Александр Проханов - Особое мнение - 2013-01-23

М.КОРОЛЁВА: Здравствуйте. Это, действительно, программа «Особое мнение», я – Марина Королёва, напротив – журналист Александр Проханов. Александр Андреевич, здравствуйте.

А.ПРОХАНОВ: Здравствуйте, Марина.

М.КОРОЛЁВА: Вы хотели сегодня о возвышенном поговорить, как вы мне сказали перед эфиром.

А.ПРОХАНОВ: Ну, о любом, только не о низменном.

М.КОРОЛЁВА: Ну, смотрите, Давос – это достаточно для вас возвышенно? Он же на возвышенности находится, в горах, в Швейцарии.

А.ПРОХАНОВ: Давозный жук мы тогда говорили.

М.КОРОЛЁВА: Не знаю, не знаю. Это...

А.ПРОХАНОВ: Кудрин – давозный жук.

М.КОРОЛЁВА: Об этом мы не договаривались. Но, во всяком случае, Давос, действительно, на возвышенности. Давайте с Давоса.

А.ПРОХАНОВ: Давайте.

М.КОРОЛЁВА: Смотрите, там сегодня Дмитрий Медведев помимо всего прочего сказал вот о чем. Что ни один из трех негативных сценариев развития, которые эксперты предуготовили России, не будет реализован. Медведев уверен, что будет реализован четвертый сценарий и он будет успешным. Вы согласны с премьером Медведевым?

А.ПРОХАНОВ: Ну, это его должность, он за это деньги получает.

М.КОРОЛЁВА: За что?

А.ПРОХАНОВ: Ну, чтобы среди ночи все время петь рассветы непрерывные. Я думаю, что у России не очень сладкие перспективы. Кстати, прошлый кризис для России был трагичным.

М.КОРОЛЁВА: То есть вы скорее согласны с экспертами, которые считают, что у нас 3 сценария развития и все не очень-то положительные?

А.ПРОХАНОВ: Ну, из того, что я знаю из экономической сферы, у нас чудовищная экономика, чудовищный уклад, который не предполагает развития, не предполагает прорыва. Построена экономическая модель, которая направлена на уничтожение, на угнетение, на депрессию. И поэтому... Откуда взяться этим радужным посулам, которые Дмитрий Анатольевич нам предлагает? Все должно идти к завершению, к концу. Это экономика смерти. Она была придумана после 1991 года.

М.КОРОЛЁВА: Но подождите. Вот я вам хочу процитировать. Давайте я вам процитирую Дмитрия Медведева.

А.ПРОХАНОВ: Ну, процитируйте.

М.КОРОЛЁВА: «Четвертый сценарий развития. Его успешность, - говорит Медведев, - зависит от всех. От российского бизнеса, от гражданского общества, от народа России и от наших друзей, которые собрались сегодня в этом зале (то есть в Давосе) и которые помогают нам создавать эффективное государство и строить современную экономику». Вот пожалуйста, вот вам четвертый сценарий.

А.ПРОХАНОВ: Он других не учел очень важных компонентов, от видов на урожай люпина, от интенсивности цветения кокаиновых злаков, от звездопадов, а также от состояния здоровья и его пресс-секретаря Тимаковой. Там огромное количество факторов им не учтено. Не учти хоть один фактор, рушится вся концепция.

М.КОРОЛЁВА: Но подождите, а у вас...

А.ПРОХАНОВ: Нет, ну, это не аргумент.

М.КОРОЛЁВА: Хорошо. У вас какой сценарий развития?

А.ПРОХАНОВ: У меня сценарий такой.

М.КОРОЛЁВА: Вы – сценарист.

А.ПРОХАНОВ: Я – главный сценарист. Значит, экономика не способна сопротивляться кризисам, экономика не способна сопротивляться развитию, экономика такова, что из страны вымываются все калории, все ресурсы развития. Когда был в прошлый раз кризис, на помощь вот этим вот винерам, которые проповедовали внегосударственный рынок, абсолютно гармонизирующую роль рыночных отношений, им на помощь пришло государство и спустило в них весь стратегический запас.

М.КОРОЛЁВА: 2008-й год вы имеете в виду.

А.ПРОХАНОВ: 2008-й год. Этим банкирам, которые тут же эти деньги сплавили на Запад. И теперь... Откуда теперь другой подход будет? Государство опять накопило довольно большую подушку, такую, кризисную подушку. И когда наступит беда, когда грянет гром, а наш поп в Кремле перекрестится, эти деньги опять пойдут тем же жуликам-банкирам, которые уведут их на Запад. И мы останемся опять на бобах – опять не будет ни новых самолетов, ни новых космических кораблей. И, главное, не будет обрабатывающей промышленности. Потому что обрабатывающая промышленность в прошлом кризисе пала чудовищно низко как ни в одной стране мира.

