Александр Невзоров - Персонально ваш - 2016-04-20
А. Соломин
―
15 часов и 8 минут, среда. А это значит, что это время Александра Невзорова, который сейчас находится в Петербурге. Здесь в Москве Алексей Соломин и Алексей Нарышкин. Там в Петербурге Виталий Наумович Дымарский, главный редактор «Эха Петербурга». Ну, а Александра Невзорова, я думаю, представлять даже и не нужно. Как только вы слышите самые циничные вещи, которые только можете себе представить на «Эхе Москвы», это значит, выступает публицист Александр Невзоров. Здравствуйте, коллеги!
В. Дымарский
―
Здравствуйте.
А. Невзоров
―
Здравствуйте, дорогие мои.
В. Дымарский
―
Сейчас Невзоров сразу ответит, я думаю, по поводу цинизма.
А. Невзоров
―
Я всегда говорю, что цинизм – это всего-навсего искусство называть вещи своими именами. Ничего более. И не надо к слову «цинизм», пожалуйста, никогда приплетать никаких негативных пониманий. Потому что, давайте вспомним, что была даже целая философская школа циников – киников, да?
А. Соломин
―
Да.
А. Невзоров
―
И цинизм не имеет ничего общего ни с хамством, ни с грубостью. Это как раз наиболее утонченная форма выражения своих мыслей. И цинизм – это то, к чему мы все, в общем, должны стремиться. Особенно, друзья мои, вы...
А. Нарышкин
―
Молодые циники.
А. Соломин
―
Зря вы нашли какой-то негативный оттенок в моих словах.
А. Невзоров
―
Нет, друг мой! Я не нашел, нет. Вот к вам нет ни малейших претензий.
В. Дымарский
―
Алексей, это я…
А. Невзоров
―
Я сразу выплыл на такую большую обобщательную воду, где уже можно уже обобщить все.(неразб.)
А. Нарышкин
―
… первый вопрос.
А. Невзоров
―
… забыли про «Гельвецию». Подождите, мы нарушаем ритуал. Все нарушаем ритуал. Забыли сказать про то, что мы в гостинице «Гельвеция», про то, что здесь продается замечательный журнал «Дилетант».
А. Соломин
―
Вот-вот поступит новый номер скоро.
А. Невзоров
―
Да, поступит новый номер. Про «Эрарту» мы потом чуть позже поговорим. Давайте к делу сейчас перейдем.
А. Нарышкин
―
Скоро много праздничных дат разных, и День Победы у нас, и Первое мая, и Пасха. И, кстати, и Пасха, и первомайские демонстрации, они где-то пройдут одновременно. Но вот в Крыму решением главы Крыма Сергея Аксенова не будет никаких первомайских демонстраций, он посчитал, что лучше там будет Пасха. Ну, потому что совпадают два этих, скажем так, мероприятия.Что вы считаете, Александр Глебович, лучше? Можно ли считать прогрессом, что Пасху, религиозный праздник, выбирают в качестве такого какого-то главного объединяющего, он заменяет вот эту привычную с советских времен демонстрацию.
А. Невзоров
―
Ну, я думаю, что все-таки в Первомайской демонстрации лицемерия как такового немножечко меньше. В этом смысле первомайская демонстрация, конечно, хуже, потому что приятно наблюдать, как гигантское количество людей, объединенных неизвестно чем – поклонением тому, чего они не понимают и в принципе не знают и знать не могут, вдруг объявляют себя, скажем так, сторонниками непонятного для них праздника. Большинство из них, вероятно, уверено, что праздник так называется в честь известного кулинарного изделия, которое в этот день им разрешают есть попы.Никто не понимает, что вообще это очень грустный, честно говоря, праздник, потому что новозаветная традиция зачем-то не стала искать другого слова, а воспользовалась именно словом «Пасха», по-еврейски это «Песах», что означает «прошедший мимо». Ведь там ситуация такая кровавая и мерзкая. Как вы помните, когда евреи очень хотели свалить из Египта, где они якобы оказались в рабстве, то их бог им повелел помазать жертвенной кровью притолоки и косяки дверей, нарисовать там всякие знаки, и ангелы, которых спустил в этот момент их бог на Египет, прошлись по всем домам, но не заходив в те дома, на дверях которых было что-то нарисовано кровью. Зато во всех остальных египетских домах они убили всех детей. Это день массового убийства детей. Они убили младенцев женского пола, мужского пола, они убили вообще всякую юную египетскую поросль. Этот праздник по сути дела – день массового забоя младенцев.
В. Дымарский
―
Вы все-таки предпочли бы День солидарности трудящихся?
А. Невзоров
―
Да, вы знаете, я боюсь, что в Крыму они не тем балуются.
В. Дымарский
―
Кстати говоря, это христианский праздник, да?
А. Невзоров
―
День солидарности?
В. Дымарский
―
Нет, Пасха. Как будут отмечать те же крымские татары?
