Михаил Веллер - Особое мнение - 2012-11-09

О.ЖУРАВЛЁВА: Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва. Наш гость сегодня – писатель Михаил Веллер. Здравствуйте, Михаил Иосифович.

М.ВЕЛЛЕР: Добрый вечер. Очень рад у вас быть.

О.ЖУРАВЛЁВА: Взаимно. Наши слушатели тоже очень рады, задали вам множество вопросов. Но прежде чем мы перейдем к таким, глобальным темам, вопрос практически личный. Илья из Ярославля пишет: «Вы написали открытое письмо в защиту Ройзмана, фонда «Город без наркотиков» президенту Путину. Вы совсем не похожи на наивного человека – наоборот, здраво и осмысленно рассуждающего. Скажите, пожалуйста, зачем? Смысл?»

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, если это будет весить хотя бы столько, сколько одна пылинка по сравнению с горой, в сущности, все горы когда-нибудь станут пылью. Хуже от этого точно не будет. Но когда собирается хоть 10 подписей, а если их там сколько-то тысяч, кто его знает? Вот, если под этим письмом (вот, предположить) было бы 50 миллионов подписей, это было бы серьезно. Я, разумеется, не рассчитывал, что будет и полмиллиона. Но хоть что-то и хоть как-то, потому что я не знал, что еще могу сделать.

О.ЖУРАВЛЁВА: Михаил Иосифович, простите меня, пожалуйста, но, ведь, получается, что такого рода письма пишет человек для себя в первую очередь.

М.ВЕЛЛЕР: А здесь вот какая вещь. Я не хотел, чтобы там была моя фамилия, то, о чем мы говорили до передачи. Я полагал, что это будет помещено без фамилии как просто открытое письмо, а люди будут подписываться. А оказывается, раньше нужно было позвонить человекам 10-20, имеющим там какую-то известность по фамилиям, вот эти 20 фамилий подписать и тогда уже было бы от 20-ти. Я этого не знал. Поэтому первые 2 часа письмо было без фамилии, а потом это выставили и мне стало жутко неловко, как будто я пытаюсь пиарить себя за счет этого всего. Но мне объяснили, что открытое письмо обязательно должно быть подписано. Вот такая вот история, глуповатая с моей стороны.

О.ЖУРАВЛЁВА: Но в перспективе, вы, все-таки, полагаете, может как-то разрешиться эта ситуация в пользу «Города без наркотиков»? Или там какие-то силы задействованы уже несопоставимые?

М.ВЕЛЛЕР: Если бы я знал, какие там задействованы силы, я бы с радостью это сказал. Не думаю, чтобы за это убивали. Хотя, когда идет речь о прибылях наркомафии, то, конечно, жизнь – это так, мелкая разменная монета. Понятия не имею, в чем дело конкретно. Но если брать, в чем дело вообще, это как в советские времена перекрывали инициативу людям, которые зарабатывали по закону, по госрасценкам, делали полезное дело, помогали городу или заводу, но или они много зарабатывали, или их никто не уполномочивал, они замахивались на прерогативы государства, функционеров и чиновников. И отторжение таких людей было системным. Вот то, что сейчас с «Городом без наркотиков», это системное отторжение. Государство в лице своих государственных институтов и МВД прежде всего не желает позволять, чтобы кто бы то ни было делал что-то помимо него. Они сами знают, кого крышевать, с кем торговать, кого арестовывать и так далее, и так далее. Я думаю, только так.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо. Давайте, прежде чем перейти к отставке Сердюкова и всего вокруг Минобороны, еще одна небольшая, может быть, тема. Ваше мнение по поводу Болотного дела? Сейчас, уже сегодня объявили первый приговор по этому делу. Массовые беспорядки. 4,5 года получил человек, признавший свою вину. Есть еще там целая группа обвиняемых по этому делу, там огромное количество свидетелей опрошено. Как вы считаете? Ну, ведь, это же разумно, по идее? Массовые беспорядки. Если человек реально признает, что он взял камень и кинул в полицейского, ведь, надо же довести это дело до конца с точки зрения государственности вообще?

