Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2016-04-26
Я.Широков
―
Вторник. 15-07, и традиционно в это время – "Персонально ваш", персонально наш экономист Сергей Алексашенко. В студии Ольга Бычкова…
О.Бычкова
―
Добрый день.
Я.Широков
―
И Яков Широков. Сергей, добрый день.
С.Алексашенко
―
Добрый день, Яков. Ольга, Здравствуйте!
О.Бычкова
―
Здравствуйте! Ну что, мы начнем с денег сегодня непосредственно. Стали известно, что "Сбербанк" резко опустил ставки валютных и рублевых депозитов. Это хорошо или плохо, скажите мне, как потребителю – да или нет?
С.Алексашенко
―
Оля, это плохо и для потребителя и для экономики, потому что инфляция в России, она еще достаточно высокая. "Сбербанк" снижает ставки, и мы, как вкладчики, естественно, получаем худшие условия, ставки опускаются достаточно низко. Но самое главное - комментарий экспертов, комментарий сотрудников "Сбербанка" состоит в том, что у "Сбербанка" избыточная ликвидность. То есть у "Сбербанка" столько денег, что он их не может никому выдать в кредит. И вот это, наверное, самая плохая новость из всего, что мы услышали.
О.Бычкова
―
А вы расшифруйте, что это значит.
С.Алексашенко
―
Оля, это означает, что и российские компании-заемщики и население не просят у "Сбербанка" в долг.
Я.Широков
―
Не просят или не дают?
С.Алексашенко
―
Скажем так, знаете как, Яков, всегда можно прийти с улицы и сказать: «"Сбербанк", а дай мне миллиард долларов!». Если вы не Кирилл Шамалов, то вы этого миллиарда не получите. Я сейчас не хочу обсуждать такие неразумные просьбы, но, условно говоря, население может брать потребительские кредиты, предприятия могут брать на развитие бизнеса, на оборотный капитал. Я не хочу сказать, что вообще обращений за кредитом нет, но это означает, что приток денег в "Сбербанка", приток от вкладчиков в основном, главным образом у "Сбербанка" - ресурс за счет вкладчиков, за счет физических лиц, а спрос на кредиты существенно меньше. То есть не просит экономика денег. Это означает, что она не хочет развиваться.
О.Бычкова
―
То есть все остановилось, заморозилось всё.
С.Алексашенко
―
Опять неправильно говорить – всё. Жизнь ведь не заморозилась. Выгляните в окно: магазины работают, машины едут – жизнь, она продолжается, жизнь не замораживается. Но всерьез о будущем, о развитии думать экономика не хочет.
О.Бычкова
―
Нам объясняет, например агентство ТАСС, что «по мнению экспертов удешевление ставок, – я тут не все слова даже понимаю, а, тем более, смысла не улавливаю, – снижение ставок удешевит стоимость фондирования для банка, будет способствовать стабилизации маржи, а значит, в дальнейшем может положительно сказаться на доходах». Звучит позитивно, а смысл непонятен.
С.Алексашенко
―
Звучит позитивно для "Сбербанка", для его акционеров и для его сотрудников в том плане, что если "Сбербанк" будет меньше платить по депозитам, а по кредитам будет получать столько же, то он будет зарабатывать больше. А если у вас кредиты не просят, если у вас спрос на кредиты низкий, то это означается, что повышение… Вот маржа – это разница между ставкой привлечения: у вас он берет под 7%, а предприятиям выдает под 13%, например – вот эти 6% и есть разница, маржа. Соответственно, раньше он брал у вас под 8,5%, а теперь будет брать под 7%. Вот он себе на 1,5% увеличил доходы, но ровно потому, что не он не просит кредиты. Выдает меньше, а, соответственно, надо зарабатывать больше. Поэтому вопрос, будет ли снижать "Сбербанк" банки по кредитам или не будет, это надо подождать и посмотреть. Я думаю, что до того момента, пока Центральный банк не начнет снижения своих ставок, "Сбербанк" подождет со снижением кредитных ставок.
О.Бычкова
―
Кстати, о кредитах…
Я.Широков
―
Да, кстати, о кредитах… Но хотелось бы еще спросить. Получается, что "Сбербанк", как собака на сене: лежит на куче денег и никому не дает и никому не может дать, получается.
С.Алексашенко
―
Яков, ну неправильно. Знаете, не надо обижать "Сбербанк". Он у нас хороший, белый и пушистый. Дело же не в том, что он не хочет. Он, может быть, и хочет – к нему не приходят и не просят. Или просят типа меня: «Дай миллиард, как Кириллу Шамалову!». Он не дает. А те компании, которые приходят, но "Сбербанк" им, может быть, действительно не дает… Потому что вот: «Вы знаете, у вас отчетность непрозрачная, мы не понимаем, на чем вы зарабатываете деньги, у вас нет залогов…» - и так далее. То есть "Сбербанк" – это такая огромная машина, которая привлекает деньги от населения каждый день. Вот он не может повесить вывеску: «"Сбербанк" закрыт, все ушли в отпуск. Депозиты больше не берем, потому что к нам за кредитами не приходят».
