Алексей Венедиктов - Персонально ваш - 2016-04-19
С.Бунтман
―
Добрый день всем! Сегодня Ольга Бычкова, Сергей Бунтман ведут «Разворот». Персонально ваш у нас Алексей Венедиктов. Оля, привет!
О.Бычкова
―
Привет всем!
С.Бунтман
―
Алексей Алексеевич, привет!
А.Венедиктов
―
Добрый день!
С.Бунтман
―
Сергей Алексашенко у нас между небом и землей немножко застрял. Вот такие произошли обстоятельства, с аэропланами связанные.
О.Бычкова
―
И Яков Широков у нас отсутствует по уважительной причине.
С.Бунтман
―
И Яков Широков у нас отсутствует. И мы сегодня в таком составе проведем этот час, а потом еще много тем у нас будут. Начнем сразу с персонально вашего Алексея Венедиктова. Не забудьте эсэмэски, телефон для sms: +7 (985) 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере к вашим услугам, и стай к вашим услугам. Всё есть.Первое: задаем про Савченко. Состоялся телефонный разговор между президентами Порошенко и Путиным. Они говорят… вот Владимир Владимирович Путин устами Пескова, что обсуждали проблему обмена Савченко и российских граждан. Порошенко сказал, что разработан алгоритм.
Как ты думаешь, движение началось? Или как можно называть?
А.Венедиктов
―
Да все уже понятно. Если оба президента публично упоминают фамилию Савченко после разговоров по телефону, не имеет значения каков разработан алгоритм, потому что смысл этого алгоритма является в размене осужденных двух российских граждан, как сказано было, по-моему, Захаровой Марией, захваченных на Украине. Имеется в виду Ерофеев и Александров - с одной стороны и Савченко Надежда - с другой стороны. Причем я так понимаю, что Порошенко сказал, что готов послать за ней президентский самолет сопровождаемый бригадой врачей с тем, чтобы ее не этапировали.А я напомню, что стоит вопрос об этапировании в соответствии с законодательством Российской Федерации из Ростова на место отбытия наказания. Поэтому, я думаю, что формально, наверное, это будет сделано, как отбытие наказаний на родине и тем и другим…
С.Бунтман
―
И тех и других.
А.Венедиктов
―
Естественно. Не имеет никакого значения. Это абсолютно политическое решение. Я еще повторю, что туда же подвязывается история предыдущая с Сенцовым и, возможно, другими российскими гражданами, которые задержаны на Украине, числом 130, если мне не изменяет память. Такие, во всяком случае, списки были в МИДе, по-моему, российском.
О.Бычкова
―
Но они сейчас не рассматриваются вот в этой конкретной…?
А.Венедиктов
―
А мы не знаем этого. Я не участник этих переговорах. Но я понимаю, что для того, чтобы сделать это быстро – это вопрос Савченко – на Ерофеева и Александрова – но, я думаю, что там все-таки более сложно это будет, потому что будет юридически оформляться, и поэтому, я думаю, что там будет больше народа.Я напомню еще раз, что когда меняли Абеля на Пауэрса, на самом деле не Абеля на Пауэрса меняли – там еще обсуждалось несколько человек и в результате были обменены еще двое американцев совсем в другом городе, в другом месте. Это мы узнали только по прошествии длительного времени. Не имеет значения…
О.Бычкова
―
И посмотрели «Шпионский мост».
А.Венедиктов
―
Нет, я этим делом – обменом Абеля и Пауэрса – занимался очень давно.
С.Бунтман
―
Нет, ну там это было известно. «Шпионский мост» - это только история адвоката и, конечно, напомнила всем… это напомнило всем…Значит, политическое решение фактически, можно сказать, что уже принято какое-то?
А.Венедиктов
―
Да, с двух сторон.
О.Бычкова
―
И теперь все должно пойти очень быстро, наверное.
А.Венедиктов
―
Если в последнюю секунду что-нибудь не случиться. У нас же тоже, если мы вспомним, когда был самолет сбит MH17, у нас в этот момент выходили на определенные договоренности, и уже российские генералы были там – группа в смысле между российскими и украинскими генералами, уже говорили о прекращении огня и отзыве – и в это время сбили MH17. Интересантов много – поддерживать Донецкую область, или ту часть Донбасса в состоянии, я бы сказал, Нагорного Карабаха, и там много интересантов, чтобы не было договоренностей между Россией и Украиной как внутри Украины, так и внутри России, и уж точно среди руководства сепаратистов. И поэтому ружье может выстрелить в любом направлении.
С.Бунтман
―
Будем надеяться, что здесь все закончиться… хотя бы эта история локальная, но очень важная закончится ко всеобщему…
А.Венедиктов
―
Будет много других историй.
С.Бунтман
―
Это несомненно. Еще вскользь упомянем, что Дмитрий Песков, когда еще сегодня отвечал на вопросы и о Савченко, он ответил на вопросы и про «восьмерку». Что-то очень часто стали… буквально два дня и очень много людей говорят про «восьмерку», что она не нужна, что это устаревший формат. А Дмитрий Песков еще и уточнил, что G-20 – это лучше, чем G-8.
