Артемий Троицкий - Персонально ваш - 2015-12-08
И. Воробьева
―
15 часов и 9 минут в столице, всем еще раз здравствуйте, это дневной «Разворот», в студии Ирина Воробьева и Яков Широков. И «Персонально ваш» - это наша постоянная рубрика, сегодня в этой рубрике персонально ваш, персонально наш журналист и музыкальный критик Артемий Троицкий. Артемий, здравствуйте.
А. Троицкий
―
Всем привет.
И. Воробьева
―
Отлично. У нас по скайпу Артемий Троицкий.
Я. Широков
―
Артемий Кивович, давайте начнем с самого сегодня главного, наверное, из новостей, событий – это отправка вызова на допрос в Следственный комитет Михаилу Ходорковскому. Вот на ваш взгляд, это больше здесь политики, естественно, или все-таки присутствует какая-то доля обычного криминала?
А. Троицкий
―
На мой взгляд, тут присутствует отчасти политика, отчасти мотивы мести. Ну, во-первых, я не думаю, что к этой новости стоит относиться особо серьезно.Естественно, Ходорковский никак не отреагирует на все эти повестки, в Россию не поедет. Да он и без поездок туда, по-моему, ехать совершенно не собирался. То есть, это такая обычная страшилка, такая символическая страшилка, типа, ничего мы Ходорковскому сделать не можем, вот напугаем его слегка и, может быть, чуточку осложним его жизнь.
А.Троицкий: Ходорковский никак не отреагирует на все эти повестки, в Россию не поедет
Скажем, если он захочет поехать в какую-нибудь более или менее лояльную России страну, хотя таких стран в мире практически уже не осталось… Скажем, захочет он поехать в Республику Беларусь вдруг – то вот там могут его в аэропорту встретить и взять под белы рученьки. Но это, опять же, маловероятно. Так что, никакого практического исхода из этой ситуации, естественно, не возникнет.
Вопрос в том, почему это было сделано. Тут на самом деле у меня нет причин не верить той версии, которую пресс-служба Ходорковского выдвинула, а именно, что это своего рода асимметричный ответ, или, попросту сказать, личная месть Александра, кажется, Ивановича Бастрыкина за то, что медиа-ресурс Ходорковского, а именно «Открытая Россия», кажется, единственный из российских средств массовой информации опубликовал обвинительное заключение испанской прокуратуры, а также, кажется, и интервью с каким-то известным испанским прокурором или следователем по поводу дела русской мафии в Испании. Надо сказать, что весьма интересный этот текст, всем советую прочесть. Бастрыкин там упоминается не один раз, упоминается в качестве близкого друга, а также, в общем-то, в каком-то смысле, надо полагать, и делового партнера человека по имени…
И. Воробьева
―
Оп – у нас обрыв связи. Нас тут просят наши слушатели показать гостя – мы, к сожалению, не можем этого сделать, потому что Артемий Троицкий у нас по скайпу на связи со студией. И, как вы слышали только что, связь с ним прервалась по каким-то причинам, я не знаю, с какой стороны, но технически у нас так получилось. Ничего, сейчас мы связь восстановим, снова свяжемся с Артемием Троицким.Я напомню нашим слушателям, что вопросы для нашего гостя в рубрике «Персонально ваш» можно присылать на номер +7-985-970-45-45, или аккаунт @vyzvon, куда можно писать из Твиттера.
На самом деле вот сейчас Артемий Троицкий говорил, мы его сейчас обязательно об этом спросим, но, если мне не изменяет память, было несколько средств массовой информации…
Я. Широков
―
Был еще журнал «New Times».
И. Воробьева
―
Да.
Я. Широков
―
К журналу «New Times» особо не прицепишься, что называется, потому что…
А. Троицкий
―
(неразб.)
И. Воробьева
―
О, отлично, Артемий, да, еще раз здравствуйте. Восстановилась связь, до этого мы вас не слышали.
А. Троицкий
―
Серьезно? Обалдеть.
Я. Широков
―
Аккурат на Бастрыкине все оборвалось.
А. Троицкий
―
… я там интересное рассказываю. Так, и на каком месте я прервался, интересно?
Я. Широков
―
Остановились на месте про Испанию, на том, что «Отрытая Россия» опубликовала данные о русской мафии и возможной связи с силовиками из России. Кстати, хочется вставить ремарку, что не только «Открытая Россия», но, по-моему, даже чуть раньше «Открытой России» все эти материалы были опубликованы в журнале «New Times».У меня еще один вопрос буквально прямо вслед за этой историей: фактически сайт «Открытой России», «New Times» - не такие, что называется, массовые издания в России. То есть, получается, что следственные органы вот таким образом как бы косвенно просто привлекают внимание к самой публикации. Или это все-таки мои заблуждения?
