Михаил Барщевский - Особое мнение - 2013-02-26

С.КОРЗУН: Всех приветствую. Сергей Корзун – ваш ведущий, а ваш сегодняшний гость в программе «Особое мнение» - юрист Михаил Барщевский. Михаил Юрьевич, здравствуйте.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер.

С.КОРЗУН: Начнем, пожалуй, с вопроса. Александр Шеферт прислал его до эфира: «Михаил Юрьевич, не могли бы вы прокомментировать проект закона об изменении правил регистрации? Справедливо ли подозрение блогера Олега Козырева?» А подозрение его заключается в том, что этот закон направлен не столько на борьбу с резиновыми квартирами, с их обитателями, сколько с запретом гражданам жить не по месту прописки даже в случае, если есть в собственности несколько квартир.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я не могу прокомментировать, справедливо или несправедливо предположение блогера. И мне немножко знакома история этого законопроекта. Могу начать с того, с чем он связан. Проблема резиновых квартир, действительно, объективно существует. Это проблема, ей очень часто придают террористическую направленность как борьба с терроризмом. И частично это правда. Но эта проблема существует и с точки зрения даже такой вещи, которая незаметна обычным гражданам – это планирование бюджета региона. Ну, потому что когда в регионе столько-то зарегистрированных, то денег на здравоохранение, на образование выделяется пропорционально, да? Это, в общем, довольно криминальная ситуация и с точки зрения миграционного законодательства, и с точки зрения ОПГ. То есть, в общем, эту проблему надо было решать.

И я имел некое касательство к разработке идеологии борьбы с этой проблемой, разрешения этой проблемы. И та стадия, на которой я к этой теме прикасался, она закончилась тем, что была идея следующая. ФМС имеет право отказать в регистрации только в двух случаях – если не представлены необходимые документы или если представлены документы подложные, поддельные. Третьего основания для отказа в регистрации нет.

Поэтому я к себе в квартиру в однокомнатную, 12-метровую квартиру могу прописать сколько угодно человек, если предоставляю необходимые документы и они не поддельны. И как эту проблему решить, было непонятно. Вот тогда возникла идея следующая: установить правило, что на жилую площадь может быть кто-то прописан, если там более 6 метров на человека. При этом это не распространяется на ближайших родственников, то есть дети, супруг, родители – там хоть по полметра на человека. И тогда получается, что необходимо представить справку о том, что будет более 6 метров на человека в случае прописки. Не представил справку – у ФМС есть основания отказать. Ну, вот такая изящная лирическая конструкция.

Когда я увидел законопроект на сайте Госдумы (а надо сказать, что я его посмотрел, когда прочитал вот этот блог, на который идет ссылка), у меня, честно говоря, волосы дыбом встали, потому что я начал фантазировать. Ну, прежде всего, ваш покорный слуга является грубейшим нарушителем этого закона.

С.КОРЗУН: Тоже хорошо для начала.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, да. Потому что не только я – и я, и моя жена, и моя 88-летняя теща, и моя 85-летняя тетушка, и двое моих детей – мы все нарушители этого закона, поскольку мы живем в загородном доме, где никто не прописан. Понимаете, да?

С.КОРЗУН: Да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А прописаны, если всех перечисленных людей взять, мы прописаны в 5-ти разных местах. Ну, прописаны, зарегистрированы в 5-ти разных местах.

Я представил себе эту картинку, как мы начинаем эти все перерегистрации. Причем, как вы понимаете, для моей тетушки, для моей тещи это еще связано с изменением места получении пенсии. То есть это такой хороший головняк, да? Это бегать по таким инстанциям... Для чего надо ставить всю страну в положение раком, я не очень понимаю.

Другая ситуация. Муж приехал жить к жене и прожил у нее 90 дней. На 91-й день приходят и его штрафуют. У него тоже есть московская регистрация, но живет он у жены, а зарегистрирован у родителей. Сколько таких москвичей? Ну, наверное, треть населения, ну, может быть, четвертая часть населения города.

Пятая ситуация. Там сказано «90 дней». Муж приехал к жене, 89 дней прожил с женой, потом, как законопослушный гражданин, одну ночь поехал ночевать где-то налево, ну, к родителям я имею в виду, конечно.