А. Невзоров
―
О, да, вот с крымскими татарами, я боюсь, они делают какую-то уже стратегическую глобальную ошибку. Мало того, что они начали вдруг крымских татар прессовать абсолютно не по делу, совершенно не понимая, что вот этих людей разогревать, а тем более, раскалять, никак нельзя. Чеченцы покажутся тихими ангелами по сравнению с тем, на что способны крымские татары.
А. Нарышкин
―
А можно сразу спрошу, Александр Глебович, что могут сделать крымские татары? Вы их какими-то сейчас представили, я не знаю, фанатиками.
А. Невзоров
―
Я просто знаю их как людей необычайно храбрых, решительных и, скажем так, очень своеобразных в своих манерах. Плюс, не забывайте, что сделана еще одна глупость – на острие атаки поставлена женщина, непосредственно прокурор.
А. Нарышкин
―
Поклонская, да.
А. Невзоров
―
Крымским татарам получать вот все эти наставления, назидания, запрещения именно от женщины вдвойне унизительно. Ну, мы можем такое отношение к женщине считать глупостью, хотя, впрочем, что может говорить о глупости России, которая постоянно костюмированным жирным мошенникам целует руки или стоит в километровых очередях к поясам с чулками и без, принадлежащим каким-то древним богиням. Ведь тут, я боюсь, что… нет, давайте мы не будем, я понимаю, куда вас, друг мой, хочет снести…
А. Нарышкин
―
Но, слушайте, вы сказали – как я услышал – что крымские татары сейчас в условиях давления на них конкретно на полуострове, они могу стать силой, гораздо более худшей, чем какие-то чеченские боевики.
А. Невзоров
―
Конечно.
А. Нарышкин
―
Да?
А. Невзоров
―
Ну, давайте не будем прогнозировать дальше, понимая, что мы сейчас очень аккуратненько должны пройти между всеми буквами закона и ни одну из этих буковок не тронуть. Вот это как в голливудских боевиках, когда нужно массу ниточек светящихся, между которыми практически нет зазора, и нам надо каким-то образом проскользнуть. Вот давайте, вот то, что называется, не задевать ниточки.
А. Нарышкин
―
Мне просто кажется, вы сейчас немножко на стороне прокуратуры сыграли, которая и так считает крымских татар какими-то такими, ну, не то что…
А. Невзоров
―
Экстремистами.
А. Нарышкин
―
… экстремистами, да-да, вы как бы и говорите, что они способны на это.
А. Невзоров
―
Я говорю про то, что это необычайно решительный, очень сплоченный и очень отважный народ. Вот только это я и говорю. И на стороне прокуратуры я ни в малейшей степени быть просто в принципе не могу.
В. Дымарский
―
Знаете, историческая справка. Когда Владимир Ильич Ленин послал первую свою комиссию в Крым, для разговора с крымскими татарами был послан человек из Казани, потому что советская власть, большевики, решили, что это одни и те же татары, и что татарам будет легко с ним договориться. Они его послали, конечно, куда подальше. Но просто довольно любопытно, что они вообще не понимали, кто это такие, да?
А. Невзоров
―
Я просто в данном случае нас всех, поскольку у нас еще каким-то образом не заросли уши, в отличие от депутатов и правительства, предупреждаю и остерегаю от того, что могут быть ситуации предельно и предельно сложные.
В. Дымарский
―
Еще одно событие сегодняшнего дня, оно имеет отношение к Санкт-Петербургу. Это заявление Эллы Памфиловой, которая, во-первых, аннулировала, вернее, предложила аннулировать выборы в Барвихе, и, во-вторых, объявила об отставке главы горизбиркома петербургского. В общем, в любом случае эти два решения – как бы заявка Памфиловой на новую линию, что ли, в нашей электоральной политике, в нашем электоральном поведении. В нашем – я имею в виду, в нашей стране, в российском. Вы рассчитываете, надеетесь – как вы это расцениваете? Возможно ли действительно реальное изменение на грядущих выборах?
А. Невзоров
―
Знаете, Дымарский, давайте ошибемся еще раз.
В. Дымарский
―
Давайте.
А. Невзоров
―
Давайте это сделаем, потому что я давно не видел Памфилову, я не знаю, как могла ее изуродовать власть, как могла ее изуродовать близость к Кремлю. Но, похоже, что этот человек в себе сохранил какие-то признаки адекватности.
В. Дымарский
―
А этого достаточно? Там же целая машина. И вот во главе этой машины становится человек самый честный. Он может ее повернуть в другую сторону?
А. Невзоров
―
Ну, он может этой машине засунуть ломик в одно место.
В. Дымарский
―
Она сломается?
А. Невзоров
―
Да. И слушать, как сыпятся шестеренки. Вот то, что сейчас происходит – это ведь не реформа, это не событие. Это посыпались шестеренки после того, как этой машине засунули в одно место ломик. Если это будет происходить дальше – ну, черт возьми, сложно сказать – но, похоже, Памфилова не растеряла с тех времен, когда я ее знал, ни своего мужества, ни задора, ни адекватности.
