Андрей Кураев - Персонально ваш - 2015-10-02
А.Позняков
―
15 часов 6 минут в российской столице. Персонально ваш сегодня дьякон Андрей Кураев – он уже в студии. Здравствуйте.
А.Кураев
―
Добрый день.
А.Позняков
―
А мы – Андрей Позняков, Дарья Пещикова – всё еще здесь, у микрофонов.
Д.Пещикова
―
И мы продолжаем, и, собственно, наверное, не будем оставлять тему, с которой мы закончили предыдущий час. Мы говорили о Сирии. Хотелось бы сейчас тоже с вами по поводу Сирии и какого-то, может быть, необычного, а, может быть, понятного в этой ситуации церковного одобрения со стороны РПЦ того, что происходит, и действия России, Москвы, присоединение к этим бомбежкам. Вот, святейший Патриарх Кирилл говорил совсем недавно, что нельзя оставаться безучастными к страданиям сирийского народа. По сути дела, горячо приветствовал ведение вот этих вот действий, бомбежек.
А.Кураев
―
Ну, с одной стороны, ничего удивительного у этого нет. В истории церкви скорее запоминаются на века и остаются эпизоды, когда вдруг Патриарх высказывает публичное несогласие с действиями императора. Потому что византийский принцип симфонизма, который ныне у нас так воспевается и отчасти реставрируется, это такое распространение функционала как в хорошей семье. Хорошая семья – это когда? Когда жена не советует мужу, как надо вести машину, а муж не стоит за плечом у жены, когда она готовит. Вот, соответственно, принцип симфонизма означает, что каждый действует в пределах своей компетентности, то есть церковь свободна в определении того, что она считает ортодоксией православной веры, а что ересью, и что она определила в качестве кого. Вот то император поддерживает или, напротив, выделяет административно-полицейские ресурсы для подавления тех, на кого церковь указала перстом «Это еретики».Обратно, соответственно, что церковь не вмешивается, а заранее одобряет, то есть, как бы, заранее индульгенция выдается на любые действия императора в рамках его компетентности. То есть там вопросы внешней политики, там, войны и мира, налоговой полиции, административных назначений и так далее, и тому подобное.
То есть вот такое распределение функционала. И в этом, собственно, нет никакой этической подоплеки, а чисто, вот, как бы...
А.Позняков
―
Ну, как нет подоплеки? Ну, можно же было промолчать. Вот, святейший Патриарх говорит «Приняла ответственное решение об использовании вооруженных сил. Война ведет к миру», - фактически говорит Патриарх.
А.Кураев
―
Ну, я говорю, что здесь дело не в личных качествах Патриарха Кирилла, а сама модель – она не предполагает, что церковь берет на себя обязанность какой-то нравственной критической оценки действий политической власти.
А.Позняков
―
А промолчать он мог?
А.Кураев
―
Поэтому в данном случае речь идет именно о вполне византийской модели.
Д.Пещикова
―
Ну, я даже, кстати, вспоминаю УПЦ, когда на Украине тоже были заявления.
А.Кураев
―
Что в данном же случае несколько удивляет, это потрясающая синхронность действий. То есть можно было бы, действительно, взять паузу, ну, хотя бы не в первый день. А здесь буквально в 16:03 появляется сообщение о том, что президент сказал «Да мы не воюем – мы только побомбить так зашли в Сирию», а уже в 16:50 на сайте Патриархии появляется заявление, причем не весть кому сказанное, да? Причем, не прямой текст Патриарха, а, вот, как будто бы он что-то сказал кому-то, но цитируются отдельные фразы, а дальше что-то в пересказе. То есть оригинала даже нет, что он сказал кому, непонятно.
А.Позняков
―
Некоторые даже приводят цитаты, ссылаясь на него якобы, что он сказал «Священная война». Но, правда, мы не нашли этих слов.
А.Кураев
―
Нет-нет-нет, таких слов там, наверное, не было. Но было сказано, что очень своевременное и правильное решение об использовании военной силы – вот это там было.Дальше в это же время принимает аналогичную фетву глава Центрального духовного управления мусульман России Таджуддин. Причем, это уже официальное послание фетвой появляется на их сайте. Тоже, очевидно, не на коленке набросанное за 5 минут. И к вечеру этого дня уже заявление всего межрелигиозного совета России, где якобы все лидеры от лица всех верующих тоже, естественно, единогласно и, кстати, не собираясь, а в лучшем случае, что называется, по Skype’у между собой связавшись, заявляют, что они все, вот, вместе. И, вот, удивляет именно это единогласие.
Д.Пещикова
―
А о чем может свидетельствовать эта синхронность? Что какой-то был договор?
А.Позняков
―
Это Святейший Синод у нас восстановлен уже?
А.Кураев
―
Естественно, что с МИДом заранее была договоренность по всем каналам и так далее, конечно.
А.Позняков
―
А это Святейший Синод восстановлен, как об этом пишут некоторые?
А.Кураев
―
Причем тут Синод?
А.Позняков
―
Ну, у нас фактически церковь, получается, превращается в один из органов правительства.
А.Кураев
―
Ну, нет, все-таки, это не так, потому что, я говорю, система синодальная XIX века как раз принцип симфонизма и нарушала по той причине, что все назначения на церковные должности происходили указом императора. То есть вплоть до того, понимаете, до смешного: когда человек разводится где-то в Мухосранске, а консистория епархиальная получает бумажку «Указом Его Императорского Величества вы с вашей Феклой считаетесь разведенными» или еще что-то.Нет, сегодня, конечно, такого нету. Но тем не менее, вот, в политической области, да, совершенно четкий отказ от того, что было продекларировано в 90-е годы, в том числе в официальных церковных документах. Церковь слагает с себя служение нравственной оценки происходящего.
А.Позняков
―
А могли Патриарх и Верховный Муфтий, в принципе, промолчать и не прокомментировать никак эту ситуацию?
А.Кураев
―
Совершенно могли.
А.Позняков
―
Ну, то есть у них была свобода выбора, по вашему мнению?
А.Кураев
―
Вы понимаете, дело вот в чем. Совсем молчать нельзя, но, ведь, можно сказать иначе, да? Можно было бы сделать акцент в своих выступлениях о том, что здесь нет ничего религиозного, что ни в коем случае нельзя (НЕРАЗБОРЧИВО) этот конфликт и так далее. То есть можно было бы найти какие-то иные слова, да?Можно было бы, в конце концов, призвать к тому, чтобы люди, которые по велению долга своего (ну, гражданского, военного) вовлечены в эту операцию, чтобы они были крайне осторожны, чтобы не страдало мирное население там и так далее. Тоже можно было бы сказать. Как когда-то Иоанн Креститель сказал римским солдатам, солдатам оккупационной для него армии, которые пришли и спросили его «Как? Твою веру принимаем, а что нам с нашей армией делать?» Он говорит «Нет, вы оставайтесь в армии, только слабых не обижайте». Вот.