С.КОРЗУН: Документально надо засвидетельствовать это еще, кстати, то, что он уезжал-то.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, допустим. И на 91-й день вернулся к жене, и опять 89 дней прожил там. Он как, нарушитель или нет? Потому что в большинстве стран мира, законодательство которых я читал, сказано, если цифра идет, «90 дней подряд», «90 дней в году», «183 дня в году», да? Тут «90 дней». Как 90 дней? Подряд? В течение года? А если я на один день уехал?

То есть, короче говоря, я когда прочел этот законопроект... Не, в некоторых там есть несколько вполне разумных вещей. Но у меня в последнее время очень часто, когда идут какие-то законопроекты, возникает вопрос «А зачем?» Вот, зачем? Эта проблема резиновых квартир решается вообще иначе, вот тем путем, о котором я сказал. Хотя бы.

Тот законопроект, который направлен, казалось бы, на решение проблемы резиновых квартир, там резиновые квартиры составляют 2% законопроекта, 98% - это о другом. Это, по существу, возврат к прописке.

Более того, если мне память не изменяет, там еще есть такая штучка, что в других городах штраф такой-то, а в Москве и Санкт-Петербурге штраф повышенный. Но когда это коснулось первый раз выделенной полосы и чего-то еще, и стоянки, по-моему, ну, это еще какой-то логике поддавалось, в принципе. Хотя, с точки зрения моего понимания Конституции, принципа равенства всех граждан перед законом вне зависимости от, я не очень понимаю, почему нарушающие одни и те же правила житель Рязани несет ответственность в 2 раза меньшую, чем житель Москвы. А если этот житель Рязани приехал в Москву, нарушил правила здесь, то он уже москвич? А если москвич приехал в Рязань и нарушил правила там, он уже рязанец? Да?

Ну, не говоря уже о том, что есть известное выражение Ленина. Мне простительно – я учился, когда нам еще Ленина преподавали, а выражения у него бывали неплохие в отличие от действий. «Не может быть на территории страны разной законности». Да? Но повторяю еще раз, в отношении дорожных правил я еще могу понять в связи с особой дорожной ситуацией. Я понимаю, что мне сейчас скажут «Ну, миграционная ситуация в Москве и в Питере тоже разная. Создайте инвестиционный климат в Рязани такой, как в Москве и в Питере, и у вас в Рязани будет та же проблема с миграцией». То есть, короче говоря, вот этот законопроект в том виде, в каком я его, по крайней мере, смотрел, у меня вызвал очень много вопросов.

С.КОРЗУН: Перспектива прохождения. Вы, я даже обратил внимание, что сами так, оговариваясь, говорили то «прописка», то «регистрация». Прописка – мы имеем в виду, вроде как, повинность.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, ну, регистрация-регистрация, конечно.

С.КОРЗУН: Перспектива прохождения его?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Трудно предсказывать. Я не знаю, какое заключение даст ГПУ президентское по этому законопроекту. Я даже не знаю, какое даст правительство заключение. Но в той мере, в какой я буду участвовать, у меня будет много вопросов, скажем так. И депутаты, поскольку это будет проходить профильный комитет Плигина, но будет и крашенинниковский комитет, и другие комитеты, я думаю, что депутаты тоже, в общем, все умеют читать и, наверное, прочтут то же самое, что прочел я. Потому что в первом чтении принимается концепция, а вот ко второму начинаются поправки.

Но для меня очевидна одна вещь. Дай бог, чтобы я ошибался, на самом деле, но я так прочел законопроект, что в случае его принятия в этом виде у очень большого количества горожан, по крайней мере, возникнет серьезная головная боль. Либо они будут сознательными нарушителями закона и будут платить штрафы, либо надо будет, ну, как-то всем брать отпуска. Знаете как? Страна уходит на месяц в отпуск для того, чтобы всем провести тотальную перерегистрацию по месту жительства. Для чего это нужно, я не очень понимаю.

