Андрей Макаревич - Персонально ваш - 2016-03-04
04.03.2016
О.Чиж
―
15 часов и 6 минут в Москве. Оксана Чиж, Алексей Гусаров. А персонально ваш сегодня музыкант Андрей Макаревич. Добрый вам день!
А.Макаревич
―
Всем привет!
А.Гусаров
―
Андрей Макаревич. Честно говоря, мне так страшно, что я готов просто под стол уползти, потому что я ваши песни пел с 8-ми лет. То есть каждый день я ставил вашу кассету, брал скакалку и пел как в микрофон. И так было года три-четыре.
О.Чиж
―
Для тех, кто делал то же самое, что и Алексей Гусаров и не только для них - телефон для sms: +7 (985) 970 45 45 принимает вопросы к Андрею Макаревичу.
А.Макаревич
―
Я никогда не предполагал, что они годятся для прыганья со скакалкой, честное слово…
А.Гусаров
―
Я пел в нее как в микрофон. Это был мой микрофон.
О.Чиж
―
Это просто было удобно и по аэродинамике, видимо…
А.Макаревич
―
Ну да, понимаю.
О.Чиж
―
Но у нас сегодня есть возможность спросить вас не только про музыку, а про нашу действительность, что ли…
А.Гусаров
―
Давайте начнем серьезные темы. Вы следите за процессом по делу Савченко?
А.Макаревич
―
Не могу сказать, что я специально слежу, но, во всяком случае, это все настолько на виду, что я в курсе происходящего.
А.Гусаров
―
Оно подходит к финалу, и Надежда Савченко говорит, что она объявила сухую голодовку, и ее адвокаты говорят, что она уже сутки не пьет воды и говорит, что он так намерена продолжать, если ее не отправят обратно на Украину.
А.Макаревич
―
Она - мужественный человек. И вообще, я не берусь давать советы до того момента, когда у меня этого совета не попросили. Но поведение ее вызывает восхищение.
А.Гусаров
―
А поведение суда и властей?
А.Макаревич
―
Можно я не буду комментировать, а то я сорвусь на ненормативную лексику?
О.Чиж
―
Вы понимаете, зачем это каким-то людям наверху?
А.Макаревич
―
Нет.
О.Чиж
―
Потому что я не могу для себя объяснить…
А.Макаревич
―
Нет, не понимаю. Я думаю, что на самом верху об этом как-то не особенно и думают – там других проблем хватает. А вот в том звене, ниже среднего, которое этим занимается, есть очень большое желание выслужиться и быть лучше всех.
А.Гусаров
―
То есть, получается, сейчас жизнь человека зависит от желания другого человека получить звездочку на погоны?
А.Макаревич
―
А что, здесь когда-то иначе было? Возможно, им год назад дали задание – и вот как бы замены не поступило, вот они его и исполняют рьяно, понимаете?
А.Гусаров
―
Вы не верите, что будет дан задний ход в каком-то случае?
А.Макаревич
―
Мне бы очень хотелось.
О.Чиж
―
А там еще есть резерв для заднего хода? Там остались люди, которые в состоянии?.. Потому что переигрывание – это в некоторой степени признание ошибки.
А.Макаревич
―
Не знаю. Надежда всегда есть, иногда она причудливым образом реализуется в самые неожиданные моменты.
О.Чиж
―
Вы в самом начале этого разговора сказали, что вы не даете совета до того момента, пока его не попросят.
А.Макаревич
―
Да.
А.Макаревич: Савченко - мужественный человек. Поведение ее вызывает восхищение
О.Чиж
―
Но, если абстрагироваться, собственно, от Надежды Савченко, такие формы протеста, как сухая голодовка – это насколько… не то что целесообразно – просто мы живем в такой действительности, что кажется, что ты себе этим больше вредишь, чем чего-то добиваешься.
А.Макаревич
―
Слово «целесообразно» здесь не очень подходит. Наверное, с точки зрения абсолютной рациональности, это нецелесообразно, потому что человек в любой ситуации должен сохранить себя морально и физически. Морально она себя сохранила. Надо себя сохранить физически, постараться все-таки победить, если ты уверен в своей правоте. Я очень надеюсь, что до летального исхода не дойдет.
О.Чиж
―
Но есть ощущение, что у нас такой системный кризис с приоритетами – что в себе сохранять в первую очередь: моральную составляющую или физическую?
А.Макаревич
―
Я не знаю. Если бы она не объявила голодовку, она что, намного бы хуже выглядела в этой ситуации? Я читал ее последнее слово. Дай бог, чтобы к 9-му числу у нее хватило сил физических его прочитать.
А.Гусаров
―
А вас зацепило это выступление?
А.Макаревич
―
Да, вполне. Я понимаю, что для нее это очень важно.
А.Гусаров
―
А для вас, как для гражданина России, для остальных?
А.Макаревич
―
Я принципиально нового ничего оттуда не узнал. Но, с точки зрения эмоций, вообще, молодой женщины, которая находится в такой ситуации, это сильно.
О.Чиж
―
Как вы считаете, 146 миллионов человек, которые сейчас живут в стране, они в состоянии посмотреть трезвыми глазами на этот процесс?
А.Макаревич
―
Нет.
О.Чиж
―
Вот, если его, скажем, завтра будет показывать беспристрастное телевидение, вот, если мы живем в какой-то новой реальности.
А.Макаревич
―
Нет, не в состоянии. Я думаю, что очень небольшая часть в состоянии посмотреть вообще непредвзято на происходящее. Очень небольшая часть будет смотреть на это непредвзято, с другой стороны, совсем. И большая часть будет смотреть так, как им показывают.
