Сергей Алексашенко - Персонально ваш - 2016-01-19
И.Воробьева
―
15 часов и 6 минут в столице. Всем еще раз здравствуйте! Это программа дневной «Разворот». В рамках программы дневной «Разворот» у нас постоянно рубрика «Персонально ваш», и в этой постоянной рубрике постоянный гость экономист Сергей Алексашенко. Сергей, здравствуйте!
С.Алексашенко
―
Здравствуйте! И постоянно, как всегда по Скайпу за редким исключением.
И.Воробьева
―
Да, я как раз хотела с сожалением это отметить: прошлый раз был в студии, сейчас – только по Скайпу, но и это уже хорошо.
Я.Широков
―
С места в карьер. Вот у нас свежие цифры. МВФ, Международный валютный фонд ожидает падение экономики России на 1%. Вчера у нас вице-премьер Аркадий Дворкович говорил, что будет рост, а еще раньше Минэкономразвития отчитывалось о том, что ожидает рецессию. Так кому теперь верить?
С.Алексашенко
―
Яков, верить своим ощущениям и настроению окружающих людей, с кем вы общаетесь. Вот я побыл неделю в Москве, поговорил, пообщался и понял, что, вообще говоря, на рост никто не рассчитывает, но знаете, как: наши ожидания – это и есть реальность expectations a reality. Конечно заявление Аркадия Дворковича было более чем странным и выбивающимся из общей череды достаточно не скажем мрачных, но серых прогнозов, которые давали представители власти в течение прошлой неделе.Наверное, надо ему задавать вопросы, откуда он дал такие цифры, потому что, судя по всем экспертным оценкам, нулевой рост российской экономики возможен при цене нефти где-то в районе 45 долларов за баррель, около этого. Соответственно, цена нефти ниже – будет спад. Цена нефти выше – будет рост. Пока хоть нефть и стала чуть дороже 30 долларов, но, в общем, далеко как-то еще до роста. Поэтому, конечно, какой-то маленький спад будет продолжаться, но опять никакой катастрофы, поэтому власти могут быть спокойными, и на следующем Гайдаровском форуме они смогут сказать: «Могло быть гораздо хуже». Ну, в общем, будет не очень плохо.
С.Алексашенко: Вообще говоря, на рост никто не рассчитывает
Я.Широков
―
То есть, получается, что Дворкович, он просто так уверял инвесторов, что можно приходить в Россию, не бояться.
С.Алексашенко
―
Я даже не знаю, с инвесторами он встречался или с политиками, с бизнесменами, которым просто хочется посмотреть, что в мире происходит. Я думаю, что он пытался посеять некую такую успокоенность. Но вспомните, полгода назад, даже месяца три-четыре назад и все другие российские министры и вице-премьеры говорили, что пик кризиса уже пройден, даже президент это сказал, что мы уже, вообще, чуть ли не начинаем расти. Но выяснилось, что слухи о росте российской экономики оказались несколько преждевременными. Поэтому пока ничто не показывает на то, что экономика продолжает расти. Но опять повторюсь, что стремительно падать вниз она тоже пока не хочет.
И.Воробьева
―
Но если речь идет о том, что в очередной раз на Гайдаровском форуме что-нибудь такое заявить, то, конечно, мы еще обсуждали все активно высказывание главы "Сбербанка" Германа Грефа, который так, в общем, тоже спокойно сказал, что «да, мы проиграли конкуренцию, надо честно сказать; это технологическое порабощение, мы просто оказались в числе стран, которая проигрывает, в числе стран-дауншифтеров». Что, как вы думаете, Герман Оскарович имел в виду, когда назвал нас дауншифтерами?
С.Алексашенко
―
Я думаю, что он не имел ничего плохого, потому что моя мама попросила меня объяснить значение этого слова. И, когда я попытался объяснить на доступном примере: сдал московскую квартиру, поехал куда-нибудь в Суздаль жить и есть огурцы с грядки, она говорит: «Ну, слушай, ну, если человеку так нравится…». Поэтому дауншифтинг – это просто некое осознанное решение, которое ведет к снижению качества жизни в таком некоем стандартном восприятии. Собственно, Герман Греф, я думаю, действительно, никого не хотел обидеть. Просто, думаю, что он говорил, что 30-40 лет назад Советский Союз был второй по мощи экономической державой мира, у нас были технологии и военное производство – больше ничего не было, но военного производство было много – и мы угрожали всеми миру, нас все боялись, и половину мира мы кормили.А сейчас ничего этого нет, и вот цена на нефть ушла вниз, и вообще даже непонятно, как штаны поддержать, потому что они сваливаются, и министр финансов нам каждый месяц говорит, что давайте просверлим новые дырочки: на 10% сократим объем талии.
Вот, собственно говоря, речь идет только об этом, поэтому, на мой взгляд, это какая-то абсолютно неполитическая оценка, а констатация фактов, что по такому восприятию общему принятому качество жизни в России ухудшается, причем делаем это осознанно. Потому что Россия, как государство, отказывается от структурных реформ, отказывается от политических реформ, не хочется участвовать в международном разделении труда, международной кооперации, в общем, всячески продвигая политику самоизоляции, импортозамещения и прочее. То есть понятно, что с такими настроениями экономика вряд ли будет процветать.