М.ВЕЛЛЕР: Ну, писалось уже о том, что знаменитый аргумент Вышинского «Признание – царица доказательств», вот по этому принципу можно паять любые срока. Почему 4,5? Почему не 45? На самом деле, симптомчик до крайности скверный. Как говорил незабвенный дон Рэбе, «а для доказательств у меня есть веселая башня – там доказывают, что люди ходят на боках и люди ходят на головах». Доказать это – вопрос техники. При умелом ведении допроса доказать можно всё – это все прекрасно знают.

Но симптомчики, безусловно, дурные. Потому что когда там кто-то начинает спрашивать друг у друга «Как ты думаешь, может быть, уже пора валить отсюда?», большое спасибо за создание революционной ситуации. Потому что там, где одни думают валить, другие думают, как эту ситуацию изменить. У меня не идут из головы слова Кеннеди «Кто делает невозможной мирную смену власти, тот делает неизбежной насильственную». Все это очень скверно, на мой взгляд.

При том, что «Город без наркотиков» не имеет, вроде бы, никакого ни политического, ни экономического оттенка. Это чисто благотворительная гражданская организация. И тем не менее, не суйся.

О.ЖУРАВЛЁВА: Права наркоманов нарушены.

М.ВЕЛЛЕР: Да, права наркоманов. Наркоторговцев, наркокрышевателей. На самом деле, это история совершенно вопиющая, потому что доверие народа к власти таким образом подрывается, вот этот сук подпиливается бензопилой, на которой власть стоит. Мне это все очень сильно не нравится.

О.ЖУРАВЛЁВА: Хорошо. То есть если речь идет о массовых беспорядках, то что? Всех отпустить? Все были правы? Как? Вы же сами говорите, как-то должна полиция, все-таки, действовать в своей сфере.

М.ВЕЛЛЕР: Вот, давайте помечтаем. Вот, представим себе некое идеальное общество, где по видеозаписи находят полицейского, который при помощи огнетушителя гасил очаг загорания. И у него спрашивают «Скажите, пожалуйста, откуда у вас огнетушитель? Кто и когда вам его дал, и почему заранее стало известно, что вокруг демонстрации нужно стоять с огнетушителями, чего не было никогда раньше?» И тогда этот клубочек начинает разматываться, чего делать нам с вами никто, разумеется, не позволит. Когда делаются депутатские запросы «Ну, скажите, а вот этих в масках-то нашли?» Боже мой, ну, провокациям столько же лет, сколько политики. Провокации были еще при первобытно-общинном строе, и умные шаманы это все отлично умели организовывать. Вот, кто эти самые в масках? Их нету. А вся эта история с Развозжаевым – это совершенно отвратительный симптом, это бредятина какая-то. Становится неуютно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, с Развозжаевым немножко отдельная история.

М.ВЕЛЛЕР: Это все туда же.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну хорошо. Значит, все туда же. Здесь мы делаем небольшой перерыв. Это программа «Особое мнение», здесь Михаил Веллер.

М.ВЕЛЛЕР: Здесь у нас конец куплета.

О.ЖУРАВЛЁВА: Да. А в следующем куплете мы обязательно еще и про Министерство обороны вспомним. Никуда не уходите – мы скоро вернемся.

РЕКЛАМА

О.ЖУРАВЛЁВА: И снова с вами программа «Особое мнение», здесь писатель Михаил Веллер, меня зовут Ольга Журавлёва и мы продолжаем. «Михаил Иосифович, - пишет вам Дыбенко, - отставка Сердюкова связана с воровством в системе Минобороны или с проводимыми реформами? И, соответственно, потянут ли его в суд или тихо уберут?» Вы сначала скажите, как вам видится, а потом скажите, как лучше.

М.ВЕЛЛЕР: Я понимаю так, что реформы и хищения связаны друг с другом очень плотно. И более того, в нашей конкретной действительности хищение – это аспект реформ. Хорошие юристы давно знают, что когда денежные потоки перенаправляются с одного места в другое, вот тут-то самое время и отщипывать. Поэтому чем больше гонять деньги взад-вперед, тем больше от них будет отваливаться в чьи-то конкретные карманы. Это азы технологии.