О.Чиж
―
Вот, казалось бы, что сейчас есть какие-то альтернативные источники информации. На самом деле мир-то 1-м каналом, или 2-м каналом и НТВ не ограничивается. Казалось бы, интернет есть почти у всех.
А.Макаревич
―
Во-первых, он пока еще далеко не у всех; во-вторых, люди живут в такой ситуации, что им не до этого интернета. Они по горло в своих заботах: как вылечить бабушку, как устроить ребенка в детский сад, как расплатиться с этой ипотекой. И им еще потом садиться и выбирать из 500 каналов тот, на котором…А я ни одному каналу сегодня не верю. К сожалению, мир стал, настолько виртуальным, что «втереть» можно все что угодно. И это будет втерто. И у меня нет веры и американским каналам, и украинским каналам. А я не знаю, правда это или нет. Каждый играет на своем поле, у каждого есть свои интересы.
А.Гусаров
―
А что делать в такой ситуации, когда нет веры никому?
А.Макаревич
―
Это чудовищная ситуация, потому что я недавно сравнительно себя в ней ощутил. Все-таки мы жили в стране, когда во что-то всегда вверили. Надежда какая-то остается на какие-то все-таки границы, на какой-то изначальный разум, который в нас должен присутствовать от Боженьки.
А.Гусаров
―
А можете рассказать, с какого момента вы оказались в такой ситуации? Что произошло, после чего вы перестали верить?
А.Макаревич
―
Да нет, это не в один день произошло. Просто в какой-то момент ты погружаешься в это море информации… И интернет – это, вообще, гениальная поляна для вранья. Еще с этой анонимностью… Ну просто отрада.
О.Чиж
―
Но, с другой стороны, отмени завтра анонимность в интернете, так…
А.Макаревич
―
А что произойдет, скажите?
О.Чиж
―
У кого-то звезд станет больше на погонах.
А.Макаревич
―
Почему?
О.Чиж
―
Ну, потому что, как мы знаем, у нас за комментарии в соцсетях можно попасть под суд.
А.Макаревич
―
Так и так попадают, и так разыскивают. Значит, учитывай такое положение, но не давай комментарии, за которые тебя точно завтра посадят.
О.Чиж
―
Какая-то волатильная ситуация, потому что иногда можно написать что-то, что вроде…
А.Макаревич
―
…И нормально, а они считают, что нет
О.Чиж
―
А они считают, что не очень.
А.Макаревич
―
В этом случае аватар не спасает, как мы уже с вами заметили. Находят довольно легко.
О.Чиж
―
Я вот вспомнила в связи с этим про дело в Ставрополе, которое сейчас идет. Там человек под процессом находится как раз за комментарии в социальной сети, а комментарий значился как «Бога нет».
А.Макаревич
―
Да-да.
А.Макаревич: Морально она себя сохранила. Надо себя сохранить физически, постараться победить
О.Чиж
―
Казалось бы, понятно, что тезис спорный, не все с ним согласны…
А.Макаревич
―
Он точно такое же спорный, как то, что Бог есть.
О.Чиж
―
С таким же успехом можно Ницше изымать в книжных магазинах. Значит, получается, что фактически любой комментарий может быть трактовкой для органов правоохранения.
А.Макаревич
―
Да. И потом, простите меня, я не самый старый человек на свете, но нас в советских школах учили, собственно говоря, атеизму. И я это очень хорошо помню. Это у меня тоже вызывало некоторые сомнения.Это очередная глупость. Сейчас происходит такое количество глупостей, что счету им несть. А по поводу анонимности… Знаете, я могу сказать, что один был бы плюс, безусловный: количество безответственного анонимного хамства сильно бы сократилось, и интернет в этом смысле стал бы чище, и в него было бы приятнее нырять.
А.Гусаров
―
А вы сами сталкиваетесь с таким проявлением хамства?
А.Макаревич
―
Конечно.
О.Чиж
―
В соцсетях?
А.Макаревич
―
В соцсетях, естественно.
О.Чиж
―
Вы сталкиваетесь еще и с анонимными звонками, вернее, не вы…
А.Макаревич – Я
―
нет.
О.Чиж
―
… А история, о которой стало известно, если я не ошибаюсь позавчера. Вы написали про ДК Ленсовета в Санкт-Петербурге, который решил не проводить ваш концерт после поступивших звонков с угрозами.
А.Макаревич
―
Да. Вот это тоже какая-то ситуация из мира абсурда, потому что, если тебе звонят с угрозами – не важно, ты директор ДК или ты живешь в квартире, или ты директор завода – вообще, это уголовно наказуемая статья. Это от телефонного хулиганства до телефонного терроризма – один шаг. Вместо того, чтобы подключить соответствующие органы, которые сегодня довольно легко вычисляют этих людей, они решают: «Да нет, пусть лучше несколько тысяч человек вернут свои билеты», - из-за того, что три дурачка им позвонили, а может, один, а может быть, вообще никто не звонил. Мы не знаем этого.
О.Чиж
―
Вчера полиция Петербурга скажет, что проверит эту информацию, я имею в виду сообщение об угрозах…
А.Макаревич
―
Как они будут это проверять теперь?
А.Гусаров
―
А вы сами как думаете, это связано с вашей позицией по Украине?
А.Макаревич
―
Я стараюсь не думать на темы, которые от меня не зависят, понимаете? Вот у меня в Питере концерт через 4 дня, 7 марта. Там почему-то все в порядке, слава богу. В зале филармонии. Ну, наверное, потому что там ответственно относятся к своему делу, к своей работе. А что в Ленсовете происходит – не знаю.