С.КОРЗУН: Михаил Барщевский с особым мнением. Еще одна любопытная тема возникла и набирает силу. Идея, предложенная группой ректоров вузов ввести для студентов вузов с военными кафедрами срочную службу периодами по 3 месяца в течение 3-х лет. Ну, там сложный расчет, 3 месяца засчитывать как учебу на военной кафедре и таким образом вот этот год свой отрабатывать. Что у нас произошло сегодня? Сегодня сообщил на пресс-конференции ректор МГТУ, Бауманского института Анатолий Александров о том, что эксперимент начнется этой осенью. Многие выражают сомнения, в частности, юридические в том, что это означает отсутствие отсрочки от армии, которая предусмотрена законом. Ну, вообще сомнений много вокруг этого закона? Есть какая-то юридическая коллизия здесь?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Юридической коллизии нет, потому что нет ничего проще как изменить закон и предусмотреть, что в законе отсрочка от армии, если это, действительно, нарушает, не предоставляется студентам вузов, которые проходят ежегодные сборы. Изменить закон – дело несложное. Здесь надо просто понять, ради чего это делается и разумно это или не разумно.

С одной стороны, получается, что у студентов не будет времени отдыха, да? Учился, служил, учился, служил. И в отличие от обычных трудящихся, у которых есть ежегодный отпуск, у этих студентов в течение 4-х лет не будет отпуска. С одной стороны. С другой стороны, я вот сейчас начинаю понимать, в чем идея ректоров. Она заключается в том, что, ведь, если человек отучился, то потом его на целый год забирают в армию.

С.КОРЗУН: Да, это проблема известная.

М.БАРЩЕВСКИЙ: И тогда получается, чего мы его учили, когда он за год все подзабыл или, по крайней мере, год пользы от него никакой? Ну, я имею в виду для той отрасли, в которой он. А вот если это в течение учебы происходит, то он и вуз закончил со знаниями, и военную специальность приобрел, отслужил, как бы, и год не теряет.

Если бы эту норму, вот этот эксперимент сделали бы как добровольный, то есть по выбору студента, вот, он хочет, потом идет год служить, хочет, служит во время каникул, наверное, у меня вообще никаких возражений бы она и сомнений не вызывала. Я вообще за диспозитивность вместо императива.

Если это сделать в качестве обязательной вещи... Ну, а если это студент, например, с Дальнего Востока? Он учится в Москве. Ну, ему на родителей хочется посмотреть. Как, он 4 года не будет видеть родителей? Потому что у него же каникул-то нет, получается. Надо спросить военных, ну, я имею в виду серьезных военных, а можно ли чему-то научить за 3 месяца, за первые 3 месяца, вот так, вразбивку? Потому что я слышал разговоры, что год – мало, потому что ничему не успеваем обучить. Это меня не очень убеждает, на самом деле. Я-то сторонник профессиональной армии, поэтому меня это не очень убеждает: не можете научить, не призывайте в армию. А вот уж дробно по 3 месяца...

Знаете, это мне вспомнился сейчас случайно анекдот, когда решили объявить амнистию в Израиле по поводу, по-моему, 7-дневной войны. Приходят к раввину и говорят «Ребе, а что нам делать с теми, кто пожизненно?» Ребе подумал, говорит «Ну что? День сидит, день гуляет, день сидит, день гуляет». Вот по этому принципу и служба в армии, месяц учится, месяц служит, месяц учится, месяц служит? Ну, по-моему, это некий такой какой-то анекдотичный вариант.

С.КОРЗУН: Михаил Барщевский. Один из ваших любимых законов, о котором даже мы с вами уже не раз говорили, Гарри777 задает вопрос: «Вы как известный табачный лоббист должны бы подвергнуть критике новый антитабачный закон, подписанный Путиным». Прав Гарри777?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Значит, смотрите. Я достаточно свободно высказываю свое мнение. Я не знаю, кто еще из тех, кто на госслужбе находится, также позволяет себе. Может, просто недостаточно слежу, может быть, кто-то позволяет даже и больше.

Но тем не менее есть определенные правила служебной, деловой этики. До тех пор, пока президент подписал этот закон, я высказывал все свои возражения, сомнения по его поводу и считал, что я действую правомерно. С момента, когда закон подписан президентом и до того, как появятся первые результаты его исполнения, я не считаю для себя этичным высказывать те критические замечания, которые высказывал до того.