С.Алексашенко: С такими настроениями в России экономика вряд ли будет процветать
И.Воробьева
―
Просто, когда говорит об этом Герман Греф, понятно, что слово «дауншифтер» все обсудили и все такое. Но фактически же он сказал, что «да, мы проиграли конкуренцию, что у нас технологическое порабощение», то есть в принципе мы все это и так знали, но это говорит Герман Греф, глава "Сбербанка", не кто-нибудь там, условно говоря. Мне кажется, что сенсация, собственно, в том, что это такая публичная оценка, и это такой ответ всем заявлениям, что мы великая держава, встаем с колен и мы империя или как там… не помню… великая супердержава, которой мы не собираемся становиться, правда.
С.Алексашенко
―
Ира, вы знаете, я, честно говоря, не считаю, что здесь было какое-то заявление, такое эпатажное, которого никто не ожидал. Если смотреть на выступления Грефа за последние года полтора, то он время от времени какие-то такие вот не сказать перлы, но яркие высказывания точно совершенно допускает. У него красивый, образный язык. Он любит выступать перед широкой аудиторией. Соответственно, думаю, что возможно готовится заранее, использует какие-то домашние заготовки.Мне кажется, что, действительно, вы правы, грубо говоря, что мы все это знали: и о технологическом отставании мы знали, и о том, что мы проиграли гонку. Но я опять, знаете, хорошая новость состоит в том, что эта гонка – это не бег на сто метров или на 1500 метров, где есть финишная черта, после которой – всё, соревнования закончились. Эта гонка еще будет продолжаться, я надеюсь, много десятилетий, столетий, а может быть, даже тысячелетий. И ставить крест после этого заявления Грефа на России не надо.
Чего Герман Греф не сделал в своем заявлении – он не сказал, почему мы проиграли эту гонку, вот, кто конкретно виноват в том, что России проиграла эту гонку, и в чем состояла его личная вина, как министра экономика, который с 2000-го по 2008 или 2007 год, собственно говоря, и должен был обеспечивать то, чтобы Россия создала в тучные годы такой задел, чтобы эту технологическую гонку если не выиграть, но хотя бы в ней продолжать участвовать. Вот, к сожалению, этого Герман Греф не сказал. Вот, если бы он это сказал – сказал бы то, что у него не получилось и почему у него не получилось, и не получилось у тех людей, кто после него пришел в этом министерство и в другие министерства – вот это было бы сенсацией.
И.Воробьева
―
Вот интересно, я прошу прощения, что перебиваю, а когда станет все совсем плохо, они начнут стрелки просто друг на друга кидать, что называется, и найдут какого-нибудь, образно выражаясь, в кавычках, «козла отпущения», кто будет во всем виноват, или кто-нибудь покается, что называется?
С.Алексашенко
―
Ира, когда будет совсем плохо, их вообще никого не будет.
С.Алексашенко: Хорошая новость в том, что гонка еще будет продолжаться, я надеюсь, много десятилетий
И.Воробьева
―
Понятно.
С.Алексашенко
―
Они все разбегутся как тараканы.
Я.Широков
―
Кстати, писали на этой неделе, что Герман Оскарович мог просто перепутать слово «дауншифтер» со словом, которое означает «проигравший».
С.Алексашенко
―
Сомневаюсь, что он мог это сделать. Насколько я знаю Германа Грефа, он достаточно четко отдает себе отчет в тех словах, которые использует.
Я.Широков
―
Ну, хорошо. У нас сегодня есть еще новость опять же про проблему с экономиками. Тут уже теперь подключается стратегия национальной безопасности России, и в частности, там названы ключевые угрозы для страны и для экономики. Это низкая конкурентоспособность. Получается, мы вернулись к тому, с чего начинали лет 15-16 назад.
С.Алексашенко: Насколько я знаю Германа Грефа, он достаточно четко отдает себе отчет в тех словах, которые использует
С.Алексашенко
―
Может быть, мы никуда и не уходили, Яков? На самом деле это говорит о том, что мы за 15-16 лет назад – мы, как Россия, как экономика, как страна – никуда особо вперед и не продвинулись. Знаете, сейчас можно смело говорить, что это потерянные 8 лет с 2008-го, потому что с середины 2008 года по конец 2015 российская экономика не выросла вообще. То есть она сначала упала, потом выросла, потом опять упала, и в результате мы на той же самой точке, где были 7 с половиной лет назад. По сравнению с 2000-м, конечно, экономика выросла, но качественно она не изменилась. И стратегия национальной безопасности говорит именно об этом. Но опять… ну не изменилась. Знаете, это же констатация фактов, но если вы прочитаете дальше эту стратегию и там посмотрите на те предложения, которые озвучиваются, на эти идеи, то понятно, что люди, которые писали этот документ, они даже малейшей работы над ошибками не провели, не попытались ответить на эти вопросы, которые я задавал: А почему не получилось с 2000-го по 2008-й год создать хотя бы какой-то задел, хотя бы какой-то положительный импульс для экономики?
Я.Широков
―
Но ведь, например, 6 лет назад, когда они принимали стратегия в предыдущей редакции, там это обозначено четко: вернуть статус мировой державы, использовать энергетические ресурсы как орудие политического влияния. В общем, получается, что сейчас какие-то более мелкие цели поставлены.