Откуда взяться оптимистическим сценариям?

М.КОРОЛЁВА: Ну, подождите. Смотрите, все, ведь, спокойно. Зарплаты выплачиваются, не задерживаются, на рельсах никто не сидит, пенсии выплачиваются, бюджетники получают свои деньги. Что происходит-то? Подушка есть, вы говорите.

А.ПРОХАНОВ: Ну, показатели жизни страны не связаны с пенсионными отчислениями. Страна же живет не только корзиной потребительской. Страна живет сверхзадачами, которые вменены этой стране, этому народу, всем цивилизационным процессом. Ну что? Россия в последние 20 лет осталась безработной, она (Россия), которая всю жизнь, всю свою историю получала гигантские задачи от человечества, осталась безработной. Человечество поручило России и русским людям, например, освоить чудовищно неблагоприятные территории – льды, пустыни, полярную шапку, Тайгу. И русские как никто справился с этой гигантской изнурительной работой.

Человечество поручило русским выиграть войну с фашистами. Русские, советские, русские люди в основном, 30 миллионов положили на этой войне, но выиграли ее и выполнили это задание человечества.

Русским поручили выйти в космос. Русским поручили отстаивать вот эту идею русского мессианства о необходимости райского бытия на земле. И русские несут это в себе. И теперь нам предлагают жить как живет Голландия или Нидерланды – сытно есть, вовремя ложиться спать, иметь свой палисадник, взращивать там хризантемы.

М.КОРОЛЁВА: А это плохо, что ли, Александр Андреевич?

А.ПРОХАНОВ: Нет, это хорошо, но не для этого человечество создано.

М.КОРОЛЁВА: Но подождите. Если мы выходили в космос, но стояли при этом в очередях за куском хлеба, чего ж тут хорошего?

А.ПРОХАНОВ: Вы знаете, я ни разу в жизни не стоял в очередях за хлебом. Ну, ни разу. Я жил в райском месте.

М.КОРОЛЁВА: Ну, может быть, вы были просто номенклатура?

А.ПРОХАНОВ: Я жил в райском месте, я жил в Тихвинском переулке, я жил в семье миллиардеров, меня взращивали бабушка и мама.

М.КОРОЛЁВА: Ну, может быть, они стояли в очереди, бабушка и мама?

А.ПРОХАНОВ: Они не стояли, они тоже не стояли в очереди. Даже в период карточек никто не стоял в очереди. Никто не стоял в очереди – это брехня, гигантская брехня. В очереди стояли после 3-х...

М.КОРОЛЁВА: Ну, Александр Андреевич, ну, какая брехня? Ну, посмотрите фотографии советских времен.

А.ПРОХАНОВ: Хорошо, мы стояли в очередях, мы чахли в ГУЛАГах, на вас следы пыток, я вижу, что вы допытаны почти до последней стадии, вывернуты суставы. Посмотрите, у вас (НЕРАЗБОРЧИВО) на голове.

Россия была величайшей страной, которая выполняла поручения всего человечества. И сытое бытие – оно омерзительно, потому что сытый человек – он только жрет, жрет, жрет, он потребляет. Человек должен творить, а не потреблять. Он не должен быть...

М.КОРОЛЁВА: Сценарий-то у нас какой, Александр Андреевич?

А.ПРОХАНОВ: М?

М.КОРОЛЁВА: Ну, двумя словами, какой наш сценарий?

А.ПРОХАНОВ: Наш сценарий...

М.КОРОЛЁВА: Всё плохо?

А.ПРОХАНОВ: Наш сценарий будет очень плачевным, если России опять не будет спущено задание совершать невероятные, невыполнимые задачи, которые ставит перед Россией человечество в целом.

М.КОРОЛЁВА: А кто спустить должен задачи?

А.ПРОХАНОВ: Во-первых, это спускает провидение через своих представителей на Земле, через пророков и, конечно, в первую очередь через лидеров.

М.КОРОЛЁВА: Ну, значит, не спускает оно нам, провидение.

А.ПРОХАНОВ: Не спускает, но пророки и наши вожди задерживают эту трансляцию, они не транслируют это в народ.

М.КОРОЛЁВА: Журналист Александр Проханов сегодня в студии «Особого мнения». Через минуту мы снова здесь.

РЕКЛАМА

М.КОРОЛЁВА: И сегодня это особое мнение журналиста Александра Проханова. Я напомню, что для ваших вопросов по SMS есть +7 985 970-45-45. В Twitter’е аккаунт @vyzvon. Вы можете связаться с нами и посредством нашего сайта – зайдите, там все увидите, кроме того, сможете выстраивать кардиограмму эфира, которую после окончания эфира сможете посмотреть, как она у вас в результате выстроилась.

