Глеб Павловский - Особое мнение - 2013-03-14

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр и я приветствую в этой студии политолога Глеба Павловского. Здравствуйте, Глеб Олегович.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Здравствуйте.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте начнем с ситуации вокруг партии «Справедливая Россия».

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да, есть такая партия.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Есть такая партия. Во всяком случае, из нее исключают членов этой партии.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: То есть о ее существовании известно, потому что она кого-то исключает.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, ну еще до этого тоже мы что-то слышали во время кампании против «Единой России» и за кого угодно. Вот там, кажется, тоже участвовала «Справедливая Россия». Что такое с отцом и сыном Гудковыми, что, все-таки, их решили убрать? И кто от этого выигрывает, они или партия «Справедливая Россия»?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Я думаю, скорее вопрос, что с отцом Мироновым? Он просто боится, ответ простой. Ему так страшно, что он готов, я думаю, исключить кого угодно. А чего он боится, он не сможет объяснить. Он исключил Гудковых на всякий случай, создав...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть никакой реальной опасности они не представляют для партии?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Для партии? Если б была партия, может быть, можно было обсуждать этот вопрос, но партии-то нет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но формально же она существует, юридически.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да. Но фактически мы помним, как, благодаря чему, «Справедливая Россия» все еще существует. Потому что люди были готовы голосовать за кого угодно кроме «Единой России». Благодаря этому, «Справедливая Россия», которая не имела ни одного шанса на прохождение и уже свертывала, можно сказать, свою деятельность, вошла в парламент с довольно немаленькой фракцией.

Но сегодня идет самоуничтожение этой партии, моральное самоуничтожение и политическое. Кто ж за нее будет голосовать в следующий раз? Гудковы, я думаю, не пропадут.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Гудковы не пропадут, а что будет, например...

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Возникнет независимая фракция. Я думаю, они могут стать основой, как бы, независимой фракции Государственной Думы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но только Дмитрий Гудков.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну да, разумеется, Дмитрий Гудков. Но думаю, что Пономарёв там неподалеку.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы думаете, Илья Пономарёв выйдет из партии, все-таки? Потому что пока он приостановил (такая, странная формулировка).

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Но, ведь, я думаю, что не все решает он здесь в этом вопросе. Я думаю, что довольно скоро его самого приостановят в партии, потому что там партия готова сдавать кого угодно. Правда, непонятно, ради чего, что она получает?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот, да, вы предвосхитили мой вопрос, а зачем? Что в обмен-то?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, наверное, чтобы лишний раз не позвонили из администрации президента ночью.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А что такого?.. Это какие-то чудодейственные голоса из администрации президента? Я вот не понимаю, чего конкретно боится Сергей Миронов. Или это что-то сродни самоцензуре?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Это загадка. Эта загадка – она, ведь, касается не только Миронова, касается и крупного бизнеса, общественных деятелей. Чего они, собственно говоря, боятся? Что с ними может произойти? Что с ними могут сделать? Их будут как-то пытать, мучить, закуют в кандалы?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Посадят?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Вот, товарищ Сталин, когда ему врач сказал, академик Виноградов (видимо, это было большой его ошибкой политической), сказал, что «Вам, товарищ Сталин, надо отдохнуть, отойти от дел и немножко отдохнуть», он закричал «В кандалы мерзавца!» Но вряд ли Миронова кто-то закует в кандалы.

Они боятся... Это превентивный страх, понимаете? То есть ты учишься бояться, чтобы на всякий случай не пропустить момента, когда, на самом деле, будет что-то страшное. И возникает такое дрожащее белесое, бесцветное существо как рыбы в подземных озерах – это господин Миронов, Левичев. Вот они постепенно превращаются в таких жителей глубин.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну а такие политические фигуры как Геннадий Зюганов или Владимир Жириновский?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, недалеко от этого.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Они, ведь, тоже делают это из таких же побуждений?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, здесь есть, конечно, разница. Есть Зюганов, который, на самом деле, в том же тренде, что и Миронов, только он покрупнее и он понимает, что он незаменим в качестве единственной оппозиции в кавычках, да? Тогда придется придумывать оппозицию. Очень трудно выращивать. Зюганова же сколько выращивали.