С.Алексашенко
―
Ну как? Мы же попытались использовать энергетическое оружие как инструмент политического влияния – и повлияли сами на себе. В общем, мир достаточно сильно изменился, и стало понятно, что то оружие, на которое рассчитывали 6 лет назад, оно оказалось небоеспособным. Это помните, как я говорил, что дай бог чтобы наши ракеты никогда никуда не полетели? Вот наш газ мы попытались вместо ракет запустить, а выяснилось, что не работает – не работает оружие. Вот как товар, как импортный товар – работал хорошо. Как только стали его использовать как оружие – тут же стали терять свои позиции на рынке.
С.Алексашенко: Мы выяснили, что наш газ как оружие не работает
Я.Широков
―
Да. У нас, кстати, есть еще одно прозрение сегодня, я бы так называл. Сегодня, если вы следили, выступил Дмитрий Тулин – это первый зампред Банка России на форуме, посвященном малому бизнесу, и он сказал, что главный бич российской экономики – это высокий уровень монополизации. Я вот немножко не понял, что он имел в виду: госмонополии или то, что у нас сейчас все как-то сливается воедино?
С. Алексашенко
―
Яков, опять: тяжело комментировать человека, который только что выступил. То, что сказал Дмитрий Тулин, в общем, не является большим секретом. Там каждый называет это по-своему. Я считаю, что правильно называть «низкий уровень конкуренции» или «огромные барьеры на пути свободной конкуренции», которые возникают не только на уровне… вот у нас есть монополия в лице «Газпрома», которая конкурирует доступ к трубе, к газотранспортной системе и не дает никому продавать свой газ или перегонять свой газ на территорию страны, причем компания сама сталкивается с огромными проблемами. И вот эта монополия транслируется по всем этажам российской действительности. Там в Москве – одна монополия. В Тмутаракани – друга монополия. На селе, у местной администрации – третья монополия. И везде либо знакомые по кооперативу «Озеро», либо знакомые по Санкт-Петербургу, либо сослуживцы по Дрездену, либо просто сват, зять, брат. И вот это желание превратить экономику в кормушку для близких людей – собственно, это и является главным бичом; опять-таки, нельзя сказать, что главным, системным бичом российской экономики, без преодоления которого – вот, если из этой ситуации не выйти, - то, конечно, российская экономика даже при ценах на нефть 80 долларов за баррель все равно начнет загибаться.
И.Воробьева
―
Я напомню нашим слушателям, что у нас в эфире с нами Сергей Алексашенко. Ваши вопросы можете присылать, телефон для sms: +7 (985) 970 45 45 или аккаунт vyzvon в Твиттере. И вот в Твиттере как раз слушатель Владимир задает такой вопрос: «Какое событие или события могут заставить российские власти поменять текущий курс и встать на курс реформ?»
С.Алексашенко
―
Вы знаете, я думаю, что надо же начинать всегда со своего представления о проблемах. Я считаю, что главной проблемой российской экономики является архаичная политическая система, которая сдерживает и экономическую и политическую конкуренцию и не защищает права собственности, если не сказать обратным способом: создает все условия для того, чтобы «кошмарить» бизнес было легко, удобно и выгодно. Поменять политическую систему можно только при наступлении каких-то политических шоков. Но я не верю, что может случиться что-то, что может разрушить экономику. Вообще, экономику разрушить невозможно. Соответственно, смена президента, если вот это событие, появление другого человека, с другим именем – имя, кстати, может остаться тем же самым – но появление другого человека во главе государства может заставить российские власти изменить курс. Я просто считаю, что как старый конь он борозды не испортит, конечно, но и точно не проложит. Вот это наша ситуация на сегодня.
И.Воробьева
―
Но, если мы говорим про политическую ситуацию, то не могу не спросить, как вы относитесь, и, что самое важное – как вам кажется, в этих вот перебрасываниях словами – пока слава богу словами – между руководством чеченской республики и общественниками, депутатами и так далее – вот к чему это может привести, и что в этом, на самом деле, самое важное, как вам кажется?
С.Алексашенко
―
Я долго думал над этим, какой бы образ найти… Мне кажется, что о перебранке или перебрасывании говорит бессмысленно, потому что и одна сторона и другая сторона обращаются к арбитру, каковым является по Конституции президент Российской Федерации. И вот Рамзан Кадыров в моем понимании про то, что они говорит, можно очень хорошо аллегория: что у трезвого на уме- то у пьяного на языке. Вот Рамзан Кадыров в данном случае позволяет себе высказать то, что многие представители высших эшелонов власти стесняются сказать или понимают, что это будет неправильно воспринято, или понимают, что это не получит общественной поддержки, или боятся подставиться. А он не боится.Вот он, правда, считает, наверное, так же, как и многие обитатели Кремля, что оппозиция – враги народа, и что лучше, чем такое единоначалие, в стране ничего нет. И когда единственным начальником является Владимир Путин – это самая идеальная ситуация, и что при нем Чечня точно встала с колен, ну, а России – не знаю – то ли лежит, только стоит, ну, в общем, куда-то двигается в сторону колен. Поэтому, соответственно, оппозиция, интеллектуалы, они говорят: «Как же так? Это нарушает наши законы, это же нарушает Конституцию!». Вот точно совершенно в такой дискуссии – знаете, как царь Соломон сидит, слушает, говорит: «И ты прав, и ты прав» - но вот, апелляция а закону совершенно точно не является аргументом для российских властей. Потому что суровость законов российских искупляется необязательностью их исполнения.
