Михаил Барщевский - Особое мнение - 2012-11-06

А.ПЛЮЩЕВ: Здравствуйте. Зовут меня Александр Плющев, программа «Особое мнение». Сегодня у нас гость «Особого мнения» - юрист Михаил Барщевский. Михаил Юрьевич, добрый вечер.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер.

А.ПЛЮЩЕВ: И свои вопросы Михаилу Барщевскому вы можете отправлять по +7 985 970-45-45 или через Twitter абоненту @vyzvon. Также на сайте «Эха Москвы» идет видеотрансляция с помощью компании Сетевизор и там же кардиограмма нашего эфира. Сегодня такие новости и такие события, что, я боюсь, их будут заставлять комментировать даже звезд эстрады, не говоря уж о людях, которые близки к правительственным кругам, что называется, или входят в них.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А что случилось?

А.ПЛЮЩЕВ: Неужели вы не слышали, что уволили министра Сердюкова с главы Министерства обороны?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да что вы говорите?

А.ПЛЮЩЕВ: Да, серьезно, честное слово.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Так?

А.ПЛЮЩЕВ: Как вы думаете, почему?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ой. Хороший вопрос. Знаете, версий много. Вот даже если посмотреть блоги на сайте «Эха Москвы», то вы встретите как минимум 3 взаимоисключающих версии от трех разных умных, подчеркиваю, авторов. Я думаю, что... Я, может быть, скажу вещь малопопулярную, но у меня есть ощущение, что последние где-то года полтора, год-полтора (вот так приблизительно) на принятие решений Путиным, любых решений, в том числе и кадровых стало довольно большое влияние оказывать общественное мнение. А здесь некое совпадение произошло: с одной стороны, в армии генералитет не любил Сердюкова. Во-первых, чужой. Во-вторых, ломал привычную схему. Мы сейчас не обсуждаем, правильно он поступал или не правильно – мы просто говорим, что для тех, кто там был внутри, это было неприятно.

Второе. Взял под контроль финансы. А финансист он толковый – это не обсуждается. Подписать у него что-либо, в чем он не разбирался, чтобы там пара сотен миллионов ушла туда или сюда, было невозможно. Другая группа, кто привык на закрытых строках бюджета зарабатывать, попала на специалиста. Третье, Оборонсервис, если то, что нам сообщают следственные органы, правда, зарвался совершенно просто по беспределу. Есть еще и четвертая версия, но она больше для желтой прессы. То есть, есть много разных версий. Думаю, что совпало одно, второе, третье, четвертое и разные группы, влиятельные группы были Сердюковым недовольны.

А.ПЛЮЩЕВ: Сообщение с пометкой «Молния» только что пришло по этой как раз теме: Дмитрий Медведев, премьер-министр сказал, что Сердюков был эффективным министром обороны, но следствие по делу о нарушениях должно быть доведено до конца.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Вот, Медведев меня перебил. (смеется) Потому что то, что я хотел сказать, это еще одна вещь.

А.ПЛЮЩЕВ: Причем, из Вьетнама.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, из Вьетнама, да. Он, видимо, не слушает «Эхо Москвы» в данный момент, и поэтому не знал, что встревает в разговор.

Так вот. Если серьезно, то смотрите. Путин, как мне кажется, человек, который считает, что его абсолютная обязанность – это обеспечить спокойствие в России. Спокойствие в России – это смена власти конституционным путем и, соответственно, смена президентской власти в 2018 году. Соответственно, задача – не создавать ситуацию, при которой власть оказывается, ну, скажем так, непопулярной. Борьба с коррупцией, о которой много говорили, и на уровне законодательной базы довольно много сделали – она как-то не очень видна, пока нет громких дел, нет громких процессов. И, вот, возможно, Оборонсервис может быть тем процессом, который покажет, что у нас нет неприкасаемых, что борьба с коррупцией – она всерьез, кто бы этим ни занимался, и вот мы – молодцы.

Не забудьте еще одну вещь, что сейчас идет обсуждение вопроса о создании единого Следственного комитета. И у этой идеи есть довольно серьезные противники. Для Следственного комитета нынешнего чрезвычайно важно с точки зрения общественного мнения показать, что они – крутые, для них нет преград, они все могут и они – эффективные.

То есть здесь, я думаю, совпадение множества факторов, ни один из которых не является определяющим.

А.ПЛЮЩЕВ: Но некоторые еще выделяют особую роль Сергея Чемезова, главы Ростехнологий в борьбе кланов.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Мне об этом ничего неизвестно, не могу сказать. Вот, что мне обидно, честно говоря, за что мне обидно – это за Московскую область.

А.ПЛЮЩЕВ: А можно мы к Шойгу еще перейдем чуть попозже?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Как скажете.