Александр Андреевич, вот трагическая и неоднозначная, до сих пор абсолютно неоднозначная история с Александром Долматовым, который погиб в Голландии, ну, вот, умер, покончил собой, с его предсмертной запиской, самоубийством и всем этим. Скажите, вот, вы на данный момент сейчас по тому, что вы знаете, вы верите в версию самоубийства или у вас какие-то другие предположения?

А.ПРОХАНОВ: Нет, я верю в версию самоубийства. Но меня это страшно огорчает и угнетает, потому что человек не должен себя убивать. Он не должен себя убивать даже под пыткой, когда его каждый день жгут сигаретами. И не потому, что это какой-то, действительно, грех как таковой. Он должен сражаться до последнего. Но последнее наступает. Я думаю, что человек, который кончает собой, он испытывает такую меру страдания, он испытывает такое страдание, которое нам с вами не понять. С обыденной точки зрения, ну что, тюрьма, голландская тюрьма или, там, Гаагский трибунал – это хорошие тюрьмы. Это не тюрьма, где томится бедный несчастный узник Полонский.

М.КОРОЛЁВА: Нет, ну подождите, его же должны были депортировать в Россию.

А.ПРОХАНОВ: Было что-то такое во всей ситуации, что было невыносимо для него. Или он до этого настолько исстрадался, что весь ресурс, запас терпения, иммунитет он израсходовал еще до этой коллизии. Мне знакомы вот эти случаи – некоторые из моих близких людей таким образом уходили из жизни. И это не понять, это не объяснить ни юрисдикцией, ни политической ситуацией. Это внутренняя драма. Мы никогда не прочитаем, что у него было напечатано в душе, сколько он потерял вот этих жизненных сил прежде, чем попасть туда, или, может быть, даже попасть на Болотную площадь.

Я могу только сказать, что поскольку он из «Другой России» (он – лимоновец), это движение и эта партия несло и несет самые большие жертвы. Вот, в сопротивлении сегодняшнем реальная партия, которая несет вот эти жертвы (несла), - это лимоновцы, это НБП. Они изначально сидели в тюрьмах, их изначально били, Лимонов изначально мог попасть вообще под вышку и он сидел в тюрьме.

М.КОРОЛЁВА: Но они изначально на это и шли.

А.ПРОХАНОВ: Они изначально на это шли, потому что это была, в общем, реальная оппозиция, это было реальное сопротивление. Это были люди-жертвы, это были мученики и жертвы. Для них жертва и мучение входили в кодекс их чести. И поэтому то, что случилось с Долматовым, это входит каким-то образом в общую модель поведения и судьбы этих замечательных людей.

Но с другой стороны, я же знаю, что после 1991 года фронтовики, которые выдержали немецкие атаки, которые, может быть, выдержали плен, они искали крюк, чтобы повеситься. Они не могли пережить вот эту гигантскую мировоззренческую катастрофу, когда их красные святыни, красные знамена затаптывали. И у него было нечто подобное. Но где кроится эта трагедия, трудно сказать, потому что партия его...

М.КОРОЛЁВА: То есть вы никаких дополнительных подробностей не знаете, не пытались в них разобраться?

А.ПРОХАНОВ: Они не важны.

М.КОРОЛЁВА: Ну как же не важны?

А.ПРОХАНОВ: Их будут искать (эти подробности), этими подробностями будут объяснять его кончину. Но, на самом деле, эта кончина – она такая, глубоко экзистенциальная, она лежит в природе его отдельно взятой души и отдельно взятого неповторимого страдания.

М.КОРОЛЁВА: Но там есть еще... Вы видели его предсмертную записку, да?

А.ПРОХАНОВ: Да-да-да.

М.КОРОЛЁВА: Она показалась вам совершенно, как бы, соответствующей? Он мог написать такую записку, да? Или предположение о том, что человек такого образования, такого воспитания, вообще такой человек вряд ли мог сам написать такую записку?

А.ПРОХАНОВ: А причем здесь образование? Я говорю о кризисном состоянии души, и в этом состоянии можно что угодно написать. Кстати, в этом состоянии неграмотный человек может начать писать каллиграфическим почерком.

Просто, повторяю, в очередной раз это будет использована политика, это будет политизировано. Это используют и либералы, которые сделают его мучеником и возведут вину за все случившееся на государство как всегда это бывает. Отыграются голландцы, сказав, что они-то причем? «Мы получаем такой материал изуродованный, измученный из этой чудовищной России». Отыграется МИД наш, обвинив в том или другом голландцев. Но драма его останется невыясненной. И поэтому гадать на этой трагической кофейной гуще не стоит.

М.КОРОЛЁВА: То есть вы думаете, что правды мы не узнаем в результате?

А.ПРОХАНОВ: Нет. Души сокрыты.