Поэтому, на мой взгляд, все достаточно логично. Ухудшение экономической ситуации заставляет власти искать какие-то другие решения, заставляет искать внутренних врагов, потому что на внешних - ну сколько можно! – и нефть они обвалили, и санкции они ввели, что они еще? – самолет наш сбили турки. Ну всё, больше ничего сделать с ними нельзя, больше на них повесить нельзя. Соответственно, нужно отвлекать внимание, нужно говорить, что есть еще внутренний враг, который стоглавен, стозевен, обло, озорно, в общем, по всей стране портит нам жизнь. Естественно, внешний враг подкармливает. И вот эта атмосфера неприятия людей, имеющих другую точку зрения, оно в принципе является элементом политической борьбы по-русски, ну, и на самом деле подготовки к сентябрьским выборам в думу и к выборам 18-го года, к президентским выборам.
С.Алексашенко: Кадыров позволяет себе высказать то, что многие представители высших эшелонов власти стесняются сказать
И.Воробьева
―
Простите, Сергей, в каком смысле подготовкой? Чтобы - что?
С.Алексашенко
―
Чтобы с экранов телевизоров шла одна единственная точка зрения, чтобы промывка мозгов населения шла в одну сторону – что есть правильные политики, которые понимают национальные интересы, которые защищают интересы России, которые поддерживают национального лидера, и которые ведут страну в тяжелой ситуации к светлому будущему; а есть неправильные политики, которые хотят стране зла, которые хотят стране поражения, которые преследуют чьи-то другие национальные интересы, какой-то другой страны, и что вот их – ни в коем случае… более того, мы их вам назовем поименно, назовем те радиостанции, те студии, которые их транслируют. И вот их и слушать не надо, ни смотреть не надо, и уж избави господи вас проголосовать за них. То есть просто поименно будут называться те, за кого нельзя голосовать. Вот такая подготовка. Тем более, у нас же как – у нас же предвыборная кампания еще не объявлена по выборам в думу, ну и вот. Поэтому к выборам не имеет никакого отношения.
Я.Широков
―
Знаете, на самом деле страшно другое. Просто у меня ощущение дежавю какого-то пугающего, потому что ровно год назад, ну не ровно где-то год назад наблюдалось то же самое. Сначала гневные филиппики из Грозного. Потом в Грозном проходит митинг многотысячный, если не миллионный…
И.Воробьева
―
На стадионе.
Я.Широков
―
Да стадионе – это одно. Потом еще был митинг-шествие по Грозному. И потом мы все знаем, что произошло в конце февраля у стен Кремля. Вот мы сейчас видим то же самое нарастающее количество этих филиппик, и, собственно, в эту пятницу в Грозном проходит опять чуть ли не миллионный митинг.
С.Алексашенко
―
Ну, многомиллионный – вряд ли. Скажем, десятки тысяч, конечно. Но вы правы, Яков, думаю, что можно найти такие аналогии. Не хотелось бы их продлевать дальше, и, собственно, хочется верить, что до трагических событий образца годовой давности дело не дойдет. Но то, что российская политическая система последовательно движется в эту сторону… то есть мне тоже казалось, что после февраля, после убийства Бориса Немцова в риторике государственной телевизионной пропаганды или официальной пропаганды какой-то накал враждебности по отношению к людям, имеющим другую точку зрения, он как-то потихонечку спал, и кто-то даже стал в телевизоре появляться, кто-то получил возможность что-то говорить. Но вот, видимо, не всем это нравится.Опять, я не считаю, что Рамзан Кадыров такой абсолютно самостоятельный: вот ему захотелось – и он что-то сказал. Он отражает позицию очень мощной группы людей, сидящих во власти.
С.Алексашенко: Кадыров отражает позицию очень мощной группы людей, сидящих во власти
И.Воробьева
―
Я хочу спросить вообще не про политику, не про экономику – про искусство. Насколько в Штатах громок этот скандал, который затронул сейчас американскую киноакадемию, потому что здесь у нас кто-то говорит, что это не тенденция, совсем не проблема. Речь идет о том, что темнокожие актеры возмутились, что их оставляют без номинации на главные «Оскары» и собираются чуть ли бойкотировать «Оскар». Насколько это, вообще, в Штатах главная тема, и насколько за «Оскаром» так сильно следят?
С.Алексашенко
―
За «Оскаром» здесь, конечно, следят, но не так сильно, как в Москве. Я скажу честно, что на первых страницах «Вашингтон Пост» эта тема не обсуждается. Но я честно скажу, меня эта тема тоже не сильно волнует, поэтому не могу сказать, как она – подробно или не подробно – освещается. Сейчас будет перерыв на новости, я обещаю вам, что посмотрю и как-то отвечу на этот вопрос.
И.Воробьева
―
Ну раз не попалась на глаза до этого, Значит, в общем, наверное, не сильно.
С.Алексашенко
―
Не так сильно, как на радиостанции "Эхо Москвы", это точно.
Я.Широков
―
У меня тоже такой вопрос, международного плана. Вот на этой неделе – я не знаю, насколько это отражается на многих изданиях – на этой неделе ожидается публикация отчета о результатах публичного расследования гибели Александра Литвиненко в Лондоне. Сейчас вот вроде премьер-министру его представят, а 21 января его опубликуют. Вы каких-то сенсаций от этого ждете или уже в принципе все, что сказано было, уже сказали?