С.КОРЗУН: Так что сегодня обойдемся без комментариев после того, как подписан этот закон.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, по крайней мере, до того, что появятся первые результаты его применения.

С.КОРЗУН: Эмигрант задает вопрос: «Как вам кажется, Михаил, почему судья Ярославцев высказал такое довольно странное особое мнение? Ведь, если закон о митингах по его мнению неконституционный, почему бы прямо об этом не заявить?»

М.БАРЩЕВСКИЙ: Он прямо об этом и заявил. Он заявил об этом в особом мнении. Каждый судья имеет право и в судах общей юрисдикции, и в арбитражном суде, если слушается дело коллегиально судьями, то каждый судья имеет право записать свое особое мнение. Принимается решение большинством голосов, будь то 3 судьи или 19. Судья имеет право написать свое особое мнение. Ярославцев считает вот таким вот образом, вот так он считает. Прав он или не прав, его аргументы заслуживают уважения или нет – это пускай каждый решает сам для себя, прочитав его особое мнение.

Только единственное, что я советую прежде чем хвалить или ругать, попробовать прочесть это особое мнение. Ровно как и само постановление Конституционного суда. И попробовать подумать, с кем вы согласны. Не надо соглашаться с большинством. Вот, каждому из тех, кто захочет разобраться, надо просто прочесть. И там, и там, с моей точки зрения, высказана правовая аргументация.

С.КОРЗУН: С какой частью вы согласны? Потому что здесь-то вы вольны комментировать решение Конституционного суда?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, вопрос под дых это называется. Скажу так. Там оспаривалось несколько содержательных норм и несколько норм по процедуре принятия. По процедуре принятия очень интересную позицию сформулировал... Правда, я знаю это в пересказе, но звучит красиво. ...руководитель одного из комитетов Госдумы, он сказал следующее: «Хотя этот закон и двойного ведения (и субъектов, и федерации), но поскольку вопросы, затронутые в законе, имеют федеральное значение, поэтому согласование с субъектами не было необходимым». Это интересная, новая трактовка одного из важных конституционных принципов. Поскольку это все наука, а в науке истины нет, в науке есть только ваше мнение, пока оно экспериментально не подтверждено (а в конституционном праве экспериментально подтвердить ничего нельзя в отличие от физики, биологии, химии), вот такая точка зрения есть. Она и доминирует в принятом постановлении Конституционного суда. Это что касается процедуры принятия.

Мне понравилось, что Конституционный суд отверг идею гайд-парков как единственного места проведения шествий, митингов, демонстраций. Это мне понравилось, потому что не должно быть резерваций для свободомыслящих людей или несогласных людей, оппозиции, как угодно.

Что касается штрафов, там были снижены штрафы. Я смогу согласиться с логикой, что лицо, совершившее административное правонарушение, не может выступать организатором митинга в течение срока действия административного взыскания – оно, по-моему, если мне память не изменяет, год. Ну, просто согласитесь, логично, да? Логика в этом есть.

Другой вопрос, кого мы подвергаем административному запрету. То есть лично я, если Лимонова и Удальцова, согласен. А если там, условно говоря, Кудрина или Прохорова, не согласен. Я шучу: это вопрос личных симпатий, конечно, а не вопрос права.

Решение – оно есть, оно должно исполняться. С чем-то в нем я согласен абсолютно, что-то у меня вызывает сомнения. Где-то появилась новая доктрина, которая мне ранее была неизвестна.

С.КОРЗУН: Ну, в целом, если возвращаясь к этому вопросу, вы ближе к Ярославцеву либо к большинству судей?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Правительство РФ не участвовало в рассмотрении этого дела, и свою позицию по этому делу не представляло.