Но выбрана была чисто политическая риторика.
А.Позняков
―
Но это была бы симфония, если бы сказали, исходя из, все-таки, христианских ценностей, поддержав.
А.Кураев
―
Ну, я говорю, принцип симфонии не имеет ни малейшего отношения к христианским ценностям. Он как раз снимает с церкви нравственный долг так называемого печалования императору «Ты чего не в свои дела суешься?»
Д.Пещикова
―
Ну вот смотрите, по поводу смешения церковных дел и политических. Если со стороны РПЦ...
А.Кураев
―
Просто что такое принцип симфонии, чтобы было понятно. Однажды Патриарх Никон, который известен тем, что он нарушал этот принцип и, все-таки, действительно, пробовал как-то выйти за рамки чисто церковной компетенции, подошел к... Не, царь Алексей Михайлович подошел к Патриарху Никону и попросил за одного священника, которого Никон лишил сана. На что Никон ответил... Сам с себя патриаршую шапку, дал царю «Так и правь церковью вместо меня». Вот.Вот, в данном случае, да, там с обеих сторон прошло некоторое нарушение, да? Симфонизм означает, что мы четко... К нам по этим вопросам не обращайтесь, по вопросам повышения пенсий в Патриархию не пишите, грубо говоря.
Д.Пещикова
―
Вот, если можно, все-таки, по поводу этой ситуации, да? РПЦ, действительно, не делает таких заявлений, что это священная война России, но политики, общественные деятели некоторые берут на себя эту функцию.Вот смотрите, директор Российского Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии (эксперт по сути) Семен Багдасаров в одном из интервью в эфире федерального канала буквально что произносил? «Это наша земля. Именно оттуда пришла к нам цивилизация, из Антиохии пришли первые монахи, священнослужители. Это были сирийцы на Руси и не греки. Не было бы Сирии, не было бы православия и не было бы Руси. Это наша земля». Вот так вот.
А.Кураев
―
Вот таких вот экспертов надо послать туда и сбрасывать вместо бомб, без парашюта. Чем скорее Россия от них избавится, тем будет ей лучше.
Д.Пещикова
―
А зачем такая риторика?
А.КУРАЕВ: Для эксперта непростительная некомпетентность: он заявил, что именно в Сирии прозвучало впервые имя Христос
А.Кураев
―
Во-первых, начнем с того, что просто для эксперта непростительная некомпетентность: он заявил, что именно в Сирии прозвучало впервые имя Христос. Врет. В Сирии, в Дамаске, в Антиохии впервые христиане назвали себя христианами. Да, это правда. Но Христа там называли так еще в Иерусалиме.Второе. С чего он взял, что эти люди были сирийцами? Это была грекоязычная община – читай книгу «Деяния Апостолов», где это описано. Были греки, собственно, что называется, потомки армии Александра Македонского, которые жили в этом Дамаске и так далее.
Третье, монашество совсем не там зародилось, а в Египте, а отнюдь не в Антиохии. Ну и главное, понимаете, самое страшное, он сказал, что Сирия – это наша земля.
Д.Пещикова
―
Вот! Это к этому, мне кажется, и велось всё, чтобы сказать эту фразу.
А.Кураев
―
Понимаете? Ну, что это такое? То есть в таком случае, значит, мы можем... Ну, что, возвращаемся к советским временам, когда на гербе СССР (страны) был весь земной шар. То есть коммунистическая идеология границ вообще не знала.А надо сказать, что, правда, и христианство тоже всемирная религия. И что мы на этом основании тоже скажем «Мы не признаем никаких государственных границ. Куда хотим, туда летаем».
Д.Пещикова
―
«Сирия – тоже русский мир».
А.Кураев
―
Да. «Всё присоединяем» и так далее. То есть это чудовищное по своей безответственности заявление.Конечно же, пугает то, что во всех этих ток-шоу, которыми заполнен наш экран, за последние дни ни одного голоса с просьбой задуматься и остановиться. Вот эта навязываемая эйфория якобы единомыслия – вот это вот очень страшно.
Д.Пещикова
―
Но это же специально так и делается, специально запускается 6-часовой эфир, где 6 часов подряд всем рассказывают, что Россия – молодец. А потом еще церковь присоединяется и говорит, что всё здорово.
А.Кураев
―
И это второй раз подряд. В прошлый раз мы видели (и помним) единогласное голосование парламента по поводу Крыма, что показывает, что это отнюдь не парламент, то есть, действительно, парламент не место для дискуссий. Если парламент представляет мнения общества, то они разные. И по украинскому вопросу, и по сирийскому разные.Да, понятно, что люди, которые не следуют в фарватере государственной политики, конечно, в меньшинстве у нас. Но они есть. Но они не представлены в парламенте, они представлены на этих федеральных ток-шоу. Вот это очень серьезный показатель.
А.Позняков
―
Вы знаете, медиевальные мотивы «Сирия – наша земля», рассуждение о якобы Священной войне, которое прозвучало в словах Патриарха. Николай из Казани (спасибо ему за это) в SMS пишет, задает вопрос такой: «Вам не кажется, что церковь объявила Крестовый поход?» Не эксплуатируется ли вот такая вот идея властями вместе с церковью?
А.Кураев
―
Нет, это неправда. Это неправда. Во-первых, церковь, я говорю, не является никаким субъектом этой политики. А она скорее жертва, пристяжная там лошадка, но не более того. Это велосипедик, который едет рядом с танком.
Д.Пещикова
―
Но, ведь, танк может использовать этот велосипедик для маскировки.
А.Кураев
―
Ну, я говорю, но это не велосипед провоцирует всё это и вызывает, да? Поэтому церковь ничего тут не объявляет. Вот. Поэтому в этом смысле не стоит считать церковь зачинщиком все этих вещей.
Д.Пещикова
―
А вот эта эксплуатация церкви политикой – она не опасна?