А.Венедиктов
―
Президент это сказал после того, как Россия была исключена из «восьмерки», и Песков повторяет то, что сказал президент тому уже год. Ничего удивительного нет. Очевидно, что Россия не может выполнить тех требований, которые предъявляет «восьмерка», прежде всего, связанные с Крымом, и поэтому возвращение быстрое обратно России не светит. Но, если тебя не зовут, надо же объяснить, что так и должно быть. По-моему, тут все очевидно. И радоваться тому, что мы не принимаем участия во встрече восьми глав крупнейших государств… У меня вопрос другой. У меня вопрос: А кто нас там заменит? Неужто Китай? Неужто позовут председателя Си? И вот тогда, конечно, мало не покажется.
С.Бунтман
―
А это не была такая единичная акция специально для России, когда очень были заинтересованы в России, и делали ей, действительно, авансы?
А.Венедиктов
―
Нет, всем делают авансы, потому что можно требования, как при вступлении в ВТО - бесконечно повышать планку. Но какая разница? Не потому нас приняли, а потому нас исключили. Вопрос же в оскорблении, что нас вот так выкинули из «восьмерки», и это, конечно, Путин пропустить не может. Почему нас приняли, я уже не помню.А.Венедиктов: Президенту докладывают липу. Потом, когда идет проверка, – вскрывается
О.Бычкова
―
Это значит, что как бы формально и фактически, наверное, мы возвращаемся к ситуации 97-го года или раньше…
А.Венедиктов
―
Я думаю, что, на самом деле, это 77-й год, а не 97-й год.
О.Бычкова
―
Ну да, в 97-м году все шло в другом направлении.
С.Бунтман
―
Другая вещь, о которой очень много говорят. Вот в отношениях России, США, Запада, «восьмерки» - вот как бы условны не были эти позиции – это два инцидента, которые произошли недавно. Есть ли какие-нибудь подробности и разъяснения по инцидентам с самолетами российскими?
А.Венедиктов
―
Ну, например, все-таки Министерство обороны вынуждено было признать, что там был не один самолет, а два самолета, и что он облетал не один раз, а облетов было семь. И, конечно же все соображающие понимают, что речь шла, во-первых, о вызове, во-вторых, как мы уже говорили, об испытании системы «Иджис» - можем ли мы подавить самую современную систему мультинаведения, защиты электронной, короче говоря, потому что «Дональд Кук» - один из четырех эсминцев, миноносцев – как угодно называйте – самых современных…
С.Бунтман
―
Эсминец – это и есть эскадренный миноносец.
А.Венедиктов
―
А на самом деле, есть еще одна история. Я напомню, что решение про знаменитую противоракетную оборону, о которой шла речь, ее теперь американцы при Обаме решили размещать на кораблях. Часть третьего кольца ПРО, оно будет на кораблях. Главная проблема современного мира – это не шахты, а мобильность средств поражения. А мы в свое время размещали это в Советском Союзе на поездах, в конце Советского Союза…
С.Бунтман
―
Был такой поезд.
А.Венедиктов
―
Да. А американцы приняли решение на морском базировании это делать, и поэтому «Дональд Кук», который в Черном море…вообще, база в Испании – что до Северного моря, что до Черного моря - приблизительно одинаково плыть… идти. И, собственно говоря, это была еще демонстрация, насколько я понял: показать американцам, что мы категорически не согласны с размещением элементов ПРО в таком чувствительном для нас районе, как Балтия даже в международных водах, даже в экономической зоне, даже в 130 километрах от Балтийска. Мы категорически не согласны. И если США – я так предполагаю – будут демонстрировать, что они будут там будут размещать системы противоракетной обороны - мы будем демонстрировать, что им будет неуютно. Я думаю, что это добавленная стоимость этих полетов, она заключается в этом.
С.Бунтман
―
Мы в субботу говорили о демонстрации и об опасности…
А.Венедиктов
―
Я про ПРО не говорил, теперь я добавляю ПРО.
С.Бунтман
―
Вот я говорю: тебя утвердили в этом мнении, что хуже чем «холодная война» опасность существует, когда ты узнал некоторые дополнительные детали за последние дни?
А.Венедиктов
―
Нет, ну у меня ничего не изменилось. Меня не разубедили в том, что таких облетов в Советском Союзе не было. Таких опасных облетов – подлет на 10 метров… Там же еще возникает турбулентность воздушная. Если бы Су-24, как мне объяснили, назовем их моими товарищами, шли на скорости не 800-900, а на скорости крейсерской 1300-1400, то завихрения могли повредить радиоантенну на эсминце «Дональд Кук». Это могло быть воспринято как атака.
О.Бычкова
―
То есть в Советском Союзе их не было не потому, что они технически не могли это сделать, а потому что не позволяли себе.
А.Венедиктов
―
Потому что себе не позволяли.
С.Бунтман
―
Держались.
А.Венедиктов
―
Единственные два опасных сближения – это Карибский кризис, когда российское корабли сначала шли на прорыв блокады Кубы. А второе – это 83-й или 4-й года - тоже с подлодками было связано, тоже было опасное сближение, но там шалили приборы.
О.Бычкова
―
А вот эти облеты нынешние, они в таком случае, если это новое как бы дело, они о чем свидетельствуют, о чем говорят?
А.Венедиктов
―
Я только что об этом сказал. Они говорят о том, что ситуация хуже, чем была тогда.