О.Чиж
―
Будем надеяться, что слушатели, которые собирались пойти в ДК Ленсовета, смогут пойти на ваш концерт через 4 дня.
А.Макаревич
―
Там другая немножко музыка, другие музыканты. Кто-то хотел «Машину времени» увидеть. Я еще не теряю надежды, что это как-то утрясется. Может быть, его перенесут в другой зал, потому что, мне кажется, что это проще, чем заниматься сейчас возвратом денег за билеты.
А.Гусаров
―
А вас информируют о том, какая там сейчас текущая ситуация?
А.Макаревич
―
Когда принимается какое-то решение, конечно, информируют. Но, вообще, у меня есть директор, там есть принимающая сторона – они между собой общаются, я как-то в это не очень лезу. У меня своих забот хватает.
А.Гусаров
―
Была еще история с отменой концерта в Екатеринбурге.
А.Макаревич
―
Это вообще темнейшая история, мутнейшая, непонятная, потому что в конечном счете выяснилось, что все за – все. Ройзман – безусловно. Губернатор - за, с которым я разговаривал по телефону; директор зала «Космос» - за; а представители президента заявили возмущенно, что ничего они не запрещали и не запрещают, то есть тоже за – а концерт отменяется.
О.Чиж
―
Кстати, по поводу позиции губернатора – вышло его интервью на ресурсе znak.com. «Еще одно событие, - спрашивает корреспондент, - со скандальным оттенком – отмена концерта Андрея Макаревича в Екатеринбурге…». Вы знаете эту историю…
А.Макаревич
―
Да, я читал это интервью. Он все там очень точно рассказывает о нашем разговоре. И он говорит: «Я могу позвонить директору этого зала, но это зал городской, он не мне подчиняется». Ройзман с ним уже разговаривал. Директор зала говорит: «Хорошо-хорошо…». К нему приходит устроитель – директор говорит: «Все нормально, только указаний мы не получили». – «От кого?» - «Ну вот… мы не получили указаний».
О.Чиж
―
Какие-то абстрактные указания.
А.Макаревич: Я ни одному каналу сегодня не верю. Мир стал настолько виртуальным, что «втереть» можно все что угодно
А.Макаревич
―
Какие-то откуда-то должны прийти указания. А, может быть, он так говорит, потому что он чего-то боится. Он сам не знает, чего он боится. И я за две тысячи километров, разбираться в этом очень сложно.
О.Чиж
―
Губернатор говорит, что он предлагал два других варианта, «но, как я понял, площадки не подошли из-за размера».
А.Макаревич
―
Конечно. Это маленькие залы, там просто «Машина времени» не поместиться со своей постановкой.
О.Чиж
―
Будем надеяться, что там все-таки состоится этот концерт рано или поздно…
А.Макаревич
―
Я надеюсь. Бог троицу любит: три раза отменили подряд.
О.Чиж
―
За какой промежуток времени?
А.Макаревич
―
За год.
О.Чиж
―
Ох!
А.Макаревич
―
Знаете, очень смешно. Я помню советские времена. «Машине времени» - она уже была в Росконцерте, и, в общем, нам можно было выступать по всему Союзу. Нас, естественно, не пускали за границу, и ни в коем случае нельзя было выступать в Москве. Вот сейчас ровно наоборот: в Москве - можно, никаких вопросов не возникает; чем дальше от Москвы, тем больше проблем начинается. Я так понимаю, что, действительно, это не сверху идет какая-то команда, а это команда, может быть, которая была дана сверху полтора года назад – вот о на сейчас по нашим бескрайним просторам докатилась до периферии.
О.Чиж
―
Она гастролирует вместо вас.
А.Макаревич
―
Да-да-да. И вот они сейчас ее прямо осуществляют… Это очень смешно всё.
О.Чиж
―
Андрей Макаревич сегодня персонально ваш. Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45.Вы уже сами вспомнили про советское время. Вас спрашивают и про него тоже. Во-первых, наш слушатель из Пензы пишет, что ему как-то дышалось свободнее. Многие вас спрашивают про отношение к эпохе Горбачева, потому что, действительно, справляли юбилей на днях, и опросы проводились среди населения Российской Федерации с очень неоднозначными результатами. Для вас эта эпоха: больше хорошего или больше плохого?
А.Макаревич
―
Конечно, больше хорошего. Для меня это было совершенно волшебное время. Я должен вам сказать, что мы живем в удивительно неблагодарной стране, потому что все хорошее, что произошло, почему-то забывается, а все плохое, что этому сопутствовало, раздувается и вывешивается на флаг. Я еду в поезде: проводница костит Горбачева, ругает и говорит: «Знаешь, на корейской машине езжу!» Я думаю: «Ты бы при советской власти поездила на машине… На «Запорожец» 20 лет копила».Благодаря Михаилу Сергеевичу… Понимаете, есть мир политиков, глав стран, которые решают какие-то проблемы своих стран, международные проблемы; а есть народ, народы земли. Это, все-таки… сколько у нас? – 9 или 8 миллиардов.
А.Гусаров
―
Примерно так, да.
А.Макаревич
―
И вот Михаил Сергеевич изменил в корне отношение между гражданами нашей страны и гражданами мира. Вдруг весь мир увидел, что мы не черти с рогами и с атомной бомбой в руках, а мы такие же живые люди, мы тоже любим своих детей, мы тоже любим радоваться, мы хотим и умеем дружить. Я в это время ездил по миру, и я видел глаза этих людей. Для них это было невероятно радостное открытие, может быть, даже большее, чем для нас. Вот за это ему уже надо поставить памятник. Сейчас, к сожалению, все это обратно сворачивается, но это было.