А. Троицкий
―
Я думаю, что, да, в общем-то, естественно, плохое паблисити – это тоже паблисити. Они к этой публикации, несомненно, привлекают внимание, но не в первый раз нашим следственным и прочим «компетентным» органам стрелять самим себе в ногу.Я боюсь, что прослушали наши слушатели такую интересную деталь по поводу этого испанского доклада. Деталь была такая, что председатель нынешний Следственного комитета Бастрыкин в течение одного года, не помню уже, какого точно года, разговаривал с глав-мафиози Геннадием Петровым аж 78 – вот эту цифру я запомнил – 78 раз. То есть, люди, в общем-то, говорили по телефону постоянно. Представляете себе - Бастрыкин и лидер тамбовской или какой-то там еще организованной преступной группировки.
А.Троицкий: Такая страшилка, ничего мы Ходорковскому сделать не можем, вот напугаем слегка
То есть, это история, на самом деле очень похожая на историю с Чайкой. Я бы даже сказал, что в чем-то замес и покруче, чем у истории с Чайкой, поскольку там все-таки в основном фигурируют родственники, а в данном случае прямо и непосредственно главный начальничек. В общем, короче говоря, наверняка ему это не понравилось, поэтому очень может быть, что это стало одним из поводов для всей этой истории.
И. Воробьева
―
Я бы хотела отметить, что все эти материалы действительно были опубликованы в некоторых средствах массовой информации и являются все еще публикациями, к сожалению, всего лишь публикациями. Почему я говорю «к сожалению»? Потому что, конечно, хотелось бы, чтобы многие публикации, которые появляются в средствах массовой информации, просто, по меньшей мере, были проверены правоохранительными органами. Это касается довольно многих историй.Возвращаясь к истории с Михаилом Ходорковским, хотелось бы спросить вот о чем. Вот сейчас мы наблюдаем все эти повестки, все по-разному оценивают, из-за чего это произошло. Как вы считаете, Михаил Борисович, ну, во-первых, отреагирует? Он уже, правда, сказал, что ничего делать не будет с этим. Но, тем не менее, следует ему принять решение, не знаю, меньше заявлений делать про Россию, меньше статей писать и как-то, может быть, что-то делать потише? Все-таки у него здесь в России сотрудники, и папа у него здесь в России, которого летом вызывали на допрос.
Я. Широков
―
И, самое главное, у него здесь его лицей.
И. Воробьева
―
То есть, здесь много всего того, за что Михаилу Борисовичу, конечно, стоит опасаться.
А. Троицкий
―
Я думаю, что Ходорковский и так ведет себя в высшей степени сдержанно. Вот особенно для человека, который проживает заграницей и мог бы, в принципе, отвязаться по полной программе. Я считаю, что выступает он вполне разумно, трезво, что называется, взвешенно, никакими громкими эпитетами и руганью не разбрасывается. И, в общем-то, как мне представляется, по сравнению с некоторыми другими деятелями нашими, проживающими или проживавшими заграницей, скажем, с тем же Березовским, он представляет собой просто образец такого, с одной стороны, естественно, оппозиционного, но, с другой стороны, вполне корректного, не хамского и не зарывающегося поведения. Так что, думаю, что уже за одно это ему могли бы быть наши начальники благодарны. Я не сомневаюсь в том, что, при желании, он вполне мог бы обнародовать и какие-то имеющиеся у него данные, которые он пока что благоразумно придерживает, и вообще выступать гораздо более резко.
И. Воробьева
―
Скажите, Артемий, как вы считаете, насколько вообще россиянам, вот людям, которые читают Ходорковского в Твиттере или еще где-то в интернете, вообще важно его мнение о событиях, которые происходят в стране? Вот он же часто высказывается по поводу разных событий. Как вам кажется, Ходорковский в данном случае – это весомое слово или уже нет?
А. Троицкий
―
Я думаю, что определенный авторитет у Ходорковского есть, но авторитет этот, конечно, в основном существует в тех кругах, где этот авторитет ему особо и не надо было зарабатывать, то есть в кругах оппозиционных, в кругах либерально-демократических и так далее.Если говорить о тех людях, к которым он наверняка хотел бы апеллировать и которых он хотел бы каким-то образом перетащить на свою сторону – я имею в виду так называемое молчаливое большинство, если выражаться по-американски, быдло, если выражаться по-либеральному, простых людей, если выражаться языком средств массовой информации – то, в общем-то, не думаю, что его имя и фамилия для них многое значат, не думаю, что отношение к нему в целом скорее положительное, нежели отрицательное. Естественно, у нас не любят и олигархов, у нас не любят и людей, не, скажем так, чисто славянской внешности и национальности.