О.Бычкова
―
Ну да. У нас тогда кредиты есть ровно противоположное сегодня.
Я.Широков
―
Сегодня «Российская газета» написала, что россияне стали больше брать потребительских кредитов на машины, на ипотеку. Впервые за определенное время количество стало, что называется увеличиваться.
О.Бычкова
―
То есть свыклись, что ли, получается, люди с положением дел?
С.Алексашенко
―
Оля, была такая статистика, она где-то неделю назад вышла. Это по сведениям Национального бюро кредитных историй, одной из организаций, собирающих кредитные истории. Насколько это репрезентативно, насколько это показательно, сейчас сказать нельзя, потому что одновременно с этим Центральный банк опубликовал свою оперативную отчетность по развитию банковской системы по итогам марта. Вот там никакого ощутимого роста кредитов, выданных населению и кредитов, выданных предприятиям, нет. Поэтому я бы не стал всерьез обращать… Знаете, есть организация, которая говорит: «Вот по информации, поступившей к нам, кредитов стали выдавать больше». Возможно. Но есть Центральный банк, которые собирает отчетность у всех банков вообще, и он говорит: «Вы знаете, нет, по сумме, по деньгам – сколько было, столько и осталось».
Я.Широков
―
Чтобы закрыть эту тему, другой вопрос: А все-таки другие банки последуют примеру "Сбербанка" и будут повышать ставки по депозитам или поостерегутся?
С.Алексашенко
―
Конечно, будут. Особенно крупные банки. Опять их нельзя назвать конкурентам "Сбербанка", потому что "Сбербанк" он настолько оторвался от всех, что у него серьезной конкуренции, наверное, нету. Но, конечно, будут. Начнут сначала государственные – ВТБ-24, Россельхозбанк, какой-нибудь «Глобэкс» и прочие, а потом и все остальные будут следовать за "Сбербанком". Ну, конечно, всем же хочется заработать побольше. И пока "Сбербанк" держит ставку там… на 8%, коммерческий банк, частный банк не может опуститься ниже 10%, потому что ваши депозиты, они все-таки более рискованные, чем у "Сбербанка". "Сбербанк" опустился на 7%, значит, соответственно, вы теперь можете тоже, уйти вниз.
Я.Широков
―
Я напомню, что сейчас у нас в эфире экономист Сергей Алексашенко, это программа "Персонально ваш". И свои вопросы вы можете присылать, телефон для sms: +7 (985) 970 45 45 и аккаунт vyzvon в Твиттере.
О.Бычкова
―
Еще об ожиданиях. Сегодня Дмитрий Медведев вступился за Минэкономразвития, которое обвиняют в том, что даются прогнозы, которые часто меняются, и потом противоречат один другому. И он сказал: «Что я могу сказать – в данной ситуации, кто умеет, пусть делает более точные прогнозы». И хочется сразу задать вопрос. Мы тоже слышали много разных прогнозов и слышим их постоянно, и они все, действительно, очень разные. И уже Дмитрий Медведев это признал. Это потому что эксперты у нас такие, не очень хорошие экономисты или потому что ситуация, действительно, совершенно непредсказуемая.
С.Алексашенко
―
Давайте разделим официальные прогнозы Минэкономики и прогнозы экспертов. Конечно, прогнозы экспертов, они страдают некоторой степенью подвижности. Вот смотрите, мы начинали год 2016, и цена нефти была чуть выше 30 долларов. Прошло три с половиной месяца, и цена доллара уже 45 долларов – нефть выросла в полтора раза. И понятно, что такой рост нефтяных цен не может не оказать влияния на прогноз. И, конечно, все эксперты, которые занимаются прогнозированием, они этот фактор обязаны учитывать. Но просто, как ситуация изменилась… Вот у нас экономика - как помните анекдот: «колебался вместе с линией партии» - вот она у нас колеблется вместе с ценой нефти. Нефть вверх – и экономика чуть-чуть получше прогноз. Нефть вниз…
О.Бычкова
―
И эксперты - тоже.