О.Чиж
―
Интересно, почему сворачивается? То есть интересно как раз с позиции той, второй части мироустройства, про которое вы говорите – вот есть народ. Тогда, в свое время почему-то после десятилетий изоляции все открыто посмотрели на мир…
А.Макаревич
―
Ну да, а потом подумали, что манная каша с неба потечет. А оказалось - нет. Этот мир довольно жесткий и надо самому работать, а не ходить в НИИ и делать вид, что работаешь, а они будут делать вид, что они платят. И многие к этому оказались не готовы. И среди моих друзей были такие, серьезные научные работники, которые говорили: «Елки палки! Я сидел в своем КБ – мне на колбасу, на кефир и на водку всегда хватало. Книжки приносили перепечатанные, ни черта мы не делали. 130 рублей в месяц – нормально выпить вечером…». Тут вдруг – боже! – надо же что-то делать, куда-то идти, что-то придумывать, доказывать свою компетентность, свою нужность. Но это и есть отбор лучших, ребята. Так так и надо.
О.Чиж
―
Как-то интуитивно казалось, что этим синдромом переболели в 90-е и приняли тот факт, что нужно что-то делать, чтобы зарабатывать.
А.Макаревич
―
Ну да. Все пошли в бандиты в основном. А девушки – сами знаете, куда. Стали зарабатывать. Вот.
А.Гусаров
―
Сейчас как-то стали ответственней люди - как вы считаете?
А.Макаревич
―
Кто-то да, кто-то нет. Я не владею статистикой. Я очень не верю сильно при всем добром отношениям ко всяким нашим центрам, которые проводят…
А.Гусаров
―
А по вашим собственным ощущениям?
А.Макаревич
―
Кто-то – да, кто-то – нет. Не знаю, в каком процентном отношении. Я вижу людей, которые, лбом пробивая, строят фирмы удачно, борясь с идиотизмом чиновников на местах и прочее. А кто-то пьет. У кого-то не хватает внутреннего стержня и желания рисковать и бороться за это дело.
О.Чиж
―
А как та получилось – собственно, к чему я и вела – что мы сознательно стали отказываться от какой-то открытости границ?
А.Макаревич
―
Мне нравится «мы». Вы стали?
О.Чиж
―
Стараюсь, нет…
А.Макаревич: Это команда, которая была дана сверху полтора года назад – вот она сейчас докатилась до периферии
А.Макаревич
―
Я тоже - нет. Смотрите, нас уже двое. По-моему, трое. Границы пока еще, слава тебе господи, открыты. Но так умудриться испортить отношения со всем миром – надо иметь очень большой талант к этому, очень большой. Потому что выстраиваются дружеские отношения трудно и долго. Разрушить это можно в одно мгновение каким-то не обдуманным решением, каким-то необдуманным поступком или чередой поступков.
А.Гусаров
―
А вы, когда гастролируете, по миру, я имею в виду, вы сталкиваетесь с каким-то изменившимся отношением к России, к россиянам, например.
А.Макаревич
―
Нет. Я, правда, в основном вижу отношение непосредственно к нам, к тем, кто вышел на сцену. Оно очень хорошее везде. И к россиянам я не вижу никакого негатива. Меня поразили в Канаде какие-то орлы – человека два-три, - которые пришли с плакатами против того, что…
О.Чиж
―
Нечего вам здесь выступать….
А.Макаревич
―
Не в этом смысле даже; что «мы не хотим оппозиционеров здесь, мы за Путина, мы патриоты!» Я говорю: «Ребята, если вы патриоты, чего вы тут-то делаете? Если вы такие патриоты, езжайте в Москву – там нужны ваши руки. А лучше – в Сибирь». Засмущались.
А.Гусаров
―
Слушатели спрашивают, почему вы перестали писать открытые письма президенту?
А.Макаревич
―
Потому что это бессмысленно. Это бессмысленно, и, честно говоря, в мире такое количество более интересных занятий, и жизнь так коротка…
А.Гусаров
―
То есть уже нет надежды.
А.Макаревич
―
Ну, он же на них не отвечает. Я сильно сомневаюсь, что он их и читает. А писать аппарату какому-то безликому, чтобы они галочку поставили – зачем?
А.Гусаров
―
Понятно.
О.Чиж
―
Не знаю. Мне всегда казалось, что открытые письма, они, может быть, наполовину для того, чтобы их прочитал адресат, а наполовину для того, чтобы выразить свою позицию.
А.Макаревич
―
Совершенно верно: показать свою позицию. Ну и так мою позицию все знают. Сколько можно ее показывать? Я лучше буду музыкой заниматься.
О.Чиж
―
Скажите, пожалуйста, вот сейчас есть ощущение, что Украина с повестки информационной сошла, и мне казалось, что вслед за этим немножко стихнет и накал вот этого вот поиска: кто патриот, кто не патриот; кто правильный музыкант, кто неправильный художник и так далее. Есть такая тенденция?
А.Макаревич
―
Очень хочется желаемое принять за действительное. Вы знаете, когда из людей выпустили бесов, загнать их обратно очень сложно. Тем более, что церковь этим заниматься у нас не собирается. Это очень сложно.
А.Гусаров
―
Вот, кстати, о бесах. Тут один депутат Госдумы – я уж не буду называть его фамилию, чтобы его не пиарить – усомнился в сталинских репрессиях…
А.Макаревич
―
Какой молодец!
А.Гусаров
―
Он в интервью – это интервью есть везде – называл Сталина величайшим политиком. Он говорит, что репрессии такого масштаба, как миллионы людей убивали – не было. Почему - потому что никого из его семьи не репрессировали. И он говорит, что не должны были убивать в колониях людей, потому что это невыгодно.