Единственное, что работает на Михаила Борисовича – это, конечно, то, что он очень мужественно и достойно отсидел, не просил помилования, не прогнулся. И, в общем-то, в этом смысле как бы по меркам, точнее, по понятиям каких-то наших уголовных морали и нравственности он, конечно, мужик крутой, тут ничего не скажешь. Но этого недостаточно.
И. Воробьева
―
Я бы хотела немножечко попросить вас все-таки не называть тех людей, которым не интересен Михаил Ходорковский, словами из серии «быдло». Мне кажется, это не очень корректно по отношению к тем людям, которым правда не интересно, что считает Ходорковский. Но это лишь ремарка…
А. Троицкий
―
Ира, я сказал сразу, что в терминологии одних это одно, в терминологии других это другое. Тут я просто как бы походя некоторую классификацию этих определений провел. Это вовсе не означает, что я называю их быдлом, тем более что я себя и либералом не считаю.
И. Воробьева
―
Я напомню, что в рубрике «Персонально ваш» сегодня журналист, музыкальный критик Артемий Троицкий.
Я. Широков
―
У меня, кстати, больше всего вызывает удивление именно то, что Ходорковскому опять начали приписывать… ну, не приписывать, а как бы опять начали, что называется, копать под него именно по этому делу об убийстве мэра Нефтеюганска. Насколько мы знаем, и адвокаты не раз говорили, в недрах Следственного комитета хранится огромное количество томов, изъятых из ЮКОСа в свое время, из которых, в принципе, можно было надергать там на третье дело по экономическим статьям, насколько я понимаю, вот опять же, все эти разговоры. Почему именно внезапно решили вытащить старое убийство?
А.Троицкий: Плохое паблисити – это тоже паблисити
И. Воробьева
―
Что, больше нечего предъявить?
А. Троицкий
―
Я думаю, что, при желании, как только что сказал ваш коллега, можно было бы состряпать и очередную экономическую статью. То есть, налоги уже были, хищения нефти уже были – ну, теперь там что-нибудь по поводу транспорта, или логистики, или что-нибудь по поводу увода денег в офшоры, или что-нибудь еще. Наверняка это можно было бы сделать. То есть, если учесть, что уже второе дело было абсолютно абсурдным, то тут, в принципе, особо стесняться уже нечего. Ну, сделали бы еще одно бредовое дело.Я думаю, что вспомнили мэра Нефтеюганска, потому что это дело как бы другого плана. У нас же, в общем, экономические преступления как-то народ уже особо даже и преступлениями-то не считает, поскольку, как известно, воруют все, одни воруют больше, другие – меньше. И на коррупцию уже реагируют не так болезненно, как раньше.
И, собственно, обратите внимание, что дело по поводу Чайки, опять же, оно играет не потому, что, скажем, какое-то количество денег было своровано, какие-то концессии были получены вне конкурса, что они там все родственники и прочее-прочее, а в основном это дело вызывает интерес по двум причинам. Во-первых, потому, что речь идет о связи с Цапками и Цеповязами, а это уже убийства, это уже действительно кровь, криминал и все такое прочее. И, во-вторых, потому, что оно явно привязано еще к иркутскому делу и к убийству тамошнего президента судоходной компании. Вот на это люди еще реагируют. Я думаю, что именно поэтому Бастрыкин решил не наступать снова на эти малоэффективные экономические грабли, а уж если привлекать Ходорковского, то за то, что у него «руки по локоть в крови», как Путин выразился однажды.
Я. Широков
―
В том-то и дело, что вот именно самый главный вопрос, один из главных вопросов – для кого, что называется, какая аудитория у этого дела? То есть, если это на Запад, то как-то нелогично именно вытаскивать старое преступление. А если у нас, то, опять же, вот посмотрим на простых людей: я думаю, что многие уже и забыли о Михаиле Борисовиче Ходорковском, а тут опять им стали это напоминать.
А. Троицкий
―
Не думаю, что о Ходорковском так уж и забыли, хотя, конечно, шум уже не тот, что был два года тому назад. Но я думаю, что все-таки главная целевая аудитория этого дела – это сам Ходорковский и желание каким-то образом ему лично напакостить. А во-вторых, да, это наш народ, это наше население, которому надо внушить то, что вот эти оппозиционеры, что они не только воры, олигархи и евреи, и еще, естественно, и гомосексуалисты, и агенты Госдепа, но что они еще и конкретные убийцы и преступники, что сейчас вот стало довольно актуально.