О.Бычкова
―
Но это понятно, что она хуже. Те, кто это делает, те, кто принимает такие решения, они на что рассчитывают: что ситуация все равно под контролем, или они пытаются дразнить, или что?
А.Венедиктов
―
Я не знаю. Я не говорил с теми, кто принимает решения конкретные по этим облетам.
С.Бунтман
―
Получилось, что эти облеты намеренные.
А.Венедиктов
―
Не заметили «Дональд Кук» - ну как, Сережа? Ну, конечно, намеренные. С определенными целями, я рассказал о них подробно.
С.Бунтман
―
Никто не сбился с курса.
А.Венедиктов
―
Нет, никто не сбился с курса.
С.Бунтман
―
Если переходить на сегодняшние, вчерашние новости, которые были, здесь задают нам вопрос. Считают, что это был экзамен очень большой для Эллы Памфиловой – вот встреча с кандидатами: выдержала, не выдержала? Вот по существу, что была эта встреча для тебя?
А.Венедиктов
―
Сам факт встречи очень важен. Я не упомню, чтобы господин Чуров или кто-то из руководителей Избирательной комиссии за исключением московской принимал людей, которые для власти считаются людьми несуществующими и их фамилии не упоминаются – «тот, чье имя не упоминается». Значит, все понимали, что это люди, которые идут от Навального, имеется в виду, в том числе. Там на самом деле, были приняты и кандидаты от других партий, в частности, от коммунистов. Там была группа из 14-ти, по-моему, человек.Я думаю, что Элла Александровна вела себя правильно. Первое, что она могла сделать, и она это сделала, как я понимаю, до встречи – направила запрос в прокуратуру. Второе: к таким встречам надо готовиться, и я тебе должен сказать, что я накануне – это было воскресенье – я в Твиттере в открытом переписывался с теми людьми, которые в Барвихе кричали, говорю: «Вот конкретно: что за квартира, сколько человек, когда прописаны?» Не прийти, сказать: «Вот вы проверьте ту нехорошую квартиру…» Вы утверждаете, что? Ну у вас что-то должно быть. У вас же там есть наблюдатели, которые имеют допуск к спискам избирателей, наблюдатели от кандидатов. Прессе не дадут, журналистам не дадут. Кандидаты и их представители, наблюдатели от кандидатов имеют возможность смотреть, как люди приходят, как они получают бюллетени, откуда они приходят. Идите к Элле Александровне с этими списками». Нет.
С.Бунтман
―
Не пришли.
А.Венедиктов
―
Это было политически… Нет, это очень важно, что это было, но там задавала Элла Александровна вопросы – то, что я видел; я смотрел трансляцию в «Перископе» - она задавала конкретные вопросы, но, тем не менее, она сегодня утром сказала, что там есть все эти жалобы обоснованные, и есть даже материалы для уголовного дела, касающегося неизвестно кого – то ли избирательной комиссии, которая принимает, то ли тех, кто прописал порядка 130 человек, как я понимаю, в этой квартире, по-моему. Но этого нигде не видно, это не в списках не видно… Должны наблюдатели смотреть, имеют право. Имеют право не только правоохранители. Ну посмотрим, будем наблюдать за выборами в Барвихе.А.Венедиктов: Вопрос же в оскорблении, что нас вот так выкинули из «восьмерки»
На самом деле, спроси меня –я не помню, по закону – но я бы на месте госпожи Памфиловой либо отменил бы досрочное голосование – в смысле то, что уже проголосовано – либо бы я отменил выборы, перенес бы их.
С.Бунтман
―
Вот барвихинские эти?
А.Венедиктов
―
Или рекомендовал бы их перенести. Потому что очевидно, что история с пропиской матери кандидата в своей собственности десятков людей накануне выборов – это нарушение духа закона. Это компрометирует всю выборную систему Российской Федерации, если там такая дырка.
О.Бычкова
―
Это будет крутой прецедент?
А.Венедиктов
―
Он уже достаточно крутой, и не только потому, что это стало публичным, но это стало потому, что ЦИК этим занялся, и ушла бумага в прокуратуру… У нас бюрократическое государство. Вот, если бумага ушла – за ней пойдет хвостом информация. Прокуратура откажет – на основании чего? – надо будет опубликовать материалы, эти 130… я до сих пор не знаю, когда эти люди были прописаны и сколько их в этой квартире. Хотелось бы узнать. Где они были прописаны раньше, хотелось бы узнать. Откуда они съехались?
С.Бунтман
―
Во всяком случае, распространено мнение, что не столько Барвиха сейчас важна именно конкретно, а как важен прецедент, как важна проверка отношения Центральной избирательной комиссии; и такой вот сигнал: «Ребята, тщательнее и почище работайте».
А.Венедиктов
―
Я не согласен. Есть и прецедент, но это и конкретные выборы, где есть конкретные люди, и если фальсификация происходит на одном участке… Послушайте, мы, когда наблюдали за выборами мэра Москвы – я напоминаю, в нашем комитете были представители всех шести кандидатов - мы четыре участка опрокинули… Обратили внимание избирательной комиссии, она отменила там результаты – московская, и ЦИК поддержал. Ну, казалось бы, ну подумаешь, 4 участка, ну подумаешь… у нас их там – не помню, сколько – 3300 чего-то там… Нет, каждый участок! Это не только прецедентно важно – это важно для жителей, это важно для тех, кто за этим следит, это важно для кандидатов. Нет, я не считаю, что это просто как пиар, как прецедент.