С.Алексашенко
―
Оля, они… как вам сказать – они же не могут погрешить против истины, они не могут сказать: «Вот цена на нефть выросла в полтора раза, а мы считаем, что прогноз менять не надо». Эта первая часть.Вторая часть: действительно – и, собственно говоря, у вас в вопросе это прозвучало – ситуация настолько необычная: вот в таком состоянии российская экономика за свои 25 лет, наверное, не была никогда. Потому что вот у нас там был очень длинный переходный спад в начале 90-х, который продолжался до 96-го года, но там строилась новая структура экономики: там закрывались предприятия в первую очередь в военно-промышленном комплексе, в тяжелой промышленности, продукция которых не была нужна. И экономика никак не могла найти свой новый контур. А сейчас экономика… у нас же 7 кварталов она падает потихонечку вниз. В конце прошлой недели Алексей Улюкаев сказал, что она и в первом квартале опять немножечко, чуть-чуть, «вы знаете, она слегка упала, всего лишь на 1,4%».
О.Бычкова
―
Я прошу прощения, давайте мы сейчас вас перебьем буквально на одну минуту. Мы прервемся на короткую рекламу и потом эту тему еще продолжим. Сергей Алексашенко У нас в эфиреРЕКЛАМА
Я.Широков
―
15 часов и 18 минут в Москве. Это "Персонально ваш". И традиционно по вторникам персонально ваш и персонально наш экономист Сергей Алексашенко. И мы обсуждаем прогнозы экономического развития России.
О.Бычкова
―
Да, Сергей Алексашенко перед перерывом только что минутном у нас страшно удивился, что теперь у нас есть реклама минутная. Да, Сергей, вот у нас, в нашем локальном конкретном месте наблюдается небольшой экономический рост.
С.Алексашенко
―
Мне остается только порадоваться, поэтому разговоры о том, что у нас все замерзло, все умерло – значит, неправда, значит, кому-то стало чуть-чуть лучше. Могу только порадоваться.
Я.Широков
―
И все-таки у меня такой вопрос. Вот мы слушаем многих экономистов и министров, и их прогнозы. Кому все-таки чаще удается попадать в точку с прогнозами?
С.Алексашенко
―
Яков, мне кажется, что чаще устается попадать независимым экспертам. Потому что там вторая часть вопроса – я ее отложил – про прогнозы Минэкономики. Все-таки прогнозы Минэкономики, если их читать, у меня такое ощущение, что учитывают в высокой степени политическую конъюнктуру. Им все время хочется показать, что экономика вот-вот начнет расти, вот уже совсем последний поворот – и она начинает расти. А почему она начинает расти?
О.Бычкова
―
Принимают желаемое за действительное.
С.Алексашенко
―
Да. И это не очень понятно. Мне же тоже хочется, чтобы российская экономика росла. То есть, в общем, это дело понятное. Потому что ненормально, когда экономика катится вниз безостановочно. Но хочется понимать, почему произойдет поворот. А, собственно, почему у экспертов такое неуверенное прогнозирование? Потому что экономика – все ожидают, что она должна развернуться, что она должна начать расти; никаких признаков этого разворота нет, а объяснить, почему этот разворот произойдет, невозможно. И тут Минэкономики говорит: «А мы считаем, что у нас с середины года начнется рост». Ну хорошо, ребята, если вы считаете – ну считайте… Поэтому я, честно говоря, официальным прогнозам доверяю меньше, чем независимым.
Я.Широков
―
К слову еще о действиях и решениях властей. Вот сегодня Росфинмониторинг выступил… но, по-моему, это не первая их инициатива этого рода.
О.Бычкова
―
Точно, не первая.
Я.Широков
―
Опять о том, что анонимные электронные кошельки – это бяка-бяка, их надо привязывать к банковскому счету клиента, чтобы повысить прозрачность, безопасность. То есть они говорят очень много разного. Почему они до сих пор не ввели, например привязанные электронные кошельки?
С.Алексашенко
―
Ну, потому что тяжело это сделать, потому что есть такое слово «глобализация», которая позволяет вам, сидя в Москве, и мне, сидя в Вашингтоне, открыть свой кошелек в системе Pay Pal, которая вообще на территорию российской юрисдикции никак не распространяется или какую-нибудь аналогичную – и пожалуйста, будет анонимный кошелек, которым можно распоряжаться. Мне просто кажется, что Росфинмониторинг, организация, которая как раз занимается не защитой прав потребителя – у нас там есть много других желающих, – Росфинмониторинг занимается отслеживанием подозрительных финансовых сделок. И поэтому здесь надо искать мотивацию этой организации. То есть они хотят знать все обо всех, о каждому рубле, прошедшем по счету, попавшим особенно к списку подозрительных лиц.С.Алексашенко: У нашего президента очень ограниченные источники, каналы поступления информации.
О.Бычкова
―
Но это обоснованное желание или чрезмерное?