А Жириновский – это другое. Он возвращается к временам, я думаю, своей молодости, когда он сотрясал Государственную Думу, Кремль, брал большинство.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он был потрясающим.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да. И теперь он уже требует там сажать, арестовывать.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но проблема только в том, что довольно часто то, что озвучивает Владимир Вольфович, потом превращается в законы.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Он всегда добавляет немножко. Он всегда...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Утрированно он как-то подходит, да.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Он утрирует. Ну, во-первых, у него сильное эстетическое чувство, он чувствует, что нельзя сказать «Исключите Гудкова», он должен сказать «Повесьте мерзавца». Знает, что все равно это кончится тем, что его исключат.

Но Жириновский как болезнетворная бактерия пошел в рост именно в новой, как бы, атмосфере, в новой среде, когда испарения метана достигли определенного процента в атмосфере нашей политической.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы сказали, что вы не беспокоитесь за Гудковых. Как вы считаете, политическое будущее у них есть?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, конечно, не в этой эпохе. Им придется пропустить. А сколько она продлится, это неизвестно. Ведь, понимаете, тут такая смешная ситуация, что нынешнее политическое положение никого не устраивает. Оно не устраивает Путина, оно не устраивает администрацию, не устраивает Медведева, не устраивает оппозицию уличную. Все недовольны.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас я вас прерву, я прошу прощения, но нам нужно буквально минуту сделать перерыв. И, может быть, потом вы скажете, что же такое произошло, что никто не доволен, или, может быть, один человек, все-таки, доволен тем, что происходит в стране. Мы скоро вернемся, оставайтесь с нами.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжаем эфир с Глебом Павловским. Так, все-таки, что это за уникальная ситуация, когда недоволен никто?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, она бывает не так уж и редко. Это значит, что все игроки запутались и играют уже, в сущности, в разные игры. Ну, понятно, оппозиция недовольна. Она должна быть недовольна – это ее профессиональное состояние, надеюсь, если она не в Думе. Если она в Думе, она уже всем довольна, как известно, и голосует вместе с «Единой Россией». А что касается правительства, воюет с Кремлем, оба недовольны друг другом. Президент, по-моему, недовольнее всех в этой ситуации.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Никто не хочет делать то, что он говорит?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Нет. И дело не в этом. Он говорит разные вещи. Никто не хочет делать свою работу, я бы сказал точнее, потому что они хотят доставить удовольствие президенту тем, что воюют с Медведевым.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все погрязли во внутриусобице вместо того, чтобы страной управлять.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Есть еще страна, вы знаете? Есть еще страна. Владимир Владимирович, есть еще страна, ею как-то надо управлять. И я думаю, что его раздражает ситуация, что администрация президента, в прошлом мы помним, такая могущественная, сильная и страшная не может наладить элементарное управление и политическое, и экономическое страной. А внутри этого зато... Я думаю, что они радуют его какими-то, принося какие-то тушки убитых зверьков. Но, знаете, вот это как, вот, у нас бывают коты, которые иногда приносят...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Суд по делу Браудера и Магнитского они ему приносят? Что?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да, это, конечно, мощно. Это мощно, но... Но, вот, знаете, у нас иногда кот, чтобы порадовать хозяина, поймает мышку, принесет и положит на подушку, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У меня было такое, да. Это не очень приятно.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Это, как бы, да, он хочет сделать. И ты понимаешь, что его ругать не за что.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но я кота похвалила, кстати, когда он притащил мне мышь.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Но с мышкой-то, с дохлой мышкой все равно нечего делать. Дело Браудера – это дохлая мышь, понимаете? С ней нечего делать. Поэтому здесь особо, как бы, порадоваться толком нельзя. Я думаю, что все увлеклись игрой, потому что играть вообще проще. Играть проще, чем работать. Это похоже на компьютерные игры. Так сказать, время ловить ошибки в действии аппарата друг друга, кремлевского или белодомовского и сообщать об этом одному и тому же человеку. Я думаю, что там оба аппарата докладывают одному и тому же человеку. У него повышается, так сказать, раздражение, тем более, что вы знаете, и погода этому соответствует.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но раздражение может копиться-копиться и потом еще во что-то вылиться.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Оно не может вечно копиться, конечно-конечно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И чем это обернется?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Путин, ведь, человек, он подвержен эмоциям. В то же время он склонен к рациональной оценке время от времени и пытается понять, а что же, собственно говоря, он выиграл? Я думаю, что много игр плохо кончится.