С.КОРЗУН: Понял. Михаил Барщевский с особым мнением на радио «Эхо Москвы», на телеканале RTVi. Журналист «Новой газеты», небезызвестный Ирек Муртазин вызван на допрос в Следственный комитет. Дело вокруг Алексея Навального и его брата Олега, в котором замешано российское подразделение Ив Роше. Муртазин в статье от 11 февраля опубликовал сведения о том, что так называемое почтовое дело было заведено после личного заявления гендиректора российского подразделения Ив Роше и подтвердил это копиями документов. Следователи заявляют со своей стороны, что журналист не имел права разглашать данных следствия, пригрозили завести на него дело и, соответственно, вызвали на разговор.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, здесь у меня более четкая позиция, по крайней мере, может быть, и неправильная, но, по крайней мере, однозначная. Если Ирек Муртазин давал подписку о неразглашении тайны следствия, у него чистой воды уголовный состав. Если он не давал подписку, то у него абсолютно той же самой чистой воды отсутствие состава преступления.

С.КОРЗУН: Но здесь заявляет он, соответственно, «Ни я, ни «Новая газета», - цитирую, - не давали подписку о неразглашении тайны следствия, поэтому не можем быть субъектами уголовного дела по статье 310».

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, послушайте, ну вот сейчас два дела, по которым сегодня много говорят – это Невский экспресс или Кущевка. Задолго до приговора суда многие журналисты писали и высказывали свои соображения и мнения по поводу расследования дела, виновности, невиновности и так далее, и так далее.

Представим себе, что какое-то из этих мнений совпало с версией следователя. Ну, случайно. Следователь даже не знал об этом. Мы что, в этой ситуации можем журналиста в цугундер за то, что он разгласил тайну следствия? Откуда он ее знает, тайну следствия? Он что, с материалами дела был знаком? Его знакомили с материалами дела? Если вы знакомили журналиста с материалами дела и не взяли подписку, сами виноваты. Если вы его не знакомили с материалами дела, то какая же это у вас тайна, если об этом знает каждый журналист?

С.КОРЗУН: А если журналист преступным путем добыл эту информацию?

М.БАРЩЕВСКИЙ: А докажите. Но тогда это не будет разглашение тайны следствия, тогда это будет преступление против правосудия, это мы другую статью будем искать. Значит, эта статья, как я, по крайней мере, понимаю уголовное право – разглашение тайны следствия. Носителем тайны является тот, кто с тайной ознакомлен. Факт ознакомления с тайной следствия подтверждается распиской или обязательством не разглашать тайну следствия.

С.КОРЗУН: То есть здесь Следственный комитет выступает в роли унтер-офицерской вдовы?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не знаю, не знаю. Может быть, здесь какие-то обстоятельства, которые нам с вами неизвестны. Понимаете, может быть, приватно следователь рассказал Муртазину: «Там вообще, на самом деле, по секрету, там Ив Роше. Только никому об этом не говори. Обещаешь?» Говорит: «Обещаю». И разгласил. Может быть так.

С.КОРЗУН: «Особое мнение» с Михаилом Барщевским. Вернемся в студию через 2-3 минуты.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Я напомню, что в студии «Особого мнения» юрист Михаил Барщевский. Ой, нравятся мне иногда наши зрители, слушатели и наши писатели сообщений. Из Челябинска от Артема вопрос, вернее, послесловие к армейской вот этой теме по 3 месяца: «Беременность разделить на 3 части по 3 месяца слабо?» - спрашивает Артем. (смеется) Это к вопросу о непрерывности процесса. А чего, было бы здорово. Для высших учебных заведений особенно. Так, беременеть и проводить беременность как раз тоже в период отпусков. Много чего можно в нашей жизни вместить в эти 3 месяца.

Вопрос. Как вы прокомментируете истерику вокруг смерти Максима Кузьмина? Ведь, еще нет результатов следствия. Вопрос, действительно, любопытный, поскольку официально ни результаты экспертизы, ни следствие не объявлено, а вокруг уже столько всего наворотили.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я истерику прокомментирую как истерику.

С.КОРЗУН: Значит, формально с чего начинается? Должны быть объявлены результаты экспертизы или что? Американцы должны сначала разобраться, как по вашему мнению?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хоть кто-нибудь должен разобраться из врачей, следователей. Хоть кто-нибудь. А потом уже делать выводы и заявления громкие.

С.КОРЗУН: То есть сначала документы там представлены по нашему запросу, как бы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Патологоанатомическое заключение хотя бы, чтобы была непосредственная причина смерти. Вот, я вас спрошу, от чего он умер, вы знаете? Кто-нибудь знает, от чего он умер?

С.КОРЗУН: Нет. Разные есть данные, но все со ссылкой на неизвестный источник.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Асфиксия, болевой шок, то есть непосредственной причиной смерти может быть очень много. Мы ее сегодня не знаем.

С.КОРЗУН: Но у нас предполагают, что американцы скрывают это. Они уже провели исследование, они все знают и просто нам не сообщают.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это я не знаю. Вот такой версии я еще не слышал. Я слышал другую версию, что техасская полиция пошла на сотрудничество, как бы, они назначили экспертизу и сказали, что это займет не меньше 4-х недель, что, в общем, нормально. У нас не всегда так экспертиза быстро делается. Поэтому пока нет патологоанатомического заключения о непосредственной причине смерти, обсуждать, как это произошло, невозможно. Это просто непрофессионально.

С.КОРЗУН: О’кей. Невский экспресс. Вопрос нам задают: «Адвокаты осужденных за подрыв Невского экспресса считают их невиновными. Насколько вердикт Верховного суда обоснован?» А Верховный суд России, напомню, в понедельник смягчил приговор 6-м осужденным по делу о подрыве Невского экспресса. Судебная коллегия частично удовлетворила жалобу защиты, изменив режим содержания для 6 братьев.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Насколько я знаю и слышал по этому делу, там позиция подсудимых и, соответственно, функция от этой позиции, позиция адвокатов на непризнание вины. Суд признал вину доказанной. Вы хотите, чтобы я сейчас в студии сказал, кто прав, кто не прав? То есть я в качестве кого выступаю? В качестве эксперта?..

С.КОРЗУН: Особое мнение свое высказываете исключительно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я не знаю материалов дела. Вот, правда, не знаю материалов дела. Но есть ощущение, что по этому делу виновные не назначенные, а найденные. Вот, есть такое ощущение. Но это ощущение. Вовсе не хочу усугублять их вину и, там, вступать в конфликт с их адвокатами, но есть ощущение, что это так.

Друзья мои, ну, какое бы ни было особое мнение, вы спросите кого-то из журналистов. Спрашивать юриста по поводу приговора суда... Ну, когда было дело Pussy Riot, я вам сказал как юрист, вот я считаю квалификацию неправильной – могла быть мягче, могла быть жестче, но только не та, которая есть. Я как юрист могу сказать о квалификации. потому что там вопрос доказанности участия не рассматривался.

Здесь вопрос квалификации очевиден – это терроризм. А вопрос доказанности вины... Ну как я могу, сидя здесь в студии, сказать, что нет? Ну, интересно, Сергей.

С.КОРЗУН: Еще несколько вопросов от слушателей. Андрейка71 задает: «Ваш прогноз по уголовному делу бывшего прокурора Игнатенко. Выпустят ли его? Когда его выпустят, - спрашивает он, - поскольку 25-го уголовное дело было переквалифицировано с мошенничества на взятку?» Ну и дает предположение, что развалится.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, это не очень хорошая переквалификация. Это не в сторону смягчения, прямо скажем. Вот здесь я могу высказать предположение, что посодють.

С.КОРЗУН: То есть единственным пойдет?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет.

С.КОРЗУН: Не единственным?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это у многих радиослушателей есть полная каша в голове, извините.

С.КОРЗУН: Ну, изменили меру пресечения.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Подождите-подождите. У нас в законе сказано, что мера пресечения не может быть больше, чем 18 месяцев. Вот, хоть бы что он сделал, да? 18 месяцев – это максимальный срок заключения под стражу до суда. Кто-то из них эти 18 месяцев отсидел и их выпустили. Кто-то дал показания и его выпустили, поскольку он дал признательные показания и его выпустили. Вот, основной, как бы, Назаров, который держал эту всю игровую империю, он же пошел на сделку со следствием, всех сдал и его выпустили. Но он на подписке о невыезде – это не значит, что его оправдали или отпустили.

Другое дело, что поскольку он пошел на сделку, то у него мера наказания может быть не более, чем мера наказания, предусмотренная Уголовным кодексом. Но это не значит, что они все свободны. То есть пока, насколько я, по крайней мере, знаю, в отношении кого бы то ни было дело не прекращено. Просто изменена мера пресечения, и это совсем не значит, что их уже оправдали или оправдают. И более того, это даже не значит, что мера наказания, определяемая судом, не будет связана с лишением свободы, совсем это не означает.

С.КОРЗУН: Понял. Вопрос от Сибиряка. Волнует его, когда будет ратифицирована статья 20-я Конвенции ООН: «Доколе можно смотреть на эту беспомощность власти в борьбе с коррупцией?»

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, Сибиряк бы пришел бы, поборолся бы с коррупцией, если он такой умный и знает, как бороться.

С.КОРЗУН: Не панацея, подписание этой 20-й статьи Конвенции?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Конечно, нет. Конечно, нет. Конечно, нет. Более того, каждая правовая система имеет свою специфику. Ну, например, в большом количестве стран есть такое понятие как уголовная ответственность юридического лица. Вот, если у нас появится уголовная ответственность юридического лица, мне, наверное, нужно будет мой диплом положить на полку, потому что это та система права, которую я не знаю, не понимаю. Потому что у нас принцип нашей уголовной ответственности за вину. Вина – это субъективное отношение лица к совершаемому ему деянию, действию или бездействию.

С.КОРЗУН: То есть относится только к физическому?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, только физическое лицо. Я честно говорю, я не понимаю, как может быть уголовная ответственность юридического лица. У меня в голове это не помещается.

Что касается 20-й статьи Конвенции. Она у нас сейчас будет введена, но в рамках нашей национальной системы правовой. Тот законопроект о контроле над расходами, который лежит в Государственной Думе, уже прошел первое чтение, он предусматривает конфискацию по иску прокурора в доход государства имущества, происхождение которого лицо не может объяснить. Понимаете, да? То есть совершенно не обязательно доказывать уголовную наказуемость его деяния. Просто по факту. Есть дом, а денег на дом нету. Значит, дом конфисковывается. Или, там, есть машина, денег на машину нет, машина конфисковывается. Это одна вещь.

Вторая вещь. У нас уже есть в уголовном законе конфискация преступно нажитых денег или имущества, приобретенного на преступно нажитые деньги. Вот, если, допустим, в отношении госпожи Васильевой, например, по Оборонсервису будет доказано, что она похитила, вот, она лично похитила столько-то, столько-то денег, то вот на это сумму денег можно конфисковать ее имущества. Не 13-комнатную квартиру, на самом деле, а 4-комнатную, потому что остальное там кладовки. 13 дверей еще не значит 13 комнат. Это 4-комнатная квартира, 105 или 190 метров, не помню. То есть ее можно будет конфисковать, если будет доказано, что она похитила денег вот на эту вот сумму.

У Игнатенко того, которого мы сейчас упомянули, ему инкриминировали взятку. Будет доказано, судом признано, что он получил взяток на сумму икс миллионов рублей, вот на эту сумму икс миллионов рублей подлежит конфискации его имущество.

С.КОРЗУН: То есть это уже не меняя никакого законодательства?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не меняя ничего, все уже есть.

С.КОРЗУН: Ну и, наконец, самое последнее коротко. Вот, ожидается массовый исход, прогнозируют многих из Думы. Факт потери статуса депутата означает, что не будет преследований за грешки, которые были совершены?

М.БАРЩЕВСКИЙ: А это не грешки. Это не грешки. Неуказание в декларации – грешок, но это не уголовно наказуемое деяние. Приобретение имущества, там, на преступно нажитые деньги – это грех, за который будут наказывать.

С.КОРЗУН: То есть если захотят копать (коротко, потому что мы уже завершаем), то тогда, значит...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Откуда деньги? Есть возможность объяснить, откуда деньги? Нету? Уходи с госслужбы, из депутатов. Если мы, следователи можем доказать, что ты эти деньги похитил, то мы тебя посадим. Не можем доказать – гуляй, Вася, но в Думе не сиди.

С.КОРЗУН: Это был Михаил Барщевский и «Особое мнение». Спасибо за то, что пришли, отвечали на наши вопросы. Всем счастливо.