Что касается отставки, мы уже дошли до того самого брежневского времени, когда нужно читать между срок, гадать и пытаться представить себе. Что именно сделал тесть, экс-премьер Зубков? Что, собственно, сделала эта приятная во всех отношениях молодая дама, которая сидела на этой фирме, а потом куда-то испарилась? Что не нравилось Сердюкову в Сергее Иванове, а Иванову в Сердюкове? Что не нравилось армии в Сердюкове? Армии не нравилось, как я понимаю, все. Что не нравилось Сердюкову в армии? То, что она не полностью, возможно, исполняет его указания.

На самом деле, все это ужасно и кошмарно, и анекдотическая история. И прецедент мне нравится. Впервые, вроде бы, за много последних лет кого-то в ранге министра щупают на вшивость, что это там у него в ведомстве много крали? Как бы из Сердюкова не сделали такого последователя Ходорковского. Это было бы забавно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, то есть вы допускаете в нынешней ситуации, что, собственно, сам Сердюков может оказаться обвиняемым по какому-то делу?

М.ВЕЛЛЕР: Я думаю, это что они внутри порешат на своем закрытом сходняке. Но я думаю, что на одной зоне, на соседних столах за шитьем рукавиц и тапочек рядом с Ходорковским Сердюков бы чрезвычайно интересно смотрелся. Тогда бы народ вспомнил, что бог Троицу любит и стал бы держать пари, кого к ним пришлют третьим. Я думаю, что сегодня допустить можно все.

Понимаете, когда пахнет жареным, то царь одного-двух бояр всегда показательно сдает. До сих пор Путин никогда никого из своих не сдавал, он их всех устраивал на какие-то приличные места. Но столько мест (возникает ощущение) больше уже нету. Идет передележ пирога по какому-то разу. Почему бы, собственно, Сердюкова и не посадить? Все более бессмертным делается тот самый фильм с Деточкиным, которого вы упомянули в перерыве: «Тебя посодют – а ты не воруй». Папанову надо ставить памятник в этой роли.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, дело в том, что одной только отставки Сердюкова здесь, как бы, не хватает, потому что это целая...

М.ВЕЛЛЕР: Я с вами согласен.

О.ЖУРАВЛЁВА: ...это целая сложная какая-то структура, которая перед нами вдруг внезапно обнажилась. Во-первых, у нас вдруг внезапно губернатор Московской области стал министром обороны. Исполняющим обязанности губернатора стал прелестный Воробьёв, тоже достаточно известный ранее депутат, тоже достаточно интересная фигура и вообще все как-то зависло. Некоторые пишут о том, что наблюдается в Кремле кадровый голод, потому что все тот же Шойгу, что ни освободи, какое место ни освободи, туда попадает все тот же самый Шойгу. И, видимо, ну, только, действительно, жертва большой фигуры вынудила Путина сделать вот эту сложную систему. А никого больше нет.

М.ВЕЛЛЕР: Вы понимаете, вот, отвлеченно, на отвлеченном примере. Сидят жулики в тяжелой задумчивости, говорят «Пацаны, как нам не хватает честных ребят». Так что я понимаю. Определенный голод на честных ребят, безусловно, есть.

О.ЖУРАВЛЁВА: А они им нужны, честные ребята-то?

М.ВЕЛЛЕР: Иногда да, чтобы они четко исполняли то, что им велено, а не начинали что-то делать такое самодеятельное с какими-то чудными дамами на свой карман. Мысль, которая пришла мне в голову, совершенно отвлеченная, чистая шутка, как в чудесном романе Стейнбека «Зима тревоги нашей», у человека была за всю жизнь такая прекрасная репутация, что он отлично подготовил ограбление банка, потому что на него никто не подумает – его репутация, легкое алиби и все. Вот, у Шойгу сейчас такая чудесная репутация, что если бы он в понедельник произвел государственный переворот (что, разумеется, невозможно), это было бы настолько красиво, это было бы с точки зрения политической модели настолько изящно... Я представляю себе выражение лиц людей, которые его посадили. Вы представляете себе лицо Березовского, когда Путин объяснил ему, кто здесь нежелательный олигарх, а кто здесь законный президент? А теперь представьте такие же выражения лиц у правительства, если Шойгу вдруг (шутка, чистая шутка) произвел бы переворот? Это было бы интересно.