А.Макаревич
―
Действительно…
О.Чиж
―
В экономическом смысле невыгодно?
А.Гусаров
―
Да, люди валят лес. …Это невыгодно.
А.Макаревич
―
Ну да. Может быть, его семья была из числа тех, кто репрессировал просто? Тогда, наверное, да…
А.Гусаров
―
Как вы считаете, это какая-то общая тенденция уровня цинизма?
А.Макаревич
―
Периодически это возникает. И я не знаю, до какой степени это инициатива на местах, а до какой степени это такое подмигивание сверху, не знаю.
А.Гусаров
―
Вас это пугает или не трогает?
А.Макаревич
―
Не очень мне нравится.
О.Чиж
―
Я понимаю, что депутаты – это, как правило, у нас радикальный случай – не хочется говорить «безумие». Но каких-то странных точек зрения - часто представители их являются как раз у нас членами парламента. Но на самом деле есть все-таки какая-то довольно ощутимая прослойка людей в обществе, которые считают, что «Сталина на вас нет!» - ну, условно. И я не понимаю, как это соотносится. То есть, возвращаясь к тому вопросу про эпоху Горбачева – тут есть у ВЦИОМа 24% респондентов, которые считают бывшего президента СССР преступником, сознательно развалившим великую державу, то есть они вот здесь вычленили именно это – а в эпохе Сталина никто ничего плохого почему-то среди них не заметил.
А.Макаревич
―
Это очень просто. Михаил Михайлович Жванецкий гениально это определил. Он говорит: «Ну, конечно, есть такие, потому что тогда каждый чувствовал, что он участвует в управлении страной: он писал донос – и вечером за человеком уже приезжали». То есть все работало: Вот, я же делаю нашу страну лучше!
О.Чиж
―
Интересная форма участия. Хорошо бы, конечно, ее особенно не повторять. У нас впереди сейчас несколько минут новостей. Скоро вернемся в эту студию. Напоминаю телефон для sms: +7 (985) 970 45 45.НОВОСТИ
А.Гусаров – 15
―
35 в Москве. Оксана Чиж и Алексей Гусаров. В студии Андрей Макаревич. Недавно прошел благотворительный аукцион, на котором вместе с картиной Шагала были выставлены ваши картины.
А.Макаревич
―
Да.
А.Макаревич: Вдруг весь мир увидел, что мы не черти с рогами и с атомной бомбой в руках, а мы такие же живые люди
А.Гусаров
―
Живопись – это новый этап в творчестве?
А.Макаревич
―
Ну какой же НРЗБ. Я этим занимаюсь с детства. Вообще говоря, это моя профессия. Потому что музыке меня не учили, а вот этому меня учили в архитектурном институте. Так что я скорее художник, чем музыкант.Могу сказать, что у меня было около 40 персональных выставок по всему миру. И довольно часто бывают выставки в Москве. И весьма часто я представляю работы вот на такого рода благотворительные аукционы, акции. Просто я не считаю нужным об этом кричать, это, по-моему, не очень прилично.
А.Гусаров
―
Нас слушатели спрашивают: «Что вам доставляет, - ну, наверное, странный вопрос, - большее удовольствие: музыка, живопись или что-то еще?»
А.Макаревич
―
Это совершенно разные вещи. Потому что, когда ты работаешь над какой-то картиной, ты совершенно один. Ты, с одной стороны, сосредоточен, с другой стороны, ты абсолютно отключаешь голову, чтобы она тебе не мешала. А когда ты выставляешь картину, скажем, на выставку, ты уже понимаешь, что это отделившийся от тебя ребенок. Ты уже ее не будешь перерисовывать. Вот она как получилась, так она и получилась. Поэтому я себя немножко дураком себя немножко чувствую, когда ты стоишь на фоне того, что ты сделал неделю назад.А с музыкой совсем по-другому. Вот как раз для музыки необходим контакт с теми людьми, для которых она делается, поэтому хорошие концерты, - будь то маленький клубик или огромный зал – это очень важная энергетическая штука, и это доставляет огромное наслаждение.
О.Чиж
―
А почему? Музыка больше подчинена сегодняшнему дню и, соответственно, психологии человека, который является ответчиком искусству?
А.Макаревич
―
Нет, не в этом дело. Просто картины можно рисовать в стол, хотя, в общем, это тоже, конечно, не очень хорошо.
О.Чиж
―
Немножко терапия.
А.Макаревич
―
Но они могут полежать годик-два – ничего с ними не будет. А музыку в стол играть нельзя. Во всяком случае та музыка, которой я занимаюсь, она требует реализации немедленной.
О.Чиж
―
Вопрос как к художнику, причем довольно внезапный. Тут британские ученые…
А.Гусаров – А
―
а! Это потрясающая история, да.
О.Чиж
―
Британские ученые, они, вообще, странные ребята иногда, как мы знаем из-за заголовков различных. Но тут они решили выяснить личность легендарного художника Бэнкси и вроде как вычислили. Даже посмотрели геолокацию, определили круг подозреваемых среди художников; посмотрели совпадения среди творчества художников и работ Бэнкси…
А.Гусаров
―
Но тут дело даже в другом. Дело в том, что, поскольку личность установлена, а граффити в Великобритании – Бэнкси знаменит граффити – это, вообще-то, наказуемо административно – там штрафы, - но это считается вандализмом.Вот как вы считаете – вопрос такой не стоит пока, никто не пришел его арестовывать – но, вообще, нужно ли наказывать за такие вещи?