С.Алексашенко
―
Я не жду никаких сенсаций. Мне кажется, что в СМИ достаточно было, извините за тавтологию, информации, сообщений о том, как что происходило. Я сильно удивлюсь, если результаты официального расследования будут отличаться от той версии, которой придерживается большинство независимых наблюдателей, то есть о том, что все это инициировано российскими властями и убийство осуществлено при непосредственном участии российских властей. Не знаю, какого уровня, то точно совершенно, что не случайно пошел на Шепетовский рынок и не купил там полоний, правда?
Я.Широков
―
А какие-то последствия для нашей страны ожидаются после публикации?
С.Алексашенко
―
Яков, последствия для нашей страны, они только репутационные. Я не знаю, можно или еще большие последствия иметь. Если будут названы какие-то конкретные фамилии и имена, я думаю, что вдова Александра Литвиненко может попытаться подать иск к российскому государству в Лондоне, но, насколько это будет эффективным, и как оно быстро будет рассмотрено это дело, и какие могут быть выводы, я не знаю.
Я.Широков
―
Просто тут «Гардиан» пишет, что британские дипломаты чуть ли не отговаривают Камерона, премьер-министра Великобритании от введения экономических санкций, если вынесут вердикт о гибели Литвиненко.
С.Алексашенко
―
Я не думаю. Давайте говорить, так, что все-таки это юридический, но не судебный вердикт – именно результат такого расследования. Никакого судебного решения после этого не будет. Конечно, нелепо ожидать дополнительных экономических санкций против России. Но замораживание российско-британских отношений – это уже случилось после самого убийства. Она, в общем, до конца – оттепель –не произошла. Поэтому, я, честно говоря, не думаю, что будут какие-то решительные действия именно на уровне международных отношений, даже при правительстве, премьер-министре. Заявления могут сделать, причем, я думаю, не очень жесткие, не очень резкие, потому что политическая ситуация, геополитическая ситуация не играет в пользу того, что с Россией нужно обострять отношения. Но ничего хорошего России точно не будет, но катастрофы я тоже не ожидаю.
И.Воробьева
―
Мы поговорим еще и о всяких преддвериях катастрофы или нет. Тут у нас полминуты до перерыва, я просто еще перед эфиром читала совершенно замечательную статью Ирины Ясиной на «Газете.ру», которая называется «Желание таргетировать, и когда мы перестанем следить за курсом доллара». Правда, очень интересно. Поговорим, кстати и о том, когда нам уже надо переставать за этим следить, потому что большая часть вопросов, как мы понимаем, от наших слушателей – в чем держать деньги, и нужно ли их идти тратить – это просто традиционно, и никуда не денется, такие вопросы будут всегда. А мы попробуем их как-то задать немножко по-другому сегодня. Напомню, что в рубрике: «Персонально ваш» сегодня Сергей Алексашенко. После новостей мы вернемся и продолжим.НОВОСТИ
И.Воробьева – 15
―
35. Продолжается «Персонально ваш». И сегодня, как всегда, по вторникам это экономист Сергей Алексашенко. И хотелось бы как раз поговорить про это интересной истории, о которой написала Ирина Ясина в «Газете.ру»…
С.Алексашенко
―
Начнем с «Оскара», Ирина.
И.Воробьева
―
А, вы посмотрели! Ну что?
С.Алексашенко
―
Я посмотрел. Значит, смотрите. Пишут об этом не активно. Упомянутая мною «Вашингтон Пост» написала неделю назад, на прошлой неделе, как раз, когда я был в Москве, поэтому пропустил. Но не на первых страницах, это точно не является топ-темой. Самое интересное, что эта тема начала подниматься активно в прошлом году, и поднимал его руководитель оскаровского комитета академии, кстати, она, женщина сама является афроамериканкой.
И.Воробьева
―
Да, да, мы знаем, что уже второй год…
С.Алексашенко
―
Но ничего не изменилось. И нужно понимать, что есть две составляющих в этой теме. Первое – это то, что, конечно, в Америке очень мощное движение в пользу diversity, то есть представления того, что везде должно быть представлено многообразие расовое, многообразие половое и так далее, то есть должны быть и мужчины и женщины, и белые и латиноамериканцы и афроамериканцы, и индейцы, в общем все должны представляться. И в этом направлении много чего делается, и в общем, это такая магистральная линия поведения властей вообще в США. Я не скажу, конечно, не расистское, но давление, что это правильно – такое, скажем, моральное - что правильно, что неправильно. Другое – это то, что в конце концов киноиндустрия – это состязания талантов.
С.Алексашенко: В конце концов киноиндустрия – это состязания талантов
И.Воробьева
―
Хотелось бы верить.