М.КОРОЛЁВА: Похороны Деда Хасана. Я знаю, что в предыдущем эфире вы уже говорили об этой драме, об убийстве, о драме, в центре Москвы которая произошла. Но в конце недели были похороны. Вы знаете, наверное, что Грузия отказалась принять у себя тело Аслана Усояна, вора в законе, как его называли. И в результате его похоронили в Москве. Ну и обстоятельства похорон были, ну, скажем так, не совсем обычные. То есть журналисты не могли войти на кладбище, при этом сообщалось, что полиции там нет. И вы знаете, у многих возникали вопросы: а почему всех, кто пришел на эти похороны (этих людей было много), почему их не задержали или хотя бы не проверили у них документы? Ведь, было же понятно, из какого мира все эти люди.

А.ПРОХАНОВ: Тут несколько... Вообще, вот... Конечно, Дед Хасан – это фигура, которую, действительно, выстрадала вся русская история и вся русская литература.

М.КОРОЛЁВА: О как.

А.ПРОХАНОВ: И я думаю, что это, конечно, один из величайших наших современников. Может быть, даже он может сравниться с нашими крупнейшими политиками. Он пировал в здании, в ресторанчике «Каретный ряд», который размещается на территории Дома Ростовых.

М.КОРОЛЁВА: Вы так со знанием дела говорите – вы же, наверное, тоже там бывали?

А.ПРОХАНОВ: Он размещается на территории Дома Ростовых, воспетом Львом Николаевичем Толстым. Старый русский особняк, такое, культовое место. Он размещается в левом флигеле. Если входить в этот дом перед памятником, он в левом флигеле находится. В этом левом флигеле в советские времена размещалась так называемая иностранная комиссия, откуда писатели уезжали за границу. Ну вот, скажем, мои коллеги Евтушенко, Вознесенский, они обычно ездили в Париж, в Лондон.

М.КОРОЛЁВА: А, вот почему вы знаете.

А.ПРОХАНОВ: А я обычно оттуда ездил в Афганистан, в Камбоджу. Это было тоже такое, закрытое культовое место. Это маленькое подразделение госбезопасности, секретные выезды, документы.

И потом одно из поколений писателей уже после 1991 года загнало за бешеные деньги вот это чудесное ампирное сооружение. Это были службы. Может быть, там была псарня, а, может быть, там жили прачки. Загнало. И теперь там разместилось это гнездовье. По существу, представляете, я бы написал бы, переписал сцену обеда у Ростова, когда съезжаются гости, когда все это гостеприимство, я бы туда вписал сцену похорон Деда Хасана. Потому что это вещи связанные. Ну и время небольшое прошло, и вот вместо первого танца, первого бала Наташи Ростовой Дедушка Хасан.

М.КОРОЛЁВА: Ну, там после балов-то еще, все-таки, иностранная комиссия была Союза писателей.

А.ПРОХАНОВ: Иностранная комиссия – это инструмент не подавления, а это инструмент, с помощью которого родилось очень много интересных произведений. Евтушенко и Вознесенский – они увидели мир, Париж, они пели осанну Кубе.

М.КОРОЛЁВА: Ну да, не многие тогда могли увидеть мир, это правда.

А.ПРОХАНОВ: Ну вот у меня родился такой афоризм. Это же было на улице Поварской. Что Поварская опять превратилась в воровскую. И то, что Дед Хасан стал центральной фигурой всех этих дней и вокруг него возник ажиотаж, я думаю, что к Деду Хасану проститься приходили те, кто стремился проститься с Япончиком, с Тайванчиком, те, кто приходил на закрытые ужины к Измаилову, который кормил их из своей ложки с руки черной икрой, осетриной или сливками. Вся эта наша знать, элита, режиссеры виднейших театров, художники. Я думаю, что это Дед Хасан, конечно, умер в окружении величайших деятелей искусства наших дней.

Мне даже кажется, что некоторые из них настолько ему были благодарны, что их похоронили вместе с Хасаном там у стены Хованского кладбища.

М.КОРОЛЁВА: Ну, это уже фантазии какие-то.

А.ПРОХАНОВ: Это не фантазия. Потому что в центре нашей жизни стоит Дед Хасан. Дед Хасан – это центральная фигура нашей идеологии и нашей сегодняшней русской судьбы.

М.КОРОЛЁВА: А почему так получилось?

А.ПРОХАНОВ: Так получилось, потому что если раньше, до 1991 года идеология, советская идеология, во многом совпадавшая с российской идеологией прежней, она была направлена на постоянное возвышение, на постоянный взлет, на постоянное формулирование сверхцелей, это была космическая цивилизация и люди возвышались постоянно...

М.КОРОЛЁВА: Подождите, но воры в законе – они же оттуда.

А.ПРОХАНОВ: Говорю, говорю. Эти люди...

М.КОРОЛЁВА: Они же оттуда, они же были до 1991 года.