И. Воробьева
―
Хотели бы спросить, как раз вы уже затронули расследование Фонда борьбы с коррупцией и «Новой Газеты» в отношении семьи генерального прокурора. Сегодня неделя, как вышло это расследование. В общем, вот как считаете, насколько сильная волна была после публикации этого расследования, как в интернете, условно говоря, среди тех, кто интересуется информацией, так и среди чиновников, а также представителей Кремля?
А. Троицкий
―
Я думаю, что волна была недостаточно сильной. То есть, с точки зрения внимания к этому делу со стороны интернет-пользователей, да, тут все в порядке. То ли два, то ли два с половиной миллиона народу посмотрело этот фильм…
И. Воробьева
―
Навальный пишет, что три миллиона. Простите, что перебиваю.
А. Троицкий
―
Отлично, уже три. Значит, число растет, это хорошо. Но имеется три миллиона, которые с этим ознакомились, и, соответственно, сто сорок миллионов, которые с этим не ознакомились. Естественно, это во многом связано с тем, что при всей своей сенсационности, резонансности, пикантности и так далее, это дело было полностью заглушено, замято и затоптано крупнейшими нашими средствами массовой информации. То есть, по федеральным каналам телевидения ничего не было, в радиосетях, естественно, кроме «Эха Москвы», тоже ничего не было, или почти ничего не было. Поэтому я бы сказал, что резонанс… ну, скажем так, для уровня Навального результат очень хороший, то есть это на пять с плюсом. Для уровня, скажем, на котором что-то можно реально сделать, и повернуть, и вызвать какую-то панику в верхах, я думаю, что резонанс недостаточный.В этом смысле, как мне кажется, самым резонансным событием последнего времени, естественно, все-таки стала забастовка, продолжающаяся акция дальнобойщиков. Вот об этом знают практически все. Или, по крайней мере, не три миллиона, а уж миллионов тридцать как минимум. И это…
А.Троицкий: На коррупцию уже реагируют не так болезненно, как раньше
И. Воробьева
―
Я прошу прощения, Артемий, давайте мы про дальнобойщиков обязательно поговорим, просто хочется про них поговорить побольше и уже не смешивать эти две темы. Хотелось бы еще спросить про фильм «Чайка», собственно, часть расследования, которую провел ФБК, и то, что фильм «Чайка» попал на «Артдокфест», который сегодня открывается в Москве.
Я. Широков
―
Точнее, «АртдокСеть».
И. Воробьева
―
Да. Вообще появление фильма… А вы смотрели этот фильм, правильно я понимаю?
А. Троицкий
―
Да, я смотрел этот фильм.
И. Воробьева
―
Вам не кажется, что это не совсем фильм, который можно на фестиваль как-то выдвигать, нет?
А. Троицкий
―
Согласен, это не совсем фильм, это в большей степени компьютерная графика, такая иллюстрация. И, конечно, все это сделано совершенно не художественно, с одной стороны. С другой стороны, повествует эта эпическая лента о весьма интересных событиях, которые сами по себе вызывают уважение и легкое содрогание. Ну, и потом это просто громкое событие нашей и медийной, и социальной, отчасти и политической жизни тоже, поэтому я Виталия Манского прекрасно понимаю, когда он поставил фильм «Чайка», или, скажем так – я уж даже не знаю, как это компьютерное произведение назвать – скажем так, проект, видеопроект «Чайка». То есть, это вполне могло бы идти, скажем, под грифом «Видеоарт» или как-нибудь так. В общем, понимаю, почему его поставили на «Артдокфест». Это действительно один из самых интересных, скажем так, визуальных документов, произведенных в России за истекший период, несомненно.
И. Воробьева
―
А вы видели те фильмы и те произведения, которые в этом году представлены на «Артдокфесте»? Как-то расскажете нам, насколько они отличаются?
А. Троицкий
―
Боюсь, что нет. То есть, я не знаком с программой «Артдокфеста». Какие-то документальные фильмы, естественно, я, может быть, и видел, большинство – явно нет. Это надо у Виталия Манского спрашивать.
И. Воробьева
―
Это мы обязательно спросим у Виталия Манского. А вообще если говорить про документальное кино, много разных хороших фильмов появляется в последнее время, именно документальных, в России, или это совсем умирает, и не снимают почти? Для вас как для зрителя, естественно.