Смотрите, Следственный комитет, Бастрыкин, там, великий, страшный, могущественный Следственный комитет, который немедленно вслед за публикацией «The New Times» сообщает, что сейчас, вот просто сейчас начнет расследование дела с квартирой Яровой. Это наводит на мысли, правда? В прошлом незаметно было, чтобы Следственный комитет на каждую публикацию в «The New Times» так быстро, немедленно реагировал. А потом тут же через сколько там, 5 или 9 минут берет обратно, да? Время, которое необходимо, чтобы доложили кому-то и тот позвонил. Это что значит? Это значит, что инструментами завладели другие люди, инструментами, которые Путин стягивал под себя, завладели ребята, которые просто играют друг против друга.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот они, судя по всему, в отличие от Сергея Миронова не боятся никого.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Нет, они не боятся. Они побаиваются, я бы сказал так. Это группа побаивающихся – она слишком высоко, чтобы бояться. Боится Сердюков, а они – побаиваются.

Но Путин хочет, чтобы они тоже боялись, вообще-то говоря. Хотел бы. А они не боятся.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы упомянули про историю с квартирой Ирины Яровой. А тут же еще новый скандал разгорелся. Сегодня Алексей Навальный опубликовал документы разные и рассказал, что сенатор от Бурятии Виталий Малкин имеет израильское гражданство, у него бизнес в Канаде и он просил канадские власти выдать ему вид на жительство. Тут очень много вопросов по этой теме, потому что сразу все проводят параллели. Вот, был Железняк, был Пехтин, Яровая, вот теперь Малкин. Это все дальше будет все больше и больше, и больше, и больше? И главное, чем это будет заканчиваться для фигурантов этих скандалов?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Я бы обращал внимание на другое. Не на, так сказать, мишени, а на стрелка. А стрелки-то кто? Стрелок, ведь, не Навальный, мы все это понимаем, да? Мы все понимаем, что Навальный здесь используется так же, как «Известия» против Чубайса в деле со швейцарской недвижимостью, «The New Times» против Яровой. Это, кстати, отражает чувство юмора у этих товарищей. Они, ведь, выбирают соответствующие СМИ всякий раз. Поэтому у меня другой вопрос: а кто это кормит публику и почему это публика так радостно этих червячков хватает, этих дохлых мышек, которые ей приносят?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это тоже дохлые мышки?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Конечно, это дохлые мышки. Это разве не очевидно? Разве не очевидно, что...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А что за кот их приносит, тогда расскажите?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: ...что вам доставят этих мышек ровно столько, сколько вы их проглотите, плюс одна еще. Пока общественность, не спрашивая, заметьте, ни разу не спрашивая о том, каким образом получена информация, насколько она, на самом деле, достоверна, радостно кричит «Ату его!», то она разогревается для чего-то более масштабного, я думаю, чем Пехтин, Яровая и так далее. Вы знаете, ну, сенатор. Ведь, я уверен, что многие узнали о существовании этого сенатора исключительно из этой истории, правильно?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, я думаю, что именно так и есть.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Вот. Политическое значение этого человека равно нулю.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так а кто же тогда поставщик этих новостей? И для чего он это делает?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Разумеется, это идет сверху. И я не знаю, не уверен, не думаю, что это идет от Путина, потому что зачем? Он может просто сказать «Уберите этого. Чтобы его там не было в Совете Федерации завтра, пусть напишет заявление» и он уйдет, да?