А.Макаревич
―
Формально говоря, да. Потому что не все такие талантливые, как Бэнкси, и это называется: просто порча фасадов. Если говорить о граффити – там не часто встретишь что-то достойное, что можно называть искусством.В Майями, например, есть огромный район, где стены под это специально отпущены, и там периодически перерисовываются какие-то вещи. Огромные картины, и там дико интересно гулять и смотреть, насколько всё по-разному, насколько это стильно, современно – и вот это искусство, безусловно. Бэнкси, с одной стороны, портит фасады, с другой стороны, это в некотором смысле гордость Англии, потому что он все-таки именем страну свою отчасти прославил.
О.Чиж
―
Ну и фасады с Бэнкси, наверное, более художественны, чем фасады без Бэнкси…
А.Макаревич
―
Это, смотря какие фасады. Знаете, на Биг-Бене он все-таки не рисует, правда?
О.Чиж
―
Тут такая же история, как – я не знаю – с уличными музыкантами. Потому что не все уличные музыканты… не все художники не так талантливы, как Бэнкси, не все уличные музыканты – Андреи Макаревичи. Ну вот московские власти решили же их в какой-то момент с улиц убрать.
А.Макаревич
―
Зато им вроде разрешили теперь играть в метро. Им разрешили играть в метро, выделили им под это дело, насколько мне известно, несколько подземных переходов и станций. Правда, они должны пройти какую-то тарификацию. Не знаю, кто это будет осуществлять.
О.Чиж
―
Ну какое-то разрешение от города.
А.Макаревич
―
Да. Но я надеюсь, что выбраны места, где это не будет мешать пассажирам и это будет хорошо. Это теплая история, мне нравится. Всегда красиво, когда теплым летним вечером сидит на Арбате какой-то человек и играет тихонько, и бывают очень симпатичные вещи.
О.Чиж
―
Просто в этом есть что-то очень такое сегодняшнее: попытаться и там все регламентировать, вот с этими ребятами.
А.Макаревич
―
Ну их всегда гоняли. Слушайте, а попробовали бы они в советское время выйти – они бы «мяу» сказать не успели.
А.Гусаров
―
То есть и здесь, получается, возвращается какой-то советский дух.
А.Макаревич
―
Конечно. Кругами ходим.
О.Чиж
―
Про то, что можно рисовать, а то, чего нельзя рисовать. Вот сегодня все в Госдуме возмущаются карикатурой в британском сатирическом журнале, в котором изображена та самая няня…
А.Макаревич
―
Слушайте, а до этого был «Шарли Эбдо». Это вопрос этики. Сейчас вообще крыши съехали у всех во всем мире. И вот эти понятия - где добро, а где зло - они, к сожалению, размыты как никогда. И какое-то внутреннее этическое чувство у некоторых людей отсутствует напрочь. Может быть, это болезнь. Может быть, скоро выявят вирус, который эту болезнь вызывает.
А.Гусаров
―
Вы имеете в виду авторов карикатур.
А.Макаревич
―
Да.
А.Гусаров
―
А нужно, вообще, обращать внимание на это?
А.Макаревич
―
Для тех, кто спокойно их рассматривает, ничего при этом не испытывая. Вообще, нужно на это обращать, если этого не происходило, а потом происходит. Есть граница, ее трудно математически вычислить; это не математика, но она, безусловно, есть. Мы поэтому люди, а не животные – что мы чувствует эту границу. Если кто-то не чувствует – что-то у него с душой не так.
А.Макаревич: Музыку в стол играть нельзяТа музыка, которой я занимаюсь, она требует реализации немедленной
А.Гусаров
―
Но есть мнение, что карикатура должна бить по больным точкам…
А.Макаревич
―
Карикатура должна при этом оставаться в рамках этого человеческого и этического и, желательно, быть смешной.
О.Чиж
―
Честно, вот так внутренне у меня больше вопросов к людям, которые покупают и читают, чем к тем, которые публикуют, потому что те, которые публикуют – я не могу для себя объяснить, что закон касается всех о свободе информации, но вот вас не коснется… Это как раз то, о чем говорите НРЗБ.
А.Макаревич
―
Нет, я считаю, что человек, который это публикует, он берет на себя очень большую ответственность. Он это сразу показывает, рассказывает огромному количество людей. Мне кажется, в первую очередь должен думать. У французского журнала этого была такая позиция: вот они такие чернушники и беспредельщики. Я это не одобряю. Хотя, с другой стороны, вот я могу сказать: когда я был маленький, была такая большая книжка французского карикатуриста Жана Эффеля «Строение мира. Строение человека». Это было смешно и довольно беззлобно нарисовано. Был Боженька нарисован – как он Адама делает, потом - Еву. И никому в голову вообще не приходило, что это может оскорбить какие-то религиозные чувства. Все были нормальными людьми.
А.Гусаров
―
Подобная Библия была, кстати во времена, когда я был ребенком. У меня была такая книжка: Библия в карикатурах. Я сейчас с трудом представляю, чтобы ее продавали, если честно.
А.Макаревич
―
Ну хорошо, атеизм атеизмом. Во Франции не было такого атеизма. Они продолжали ходить в церковь, но они не обижались на это. Да, вообще, верующий человек, по-настоящему верующий не может на это обижаться. Это настолько меньше его веры… да даже смешно об этом говорить.
А.Гусаров
―
Вот в эти времена, когда смещены понятия, когда никому, в общем-то, нельзя верить, может быть есть какой-то рецепт, который для вас работает – как сохранить трезвую голову?
А.Макаревич
―
Рецепта у меня, наверное, нет, потому что все люди устроены по-разному. У всех были разные родители, и всех по-разному воспитывали. Я думаю, что все хорошее, что во мне есть – это мне досталось от моих родителей. Вот они так воспринимали мир. Они так воспринимали добро и зло. И я их воспринимаю так же.