О.ЖУРАВЛЁВА: Вот, знаете, меня как раз случай Шойгу очень занимает последнее время, еще с момента назначения его губернатором. Ведь, сколько всяких ужасных тяжелых процедур приходилось совершать Чурову там, сколько мучиться в Кремле специальным людям, сколько вообще криков со стороны оппозиции, требования пересчета. Вот такую фигуру как Шойгу можно ставить на любые выборы, и безо всякой карусели он может набрать достаточное количество голосов. Почему его ни на одну выборную должность, ну, существенную скажем, не предложили в качестве вот такой красивой фигуры, которая честно, абсолютно популярно и спокойно занимает какой-нибудь выборный пост?

М.ВЕЛЛЕР: Я не думаю, чтобы наверху сидели глупые ребята. Они вполне, в общем и целом, разумны. Ну, может быть, не гении, может быть, не великие политики, но они вполне разумные. Когда берут кого-то такого честного, тихого, спокойного, исполнительного, такого секретаря по делам национальностей, такую главную секретаршу Политбюро, Совнаркома, а потом оказывается, что это товарищ Сталин, который потихоньку посадил свои кадры, а потом им всем показал, кто в стране главный. Я думаю, что один из важнейших политических, вообще административных законов – нельзя сажать на высокую должность человека, который прекрасен на вторых ролях. Потому что на первые роли он разворачивается другой стороной, и вот тогда брызги летят далеко, выше щепок. Эти люди оказываются очень суровы, очень мстительны, очень жестки в своих действиях. И все думают «Боже мой! Лучше не надо». Это тот случай, когда в тихом омуте черти водятся. Короче, я бы Бриану палец в рот не положил.

О.ЖУРАВЛЁВА: Скажите тогда, вы видите принципиальные какие-то изменения в дальнейшем реформировании, развитии и так далее Министерства обороны? У нас главу Генштаба поменяли. Такой вообще шум идет сверху донизу. Что-то, действительно, изменится? Что-то станет хорошо и прекрасно? Или, наоборот, станет хуже? Как вам кажется?

М.ВЕЛЛЕР: Я курсе на 2-м впервые услышал эту шутку: «Леонид Ильич, а вы их дустом не пробовали?» Я не знаю, какие еще эксперименты нужно поставить над несчастной армией для того, чтобы или она вышла из терпения, или развалилась вконец, или еще возникли бы какие-нибудь мысли, что, может быть, ну, порядок такой навести. Хотя, делается все, чтобы ни у кого в голове не возникла мысль, допустим, не приведи господь, о военном перевороте.

Поскольку главнейшая задача армии, чтобы она никак не участвовала в политических событиях, а исключительно по приказу законной власти... Поскольку вторая главнейшая задача – отруливать на себя как можно больше денег, которые пускаются на военный бюджет, то армия...

О.ЖУРАВЛЁВА: Сердюков – идеальная фигура.

М.ВЕЛЛЕР: Здесь идеальная. Но! Но у пацанов же могут быть какие-то непонятки и несогласие между собой. Один говорит, что «Это мой коммерс», а второй говорит, что «Это мой коммерс». И тогда кто здоровее убирает соперника.

О.ЖУРАВЛЁВА: А, ну то есть как с ВТК.

М.ВЕЛЛЕР: Я был на одном ток-шоу за 2 дня до отставки Лужкова, до снятия, когда с умными лицами пытались обсуждать, почему снимают Лужкова, боже мой? Ну, по двум причинам. Оно не вышло все равно, помнится, в эфир, потому что сняли. Во-первых, потому что политический тяжеловес, но что еще главнее, перепрофилирование гигантских денежных потоков. Почему по всему городу сносят хорошие, нужные, полезные ларьки? Вот, цветочные, всякая мелочь там, круглосуточные, где продают воду и хлеб, и так далее? Пускай ходят в магазины и относят свои деньги куда надо. Это же все чрезвычайно просто. Так что, что там будет с Ленинградской областью, вот, по-моему, 2 человека с самыми серьезными лицами (Воробьёв уже не в Думе) – это Воробьёв и Железняк. Вот, по-моему, эти лица не проходят фейсконтроль совершенно никуда кроме кино про итальянскую мафию. Я могу ошибаться, разумеется, у меня субъективные впечатления...