А.Кураев
―
Дальше. Понимаете, тут, действительно, еще и непростой вопрос. При том, что если вот именно Россия вот так вот прямо, открыто вмешивается во внутрисирийский конфликт, очень непростой вопрос о последствиях для остатков христианской православной общины Сирии, которая есть и, действительно, одна из древнейших церквей мира. Конечно, уже очень разрушена, и до этих событий она, конечно, была так уже, капсулизирована и самые крупные приходы и епархии этой церкви были в США уже среди мигрантов оттуда. Но тем не менее. Потому что сейчас христиане начнут считаться агентами воюющей стороны. И это может быть очень для них опасно. Поэтому не получается ли так, что, стараясь кого-то защитить, мы, на самом деле, лишаем их последней, скажем так, шапки-невидимки «Я – маленький, я в ваших спорах шиитов, суннитов и алавитов не участвую, я вообще со стороны. Можно я здесь вот детишек в своей сторонке буду растить?» А теперь говорят «Нет, оказывается, простите, Святая Православная Русь бомбит, якобы, в вашу защиту. Вы их звали, да?» И поди докажи, что не вы.
А.Позняков
―
В то же время после всех этих заявлений, в том числе после заявлений Верховного Муфтия, появляется Рамзан Кадыров в эфире радиостанции «Русская Служба Новостей», и в большом интервью говорит в том числе «Пошлите нас, чеченцев, силовиков, чеченские подразделения пошлите воевать в Сирию. На войну».
Д.Пещикова
―
«Отомстить шайтанам».
А.Позняков
―
Здесь нет прямой речи?
А.Кураев
―
Знаете, если они будут называться особенно «Армией Кадырова», а не «Армией России», ни возражений на секунду.
А.Позняков
―
А почему, вот? Вам их не жалко? Вот, что? Неужели вы не опасаетесь, что этот конфликт?..
А.Кураев
―
Ну, честно говоря, не жалко. Знаете, это тот случай, когда... Вот, знаете, когда у политолога спрашивают «Что вы думаете о каком-нибудь конфликте серьезном?», да?.. То я говорю «Вы знаете, я желаю решительной и окончательной победы обеим сторонам». Ну, не наша война.
Д.Пещикова
―
Ну, вы это воспринимаете как решение Кадырова как политика или как представителя, все-таки, исламского мира?
А.Кураев
―
Да я не хочу заниматься кадыроведением, слушайте. Как-то мне это совсем не интересно.
Д.Пещикова
―
Ну, то есть это не представление оппозиции ислама в этом вопросе сирийском?
А.Кураев
―
Откуда я знаю? Пусть они сами за себя говорят.
Д.Пещикова
―
Понятно.
А.Позняков
―
Хорошо, давайте к другому вопросу – об отношении, религии и церкви, и государства. У нас завершился визит Папы Римского в США и на Кубу. И один большой скандал разгорелся, который кажется на первый взгляд очень странным для нас, российских обывателей, это история о встрече Папы Римского с судьей, которая была осуждена за отказ...
Д.Пещикова
―
Не судьи – чиновницы.
А.Позняков
―
Чиновницы. За отказ регистрировать нетрадиционный брак, брак геев. Вот, он с ней встретился. И там несколько аспектов есть, но аспект, о котором мы хотели с вами поговорить, начать разговор, это вопрос о том, что... Процитирую «The New York Times». Многие говорят в США о том, что таким образом понтифик вмешался в дискуссию о гей-браках в США. Надо ли религиозным деятелям стараться вести себя максимально отстраненно в таких историях, чтобы даже не было обвинений в том, что они вмешиваются в общественно-политические значимые события?
А.Кураев
―
Ничего не понимаю. А почему тут вмешательство?
Д.Пещикова
―
Ну, считается, что он выразил поддержку.
А.Кураев
―
Ну и нормально. А почему нет?
Д.Пещикова
―
А сейчас, между прочим, отрицается это Ватиканом, что это была какая-то поддержка. Подчеркивается, что это просто была встреча (одна из) в рамках многих встреч.
А.Позняков
―
А должен был выразить поддержку?
А.Кураев
―
Ну, во-первых, да. Во-вторых... И, конечно, эта встреча – конечно, это форма поддержки, это безусловно. В-третьих, а почему нет? Почему церковный человек, в том числе Римский Папа должен быть лишен права участвовать в тех или иных общественных дискуссиях, у которых есть моральное измерение?
Д.Пещикова
―
Ну, судя по всему, он максимально старался отстраниться. Потому что встреча, во-первых, не анонсировалась, во-вторых, о ней потом сказали только.
А.Кураев
―
Да. Там был еще один связанный с этим эпизод, с которым я уже никак не могу поддержать Папу. На одной из месс, едва ли не первой, которая была в Нью-Йорке, на этой мессе, которая, естественно, транслируется на всю страну и так далее, огромная аудитория... У них есть, у католиков такая практика, что различные молитвы или отрывки из Библии на время службы читают разные люди, в том числе мужчины и женщины, не священники, без всяких спецоблачений и так далее. И вот первым из таких чтецов (отрывочек из Ветхого Завета он читал) оказался какой-то актер-комик, который открытый гей. И об этом широко известно, он это никогда не скрывал. И вот это вот активно обсуждается в медиасфере и блогосфере американской, и тоже считается неким таким знаком со стороны Папы, но на этот раз со знаком плюс в адрес гей-сообщества.
А.Позняков
―
То есть он должен был открыто встретиться с?..
А.Кураев
―
То есть именно поэтому я считаю, что здесь заранее программа продумывалась, где там уравновесить одно...
Д.Пещикова
―
Что здесь, специально плюс-минус?
А.Кураев
―
Конечно-конечно. Это не просто импровизация.
Д.Пещикова
―
Просто не очень понятно, почему они скрывали эту встречу? Если я не ошибаюсь, Ватикан даже в комментариях по поводу этой истории отвечал «Не опровергаем и не подтверждаем факт встречи».
А.Кураев
―
Ну, может быть, не хотели, чтобы визит Папы сопровождался какими-то пикетами. Потому что это же, понимаете, это весьма агрессивная, на самом деле, публика (все эти американские меньшинства) и весьма липкая. Вот, уж вонючими яйцами они очень хорошо научились забрасывать всех, кого они считают своими оппонентами.
Д.Пещикова
―
А если вообще об этой ситуации по поводу чиновницы в США, которая отказалась регистрировать брак и попала в заключение на некоторое время из-за этого? Вот, позавчера суд Марселя тоже рассмотрел дело сотрудницы местной мэрии, которая тоже отказалась регистрировать брак двух женщин на этот раз, приговорил ее к 5-ти месяцам тюрьмы условно. Вот, вы, в принципе, как к этим конфликтам относитесь? Может быть, действительно, если человеку это...