С.Алексашенко
―
Ну хочется верить. Можно по-разному относиться к тем решениям, которые принимает оскаровская академия, вручая «Оскара» тому или другому, но, как правило, «Оскара» получают хорошие фильмы и хорошие актеры.Наиболее откровенные ответы, почему этого не происходит, они звучат так: «Ну, извините, пожалуйста, если нет гениальных – ну, что теперь делать?» И как контрдовод приводят: «Ну ладно, смотрите, у Америки обострились отношения с Россией, но это не помешало российскому мультфильму не помешало попасть в список номинантов». То есть нужно понимать, что такая теория заговора – ее следы можно найти везде, но вот такая базовая позиция… пока это так. Почему-то нормальным считается, что руководителями компаний CIO являются в основном мужчины. В киноиндустрии то же самое. Там 92 руководителя компаний – это белые, 74% руководителей – это мужчины. И, наверное, это все-таки отражает - не буду говорить, талант – но энергетику, результат конкуренции… процесс меняется. Я думаю, будут двигать… Но вот специально, как знаете, во многих университетах в Америке дошло до того, что выделяются квоты – особенно в государственных, финансируемых за счет штатов – вот у нас там 25% должно быть для афроамериканцев, еще 20% должно быть для детей из неполных семей. Давно ходил такой анекдот, что больше всего у вас шансов, если вы афроамериканка… ну, и так далее пошло…
И.Воробьева
―
Да, мы уже вспоминаем этот анекдот.
С.Алексашенко
―
То тогда вы можете поступать в Гарвард смело. Опять, завершая этот сюжет, тема обсуждается, но не активно, то есть она точно не является топ-темой и не входит в топ-10, наверное.
И.Воробьева
―
Но при этом, в отличие от США, в топ-10 всегда и каждый день у россиян - это новости курсов валют…
С.Алексашенко
―
Новости нефтяного рынка: сколько стоит нефть.
И.Воробьева
―
Да, сколько стоит нефть и сколько стоит доллар.
Я.Широков
―
Последние дни, мне кажется, больше – курсы валют.
И.Воробьева
―
Ну, не важно, это происходит, как справедливо пишет Ирина Ясина, это привычка следить за курсом – это уже почти инстинкт – ей уже больше 20 лет. И дальше Ирина Евгеньевна пишет о таком новом словосочетании под называнием «таргетирование инфляции». Центробанк недавно стал употреблять это выражение. И вот как раз Ирина Евгеньевна разбирается с этим выражением – о чем идет речь. Речь идет о том, чтобы сделать так, чтобы отделить девальвацию рубля по отношению к доллару и инфляцию в два разных лагеря. И вот я хотела спросить, что, на ваш взгляд, возможно это или нет, и знакома ли вам фраза «таргетирование инфляции»?
С.Алексашенко
―
Термин этот, конечно, знаком, и Центральный банк его последние года 4-5 употребляет. То они говорили, что мы сейчас будем двигаться в эту сторону, то мы почти приблизились, а то мы уже чуть не начали таргетирование инфляции. Я просмотрел статью, которую Ирина написала. Собственно говоря, она выразила сомнение, что нам удастся в ближайшее время это сделать, потому что доверие к действиям властей не очень высокое.Но я бы сказал так, что желание российских людей, россиян следить за курсом доллара и повышенное к этому внимание, на самом деле, является отражением того, что за 25 лет, которые Россия существует после развала СССР, по большому счету, никакому российскому правительству, никакому председателю Центрального банка так и не удалось добиться качественного успеха в снижении инфляции.
Ведь, если посмотреть на исторические графики, то у нас ниже 6% инфляция никогда не опускалась, и то один год она была такой. Во всем мире 6% является запредельно высокой инфляцией. Сегодня весь мир живет в диапазоне от 0 до 2 процентов. И если вы будете говорить, как председатель Центрального банка, что наша цель 3%, то на вас будут смотреть как на не совсем адекватного человека.
А, соответственно, люди понимают, что цены растут быстро. И еще одна популярная тема: А верите ли вы тому, что пишет Росстат об индексе цен? И что цены выросли не настолько. А давайте сравнивать чеки. Это говорит о том, что власть по большому счету не выполняет свою функцию – функцию стабилизации цен. И здесь люди начинают цепляться, как экономисты говорят, за якорь. Таким якорем является цена доллара. И для них это некая такая аппроксимация того, что будет происходить… извините, как-то по умному сказать, некое предсказание того, что будет происходить с ценами. То есть все очень хорошо понимают, что если будет дешеветь нефть, то будет дешеветь рубль. А если будет дешеветь рубль, то цены будут расти. Это некий такой очень примитивный экономический тезис, который сидит в голове россиян. Конечно, до тех пор, пока инфляция не опустится ниже уровня 3% и Россия в таком состоянии не проживет хотя бы лет 10…
И.Воробьева – О
―
о! Извините, врозь…
С.Алексашенко
―
Это же знаете, для любого человека 10 лет – это огромный период жизни. Для страны 10 лет это вообще ничто – раз! – и проскочили. То есть у людей должен сформироваться опыт жизни в условиях низкой инфляции. Вот, когда они будут жить в условиях низкой инфляции, когда они не будут бояться, что цены будут взлетать на 12-15 процентов каждый год – тогда они и за курсом доллара перестанут следить, тогда это будет просто неинтересно, потому что, действительно, все экономические отношения будут строиться в рублях. А пока этого не случится, будем смотреть на доллар, будем смотреть на нефть.