Это делает кто-то другой. Это делают либо те же люди, близкие к Следственному комитету, или те, кто получили контроль над Следственным комитетом и манипулирует им для того, чтобы расширить его компетенцию. Ведь, Следственный комитет хочет стать главной силовой структурой в стране. А это здесь он вступает в конкуренцию, естественно, с набором известных нам других силовых структур – ФСБ, МВД, Генеральная прокуратура. Он уже (Следственный комитет) сказал, что он хочет контролировать финансовые потоки. Разумеется. А кто ж не хочет контролировать финансовые потоки?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это очень заманчиво.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Вот, да. Но они же, понимаете, уже бесхозных финансовых потоков-то нет точно. Поэтому нас будут в качестве общественности кормить невероятными историями, то есть вероятными, вполне реальными историями, я думаю, про квартиру Яровой, а в это время, на самом деле, идет просто борьба за реальные куски. А реальные куски – это контроль над большой собственностью. И я думаю, здесь даже Бастрыкин – просто инструмент.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но я не очень понимаю, зачем нам это все скармливать? Мы здесь, в общем-то, статисты...

Г.ПАВЛОВСКИЙ: А для того, чтобы вы привыкали. Это же управляемость. Как же? Вы не правы. Смотрите, вот все время ругаем телевидение, да? Зомбирование, примитивизация аудитории. А в чем состоит работа по зомбированию? В монотонном повторении, серийном повторении одних и тех же слов и сюжетов. Так и тут: все время монотонное повторение «Коррупция, воровство, воруют они там, воруют». И всякий раз теперь, смотрите, фамилия, фамилия, фамилия. Так что в какой-то момент, ведь, у вас в голове возникает бланк, и в какой-то момент в этот бланк впишут совершенно неожиданную для вас фамилию.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тут ужасно смешное сообщение из Twitter’а от нашего слушателя: «Батюшки, неужели, и Медведева готовят на заклание?»

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ух. Медведева-то готовят на заклание точно. И это здесь несомненно. Я думаю, как минимум его. Но здесь просто много осложняющих обстоятельств помимо, так сказать, конструкции договорной, как я понимаю, распределения полномочий Путина и Медведева, есть еще там Олимпиада, до которой никто не хочет, по-моему, больших потрясений. Я думаю, их и не будет. А так...

Потом, понимаете, есть такой закон политики, что вы, когда вы имеете простую, в общем, на самом деле, но необъяснимую политическую задачу, вот, например, убрать правительство Медведева, нужна аргументация. То проще утопить правительство в чем-то более крупном, в каком-то кризисе, где, в частности, сменится и правительство. А вот так прямо сказать «Пусть Медведев уйдет» - здесь есть определенные проблемы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ничего себе цена за то, чтобы Медведев ушел.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Это русская политика. Я думаю, не надо было, конечно, создавать таких конструкций. Не надо было создавать таких конструкций, в которых потом ни одна сторона не хочет играть по правилам. Да? Они же были созданы, мы помним, 24 сентября, нам их объявили и взяли на себя ответственность за последствия. Что же вы, ребята? Вы договорились, так не можете теперь сами терпеть друг друга?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А кто из них не хочет играть по правилам?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Я думаю, что и не хотят, и не умеют, а, главное, не могут оба. Я думаю, что правила были невозможны, они были неосуществимы. Нельзя просто перевернуть тандем, который уже был в кризисе тогда, в 2011 году. Мы помним, как все происходило. Еще пролонгировать его еще на 6 лет? Как это? Это нереально. Это испытание собственных нервов, психики. И я думаю, они просто не выдержали этого испытания.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И за собой еще решили потянуть вообще всех.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, потому что они считают, что это наша работа смотреть, следить за ними. Мы – аудитория.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но тут противостояние какое-то, не равное по расстановке сил.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Конечно, не равное. Нет, ну тут не может быть и речи о равенстве расстановки сил. Сила не у Медведева, какая-то, равноценная Путину. Это смешно и говорить. Сила в слабости, понимаете? Вот, наша система – она устроена таким образом, что это очень слабая система, она вся сшита на живую нитку.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но очень долго держится.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: А почему? Потому что она в любой момент может принимать сколь угодно радикальные решения, от которых сойдет с ума любая солидная политическая система сильная, там, какая угодно – французская, итальянская, американская, китайская. Мы можем, раз, развернуться на 180 градусов. И пока все будут думать, что это произошло, мы спрячем то, что, на самом деле, мы не могли... Мы не можем идти по этому направлению – ладно, раз, развернулись, пошли по прямо противоположному. Вместо того, чтобы как-то что-то обсуждать, открытые дебаты провести. Кто-то знает вообще, какой курс на самом деле, какой курс у Путина, какой курс у Медведева?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Духовные скрепы – нам же об этом сказали.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Но это слова. Понимаете, это же все отдельные фразы. На фразах ничего не построишь.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А у нас сейчас же все строится на фразах и на сигналах.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Только, вы знаете, только, вот, революцией можно управлять с помощью слов и то не всегда. А государством невозможно. Духовные скрепы – люди тоже все понимают по-своему. Поэтому здесь, я думаю, трудности сегодня у всех. Ну, конечно, главные трудности у уличной демократической оппозиции, эти трудности состоят в том, что ее нет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это да, действительно, с этой трудностью вряд ли кто справится.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Но можно было сказать, может быть, это и не трудность. Может быть, это даже и не трудность тогда. Если постепенно смотреть, один за другим участники Координационного совета фактически переходят в режим обслуживания чужих кампаний.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы сейчас прервемся буквально на 3 минуты, потом эту тему обязательно продолжим, «Особое мнение» с вами.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Напоминаю, что в гостях у меня сегодня политолог Глеб Павловский. Тут уточняющий вопрос от Рустама: «То есть по-вашему, - пишет Рустам, - Навальный сейчас выполняет, по большому счету, заказ от силовиков, в том числе от Следственного комитета?»

