Максим Шевченко - Особое мнение - 2013-02-28
О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день. Это программа «Особое мнение», у микрофона – Ольга Бычкова. С особым мнением Максим Шевченко. Добрый вечер.
М.ШЕВЧЕНКО: Добрый вечер.
О.БЫЧКОВА: У нас есть кардиограмма эфира, не забывайте нажимать на кнопку, которую можно легко найти на сайте «Эха Москвы». Можно смотреть нас также в Сетевизоре. Ну, во, все средства связи в распоряжении наших слушателей и зрителей. Ну что, Максим, скажите, пожалуйста, надо ли отправлять, по-вашему, Павла Астахова в отставку, хотя сам он не собирается?
М.ШЕВЧЕНКО: Нет, не надо.
О.БЫЧКОВА: Пускай работает так же успешно и дальше.
М.ШЕВЧЕНКО: А почему вы хотите отправить его в отставку?
О.БЫЧКОВА: Я хочу? Я вас спрашиваю.
М.ШЕВЧЕНКО: А почему вы спрашиваете? – я тогда задам по-другому вопрос.
О.БЫЧКОВА: Потому что все спрашивают. Потому что все только сейчас и говорят.
М.ШЕВЧЕНКО: Кто все?
О.БЫЧКОВА: Вот, читаешь интернет, например, читаешь комментарии какие-то, все рассуждают на эту тему, потому что у людей возникает такое странное ощущение.
М.ШЕВЧЕНКО: Это по поводу этого мальчика, в Техасе который умер? За то, что Павел Астахов?..
О.БЫЧКОВА: Нет, я думаю, что дело не в одном только мальчике, как бы ни была ужасна эта история и от чего бы он там ни умер. Видимо, это еще не до конца известно. Но, действительно, есть такое противоречие.
М.ШЕВЧЕНКО: А там уже доказано, что ему давали средства для понижения гиперактивности, которые дают всем американским детям.
О.БЫЧКОВА: Всем дают детям такие?
М.ШЕВЧЕНКО: Вот, практически всем дают с начальных школ и так далее. Причем, прием обязательный. Если вы отказываетесь, то могут вызвать директора, вас как родителей и начать процедуру.
О.БЫЧКОВА: Это вам кто сказал?
М.ШЕВЧЕНКО: Те люди, которые живут в Америке.
О.БЫЧКОВА: Да?
М.ШЕВЧЕНКО: И могут начать процедуру, чтобы у вас ребенка передать под социальную опеку. Потому что если ваш ребенок гиперактивный...
О.БЫЧКОВА: Чего-то я не слышала от тех людей, которые живут в Америке, что всем поголовно дают какие-нибудь препараты.
М.ШЕВЧЕНКО: Обязательно. Дают препараты в школах.
О.БЫЧКОВА: Всем, каждому?
М.ШЕВЧЕНКО: Всем детям. Гиперактивность ставят практически каждому. Но как можно 4-летнему мальчику было поставить гиперактивность и давать ему психотропные препараты? Ну, тогда у меня просто нет вопросов, почему школьники в Америке рано или поздно берут автоматы, приходят и расстреливают. Потому что их сознательно делают просто зависимыми, психотропно зависимыми людьми. Это такой способ, между прочим, коллективной промывки мозгов. Недаром американцы производят впечатление при всех свободах, декларациях прав независимости и так далее, и так далее, и так далее, такое огромное, организованное стадо, социально организованное стадо.
О.БЫЧКОВА: А мы какое впечатление производим, скажите?
М.ШЕВЧЕНКО: А у нас неорганизованное зачастую...
О.БЫЧКОВА: Ну, скажите слово «стадо» еще раз, повторите по отношению к своему народу, пожалуйста.
М.ШЕВЧЕНКО: Я так не скажу, потому что я не вижу никогда, что наши граждане, знаете, так, собираются толпами и проявляют такой бесконечный патриотизм по любому поводу как американцы и обладают таким презрением ко всему, что находится за пределами США. Недавно Кэрри, это объясняя, он очень много говорил о глупости американцев. Сказал, что это такое, правильное. Кэрри же вам все рассказал об этом. Вы читали это его выступление?
О.БЫЧКОВА: Читала-читала.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну и что вы об этом думаете?
О.БЫЧКОВА: Максим, скажите, пожалуйста, слово «стадо» по отношению к своему народу так же легко, как по отношению к другому народу.
М.ШЕВЧЕНКО: Не собираюсь. А почему это так, интересно, я должен говорить «Мой народ показывался в американских голливудских фильмов как абсолютное быдло, мразь и подонки»? Все фильмы, которые тут транслировали разные российские телеканалы, «Рэмбо» и так далее, показывали народ Советского Союза и русский народ, и другие народы нашей страны как абсолютную мразь, понимаете? Ублюдков, говорящих корявыми словами, ругающихся матом, одетых в странную одежду. Почему я должен говорить о них?.. Вот я вижу лица этих родителей, которые усыновили в Техасе этого мальчика. С моей точки зрения, это монстры, это люди, которые не умещаются в объектив фотоаппарата, понимаете?
О.БЫЧКОВА: Но вы же в курсе, что...
М.ШЕВЧЕНКО: Они – монстры.