А. Троицкий
―
По поводу России мне сказать трудно, но могу сказать, что сейчас появляется очень много шикарных, в том числе и полнометражных, документальных фильмов в мире. И я прекрасно понимаю, почему. Дело в том, что сегодняшняя реальность, она настолько сурова, и беспощадна, и динамична, и непредсказуема, и драматична, и трагична и так далее, что, как мне представляется, вот жизнь у нас за последние несколько лет стала гораздо интереснее, чем фильмы.Поэтому все эти голливудские блокбастеры и сериалы, они все дальше уходят в какую-то чистую фантастику. Там уже инопланетные дела, мистика или какая-то история древних веков, фэнтези и так далее. Потому что, ну, вот, скажем, посмотрел я фильм «Спектр» про Джеймса Бонда. Естественно, всегда у Джеймса Бонда все фантастично, все удивительно, все гипертрофировано и так далее. И вот, глядя на этот самый «Спектр», я ловил себя на мысли о том, что этот фильм уже устарел. То есть, к концу 2015 года новейший Джеймс Бонд даже устарел. Потому что все вот эти вот Мориарти, злодеи, которые там фигурируют, они все, конечно, кажутся абсолютно игрушечными героями по сравнению с теми реальными злодеями и злодействами, которые в сегодняшнем мире существуют.
И. Воробьева
―
Артемий, я прошу прощения, мы сейчас здесь поставим запятую, у нас новости в эфире, мы уже немножко вылетаем. Я напомню, что это журналист, музыкальный критик Артемий Троицкий. Мы вернемся буквально через несколько минут и еще поговорим и про фильмы, и, конечно, про дальнобойщиков.НОВОСТИ
И. Воробьева
―
15 часов 35 минут в столице, продолжается дневной «Разворот», рубрика «Персонально ваш», и в этой рубрике сегодня музыкальный критик, журналист Артемий Троицкий.
Я. Широков
―
Артемий Кивович, а вот если продолжить тему расследования Навального по Чайке и сопоставить с вчерашней историей о приходе с проверкой – ну, пока еще вроде как они не пришли, но грядет проверка на телеканале «Дождь». Вообще насколько, вы считаете, что это реальная версия, что «Дождь» наказывают таким образом за вот этот фильм и за само расследование?
А.Троицкий: Жизнь у нас за последние несколько лет стала гораздо интереснее, чем фильмы
А. Троицкий
―
Естественно, это реальная версия. То есть, в принципе, вообще не очень понятно, каким образом канал «Дождь» у нас существует. Естественно, имеется несколько таких витрин гласности в современной России, которые держат в основном для того, чтобы окончательно не уронить свою репутацию за рубежом. Нетрудно заметить, что у нас как бы имеется каждого СМИ по одной штуке в независимом формате. То есть, имеется одна независимая радиосеть, сами знаете какая, имеется один независимый телеканал, имеется одна независимая газета, имеется один независимый еженедельник. Все.Но благодаря этому наш МИД, или Владимир Путин, или кто-нибудь еще, всегда могут сказать: да вы что, у нас есть свободное радио, телевидение, газеты, журналы и все такое прочее. Тем не менее, я знаю прекрасно, в каких условиях все эти независимые СМИ существуют. И, скажем, приходя на тот же «Дождь», обычно, перед тем как я там оказывался в прямом эфире, ко мне, зная мою некоторую несдержанность, всегда обращались: Артемий Кивович, вот вы, пожалуйста, вот эту фамилию не упоминайте, об этом не говорите. Вот тут вот, если можно, помягче, ладно? Вы же нас не подведете? Естественно, я говорил: нет, ребята, я вас не подведу, я человек хоть и неуправляемый, но порядочный, скажем так.
И. Воробьева
―
Так, Артемий, мы поняли. Значит, теперь перед каждым эфиром на «Эхе Москве» с вами нужно разговаривать. Что-то мы упустили в этой жизни, мне кажется.
А. Троицкий
―
Дело в том, что на «Эхе Москвы»-то я работал в штате долгое время, поэтому я уж парень совсем свой, и вы, к тому же, знаете меня близко и давно. Поэтому на «Эхе Москвы», кстати, на самом деле со мной никогда инструктажа не было, ну, если не считать парочки скандалов, и то с сотрудниками же «Эха Москвы», то, в общем-то, кажется, ничего такого криминального я в эфире «Эха» не произносил.Тем не менее, в любом случае, знаете вы прекрасно, что все мы сидим на очень шатких стульях. И время от времени еще, как в кинотеатре 4 или 5D, вот под этими шаткими стульями еще включают какую-то вибрацию, чтобы совсем уж себя так зябко и неуверенно почувствовать.