О.Чиж
―
Но ведь на самом деле все воспитывались по более-менее понятным принципам: нельзя красть, нельзя убивать, нельзя бить людей, нельзя унижать людей и тому подобное…
А.Макаревич
―
Абсолютно точно. Совершенно верно!
О.Чиж
―
Но как-то получается, что кто-то эти штуки пронес до взрослого состояния, а кто-то решил на что-то закрывать глаза.
А.Макаревич
―
Значит, кого-то воспитали хорошо, а кого-то плохо, а кого-то не воспитывали вообще.
О.Чиж
―
Не может же быть так, чтобы несколько миллионов людей подменяли веру возмущениями, например?
А.Макаревич
―
Ну кто их считал? Достаточно разораться десяти – и нам уже кажется, что их миллион.
О.Чиж
―
Значит, они очень громкие.
А.Макаревич
―
Очень громкие. Остальные все очень тихие.
А.Гусаров
―
А что-нибудь можно противопоставить хору таких громких людей? Песни, картины или другой хор должен быть?
А.Макаревич
―
Элементарный здоровый смысл и совесть – вот две вещи, мне кажется.
О.Чиж
―
Как-то они очень тяжело трактуются, по-моему, у нас. То есть, если человеку изо дня в день несколько десятилетий подряд объяснять, что черное – это белое, он, наверное, начнет сомневаться. Но другой вопрос, почему мы так легко, что называется, ведемся на это? Если возвращаться к тем же карикатурам, например – многие отмечали, что судя по всему, в России читателей «Шарли Эбдо» в известный период стало больше, чем во Франции, потому что как бы во Франции отношение к этому, как к какому-то третьесортному изданию.
А.Макаревич
―
Ну я вас умоляю! Во-первых, действительно, было много шума, и событие было из ряда вон выходящее. Во-вторых, простите, у них полтора миллиона граждан вышли на улицу.
А.Гусаров
―
Но они вышли на улицу не из-за карикатур, а из-за теракта.
А.Макаревич
―
Из-за теракта, совершенно верно. Сначала карикатуры, потом теракт, не важно. Вот они отозвались все, их никто не организовывал, не свозил на автобусах, не давал им по бутылке водки за участие – сами пришли. Вот у наших граждан в голове это не у всех укладывается, скажем так.
О.Чиж
―
А вот почему не укладывается-то? Все же взрослые люди…
А.Макаревич
―
А потому что жили по-другому, наследие другое, гены другие, к сожалению.
О.Чиж
―
Просто вопрос мотивации, он же на самом деле необъясним. Никто ведь не стоит с плеткой за спиной, на заставляет учителей своей школы выгонять на митинг.
А.Макаревич
―
Вот не было бы хуже. А ты сиди тише. А ты будь похитрее. Я все это тоже слышал в детском саду; знаете, такая советская мораль.
О.Чиж – А
―
а, это мораль: А ты здесь что, самый умный?
А.Макаревич
―
Да. Тебе что, больше всех надо, что ли?
О.Чиж
―
Если перевести это на язык цифр опять таки – я понимаю наше отношение к социологии всеобщее - но, например, вышел рейтинг, вышел вчера вциомовский рейтинг относительно того: «Завтра 2018 год, выборы президента – поддержали бы вы Владимира Путина?» В общем, 74% ответили, что да. Был – 61% в 20013-м.
А.Макаревич: Сейчас вообще крыши съехали у всех во всем мире.Понятия - где добро, а где зло - они, размыты как никогда
А.Макаревич
―
Я вам скажу, ответ здесь на 90% зависит от того – бес-то в мелочах – вот как задается этот вопрос. Люди боятся смертельно. Им кто-то позвонил – неизвестно кто: «Они меня спрашивают про отношение к президенту – да ну их на фиг! – конечно я – за». Потом он повесит трубку и чертыхнется. Слушайте, как у нас поддерживали Лужкова за день до его снятия, вы не помните? А я помню. У него был рейтинг тоже за 80, по-моему, в Москве. А потом вдруг – под ноль – на следующий день.
А.Гусаров
―
Ну, потому что рассказали, какой он нехороший.
А.Макаревич
―
Объяснили, да, а все и поверили.
О.Чиж
―
То есть отсутствие критического мышления, оно у нас во всем проявляется.
А.Макаревич
―
Отсутствие мышления, вы знаете, критического в том числе!
О.Чиж
―
Но странно, что с такой легкостью от него отказываются люди.
А.Макаревич
―
Ну, видимо, им так проще. Кто-то отказывается, кто-то - нет. Кто-то сидит у себя в маленьком доме в Сибири и думает – и все очень хорошо понимает – и думает: «Чего я могу тут сделать, маленький человек? Мне и зарплаты хватает».
А.Гусаров
―
Тут 8-мартовский опрос: Треть россиян хотят, чтобы на посту президента была женщина. Это, вообще, что-то изменит, если будет?
А.Макаревич
―
Мне трудно говорить об абстрактной женщине. Знаете, бывают и бабы дуры, поэтому тут по принципам феминизма и сексизма не надо, по-моему, подходить к президенту. Мне кажется, что пол его – это не самое главное. А самое главное – это его образованность и его моральные принципы.
А.Гусаров
―
Которые от пола не зависят.
А.Макаревич
―
Которые от пола совершенно не зависят.
О.Чиж
―
А у нас общество, вообще, готово к женщине-президенту? Кажется, что мы очень консервативно к этому вопросу подходим.