В. Дымарский
―
Молодежного задора. Но с другой стороны – значит, с одной стороны Памфилова и такие надежды на слом, как вы сказали, этой машины, если не на изменение курса. А с другой стороны, еще одна заявка на изменение политики, ну, хотя, может быть, и не радикальная, это статья Бастрыкина в журнале «Власть».
А. Невзоров
―
Вот, вы знаете такую замечательную рыбу фугу, да? У нее там всякие тетродотоксины неприятные, которые она вырабатывает, смертельные абсолютно. Вот надо понимать, что власть – это что-то вроде этой рыбы. Она все время обязана вырабатывать смертельные для населения токсины, с помощью которых она от этого населения защищается.У меня просто не поворачивается язык говорить слово «народ», который так популярен нынче. Я просто помню про то, что это слово совсем недавно имело глубоко оскорбительный смысл – ну, народь, да? Те, кто народились. И только чуть позже, уже во времена Николая I, вдруг этому слову был придан некий торжественно-пафосный смысл. Я говорю: население.
Так вот, Бастрыкин лишний раз просто – и очень хорошо, и спасибо ему огромное – обозначил, что у власти и у населения цели и задачи совершенно разные, что они не друзья, что это противоборствующие лагеря, у которых нет никаких общих устремлений, что власть будет принимать все более и более жесткие постановления, законы и решения – ну, так а что вы удивляетесь? Вы сдаете одну гражданскую свободу за другой. Хотя, черт его знает, я удивляюсь – а что они, собственно говоря, сейчас боятся, зачем эти крайние меры? 90% им покорны и готовы ползти до протирания…
В. Дымарский
―
Поэтому и Памфилова может вести себя так, потому что все равно понятно, что 90%...
А. Невзоров
―
Ой, я же предложил вам ошибиться. Давайте будем надеяться на то, что …
В. Дымарский
―
Памфилова-то честная…
А.Невзоров: Цинизм – это всего-навсего искусство называть вещи своими именами
А. Невзоров
―
… некий сюрприз для этой несчастной страны.
В. Дымарский
―
Памфилова честная. Но все равно 90% за что будут голосовать?
А. Невзоров
―
Я говорю про то, что нечего беспокоиться. У них вокруг опричнина, ОМОН, чеченцы. Вот чего они нервничают, и зачем нужны такие, скажем так, из уст главного правоохранителя такие радикальные до нелепости утверждения? Вы же понимаете, что, если бы сюда пришли, скажем так, соответствующие товарищи и нас с вами, а так же, там, всех остальных инакомыслящих взяли бы и повесили бы на фонарях на улице Марата, то единственный, кто возражал бы против этого, это, вероятно, была бы организация Ленсвет, которая бы написала документы, что вот, плечевые сочленения фонарей и непосредственно консоли не предназначены для веса таких людей, как Дымарский, например, да?
В. Дымарский
―
Ну, вы тоже ничего, между прочим.
А. Невзоров
―
Да, я тоже ничего, хотя, ну, наверное, все-таки чуть-чуть полегче. Поэтому зачем такая радикальщина вдруг и вот эта самодеятельная публицистика от человека, которого я помню как, в общем, неглупого, мне не очень понятно.
А. Соломин
―
Вы сказали, что вы не видели давно Эллу Памфилову. Сегодня в 9 вечера на «Эхе» будет программа «Своими глазами» с Алексеем Венедиктовым и Алексеем Нарышкиным, где можно будет, кстати, на нее снова посмотреть. Вы сказали, что она боец, да? Обрисовали ее как такого человека достаточно мощного. Есть и другой человек, который достаточно мощный и тоже, в общем, боец – Алексей Навальный. Сам в выборах не участвует, но представляет, в общем, как лидер определенную политическую силу. Вот вы можете оценить, кто из них более тяжеловесен, у кого упругость мышц на данный момент выше?
А. Невзоров
―
Поймите, я никогда не сужу о человеке по средствам массовой информации. Памфилову я знаю, Навального я не видел ни единого раза в жизни. То, что он говорил, ну, скажем так, мне не казалось сильным или занимательным. Мы же знаем, он не прошел известный тест «Крым наш» и «Крым не наш», и мне этого, в общем, на данный момент для оценки адекватности вполне достаточно, скажу я так аккуратно и осторожно, при том, что он вполне обаятельный парень. Но то, что я неоднократно говорил, я очень боюсь, что он не доктор, а он симптом, и что с обрушением всего этого маразма обрушится и он тоже.
В. Дымарский
―
Еще одно событие сегодняшнего дня – решение Гаагского суда по ЮКОСу. И комментарий уже последовал Михаила Борисовича Ходорковского. Он считает – и у меня, собственного говоря, вопрос к вам, Александр, согласны ли вы с этим мнением Ходорковского – что тем самым показано, что Запад снижает давление на Москву.