Вот, собственно говоря, эта вибрация и произошла вчера на телеканале «Дождь». То есть, прокуратура о себе напомнила. А могут пожарники прийти и о себе напомнить. А может санэпидемстанция, может налоговая служба. Все делается для того, чтобы служба медом не казалась. Естественно, такая служба, когда ты имеешь в виду и имеешь право говорить правду – это, конечно, мед. То есть, по сравнению со всеми остальными нашими информационными службами, где надо врать все время, за это зато чувствовать уверенность в завтрашнем дне и получать очень хорошую зарплату, но там вот надо рвать и, в общем, себя не уважать, скажем так. А тут вот вы себя уважаете, все такие прекрасные, благородные, правдолюбивые. Но за это надо платить тоже, в том числе и такими визитами.
Я. Широков
―
Кстати, насчет Навального я могу сказать, что сегодня пришло сообщение о том, что он расплатился по всем долгам, которые он должен был по делу «Ив Роше». Вот это, мне кажется, как-то оно неслучайно появилось, сообщение о том, что Навальный отдал все деньги, которые с него суд потребовал.
А. Троицкий
―
Ну, а что еще можно сделать? А так бы его еще и по этому поводу постоянно дергали. Отдал долги, теперь может жить спокойно. Хотя, разумеется, мы все знаем, что спокойно он жить не будет.А можно я к вам с просьбой обращусь?
И. Воробьева
―
Давайте попробуем.
А. Троицкий
―
Дело в том, что было вчера еще одно событие помимо наших прекрасных дальнобойщиков, прокуроров и так далее. А именно вчера Светлана Алексиевич, нобелевский лауреат этого года по литературе, произнесла наконец-то свою торжественную речь…
И. Воробьева
―
Нобелевская речь, да.
А. Троицкий
―
… Шведской академии. Я с этой речью ознакомился. Надо сказать, что она мне очень понравилась. Поэтому если вам не чужда эта тема, я с удовольствием бы поговорил об этом и Светлану Алексиевич бы немножко процитировал.
А.Троицкий: Вообще не очень понятно, каким образом канал «Дождь» у нас существует
И. Воробьева
―
Давайте, во-первых, еще раз поздравим Светлану Алексиевич с тем, что она стала лауреатом Нобелевской премии по литературе в этом году. И действительно она вчера произносила речь, и речь была про войну. Ну, если примитивно я так скажу. Конечно, я бы хотела вас попросить рассказать, как вам эта речь вообще, и какие цитаты больше всего запомнились.
А. Троицкий
―
Я хочу сказать, что речь была, на мой взгляд, прекрасная, и построена она, в принципе, как литературное произведение. То есть, иногда нобелевские лауреаты, в том числе и по литературе, они выступают с такими речами, где они обсуждают современное положение, современные литературные дела – в общем, речи такие, скорее аналитические, что ли, нежели собственно художественные. А вот это такая очень литературная речь. И, кстати говоря, Лукашенко оказался абсолютно не прав, перестраховался он совершенно зря, когда запретил трансляцию этой речи в белорусских средствах массовой информации, поскольку Лукашенко там не упомянут ни разу, и вообще, собственно говоря, о современной белорусской ситуации там говорится – ну, практически почти ничего не говорится.Зато много говорится там о России, удивительно много и очень горько, конечно. Ну, о России, вообще скажем так, о том, что Алексиевич называет «красным человеком», то есть, вот нашим этим самым человеком, которого я тут обозначил в том числе и совершенно несвойственной для себя буквой «б», говорит много всего интересного и приводит интересные высказывания.
Вот если вы не против, я прочту. Значит, сначала текст, собственно, Алексиевич: «Красный» человек так и не смог войти в то царство свободы, о которой мечтал на кухне. Россию разделили без него, он остался ни с чем, униженный и обворованный, агрессивный и опасный. Что я слышала, когда ездила по России?»
И вот тут вот идет несколько отличных цитат из подслушанных Светланой Алексиевич разговоров, она у себя в этой речи, вспомнив, что Флобер назвал себя «человек-перо», она сказала: ну, я в таком случае «человек-ухо», то есть, я все подслушиваю.
Ну, да, у нее на самом деле, как вы знаете, все очень документально. Так вот: «Что я слышала, когда ездила по России?» - несколько цитат.
«Модернизация у нас возможна путем шарашек и расстрелов».
Вторая цитата: «Русский человек вроде бы и не хочет быть богатым, даже боится. Что же он хочет? А он всегда хочет одного: чтобы кто-то другой не стал богатым. Богаче, чем он».