О.ЖУРАВЛЁВА: Это ваше оценочное суждение.

М.ВЕЛЛЕР: Совершенно верно. Это мое субъективное оценочное суждение. Но поскольку в Москве и окрестностях крутятся совершенно гигантские деньги, надо, чтобы они, покрутившись, падали на правильный номер. Вот теперь Воробьёв поработает немного крупье, а Шойгу поруководит теперь армией. Посмотрим, что будет вскоре. Первый приказ Шойгу безошибочен – вернуть суворовцев и нахимовцев. Все за, никто не против. Это ничем не грозит, это ничего не меняет. Если бы второй приказ Шойгу был «Министр обороны приказывает вернуть зимнее время, а если что, выдвинуть Кантемировскую дивизию», его бы акции подпрыгнули бы на 100%, потому что как всем надоело жить зимой на 1,5 часа раньше солнечного времени. Вот такие неопасные приказы – это их конек.

О.ЖУРАВЛЁВА: Но армия-то нужна мощная стране?

М.ВЕЛЛЕР: Да. Мощная – нужна. Но то, что есть, она все более и более немощная, простите за игру слов. Ну, что ж это за армия, в самом деле? В армию надо идти с радостью, в армии надо из пацанов воспитывать мужчин. А это не армия, а все об этом уже сказано. Вот, что тут можно сказать?

О.ЖУРАВЛЁВА: И сделать ничего нельзя никем, никак, ни при каком министре?

М.ВЕЛЛЕР: Можно. В консерватории надо что-нибудь подправить.

О.ЖУРАВЛЁВА: «Здравствуйте, Михаил Иосифович, пишет вам Влад с Урала. Отставке табуреточника радуется вся армия. Он подорвал обороноспособность страны. Назначил его президент. Как ему объявить выговор?» Но, ведь, это же, действительно, удивительная совершенно вещь. Любимый Путин назначает Сердюкова, Сердюков – плохой, Путин – хороший. Любимый Путин снимает Сердюкова, Путин – замечательный, Сердюков – плохой. Вот эта вот фигура президента – она никак в этом не завязана, в том, что вдруг в Министерстве обороны было такое нехорошее дело?

М.ВЕЛЛЕР: Я хочу сказать нашему слушателю, что, скажем, Коммунистическая партия Советского Союза среди прочих отличий имела то, что все заслуги, все победы и свершения были, благодаря ей. А, вот, ко всем недостаткам она не имела ни малейшего отношения. Это знаменитый анекдот подводников времен Отечественной войны. «Я вышел в поиск, я вошел в квадрат, я обнаружил противника, я выхожу на позицию, я атакую». Последняя радиограмма: «Мы идем ко дну».

Вот так вот все хорошее делается кем надо, все плохое делается вопреки им. И чтобы никто не смел сказать что бы то ни было иначе, а то мы до многого договоримся.

О.ЖУРАВЛЁВА: Еще один вопрос, который... Ну, понятно, изменится ли что-то в армии после снятия – вы не видите никаких особенных изменений.

М.ВЕЛЛЕР: Пока нет.

О.ЖУРАВЛЁВА: Но еще один ваш весенний прогноз запомнил наш слушатель с непроизносимым ником: «Придерживаетесь ли вы еще своего весеннего прогноза о том, что в России через 2 года будет новый президент?»

М.ВЕЛЛЕР: Я не сказал, что новый президент. Я сказал, что все это так или иначе обрушится или перекувыркнется, или принципиально изменится. Осталось, значит, полтора. Я боюсь, что да.

О.ЖУРАВЛЁВА: Веллер продолжал бояться.