А. Невзоров
―
Не знаю. Не знаю, думаю, что это если и обсуждать, то не со мной, потому что для меня эта тема как бы не вполне актуальна. Запад – это не единая монолитная сила, Запад – это множество индивидуалов, Запад – это множество течений…
В. Дымарский
―
Самое главное, что это множество судов, которые принимают разные решения.
А. Невзоров
―
Да, да. Поэтому здесь мне трудно что бы то ни было говорить.
А. Соломин
―
Смотрите, вот ваше отношение к этим 50 миллиардам вообще: к вам залезают в карман (потому что это государственные деньги должны выплачиваться по этому иску), или вы, наоборот, считаете, что поплатились те негодяи, которые, в общем, наделали много бед?
А. Невзоров
―
Слушайте, это государство и так из моего кармана лапу уже просто не вынимает, его лапы там живут, как и у вас, в ваших карманах, кстати, тоже. Оно там пошевеливает своими потными пальчиками, обшаривая все складочки и все маленькие укромные уголочки в этих карманах, с тем чтобы добыть из них все. И, как известно, эти деньги идут черт знает на что, начиная от ржавых бомб, которыми бомбился сирийский песок, включая попов. Ну, с попами отдельная история, потому что мы же знаем, что замечательно они любят говорить, что вот… это скорее о деньгах, ведь пожилые очень любят, смысл-то высказывания в чем? Что Бог любит вас, но ему нужны деньги. Он очень любит вас, но ему очень нужны деньги. Он всемогущ, всесилен, всеведущ – но ему ужасно нужны деньги. И вот в связи с этим почему-то на содержание всей этой костюмированной шатии тоже тратятся, опять-таки, мои деньги. Мне, честно говоря, не жалко, если их выплатят и Ходорковскому тоже.
В. Дымарский
―
Вопрос тогда такой, по поводу православных активистов – это уже петербургская история – которые вчера напали на музыкантов, на группу музыкантов, приехавших на гастроли в Санкт-Петербург. Но самое удивительное, для меня во всяком случае, то, что, по требованию этих православных активистов отменили все-таки концерт этой группы.
А. Невзоров
―
Да, конечно.
В. Дымарский
―
То есть, они уже определяют как бы правила игры даже на этом поле?
А. Невзоров
―
Ну, вы же помните, в свое время ходили злобные общественники, которые писали анонимки, доносы на джинсы, на жевательную резинку, на длину волос…
В. Дымарский
―
Узкие брюки.
А. Невзоров
―
Да. Где они сейчас, все эти доносчики? Я не знаю этих ребят, хотя я видел пленку, где православный активист смачно огромным количеством слюны плюет польскому музыканту в лицо. Смысл такой, что вот пришел православный активист и говорит: у меня есть хобби. Хобби – это православие. В конце концов, может быть любое хобби: выпиливание лобзиком, собирание марок, может быть православие. Если ты не соответствуешь правилам моего хобби, тебе нечего здесь делать. Не помню фамилию, он очень похож, есть такая рыба Psychrolutes marcidus, да? Это рыба-капля. Вот активист очень был похож как раз на это существо.
В. Дымарский
―
Он же еще помощник депутата, по-моему.
А. Невзоров
―
Того самого Милонова, который наконец идет в Государственную Думу. Я считаю, что надо всеми силами помогать…
В. Дымарский
―
Да, мы, питерские, хотим вам отправить в Москву.
А. Невзоров
―
Да, куда-нибудь Милонова от нас заберите, пожалуйста, подальше. Но то, что происходит с польскими музыкантами…
А. Соломин
―
Его здесь обижать будут.
А. Невзоров
―
Кто его будет обижать?
В. Дымарский
―
Он сам кого хочешь обидит.
А. Невзоров
―
Нет, вот давайте мы его отправим, вы его там пообижайте, а потом мы, наверное, его примем обратно и будем здесь утешать.
В. Дымарский
―
Поскольку на нем на обиженном будут воду возить.
А. Невзоров
―
Да, да, да. Но что касается того, что проделали православные активисты… ну, понимаете, вот когда у людей не хватает веры для совершения нормального теракта… Потому что мы же знаем, что террористическая деятельность, в основе ее религиозность. Ну, вот на совершение теракта веры не хватает, хватает только на то, чтобы нагадить, написать донос, заявить в прокуратуру, плюнуть в лицо, либо запретить какой-нибудь концертик, потому что им не нравится.
В. Дымарский
―
Слушайте, а чем не понравился Чаплин? Мало того, что он ушел, его гонят уже из всех, по-моему…
А. Невзоров
―
Его сейчас выперли из Межсоборного присутствия.
А. Нарышкин
―
Зато он на «Эхо Москвы» приходит регулярно теперь.
А. Невзоров
―
Да нет, он вообще медленно-медленно превращается в человека, при том, что он остается радикальным христианином, но, лишенный своей брони, лишенный возможности говорить с позиции силы, он стал весьма и весьма интересен. Потому что мы же ничего не имеем против любой христианской точки зрения до тех пор, пока нам ее не навязывают в качестве обязательной, и до тех пор, пока их правила игры не становятся определяющими для всех. Вот он, по-моему, от этого избавился и превратился, в общем, в весьма и весьма, как ни странно, симпатичного персонажа.
В. Дымарский
―
Как у нас там со временем?
А. Соломин
―
У нас осталась буквально минута времени.
А.Невзоров: Чеченцы покажутся тихими ангелами по сравнению с тем, на что способны крымские татары
А. Невзоров
―
Тогда я хочу сказать то, что мы все забудем. Наверное, лучшая работа в СМИ за неделю – вот я введу такую рубрику – это работа Олены Степовой, правда о Донбассе. Называется статья «Свобода от «хунты», свобода от «фашистов» и всего человеческого». Блестящая статья, которая полно, сочно и четко живописует все, что на самом деле происходит на Донбассе.
В. Дымарский
―
Где?
А. Невзоров
―
Понятия не имею. В каком-то СМИ, не знаю, найдете по «Олене Степовой» в своем любимом интернете.
А. Соломин
―
Александр Невзоров, публицист, из питерской студии «Эха Петербурга». Там Виталий Наумович Дымарский.
А. Нарышкин
―
Алексей Соломин и Алексей Нарышкин здесь, в студии «Эха Москвы» в столице. Новости с Александром Плющевым, потом реклама и продолжим.НОВОСТИ
А. Нарышкин
―
Продолжается эфир «Эхо Москвы». Алексей Соломин и Алексей Нарышкин в московской студии, в Петербурге публицист Александр Невзоров и Виталий Дымарский. И я вот хотел сказать…
В. Дымарский
―
Добрый день еще раз, мы на месте.
А. Нарышкин
―
Добрый день, да. Александр Глебович, вы сказали про лучшую публикацию, статью на этой неделе – Олены Степовой. Я так понимаю, это сайт украинский, называется «Обозреватель», да?
А. Невзоров
―
Я не знаю, какой это сайт, мне распечатали, и я поразился мастерству и блеску этого материала. Вообще давайте сделаем традицией во время наших программ отмечать самый лучший и самый важный материал недели в СМИ.
А. Нарышкин
―
Хорошо.
А. Соломин
―
Раз мы заговорили на эту тему, хочется у вас спросить. Нам сделали очень такие хорошие, явные и жирные сигналы о том, что эпопея с заложниками, кажется, завершится в обозримом будущем. Тут, кстати говоря, с Донбасса поступали сигналы о том, что и война – Захарченко, в частности, утверждал – уже в 16-м году может закончиться. Вот эти знаки, они убеждают вас в том, что это скоро прекратится, или нет?
А. Невзоров
―
Нет, я как раз вижу отсутствие системы, отсутствие связных внятных действий, отсутствие понимания, отсутствие понимания последствий и причин. Поэтому я не верю в то, что… я думаю, что вы опять льстите власти, подозревая ее в какой-то многоходовке или в какой-то разумности.Единственное, где она себя, кстати говоря, проявила относительно разумно, то, что вызвало вдруг такую истерику в СМИ, это по поводу подготовки – страшно сказать, боюсь повторять эти слова – прямой линии Путина. Вот там удивителен был ажиотаж прессы, потому что на такое мог клюнуть только человек, который никогда не работал с огромными залами, огромными аудиториями. Конечно, такие вещи необходимо репетировать, необходимо готовить, и готовить еще более тщательно, чем это было приготовлено. И дело ведь даже не в том, что… вы помните эти физиономии? Вы помните физиономии обожателей, да?
А. Соломин
―
Да.
А. Невзоров
―
Вы на секундочку представьте себе, что было бы, если бы эти обожатели бы заговорили. Вот тогда вам бы уже за свою страну было стыдно в течение нескольких сотен…
А. Соломин
―
А вы не думаете, что это было бы красивое хоровое пение такое, технически верное?
А. Невзоров
―
Осанна, да? Вот я бы, кстати, рекомендовал больше всего остерегаться вот именно таких обожателей. Мы помним опыт французской революции и помним, что именно из тех, кто так подобострастно и с таким невероятным сладостным оскалом слушал выступления кардиналов, маркизов и королей – вот из них потом и формировались те самые банды санкюлотов, которые жонглировали еще живыми головами. Насчет того, что они были живые, это скорее всего – да, помните, были замечательные циклы, которые, ставил эксперимент доктор Борье, был такой специалист, который… но правда, он делал это не во французской революции, он делал это чуть позже. И он подбирал головы, которые только что были отсечены гильотинами, а до этого у него был заключен договор с казнимым о том, что, вот я тебе, когда твою голову отрубят, я тебе похлопаю в ладоши, а ты мне ответь морганием. А я за это дам тридцать ливров твоей вдове. И люди обычно шли на такие условия. И вот доктор Борье как раз экспериментировал с отрубленными головами, впервые породив мысль о том, что, вероятно, голова после отделения от тела может еще жить.
В. Дымарский
―
Вы как человек, который занимается анатомическими опытами: сколько она может жить?
А. Невзоров
―
Теоретически где-то секунда 5-7-8 она вполне в состоянии сохранять сознание. Но все эксперименты, которые делались, настолько мутны, что мы может это только в качестве очень осторожной гипотезы, ни в коем случае нельзя говорить, что это так.Я вообще вот про этих обожателей. К тому же, не забывайте… это мы, извиняюсь, отвлеклись от темы прямой линии. Хотя это, черт его знает, может, это тоже имеет какое-то отношение, потому что ведь рано или поздно включается так называемый детектор лжи, да? Но детектор абсолютно идеальный, который свидетельствует о том, что исследуемый лгал всю свою жизнь. Детектор называется гильотина.
А. Соломин
―
Насчет детектора лжи, кстати, говорят, что…
В. Дымарский
―
И он успевает подмигнуть при этом.
А. Невзоров
―
Да. Подождите, и здесь, вы же поймите, не дай бог получил бы слово кто-нибудь из противников Владимира Владимировича. Это же был бы не просто какой-нибудь тихий интеллигент, который встал бы и проскрипел что-нибудь про деспота Путина – да это наплевать. Представьте себе, если бы слово получили те люди, которые Путина ненавидят совершенно по другим причинам.Вы что, думаете, все 10% - это передовые прозападно настроенные продвинутые граждане, которые хотят жить в нормальном обществе? Да ничего подобного! Нас едва 1%. Еще 9% ненавидят Путина за то, что Савченко судили, а не отрезали ей голову сразу. Кто-то не может простить ему того, что не бомбят Киев. Кто-то не может простить ему того, что мы с вами еще не болтаемся на фонарях. И представьте себе, всем этим людям, я уж не говорю про эти кодлы лысых писателей, которые обслуживают нынче режим в идеологическом смысле, было бы предоставлено слово. Вот тогда было бы действительно стыдно за весь этот процесс. Но, по счастью, он был очень хорошо отрепетирован и отрежиссирован.
В. Дымарский
―
По поводу, ну, в какой-то степени как продолжение этой темы. Хотя в историческом плане, если хотите, да? То есть, у нас сейчас еще одна питерская история, петербургская. Я знаю, что многие не любят, кстати, жители города, когда говорят «Питер» и «питерский».
А.Невзоров: Крымским татарам получать все наставления, назидания и запрещения именно от женщины вдвойне унизительно
А. Невзоров
―
Да без разницы абсолютно. Поверьте мне, что слово «Питер» вообще ввел в «600 секундах» в обиход именно я.
В. Дымарский
―
Тогда при Невзорове я точно могу говорить «Питер» и «питерский». Так вот, петербургский, все-таки я скажу, ученый, историк Кирилл Александров написал докторскую диссертацию на тему Власова и власовского движения.
А. Невзоров
―
Да, мы с вами говорили на эту тему. И я, надо сказать, под вашим влиянием, не без оного, хотя я не занимаюсь историей и не считаю ее наукой, я эту диссертацию прочел. Могу сказать, что диссертация действительно блестящая. В каком смысле этого слова? Она создает некую ступеньку…
В. Дымарский
―
Это апологетика Власова?
А. Невзоров
―
Нет, это не апологетика Власова, это вообще ни чья не апологетика, это попытка разобраться в том, что происходит. Меня это навело на неожиданные мысли, которых, вероятно, не ожидал Александров. Вот из этой диссертации понятно, что вы, русские, все время торопитесь. И если бы Власов все то же самое проделал, уже дойдя с войсками до Берлина, уже удавив гадину-Гитлера, после чего он бы развернул полки и удавил бы гадину-Сталина. Вот тогда, вероятно, его роль была бы совершенно иной. Но он поторопился, как вечно торопится Россия. Россия же в свое время ввязалась в Чеченскую войну, не рассчитав своих сил – проиграла, платит дань. Россия ввязалась в дикую историю на Донбассе и тоже оказалась не в силах довести ее хотя бы до серединки логической. Поэтому вот эта торопливость русская очень хорошо видна на примере генерала Власова.
В. Дымарский
―
История с этой диссертацией довольно любопытная. Действительно, здесь были кое-какие протесты такие, правда, не мощные, слава богу. И местные историки, Институт истории, надо сказать, практически единодушно, если я не ошибаюсь, эту диссертацию утвердил.
А. Невзоров
―
Ну, вот у меня на моих лекциях в «Эрарте», в музее современного искусства, мне очень часто…
В. Дымарский
―
Это замечательное совершенно место…
А. Невзоров
―
Да. Очень часто пытаются задавать вопросы про Власова, но я отсылаю к историкам – к Дымарскому, к «Дилетанту» и к вашему замечательному Александрову.
В. Дымарский
―
Он, кстати говоря, довольно часто у меня выступал в «Цене Победы».Хорошо, возвращаемся в сегодняшний день. Кстати, а какой сегодня у нас церковный праздник? Мы каждый день же празднуем церковный праздник.