А.ПРОХАНОВ: Люди возвышались. Об этом пелись песни, об этом слагались романы, этому ставились памятники. Вот с этого момента возник другой вектор, все пошло специально умышленно на унижение. Идеология нашего времени не в возвышении, не в полете к звездам, идеология нашего времени в деньгах, в преуспевании, в жратве, в прекрасной жизни твоей за счет других, не в будущем, а в том, чтобы здесь и сейчас. И в центре этой идеологии стоит вот эта категория людей.

Это дикая воронка, куда все сползает и скатывается, вся сегодняшняя культура, вся сегодняшняя философия, весь сегодняшний дизайн жизненный. А внизу сидит Дед Хасан и принимает это все на себя. Он – маг. Он же был езид, понимаете? Он – курд-езид, который был огнепоклонник. Наверное, он кричал «Огонь-огонь!», тогда все начинали стрелять. Вот в него попала пуля после этого. Это великолепная, конечно...

М.КОРОЛЁВА: Но вы, все-таки, не ответили на вопрос. А почему?.. Вот представьте себе, такой удобный момент. Вот, пожалуйста, собираются люди похоронить такого человека. Ведь, понятно, кто приходит.

А.ПРОХАНОВ: А зачем внуки Деда Хасана будут арестовывать братьев Деда Хасана? Все повязаны.

М.КОРОЛЁВА: А кому он выгоден? Кому он важен?

А.ПРОХАНОВ: Он не выгоден, он просто хозяин жизни. Кому он выгоден? Он – хозяин жизни. Это центральная фигура этого уклада.

М.КОРОЛЁВА: Ну, подождите. Хозяева жизни в других местах сидят, как я понимаю. Вот мы с вами проезжаем мимо Кремля, мы видим: вот сидят хозяева жизни. Министерства какие-то, там я не знаю. Вот они, хозяева жизни (чиновники).

А.ПРОХАНОВ: А мы не знаем, где сидел Дед Хасан. Он просто пришел в этот маленький ресторанчик. Может, до этого он сидел в столовой Госдумы. Если к нему приходили на поклон сильные мира сего, если его не взял Уголовный розыск...

Был фильм такой прекрасный, Урсуляк поставил, «Ликвидация». Так поступил советский маршал, он освободил Одессу от жулья. Потому что задача была освободить Одессу от жуликов, потому что в центре идеологии была победа, была достойная жизнь человека. И там же «Вор должен сидеть в тюрьме». А сейчас никто не говорит, что вор должен сидеть в тюрьме.

Единственный, повторяю, кого мне по-настоящему жалко, невинно осужденного – это, вот, конечно, Полонский. Это трагическая фигура. Как он отличается от Деда Хасана.

М.КОРОЛЁВА: Вам, правда, его жалко?

А.ПРОХАНОВ: Мне смертельно жалко. Представляете, он сейчас строит Сити в карцере Камбоджи. Он сидит и строит там город Сити.

Потом он, действительно, почти самосожженец. Он сжег там свои трусики и сжег наволочку от тюремной койки. Он говорил тогда, я помню, в Москве. Он очень вальяжный, настоящий...

М.КОРОЛЁВА: Заметьте, я не прерываю, нет.

А.ПРОХАНОВ: Он – настоящий винер. Я – лузер, а он – винер. Он говорит, что если у человека нет миллиарда...

М.КОРОЛЁВА: Винер – это у нас... Запрет может быть на иностранные слова.

А.ПРОХАНОВ: Победитель. Победитель. Ну, это терминология Авена. Они – винеры, то есть в выигрыше, победители, и лузеры, проигравшие. Он – винер. Он сказал, что «ко мне, если нет миллиарда, не приближайся». И, вот, понимаете, сейчас к нему там приближаются в этом карцере, в этом СИЗО те, у кого даже и цента нет.

М.КОРОЛЁВА: Подождите, но вам не должно быть жалко такого человека – вы должны торжествовать.

А.ПРОХАНОВ: Нет, мне страшно жалко.

М.КОРОЛЁВА: «Вот, наконец. Наконец, торжествует справедливость».

А.ПРОХАНОВ: Нет, нет, нет. Мне чуждо злорадство. Я думаю, что к нему эти люди приближаются с очень опасными намерениями. Я даже думаю, что, может быть, он начал сжигать на себе одежду, потому что он почувствовал себя глубоко униженным и оскорбленным в результате этого.

М.КОРОЛЁВА: Александр Андреевич, его должны выпустить совсем скоро.

А.ПРОХАНОВ: Я буду праздновать этот день. Как только Полонский выйдет оттуда из тюрьмы и приплывет к нам на своей личной яхте, я первый приду его встречать: «Наконец ты с нами, Полонский».