О.Бычкова
―
Я хотела задать еще один вопрос… пример привести, тоже связанный с тем, как исполняется, не исполняется решение. Потому что были проанализированы распоряжение президента за прошедший года с апреля по апрель, касающиеся малого бизнеса. Ну это как пример только – малый бизнес. Пример может быть какой угодно. Оказалось, что из 21-го поручения не выполнено 16, то есть большая часть. И вопрос в связи с этим не про малый бизнес, а про то, как работает или не работает эта вертикаль, если уже президента никто не боится.
А.Венедиктов
―
Вообще вертикаль не работает. Смотри, задержка заработной платы – это вопрос прокуратуры, для этого не нужен президент. Если, действительно, на Шикотане или где-то еще – я не помню, где был парень…- задерживается заработная плата, и эти люди обращались – они должны знать, что они обращаются в прокуратуру: вот задержи здесь заработную плату, обращение в прокуратуру – выезжает проверка немедленно; это уголовка для руководителей. Весь вопрос: почему нужно ждать «Прямой линии»? Сколько еще таких предприятий, на которых задержка заработной платы даже по объективным причинам – не важно – задержка заработной платы? Почему это не работает? Система не работает, потому что она работает только в ручном управлении. Потому что просто так построена плохо система государственного управления – это признают все от Грефа до оппозиции. Просто неэффективная работа системы государственной власти.Когда нам объясняют, что коррупция – это очень позитивно, потому что она там смазывает механизмы… Нет, оказывается, нет. И, собственно, главная угроза Российской Федерации – это не экстремисты в интернете, а неэффективно работающая система управления, которая приводит к невыполнению даже вполне законных, на основании Конституции принятых, прямых указов президента. И нужно, чтобы президента по второму каналу на всю страну сказал: «Вы там… замначальника департамента… чего-то там… Занимает ли он свое место?» - тогда его снимут.
О.Бычкова
―
Так как выясняется и это не работает. Потому что Путин на всю страну говорит, а через год выясняется, что 16 из 21-го…
А.Венедиктов
―
Еще раз: я не готов отвечать по поручениям, которые бывают очень сложные, и которые бывают, как бы сказать, не всегда исполнимые, как майские указы, например, - они не всегда исполнимые. Но ни губернатор… не может признаться, что экономическая ситуация такова, что майские указы президента неисполнимы, ну просто - неисполнимы. Они же есть, их надо исполнять. Поэтому пишут липу. Ему докладывают липу. Потом, когда идет проверка – вскрывается. Сейчас к нему придут, скажут: «Владимир Владимирович, вы же это говорили при 100 долларов за баррель, а сейчас у нас в среднем 40 или 35, как говорят некоторые, будет за год, поэтому, Владимир Владимирович, надо корректировать. Но мы не стали вас дергать, Владимир Владимирович, ну чего по такой мелочевке? Ну просто денег… их нет». – Ну давайте из армии их возьмем» - нет, из армии нельзя. – «Давайте из Нацгвардии» возьмем» - нельзя. Ну вот денег нет. Ну, как-нибудь выкрутимся».
С.Бунтман
―
Из Пенсионного фонда возьмите.
А.Венедиктов
―
История в том, что эти решения принимаются вертикально, непроработанно, поэтому управление всего государства страдает. Я уж не говорю о том, каким образом управленцы отбираются. По принципу лояльности всюду, а не по принципу эффективности всюду.
С.Бунтман
―
Алеша, стоит ли нам ожидать очередной серии «майских указов», потому что скоро выборы, сначала парламентские, а потом и президентские в 18-м году.
А.Венедиктов
―
Нет, что-то, конечно, будет. Я бы смотрел в сторону пенсионеров. У нас же была заморожена часть пенсий, не проводилось инфляционное повышение, часть накопительная. И, я думаю, что правительство примет решение накануне выборов либо индексировать, либо какие-то выплаты осуществить. Собственно говоря то, что часть этих самых неиспользованных денег где-то лежит и ждет своего часа – я думаю, что, конечно, поскольку пенсионеры – это основная часть, которая ходит голосовать, и не важно, как, но ходит голосовать – то в первую очередь простимулировать нужно – это очень логично – ту группу, которая пойдет голосовать.
О.Бычкова
―
Такая заначка под выборы.
А.Венедиктов
―
Я думаю, что это безусловно. Хотя денег нет, но наверняка что-то есть.
С.Бунтман
―
Но это будет заначка для нового кризиса, потому что это все накапливается: эти майские указы, невыполненные…
А.Венедиктов
―
Сережа, я не готов по цифрам говорить, вы меня не путайте. Сергей Алексашенко в воздухе, а я на земле, поэтому я просто говорю вам: политически точно будет принято решение, и оно в первую очередь точно будет принято в отношении пенсионеров. Кстати, сегодня, по-моему, в Москве уже пошли льготы по ЖКХ по инвалидам. Ну кто против-то? Но почему не раньше-то?
О.Бычкова
―
И почему не всегда, собственно?