А.Кураев
―
Как мир сошел с ума.
Д.Пещикова
―
Если человеку, ну, не позволяет его религия работать, может быть, ему стоит уйти и не заниматься этой деятельностью?
А.Кураев
―
Ну а, может быть, все-таки, государство могло бы прислушаться к мнению даже большинства-то?
Д.Пещикова
―
Ну, то есть надо просто позволить? Кто не хочет регистрировать, тот не регистрирует?
А.Кураев
―
Та же Франция, да? Миллионная демонстрация в Париже, да? И ничего, что (НЕРАЗБОРЧИВО). «Мы вас услышали, расходитесь». Всё, никакой реакции, ничего. Самая массовая демонстрация в истории Франции против регистрации гей-браков.
Д.Пещикова
―
То есть запретить опять?
А.Кураев
―
Ну, что значит запретить?
Д.Пещикова
―
Ну а как это?
А.Кураев
―
Ну, не делать. Или хотя бы разработать альтернативное законодательство, не называть это этим словом. Ну, оставьте вы. Слово «семья», «брак» - оставьте их с традиционным смыслом. Зачем красть эти святые слова, у которых есть вполне определенный смысл? Назовите это «союзами», «сожительствами», как угодно.
Д.Пещикова
―
И не регистрировать?
А.Кураев
―
Возьмите какое-нибудь слово из языка, не знаю, хинди или еще из какого-нибудь языка, да? И вот так это и назовите.
Д.Пещикова
―
И тогда верующие будут это регистрировать, если это будет не браком называться? Суть-то не поменяется.
А.Кураев
―
Нет, поменяется очень серьезно.
Д.Пещикова
―
Поменяется?
А.Кураев
―
Конечно.
А.Позняков
―
Отец Андрей, а как в такой ситуации, все-таки, быть при определении параметров этой сделки с совестью, получается, для верующего? Вот, он должен... От него требуют правила закона зарегистрировать.
А.Кураев
―
Если к чиновникам они приходят просто зарегистрироваться «Мы хотим с Васей вступить в отношения пхай-пхай», ну, пожалуйста. Раз это так называется на языке права, давайте пхай-пхай.
Д.Пещикова
―
Но вы же понимаете, что за этим понятием.
А.Позняков
―
Но сейчас это зарегистрировано именно так. Сейчас это прописано именно так. Надо ли идти чиновнику на конфликт или ему лучше уволиться?
А.Кураев
―
Это вопрос его совести. Я думаю, что по идее надо восхищаться такими людьми. Люди, которые способны...
Д.Пещикова
―
Пострадал за веру.
А.Кураев
―
Не в этом дело. Люди, которые поступают по своим убеждениям, это такая редкость в современном мире.
А.Позняков
―
Но это разве не двуличие работать вот в этой системе, которая поддерживает то же самое?
А.Кураев
―
Нет, это не двуличие. Это двуличие системы, но не этого человека. Как раз надо поклониться этому человеку, что он остался человеком, верен своим убеждениям.
Д.Пещикова
―
Ну, он не может найти себе более какое-то полезное применение, если в этой системе ему некомфортно?
А.Кураев
―
А, это значит, гомосеки выгоняют этих людей из системы? Великолепная постановка вопроса.
Д.Пещикова
―
Ну, почему выгоняют? А, может быть, можно как-то разделить. То есть пусть определенные инстанции регистрируют эти браки.
А.Кураев
―
Тренд вполне понятный. Простите, ну, не надо вот эти сказки. Это типичные кукушата. «Хозяйка, дай нам водички попить, а то нам только кушать хочется, а переночевать негде». Кукушата, которые, вроде бы, со стороны, потом всех выпихивают из гнезда.
Д.Пещикова
―
То есть начинается обратная дискриминация?
А.Кураев
―
Совершенно верно. Это голубой фашизм – к этому и идет в западных странах. Эта есть проблемка.
А.КУРАЕВ: Голубой фашизм – к этому и идет в западных странах
А.Позняков
―
А как быть в тех случаях, когда человек вынужден заниматься насилием и убивать на службе? Вот это вопрос же тот же самый, мне кажется, очень близкий. Вот, ты вынужден по долгу службы регистрировать гей-браки, ты вынужден по долгу службы убивать солдат противника.
А.Кураев
―
Да.
А.Позняков
―
Это не похожая история?
А.Кураев
―
Отчасти похожая, но, понимаете, когда речь идет о войне, речь идет именно, все-таки, о защите.
А.Позняков
―
Всегда ли?
А.Кураев
―
Ну, полагается так. То есть это принцип древнеримский еще, что война является оправданной, по слову Цицерона она ведется за алтари и очаги.
Д.Пещикова
―
Так можно же, с другой стороны, отказаться от службы, если это противоречит.
А.Кураев
―
И уж в случае с Римской империей это вполне очевидно, потому что по границам Римской империи были варвары. Понимаете, Римская империя была языческая, да, она не любила христиан, там много чего было – коррупция и всякие гадости. Но когда приходили какие-нибудь гунны, они резали всех без спроса, и никакой апелляции ни к какому закону там уже быть не могло. И поэтому христиане во II-III веках спокойно служили в армии Римской империи. И даже бывало, что эти легионы были самыми мужественными – (НЕРАЗБОРЧИВО) в III веке такие случаи упоминает.
А.Позняков
―
Ну, то есть это правильно и хорошо. Вот, я просто пытаюсь понять вашу позицию: вот, вы бы как в такой ситуации поступили?
А.Кураев
―
Она сложная позиция, она неоднозначная. И у церкви здесь были случаи отказа от воинской службы и, напротив, отличного ее несения.
Д.Пещикова
―
У нас же позволяет законодательство отказаться.
А.Кураев
―
Да, да. Вот, очень странно. И там же, ведь, тоже, ведь, нету недостатка чиновников, правда?
Д.Пещикова
―
Значит, нужно ввести такое правило.
А.Кураев
―
Вот, есть какая-нибудь там мэрия, где регистрируют браки. Ну хорошо, вот, если человек не хочет, ну, есть какой-то другой сослуживец, для которого в этом нет нравственной проблемы. Что, трудно разрешить ему? Почему надо обязательно до суда, до тюрьмы доводить?
Д.Пещикова
―
А вы знаете, была похожая... Ну, не похожая, но тоже в этом контексте ситуация с авиакомпанией, где стюардессу-мусульманку уволили за то, что она отказалась принести алкоголь клиенту, ну, то есть пассажиру. При этом, конечно, она была не одна на рейсе и кто-то мог ее подменять. Но отказались подменять и ее уволили.