А.ПЛЮЩЕВ: Да? Просто еще один вопрос по Сердюкову как раз в свете того, что сказал Медведев. Приходят расширения, он говорит, что был, действительно, эффективным министром обороны, «профессионализм Сердюков проявил во время операции по принуждению Грузии к миру, - сказал Медведев. – С военной точки зрения операция была проведена абсолютно успешно, по ее итогам сделаны правильные выводы о необходимости дальнейшей модернизации вооруженных сил. Но, опять же, вокруг Оборонсервиса все должно быть доведено до конца».

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, вот смотри. Давайте тогда, уж коли к этой теме вернулись. Я говорил на «Эхо Москвы» и я от своих слов не отказываюсь, что с моей точки зрения в пределах того, что я знал и слышал, реформа, которую проводил Сердюков, была, действительно, очень эффективной, потому что, если вы помните, он в свое время закрыл прием в военные учебные заведения на 2 года. А последние пару лет, как мне рассказывали, туда конкурс как в театральные училища. Офицеры стали получать по 40-60 тысяч, то есть это достойная зарплата. Жених, курсант Военной академии или военного училища – это как и в старые времена, в советские времена, это стало модно. То есть уже за офицеров хотят выйти замуж. То есть он, действительно, поднял уровень самоуважения младшего офицерского состава. Не генералитета, а младшего офицерского состава. И то, что в этой части это было эффективно... Я там не специалист по технике, там, Булава полетела или не полетела – это я не могу судить. Вроде, летает, но не мне судить. Кто-то говорит, что да, прошло перевооружение, да, появились новые виды техники, кто-то говорит, что по-прежнему автомат Калашникова, да? Разные. Но то, что офицерский корпус, младший офицерский состав был доволен итогами, это факт. И в этой части реформу Сердюков провел очень удачно. И когда я сказал о том, что были люди, которые были недовольны его проникновением в финансы, в общем, он контролировал финансовые потоки, реально контролировал.

А.ПЛЮЩЕВ: Я по второй части медведевского заявления про Оборонсервис. Слушатели спрашивают: «Как вы полагаете, будет ли Сердюков в итоге привлечен к уголовной ответственности?»

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не могу сказать, я не знаю, что у них есть. Потому что если он принимал участие в каких-то махинациях, в чем я, честно говоря, сомневаюсь (оно ему не надо), то будет привлечен к ответственности. Если он не обеспечивал надлежащий контроль, то ответственности уголовной нет – возникает ответственность вот такая, дисциплинарная. Но то, что это мессадж для многих и многих других людей, что неприкасаемым ты можешь быть до определенного момента, а дальше в зависимости от того, что под тобой творится... Ну, посмотрите, что Колокольцев сделал в полиции? Ведь, там же автоматом происходит: полицейский совершил преступление – его начальники непосредственные увольняются. Тоже без обсуждения вопроса, виноват, не виноват. Под тобой произошло это – ты виноват.

То же самое, в общем, только уже теперь не вопрос о совершении криминального преступления типа пьяный за рулем, а коррупционного преступления. Под тобой произошло – ты виноват, ты уходишь. Если завтра такое же произойдет, условно говоря (типун мне на язык) с Минздравом, Минобром или Минэком, с любым министерством, то министры теперь после этой истории, как мне кажется, если эта мотивация была основной, будут повнимательнее смотреть, что делается под ними.

А.ПЛЮЩЕВ: Незадолго до начала нашей с вами передачи Интерфакс сообщил, что Екатерина Васильева, глава департамента имущественных отношений Минобороны покинула страну. Слушатели, опять же, в связи с этим спрашивают, как вы думаете, будет ли она объявлена в международный розыск?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Если эта информация является правдивой, то, конечно, я думаю, что будет объявлена.

А.ПЛЮЩЕВ: Теперь переходим к Московской области. Почему на освободившийся пост министра обороны, по-вашему, назначен Сергей Шойгу?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я думаю, что здесь очень много есть причин, совокупность причин. Шойгу, как мне представляется, фигура, которая в армии будет принята как свой человек. Шойгу – один из самых популярных политиков-тяжеловесов в России. Много причин. И, знаете, я рискну такую параллель провести. Мне кажется, Шойгу в армии – это будет как Колокольцев в полиции. То есть огромный кредит доверия.

А.ПЛЮЩЕВ: Вы знаете, с этими словами, действительно, трудно спорить, мне кажется (извините, что я высказываю маленькое особое мнение), потому что на какой бы пост ни назначь Шойгу, и те же самые слова можно сказать. Разве нет?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я не думаю, что Шойгу в качестве министра культуры пользовался бы популярностью среди деятелей культуры.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, за малыми исключениями. Уже пошли разговоры, шутливые, разумеется, о клонировании Шойгу. Это главный довод в клонировании человека.

М.БАРЩЕВСКИЙ: (смеется) Мне, на самом деле, обидно за Московскую область, потому что, по крайней мере, Шойгу удалось создать правительство Московской области, где оказалось несколько потрясающих совершенно ребят. Я говорю «ребят», потому что им там всем по 40. Я с высоты своего возраста... Просто потрясающих, начиная с председателя правительства Московской области Андрея Шарова, и кончая несколькими министрами – министром имущественных отношений, министром земельных отношений. То есть пришли люди, разбирающиеся в бизнесе, люди не бедные, пришли не воровать, с хорошей головой. И то, что они начали делать, вот первые, по крайней мере, наметки, ну, чрезвычайно разумные. Просто чрезвычайно разумные.

И если это правительство, вот такое, молодое правительство, молодое толковое и такое, знаете, технократически продвинутое уйдет в связи со сменой губернатора, что, в общем, вполне ожидаемо, вот это мне будет очень обидно. Потому что это, ну, вот, в регионе, в Московской области такого правительства не было еще.

А.ПЛЮЩЕВ: Сергей из Кронштадта спрашивает: «Как вы думаете, почему не Рогозин?»

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я не думаю, что Рогозина приняла бы армия. Рогозин, все-таки, больше политическая фигура, мне кажется. И я не знаю, у Дмитрия Олеговича есть ли опыт руководства какими-то подразделениями, ну, хозяйственный опыт, скажем так?

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, у Сердюкова, мне кажется, тоже не было.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но Сердюков до этого, извините, был главой ФНС, то есть у него административный-то опыт был очень большой. И он – финансист. А Рогозин не финансист. Поэтому здесь есть разница.

А.ПЛЮЩЕВ: Отлично. Есть еще другие новости и, возможно, эти новости могли бы стать прямо первыми, если бы не произошло такого с Сердюковым и Шойгу. Сегодня Олег Кашин... 2 года со дня его избиения. Он рассказал последние новости, хотя, в общем, особенных подробностей-то нет. Как раз это отсутствие подробностей и есть вопрос. Почему нет результатов по делу Олега Кашина, хотя сам президент распоряжался в свое время, бывший ныне президент?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы знаете, я сейчас странную вещь скажу. Представляю, как сейчас взорвется интернет. Хорошо, что нет новостей по делу Кашина. Я вижу ваше удивленное выражение лица.

А.ПЛЮЩЕВ: Хорошая пауза повисла, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, да, да. Взял паузу – держи.

А.ПЛЮЩЕВ: Почему хорошо?

М.БАРЩЕВСКИЙ: А потому что это означает, что нет назначенных виновных. Понимаете, да?

А.ПЛЮЩЕВ: По-вашему, здесь только назначенные могут быть?

М.БАРЩЕВСКИЙ: А не могут найти настоящих. Просто реально не могут найти. Потому что полиция абсолютно, скажем так, непрофессиональна, ну, по крайней мере, да не обидится на меня Колокольцев, но пока еще она профессиональной не стала (мало времени прошло). Она абсолютно непрофессиональна. В ходе аттестации очень многие хорошие профессиональные сыщики ушли – мне об этом сами ребята рассказывали, кто ушел, кто остался. Остались карьерные, в основном. А много хороших профессионалов... Вот, знаете по старым фильмам советским, муровцы. Помните, да? Очень многие ушли. И поэтому просто реально не могут найти. Ну, плюс еще обстоятельства совершения преступления. Темное время, там чуть ли они были не в масках, свидетелей нет, видеокамер нет.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, Кашин говорит, что сам опознал.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, вот такое может быть.

А.ПЛЮЩЕВ: Что там фотографии он передал. Вот тут на прошлый вопрос – не могут или не хотят?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, конечно, хотят. Конечно, хотят. После распоряжения президента... Вы же понимаете. После распоряжения президента если найдут, то это орден на грудь.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, когда президент перестал быть президентом, мне кажется, уже есть сомнения.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Какая разница? Все равно орден на грудь. Конечно, заинтересованы найти. По-любому. И такой висяк не нужен ни начальнику местной полиции, ни президенту, ни премьер-министру, ни министру внутренних дел, ни председателю Следственного комитета. Никому не нужен такой висяк. Поэтому, конечно, хотят найти.

Я, конечно, довел до парадокса, сказав, что хорошо, что нет новостей. Я имел в виду, что нет назначенных. Я повторяю еще раз свою мысль. Потому что в старые времена просто назначали. Брали какого-нибудь особо опасного – тебе все равно сидеть, будешь теперь еще и за это сидеть. Нет назначенного. То есть реально пытаются найти. А опыт показывает, что сколько веревочке ни виться, конец будет. Кто-то когда-то где-то либо встретит, узнает как Кашин вот этого самого охранника Селигера, если, действительно, это окажется он. Либо кто-то проболтается. Вопрос в том, чтобы это произошло не за пределами срока давности.