М.КОРОЛЁВА: Заметьте, я снова не прерываю. Но вот здесь уже вынуждена сказать, что мы, все-таки, вынуждены прерваться на несколько минут. Третья часть программы с Александром Прохановым буквально через несколько минут здесь же. Я напомню, +7 985 970-45-45, вы еще успеете задать вопросы. Ну и все остальные каналы связи найдете на сайте «Эха Москвы».

НОВОСТИ

М.КОРОЛЁВА: И это третья часть программы «Особое мнение» с журналистом Александром Прохановым. Я напомню, что вы еще можете задавать вопросы по SMS-номеру +7 985 970-45-45. Ну, Александр Андреевич, раз уж я от вас услышала слова «винеры» и «лузеры», то я просто не могу не задать вам вопрос, связанный с очередной инициативой Владимира Жириновского. Ну, правда, такая инициатива время от времени возникает и не только от Жириновского. О запрете иностранных аналогов русских слов. Вообще это реально, как вы считаете?

А.ПРОХАНОВ: Реально.

М.КОРОЛЁВА: Ну да.

А.ПРОХАНОВ: И он будет называться «Владимир Волкович».

М.КОРОЛЁВА: Ну, это понятно.

А.ПРОХАНОВ: Как понятно?

М.КОРОЛЁВА: Это уже многие пошутили.

А.ПРОХАНОВ: Да?

М.КОРОЛЁВА: Да, да, да.

А.ПРОХАНОВ: Я думаю, что это все дичь такая. Веселая, смешная дичь, которая многих забавляет и нас с вами, дает пищу для размышления. На самом деле проблема русских не в том, ведь, что они употребляют слова «винер» и «лузер», а в том, что их выдавливают с Кавказа, например, и что русские уходят не только с Кавказа, они уходят из Вологодской губернии, из Псковской, из Смоленской, они сжимаются как шагреневая кожа, они покидают Сибирь и Дальний Восток. И исправлениями это все не исправишь – это профанация, более того, это издевка.

М.КОРОЛЁВА: Ну вот вы когда пишете, вы задумываетесь, какие слова вы используете, русские, иностранные? Для вас это важно?

А.ПРОХАНОВ: Нет, там другая задача. Вот, скажем, один мой друг, изысканный писатель Владимир Личутин, он – творец такого вот поразительного языка современного русского, каким не владел даже ни Шергин, ни Лесков. Он такой языкотворец божественный. Вот, он говорил, что его язык, его стилистика такова, что она не предполагает употребление таких слов как, скажем, как «совхоз», например. Если он употребит слово «совхоз», это слово разрушит и сожжет 4 абзаца до этого и 4 после.

М.КОРОЛЁВА: Но вам-то должно нравиться слово «совхоз».

А.ПРОХАНОВ: Мне нравится слово «совхоз», «сталинизм», «ГУЛАГ», «СМЕРШ», «Смерть шпионов», «демократов на виселицу». Это мой сленг. Поэтому я не боюсь этих слов и использую их в полной мере и в своих романах, в публицистике.

М.КОРОЛЁВА: А мат? Вы же слышали, наверное, есть законопроект такой, который касается штрафов за мат. Хотя, вроде бы, опять-таки, в существующих законах уже все это есть. Но вот депутаты Госдумы снова возбудились по поводу мата русского.

А.ПРОХАНОВ: Я грешил тем, что после 1991 года моя серия была романная, я употреблял там мат. Но это было тоже какой-то экзальтацией безумной. Я, по-моему, говорил на «Эхо» или где-то еще, что на обычном, таком, как бы, пушкинском русском языке говорим мы с вами, люди смертные, живущие здесь. На церковно-славянском и на старославянском говорят в раю, ангелы говорят. А мат – это язык ада. Матерятся там и черти, и грешники, потому что там постоянно возникают стрессы у грешников. Там, выльют ему на голову сковороду расплавленного свинца, и он скажет «О, мать твою» или что-то такое. Или воткнут ему в задницу какой-нибудь раскаленный стержень, и он говорит еще что-то. Поэтому в нормальной жизни, если жизнь не несет в себе элементов ада, люди не матерятся. А матерятся они только в том случае, если в нашу жизнь приходит ад.

М.КОРОЛЁВА: Так вот-вот-вот-вот. Хорошо. А если он уже в жизни, то как избежать мата?

А.ПРОХАНОВ: Только райскими усилиями. Идти на борьбу с тьмой, на борьбу с адом.

М.КОРОЛЁВА: То есть церковно-славянским языком его?

А.ПРОХАНОВ: Церковно-славянским языком, возвышенным языком, которым говорил Державин, Сумароков, Пушкин, которым говорил Бунин. Это возвышенный божественный язык. Бунин не говорил церковно-славянским языком, но он говорил абсолютно не обыденным языком, он говорил языком, который он тоже извлекал из звезд, из трав, из русских песен и из своей такой, любящей и скорбящей души.