С.Алексашенко
―
Оля, исходя из тех задач, которые стоят перед этой организацией, обоснованное. Организация не силовая в том плане, что там люди ходят без пистолетов а арестовывать не могут, врываться в дома не могут, и стрелять в толпу без предупреждения тоже не могут, но вообще-то говоря, не зря второе название, это Финансовая разведка. Организация, которая занимается аналитической деятельностью с целью выявления подозрительных сделок.Другое дело, что в реалиях нашей страны есть сильное подозрение, что Росфинмониторинг, так же, как и коллеги из силовых структур, больше занимаются борьбой с политическими оппонентами, нежели, чем с борьбой с террористами или кем-то еще. Потому что никаких доказательств обратного у них не существует. И мы помним, как боролись со всеми этими кошельками в рамках предвыборной кампании, как пытались заблокировать их и так далее. То есть мотивация этой организации мне понятна, как и любой другой организации, занимающейся, скажем, правоохранительно-силовой деятельностью. Она хочет расширения своих полномочий, но мне кажется, что направленность явно в другую сторону идет.
Я.Широков
―
Но в целом такой шаг вы бы поддержали или, если, как вы говорите о борьбе с терроризмом и прочим, или все-таки это как бы уже чересчур.
С.Алексашенко
―
Яков, бороться с терроризмом нужно, только нужно понимать, что есть электронный кошелек. Если на электронный кошелек приходит 100 долларов в день, то навряд ли может идти речь о борьбе с терроризмом. А если приходит миллион долларов… Я думаю, что какие-то ограничения должны быть, но они должны быть явно связаны с объемом операций, проходящих через эти кошельки.
О.Бычкова
―
Я знаю, например, анонимными кошельками многие люди пользуются из соображений безопасности, например, когда нужно сделать не очень большую покупку в сети или где-то еще. Или особенно, когда люди перечисляют деньги в какие-то благотворительные фонды или куда-то еще переводят деньги, и вот им по каким-то причинам не хочется привязывать свою карту и делать это вот таким образом. Вот я тоже всегда думаю, когда на это смотрю или слышу о таких веща, что это вот что: это наша такая паранойя, наши такие фобии, мы боимся все время чего-нибудь? Поэтому надо оставить анонимные кошельки или нет? Или не надо бояться? Вот как вы скажете?
С.Алексашенко
―
Оля, здесь вы немножко другой приводите пример. Вы ставите вопрос о том, кто перечисляет деньги. Я так понимаю, что Росфинмониторинг говорит о том, кто получает деньги. Соответственно, тревога плательщика, - того, кто перечисляет деньги, - она понятно, потому что дня не проходит, чтобы мы не прочитали, что база данных либо того, либо иного банка оказалась вскрыта; хакеры получили доступ к миллионам, или к тысячам, или к сотням данных о кредитных карточках. И, конечно, всем мы, кто пользуется кредитными карточками, мы хотим быть уверены в том, что эта информация никому не станет доступна. Ну просто разбираться, терять свое время, а, тем более, терять свои деньги никому не хочется.Но в этой части защита как раз построена достаточно серьезно и мощно. Вы всегда можете в интернете получить виртуальную одноразовую кредитную карту, на которую делаете перевод со своей и она существует ровно один раз, ровно на один платеж.
Поэтому как раз защита плательщика поставлена лучше… А Росфинмониторинг хочет бороться с получателями.
Я.Широков
―
И к слову о всяческих тайнах. У меня такой еще один вопрос небольшой: как вы расцениваете эту инициативу, о которой вчера писал РБК, о том, чтобы госкомпаниям предоставить самим право решать, что является коммерческой тайной.
С.Алексашенко
―
Я отрицательно отношусь к этой инициативе, потому что очевидно, что речь идет о том, чтобы сделать деятельность госкомпаний непрозрачной. Потому что, если руководитель, генеральный директор, или совет директоров госкомпании, в которой сидят одни госчиновники или их представители – ну они все могут отнести к коммерческой тайне, вообще всё. И акционеры, никто не сможет узнать, на что тратятся деньги и эффективно или неэффективно работает компания. Поэтому, конечно, я к этому отношусь отрицательно и считаю, что это безобразие, мягко говоря.
О.Бычкова
―
А это характерная история, что именно для госкомпаний такое условие сделано? Остальные, например, таких поблажек не дождутся ведь никогда, наверное.
С.Алексашенко
―
Остальные таких поблажек не дождутся, потому что остальные будут разбираться со своими акционерами. И частные контролирующие акционеры крупных российских компаний, они могут столкнуться с риском вызова, например, в английский суд Лондона, потому что многие из них свои акции размещали в Лондоне. И, столько, стоит им что-то такое совершить со своей отчетностью или стоит скрыть какую-то информацию – им последует вызов в Лондон, и уже в том суде они будут объясняться. На руководителей госкомпаний это не распространяется. У государства, как у акционера, конечно, есть полный иммунитет, и наше российское государство не то что лондонский суд, оно любой суд может послать по известному адресу.С.Алексашенко: Генпрокурору Чайке совершенно все равно, думаем ли мы, что он сумасшедший или параноик
О.Бычкова
―
А мотивы таких решений и таких предложений – а мы знаем, что началось все с «Роснефти», которая призвала правительство исключить из обязательно перечня к публикации данные, составляющие коммерческую тайну – это почему: потому что дела не очень хорошо идут у компании или по каким-то другим причинам?