Следующая цитата: «Честного человека у нас не найдешь, а святые есть».
Далее: «Непоротых поколений нам не дождаться; русский человек не понимает свободу, ему нужен казак и плеть».
Еще одна цитата: «Два главных русских слова: война и тюрьма. Своровал, погулял, сел... вышел и снова сел».
И вот еще одна, уже последняя… а, нет, еще не последняя, еще есть несколько смачных высказываний: «Русская жизнь должна быть злая, ничтожная, тогда душа поднимается, она осознает, что не принадлежит этому миру. Чем грязнее и кровавее, тем больше для нее простора». В смысле, для русской души.
Далее: «Для новой революции нет ни сил, ни какого-то сумасшествия. Куража нет. Русскому человеку нужна такая идея, чтобы мороз по коже».
И последняя, вот на этот раз уже окончательно последняя: «Так наша жизнь и болтается – между бардаком и бараком. Коммунизм не умер, труп жив».
И. Воробьева
―
Да, это были цитаты из нобелевской речи лауреата Нобелевской премии по литературе Светланы Алексиевич в исполнении Артемия Троицкого.
Я. Широков
―
Кстати, замечу, это вот переклички - очень здорово напоминают публикации конца 19-го столетия, то, что в «Дневнике гражданина», по-моему, выходило Достоевского, ну, и что-то вот и рядом те последователи славянофилов, которые публиковались в то время.
А. Троицкий
―
Да, в общем, много тут всего и из Бердяева, и из Соловьева, пожалуй, даже. Нет, такие цитаты вполне по делу.
А.Троицкий: Вибрация произошла на телеканале «Дождь». То есть, прокуратура о себе напомнила
И. Воробьева
―
Я напомню нашим слушателям, что это программа «Персонально ваш», и сегодня здесь у нас в гостях по скайпу, поэтому мы не можем показать в Сетевизоре нашего гостя, журналист, музыкальный критик Артемий Троицкий.И все-таки про дальнобойщиков хочется поговорить. Добьются ли они своего? И, как вы считаете, насколько люди вообще им сочувствуют или уже перестали это делать?
А. Троицкий
―
Могу с уверенностью сказать, что люди дальнобойщикам сочувствуют. Я все-таки не всю жизнь по скайпу с Россией общаюсь, а только что я там был и довольно долго и с людьми общался. И, надо сказать, что не слышал ни одного высказывания ни со стороны своих друзей, ни со стороны, скажем так, водителей, таксистов, соседей по вагонам метро и так далее, которые бы дальнобойщиков не поддерживали. Все говорят, что, молодцы ребята и желаем им всяческих успехов.И это, конечно, очень здорово, потому что вообще чувство солидарности у нашего народа развито не очень сильно. И меня это ужасно огорчает. Скажем, я совершенно не понимаю и кручинюсь оттого, что, скажем, имеется у нас сейчас такая история с Петром Павленским, отважным человеком и на самом деле великим художником. Так вот, если не считать парочки высказываний по телевидению в интервью, скажем, Олега Кулика и Андрея Бартенева, и то на канале Дождь, как вы понимаете, в общем-то, наше культурное, даже более узко направленное художественное сообщество никак не высказалось в поддержку Петра Павленского. Никак абсолютно. Pussy Riot, и тех больше поддерживали, поскольку там были и феминистки воинствующие, и панки, и какие-то еще ребята. В данном случае просто полная тишина. Это очень-очень, конечно, обидно.
С дальнобойщиками такой тишины нет, и вчера вот увидел я очень трогательную историю, выступала на Дожде девушка по имени Таисия – ох, не помню – Никитенко, по-моему. Очень симпатичная юная девушка, которая просто пришла к Мега Химки к дальнобойщикам, принесла им бутерброды, и так с ними и осталась, и стала их пресс-секретарем. И теперь вот очень даже грамотно от их лица высказывается.
А.Троицкий: На «Эхе Москвы» со мной никогда инструктажа не было
Я думаю, что таких людей, в принципе, могло бы быть очень много, потому что, помимо всего прочего, я думаю, тут играет роль не то, что дальнобойщики – это оппозиция, или что они либералы или демократы и так далее, они как раз никакие не либералы и не демократы, а играет тут роль то, что это простые люди, это на самом деле простые люди, с которыми себя может любой наш человек ассоциировать, которые вступили в такую серьезную схватку с бюрократией, с ворами, с олигархами и так далее. То есть, с теми, кого наш народ в принципе ненавидит.