М.КОРОЛЁВА: Иными словами, вы поддерживаете большие штрафы за мат, если что.

А.ПРОХАНОВ: Да нет...

М.КОРОЛЁВА: Куда вас записать, в сторонники, в противники?

А.ПРОХАНОВ: Я индифферентен. С адом нельзя бороться с помощью штрафов.

М.КОРОЛЁВА: Ну как писатель может быть индифферентен к языку?

А.ПРОХАНОВ: С адом нельзя бороться с помощью штрафов и с помощью законов.

М.КОРОЛЁВА: А как можно?

А.ПРОХАНОВ: АД побеждается через служение, через благодать, через покаяние и через великую молитвенную миссию художника, потому что художник, создающий язык или языки, это вечный молитвенник. И когда умирает церковь или затихает, или смиряется, или когда церковь спит как это было в XIX веке и начале XX века, вместо церкви появляется художник, появляется Андрей Белый, Есенин, появляется Блок. Это сплошные молитвы, которые возносятся русской культурой к небесам, когда молчат престолы. Вот это и есть сражение с адом.

М.КОРОЛЁВА: Кстати о молитвах, но только не на церковно-славянском языке, а на немного другом. Историю с библиотекой Шнеерсона знаете же, конечно, да?

А.ПРОХАНОВ: Ну, конечно.

М.КОРОЛЁВА: Которую Россия отказывается возвращать хасидам. Ну, вот, наш слушатель вам тут один пишет на нашем интернет-сайте. «Между тем, Израиль вернул России Русское подворье в Иерусалиме и простил православному храму многомиллионный коммунальный долг за воду. А почему же мы так себя ведем? Почему мы, собственно, библиотеку Шнеерсона-то не хотим отдавать?»

А.ПРОХАНОВ: Русское подворье в Израиле никогда не принадлежало Израилю. Это подворье принадлежало Палестине, это Русской Палестине. Израиль потом там образовался вместе со своими карательными отрядами.

М.КОРОЛЁВА: Подождите-подождите. Ну, образовался же. Значит, сейчас он там существует (Израиль).

А.ПРОХАНОВ: Да, конечно. Это воровской был акт, который был пресечен дипломатическими усилиями России, и они вынуждены были...

М.КОРОЛЁВА: Да нет, по-моему, там все спокойно договаривались, никто там ничего не пресекал.

А.ПРОХАНОВ: Нет, там Кассамы стали летать. А потом перестали летать. Вот, они под воздействием Кассамов и передали.

М.КОРОЛЁВА: Как-то мне не показалось, что Кассамы там имели отношение к возвращению Русского подворья.

А.ПРОХАНОВ: Ну, вы там просто не были. А я каждый уик-энд там провожу. Ну, не важно.

М.КОРОЛЁВА: В Израиле?

А.ПРОХАНОВ: Да, конечно. В Палестине. На оккупированных землях. Это не очень удачный пример, потому что Русское подворье всегда принадлежало России, государству российскому. А рукописи моего любимого хасида Шнеерсона, потому что я перед тем, как лечь спать, каждый раз начинаю листать эти рукописи и 2-3 главы прочитаю из этих рукописей...

М.КОРОЛЁВА: На иврите?

А.ПРОХАНОВ: Они всегда принадлежали государству российскому. И государством Израиль там не пахло. Если говорить о еврействе мировом, то в России огромное количество хасидов. Вот, они и пользуются этой библиотекой. А все эти...

М.КОРОЛЁВА: Подождите-подождите, Александр Андреевич. Но здесь их заведомо меньше, чем, например, там в США, в том же Израиле.

А.ПРОХАНОВ: Вы знаете, один русский хасид стоит 100 американских. Вы знаете это? Это разный удельный вес хасидства. Хасид, который взращен на русской территории...

М.КОРОЛЁВА: Вот с этого места поподробнее, пожалуйста.

А.ПРОХАНОВ: У него и плотность другая, плотность тела, души, ума. Поэтому здесь число, ведь, не имеет значения. Зря вы привносите арифметику в такие тонкие дела как богословие.

М.КОРОЛЁВА: Александр Андреевич, ну, скажите, правда, ну, зачем нам библиотека Шнеерсона? Ну, зачем?

А.ПРОХАНОВ: Конечно, не нужна. Нам вообще Ленинская библиотека не нужна. Да нам и Сибирь не нужна. Зачем нам?.. А зачем нам Веласкес?

М.КОРОЛЁВА: Ну хорошо, я понимаю Сибирь, я понимаю, бывшая Ленинская библиотека (так она сейчас уже не называется – Российская государственная).

А.ПРОХАНОВ: А им-то зачем рукопись Шнеерсона, американским хасидам?

М.КОРОЛЁВА: Ну, они хотя бы читать их смогут.