А.Венедиктов
―
А это большой вопрос: должны быть льготы или монетизация этих льгот? Но решение принято, и оно правильное, но оно по времени абсолютно предвыборное. Я напомню вам, что мэр Москвы поведет список единороссов в Москве. И вот решение мэра.
О.Бычкова
―
У нас полторы минуты сейчас до перерыва на новости. Можно еще один московский вопрос, касающийся странных решений, а может, не только московский? Вся эта история громкая с библиотекой Данте Алигьери – что это было?
А.Венедиктов
―
Глупость. Никто не ожидал такой реакции… Но это же здание, для них это – здание. Это не библиотека, это не Следственный комитет – это собственность и здание. И это здание можно подарить на всякий случай от слабого сильному. Ну и какое у нас здание? Чего у нас? Библиотека. Кто за него вступится? Ну библиотека. Если бы они была не Данте Алигьери? А если бы она была библиотека № 183?А.Венедиктов: Главная проблема современного мира – это мобильность средств поражения
О.Бычкова
―
Так есть и крутые библиотеки №183.
А.Венедиктов
―
Нет, а есть просто библиотеки, а не крутые, просто 183 – и передали бы, никто бы не вякнул. Или там вякнули, но затихло. Но тут еще Данте… «девять кругов ада». Тут как-то неудачно выбрали.
С.Бунтман
―
Есть совершенно четкое объяснение: Беатриче заступилась в раю…
А.Венедиктов
―
Рассказываю. Товарищи мои доложили президенту… Он развел руками и сказал: «Шо это было опять?»
С.Бунтман
―
Да, про «шо это было опять» и что доложили и еще несколько сюжетов у нас будет уже после новостей и рекламы. Персонально ваш Алексей Венедиктов. Ольга Бычкова и Сергей Бунтман ведут сегодня дневной «Разворот».НОВОСТИ
С.Бунтман
―
Алексей Венедиктов. А «Разворот» ведут Ольга Бычкова и Сергей Бунтман. Одну вещь, прежде чем мы к решениям перейдем - очень важно – сегодня Дмитрий Песков сказал, что…
А.Венедиктов
―
Я сегодня слышал третий раз… То есть Песков - это пресс-секретарь президента, а я пресс-секретарь Пескова…
С.Бунтман
―
Нет, я пресс-секретарь Пескова… Я брифинг провожу. Так вот, он сказал, что президента пока не ознакомили со статьей Бастрыкина.
А.Венедиктов
―
Ну это значит неодобрение, конечно. Если понимать, как действует у нас бюрократия, система сигналов, чинов, погонов, бантиков, роста, каблуков и так далее, то это, конечно, неодобрение. Потому что обычно, когда чиновник такого ранга публикует подобную программную статью, он ищет одобрения до, а не после. У нас это будет, на мой взгляд, третья статья, которая приведет к падению крупного чиновника. У нас был Черкесов, который в коммерсанте написал статью, с которой президент в свое время не ознакомился. У нас был Владимир Якунин, который написал большую геополитическую статью, с которой президент «пока не ознакомился», как было тогда сказано. У нас есть Бастрыкин, который написал большую программную статью, с которой президент пока не ознакомился.Я думаю, что это выражение неодобрения. Вообще, президент не очень любит, когда ногой заступают на его поле. Такие вещи большие, конституционные вещи по изменению общественного договора, сиречь Конституции, это делает либо президента, либо с согласия президента, либо по поручению президента. И «не ознакомился» означает, что не было согласия и не было поручения. На бюрократическом языке, конечно.
С.Бунтман
―
А скажи мне, люди, которые так прекрасно владеют бюрократическим языком – и вдруг они что-то делают вопреки?..
А.Венедиктов
―
Это означает, что они подвешены, и они хотят укрепить себя в глазах лидера или в глазах людей, которые формируют повестку дня для лидера и выскакивают вперед, вне зоны своей компетенции. Собственно, и Черкесов, и Якунин, и теперь Бастрыкин – то, что они писали, это было вне зоны их функциональной бюрократической компетенции. Это заявка на президентство, на лидерство – ну, по форме, во всяком случае – на изменение, и, наверное, где-то это срабатывало, наверное, когда-то подобные политические выступления – я не припомню, мы просто не знали – они, такие статьи срабатывали. Ну вот я повторяю: две истории – с Черкесовым и Якуниным это не сработало - и сейчас - третья.
О.Бычкова
―
То есть основным адресатом и аудиторией этого письма был как раз не тот читатель, который не ознакомился, а какая-то другая группа, получается?
А.Венедиктов
―
Да, конечно.
О.Бычкова
―
Если это претензия на лидерство.
А.Венедиктов
―
А зачем высокопоставленному чиновнику класса А обращаться к людям, когда его назначение от них не зависит, вообще его жизнь не зависит в его понимании? Вот зачем? Это заявка на что?
О.Бычкова
―
А что такое происходит?
А.Венедиктов
―
А что случилось?
О.Бычкова
―
А что случилось?