К сожалению, ненавидит тоже очень вяло, и только у дальнобойщиков нашлись какие-то моральные силы, а также время и выдержка для того, чтобы каким-то образом эти народные чаяния, вот вдарить по этим сволочам, все-таки как-то эти народные чаяния воплотить.
Я. Широков
―
На самом деле впечатление такое в последние дни – я тоже слежу и по социальным сетям в первую очередь, за акцией дальнобойщиков – что в последние дни они как-то притихли. То есть, нету какого-то движения, нету каких-то их высказываний, кроме того обращения, которое было принято еще на прошлой неделе.
А. Троицкий
―
Дело в том, что на самом деле это же абсолютно спонтанная акция. Она никак практически не организована. У дальнобойщиков нет никакой ни структуры, ни лидера – ничего у них нет. То есть, удивительно то, что они хоть что-то смогли при такой неорганизованности сделать.Сейчас, конечно, они еще к тому же и слегка деморализованы тем, что власть им кидает какие-то подачки – в сто раз уменьшили сумму штрафа и так далее. Кто-то, наверное, на эти подачки польстился и отслоился от этого протестного движения. Но я уверен, что эта история еще не закончена, и в любом случае, если говорить о моральной стороне дела, то дальнобойщики, конечно, уже одержали победу.
И. Воробьева
―
Слушайте, я все равно хочу вернуться к художникам. Вы меня простите, речь шла совсем не об этом, но мне очень захотелось спросить: но ведь последняя акция Петра Павленского – поджег двери приемной здания ФСБ – вам не кажется, что это не совсем художественная акция? Это поджег двери. То есть, я не обсуждаю все его другие акции, как он себе что-то отрезал и что-то прибивал – это другой вопрос. Но здесь это – пришел, поджег дверь и стоит. Что в этом художественного и арт-высокого, чтобы художники единым порывом взяли и поддержали Павленского?
А. Троицкий
―
Ну, Ира, на самом деле это большой серьезный разговор искусствоведческого характера. Я думаю, что не стоит нам на это тратить время. Могу сказать, что на самом деле и Кулик, и Бартенев – это виднейшие наши художники, и тот, и другой сказали, что это самое серьезное произведение современного российского искусства. И я и с тем, и с другим полностью согласен.Это на самом деле очень мощный жест, это на самом деле акционизм, причем, опасный акционизм, очень символичный акционизм и очень понятный, в отличие от некоторых других акций и Павленского, и других ребят. В общем, тут как бы все понятно, что с этим самым… то есть, это был не поджег просто дверей, это был поджег очень конкретных дверей в очень конкретное казенное заведение. И, в общем-то, что это за заведение, нам всем прекрасно понятно. Так что, давайте перейдем к другой теме.
А.Троицкий: Люди дальнобойщикам сочувствуют
И. Воробьева
―
Смотрите, у нас осталась пара минут.
А. Троицкий
―
Искусствоведением совсем не хочется заниматься.
И. Воробьева
―
Ну, мы в любом случае успели, слава богу. Пара минут осталась. Хотелось спросить про вчерашний приговор Басманного районного суда города Москвы, который приговорил к трем годам колонии общего режима активиста Ильдара Дадина, он стал первым человеком, которого осудили по статье о нарушениях на митингах. Ну, вот когда административные правонарушения превратились в уголовное дело, и три года колонии. Вот вчера многих шокировал этот приговор.
А. Троицкий
―
Ну, вы знаете, меня тоже шокировал. Я в принципе тоже бывал на многих митингах, нигде меня, правда, не задерживали, но я вполне допускаю, что мог там тоже допустить какие-то излишние движения, погрешности и так далее и таким образом при большом желании со стороны властей загреметь на определенный срок.Естественно, это свинство. Естественно, это абсолютно несправедливо. Естественно, все это делается только ради одного: запугивания. Вот эта тактика запугивания, которая у нас происходит все последние годы. Ну, а внушать людям страх – ну, что, это то, как поступают гопники. Вы знаете гопников? Для гопников же главное даже не мобильный телефон украсть, для них главное – испугать, для них главное – показать свою силу, свою власть.
И, собственно говоря, поскольку власть у нас абсолютно гопническая, то вот она себя вот так и ведет. Так что, все разговоры про питерские подворотни, на самом деле это не метафора, это так и есть на самом деле.
И. Воробьева
―
Страшно слушать, если честно. Но, к сожалению, наше время, время программы, я имею в виду, подошло к концу. Спасибо большое за участие. Я напомню, что у нас в программе «Персонально ваш» сегодня был журналист и музыкальный критик Артемий Троицкий.