А.Кураев
―
Нет, ну, в этом случае... Понимаете, так, как вы рассказали... Я не знаю всех подробностей. Так, как рассказываете вы...
Д.Пещикова
―
Ну, так это подавали СМИ.
А.Кураев
―
Тогда, конечно, увольнение справедливое, и очень странно, почему она вообще пошла туда работать. Она что, сама никогда не летала на самолетах и не знала, что это обязательная часть программы?
Д.Пещикова
―
Там, знаете, какая деталь была? Она приняла ислам уже после того, как устроилась на работу, и тогда выяснилось, что теперь она не может выполнять эту функцию.
А.Кураев
―
Ну, тем паче: большому кораблю – большая торпеда.
Д.Пещикова
―
То есть здесь нормально всё?
А.Кураев
―
Здесь нормально.
А.Позняков
―
Так такая же история получается. Ну, приняли вот эти дурацкие законы, когда ты уже работал. Ну, уходи.
А.Кураев
―
Нет, простите, здесь наоборот: законы насчет того, что на борту разносят алкоголь, они существовали всю историю воздушного пассажирского флота. И ты, принимая ислам, уже работая, ты мог понять, что можно, что нет. То есть она как раз отказалась делать этот выбор самостоятельно. Ну, пришлось... Раз ты считаешь, что это выбор, ну, ступай.
А.Позняков
―
Как вы вообще относитесь к идее либерализации современной церкви? Мы говорим об этом в том числе и в преддверии большого Синода епископов католической церкви, который ожидается. И говорят, что одно из самых больших ожиданий касается именно отношения к разводам и отношения к гей-бракам.
А.Кураев
―
Это сказки. Во-первых, слово «либерализация» – я не очень понимаю, в каком смысле вы его используете. Во-вторых, в повестке дня того Собора, который будет весной 2016 года в Константинополе, в Стамбуле, там и близко ничего такого не будет, естественно.В-третьих, вы не переживайте, все решения уже приняты. То есть Собор фиктивен. То есть его технология принятия решений, что решения все заведомо согласуются, принимаются только консенсусом и голосуют только делегации. То есть голос делегации, а не каждого члена Собора, не каждого епископа.
Д.Пещикова
―
Это вообще достаточно формальная структура? Я посмотрела, это похоже, действительно, на Генассамблею.
А.Кураев
―
Это впервые в истории церкви такое будет. За этот (НЕРАЗБОРЧИВО) мне уже заранее стыдно, за эту имитацию Собора. Причем, понимаете, там парадокс состоит в чем? Что любые соборные определения (на этом уровне особенно) начинаются ритуальной фразой «Извольте духу святому и нам», это первое. Второе, сам собор, несомненно, начнется с пения молитвы к духу святому «Приди и вселись, и настави нас». А где дух господень, там свобода (евангельская фраза). Вот, зачем, спрашивается, призывать духа свободы, если заранее, вы ему заранее не даете даже щелочки, чтобы что-то сказать и сделать, если все решения вплоть до запятой уже заранее приняты и согласованы, и вы собрались только для того, чтобы сделать парадное фото, по большому счету?
Д.Пещикова
―
Слушайте, завершая эту историю просто по поводу стюардессы вот наши слушатели пишут, что у стюардессы той самой была договоренность с руководством, что алкоголь она носить не будет. Вот, получается, что руководство нарушило договоренность.
А.Кураев
―
Ну, вновь говорю, нужно, действительно, знать все детали ситуации, прежде чем вмешиваться.
А.Позняков
―
Дьякон Андрей Кураев в эфире «Эха», Андрей Позняков и Дарья Пещикова. Вернемся к вам после новостей и короткой рекламы.НОВОСТИ
Д.Пещикова
―
15 часов и 35 минут в столице. Андрей Позняков, Дарья Пещикова – мы по-прежнему с вами, и с вами и с нами по-прежнему дьякон Андрей Кураев.
А.Позняков
―
Мы прервались на обсуждении, на разговоре о предстоящем большом Соборе в Константинополе. Отец Андрей, может быть, вообще тогда, если всё предопределено к этим соборам, к таким соборам, может быть, вообще тогда их не надо проводить? Зачем тогда нужна вся эта игра в единую церковь, в некую общность?
А.Кураев
―
Что значит «к таким соборам»? Такой Собор проводится впервые за 2 тысячи лет христианской истории. До этой поры были Вселенские соборы, но их тоже уже почти 1,5 тысячи лет не было, и на них, все-таки, была реальная дискуссия. И определенная непредсказуемость. И решения принимались несколько иначе.А вот этот Собор или имитация Собора созывается впервые, да. Такой модели раньше не было.
Д.Пещикова
―
А зачем она нужна?
А.Кураев
―
По сути, конечно, это нужно, потому что для церкви необходима такая инстанция, которая имела бы авторитет для всей церкви, надграничная чтобы она была, трансграничная. Это нужно. Нужна площадка, где можно собираться и не просто как богословы дискутировать на конференции, а чтобы, действительно, были какие-то...
Д.Пещикова
―
Единые принципы? Или что?
А.Кураев
―
Ну да. Просто властные какие-то решения. Это надо.Другое дело, что планировалось всё это... Потому что планирование Собора началось еще... Вообще-то, 100 лет уже длится разговор об этом и реальное планирование было в 60-х годах, и тогда было предложено, намечено было 100 тем. 100 тем для дискуссий на этом самом.
Вот, действительно, они были очень важные. Это и единый календарь, потому что мы живем по разным календарям, да? Это вопрос отношения, действительно, к разводам. Это вопрос Поста, потому что нет какого-то единого устава Поста. Особенно в русской церкви это очень странно, потому что мы постимся по правилам, которые приняты были для монахов. А почему миряне должны так же поститься? Это не очень понятно. Когда, кто эти решения принял?
Всё это хотели обсудить, много других вопросов, но затем стало понятно, что так просто разногласия здесь не преодолеть, и в итоге одна за другой эти темы выпадали, осталось всего 10 их.
Д.Пещикова
―
А что за темы остались?
А.Кураев
―
Ну, некоторые из них чисто ритуальные, чтобы оправдать, что мы собрались, типа там, отношение к экологической тематике (кому это надо?). Ну, для прессы. Для прессы, что называется, да.Вот, главный вопрос – конечно же, это вопрос о том, в каком порядке сидеть на этом Соборе, да. Это называется «Вопрос о диптихе», кто на каком месте. Вот, 15 ступенек вот этой вот, 15 православных церквей, кто кого выше.