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Я не думаю, что был такой устный заказ. Сама методология Навального исключает, как бы, вопрос к тому, откуда пришла информация. Он говорит «Мне все равно. Получил, информация есть – я ее предоставляю общественности». Но, ведь, может быть встречный вопрос: «А всю информацию, любую, которая к нему приходит, он предоставляет общественности?» Тогда, извините, это будет мусор, да? Значит, он не любую, он что-то выбирает.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, они там проводили какую-то работу, проверяли там.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Я не сомневаюсь. А я не ставлю это под вопрос. Я думаю, что он проверяет информацию, которую он получает. Но почему он получает эту информацию и от кого, остается неясным. И я не хочу бросать тень какую-то на Навального. Он действует, как, вообще-то, действовала любое медиа. Ну и бог с ним. Вот, есть информация, проверили. Соответствует? Соответствует. Но, в конце концов, общественность переходит опять в режим ручного управления. Смотрите, как это все одновременно скоординировано: по телевидению вам показывают все эти анфилады комнат, показывают жену Дворковича, здесь одновременно Яровая, недвижимость Чубайса. И постепенно у вас в голове какой итог? Что? Все воруют? Все одним миром мазаны? А тогда можно в следующий момент выдвинуть уже ударную какую-то, нанести удар по намеченной, нам неизвестной сегодня, группе. Этой группой может оказаться группа в окружении Путина, а может оказаться группа бизнеса российского, например.

Кого закрывали на этой неделе? Фактически закрыли 2 медиа, да? Это не были оппозиционные медиа. «Русская жизнь» Ольшанского – это мягко говоря, центристское. Ну, культурное медиа, но точно они прямо заявили, что они не являются оппозиционными ни в коем случае. И «Эксперт ТВ», которое вообще еще ближе к власти. Это итог, понимаете? Процесс идет, идет процесс определенной деградации общественных дебатов и они переходят в управляемое состояние. Это плохо.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: До того, как мы прервались на небольшой перерыв, вы говорили о том, что оппозиция, если мы говорим про членов КС, как-то они последовательно, как вы сказали, начинают обслуживать интересы власти?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Почему только власти? Они как сотрудники корпорации, которая явно, так сказать, прогорает, идет к банкротству, они начинают искать себе другое дело, другую работу. Они присматриваются к другим политическим проектам, не обязательно властным. В партиях я знаю, что многие реально ищут себе место в партийных проектах, других, совершенно не обязательно оппозиционных. Кто-то, может быть, я не исключаю... То есть у меня есть какие-то подозрения (но это подозрения), что кто-то, действительно, переходит в режим вдруг. Это же дорогого стоит: вдруг радикальный человек, враг режима начинает говорить, что оппозиция – это еще хуже Путина. Это же буржуазно, это еще совершенно антинародно. И уж точно она проамериканская. То есть все это в каком-то смысле можно подтвердить, да? Кто-то когда-то похвалил американцев. Но вот таких примеров все больше. И я думаю, их будет становиться все больше по мере приближения к концу работы годичной этого мандата Координационного совета, который, в общем, на данный момент это катастрофа. Я не знаю, я готов это обсуждать с кем угодно открыто, но, с моей точки зрения, Координационный совет просто в каком-то смысле опозорил понятие оппозиции. Они не создали даже какой-то секты, в сущности. Они слишком много спорили, чтобы создать даже оппозиционную секту, получилось неизвестно что – и не клуб, и не круглый стол, и не секта, и не партия. А что это?