А.ПРОХАНОВ: Да здесь полно хасидов евреев. Пусть читают. Зачем отдавать собственность, которая принадлежит?..

М.КОРОЛЁВА: Подождите. Но, может быть, дело в каком-то торге? Мы в чем-то там не сторговались? Или мы ждем большую цену? Вот, в чем дело-то?

А.ПРОХАНОВ: Я думаю, что это вопрос собственности. Мало ли кто сейчас начнет предъявлять нам претензии. Надо вернуть сокровищницы Эрмитажа, надо вернуть сокровища Русского музея. Все это может быть предъявлено. Это вопрос предъявления. Это Швыдкой хотел раздать все, так сказать, захваченные во время войны коллекции немцам, Рейнская коллекция. Правильно сделали, что отстояли, даже уголовное дело, по-моему, хотели возбудить против господина Швыдкого.

Поэтому, повторяю, я бы не рыпался на месте хасидов. Живите. Вам хорошо живется. Есть фотокопии, смотрите, читайте, молитесь, если вообще-то вы понимаете что-нибудь, если вы на идише можете читать.

М.КОРОЛЁВА: Ну как же они не понимают-то, подождите? Как же они не понимают?

А.ПРОХАНОВ: Да не понимают. Современное еврейство – оно очень далеко от бога, понимаете? Оно занимается коммерцией. А богословские проблемы их не трогают. Коммерция, бизнес, культура, шоу-бизнес. Поэтому я вижу здесь...

М.КОРОЛЁВА: Это вы про хасидов.

А.ПРОХАНОВ: Про хасидов. Я думаю, что само государство Израиль Сталин им подарил.

М.КОРОЛЁВА: Подарил?

А.ПРОХАНОВ: Подарил. А что же он сделал? Конечно. Он да Черчилль сговорились на нашу беду.

М.КОРОЛЁВА: Так, значит... Вот! Сталин ваш виноват.

А.ПРОХАНОВ: Да.

М.КОРОЛЁВА: Хорошо. Ну, видимо, последний уже вопрос, который касается недавней инаугурации Барака Обамы. Вот, опять-таки, пишет наш слушатель: «Стоит уверенно, рядом жена и две дочки, на улицах Вашингтона 800 тысяч человек. И инаугурация Путина в пустой Москве в мае прошлого года. Какая инаугурация вам понравилась больше?»

А.ПРОХАНОВ: Мне, конечно, путинская понравилась.

М.КОРОЛЁВА: Я не сомневалась.

А.ПРОХАНОВ: Это был державный властелин. Он мчался по улицам и даже, по-моему, промчался под Триумфальной аркой, он даже не объезжал ее. У всех народов, у всех лидеров есть свои традиции, свои формы. Ну что же нам всем как Обама действовать? Тогда, может быть, и Путин должен был в черный цвет покраситься и приехать на площадь, набитую «Другой Россией»? Нет. Он сделал так, как приличествует ему. Так он решил.

Кстати, в это время... Только что прошла эта буза на Болотной площади, только что было кровопролитие там, это были беспорядки. Федеральная служба охраны могла сообщить ему, что готовится покушение, например.

Кстати, эти покушения готовятся, вы же знаете. И в Одессе все. Поэтому это удачный повод. Инаугурация, кортеж, проспект Кутузовский, гранатометчик, снайпер на крыше. Я думаю, что правильно сделал, что...

М.КОРОЛЁВА: А вы, вот, не завидовали простому американцу, который мог спокойно выйти в день инаугурации своего президента на улицы Вашингтона и просто наблюдать, и вместе с остальными, не знаю там, петь, плясать и радоваться?

А.ПРОХАНОВ: Знаете, я вообще среднему американцу не завидую. Это одна из самых несчастных наций на Земле. Бедные американцы.

А потом чего мне завидовать-то? Я был приглашен на инаугурацию, я пришел в Георгиевский зал, я посмотрел, потолкался среди милых мне министров, чиновников, богословов. Я не в претензии.

М.КОРОЛЁВА: Ну так же, как к советской власти и ее очередям, в которых вы не стояли.

А.ПРОХАНОВ: Нет-нет, я знаю, что советская власть – это сплошные очереди. Я стоял один раз в очереди при советской власти.

М.КОРОЛЁВА: Вспомнили, все-таки?

А.ПРОХАНОВ: Да. Просто когда мне вручали орден, там было много орденоносцев, я встал в очередь. Мне 9-му дали, по-моему.

М.КОРОЛЁВА: Ну что ж. Журналист Александр Проханов, который практически никогда не стоял в очередях, и я, Марина Королёва. Это программа...

А.ПРОХАНОВ: Которая родилась в очереди, которую мать приняла просто... Она была 679-й за хлебом.

М.КОРОЛЁВА: И это программа «Особое мнение». Всем счастливо.