М.ВЕЛЛЕР: Совершенно верно. То есть просто по ночам просыпаюсь с криком. Если они и дальше будут паять за Болотную, ну, понятно, закручивать гайки для того, чтобы не выступали, нарушая общественный порядок. Если они будут громить людей, которые пытаются бороться с наркоторговцами и пытаются делать людей из наркоманов, спасать хоть кого-то, им говорится «Вы их не будете спасать. Кто торгует, тот и будет торговать. Кто подыхает по подвалам, тот и будет подыхать. Не ваше собачье дело. Будете встревать – вас закроют». Ну, я не знаю, каким образом они собираются тогда долго сидеть. Не знаю.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, уже долго сидят.

М.ВЕЛЛЕР: В сталинские времена можно было идеологию накачать. Да нет, вы знаете, год назад ситуация, все-таки, несколько принципиально сменилась. Мне представляется, что до сентября прошлого года были некоторые иллюзии. Даже особо интеллектуально храбрые либералы полагали, что Медведев – это человек, который спасет страну. Были такие настроения.

О.ЖУРАВЛЁВА: Теперь их нет. Это Михаил Веллер, и мы продолжим выслушивать его особое мнение в одноименной программе. Меня зовут Ольга Журавлёва. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

О.ЖУРАВЛЁВА: И снова с вами программа «Особое мнение», это мнение высказывает писатель Михаил Веллер, меня зовут Ольга Журавлёва и мы продолжаем. Михаил Иосифович, пишут нам, всякие сложные философские вопросы задают о том, что вообще у нас страна устроена неправильно. Ну и есть вопросы очень короткие. «Вы по-прежнему настаиваете на легализации огнестрельного оружия в России?» – спрашивает Евгений из Новосибирска. Я думаю, это неспроста вопрос задан прямо сейчас, потому что на фоне стрелка возникла масса всяких идей, мнений, вопросов и обсуждений.

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, можно я скажу? Позвольте по поводу философических. У меня через несколько дней, 13-го во вторник будет вечер, встреча, лекция, философский разговор в Доме ученых на Пречистенке, 16 где-то в полседьмого, и вот там я с радостью буду сам говорить на все философские вопросы и отвечать на все философские вопросы.

О.ЖУРАВЛЁВА: С философскими – туда.

М.ВЕЛЛЕР: Совершенно верно. Так что это милости просим без ограничения. Что делает человек в этом мире, почему он делает все наоборот, почему у нас получается то, что получается, почему мы так чудесно занимаемся всем, а из этого получается то, что получается. Вот это 13-го к Дому ученых.

Что касается легализации легкого стрелкового... Как называется? Короткоствольного нарезного стрелкового оружия, под чем подразумеваются пистолеты и револьверы. Мне представляется, что правильная формулировка – это отмена запрета гражданам это иметь и этим владеть. Этот запрет, я повторяю, был введен в России в ноябре 1917 года, когда большевики, совершив переворот, взяли власть, для того чтобы подавить все возможности сопротивления себе, ибо они были на тот момент еще весьма малочисленны и достаточно слабы. Чтобы ни у кого не было никакого оружия.

До этого в России владение оружием было столь же либерально, как в Германии, как во Франции, как в США, и никогда Россия не занимала одно из первых мест по числу убийств, разбоев, грабежей и вообще тяжких преступлений против личности.

Кроме того, довольно трудно спорить с простой прямой и честной статистикой. Там, где запрещают оружие (вот то, что происходило в последние 20 лет в Европе), преступность (тяжелые преступления) подпрыгивает. Там, где запрет отменяют, преступность снижается.

Когда у нас говорят о том, что вот водитель столкнулся с другим и стал стрелять из травматики и так далее, заметьте, тот, кто выхватывает у нас этот травматический, расточенный, какой угодно ствол, чтобы стрелять в другого, он убежден, что он стреляет в безоружного. Он убежден, что он стреляет в того, который ему адекватного отпора не окажет.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, может, он просто хорошо стреляет.

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, достаточно мало здесь кто хорошо стреляет, то, что называется скоротечным огневым контактом. Это требует как раз уже отдельной подготовки. Если он будет знать, что у другого точно такой же и неизвестно, кто первым выстрелит и попадет, ничего этого не будет.

О.ЖУРАВЛЁВА: Михаил Иосифович, ну, приходит человек в офис к людям, которых он знает и которые знают его. Они не достают револьверы в ответ. Даже если бы они у них были.

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, в тех странах, где этого запрета нет, эти шутки не проходят. В тех штатах США, где нет запретов на оружие, эти вещи, в общем, никому не приходят в голову, потому что тебя пристрелят на месте. Если кто-то попытался бы это сделать в такой стране как Израиль, то его пристрелили бы тут же на лестнице. У любого охранника – ствол, и у любого этот ствол может лежать в сумочке, в столе, где угодно. Это уже хочет – носит с собой, не хочет – не носит. Понимаете, какая история?

О.ЖУРАВЛЁВА: Михаил Иосифович, человек не очень, прямо скажем, психически уравновешенный в этот момент. Он, может быть, хочет покончить с собой, ему как раз только это и надо.

М.ВЕЛЛЕР: Вы правы. Вот здесь вы совершенно правы. Таким образом Чекатило берет кухонный ножик и режет десятки человек. Ежели кто-то чего-то задумал, то от всего не застрахуешься. Вот, страшное оружие – это половина кирпича, привязанная на веревочку. Страшное оружие – это бутылка, это нож, который покупается в любом магазине. Про утюг и прочие бейсбольные биты мы уже не говорим.

Так что в моем представлении этот уравнитель сил, огнестрельное оружие запрещается для того, чтобы... А черт его знает, это гражданское общество. Когда оно вооружено и когда оно безоружно, это 2 разные силы и к ним 2 разных отношения. Потому что вооруженное гражданское общество может сдуру взять и сказать, что «мы, вообще-то, власть устанавливаем сами для своего блага, по своему разумению и по своей воле. Как мы решим, так и будет. Ничего себе». Разумеется, не давать. Ходить строем. На рогатку выписывать разрешение в полиции – это идеал наших властей.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну хорошо. А по конкретному случаю? Понятно, все ужаснулись: откуда у нас такое берется, почитали, писал он там какие-то (Виноградов, герой этого дела), писал какие-то зубодробительные совершенно вещи в интернете о том, что он всех ненавидит, и надо спасти, единственная функция – это уничтожить побольше человекообразных. Ну, не важно.

Вопрос в другом. После этого начались всевозможные разговоры про оружие, естественно, про всякие прочие вещи, про компьютерные стрелялки, которые надо побыстрее запретить. Вот, на самом деле, какие должны быть правильные рефлексы на такую историю? Проверить. кто выдавал разрешение на оружие?

М.ВЕЛЛЕР: К нашему величайшему сожалению, такие истории происходили и будут происходить. В жизни невозможно застраховаться от всех опасностей вообще. Невозможно запретить охотничье оружие. А на ближней дистанции, вот, в пределах помещения охотничья двустволка – это оружие совершенно страшное, никакой пистолет ей не годится в подметки, только попади. Давайте запретим охотничьи ружья. Мы не можем застраховаться от того, что нам метеорит упадет на голову. Я лично полагаю, что невозможно посадить охранника в каждом подъезде. Но если охранник сидит, это должен быть не пенсионер на 2-й группе инвалидности, который тоже одет в камуфляж и который себя-то самого не может защитить, а охранник, похожий на охранника. Понимаете, это большое несчастье. Это как у машины на ходу сдувает левый передний и она выкатывается на встречную полосу, и тогда все, что можно сделать, это запретить автомобиль, потому что мы не можем застраховаться от того, что у тебя лопнет левый передний на ходу (был я однажды в такой ситуации, и водитель был ни в чем не виноват). К сожалению, такие случаи будут всегда.

Можно скорбеть, можно спросить... Вот, психиатра можно, который выдавал справочку? Ну, если человек сидит на депрессантах и с них слез, и находится в неадекватном состоянии, это большое горе. Если бы он перерезал весь свой подъезд кухонным ножом, было бы примерно то же самое. Увы и ах.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну хорошо, стрелялки-то надо запрещать компьютерные?