Поэтому в итоге, конечно, те, кто выходил на улицу, чувствует себя подставленными. Это нормальное ощущение. И вряд ли они будут это делать дальше.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: История с рекомендацией Эльвиры Набиуллиной на пост главы ЦБ. Сколько здесь политики?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Здесь несомненно есть политика. Совершенно понятно, что многие из называвшихся фамилий даже не рассматривались, на самом деле, а назывались, ну, в качестве радиопомех, выпускались в медийное пространство, чтобы мы там обсуждали, что будет делать Глазьев с Центробанком, которого ему не видать как своих ушей. Но у меня ощущение, что Набиуллина – это, как бы, в определенном смысле отступление для Путина, что он хотел видеть там кого-то другого. Что это, как бы, та фигура, до которой он был готов упасть, но у меня ощущение, что кто-то там должен был быть, все-таки, кто-то другой. Ну, это неплохо. Она – специалист. Ну, может быть, как женщина может оказаться чуточку уступчива. А это опасно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кто мог заставить пойти Владимира Путина на компромисс?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Нет, здесь не могло идти речи о том, чтобы заставить.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, если он назначил, рекомендовал не совсем того, кого хотел.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Путин – это шофер, направление которого нам часто не нравится, нам не нравится, куда он ведет машину. Но, в общем-то, в двигателе он более-менее разбирается. Он знает, как устроен финансовый двигатель РФ. Он знает, что нельзя выкинуть карбюратор, а на его место поставить швейную машинку Зингер под управлением Рогозина или Глазьева.

Поэтому... Он – достаточно трезвый человек. Он не рассматривал людей, которые готовы просто разыграть рубль в лото. Поэтому я думаю, что, в принципе, его шорт-лист путинский внутренний, который... На самом деле, мы его не знаем. Он не включал таких скандальных фигур, он включал более или менее нормальных экономистов.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Очень многие наши слушатели и зрители спрашивают, как относиться к докладам типа того, что мы тут на днях увидели по поводу того, что в декабре 2011 года на выборах в Госдуму, оказывается, победила КПРФ, а не «Единая Россия». Речь идет о докладе Центра проблемного анализа – это группа под руководством президента РЖД Владимира Якунина, там он научным руководителем значится.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Ну, Якунин-то вряд ли научно руководил этим процессом.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, он – да. Уже все сказали, что он тут не причем. Но тем не менее, доклад появился. Как к нему относиться?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да, доклад появился. Это очевидно зондажная вещь, это такой легкий, в общем, в сущности, виртуальный акт, такая атака, виртуальная атака на «Единую Россию», напоминание ей, что можно, как говорится, выбрать... Мы можем выбрать Владимиру Ильичу другую вдову. Что почему, собственно говоря, она должна быть вечной? Есть Народный фронт. В конце концов, все нужные люди перейдут туда, а ненужные останутся в «Единой России». То есть я думаю, что это в рамках, это часть такой, может быть, не лично путинской, я думаю, что, скорее всего, не лично путинской кампании по натиску, по давлению на Медведева и его зону ответственности сейчас.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да, «Единую Россию», все-таки, Медведев возглавляет.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Сейчас – да. Вот здесь интересный момент, что, конечно, вообще так играть с элитой нельзя. Если ты считаешь элиту элитой, то, ну, уважай ее хоть чуть-чуть, а не говори, что «мы вас тут позвали как клоунов, а можем выкинуть вообще из Думы». Тогда у людей появляется ощущение, что они, действительно, клоуны, да? Они будут послушными, но их перестанут уважать. Поэтому эти доклады такого типа рассматривайте исключительно как игру на наших нервах.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. В «Особом мнении» сегодня выступал Глеб Павловский. Большое спасибо, Глеб Олегович. Всего доброго. Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр.