Константин Ремчуков - Особое мнение - 2013-03-04

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр и я приветствую в этой студии Константина Ремчукова, главного редактора и владельца «Независимой газеты». Здравствуйте.

К.РЕМЧУКОВ: Добрый вечер.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте про деньги для начала поговорим. Вот сообщения, которые пришли буквально только что на ленты информагентств. Минфин ожидает, что отток капитала по итогам 2013 года составит 10-15 миллиардов долларов. Процитирую я господина Силуанова: «Хочется быть оптимистичным, отток капиталов составит от 10 до 15 миллиардов». При этом, как напоминает ИТАР-ТАСС, раньше глава Минэкономразвития Андрей Белоусов говорил, что по итогам 2013 года отток капитала будет 50 миллиардов долларов, совсем другая цифра. Кто тут оптимист, а кто реалист? Насколько вообще это острая проблема?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, сейчас сложно сказать. Ну, проблема достаточно острая, хотя там специфика оттока капитала требует уточнения, не является ли оттоком капитала те суммы, которые выплачивают банки как проценты по кредитам, либо погашая основную часть задолженности. Напомню, что частные компании российские должны Западу, то есть иностранным источникам денег, банкам, консорциумам банков порядка 500 миллиардов американских долларов. Эти долги надо обслуживать. Предположим, что вы берете деньги под 6%. Ну, взяли в свое время под 6-7%. Значит, от 500 миллиардов 6% - это будет 30 миллиардов, 7% - соответственно, 35 миллиардов долларов. И это только проценты, это не погашение основного тела кредита.

Поэтому я говорю, при всех этих уточнениях... Я не совсем понимаю. Вы только сейчас зачитали это сообщение. В этом году где-то 55-60 миллиардов долларов отток. Как это может взять и в 4 раза он уменьшиться? На основании чего? Тем более, что и президент страны, и премьер-министр выражали серьезную озабоченность и даже в Давосе разгорелась дискуссия на панели, которую организовал Герман Греф о стоимости денег для бизнеса, что у нас деньги очень дорогие и при такой цене кредитов мы не можем развиваться больше, чем 3,7-3,8% в год. А для того, чтобы именно развиваться и ощущение в стране было, что дело начало, наконец, двигать, нам нужно 5% в год. Вот, 5% никак не получается на сегодняшний момент. Что, какое чудо произойдет в течение года, я пока сказать не могу. По одной из информаций, которая в течение дня сегодня приходила, то, что правительство собирается субсидировать ставки по кредитам для корпоративных заемщиков. Ну, как всегда из бюджета. То есть ставку саму снижать не будут для того, чтобы не разогнать инфляцию, поскольку инфляция волнует людей. А вот тот процент по кредиту, который приходится платить коммерческому банку, якобы государство может начать субсидировать.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А это оправданная нагрузка на бюджет?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, это глупость, на самом деле. Ну, в том смысле, что у нас одна из проблем... То есть она выглядит, может быть, как что-то хорошее, но очень ненормальное. Ну вот как мы хотим сделать деньги дешевле, но при этом мы сделаем их дешевле за счет субсидирования. Как только ты кого-то субсидируешь, значит, точно денежки уворуют. Это должна быть рыночная ставка, это должна быть ставка рефинансирования, это должна быть ставка, которую ты платишь коммерческому банку, получая деньги. Но при этом нужно понимать, что если инфляция является серьезной проблемой (а это, действительно, серьезная проблема, особенно для людей, которые платят все время дороже что-то), то нужно посмотреть природу инфляции и что можно сделать для того, чтобы расширить предложение товаров и услуг со своей стороны. Где надо снять барьеры, чтобы предложение было больше и, стало быть, цены не росли так быстро? Поэтому когда такие заявления делают, то, может быть, эти заявления приурочены к первой годовщине избрания Путина президентом. Он не говорит, как бы, что за год президентства Путина утекло там 60 или 65... Я не помню точно цифру.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: За 2012-й год частный сектор – 56,8 миллиарда. Это данные Центробанка.

К.РЕМЧУКОВ: Ну, 56,8, 57 миллиардов, да? То есть надо бы отчитаться было бы сегодня в годовщину избрания Путина, что из страны утекло 57 миллиардов. А они говорят «А вы знаете, что в следующий год у нас всего немножко утечет 10-15». Ну, может быть, это с этим связано. Не знаю. Просто затрудняюсь сказать. Но я не верю, когда резко, в разы изменяется показатель, который накапливается годами как такой.

Я могу понять плавное снижение: было 57-58, станет 40, 45, 30. Но когда говорят «Будет 15», ну как это в 4 раза? Должны произойти...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, собственно, именно поэтому заявление Силуанова и вызывает такое удивление и интерес, потому что вопрос «Как такое возможно?» сразу возникает.

К.РЕМЧУКОВ: Да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про год Владимира Путина, собственно, сегодня одна из самых обсуждаемых тем. Тут ВЦИОМ провел большой опрос. За прошедший поствыборный год поддержка не меняется, Владимира Путина поддерживают 2/3 избирателей и большинство россиян по-прежнему не видит альтернативы Путину на посту президента. Все ожидаемо? Все объяснимо?

К.РЕМЧУКОВ: Да. Для меня абсолютно все ожидаемо, все объяснимо, потому что я выделил для себя несколько месяцев назад новую стратегию Путина во взаимоотношениях с российским народом. Эта стратегия сводится к концентрации внимания и усилий на свой так называемый ядерный, ключевой, основной электорат – не размывать. То есть как бы, условно говоря, Путин заботится и волнуется о тех, кто за него проголосовал. Он им благодарен, что они его поддержали. И если вы посмотрите дальше вопросы, которые сегодня социологи задают людям (за что они благодарны Путину), то увидите...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Повышение уровня жизни.

К.РЕМЧУКОВ: Фактически это социалистическая повестка дня – повышение пособий... Вот, если вы посмотрите, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, да-да-да.

К.РЕМЧУКОВ: Фактически это в значительной степени характеризует левизну нашего электората.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы обязательно продолжим эту тему, оставайтесь с нами, «Особое мнение» продолжится.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается «Особое мнение» с Константином Ремчуковым. К теме годовщины президентства Владимира Путина. Ну вот если он сосредоточился на вот этом ядре, на своем электорате, получается, что Владимир Путин не может быть президентом всех россиян.

К.РЕМЧУКОВ: Нет, де-факто он является президентом всех, просто политику он проводит в отношении понятной, созвучной его части электората – это так называемое молчаливое большинство. Вот, есть крикливое меньшинство, которое ходит на митинги, на улицы. Это крикливое меньшинство. А мы пользуемся уже теперь почти той же лексикой, которой пользовались идеологи Никсона в 60-е годы, когда были выступления против истеблишмента так называемого, американского руководства, которое олицетворял Никсон. И вот тогда было вброшено такое понятие «молчаливое большинство, консервативное – оно за Америку, оно за настоящие институты. А эти крикуны, эти левые, эти борцы за права негров и прочие социалисты, коммунисты, хиппи – это враги государства». Вот, мы через 50 лет повторяем терминологически, да и, мне кажется, по большому счету и по смыслу многие вот эти элементы вот той эволюции. Поэтому формально Путин – президент...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но только у нас вот это большинство молчаливое – оно в левую сторону куда-то получается.

К.РЕМЧУКОВ: Оно – левое. Поэтому если вы посмотрите, за что благодарны люди Путину, это все левые вещи такие вот. И самое главное последствие вот этого, мне кажется, что победить Путина даже при условии честных выборов можно будет еще более левой, фактически удальцовской повесткой дня. То есть вы не можете 60% или 65%, которые довольны Путиным за то, что он повышает пособия, прийти и сказать «А давайте начнем проводить реформы». Вы можете сказать только «А давайте мы вообще все национализируем, а давайте мы все конфискуем, у кого надо, а давайте мы сделаем то-то, то-то». То есть закладывается тренд, мне кажется, на многие годы, когда успешными политиками будут политики, если они хотят реально конкурировать с Путиным, которые будут предлагать еще более левую повестку, чем он.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но в связи с этим окружение Владимира Путина и мы видим, что есть какое-то количество очень богатых людей – они не играют против его вот этого имиджа, против его такого образца отца народа?

К.РЕМЧУКОВ: Это типа что? Я не очень понял. Окружение Путина, ну, например, как кто?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, там, условно там, Путин – он молодец, он выполняет какие-то социальные обязательства, но при этом мы видим, что есть какие-то олигархи, нефтяные деньги не принадлежат народу и, там, условный Газпром, значит, каждому по рублю не выдает каждый день, а хотелось бы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, я думаю, что Путин... Уже все понимают, он так долго у власти и так долго руководит корпораций, которая руководит нашей страной, что Путин – лидер этой корпорации под названием, ну, вот, российская бюрократия, скажем так. Люди, которые стоят во главе государственного монополистического бюрократического капитализма. Он – руководитель корпорации и он отвечает за ее сохранность, он – самый популярный политик и он может гарантировать, что если он находится у власти, то эти люди тоже будут при деле. И даже те законодательные инициативы, которые рассматривает Дума, в частности, закон, который внес Путин... Там было несколько редакций, включая депутатский. Сейчас закон федеральный внес Путин о запрете отдельным категориям лиц открывать и иметь счета, вклады, хранить наличные денежные средства в иностранных банках, расположенных за пределами территории РФ и иметь ценные бумаги иностранных эмитентов. Вот я сегодня был в передаче Андрея Макарова, вечером ее будут показывать, вот мы дискутировали на эту тему, и я понял, какое значение. Я вот изучил закон, пояснительную записку и все пытался понять, в чем смысл. Потому что закон не очень сильный – он просто запрещает чиновникам определенного ранга, хотя здесь сказано «лица, принимающие по долгу службы решения, затрагивающие вопросы суверенитета и национальной безопасности», иметь все вот эти счета за границей и инвестиции в ценные бумаги. При этом цель закона вот этого – обеспечить национальную безопасность, первое, упорядочивание лоббистской деятельности. Третье, увеличение инвестиций в российскую экономику и четвертое, повышение эффективности противодействия коррупции. То есть, на самом деле, коррупция снизу где-то, припрятана туда.

И я думал, зачем же ему такой закон? И понял, что, на самом деле, если... То есть вот эта корпорация путинских руководителей. Самый большой риск для них не изнутри страны, как они понимают его, а из-за разоблачений, связанных с деятельностью типа Навального, который будет обнаруживать счета, дома и все прочее. Таким образом Путин, как бы, своей элите посылает сигнал: «Вы если хотите быть в этой бюрократической корпорации, вы должны в течение 3-х месяцев после принятия этого закона убрать все свои активы из денежных инструментов Запада, фактически перевести деньги сюда и тогда вы будете работать со мной. Но если вы оставите там, то вы должны будете уйти. Если же вы скроете, то вы будете наносить ущерб мне, потому что каждое разоблачение по счетам чиновников – оно колоссально разрушает репутацию вот этого чекистов». Поэтому мне кажется, что эта стратегическая бумага не имеет практического смысла с точки зрения того, что Россия вписывается в ВТО, в ОСР, мы – часть МВФ. Это в духе холодной войны представление о том, что если ты хранишь деньги в западном банке, то ты становишься объектом манипулирования. Я даже на этой передаче сказал, что когда я вижу хронику обысков в делах, связанных с Оборонсервисом, то это, как бы, получается патриотическая элита, вот эта национальная элита. Она – да, она не имеет счетов за границей, но мы увидели там десятки, а, может, и сотни миллионов долларов кэшем, которые они сперли из нашего бюджета фактически, который был выделен на оборону. И на самом деле, бороться надо с коррупцией, надо с источниками этих денег бороться, а не запретами в том духе как «А, деньги хранишь на Западе, значит, скоро родину продашь». И не случайно в преамбуле говорится «Это тем лицам, принимающим по долгу службы решения, затрагивающие вопросы суверенитета и национальной безопасности».

И плюс также мне кажется очень важно, что закладывается очень серьезный такой вектор по структуре будущей элиты страны. Потому что под элитой будут пониматься люди, которые связаны с бюрократическим капитализмом. Потому что очень много толковых ребят есть в бизнесе, которые заработали деньги на сделках, имеют собственность, недвижимость. Значит, эти люди по определению, если государство захочет воспользоваться их головой для решения каких-то задач, ну, условно говоря, сделать губернатором дальнего заброшенного округа, чтобы человек использовал свои деньги, свою способность чего-то организовать, это не получится, потому что ему скажут «Ну-ка давай, закрой».

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть Роман Абрамович губернатором Чукотки больше не будет?

К.РЕМЧУКОВ: Никаких возможностей у него нет. Либо ему надо отказаться от всех своих счетов за границей. И получается, что Роман Абрамович, который был губернатором и имел эти счета, и реально двигал там Чукотку куда-то в сторону, он хуже получается сейчас другого Романа Абрамовича, у которого деньги будут переведены сюда на счет и тогда он может быть. Конечно, скорее всего, человек типа Романа Абрамовича скажет «Давайте освободимся от этой функции», а, может быть, даже можно заподозрить, что Роман Абрамович пролоббировал принятие такого закона с тем, чтобы его отцепили, чтобы никто не приставал и чтобы он был губернатором Чукотки.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Роман Аркадьевич, вы – известный кризис-менеджер, пожалуйста, спасите еще половину России. Тут ему на руку как раз этот закон.

К.РЕМЧУКОВ: Таким образом получается, что не деловые качества людей. Еще раз говорю, борьба с коррупцией – это отдельная вещь. Боритесь. Вам все законы позволяют сейчас узнавать. Деньги появились на счете – объясни их происхождение, откуда они у тебя там. Но просто если у тебя понятно происхождение этих денег, сказать «Все равно его закрой, поскольку иначе на тебя будут влиять», мне кажется, в эпоху глобализации и интеграции России в глобальную систему производственных и финансовых отношений – это глупо и недальновидно. Но имеет смысл с той точки зрения, с которой я сказал. Путинская элита должна быть неуязвима для чиновников, именно которые придумают какой-нибудь новый акт Магнитского, который начнет уже пришпиливать их и позорить.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но получается, что у Владимира Путина такая совершенно непробиваемая броня, потому что у него есть это молчаливое большинство, которое за него очень крепко, и есть его элита, которую он защищает и дает ясно всем понять, что он ее защищает, он там устанавливает какие-то правила. То есть вот это все несокрушимо?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, вы знаете, ничего несокрушимого нет. Я просто последние месяцы читал много на тему и размышлял, даже начал писать статью, которая будет называться «Контркультура и революция в России. Тенденции и перспективы». Вот, я занимаюсь сейчас вопросом контркультуры.

Что такое контркультура? Контркультура на Западе возникала как движение протеста, как движение хиппи, как движение за свой образ жизни, протест против буржуазного образа жизни. Вот это было одно движение. А второе было движение против власти, связанное с борьбой за гражданские права, борьбой против войны во Вьетнаме. У нас, мы видим, нет войны во Вьетнаме и у нас никто не борется за права таджиков. Мы еще не достигли той стадии, когда люди выйдут, белые люди и скажут «Слушайте, таджик, узбек, молдаванин – прекратите называть их позорным словом «гастарбайтер», это такие же люди». Поэтому фраза «Права и свободы человека и гражданина» мы должны понимать ясно: гражданин – это гражданин РФ и его права и свободы. Но точно такие же права есть и у человека, который не гражданин РФ, но живет с нами плечо к плечу.

Поэтому мы находимся в другой пока исторической фазе развития. Но контркультура – она развивается по своим законам. У нас нет Битлз, у нас нет хиппи, но у нас есть интернет. И вот эта киберкультура фактически замещает сейчас функцию контркультуры, потому что она создает образы жизни огромного количества людей, у них есть там сообщества. Это не агрессивная часть нашего общества. Поэтому взгляд на Болотную и Сахарова, вот, мой теперь, после того, как я вооружил себя таким анализом, он совершенно четко показывает, что 90%, которые вышли на Болотную и Сахарова, это представители вот этой контркультуры, киберкультуры, которые черпают свои знания по горизонтали, у которых структуры, в основном, горизонтальные, которые могут работать по интернету. Это не только общение, это еще и структуры, связанные с производством, потому что уже очень много дизайнерских вещей и какие-то проекты мы создаем на короткое время. Другой принцип организации. Это не большая организация, где у тебя пожизненный найм и ты рассчитываешь, что у тебя будет все хорошо. Собрались, Таня, с тобой, год-полтора у нас проект, осуществили его, думаем о чем-то другом.

И 5-10% - это политики, это те, которые хотят Путина сместить как борцы. Но у них нету вот этого электората, у этих бойцов количественно. Условно говоря, люди, которые перешли в частный образ жизни, свой частный образ жизни, которые не согласны с образом жизни государства, которые считают, что демократия должна поэтапно вводиться, что блоки не должны объединяться, что критики должно быть меньше на федеральных каналах, вот они, как бы, отвернулись. Но они и не атакуют. То есть с этой точки зрения они даже и не большая угроза Путину. Поэтому получается, что молчаливое большинство Путина достаточно для того, чтобы совладать с маленькими политизированными бойцами, которые готовы были идти. И мы видим, что как только нейтрализовали вожаков этого бойцовского направления, так и уменьшилось значительно количество людей, которые готовы идти и биться с властью.

Но внутренняя миграция, как бы, этого контркультурного слоя – она будет расти. И как вот на этом фоне?.. Потому что это очень влиятельный слой (контркультура), потому что за ним стоит правда характеров, за этим образом жизни, за этими ценностями.

Другое дело, что они не хотят мириться с логикой, что все должно быть компромиссно и постепенно. Они хотят сейчас.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все сейчас и сразу.

К.РЕМЧУКОВ: Да. Но базовое представление о том, как должно быть, оно абсолютно верное. Через 10, 15, 20 лет все будут думать или основная масса в обществе будет думать так, как думает сейчас вот этот контркультурный слой. Поэтому в политическом плане они не представляют угрозу, а эволюция ускоряется.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Уповаем на нее. Делаем перерыв сейчас буквально 2 минуты. Оставайтесь с нами, «Особое мнение» продолжится.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжаем программу «Особое мнение», в которой сегодня выступает Константин Ремчуков. Вот еще одна новость, которая пришла в последние несколько часов. Западные агентства очень внимательно следят. Тверской суд Москвы назначил на 11 марта рассмотрении по существу уголовного дела в отношении аудитора фонда Hermitage Capital Сергея Магнитского. У меня вопрос такой: как долго будет продолжаться эта война с покойным?

К.РЕМЧУКОВ: Она будет продолжаться до вынесения судом решения о том, что, скорее всего, будет доказано, что Магнитский совершал преступные действия. Я думаю, весь смысл ведения дела после смерти его, после того, как начался такой большой резонанс, было принято решение... Они же как принимаются? Вот, сообщают, что Магнитский умер. Идут-идут-идут, потом невозможно уже скрывать, от самых первых лиц государства. Им сообщают. Они говорят «Доложите, в чем дело?» И тот, кто докладывает, он говорит «Ну, была жульническая схема, Браудер использовал его для нелегальной закупки акций Газпрома до того, как иностранцы могли иметь право» - «Так чего, они – жулики? Ну, докажите, покажите им, что они были жулики». Вот, дали такую команду и ее назад никто не возвращал. Моя гипотеза состоит в том, что проведут, докажут с тем, чтобы с решением суда по миру всем ходить и показывать, что, на самом деле, нам жаль Магнитского, что он умер, но он – преступник по российским законам. Я думаю, в этом смысл того, что возобновили.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И это еще один ответ на акт Магнитского? Или это отдельная история?

К.РЕМЧУКОВ: Это отдельно. Она началась раньше, чем акт Магнитского. Просто ее ведут (вот эту линию), потому что линия будет одна: что Магнитский, кого защищаете... Да, нам жаль его по-человечески (вот такая будет фраза). Но у нас, кстати, в прошлом году больше 4 тысяч человек умерло в СИЗО и тюрьмах РФ. Они – безымянные имена. Как дети, которые у нас умирают, да? Но раз резонансное дело, то, видимо, линия защиты всей нашей власти будет направлена на то, чтобы доказать, что мы сожалеем, что он умер, но он – преступник.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте к вопросам от наших слушателей. Из Ярославля Илья нам пишет: «Константин Вадимович, в субботу прошли 2 митинга. Один в защиту детей, другой – за социальные права москвичей. Можете объяснить, для чего устраивается первый митинг? К кому вообще обращен посыл?»

К.РЕМЧУКОВ: Посыл, если вы посмотрите внимательно на публикации последнего времени, приуроченные как раз к первой годовщине избрания Путина, то из этих публикаций следует, что люди, связанные с властью, к числу основных достижений этого года Путина относят возвращение к консервативным ценностям, присущим русскому народу. К консервативным ценностям относятся семья, воспитание детей, борьба с курением, повышение религиозности, сознания граждан. Вот, как бы, до этого 3-го срока Путина руки не доходили, слишком много накосячили в лихие 90-е, приходилось заниматься наведением элементарного порядка, гонять олигархов, либералов и прочих, и прочих. А сейчас руки доходят, наконец, заняться сокровенными вещами – духовность...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Духовные скрепы.

К.РЕМЧУКОВ: ...образование. И вот эти дети сейчас превращаются в демонстрацию заботы Путина об этом вопросе с тем, чтобы, я думаю, доложить нам года через 3 о закрытии всех детских домов.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот так вот даже?

К.РЕМЧУКОВ: Да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тогда вопрос от другого нашего слушателя, который подписался Триад: «Почему Путин не отправляет Астахова в отставку? От него позор один».

К.РЕМЧУКОВ: Ну, это вопрос восприятия. Я думаю, что Астахов высоко котируется у власти как настоящий боец. В отставку можно отправить человека, которым ты недоволен. Вот, если бы он был омбудсменом... Вот, кто вопрос задал?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Триад.

К.РЕМЧУКОВ: ...у Триада, то Триад, скорее всего, его отправил бы в отставку. Но поскольку он – омбудсмен у Путина, то Путин, я думаю, доволен Астаховым.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но если, на самом деле, немного перефразировать вопрос нашего слушателя, для имиджа России деятельность Павла Астахова – это скорее благо или скорее вред?

К.РЕМЧУКОВ: Вы знаете, трудно говорить об имидже России, потому что на Западе очень мало следят за Россией. Я вот сейчас много времени провел в Америке, последняя поездка моя – я встречался с сенаторами, конгрессменами, представителями администрации. И вы знаете, задаю вопрос конгрессмену: «Вы почему голосовали за акт Магнитского?» Он смотрит и смотрит с испугом на помощника: «Я голосовал?» И всё. У них даже в сознании нет. Это несколько человек. Не зафиксировано в сознании вот это голосование. А всегда, когда конгрессмен смотрит, он так смотрит: «Слушай, я голосовал?»

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это не то, что у нас в Государственной Думе. Все знают, за что голосуют.

К.РЕМЧУКОВ: Это все к вопросу о том, что не зафиксировано в сознании абсолютно вот тех, кого я встречал. Причем, это были там достаточно высокопоставленные, не рядовые сенаторы и конгрессмены. Не понимают они. Поэтому имидж, не имидж... В связи с тем, что на Западе не укоренился закон Димы Яковлева, как, вероятно, хотели исходно контрпропагандисты с тем, чтобы Магнитский и Дима Яковлев были увязаны и чтобы каждый спрашивал «Кто такой Дима Яковлев?» и мы говорили «Это тот, кого замучили американские негодяи». Не получилось, поэтому у нас он только как антимагнитский закон, который, защищая коррупционеров из России, не логично с точки зрения американцев приводит к тому, что запрещают брать на воспитание и лечение больных, обездоленных и брошенных детей в России. Вот примерно такая увязка, но она выглядит примерно как абсолютно иррациональная вещь.