А.Позняков
―
То есть фактически... (говорят одновременно).
А.Кураев
―
Да-да-да, совершенно верно.
А.Позняков
―
То есть не произойдет ничего? Впервые за 2 тысячи лет вот это вот мероприятие...
А.Кураев
―
Поэтому я говорю, что мне заранее стыдно. То есть 1,5 тысячи лет не было Вселенского Собора, собрались ради чего? Пшик в итоге. То есть ни одной богословской темы там вообще нет.
Д.Пещикова
―
Но по чьей вине такой печальный итог?
А.Кураев
―
Все виноваты. Все виноваты. Греки...
Д.Пещикова
―
То есть у всех были амбиции...
А.Кураев
―
Конечно, да.
Д.Пещикова
―
... все хотели повыше сесть или, наоборот, как там выше сесть, пониже.
А.Кураев
―
Ну, то есть поясню, например. Вот, есть древнегрузинская церковь – она была поглощена российской церковью при присоединении Грузии к России, соответственно, на рубеже XVIII-го и XIX-го веков. А затем, как только произошла революция 1917 года, Грузия заявила о своей автокефалии, в том числе церковной линии. Патриарх Тихон московский тогда это не признал. Но советская власть и во главе страны стоит грузин, и поэтому реально всё равно грузинская автокефальная церковь существовала в советские годы. И, вот, где-то после 1945 года было предложено «Ну-ка, давайте, срочно примиритесь». И тогда, соответственно, наша церковь заявила, что мы даем автокефалию, независимость от нас грузинкой церкви.А с этим не согласилась константинопольская церковь, потому что они считают, что только они имеют право давать автокефалию. Хотя, какое отношение к ним имеет та самая грузинская церковь?
В итоге Константинополь дал Грузии автокефаль только в 90-х годах XX века. Но когда мы им давали (грузинам), к этому времени существовало всего лишь навсего 6 автокефальных церквей, и поэтому грузинская стала 6-й в списке. Мы – 5-е (русская церковь), грузины – 6-е.
За последующие годы Константинополь признал еще несколько поместных церквей, поэтому сегодня по их списку Грузия 11-я.
А.Позняков
―
Тут голову можно сломать.
Д.Пещикова
―
Да, потеряла уже.
А.Кураев
―
Поэтому тут вопрос о диптихе: на каком же, на самом деле, месте, на 6-м или на 11-м? Ну, вот, понимаете, вот это они будут обсуждать.
А.Позняков
―
Слушайте, а там только административные вот эти вот разногласия? Или, все-таки, есть доктринальные противоречия?
А.Кураев
―
Нет, никаких ништяков к этому не прилагается.
А.Позняков
―
Вопрос, все-таки. Вы знаете, хотим вернуться к вопросу... Ну, вам не нравится слово «либерализация», но наши коллеги-журналисты и мы сами это слово активно используем, и говорим о...
А.Кураев
―
Плохо. Это говорит о бедности вашего языка.
А.Позняков
―
Да, наверное, да. Но возможно ли, все-таки, сделать церковь более современной? И правильны ли вот эти вот разговоры о том, что католическая церковь... Ну, мы почему-то стремимся рассматривать. Ну, понятно, почему: такой пример у нас как возможный пример развития для нашей церкви. Правильно ли, что католическая церковь может рассмотреть вопрос о более мягком отношении к гомосексуалистам? К разводам вот это уже, более мягкое отношение проявляется.
А.Кураев
―
Ну, во-первых, посмотрите на православную церковь: у нас разводы давно не проблема. Признаются и разводы, и вторые браки. То есть поэтому это католикам скорее надо быть столь же либеральным, как православные ортодоксы.
А.Позняков
―
А про гомосексуалистов?
А.Кураев
―
С гомосексуалистами, естественно, никакой либерализации этого не будет – грех остается грехом. То есть речь будет обсуждаться на предстоящем католическом Соборе о пасторстве, то есть какие духовные меры врачества, в том числе наказания возможно к ним прилагать.
Д.Пещикова
―
Просто очень многого чего-то ждут от этого Синода епископов.
А.Кураев
―
Напрасно-напрасно.
Д.Пещикова
―
Напрасно?
А.Кураев
―
Чтоб потом опять осудить «Ах, какие католики! Они опять оказались такими упертыми».
Д.Пещикова
―
Ну, я так понимаю, что эти ожидания связаны с решениями прошлого года, когда рабочая бумага была подготовлена, в которой как раз и говорилось о том, что надо спокойнее как-то относиться к тем, кто развелся, допуск к причастию разведенных, заключивших повторный брак вне церкви.
А.Кураев
―
Разведенных – да. Ну так опять это приближение к православной позиции, вполне ортодоксальное.
Д.Пещикова
―
А, получается, что они за нами следуют?
А.Кураев
―
А причем тут гомосексуалисты?
Д.Пещикова
―
А там потому что...
А.Позняков
―
Тут еще есть цитата замечательная.
А.Кураев
―
Католикам нет дела до нас, поэтому они за нами следовать не могут. Мы настолько существуем, настолько на периферии их жизни находимся...
Д.Пещикова
―
Но при этом они приближаются к нам, как вы сказали.
А.Кураев
―
В чем-то да, в чем-то нет. Но это иллюзия, вот, нашей московской интеллигенции, что католики... Хорошо, говорю на вашем жаргоне «либеральные православные».Слушайте, ну, подумайте сами. Вот, Римского Папу выбирает только конклав кардиналов, то есть даже не все епископы имеют право голоса.
А.Позняков
―
Но это разве не административный вопрос?
А.Кураев
―
У нас Патриарха выбирает Поместный Собор с участием даже женщин-делегатов. Кто либеральней, спрашивается?
А.Позняков
―
Но это разве не административный вопрос разве? Есть какая-то в этом плане разница? Тут, с другой стороны, есть слова нынешнего понтифика «Если человек гей и ищет путь к богу, и, в принципе, он человек доброй воли, кто я такой, чтобы его судить?». К вопросу о наказании, должна ли церковь как-то наказывать за это?
А.Кураев
―
Ну, он просто в качестве частного лица это говорит, и в этом смысле отказывается. Не хочет вмешиваться в дискуссию, вот и всё.
Д.Пещикова
―
А может ли он в качестве частного лица? Не является ли он всегда представителем?
А.Позняков
―
Это наместник бога на Земле же, согласно католической...
А.Кураев
―
У католиков нет, у католиков всё сложнее. Они говорят, что Римский Папа выступает от лица бога только в случае, когда это (НЕРАЗБОРЧИВО). То есть, вот, если он скажет «Я исполняю свое служение римского епископа, преемника Петра и так далее, наместника Христа на Земле, объявляю, что» - вот в этом случае это голос Бога на Земле католиков. Но за 150 лет, прошедших со дня принятия этого папского догмата римской церковью, только дважды такие ситуации были.
Д.Пещикова
―
То есть в остальных случаях ничего от имени церкви не произносилось?
А.Кураев
―
Ну, от имени земной церкви – да. Но не от имени бога. Ну, католичество не похоже на ту карикатуру, которая на него существует в обычных головах. Они сложнее и умнее.
А.Позняков
―
У нас трагические новости из США поступают весь день. Это история о стрельбе в штате Орегон в колледже. Последние подробности, которые стали известны, благодаря, в частности, телеканалу CNN, отец одной из выживших девочек со ссылкой на нее рассказал, что стрелок выбирал своих жертв по принципу веры. Он спрашивал, являются ли они христианами, поднимал их по одному и расстреливал их со словами «Хорошо, что ты христианин, потому что ты сейчас увидишь своего бога буквально через секунду». И расстреливал их.Тут, конечно, понятно, что бывают разные сумасшедшие, да? Он мог их, наверное, спрашивать про компьютерные игры, я не знаю. Но вот в таких ситуациях в современном, все-таки, мире, в современном обществе стоит ли скрывать свою веру?
А.Кураев
―
Вы знаете, независимо от мотивов и степени вменяемости, очевидной невменяемости этого стрелка, вот, 10 человек были убиты с вопросом предсмертным об отношении ко Христу. Первый убитый мог не знать последствий, но остальные 9 уже об этом знали, да? И поэтому это подвиг исповедничества. Поэтому память об этих людях для христианского мира должна быть, все-таки, дорога.И, кстати, это поражает, да? Вот, вроде бы, как бы, такая расхристанная Америка там и так далее. Да, у нас принято говорить, что Америка – это страна разврата и так далее. Но я, вот, не уверен, что если бы в какой-нибудь российской школе аналогичное было бы... Ведь, понимаете, ведь, вроде бы, не слышно, чтобы кто-то сказал «Нет-нет, что ты», отрекся из христианских детей, да? Это подростки, это достаточно взрослые люди, у которых сложные отношения с церковью всегда (это не важно: в любой стране и любой конфессии у подростков своя тема для жизни, и религия там занимает минимальное место). И тем не менее, такой ответ, такой выбор, да? Это очень серьезный, интереснейший показатель для религиоведа, для социолога, вот, реальная религиозность в обществе.
А.Позняков
―
А почему интересно и удивительно? Это что, нет места сейчас для такого подвижничества, получается?
А.Кураев
―
Я вновь скажу, человек, который живет честно и по долгу, действительно, достоин удивления в современном мире. В данном случае, ведь, можно было бы очень легко перевести всё в слова. Если ты видишь, за это убивают, ну, скажи «Я агностик», в конце концов, или вообще «Я в макаронного монстра верю, Вицлипуцли» или еще что-нибудь такое. Вообще «Чего изволите? Как скажет человек с ружьем, так я и буду верить», да? А вместо этого, вот, честный ответ.
Д.Пещикова
―
А с точки зрения религии человек, который ответил бы нечестно, если он, действительно, верующий, как он вообще после этого мог бы жить?
А.Кураев
―
Дело в том, что есть религии, которые разрешают это. Есть. Скажем, иудаизм официально разрешает отрекаться от своей веры. То есть ценность жизни еврея важнее, чем его публичная декларация об этом. Вот, в иудаизме, скажем, такая позиция, да?В христианстве, наоборот, от самых истоков вот в таких случаях не важен мотив, врать в этом вопросе нельзя. То есть можно сказать по телефону «Меня нет дома» - эта ложь простительна, да? Но сказать даже в игру понарошку «Что ты! Я в Христа не верю, я не христианин», вот это, все-таки, недопустимо. В древней церкви даже по этой причине не мог христианин быть актером в театре, потому что там предполагалось, что ты должен обращаться с молитвой к богам из Олимпийского, естественно, пантеона, а это считалось недопустимым. Так что это удивительно, что, все-таки, эти христианские древние традиции сущностные, оказывается, живы в глубинке американской.
А.Позняков
―
У нас еще один пример такой есть: это, все-таки, события в Сирии, где мы наблюдаем убийство христиан именно за веру и где христиане, насколько понятно...
А.КУРАЕВ: Сказать даже в игру понарошку «Что ты! Я в Христа не верю, я не христианин», вот это, все-таки, недопустимо
А.Кураев
―
Мы видим еще более потрясающие вещи в истории Египта. Там есть христианская, по сути, православная коптская община. Так вот у них... Вот, у нас принято нательные крестики носить – это чисто русская традиция, у греков такой традиции нет, например. А они делают татуировку на правой руке, которой крестится. Эта татуировка, причем, должна быть вот здесь, на открытой части, на видном месте. То есть у тебя нет ни малейшего шанса в мусульманской стране, коей является сейчас Египет... А копты там, надо сказать, это и есть наследники фараонов, именно копты этнически, генетически это коренные жители Египта. И они на правой руке носят татуировку с крестом.
Д.Пещикова
―
Это, по сути, оставляет тебя без выбора: если ты захочешь, ты не скроешь. То есть это облегчает твою участь.
А.Кураев
―
Единственное, чего я не знаю, - в каком возрасте они делают татуировку? Может быть, все-таки, уже подростком. Что называется обряд конфирмации, уже когда человек может сознательно сказать «Да, я хочу. Пусть у меня будет так».
Д.Пещикова
―
А если ее нет, то не отлучают от церкви?
А.Кураев
―
Я не знаю. Я их не спрашивал, не буду врать.
Д.Пещикова
―
Ну, вообще, конечно, вы знаете, по поводу насилия, по поводу отношения к каким-то таким вещам религиозным. Мы сейчас говорили о юморе с нашими слушателями, но перешли и к религиозным вопросам. Если коротко, это история с водителем, которого собираются там, возможно, судить за то, что он слушал юмористическую программу, где были антироссийские шутки. Но мы от этого обсуждения конкретной истории ушли, мы говорили вообще о «Шарли Эбдо» тоже, о юморе, о том, как юмор и сатира часто превращаются в инструмент, ну, не то, чтобы насилия, но жестокости, когда юмор и сатира становятся жестокими. Это признак чего? Почему это происходит?