А.Венедиктов
―
А что случилось с Владимиром Ивановичем Якуниным? Ситуация, может, изменилась, а Владимир Иванович не поймал. А что случилось с Виктором Черкесовым? Ситуация изменилась – не догнал. И заступили оба за свою функцию. – «Не надо. Я вам этого не поручал. А если бы поручил, то Песков бы сегодня, - вернее, назад, по цепочке наверх, - сказал бы: «Президент ознакомился. Статья спорная. Надо над ней работать. Если нужен закон...». Вот и всё. Что тут такого сложного?
С.Бунтман
―
Значит, такой, в общем-то, осознанный риск со стороны Бастрыкина.
А.Венедиктов
―
Иногда бюрократы рискуют с целью сохранения своего кресла – это правда.
С.Бунтман
―
Значит, положение очень серьезное должно быть у него лично.
А.Венедиктов
―
Так он думает.
С.Бунтман
―
А, так он думает?
А.Венедиктов
―
Вспомните Кадырова, который выскакивал накануне…
С.Бунтман
―
Переназначения…
А.Венедиктов
―
… с хрен знает чем, что называется. Я тебе же сказал: какие-то вещи успешно проходят, какие-то неуспешно. Но это не значит, что эти идеи, которые Кадыров высказывал, воплощаются. Нет, он просто закрепился на месте. Так мы же не знаем внутренних происшествий.А.Венедиктов: Управленцы отбираются по принципу лояльности
О.Бычкова
―
В таком случае то, что, собственно, по содержанию написано в этой длинной статье бастрыкинской, имеет смысл обсуждать?
А.Венедиктов
―
Имеет смысл, потому что, конечно же, подобные статьи, подобные писания – что у Черкесова, повторяю, что у Якунина, что у Кадырова, что у Бастрыкина – это производные от разговоров, которые там, наверху ведут. Эта статья интересна не тем, что ее написал Бастрыкин, а тем, что в группе чиновников А есть такие настроения. Вот такие настроения, они есть, но для этого не надо статью читать. То, что происходит последнее время с законами про экстремизм, про НКО политические, про, соответственно, по интернету, по СМИ – ну это тренд. Ничего удивительного нет. Если было бы обратно, я бы очень сильно удивился. Это не новость. Новость – если бы Бастрыкин написал: «Достали своей цензурой уже. Роскомнадзор уже просто… Я, как человек, говорю! Я хочу читать, - хотел сказать - что, но не буду, потому что то нарушение закона, - и то хочу читать, и это хочу, а это хочу смотреть – а не дают». Вот этому я бы удивился.
С.Бунтман
―
И скажи последнее... Вот здесь всегда существует такой сценарий умозрительный, что это такая игра: страшный Бастрыкин выступил, а потом добрый и мудрый Владимир Владимирович Путин говорит, что «ребята, нет, это фигня, этого никогда не будет».
А.Венедиктов
―
Кому это Путин говорит, это не его целевая аудитория. Это ерунда.
С.Бунтман
―
Ерунда?
А.Венедиктов
―
Ерунда. Это уже конспирологическое мышление, которое может существовать в головах тех, у кого конспирологическое мышление.
С.Бунтман
―
Так теперь к КС…
О.Бычкова
―
Да, КС…
А.Венедиктов
―
Я не знаю. У нас Путин один – солнце. Вы чего, не понимаете? Вы знаете, конечно, для меня самым большим потрясением был закон, который недавно был проголосован по выборам о том, что нельзя в предвыборной агитации использовать образы и имена людей, которые не участвую в избирательной компании. Это значит, что «Единая Россия» не может использовать - ее кандидаты - ни фотографию Путина с собой, ни фамилию Путин… ничего не может. Потому что есть солнце! А вы куда лезете со своими мелкими лапками? Обожгу, сожгу!
О.Бычкова
―
О выборах. Важная история: Конституционный суд рассматривал постановление Европейского суда по правам человека, признал их частично – о том, голосовать или не голосовать заключенным.
С.Бунтман
―
Тут важный нюанс. Здесь надо внести важное разъяснение. Мы будем подробно говорить об этом с Еленой Лукьяновой, но здесь очень важное такое…
А.Венедиктов
―
Здесь политическая история. Мне кажется, Елена будет говорить все-таки о юридическом тексте. А здесь важно, значит, первое: впервые Конституционный суд… то есть впервые в России не будет полностью применено решение суда по правам человека, то есть создан прецедент, что можно не исполнять, или исполнять частично. Это по юридической форме Лена Лукьянова в 16-36 вам все расскажет подробней.То есть, если можно по содержанию. А по содержанию следующее. Вот люди, которые находятся в тюрьме, поскольку я занимался выборами, и, повторяю, мы наблюдали – они не могут голосовать свободно по той простой причине, что избирательные участки, они находятся… Вот в СИЗО же они есть, люди не лишены избирательных прав – вот, собственно, только люди, находящиеся в СИЗО… или в тюрьме, предположим, им разрешили голосовать. Только заключенные, находящиеся в тюрьме или в лагере, могут там голосовать – участки зарытые, так называемые. Это значит, что начальство всегда увидит, как они голосовали. Это значит, что люди абсолютно подчиненные, впрямую дополнительно попадают под давление начальства. И в этом смысле наш КС скорее прав, чем неправ. Я тоже считаю, что в том виде, в каком сейчас идет голосование – тут я как бы сомневаюсь в решении ЕСПЧ – можно это делать. Просто это не свободное голосование, тогда какое оно имеет смысл?