Астахова никто не знает, поэтому говорить о нанесении ущерба неизвестным человеком, нет. Ну, там много предрассудков. Я скорее могу про Америку говорить.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но это же, на самом деле, это ужасно интересно именно про Америку, потому что достаточно посмотреть один день телевизор в России, ты думаешь, что в Америке все только про нас и говорят.

К.РЕМЧУКОВ: Тань, намного больше вопрос их интересует: «Почему вы поддерживаете Китай? Неужели вы не понимаете, что Китай – это такая... Это колоссальная опасность?» Вот, американцы считают, если говорить о чем-то с Россией, ну, немножко можно по Сирии поговорить, но тут, вроде, Кэрри и Лавров договорились, сейчас они будут более энергично сотрудничать. Ключевая вещь, о которой следует говорить, и непонимание, какие мы глупыши, что, оказывается, близко к нам находится такой монстр как Китай, которого американцы воспринимают исключительно как колоссальную угрозу, потому что военные расходы увеличиваются, подводные лодки, самолеты, оружие, мощь экономическая... И почему же мы с американцами не блокируемся? Когда говоришь «Ну, они – соседи наши, там, типа много лет». Да, конечно, это, но в общем-то, мы не воспринимаем их как врагов, у нас нет такого восприятия. Они этого понять не могут. Поэтому вот это намного более отчетливо прослеживается, чем Астахов и детская тема.

И я уже говорил, Тань, в этой студии, что детская тема – это наша тема. Дети бездомные или там к ним плохо относятся потому, прежде всего, что российские граждане их бросили, российские граждане их не воспитывают, российские алкоголики... И мы видели эту вот мамашу там, в интернете видели, которая, ну, просто... Вот это самое общество, вот это молчаливое большинство, скажем так, оно должно же когда-то открывать рот, в том числе и когда видит, что творится рядом. Вот эти десятки и сотни тысяч искалеченных судеб – это наша проблема. Это не проблема американцев, это не проблема даже, честно говоря, Астахова.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про Китай вы упомянули. Сегодня я читала новость о том, что «Financial Times» сказал, что Китай вышел на первое место по, как говорят специалисты, добыче нефти. Обошел США. Для США, наверное, это колоссальный удар.

К.РЕМЧУКОВ: Не, американцы тоже очень мощно диверсифицируют источники, большие исследования, откуда будет. Вообще вся стратегия энергосбережения – в конце концов, надо не энергию производить, а энергосберегать. Вот, откуда ты ее производишь, оттуда нефть добываешь или ты ее из угля где-нибудь находишь, и выясняется, что там какой-то нефтяной есть пласт у тебя, который ты не мог раньше идентифицировать, или ты солнечную энергию берешь, или ты биотопливо берешь, или ты светодиодные лампочки включаешь... То есть все вот эти направления работают.

Нет, американцы, мне кажется, их структура экономики быстрее переходит на производственную систему, связанную с фундаментальным сокращением потребления электроэнергии на единицу производимой продукции ВВП, продукции или услуги.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мне очень понравилось, как вы сформулировали, что не добывание, а сбережение. Теперь главное – энергосбережение.

К.РЕМЧУКОВ: Да. Ну, оно раз в 6 экономней. Вот, получить один и тот же, условно говоря, дополнительный киловатт энергии в 6 раз дешевле, экономя. Можно произвести и загрязнить еще окружающую среду, а можно просто сэкономить. Но экономия должна быть помимо тупой «Дверь закрой», еще должна быть очень умной. Поэтому... Ну, я говорю, тут колоссальное отставание у нас даже в подходе к этой теме. Поэтому говорить, кто там больше чего произвел?..

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Константин Ремчуков сегодня выступал в программе «Особое мнение», эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. Большое спасибо. До свидания.