А. Соломин
―
Сейчас застали врасплох нас всех, и, главное, Александра Глебовича в первую очередь.
А. Невзоров
―
Подождите, сейчас мы сообразим. Сегодня вроде бы у нас Даниил Переяславский – это святой Русской Православной церкви, он знаменит тем, что он начал не мыться с пяти лет и не мылся всю свою жизнь. Более того, он люто ненавидел все, что было связано с гигиеной, когда наконец стал настоятелем монастыря…
А. Соломин
―
Когда-то это было нормально.
А. Невзоров
―
… он велел разорить все бани, которые только были на территории этого монастыря, и прекратить всякое гигиенизирование несчастной братии. А канонизирован он был исключительно за то, что он превращал воду в квас, поскольку никаких других блестящих умений он не демонстрировал. Вообще, вы помните про то, что вот эта завшивленность, исключительная грязность, пренебрежение гигиеной и собственной плотью были абсолютным нормативом. Кстати, не только у православных, у католиков тоже очень долго. Вспомним Франциска Ассизского, который любил вынимать из своей шевелюры вшу, целовал ее, а потом запускал себе обратно в шевелюру, называя ее «божьими жемчужинами». Этой христианской особенности, вот этой антисанитарности мы обязаны как раз всякими magnus pestis, всякими большими гигантскими эпидемиями, когда, понятно, да, что…
В. Дымарский
―
В Невзорове заговорил ученый.
А. Невзоров
―
Нет, я не ученый, я публицист, это совершенно другая профессия. Я свожу воедино различные штекеры и подбираю к ним ответные части.
В. Дымарский
―
Но вас же интересуют новости не только церковные, но и научные.
А. Невзоров
―
Нет, не только церковные. Вот что касается других поповских новостей, то все, я бы сказал, весьма специфично и весьма однообразно. В каком-то месте попы, естественно, отбирают кукольный театр, где-то они уже выселили в Вологодской области школу и совершенно не понимают, что все это вернется им, что называется, сторицей.Ну, пока возражать особо некому. Вы же все читали, я думаю, протесты интеллигентов. Интеллигенты разродились протестом, они заявили по поводу того, что Гундяев, больше известный под сценическим псевдонимом Кирилл, он как-то не так отозвался об общечеловеческих ценностях. Знаете, есть известная пословица: макароны возмущены тем, что их жуют неправильно. То есть, вот в таком духе примерно отвечали и интеллигенты.
А.Невзоров: Власть обязана вырабатывать смертельные для населения токсины, с помощью которых она защищается
А. Нарышкин
―
Я нас всех хочу вернуть в Европу и ближе к Украине. Вопрос первый Невзорову: а у вас есть европейская виза? Сейчас какие-то болезненные затронул моменты. Нет?
А. Невзоров
―
Нет, никаких болезненных. Конечно, есть. И мне мало, мне надо вообще визы всего мира.
А. Нарышкин
―
Вот, смотрите, в связи этим новость. Еврокомиссия сегодня предложила ввести безвизовый режим для Украины. При этом киевские власти еще при Януковиче начали вот этот процесс, были обещания различные, что, обязательно мы сделаем безвизовый режим для своих граждан. И вот уже что-то там прямо завертелось, закрутилось. Конечно, Европейский совет и Европейский парламент теперь должен будет голосовать по всем этим вопросам, но, тем не менее, скорее всего, украинцы уже скоро смогут въезжать в Европу без виз, а мы вроде бы тоже стремились к этому, но вот как-то наши пути разошлись.
А. Соломин
―
Разговоры разговаривали.
В. Дымарский
―
Зато мы 50 миллиардов не будем платить.
А. Нарышкин
―
Да, тоже правильно.
А. Невзоров
―
Подождите, это еще, опять-таки, бабушка надвое сказала, и судьба этих миллиардов еще не известна. Неизвестно, чем Михаил Борисович их возьмет.
А. Нарышкин
―
Слушайте, а возвращаясь вот к визовой…
А. Невзоров
―
Есть замечательная поговорка: спасибо, что взял деньгами.
В. Дымарский
―
Возьмем визами.
А. Невзоров
―
Да.
А. Нарышкин
―
Возвращаясь к визовой истории: а можно предположить, что это специально в Брюсселе так вот делают, чтобы как-то уязвить Москву? Потому что и вы хотели в Европу без виз, и они хотели, а вот мы им разрешим, а вам – фигушки? Такая конспирологическая теория.
А. Невзоров
―
Мы же делаем все, чтобы раздразнить весь мир, и сами верим в то, что мы ужасно для всех важны, серьезны и опасны. А потом удивляемся, что нас дразнят. Ну, как известно, дураки и гуси. Я вам уже в прошлый раз высказывал эту точку зрения.
В. Дымарский
―
Вот немножко такой, может быть, неожиданный разворот нашей темы.