Я.Широков
―
Зарплата топ-менеджеров, я думаю…
С.Алексашенко
―
Оля, если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно. Если компания хочет спрятать, значит, она знает, почему.
О.Бычкова
―
Мы понимаем, что все компании, в общем, конечно, светиться особо не хотят или наоборот?
С.Алексашенко
―
По-разному. Ни одна компания не публикует вообще всю информацию о своей деятельности, ни одна компания в мире – такого не бывает. Но вот есть какая-то степень детализации, на которую идут по требованиям регулятора. На вопросы акционеров, особенно с достаточно крупными пакетами менеджеры компании должны отвечать, представлять соответствующую информацию. Коммерческой тайной можно назвать все что угодно. Можно назвать коммерческой тайной зарплату руководителя, хотя на Западе это точно не является коммерческой тайной, и любая компания, которая бы сказала: «А мы не расскажем о зарплате своего руководителя».
О.Бычкова
―
На нее посмотрят очень странно.
С.Алексашенко
―
На нее посмотрят очень странно. И на следующий день генеральный директор лишится своей должности, поэтому это никакая не коммерческая тайна. Это право общественного мнения знать об этом. Другое дело – коммерческой тайной могут являться какие-то технологические наработки, какие-то разработки компании «Apple». Поэтому то же самое было бы странно – посмотрите: огромное количество патентных судов, которые она ведет в Америке, Европе – было бы странно, если бы акционер сказал: «А расскажите-ка мне, что вы в этом направлении, какие разработки вы ведете»
О.Бычкова
―
Да, как вы подкрутили ваш телефончик. Давайте сейчас сделаем перерыв. У нас краткие новости и небольшая реклама на очереди. Это Сергей Алексашенко в программе "Персонально ваш". Он в студию вернетсяНОВОСТИ
О.Бычкова
―
15 часов и 35 минут в Москве. Ольга Бычкова, Яков Широков. Мы продолжаем. В программе "Персонально ваш" разговор с экономистом Сергеем Алексашенко. Мы в прямом эфире "Эха Москвы".
Я.Широков
―
Сегодня же у нас 30-летие со дня довольно-таки тяжелой, трагической даты – взрыва на Чернобыльской АЭС. В этой связи просто спросить, на ваш взгляд, Сергей, оправдана ли экономически атомная энергетика?
С.Алексашенко
―
Да, конечно, она оправдана, не говоря уже о том, что атомная энергетика позволяет двигать вперед технологии, создавать новые технологии. Атомная энергетика при всех авариях, при всех тяжелых последствиях, конечно, обеспечивает существенную часть жителей мира и считается все равно при всех затратах, одной из дешевых и наиболее эффективных.
Я.Широков
―
С другой стороны, есть же и примеры. Помимо Чернобыля была и Фукусима и, по-моему, если не изменяет память, Индиан Пойнт в США – это такие довольно серьезные аварии были.
С.Алексашенко
―
Да, все правда, Яков. Но, вы знаете, количество людей, гибнущих на дорогах от автомобилей гораздо больше. Может быть, мы автомобили для начала запретим?
О.Бычкова
―
А, кстати говоря, все к этому идет, между прочим. Вообще, на самом деле, мне кажется, вы не зря вспомнили про автомобили, потому что это похожие такие истории, когда и смертность и технологии, и загрязнение окружающей среди и разные риски. И в конце концов, автомобили становятся другими и технологически другими. Но и источники энергии тоже меняются. Вы думаете, когда-нибудь мы доживем до такого момента… ну хорошо, не мы, но наши дети и внуки – когда все источники энергии, например, будут связаны только со всякими безопасными возобновляемыми технологиями?
С.Алексашенко
―
Оля, я бы сказал ток, что мы уже практически дожили до этого момент, что называется; мы живем в эту эпоху. Вот в прошлом году во всем мире мощности солнечной генерации от производства электроэнергии от энергии солнца были больше, чем мощности угольной и газовой генерации введенные и вместе взятые. То есть уже мир перешел в ту стадию, когда вводимые мощности в солнечной энергетике выше, чем уголь плюс газ.А, например, в Америке все уже понимают, что ни одна новая угольная электростанция построена не будет. Да, конечно, то, что построено, будет эксплуатироваться, видимо, еще долгие годы, но практически вся новая энергетика США - это солнечная энергетика. Энергетика ветра, она менее развита.
Мы уже дожили, Оля, мы живем в эту эпоху, просто ничего не бывает одномоментно, не бывает так, чтобы - раз! – и с завтрашнего дня все существующие станции закрыли, а построили новые. Это займет какое-то время, но этот переход уже осуществляется у нас на глазах.