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, не получится. Их сделают сами. Пацаны всегда играли в войну, махали хоть мечами, хоть саблями, хоть пиками, хоть чем. Это у человека в крови, это все вполне естественно. Так что запретить стрелялки все равно не удастся. Охоту тоже можно запретить. А почему тогда можно стрелять в бедных зверушек, а нельзя в космических монстров? А почему нельзя в плохих парней? Почему не может быть игра «Полицейский и бандиты»? Бандиты – злобные убийцы. Можно ли их убивать?

Давайте запретим сцены насилия в кино и вообще везде. Не получится.

О.ЖУРАВЛЁВА: К тому и идет.

М.ВЕЛЛЕР: Я думаю, что не получится.

О.ЖУРАВЛЁВА: Есть еще одна реплика, видимо, в подтверждение ваших слов. Борис пишет: «Живу и работаю в Техасе, ношу 9-миллиметровый пистолет, заряженный бронебойными патронами, на работу каждый день. Если вдруг придут стрелять, у меня будет лучший шанс, чем у других». Грустно так жить, Михаил Иосифович. Вот так жить грустно.

М.ВЕЛЛЕР: Я понимаю все, кроме одного – зачем ему в его девятимиллиметровке бронебойные пули? Он куда?..

О.ЖУРАВЛЁВА: Вдруг они на танках подъедут.

М.ВЕЛЛЕР: Он куда стрелять собрался? В легкие бронированные цели, что ли? Нет, в этом нету абсолютно ничего необычного. Но об этом столько уже писалось – стыдно повторять. Свободный человек от раба всегда отличался тем, что свободно отвечал за все – и за себя самого сам, и имел право на оружие. Раб не отвечал ни за что и не имеет оружия. То, что у нас устроили в ноябре 1917 года в этом аспекте, и то, чего быть, на мой взгляд, не должно. Если ты хочешь жить, то тебе придется горе и счастье хлебать из одного флакона. Так господь бог устроил.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну и самый последний вопрос, очень короткий на него ответ. Вы за Обаму или за Ромни в этих последних американских выборах переживали? Или вам было все равно?

М.ВЕЛЛЕР: Вы знаете, я не так сильно переживал, но, в принципе, мне бы больше понравилось, если бы пришел Ромни. Вот, если бы я был бы его спичрайтером, вот, если бы я ему вправлял мозги, если бы да кабы (я думаю, такое желание испытывали очень многие)...

О.ЖУРАВЛЁВА: Но недостаточно.

М.ВЕЛЛЕР: Но недостаточно. В моем простом представлении, первое, Обама, разумеется, не сам по себе. Это вывеска команды, которая производит под рамкой социалистической революции разрушение Америки, Америки в хорошем смысле, разрушение в плохом смысле. А Обама – это вывеска всей вот этой команды, которая отнюдь не афроамериканская в основном, а, скорее, нечто другое.

О.ЖУРАВЛЁВА: Ну, они сами этого хотели, выходит.

М.ВЕЛЛЕР: Ну, в общем, за что боролись. Второе. В чем дело-то? В том, что те, которые работают, должны содержать тех, кто не работают. И в Америке будет как в ряде процветающих пока еще стран Европы выгоднее не работать, а быть захребетником-иждивенцем, чем работать. Ты идешь работать – тебя обстригают налогами в пользу тех, кто не работает. И через полгода человек говорит «Да нафига оно мне нужно, если они не работают и получают то же самое?» Вот это то, что они там устраивают. Вместо того, чтобы сказать «Каждый должен иметь работу, а кто не работает, тот не ест. Если ты хочешь продувать макароны, ямы иди копать, а иначе не получаешь никакого пособия». Вместо этого: «Мы им всем заплатим, они за нас проголосуют». Ну, ребята, мало им не будет.

О.ЖУРАВЛЁВА: И это Михаил Веллер, писатель со своим особым мнением. Большое спасибо, всего доброго.

М.ВЕЛЛЕР: Спасибо.