С.Бунтман
―
А есть ведь способы сделать его нормальным.
А.Венедиктов
―
Более менее нормальным – это те участки привязывать к каким-то городским участком, как урны на выезде.
С.Бунтман
―
Ну да.
А.Венедиктов
―
У нас миллион заключенных… 600 тысяч заключенных. И где они, в каком лагере находятся? То есть это вопрос на разговор. Это нельзя просто применить или не применить. Если, предположим, в стране будет считаться правильным, чтобы голосовали заключенные, уже осужденные, значит, они не должны голосовать на закрытых участках или они там могут голосовать, но их бюллетени должны смешиваться с бюллетенями каких-то городских участков, чтобы нельзя было вычленить, что заключенные этого лагеря или этой тюрьмы – а мы отказываемся от лагерей и двигаемся в сторону тюрем, я напомню это – чтобы они не находились в прямой зависимости голосования от начальства тюремного: от МВД, от Минюста, и так далее.То есть, на самом деле, это более сложная история. Но то, что, видимо, разрешили… то есть, не разрешили, а подтвердили, что в России могут голосовать на поселении, где они идут, видимо, смешиваясь, скажем, с работниками гражданскими вольнонаемными или в город… я не знаю, как это организовано, но это правильно было бы. Но прецедент, конечно, опасный.
С.Бунтман
―
Да, это на самом деле, прецедент опасный, но именно это стало пробным камнем, наверное, для того, чтобы отменить… Здесь, как любит говорить президент, торчат всевозможные уши – уши решения судов по ЮКОСу…
А.Венедиктов
―
Сережа, мне то совершенно неинтересно. Меня интересуют права этих людей.
С.Бунтман
―
Именно этих людей…А.Венедиктов: Президент не очень любит, когда ногой заступают на его поле
А.Венедиктов
―
Каждое судебное дело – это права каких-то людей.
С.Бунтман
―
Но скажи мне, пожалуйста, вот это частичное признание – колония-поселение. Дальше в какую-то сторону может идти эволюция?
А.Венедиктов
―
Не знаю. Это вопрос применения. Я не читал решения КС. Когда я прочитаю решение КС…
С.Бунтман
―
Да, мы сегодня с Лукьяновой поговорим. Это будет в 16-35, через час примерно. Оля, еще есть вопрос у нас Алексеевичу, да?
О.Бычкова
―
Да, просто я хотела эту тему закончить, потому что я не поняла по поводу опасности этого прецедента…
А.Венедиктов
―
Опасный прецедент – это то, что решения ЕСПЧ могут после решения КС не исполнятся. А у нас еще много решений ЕСПЧ, например, которые пытались не исполнить в времена, кстати, Алексея Кудрина. Я помню, это дело, как говориться, сопровождал, потому что я был корреспондентом в ЕСПЧ. Это о выплате чернобыльцам компенсации. И ЕСПЧ принял решение выплатить, а Министерство финансов говорит: «Денег нет». А ЕСПЧ говорило: «А нам, собственно, по …. Это обязанности вашего государство, которые вы взяли сами на себя – выплатить». А денег нет. И в конце концов, их заставили выплатить, потому что пошли большие проценты, с одной стороны, а с другой стороны, я знаю, что администрация… там Минфин разъезжал к этим чернобыльцам и говорил им: «Ну отзовите жалобу, пожалуйста, ну подождите, вот мы берем письменные обязательства… мы обязаны в рассрочку… то есть проценты…». И как-то решили этот вопрос.А сейчас было бы: «Вот нет денег – всё! В бюджете не заложено – до свидания. Ау!» Вот чем опасность и прецедент неисполнения решения. Если даже с ним не согласен… вот я не согласен с этим решением ЕСПЧ, но его надо было бы исполнить, найдя способы, о которых я говорил. Ну мы же умные – мы же можем эти способы…
О.Бычкова
―
То есть как немножко разгребают свободу маневра.
А.Венедиктов
―
Свободненько. Можно исполнять, можно не исполнять. Можно исполнять решение суда, а можно не исполнять решение суда. Это, вообще, очень опасно.
О.Бычкова
―
То есть не отказываемся, дверью не хлопаем…
А.Венедиктов
―
Почему? От каких-то решений могут и отказаться, например, по ЮКОСу, по политическим делам можно. Но по чернобыльцам тоже можно и по военным, кстати. Помните, с чего все началось? Это дело – что российский офицер взял отпуск, по-моему, то ли больничный по уходу за ребенком, то ли по беременности и родам – что-то он такое взял непривычное. И у нас сказали: у нас запрещено. ЕСПЧ сказал: «Нет, извольте оплатить». Мы сказали: «Нет не будем…». И с этого все стартовало. Это значит, что те мужчины, те офицеры и те мужчины, которые попадут в сложную ситуацию, в которую попал этот капитан, если я не ошибаюсь, они теперь не имеют защиты в судебном решении суда выше над российской инстанцией. Вот, в чем дело.Дело не в политике этой самой. Послушайте, Конституционный суд примет решение не платить 50 миллиардов – так будут арестовывать там, а не здесь. Здесь никто в России не заплатит. Будут арестовывать там. Это вообще никого не волнует в этом смысле – процедуры. А вот, кто будет платить чернобыльцам или вот этим мужчинам, которые требуют равноправия для сидения с больными детьми – офицерам армии – вот этим людям? Кто будет платить военным, чей статус, как мы теперь знаем с вами, уменьшен ребят, которые воевали в Таджикистане, в Узбекистане – им понизили статус, и они сейчас собираются идти в суды, а потом в ЕСПЧ – я знаю – кто этим людям будет платить? Кто будет выполнять решения? Вот, в чем опасность этого закона и этого решения. Потому что, когда решения суда можно частично выполнять, частично не выполнять – ну вот…
О.Бычкова
―
Решения российский судов тоже можно частично не выполнять…
А.Венедиктов
―
Не-е, решения российский судов вообще можно не выполнять, видимо!А.Венедиктов: У нас Путин один – солнце. Вы чего, не понимаете?