О.Бычкова
―
Так все-таки когда-нибудь отменят, закроют… как это сказать… господи, забыла это слово! – разрушат атомные станции?
С.Алексашенко
―
Оля, а почему их должны разрушать, если они работают, за исключением Чернобыля, где была технологическая катастрофа опять с человеческим фактором. На самом деле причины катастрофы - ошибки человека, причем такие, я бы сказал, осознанные ошибки. Люди нарушали все мыслимые и немыслимые инструкции, все правила работы.
О.Бычкова
―
То есть предсказуемые ошибки, которые можно было исправить.Алексашенко: Как в анекдоте: «колебался вместе с линией партии» - у нас экономика колеблется с ценой на нефть
С.Алексашенко
―
Оля, если бы люди не совершали этих ошибок, с высокой степенью вероятности можно было бы сказать, что аварии не было был. И Фукусима, где было такое уникальное сочетание природного фактора… Просто при строительстве станции не рассчитали мощности возможного землетрясения, последствий цунами – вода и так далее. Можно говорить: ошибка в проектировании. Но эта ошибка, она учтена, все выводы сделаны. Все электростанции - так же, как после Чернобыля сделана работа над ошибками, так же и после Фукусимы сделана работа над ошибками – и японские атомные электростанции, они же были несколько лет закрыты именно для того, чтобы все эти проблемы, которые выявлены были… Там нельзя никого обвинять: так получилось, действительно, на это никто не рассчитывал.
Хорошо, у нас там метеорит взорвался над Челябинском. А если бы он упал на Кремль? Ведь на самом деле, разница не очень высока, мы же понимаем…
О.Бычкова
―
Мы сейчас постараемся не шутить никаких глупых шуток с Яковом…
С.Алексашенко
―
Оля, это я просто к тому, что всё предугадать нельзя. Нельзя все заложить в проектирование атомной электростанции. Поэтому я не вижу оснований закрывать атомные станции. Мне кажется, что как раз, наоборот, Китай, например, он активно стоит свои электростанции и замещает ими угольные, потому что он решаем проблему загрязнения.
О.Бычкова
―
Да уж, конечно, там-то совершенно…
С.Алексашенко
―
Но одновременно с этим, помимо того, что Китай строит больше всего атомных электростанций, на сегодня он занимает первое место в мире по вводу солнечной генерации и строит больше, чем любая другая страна.
О.Бычкова
―
То есть одно другому при этом не мешает.
С.Алексашенко
―
Не мешает. Страна полтора миллиарда населения, потребность в электроэнергии растет. И, конечно, есть проблемы загрязнения, и они ее решают и через атомную и через солнечную генерацию.
О.Бычкова
―
Вот еще про источники энергии. Сегодня Саудовская Аравия торжественно представила план развития до 2030 года. Об этом король объявил, и была такая пафосная, пышная презентация с участием властей и бизнеса. И основная идея – это диверсификация саудовской экономики, чтобы максимально снизить зависимость экспорта нефти. И вот этот как раз наследный принц Мухаммед бин Салман, он уже давно говорит, что нужно это сделать совершенно немедленно и, действительно, в ближайшие годы и десятилетия это произойдет. И хотя, в общем, мы уже слышали раньше, что они готовились это сделать и принц так решительно взялся за все эти реформы в Саудовской Аравии, но, действительно, получается, что, может быть, это такое, революционное событие, потому что, если уж Саудовская Аравия говорит, что надо диверсифицироваться, то всем остальным гораздо севернее, например, тоже пора.
С.Алексашенко
―
Особенно тем, кто севернее, у кого нет столько солнца, и кто не может себе построить солнечную генерацию.
О.Бычкова
―
У кого нет такого большого населения и площади.
С.Алексашенко
―
Да, и у кого монархии нет наследуемой и у кого нет молодого 31-летнего принца, желающего перемен, потому что ему жить в эту эпоху перемен. Он думает о себе, он думает о том, какая будет страна, когда он придет к власти.Я прочитал саудовский документ. Самое главное в нем то, что он появился, и что страна ставит своей задачей уйти от нефтяной зависимости и отводит себе на это дело 15 лет. Это, собственно, достаточно мощное политическое заявление, а сам документ, он больше о том, что хорошо быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, и «поэтому мы будем делать все, что можно» - с огромной-огромной спецификой мусульманского государства, с огромной спецификой монархии, которая сильно патерналистское государства; с огромной спецификой того, что есть свое население, а есть приезжающие мигранты, которые пользуются разными правами. Традиционно очень похоже там на Россию, что ставится целью, например, построить свой мощный военно-промышленный комплекс, чтобы 50% вооружения производить самим и так далее…
О.Бычкова
―
Зато у нас женщины могут управлять автомобилями – ха-ха!