Я.Широков
―
Кстати, пока мы тут общаемся, тут советник президента России Сергей Глазьев нашел виновных… Почти что виновных в курсе доллара. Вот он пишет, что волатильность рубля является инструментом сверхобогащения спекулянтов, которые только в прошлом году заработали 20 миллиардов долларов на всех этих спекуляциях. «А вообще, - говорит Глазьев, - мы легко может стабилизировать курс рубля. Во-первых, рубль – самая обеспеченная валюта: объем золотовалютных резервов у нас в два раза больше объема денег в экономике. А, во-вторых, рубль – самая недооцененная валюта: номинальный курс ниже паритета покупательной способности в два с половиной раза».Я смотрю на все это серьезно, потому что последнее время говорят, что как раз в Кремле вроде как склоняются к модели поведения по Глазьеву.
С.Алексашенко
―
Яков, я не думаю, что там вот так прямо склоняются к поведению по Глазьеву. Я вот смотрю: пока мы с вами беседуем, цена на нефть опять пошла вниз и опять в критическую 30-долларовую отметку перешла, видимо, отреагировав на заявление Глазьева.
С.Алексашенко: Если Глазьев считает, что рубль недооценен, он может взять свои рубли и попытаться поменять их по другому курсу
И.Воробьева
―
Надеюсь, мы с вами ни при чем. Так.
С.Алексашенко
―
Да нет, мы не будем этим заниматься больше – следить за ценами. То, что Сергей Глазьев занимает должность советника президента и то, что он имеет возможность свои идеи продвигать и на Совете безопасности и в общественном мнении, говорит о то, что его точка зрения о том, что нужно двигаться если не в сторону советской экономики, но в сторону более контролируемой экономике, где экономические доктрины, принятые во всем мире, не принимаются во внимание – особый путь экономический – все-таки к ним прислушиваются, потому что, чем хуже состояние в экономике, тем больше… помните, начали искать виноватых? Я думаю, что будут не искать виноватых, а искать альтернативы. И вот ухудшение экономического положения может привести к тому, что идеи Глазьева будут восприняты, и в принципе они там начали восприниматься.Вот в прошлом году Центральный банк начал кредитовать, финансировать инвестиционные проекты. Это одна из идей Сергея Глазьева. Там не напрямую, но через банки. Банки посредники получают свою фиксированную маржу, но в принципе этим занимается Центральный банк. Центральный банк занимается тем, что финансирует военную ипотеку. Центральный банк занимается тем, что кредитует малый бизнес. Центральный банк занимается тем, что поддерживает экспорт несырьевой продукции. То есть в принципе элементы экономической концепции Глазьева, они уже так, потихонечку внедряются в жизнь. И мы просто можем не заметить как, в какой момент они смогут занимать половину. Какого-то такого разового, что там – раз! – и с 1 июля или с 15 сентября живем по Глазьеву – такого не произойдет, но движение в эту сторону совершенно точно будет идти. А вот его два этих положения про рубль – то, что он недооценен и то, что у нас золотовалютных резервов гораздо больше, чем напечатали денег – это соответствует реальной ситуации?
С.Алексашенко
―
Если Сергей Глазьев считает, что рубль недооценен, он может взять имеющиеся у себя рубли и попытаться выйти на рынок валютный и поменять их по другому курсу. Я думаю, что у него это не получится. В конце концов, у нас курс рубля… или там правильней говорить – курс доллара, как и цены многих других товаров, они свободные. Вот сегодня это 79 рублей или сколько он там стоит, не знаю. Вот такой. Попытка продать доллар за 85 рублей, она увенчается неудачей, точно так же, как попытка Сергея Глазьева купить доллар за 60, оценив рубль адекватно, или за 50 – ну, тоже, наверное, ему это сделать не удастся. Потому что он стоит столько, сколько стоит.
И.Воробьева
―
Тут вопрос от нашего слушателя. Я, честно говоря, не очень поняла вопрос. Может быть, вы поймете? Равиль спрашивает следующее из Канады: «Какую позицию могла бы занять Россия в международном разделении труда?»
С.Алексашенко
―
Равиль, вы знаете, вот никто заранее не может ответить на этот вопрос. И даже бы, если в России был бы Госплан, то единственную концепцию, которую он мог бы предложить – это самоизоляция России и полное отсутствие экономических связей с остальным миром – это логическое завершение. Экономику двигает не власть, не государство, а экономику двигает частный бизнес, его инициатива, желание заработать. Вот если власть создает условия, когда комфортно зарабатывать деньги, когда комфортно строить технологические кооперационные связи с остальным миром – вот через какое-то время, через 5, 7, 10 лет проведения такой политики выясняется, что в России, в другой стране – в Монголии, Уганде, не знаю, как ее назвать – вдруг появляются очаги роста, ориентированные на экспорт. Это и есть та ниша, которую вы пытаетесь найти. Предсказать ее практически невозможно.
Я.Широков
―
Кстати, насчет предсказания, тоже слушатель нам пишет, что не надо стабилизировать курс – я так понимаю, валюты, - он должен быть крепким и отражать состояние экономики. У меня такой вопрос…
С.Алексашенко
―
Крепким или отражать состояние экономики? Крепкий – он хотя бы какой-то стабильный, он не шарахается как бешеный заяц вправо-влево.
Я.Широков
―
Вот меня как раз волнует… Ну, понятно, Новый год, после новогодних каникул вышли – тут начались какие-то метания рубля, а ближайшее время, что нам следует ожидать? Может быть, как-то устаканится, или еще опять будет расти курс доллара?