О.Бычкова
―
То есть получается, это решение не про политику и отношения с внешним миром, а про платить или не платить?
А.Венедиктов
―
Нет, это решение про политику, это решение про суверенитет в понимании 20-го и 19-го века. Этим решением будут пользоваться государства… Это же всегда: гражданин против государства. Значит, кто идет в ЕСПЧ? Когда права внутри страны нельзя отстоять в двух инстанциях. Ты прошел один суд, ты прошел второй суд. Ты считаешь, что тебя осудили несправедливо – ты идешь в ЕСПЧ. И тогда ты мог получить защиту, а мог и не получить защиту. А теперь точно не получишь защиту.
С.Бунтман
―
Скажи, пожалуйста, Алеша…
А.Венедиктов
―
Конечно, политическое решение.
С.Бунтман
―
Есть радикальное – я до сих пор не понимаю, почему оно не принято – решение. Зачем России состоять в Совете Европы, в других инстанциях?
А.Венедиктов
―
Не знаю. Спроси у Владимира Владимировича или твое друга Пескова.
С.Бунтман
―
А да! Моего шефа Пескова.
А.Венедиктов
―
Он мой друг, но твой шеф – правильно!
О.Бычкова
―
Удержаться не могу. Скажи, что Сергей Понамарев получил Пулитцеровскую премию.
А.Венедиктов
―
Сергей Пономарев, фотограф… Я когда вчера вечером поймал это – я следил за этим в шорт-листе – я, знаешь, как в Твиттере иногда орут – я ору редко – но я заорал в Твиттере. Сергей Понамарев - великолепный фотограф, человек, которого уважают – молодой парень, кстати – уважают фотографы-зубры такие, я знаю… это его фотография, я ее в своем Твиттере разместил из Беслана – когда выходит спецназовцев с младенцем. Помните эту фотографию? Это его фотография. У него много фотографий, это одна из. У него много фотографий и с судов, и с боевых действий… и беженцы… Он получил вместе с другими фотографами – про историю с беженцами мы тоже публиковали это. Вот, на самом деле, что составляет гордость нашей страны: Сергей Пономарев – запомните это имя – Сергей Пономарев!
С.Бунтман
―
Да, это совершенно настоящее. Мы Сергея Пономарева поздравляем!
А.Венедиктов
―
Я бы на месте Владимира Владимировича… за заслуги перед отечеством… Принес Пулитцеровскую премию отечеству – это заслуга перед отечеством. Пулитцеровская премия – когда у нас последний раз были Пулитцеровские премии?
С.Бунтман
―
Я не помню.
А.Венедиктов
―
Тоже фотограф. Земляниченко.
О.Бычкова
―
Было, да. Но не так много у нас вообще премий.
А.Венедиктов
―
Вот за это надо награждать. Да почему? Премий много. Так же, как надо награждать, извини меня, за олимпийские награды, чемпионаты мира государственными наградами Российской Федерации, если нет допинга. Но, тем не менее, за заслуги перед отечеством… Ты принес олимпийскую медаль, ты стал чемпионом мира. Ну наградите его! Чего вы? Вот эти люди, которые составляют славу отечества. И поэтому Сергей Пономарев безусловно заслуживает… Он прославил российское искусство, прославил российское творчество. Этих людей всех надо награждать и необязательно только деньгами.
О.Бычкова
―
И посмотрите фотки, те, кто не видел. Они очень сильные.
А.Венедиктов -
―
Наберите: Сергей Пономарев, фотограф.
О.Бычкова
―
Вот фотографии, за которые он получил эту награду.
А.Венедиктов
―
Да, да. У меня настроение поправилось сразу. Вечером всегда – вот сразу! Параллельно шла Барвиха эта несчастная, где я ругался с разными людьми. И параллельно вдруг Сергей Пономарев! Я как выдохнул сразу – настроение просто переменилось.
С.Бунтман
―
Я надеюсь, что мы вам тоже несколько подправили настроение. Нам предстоит еще час «Разворота» с разными темами, а персонально ваш был Алексей Венедиктов. Алеша, спасибо большое! Ольга Бычкова, Сергей Бунтман.
А.Венедиктов
―
Мы продолжим, передай, пожалуйста.
С.Бунтман
―
Обязательно, да. Ты замолви слово, что я, наверное, справился.
О.Бычкова
―
Передай привет от ребят.
С.Бунтман
―
От ребят, хорошо. Прерываемся, а потом снова вернемся.