А. Невзоров
―
Подождите-подождите, братцы, я специально для вас, из любви к «Эху Москвы» я вам хотел еще рассказать, я специально для вас нашел деяния Николая II, которые вам всем будут чрезвычайно интересны. Мне пришлось тут ворошить журнал «Императорская охота», это энциклопедия жизни и быта дворца российских императоров. Так вот, смотрите, во втором томе что мы находим? С 1884-го по 1911-й Николай II лично застрелил 11 582 собаки.
В. Дымарский
―
Собаки?
А.Невзоров: Бастрыкин обозначил, что у власти и населения цели и задачи разные, это противоборствующие лагеря
А. Невзоров
―
Собаки.
В. Дымарский
―
А зачем?
А. Невзоров
―
Практиковался, скотина. И 18 679 кошек. Он занялся отстрелами собак с 1884-го года, когда ему исполнилось 16 лет. Он самым успешным считал для себя 1909 год, когда ему удалось застрелить 903 собаки.
А. Соломин
―
Послушайте, ну, по сравнению с тем, сколько людей он погубил в годы Первой мировой войны, в начале особенно, собаки и кошки кажутся просто какой-то слезой божьей.
А. Невзоров
―
Ну, вы знаете, к людям все уже привыкли, особенно привыкли в России, что люди – это расходный материал для любых забав и безобразий власти. А вот насчет кошек и собак и того, насколько интересной психологической характеристикой является этот факт… потому что вот так взять и застрелить 18 тысяч котов – друг мой, вы себя представляете в этом качестве? Я думаю, нет. И даже самых живописных и кошмарных злодеев нашего времени представить себе, методично отстреливающими из хороших мозеровских нарезных винтовок котов мы не можем. Поэтому на самом деле факт этот очень интересный, я его просто вот приберег для «Эха Москвы».
В. Дымарский
―
Уже скоро будем завершать. Когда на Марс полетим?
А. Невзоров
―
Понимаете, вот все то, что с Марсом ведь такое оживление сказочное, столько разговоров по этому поводу, столько страстей и фильмов, но мне кажется это все абсолютной авантюрой, потому что ведь никто не отменял ионизирующую радиацию, которая в космосе все равно разрушит примерно 20-35% нейронов вашей центральной нервной системы.
А. Нарышкин
―
Так кошки полетят, наверное, сначала
В. Дымарский
―
Не дострелянные Николаем.
А. Невзоров
―
Кошки с собаками точно так же подвержены этой ионизирующей радиации. Ведь, поймите, от нее защиты в космосе нет. И она же, гадина, что делает? Если бы она просто пробивала бы хотя бы в некоторых местах цепочки ДНК или рвала бы одну нить этих цепочек, тем самым обрекая часть клеток на мутацию, это было бы полбеды. Но, увы, мы где-то за минуту там получаем 20-40 двунитиевых разрывов ДНК, что, в общем, гарантирует и инвалидность, и практически мучительную смерть. Поэтому что там собираются делать и как там собираются летать на Марс, для меня, честно говоря, не очень понятно.
А. Соломин
―
У нас, я прошу прощения, всего полторы минуты осталось, но очень хочется вас спросить. Вы знаете, в чем мы действительно горазды, что мы можем делать – это принимать различные законопроекты. Вот прокурор Забайкальского края господин Войкин вынес на публичное слушание законопроект о патриотическом воспитании, в котором все четко прописывает, чем должны заниматься, кто должен заниматься патриотическим воспитанием. И по важной причине: сказано патриотическим воспитанием заниматься – а законов-то нет. Вот и работают сейчас в этом направлении. Ваш взгляд на подобные вещи?
А. Невзоров
―
Здесь власть можно понять. Действительно, ей нужно использовать все способы, все методы, для того чтобы сделать людей как можно более управляемыми. Патриотизм – великолепный способ заставить забыть вас о том, что у вас есть личные взгляды, личные пристрастия, личные мысли, личные цели в жизни, и заставить вас положить на обслуживание режима и свои цели, и свои взгляды, и свои представления.Это замечательный инструмент, который употребляют они. Но вы должны понимать, что есть они и есть мы, да? И что наши цели совершенно не совпадают и даже, что называется, близко рядом не лежат. Конечно, мы видим истерику сегодня по этому поводу, но, по счастью, я надеюсь, что она в высшей степени лицемерна. Вот тот же самый Кургинян, когда он истерикует на митингах или в каких-то дебатах, вы должны понимать, что это всего-навсего очень хороший актер, и он вам может исполнить и патриотическую истерику, и даже может сыграть пожилую цыганку на последнем аборте, и это будет одинаково впечатляюще. Поэтому будем надеяться, что весь этот маразм, начиная с законов и кончая Кургиняном, будет… что вы смеетесь?
А. Нарышкин
―
Мы смеемся, потому что время уже наше вышло, к сожалению. Спасибо огромное. В программе «Персонально ваш» был сегодня публицист Александр Невзоров. Виталий Дымарский также из Петербурга. А здесь в студии Алексей Соломин, Алексей Нарышкин. Мы продолжим дневной «Разворот» через минут 10-15 – оставайтесь с нами.