А.Кураев
―
Ну, во-первых, человек, который не умеет шутить и запрещает шутить, он вообще социально опасен. Знаете, вот эта вот нынешняя мода на демонстрацию оскорбленно-возбужденных чувств, она же, ведь, опасна чем? Она не знает границ. Начинается с мелочи, но я говорю, принцип кукушонка. Начинается с мелочи, а где вы остановитесь?Вот, недавно (это, по-моему, новость от 30 августа) в Индии толпа возбужденных индусов убила мусульманина, потому что заподозрила, что у него в холодильнике лежит говядина. Ворвались к нему в дом. Он не продавал в магазине ее даже, да? Просто у него дома, да? И забросали его камнями до смерти. Их религиозные чувства были оскорблены, потому что в индуизме корова – священное животное. Понимаете?
А.КУРАЕВ: человек, который не умеет шутить и запрещает шутить, он вообще социально опасен
Вопрос: а у нас, скажем? Если у нас пойдет дальше этот чемпионат по демонстрации оскорбленных чувств, кто больше оскорблен, то где гарантия, что однажды НТВ и компания не станет с дозором ходить по домам, у кого там говядина в холодильнике в Страстную Седмицу лежит во время православного поста? То есть, оказывается, можно оскорбить религиозные чувства другого человека, если ты что-то делаешь у себя в приватной обстановке дома.
Д.Пещикова
―
При этом сами они, мне кажется, периодически (мягко говоря, периодически) тоже оскорбляют чувства и других людей. Я просто близко к сердцу всё воспринимаю, потому что я была на процессе по делу Дмитрия Цорионова административном, когда его отправляли на некоторое время в спецприемник за вот эту акцию в Манеже. И вся группа поддержки, которая собиралась в здании суда, она вела крайне странно себя. То есть приходили некие, ну, якобы священники (мы не знаем, кто эти люди, но они были в рясах, с крестами, всё демонстративно), начинали читать молитву вслух вместе с остальными сочувствующими прямо в здании суда.Но что меня поразило, это отношение сотрудников суда, приставов тех же, которые, если это оппозиция какая-нибудь на процессе и гражданские активисты оппозиционные, они сразу же их выводят в подобной ситуациях. Здесь всё ограничивалось, ну, в лучшем случае максимально какими-то словесными замечаниями, никого никуда не выводили, какой-то пиетет как будто даже перед ними был. Почему?
А.Кураев
―
Ну, у нас, действительно, сегодня получается так, что люди в Патриархии – они в привилегированном положении, неподсудные, равнее остальных. К сожалению, это да, это есть. Это к сожалению для церкви, потому что очень вредно к этому статусу привыкать.
А.Позняков
―
А это люди Патриархии?
А.Кураев
―
Ну, так или иначе да. Простите...
Д.Пещикова
―
Ну, там Сорок сороков, я помню, были, Божья Воля, все эти движения.
А.Кураев
―
Ладно. Забудьте эти слова. Вот, в чем дело. Если вы идете по улице, вот, скажем, по вашему Новому Арбату и хотите найти в толпе православного юношу, это легко сделать по дресскоду. У него будет рубашка без галстука, если это рубашка (не майка, да?), но застегнутая на верхнюю пуговицу, как обычно застегивают верхнюю пуговицу, если галстук сверху надевают. А, вот, если вы видите молодого человека в рубашке застегнутой и без галстука, скорее всего, это или православный, или студент Мехмата. То есть в любом случае человек не от мира сего, который живет где-то в своих или интегралах, или молитвах. Застегнутая рубашка – это такой вот именно бессознательный жест, и поэтому правдивый очень, бессознательный такой некоей закрытости, самоизоляции от внешнего мира, да?В общем, да, плюс к этому дальше наши православные юноши в чем-то феминистски воспитаны, потому что они в женских коллективах (бабушкой воспитываются, да?). В них мало адреналина.
То есть для того, чтобы православный юноша, вопреки своим обычным привычкам быть ниже травы, тише воды, чтобы он возбудился и шел куда-то громить, это должна быть специальная программа в него заложена. Это не то, что он впитывает в рамках обычной жизни в семье православной или в воскресной школе и на приходе. Значит, это специально подрощенные щенки. Кем подрощенные? Чаплиным и компанией, простите.
А.Позняков
―
Вас, кстати, вот эти вот подрощенные щенки, как вы их называете, считают и называют «либералом в лоне церкви». Я уж не знаю, как они там это в деталях рассказывают. А скажите, пожалуйста, как вы относитесь, в принципе, к богохульным шуткам? Вот, в вашем присутствии богохульные шутки-то можно произносить? Где грани?
А.Кураев
―
Наверное, надо будет договориться о терминах, потому что это чисто вкусовые вещи.
А.Позняков
―
Ну, я понимаю. Если шутка, которая порочит Христа.
А.Кураев
―
Скажем так. Самые злые анекдоты про католиков я слышал от католических епископов вот на каких-то наших таких чаепитиях. Поэтому здесь вопрос, ну, вкусовой, поэтому здесь общей формы быть не может.
А.Позняков
―
А шутки про девственность Девы Марии? Много таких бывало.
А.Кураев
―
Естественно, есть такие шутки, которые будут меня коробить, да.
А.Позняков
―
Но при этом их можно высказывать, по вашему мнению?
А.Кураев
―
Но я бы попросил в моем присутствии не делать этого. Но я не считаю себя вездесущим.
Д.Пещикова
―
Но при этом бежать в суд и прокуратуру вы не будете, правильно? Вы ж не будете бежать в суд и прокуратуру сразу?
А.Кураев
―
Я же не вездесущий. Как это? Кто там?.. Какая-то комедия была, да? «Брюс Всемогущий». Я не вездесущий, поэтому не считаю, что если, вот, я выйду из этой аудитории, если вы между собою тут чего-то пошутите, это меня оскорбит.
А.Позняков
―
То есть «Уйди сам», получается? Такой совет?
А.Кураев
―
Понимаете, ну, это элементарные вещи. То есть если ты знаешь, что у человека есть какие-то для него важные идентичности, зачем затрагивать? Скажем, мы с вами можем что-нибудь рассказывать смешное про евреев. Но если в нашей компании есть еврей, зачем в его присутствии рассказывать все вещи?
А.Позняков
―
Понятно. Вопрос приличия. Спасибо большое. Это дьякон Андрей Кураев был сейчас в «Персонально ваш». Андрей Позняков, Дарья Пещикова. На этом я прощаюсь с вами. Дарья Пещикова останется с вами еще на час.
Д.Пещикова
―
Спасибо.