С.Алексашенко
―
Яков, вы очень точно подметили, что после Нового года у нас каждый раз рубль чувствует себя неуверенно, и в этом есть своя сезонность, потому что это случается каждый год, и где-то после 25-го - 30-го января обычно рублю становится полегче. Но с чем это связано, не знаю. То ли там экспортная выручка в начале января не приходит, спрос импортеров повышенный, то ли что-то еще. Это, знаете, если посмотреть на все графики, то мы увидим там очень хорошо, что где-то в конце января обычно, особенно, если кризисная ситуация, наступает перелом. Поэтому я бы сказал так, что даже при нынешних ценах на нефть, в феврале или марте рублю будет полегче. Но полегче – это означает, что он будет не 79 рублей за доллар, а 76–75, но точно не 55.
И.Воробьева
―
Да, я спрашиваю все время про курс доллара и курс рубля, потому что слушатели продолжают спрашивать, в чем держать, как продавать и так далее. Постараемся отсматривать эти вопросы. Но вот Владимир спрашивают про другое, он спрашивает, эра углеводородов, действительно, закончилась, как вы считаете?
С.Алексашенко
―
По факту она не закончилась, потому что по состоянию на сегодня углеводороды не может заменить ничто, и весь автомобильный парк, практически за исключением 0,000… какая-то доля процента – работает на углеводородах, точно так же, как все самолеты летают на углеводородах. И, в общем, не грубо говоря уже о том, что углеводороды активно используются в химии. Но общее технологическое движение понятно. Скажем, в автомобильном транспорте, который потребляет 50% добываемой нефти по состоянию на сегодня вроде бы как началось движение в сторону электрического автомобиля. Но опять: началось движение – это не означает, что с завтрашнего дня все автомобили станут электрическими. В России, если я помню правильно, средний возраст автопарка лет 17. У нас упали еще объемы продаж. Ну там где-то 20 лет с нынешним объемом продаж мы будем менять рынок. Вот если все автомобили будет электрическими с завтрашнего дня – только через 20 лет все автомобили, условно, или 95% станут электрическими.В Америке средний возраст автопарка тоже лет 11, может быть, чуть-чуть больше. То есть это мгновенно не произойдет. Просто замена парка занимает много лет. Тем более, что сегодня по большому счету, ни одна компания за исключением «Тесла», не производит сто процентов своих автомобилей электрическими. А объем у «Теслы» очень маленький. Поэтому по факту эра углеводородов не закончилась. Но то, куда движется технологическая мысль, то, куда движутся технологические разработки, то, куда движется автомобильная индустрия, которая является крупнейшим потребителем углеводородов, говорит о том, что значение углеводородов будет снижаться на наших глазах, то есть в ближайшие годы.
С.Алексашенко: Эра углеводородов не закончилась, но то, куда движется автомобильная индустрия показывает, что их значение будет снижаться на наших глазах
Я.Широков
―
У меня, кстати, вопрос еще один возник. Пока мы говорили о Глазьеве, я вспомнил еще одну историю. На днях опять появилась публикация о том, что все-таки Алексея Кудрина могут вернуть в Кремль, он станет чуть ли не руководителем нового совета по экономике при президенте там с какими-то перспективами. Вот эта частота этих появлений этой новости, о чем говорит: о том, что Кудрин сам больше заинтересован вернуться в эту правительственную структуру, или все-таки Кремль больше заинтересован в Кудрине?
С.Алексашенко
―
Я думаю, что все-таки Кремль больше заинтересован в Кудрине. Я, вообще, считаю, что появление Совета по экономике при президенте, оно с экономикой ничего не изменит. У нас есть Совет по правам человека, и, в общем, где были права человека, они там и остались. Поэтому не надо преувеличивать возможности Алексея Леонидовича даже на таком важном посту. Тем более, что наверняка это будет какой-то совещательный орган.Кремлю нужно появление Кудрина во власти как некоего символа рациональной экономической политики либерального направления. Что человек, который знает, что делать, долгие годы был во власти, и что он поможет выйти России из кризиса. Но не более того. Я вообще не считаю, что на любом посту… вот можно придумать любое название его должности – я думаю, что у него всей полноты власти, о которой он мечтает – вот когда-то он говорил, что «я хочу быть премьер-министром, которые реально управляет всеми процессами» - вот такой полноты власти он не получит. А если так, то и экономику поменять не удастся.
С.Алексашенко: Кремлю нужно появление Кудрина во власти как некоего символа рациональной экономической политики
И.Воробьева
―
Я просто хотела спросить – вдруг коротко получится – если вам предложат в российское правительство и с возможностью принятия решения, вы согласитесь?
С.Алексашенко
―
Да.
И.Воробьева
―
Отличный ответ! Спасибо1
С.Алексашенко
―
Ирина, я всегда говорил - я же много, где поработал – работа в государстве мне безумно интересна для меня. Мне очень нравилось работать в государственной системе. Но это же из области ненаучной фантастики, поэтому отвечать на такие вопросы очень просто. Что вы сделаете, если увидите на улице динозавра? Подойду, его потрогаю.
И.Воробьева
―
Да, если вы увидели зеленого человечка, значит вам надо идти. Спасибо большое! Это был экономист Сергей Алексашенко. Он постоянный наш гость в постоянно рубрике «Постоянно ваш». Ровно через неделю мы услышимся обязательно.