О.БЫЧКОВА: ...просветленные наши сограждане с высокоодухотворенными...
М.ШЕВЧЕНКО: Оль, я был в Техасе.
О.БЫЧКОВА: Я тоже была.
М.ШЕВЧЕНКО: И я видел этих людей.
О.БЫЧКОВА: С высокоодухотворенными лицами рекордсмены в мире по количеству брошенных и замученных детей. Вы в курсе? Вы знаете об этом?
М.ШЕВЧЕНКО: Я так не считаю, между прочим.
О.БЫЧКОВА: Ну, это статистика.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я не знаю, что за статистика.
О.БЫЧКОВА: А я знаю.
М.ШЕВЧЕНКО: А Америка – рекордсмен в мире по расстрелам в школах, которые совершаются детьми. Почему? Потому что об этом говорят многие психиатры, психотерапевты – там в обязательном порядке большинству детей дают психотропные препараты. 4-летнему мальчику давать психотропные препараты – это преступление само по себе. Павла Астахова не увольнять надо, а поддержать за то, что он защищает интересы наших детей.
О.БЫЧКОВА: Так а народ-то пишет в интернете «А почему он не защищает интересы наших детей на территории РФ, где здесь сотни и тысячи детей, которых надо защищать?»
М.ШЕВЧЕНКО: А я думаю, что народ реальный, который это пишет, во-первых, а) живет за границей, за пределами нашей страны. Потом б)...
О.БЫЧКОВА: Ну, я вас об этом спрошу – я живу в нашей стране.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, вы что, народ, что ли? Вот, вы – Ольга Бычкова. Вы считаете, что не защищает детей здесь в России?
О.БЫЧКОВА: Я считаю, что у нас так много детей, которыми нужно заниматься.
М.ШЕВЧЕНКО: Вы уверены? Вот, вы готовы сказать основательно, что Павел Астахов не защищает детей РФ? Вы утверждаете это как журналист?
О.БЫЧКОВА: Я считаю, что одного человека физически не хватит на то, чтобы защищать интересы всех детей.
М.ШЕВЧЕНКО: Правильно. Давайте еще заведем пятерых Павлов Астаховых.
О.БЫЧКОВА: Правильно.
М.ШЕВЧЕНКО: Я – за.
О.БЫЧКОВА: Давайте.
М.ШЕВЧЕНКО: Я считаю, в Совете по правам человека, где я есть, есть Комиссия по защите детей, вот слушания будут, надо консолидировать все усилия. Защищать детей как там, так и тут. Вот, я считаю, что закон Димы Яковлева – это защита российских детей. Их перестанут продавать в страну, где им с 4-х лет дают психотропные препараты.
О.БЫЧКОВА: И пускай они тут...
М.ШЕВЧЕНКО: Здесь им никто не будет давать психотропных препаратов.
О.БЫЧКОВА: Да?
М.ШЕВЧЕНКО: Да. Здесь не дают детям психотропных...
О.БЫЧКОВА: Здесь они будут умирать от голода просто.
М.ШЕВЧЕНКО: И от голода здесь тоже никто не умирает, Оль. Давно уже сейчас не ельцинские 90-е годы, когда было 2 миллиона бездомных детей на улицах по словам Валентины Матвиенко.
О.БЫЧКОВА: А сейчас миллион брошенных детей, вы знаете.
М.ШЕВЧЕНКО: Я не знаю. Это статистика, которую...
О.БЫЧКОВА: Я вам сообщаю статистику, официальную статистику.
М.ШЕВЧЕНКО: Я вот тогда видел, на вокзалах бродили дети 10-летние, нищие.
О.БЫЧКОВА: Максим, официальная статистика.
М.ШЕВЧЕНКО: Сейчас я таких не вижу детей.
О.БЫЧКОВА: В России почти миллион детей, вот, на данный момент...
М.ШЕВЧЕНКО: Где? Конкретно где они?
О.БЫЧКОВА: В детских домах.
М.ШЕВЧЕНКО: А, ну это не брошенные.
О.БЫЧКОВА: Которых бросили родители.
М.ШЕВЧЕНКО: В детских домах – это не брошенные дети.
О.БЫЧКОВА: Большинство этих детей при живых родителях существуют, вы в курсе?
М.ШЕВЧЕНКО: Ну и так везде в мире, всегда было, во всю историю. Всегда со времен как Каин убил Авеля, потом Енох, породили дети Еноха, вот уже внуки Еноха и его правнуки могли бросать детей, поверьте.
О.БЫЧКОВА: Вы знаете, сколько детских домов в РФ?
М.ШЕВЧЕНКО: Хотя, это были праведники еще, конечно.
О.БЫЧКОВА: Сколько детских домов в РФ?
М.ШЕВЧЕНКО: Достаточно много. Есть разные цифры.
О.БЫЧКОВА: А сколько детских домов в США ужасных, бездуховных и стадных?
М.ШЕВЧЕНКО: Вы хотите сказать, что в Америке жизнь лучше? В Америке дают детям с 4-х лет психотропные препараты, раз.
О.БЫЧКОВА: Нет, не дают.
М.ШЕВЧЕНКО: Не дают? То есть это вот вранье в Техасе?
О.БЫЧКОВА: Вранье, да.