С.Алексашенко
―
Да. У них там – повысить участие женщин в экономике с 22 до 30 процентов. В общем, скажем так, я бы всерьез не стал относиться к этому. Это все-таки не план такой, знаете, как у нас правительство каждый квартал выпускает на 128 страниц, где написано, кто что должен сделать. Это виденье, это основные направления движения – куда принц или там король уже подписался, хотел бы, чтобы двигалась экономика Саудовской Аравии, куда бы двигалось общество. Это можно только поприветствовать и посмотреть, что из этого получится.
О.Бычкова
―
Это значит, что через 15 лет мы будем жить, если это получится, если это произойдет – а почему оно, собственно, не должно произойти? Денег много, нефть тоже никуда не делась. Мы можем оказаться вообще в другом мире в конечном счете.
С.Алексашенко
―
То, что мы через 15 лет будем жить в другом мире, это неизбежно. И мы сейчас можем только строить контуры этого мира и пытаться понять, что изменится. Но оглянитесь назад на 15 лет и вспомните и посмотрите – я не говорю уже на 25 лет – а оглянуться назад в 1999 год и посмотреть, как сильно изменился мир. Мир меняется очень быстро. В данном случае, наверное, мы все-таки говорим об изменении роли нефти и это тоже неизбежно. Нефть будет играть существенно меньшую роль в мировой экономике, но от нее тоже не откажутся, потому что 50% нефти потребляется двигателями внутреннего сгорания, а 50% нефти идет в нефтехимию, в нефтепереработку – там пластмасса… от одежды и дальше, до деталей самолетов и автомобилей. Поэтому, конечно, сказать, что через 15 лет нефть никому не будет нужна – это неправда, но то, что нефть будет обеспечивать гораздо меньшие ресурсы для развития любой страны, которая на этом строит сегодня свою экономическую политику – это тоже правда.
Я.Широков
―
Мы, кстати, затронули вопрос, а что делать России? Солнца у нас не так много, ветра тоже особо много не насмотришься. Где у нас альтернативные источники, откуда их взять возобновляемые?
С.Алексашенко
―
Я считаю, что у нас юг европейской части России - там солнца достаточно много, и там солнечная энергетика может развиваться. Во-вторых, как это ни странно прозвучит, современные технологии, они позволяют получат энергию солнца даже при облачности. Собственно говоря, уже эта проблема… не скажу, что она совсем решена, там эффективность пока ниже, но это тоже можно делать. Было бы желание.В России каждый может идти своим путем. Совсем не обязательно всем бросаться в солнечную энергетику или энергию ветра. У нас другая проблема. В России, например, огромное количество, что называется, негазифицированных населенных пунктов в сельской местности. И у людей качество жизни падает, находится на низком уровне оттого, что у них нет такой местной энергетики, которая обеспечивает нужды конкретного домохозяйства, конкретного дома, и они все стоят в очереди к президенту, губернатору: «Постройте нам газопровод, обеспечьте нас газом». И понятно, что это не вопрос солнечной энергетики, это вопрос энергообеспечения малых населенных пунктов, который, вообще говоря, решается не через газопроводы, потому что безумные затраты на их строительство.
Можно идти искать другие решения: малые газовые котлы, которые будут работать на пеллетах из древесных опилок. Ведь, в конце концов, это же тоже решение проблем. Поэтому каждая страна решает свои проблемы.
Мне-то кажется, что у России объем построенных мощностей по электрической генерации достаточно большой. Есть какая возможность сделать паузу и подумать, как мы будем решать эту проблему на следующие десятилетия.
Но у нас есть и другие проблемы, которые нужно решать.
Я.Широков
―
Да, кстати, к вопросу о других проблемах. Сегодня вы наверняка уже читали о выступлении генпрокурора, о том, что Юрий Чайка сказал…
О.Бычкова
―
Ты решил с экономики соскочить на что-то другое.
Я.Широков
―
… как сторонники запрещенного в России «Правого сектора» все пытались через "ВКонтакте" устроить массовые беспорядки и вообще совершить государственный переворот в России… Но, если посмотреть, скажем, трезвым глазом, то, конечно, очень смешно все это смотрится. Но слушать это из уст государственного чиновника очень грустно. Зачем вообще Юрию Чайке потребовалось выступать с таким заявлением, на ваш взгляд?
С.Алексашенко
―
Мне кажется, что мотивация ровно та же самая, что и у его такого… политически-бюрократического оппонента, руководителя Следственного комитета Александра Бастрыкина. Генпрокурору Чайке предстоит пройти через завершение срока его полномочий и либо переназначиться, либо не переназначиться. И он, естественно, пытается держать нос по ветру и сообщить то, что, на его взгляд, будет приятно тому человеку, который будет принимать решение, переназначить его или не переназначить.