А.Макаревич
―
Надо сначала показать эту женщину. Если это Маша Распутина, то может, общество и готово - я не знаю, - а если это Галина Старовойтова, прости господи, то, может быть и не готово.
О.Чиж
―
То есть общество – чем проще… ну «проще» - я очень в кавычках…
А.Макаревич
―
Ну я сейчас слишком упрощаю, вы знаете. Надо всегда говорить о конкретном человеке. Вот я его, сейчас, к сожалению, не вижу.
О.Чиж
―
Вообще, сейчас очень много разговоров про выборы и про объединение оппозиции: невозможность объединения оппозиции или все-таки возможность объединения оппозиции. Вы для себя видите, вообще, необходимость и потребность ходить на выборы, скажем, в ближайшем 2016-м году.
А.Макаревич
―
Вообще говоря, чем меньше людей придет на выборы, тех легче их сфальсифицировать – это математика элементарная. Ходить надо, несмотря ни на что. Что касается объединения, я боюсь, что с Явлинским тут бесполезно разговаривать. Почему-то у меня такое ощущение, что у него свое видение мира.
А.Гусаров
―
Партия предпринимателей, которая появляется, она вселяет какую-то надежду у вас?
А.Макаревич
―
Пока я не очень в курсе этой истории.
А.Гусаров
―
Ну там Борис Титов бизнес-омбудсмен создает партию…
А.Макаревич
―
Ну посмотрим, что из этого получится. Только началось.
О.Чиж
―
Вот по поводу того, что, чем меньше придет людей на выборы, тем легче их сфальсифицировать. В общем, к прошлым выборам 2012 года было крайне много нареканий в этом смысле. И, тем не менее, ничего: походили на улицу, помитинговали, выразили свой протест – но в итоге закончилось это тем, что несколько человек после Болотной сели, и все как-то приняли в итоге…
А.Гусаров
―
Там больше 30 фигурантов – это не несколько.
А.Макаревич
―
Да. И что вы от меня хотите услышать?
О.Чиж
―
Пытаюсь понять, какой же тогда смысл за кого-то голосовать, если все равно никакой страховки от того, что сфальсифицируют, нет. Не проще - вообще во внутреннюю миграцию уйти?
А.Макаревич
―
Сергей Васильевич Рахманинов в Америке однажды вышел на сцену, сел за рояль, посидел минуты полторы, молча встал и ушел. И концерт не состоялся. Был большой скандал. И его спросили: «А что случилось?» Он говорит: «Вы знаете, я уже собрался играть, а тут подумал: а стоит ли жить, если ты должен умереть?» Ну, наверное, все-таки стоит.
А.Макаревич: Бывают и бабы дуры, поэтому по принципам сексизма не надо, по-моему, подходить к президенту
О.Чиж
―
То есть пытаться нужно, несмотря ни на что?
А.Макаревич
―
Ну, конечно.
А.Гусаров
―
Слушатель спрашивает: «Какое время лучше для поэта: наше или советское?»
А.Макаревич
―
Мне кажется, что для настоящего поэта время значения не имеет.
А.Гусаров
―
То есть внешнее давление и запреты значения не имеют.
А.Макаревич
―
Абсолютно. Может жить лучше или хуже… В общем, хороших людей не давить, потому что поэты, как правило, люди ранимые. Не мешайте им работать.
О.Чиж
―
Но на них же действует не только какая-нибудь система государственной власти, регуляции и так далее. На них действует настроение того человека, который эти стихи услышит, или музыку, которую он услышит…
А.Макаревич
―
Нет, нет.
О.Чиж
―
Ну как? Неужели нет потребности всегда быть услышанным?
А.Макаревич
―
Нет. Замечательный поэт Миша Генделев, один из лучших поэтов и, к сожалению, не очень реализованный, он говорил, что стихи вообще не для людей пишутся. Стихи пишутся для неба. Нет, людям не возбраняется читать, если кому интересно, но совсем это не целевая аудитория.
О.Чиж
―
А как же амбиции? Они же всегда у художника.
А.Макаревич
―
Амбиции у всех разные.
О.Чиж
―
Что это значит?
А.Макаревич
―
Не знаю. Если, например, я сам оценил, если мне нравится, что у меня получилось – меня мало интересует мнение окружающих.
О.Чиж
―
А часто бывает, что не нравится?
А.Макаревич
―
Ну тогда я переделываю до того момента, пока понравится.
О.Чиж
―
Критично относитесь?.. Я имею в виду, вы же до последнего никому не покажете, никому не представите, пока не будет НРЗБ.
А.Макаревич
―
Ну, естественно. Потом самому же противно будет. Вот ты напишешь песню – тебе в ней не нравится одна строчка. А потом ее не дай бог все запоют, и будут тебе в уши талдычить десять раз в день – это чудовищно!
О.Чиж
―
Есть такие просчеты?
А.Макаревич
―
У меня? Тьфу-тьфу! – по-моему, пока не было.
О.Чиж
―
Мы желаем вам, чтобы и не было дальше.
А.Макаревич
―
Спасибо!
О.Чиж
―
И слушателям вашим, которые не попали на концерт в Екатеринбурге и Санкт-Петербурге, пожелаем все-таки встретиться с вами в какой-то обозримой перспективе.
А.Макаревич
―
Да вот 7 марта в Питере в Капелле.
О.Чиж
―
7 марта. Санкт-Петербург.
А.Макаревич
―
Да, да.
О.Чиж
―
Спасибо большое!
А.Гусаров
―
Спасибо огромное!
А.Макаревич
―
Спасибо вам.
О.Чиж
―
Андрей Макаревич сегодня был персонально ваш!