М.ШЕВЧЕНКО: То есть этому мальчику давали целенаправленно, потому что считалось, что он из России...
О.БЫЧКОВА: Нет, я не знаю, что давали этому мальчику.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну как? Уже американцы подтверждают, что давали психотропные препараты.
О.БЫЧКОВА: Хорошо. Но вы говорите, что всем поголовно дают. Это вранье.
М.ШЕВЧЕНКО: Я сказал «большинству».
О.БЫЧКОВА: Тоже неправда.
М.ШЕВЧЕНКО: Когда ставят вам диагноз гиперактивности, вы обязаны, чтобы ваш ребенок принимал психотропные препараты. Обязаны.
О.БЫЧКОВА: По-моему, у нас с вами у обоих гиперактивность. Мы сделаем перерыв на одну минуту.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, мы-то взрослые, мы имеем право.
РЕКЛАМА
О.БЫЧКОВА: Мы продолжаем программу «Особое мнение». У микрофона Ольга Бычкова, с особым мнением Максим Шевченко. Боже мой, какая кардиограмма. Вы посмотрите, она ушла под лед практически.
М.ШЕВЧЕНКО: Нормальная. Это говорит о том, что наш слушатель, в основном, американский.
О.БЫЧКОВА: Да?
М.ШЕВЧЕНКО: Да.
О.БЫЧКОВА: Вы уверены в этом?
М.ШЕВЧЕНКО: Или симпатизирует Америке.
О.БЫЧКОВА: Ну, конечно, да.
М.ШЕВЧЕНКО: Ничего страшного.
О.БЫЧКОВА: Или не симпатизирует вам, одно из двух.
М.ШЕВЧЕНКО: Знаете, как сказано? Был бы холоден и горяч. Но если ты не холоден и не горяч, то изблюю тебя из уст своих. Вот, в данный момент мы или холодны, или горячи.
О.БЫЧКОВА: Я даже не все поняла, то, что вы сказали.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, вы просто священное писание не читали.
О.БЫЧКОВА: Ну, скажите, пожалуйста, а логично ли тогда, что какого-то очередного сенатора не пустили к нам сейчас на родину в связи с ответом на акт Магнитского? Правильно, что не пустили?
М.ШЕВЧЕНКО: Все логично. А почему не логично? Ну, смотря какого сенатора. Я-то не изучал этот вопрос.
О.БЫЧКОВА: И говорят теперь, что всех не пустят. Говорят теперь, по идее, нужно стремиться к тому, чтобы вообще не пускать американских законодателей, которые принимают такие решения, в РФ, нечего им тут делать.
М.ШЕВЧЕНКО: Какие решения?
О.БЫЧКОВА: Как акт Магнитского. Максим, вы слышите вопрос?
М.ШЕВЧЕНКО: Оль, я думаю просто, потому что здесь можно ответить как за, так и против.
О.БЫЧКОВА: Кристофер Смит (я нашла его имя), демократ, соавтор акта.
М.ШЕВЧЕНКО: Да, я считаю, это нормально. А что такое? Что, американцы находятся у нас вне любых политических контекстов, они могут принимать любые законы против любых государств и никаких последствий не иметь? Так, может, им еще и в Сирию теперь поехать просто так, тем людям, которые ратовали за убийство Асада, за разжигание гражданской войны, сказать «Вы знаете, мы, американские сенаторы, это ваши вот туземные дела, европейские, ближневосточные, а мы, как бы, находимся выше этого. Мы, вот, град на холме, новая Атлантида, новая Филадельфия и так далее, и так далее, и так далее. И вот мы. как бы...» Нет. Если ты принимаешь закон, который квалифицируется как антироссийский, то, значит, ты и не сможешь въехать в Россию.
О.БЫЧКОВА: А вы считаете, что антироссийский закон и античиновничий закон – это тождественная вещь?
М.ШЕВЧЕНКО: Это не одно и то же.
О.БЫЧКОВА: Вот, мне тоже так кажется.
М.ШЕВЧЕНКО: Я давал комментарий по поводу закона Магнитского. Я считаю, что он неправомочно а) вмешивается во внутренние дела РФ, но б) он наносит удар по той части нашего чиновника, которого можно подозревать в коррупции или в наличии имущества за границей. А я вообще за то, чтобы оффшорная буржуазия. оффшорная аристократия и оффшорная номенклатура потеряли даже малейшее влияние в нашей стране. Поэтому как объективную реальность я этот закон считаю вполне нормальным, но как политический акт я считаю, что это, конечно, высокомерное и недопустимое вмешательство во внутренние дела нашей страны, потому что никакие аргументы российской стороны не были приняты во внимание.
О.БЫЧКОВА: Ну смотрите, вот господин Кристофер Смит как один из соавторов этого акта Магнитского, он, как я понимаю, этот акт Магнитского стоит на том, что люди, которые проявили себя каким-то недолжным образом в своей стране, они зачем нужны американской стране? Это логично для американской страны избавить себя от людей, которые им не нравятся.
М.ШЕВЧЕНКО: А, кто не нравится? Ну так, может, этот сенатор нашим тоже не нравится. Я лично с ним не знаком.
О.БЫЧКОВА: Ну так, может, наоборот, надо было нам принять этого сенатора и сказать «Уважаемый мистер Смит».
М.ШЕВЧЕНКО: Давайте, вот, мы с вами его примем, нам с вами он нравится. Но, как говорится, нашим сенаторам он не нравится. В чем проблема, Оль?
О.БЫЧКОВА: Так, может быть, надо было сказать «Дорогой мистер Смит, приезжайте к нам. Может быть, вы нам еще поможете избавиться от наших чиновников оффшорных?»
М.ШЕВЧЕНКО: Давайте и мы поможем тогда американцам избавиться от их преступников и оффшорных чиновников. У них полно преступников, полно людей, которые несут прямую ответственность за массовые убийства в Афганистане, в Ираке, в других частях света, за уничтожение огромного количества людей в этих странах, за развязывание войн неоколониальных.
О.БЫЧКОВА: Да-да-да, у нас была такая попытка составить список людей американских, причастных к истории с Гуантанамо. Выглядело это немножко смешно.
М.ШЕВЧЕНКО: Да. Ничего смешного нету. В России узники Гуантанамо преследуются. Один из них Расул Кудаев сидит уже 7-й год в клетке, в Нальчике. Я считаю, что надо было отпустить его. Надо было отпустить Ишмуратова и Шайхутдинова, других двух узников Гуантанамо, которые сидят на зонах сейчас. И отпустив их, публично чтобы они рассказали о преступлениях, которые американцы по отношению к ним совершали. Они уже рассказывали. В Гуантанамо по отношению к ним применяли психотропные препараты, специальные методы допроса с применением... Не знаю там, допустим, в черной комнате человек сидел несколько дней подряд, а ему со всех сторон из этой тьмы задавали вопросы – так они рисовали психологический портрет мусульманина, как потом они объясняли сами. Это, как бы, жестокие пытки.
О.БЫЧКОВА: Объясните, пожалуйста, почему в таком случае этих людей не выпустили из тюрьмы в Нальчике, где они еще там находились...
М.ШЕВЧЕНКО: Потому что их туда посадили по американской просьбе.
О.БЫЧКОВА: Чтобы они не рассказали и про то, кто их пытал в Гуантанамо, и про то, кто их пытал в России.
М.ШЕВЧЕНКО: Их туда посадили в расцвет любви и партнерства, российско-американской дружбы по афганской тематике.
О.БЫЧКОВА: Ну а сейчас бы выпустили уже 10 раз.
М.ШЕВЧЕНКО: Их посадили, чтобы показать американцам, что наши силовики – им прекрасные союзники, лучше которых на земле просто не было.
О.БЫЧКОВА: Почему их не выпустили сейчас?
М.ШЕВЧЕНКО: А я не знаю, я вот хочу, чтобы их выпустили.
О.БЫЧКОВА: Если мы так активно боремся с этими всеми Смитами и прочими...
М.ШЕВЧЕНКО: Со Смитами я лично не борюсь, с неизвестными мне людьми и я не инициировал этот акт, чтобы какого-то сенатора не пускали. Просто я вам объясняю логику этого процесса. По Гуантанамо я считаю, что этих людей...
О.БЫЧКОВА: Мне кажется, логики вообще нет никакой.
М.ШЕВЧЕНКО: Я считаю, что по Гуантанамо этих людей надо выпустить. По крайней мере, выпустить на поруки. Я как член Совета по правам человека готов за них поручиться. Они жили в Москве. Понимаете, их тут взяли в Москве, Шайхутдинова, Ишмуратова и Гумерова. Извиняюсь, Фаниз Шайхутдинов – он проходил по этому делу, он не был узником Гуантанамо, хотя невинно сидит. Вот, они жили в Москве, давали пресс-конференции, приходили на «Эхо Москвы».
О.БЫЧКОВА: Да я помню эту историю, она известная.
М.ШЕВЧЕНКО: Да, давали там в РИА Новости, ни от кого не скрывались. Внезапно из Казани прилетает спецназ, кладет их всех тут на землю, хотя они ни в каком подполье не были. В присутствии журналистов заковывают в наручники, увозят и по второму процессу... Они были оправданы по первому судом присяжных, по второму суду присяжных, в составе присяжных были родственники сотрудников милиции и следователей, которые это дело инициировали, им дают какие-то безумные сталинские сроки, 11 лет, 13 лет и так далее. Отпустите узников Гуантанамо, они вам помогут рассказать о преступлениях американского империализма. Хрен кого допросишься, потому что в глубине души тут все хотят сотрудничать с мировым, скажем так, стратегическим партнером.
О.БЫЧКОВА: Так вы можете мне объяснить?
М.ШЕВЧЕНКО: Да, конечно, могу.
О.БЫЧКОВА: Все-таки, мы пляшем под американскую дудку или мы противостоим этой самой американской заразе?
М.ШЕВЧЕНКО: Мы не пляшем, но часть... Еще раз говорю, вот это вот в 2000-е годы, когда все это проходило, 2006-й там...
О.БЫЧКОВА: В 2013 году мы что делаем?
М.ШЕВЧЕНКО: Отпустить людей, многих людей из зон, пересмотреть. Взять на поруки, на общественные поруки, передать под контроль общественных структур.
О.БЫЧКОВА: Я поняла. А на самом деле, как? Вы можете объяснить? Я не понимаю. Я понимаю, что вы предлагаете.
М.ШЕВЧЕНКО: Что вам объяснить, Оль?
О.БЫЧКОВА: Я понимаю, что вы предлагаете, что их надо отпустить – я с вами, наверное, согласна.
М.ШЕВЧЕНКО: Но не просто отпустить из тюрем – так просто нельзя. Под общественные поруки там амнистировать.
О.БЫЧКОВА: Да. Я вас спрашиваю, мы же этого не делаем.
М.ШЕВЧЕНКО: Надо сделать. Что мы обсуждаем уже 10 минут?
О.БЫЧКОВА: Я вас пытаюсь спросить. Все-таки, мы...
М.ШЕВЧЕНКО: Я вам про Фому, а вы мне про Ерему, просто такое ощущение.
О.БЫЧКОВА: Да, абсолютно, ровно так. Я вас пытаюсь спросить про Ерему. Мы, все-таки, продолжаем плясать под дудку этих американцев или мы ведем с ними священную борьбу?
М.ШЕВЧЕНКО: Я считаю, это инерция системы. Мы священную борьбу с ними не ведем, мы логически отстаиваем свои национальные интересы, просто в данном случае действует инерция. Когда процесс судебный длится 7 лет... Это я вообще не знаю такого просто прецедента в истории, 7 лет, понимаете?
О.БЫЧКОВА: А идеальные отношения у нас какие должны быть в таком случае со Штатами, скажите?
М.ШЕВЧЕНКО: Очень рациональные. Они сами вводят рациональные отношения. Очень рациональные, прагматические отношения, основанные на конкретике такой, что ты мне делаешь, то и я тебе сделаю, что ты мне дашь, то и я тебе дам. У нас с Америкой микроскопический экономический оборот, но у нас есть очень сильные стратегические взаимные интересы, партнерские интересы. Мы видим, как американские политические деятели позволяют себе заявлять о том, что Россия владеет слишком большой территорией, слишком большими ресурсами, что она там, типа, такая страна не может существовать на Земле, она неправомочно все это контролирует.
Я вас уверяю, дайте, не знаю там, умеющим людям пару миллионов долларов, и они сделают так, что в Сан-Диего вспыхнет восстание. Поверьте, это можно сделать. А что такое? Там уже бывали мятежи черных, чернокожих, бывали другие мятежи.
О.БЫЧКОВА: Ну, еще будут, наверное.
М.ШЕВЧЕНКО: Просто никто в это не инвестировал никогда. А они постоянно инвестируют в дестабилизацию то на Ближнем Востоке, то в Средней Азии, то в России. Я просто считаю, что надо действовать синхронно, надо наносить такие же симметричные ответные удары в гуманитарной сфере, в информационной сфере. Как вот с этими фильмами: они нас показывают чудовищами, показывали, по крайней мере. Ну, просто жуткими монстрами.
О.БЫЧКОВА: Так это была холодная война.
М.ШЕВЧЕНКО: Да нет, это все было в 90-е и 2000-е годы, и до сих пор эту мерзость транслируют по российскому телевидению иногда по разным телеканалам, «Рэмбо» там и так далее. Почему я должен смотреть, как американский ублюдок убивает советских солдат? И это мне показывают, показывают, что советские солдаты – это образ зла. Это вообще постыднейшее явление, которое может быть только в оккупированной стране, по большому счету.
О.БЫЧКОВА: А вот, кстати, президент Франции...
М.ШЕВЧЕНКО: То мы тут чествуем советского солдата как освободителя, понимаете ли, на развалинах Берлина левой рукой, а правой рукой показываем фильмы, где их просто там косит какой-нибудь Джеймс Бонд, не знаю, как солому, понимаете, из автомата.
О.БЫЧКОВА: А мы почему так делаем?
М.ШЕВЧЕНКО: Потому что шизофрения политическая – это норма психиатрического диагноза российской политической системы.
О.БЫЧКОВА: Вы сказали про Афганистан, Сирию и Ближний Восток, и я вспомнила про еще одну сегодняшнюю историю, что президент Франции предложил российскому лидеру обсудить новые варианты выхода из сирийского конфликта за бутылкой портвейна. Поможет ли портвейн, скажите, пожалуйста?
М.ШЕВЧЕНКО: Кто предложил, еще раз?
О.БЫЧКОВА: Президент Франции Франсуа Олланд. Является ли слово «портвейн» здесь ключевым словом?
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, я считаю, портвейн в обсуждении с президентом, страна которого приняла закон о содомитских браках, который упраздняет понятия «муж и жена», «мужчина и женщина», портвейн тут не поможет. Я бы рекомендовал пить из разных стаканов и за один стол не садиться.
О.БЫЧКОВА: И не обсуждать про?..
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, обсудить можно, но на дистанции, как бы. Как бы так, дистанцироваться. Теперь у нас вообще проблема. Как Лавров сидит с министром иностранных дел Германии мне вообще непонятно. Лавров – сын авлабарского армянина тбилисского, понимаете, должен сидеть с человеком, который публично представил свою жену... Ну, она, слава богу, не усатая, но это, в общем, мужчина.
О.БЫЧКОВА: И что?
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, это извращает человеческую природу и понимание о человеческой природе. Нашим теперь вообще очень сложно общаться с европейскими политическим лидерами, как и американцами, кстати. Многие американцы, особенно республиканцы тоже к этому относятся с нетерпимостью, поверьте, достаточно внутренним таким неприятием.
О.БЫЧКОВА: Но только не произносят это вслух.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну почему? Многие произносят тоже. А почему не произнести-то? У них вон многие республиканцы ходят в протестантские церкви, в которых там по 20, 30, 40 миллионов прихожан. Там это произносится, проповеди произносятся. И произносится по американским телеканалам кабельным. Я видел это, смотрел. Против гомосексуализма.
О.БЫЧКОВА: Слушайте, ну это же в природе человека.
М.ШЕВЧЕНКО: Нет, это не в природе человека.
О.БЫЧКОВА: Это было всегда и всегда есть.
М.ШЕВЧЕНКО: В природе человека, в природе мужчины – любить женщину, а женщины – любить мужчину. Это в природе человека. Все остальное – это от лукавого, поверьте.
О.БЫЧКОВА: Но это же не вчера появилось, правда? Всегда было, всегда будет.
М.ШЕВЧЕНКО: Но легализовано это вчера. Появилось это... Всегда. Всегда есть склонность к темной стороне, к теневой. Но легализовано в социальном пространстве это буквально вчера, в январе этого года.
О.БЫЧКОВА: Вы можете сказать «Я – гомофоб»?
М.ШЕВЧЕНКО: Да, я могу сказать, я – гомофоб как явления социального. Но я никогда не лезу к человеку в спальню и мне все равно, чем люди занимаются в их личной интимной жизни.
О.БЫЧКОВА: Тогда вам должно быть все равно, кто является партнером президента или какого-то там министра.
М.ШЕВЧЕНКО: Абсолютно не все равно, потому что это политический уже контекст, который для меня неприемлем. Это извращение человеческой природы. Лично может делать все, что угодно.
О.БЫЧКОВА: Это называется шизофренией той же самой, нет?
М.ШЕВЧЕНКО: Нет, это не называется шизофренией, это называется, очень ясный и трезвый взгляд на то, что есть человек, и чем он быть ни в коем случае не может или не должен.
О.БЫЧКОВА: Перерыв на несколько минут на краткие новости.
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: Мы продолжаем программу «Особое мнение», у микрофона – Ольга Бычкова, с особым мнением – Максим Шевченко. Тут какая-то безумная просто кардиограмма эфира.
М.ШЕВЧЕНКО: Хорошая, радующая.
О.БЫЧКОВА: Да. Ну, конечно, конечно.
М.ШЕВЧЕНКО: Меня это радует.
О.БЫЧКОВА: Я таких не видела, честно говоря, давно. Вот вы знаете, что мурманский депутат...
М.ШЕВЧЕНКО: Давайте еще постараемся сейчас.
О.БЫЧКОВА: Давайте. ...хочет подарить Жерару Депардье квартиру в Заполярье, ну и пригласить его в Мурманск на 8-е марта. И он сказал, что это будет замечательным подарком для наших женщин. В каждом городе, я считаю, нашей страны нужно подарить...
М.ШЕВЧЕНКО: Я согласен. Жерар Депардье – это удивительный и прекрасный человек. Общение с ним – это подарок для каждой женщины, безусловно, это так.
О.БЫЧКОВА: Да, несомненно, несомненно. А вы понимаете вообще, что происходит?
М.ШЕВЧЕНКО: Конечно. Просто страна обожает... Потому что он по своему психотипу и по манере поведения особенно близок русским людям, потому что в нем есть... Я в свое время написал на «Свободную прессу» Сергею Шаргунову такую статью «Тайна беззакония», то, что писал Достоевский, который является русским во внутреннем понимании мира. Потому что русский человек в душе, он – анархист, на самом деле. Он не государственник в своей жизни, в своем отношении. И когда он видит человека, который еще с юных лет... А еще до того, как стать кинозвездой, у Депардье было 2 привода, он бродяжничал там, странствовал, воровал даже.
О.БЫЧКОВА: Ну, он был такой, да, бузотер такой.
М.ШЕВЧЕНКО: А он играл таких – потом «Вальсирующий» вот, потом... Первый фильм, я помню, советский, где он появился – это «Возращение Мартина Герра», был такой прекрасный фильм, как он приходит с войны, по-моему, 30-летний и жених говорит «Я – Мартин Герр». Он говорит «Но ты не очень похож». В общем, она начинает с ним жить, а потом возвращается настоящий Мартин Герр и она принимает вот этого, который выдавал себя, говорит, что это его настоящий муж. Потом суд, процесс, казнь.
Я помню, это был очень серьезный фильм. Еще молодой Депардье. Ну, просто страна его любит. Это один из самых любимых актеров в России.
О.БЫЧКОВА: Это правда.
М.ШЕВЧЕНКО: Он давал такой образ человека, как нам хотелось бы видеть француза. Вот, он нам такой кажется, как бы, продолжение линии Вийона, Рембо, там не знаю, Селина.
О.БЫЧКОВА: Нынешний или прошлый Депардье?
М.ШЕВЧЕНКО: А какая разница-то? Он просто постарел, а так он остался...
О.БЫЧКОВА: Ну он как-то изменился.
М.ШЕВЧЕНКО: Нет. Я недавно пересмотрел «Вальсирующие» - это первый фильм такой серьезный, где он появился, скандальный и так далее про двух бродяг. Он точно такой же, просто потолстел и постарел.
О.БЫЧКОВА: Слушайте, а ему вот это зачем, как вы думаете? Это же все ужасно нелепо.
М.ШЕВЧЕНКО: А он ненавидит. Во Франции, во французской культуре... Конечно, Сережа Бунтман это лучше меня бы рассказал, да? Но во французской культуре есть могучая антиэтатистская линия. Вот, я назвал фамилии Вийон, Рембо, Селин, Андре Жид, Бертран Блие, между прочим, с его великими фильмами и прекрасными книгами. Он относится к этой линии таких, как бы, бунтарей, социальных бунтарей.
О.БЫЧКОВА: Так это же странно. Вот согласитесь, что...
М.ШЕВЧЕНКО: Он находится в контексте французской культуры. Де Сад тоже тут относится к этому.
О.БЫЧКОВА: Но когда он находится в контексте нашей российской жизни, то это все, что угодно, вот то, что здесь ни происходит, но только не антиэтатизм. Вот это никакой ни антиэтатизм ни разу.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, он находится в контексте француза, который приехал в Россию. Но дело в том, что Россия сегодня, как бы, не принимаема, не приемлема для такого цивилизованного содомированного Запада, содомированной Европы.
О.БЫЧКОВА: Это мы уже обсудили.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну а как назвать пространство, где упраздняют понятия мужчины и женщины, где министры и мэры просто объявляют себя содомитами открыто? Содомированная Европа. Вот, Россия неприемлема, она гомофобна, она...
О.БЫЧКОВА: То есть такой мужчина как сегодняшний Депардье – это мужчина?
М.ШЕВЧЕНКО: Ну да, Россия с ее тайным беззаконием, с ее анархичностью и с ее хаотичностью, она для него более комфортна, она напоминает ему во многом ту любимую Францию, которая, как бы, скрывается за этим фасадом такой заорганизованности.
О.БЫЧКОВА: А мне бывает иногда неловко смотреть на эти репортажи, где на него надевают какие-то шапки, рубашки.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, мне тоже неловко, но ничего страшного. Он – актер, он привычен. Я эту Францию неплохо знаю. Я по Франции...
О.БЫЧКОВА: И Францию тоже неплохо?
М.ШЕВЧЕНКО: Я в начале 90-х годов ездил автостопом, я бродяжничал там. Я спал во Франции под деревьями, где-то на папертях церквей спал. Я знаю этот мир, мир социальной контркультуры во Франции, я с ними жил достаточно долго – с поэтами, писателями, какими-то художниками.
О.БЫЧКОВА: В содомитской, извините, Франции?
М.ШЕВЧЕНКО: Нет, там таких не было. Там были люди, которые носили ножи в кармане. Я жил там с цыганами в Камарге и так далее. Я их хорошо знаю. Депардье – это один из лучших французских человеческих типов, которые только можно найти. Это человек, который в России... Вот, русскому человеку такой как он, ну, вот... Ну, хочется сказать «Ну, хороший ты парень, Депардье, ты наш. Хоть ты и француз, а ты вот абсолютно нормальный мужик». Вот, он – нормальный мужик, понимаете? А, вот, Саркози – это не нормальный мужик, это какой-то такой, шибзик.
О.БЫЧКОВА: Ну ладно, хорошо.
М.ШЕВЧЕНКО: Понимаете разницу?
О.БЫЧКОВА: Ну, нет, но хорошо, ладно. То есть понимаю. Мне нравится Саркози как мужчина.
М.ШЕВЧЕНКО: Вам нравится Саркози. Вам, очевидно, нравятся милиционеры, полицейские, прокуроры.
О.БЫЧКОВА: А причем тут это?
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, потому что он – полицейский и прокурор, и силовик. Вам нравятся силовики, но не наши, а французские. Вы признайтесь, Оля, может, вам и наши нравятся, так, в глубине души? Ведь, если нравится французский полицейский такой, то, значит, и где-то в глубине души вы испытываете симпатию и к нашим, так сказать, прокурорам, полицейским? Нет?
О.БЫЧКОВА: Я даже не буду вам возражать, потому что вы так все знаете за всех сами и так много всего рассказали, о чем я сама не догадывалась.
Вы знаете, вот есть еще одна история, которая у меня вызывает чувство неловкости тоже. Почему-то по аналогии.
М.ШЕВЧЕНКО: Мне Вийон ближе полицейского и культура Вийона тоже ближе культуры полицейского.
О.БЫЧКОВА: Вийон?
М.ШЕВЧЕНКО: Конечно.
О.БЫЧКОВА: В содомитской Франции?
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, он не был в содомитской Франции. Он от жажды умирал над фонтаном, у ручья точнее, можно так подвести.
О.БЫЧКОВА: Я хочу успеть вас еще об одном спросить. Вот, почему-то именно по ассоциации с Депардье я вспомнила про чувство неловкости в связи с еще одним персонажем – это Уго Чавес, как ни странно. Вот, мне кажется, мне очень жалко человека, который тяжело болен и мы не знаем, что с ним происходит на самом деле, и которого оперировали, и рак, и понятно, что это очень драматично и серьезно. Но мне кажется, что вот эта возня вокруг того, что он не может быть ни быть президентом, ни быть нормальным больным, а, находясь там где-то на больничной койке под капельницей, все равно делает вид, что является президентом, мне кажется, это история какая-то не очень достойная и красивая. У вас нет такого ощущения?
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, все мы смертны, все мы умрем, естественно, и все мы должны быть готовы к смерти. И Чавес – солдат, тоже готов к смерти, я так думаю. Поэтому что такого-то? Ну, жалко, конечно. Человек яркий, человек...
О.БЫЧКОВА: Ну, человек яркий, а сейчас все занимаются какими-то досужими дурацкими рассуждениями.
М.ШЕВЧЕНКО: Я не понимаю вашего вопроса.
О.БЫЧКОВА: Он – живой, он не живой, он уже умер 4 дня назад, он не умер?
М.ШЕВЧЕНКО: Я сегодня в Яндексе видел сообщение, что мозг у него умер.
О.БЫЧКОВА: Ну?
М.ШЕВЧЕНКО: Видел сегодня в Яндексе, стояло первой строчкой Яндекса.
О.БЫЧКОВА: Зачем оставаться, будучи больным, на посту президента?
М.ШЕВЧЕНКО: Оль, если он так болен тяжело, то тогда он просто...
О.БЫЧКОВА: Почему он не ушел сразу, когда он заболел? Потому что когда ты остаешься в таком состоянии, то ты вынужден становиться объектом вот этих всех каких-то нелепых и не очень красивых разговоров.
М.ШЕВЧЕНКО: Проблемы есть.
О.БЫЧКОВА: Согласитесь, что этически есть такая проблема.
М.ШЕВЧЕНКО: Почему Ельцин так долго оставался на посту президента, будучи абсолютно больным человеком? Почему?
О.БЫЧКОВА: Не знаю.
М.ШЕВЧЕНКО: Потому что очевидно им окружение ближайшее хотело манипулировать, Березовский, например, и так далее. Почему человек, который прыгал в оркестровую яму и пьяный там плясал, оставался президентом? Это многим нравилось и это сегодня считается символом демократической России, понимаете? Многими сегодня оппозиционерами. Почему? Так же, наверное, с больным Чавесом – наверное, кто-то сейчас от его имени руководит Венесуэлой. Кто? Я просто не специалист в Латинской Америке, не могу назвать конкретных имен. Как правило, болезнь руководителя такая тяжелая – она выгодна его окружению ближайшему.
Вот сейчас приближается 60 лет смерти Сталина, он же тоже был болен последние дни, вот эти вот 5 или 6 дней перед смертью Сталина – они до сих пор в полной мере не описаны. Но мы понимаем, что там творилось и какие сходились кланы. Там, Маленков с Хрущевым договаривались против Берии, там Жданов, ну и так далее. В общем, понятно все, да? Это обычная ситуация мира.
Когда умирал Сула (он умер в банях, в термах), тоже, понимаете, долго не могли поверить: «Сула умер. Как нам быть? Как организовывать? Там, Помпеи, Цезарь и так далее».
О.БЫЧКОВА: Тот же Сталин, да.
М.ШЕВЧЕНКО: Не, ну это же ситуация такая, унифицированная.
О.БЫЧКОВА: И варварская.
М.ШЕВЧЕНКО: Она человеческая. Она не варварская. Это человеческая ситуация. Когда власть завязана на одном человеке так вот сильно на такой яркой личности харизматической, которая двигала историю, то это естественно. Он становится не столько человеком, сколько образом. И за этим образом разыгрываются драмы людей, которые гораздо более мелки по своему человеческому масштабу, которые начинают бороться за власть.
О.БЫЧКОВА: Вот это же обидно ужасно, что яркого...
М.ШЕВЧЕНКО: Оль, так устроен мир. Ничего не поделаешь.
О.БЫЧКОВА: ...заметного, сильного человека в результате заменяют какие-то вот эти мелкие вот...
М.ШЕВЧЕНКО: Знаете, смотрите, вот, Фидель – он очень старый. Он и в больнице лежит, он прикован к больничной койке. Ум этого человека настолько силен, вот еще недавно кубинское посольство печатало на русском языке. Но мы-то запомнили Фиделя молодым, он навсегда останется молодым.
О.БЫЧКОВА: Но он ушел, все-таки. Фактически он ушел.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, он скоро предстанет перед богом как и все мы предстанем рано или поздно.
О.БЫЧКОВА: Но он ушел от власти так или иначе. У него хватило мужества.
М.ШЕВЧЕНКО: Я не знаю. Чавес, говорят, очень тяжело болен. Я думаю, что он просто не контролирует ситуацию в полной мере. Хотя, я не знаю – это лучше позовите, там не знаю, кого, там, Карена Хачатурова.
О.БЫЧКОВА: Так я же вас не про это спрашивала. Спасибо большое. Максим Шевченко в программе «Особое мнение».