О.Бычкова
―
Это вот тот человек, о котором мы все подумали?
С.Алексашенко
―
Ну, естественно. У нас есть один человек, который решает, будет человек снова генпрокурором или не будет. Зовут этого человека Владимир Владимирович Путин – для совсем недогадливых. И поэтому, конечно, Генпрокурору Чайке совершенно все равно думаем ли мы о нем, что он сумасшедший, думаем ли, что он параноик. Он не к нам обращается, не мы являемся его целевой аудиторией. Его целевой аудиторией является президент Российской Федерации.С.Алексашенко: Не надо обижать "Сбербанк". Он у нас хороший, белый и пушистый
Я.Широков
―
Неужели президент может поверить в эту историю про "ВКонтакте" и попытку государственного переворота через социальную сеть?
С.Алексашенко
―
Яков, к сожалению, практика показывает, что у нашего президента очень ограниченные источники, каналы поступления информации. Он может поверить во все, что угодно, если это укладывается в его картину мира. И он же верит, что и «оранжевые революции» и Евромайдан были профинансированы американским Госдепом. И он считает, что московские митинги 11-12-го года тоже были кем-то профинансированы из-за границы. И, соответственно, почему нет? Почему «Правый сектор» не может пытаться… Он верит в теорию Гиви Таргамадзе, которые планировал госпереворот. Поэтому Генпрокурор, он точно понимает… что не настолько бредовая новость – не знаю, как ее правильно назвать – не настолько бредовая идея, в которую наш президент не может проверить. Поэтому, к сожалению, это так.
И.Воробьева
―
Например, господин Бастрыкин в своем этом культовом тексте в журнале «Коммерсант Власть» он собрал все такие актуальные, политические, «скрепные» - я не знаю – патриотические сюжеты, которые есть сегодня. А вся же эта история с «Правым сектором», много раз запрещенным, это же уже совершенно отъехавший такой сюжет, уже никто не вспоминает об этом «Правом секторе».
С.Алексашенко
―
Оля, еще раз: речь не о «Правом сектора» и речь не о Дмитрии Яроше или его визитке, или не визитке – речь о работе Генеральной прокуратуры, о том, что Генеральная прокуратура стоит на страже интересов Российской Федерации, что она четко понимает, что есть угроза государственного переворота; что Запад спит и видит, как бы свергнуть Владимира Путина, что он строит свои козни, используя НКО, оппозицию, Яроша и прочее. Вот Генеральная прокуратура говорит: «Мы знаем, мы бдим – и вот результат нашей деятельности!» Это же даже не то что попытка террористического акта, а вообще государственный переворот люди задумали. Мы вам сейчас еще и документы покажем, технологию захвата власти – как это планировалось осуществить в России. Это, грубо говорят, отчет Генеральной прокуратуры, что «мы знаем, что является основной угрозой сегодня».
Я.Широков
―
Раз уж мы заговорили о украинской организации «Правый сектор», еще одна новость с Украины. Вот сегодня Савику Шустеру отозвали разрешение на работу в Украине. По-вашему, это признак того, что на Украине все сворачивается, все эти достижения Майдана?
С.Алексашенко
―
Это, на мой взгляд, сильно неприятная новость. Давайте подождем ее развития. Говорить о том, что там сворачиваются все достижения Майдана, было бы неправильно, потому что, если смотреть на то, что произошло в Украине за последние два года после Евромайдана, то понятно, что Украина медленно, но движется в ту сторону того, что называется европейскими ценностями, европейской цивилизацией, европейским путем; очень медленно, может быть, не по всем направлениям, но это движение идет в эту сторону. Поэтому сказать, что произошел разворот… Ну, знаете, я думаю, что Савик Шустер наступил кому-то на хвост или кого-то сильно обидел и ему решили…
О.Бычкова
―
Что это еще произошло, пока не очень понятно.
С.Алексашенко
―
Или произошло что-то между ним и владельцем телеканала, на котором он выступает, или владельцем телеканала и украинскими властями. В общем, там что-то такое случилось…
О.Бычкова
―
Сегодня, кстати, мы узнаем, вполне возможно.
С.Алексашенко
―
Да, конечно. Я думаю, что мы все это достаточно скоро узнаем. Но я не исключаю, что достаточно быстро это решение может быть пересмотрено. Но посмотрим. В любом случае, конечно, оно не говорит ничего хорошего о ситуации в Украине.
Я.Широков
―
Это был экономист Сергей Алексашенко. У нас, к сожалению, уже заканчивается время.
О.Бычкова
―
Спасибо большое!
Я.Широков
―
Спасибо большое, это была передача "Персонально ваш" Услышимся ровно через неделю, во вторник в то же самое время после трех часов.
С.Алексашенко
―
Спасибо, всем хорошего дня!