А.ПЛЮЩЕВ: Но Кашин говорит, что его могли заказать Василий Якеменко и Кристина Потупчик. Как вы думаете, должны ли их допросить?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Знаете, то, что Кашин считает, что они заказали, на чем это основано? На том, что они были политическими противниками, да? Ну, вот, условно говоря, я все время критикую РПЦ. Значит, если завтра на меня нападут и я скажу, что я считаю, что заказала РПЦ, значит ли это, что должны допросить Патриарха Кирилла? Ну, вот, логика такая, да?

Поэтому я бы на месте следователей допросил бы. Ну, вот, просто чтобы тему закрыть, чтобы не было спекуляций «А почему не допросили?» Ведь, допросить – это не больно, это же не в тюрьму посадить.

А.ПЛЮЩЕВ: Еще об уголовных, судебных делах. Прокуратура обжаловала снижение наказания Платону Лебедеву. Известная история – там снижали, потом повышали, то есть обратно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Повышать не повышали.

А.ПЛЮЩЕВ: Не повышали, да. Обратно, потом опять снижали и так далее. В то же время адвокаты говорят «недостаточно снизили», хотя они обжалуют решение. Разъясните коллизию, почему там никак не закончится?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Значит, по первой инстанции вынесено решение о снижении срока. Суд имеет на это право. Прокуратура имеет право опротестовать решение суда, и они своим правом воспользовались. То есть процессуально все нормально, как бы, идет борьба адвокатов и прокуроров. А зачем это все надо, я объяснить не могу.

А.ПЛЮЩЕВ: О’кей. Хорошо. Тогда чем закончится эта история, как вы думаете? Ваш прогноз?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я же оптимист. Я думаю, что сейчас протест прокуратуры будет отклонен.

А.ПЛЮЩЕВ: И тогда Лебедев выйдет на свободу в следующем году.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Хотя, я вам хочу сказать, вот, есть одно дело в Ярославле, ярославское дело. Я за ним внимательно наблюдаю. Никакого отношения к нему не имею, но наблюдаю. Дело фантастическое, дело некоего Сонина. Обычный рейдерский захват (у него захватывают предприятие). При этом чтобы захватить у него предприятие его обвиняют в мошенничестве по 159-й. Фантастическое дело. Там обстоятельства какие? Ну, первое, его арестовывают, когда он лежит в больнице с онкологическим заболеванием накануне операции. Он обжалует это в ЕСПЧ. ЕСПЧ признает это незаконным, взыскивает с России штраф. И ничего.

А.ПЛЮЩЕВ: Но штраф-то выплачивают?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, вы же понимаете. Да. За счет, между прочим, ваших и моих денег в том числе. Дальше. Дело слушается в Москве. При том, что потерпевший в Ярославле, место совершения преступления – Ярославль, обвиняемый – из Ярославля. То есть вообще место совершения преступления, вот, все в Ярославле. Дело слушается в Москве. Конституционный суд, рассмотрев запрос Сонина, говорит, что незаконно дело слушалось в Москве – нельзя так было. Вы что думаете, приговор отменили? Нет, приговор остался в силе, несмотря на решение Конституционного суда. Дело просто фантастическое. И я за ним наблюдаю – там оно и в СМИ есть, по нему довольно много – и я думаю, что можно все, что угодно говорить про соблюдение закона, борьбу за справедливость, борьбу за законность. Вот конкретное дело, не громкий фигурант, не громкое дело, не бог весть что. Предприятие не особо крупное, да? Все поддержали наверху – ЕСПЧ, Конституционный суд всё поддержали. И ничего.

И после этого возникает вопрос о доверии к судебной системе. Подчеркиваю: доверии.

А.ПЛЮЩЕВ: А каким образом можно как-то заставить суд? Они же должны как-то выполнить решение вышестоящего? Старший приказал.

М.БАРЩЕВСКИЙ: До Верховного суда пока дело не дошло. Но вот чем могла бы заниматься прокуратура, вот ее функции.

А.ПЛЮЩЕВ: Слушатель Виндерт спрашивает: «Как-то вы сказали, что Каспарову стоит подать встречный иск к полицейскому, которого он, якобы, покусал. Недавно суд выяснил, что полицейский мог «добросовестно заблуждаться». Какой смысл судиться, если одних постоянно признают клеветниками, как, скажем, Навального в деле против «Единой России», а других – добросовестно заблуждавшимися о том, что их покусали?»

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, во-первых, полицейских далеко не всегда признают добросовестно заблуждавшимися – у нас довольно много сейчас процессов по полицейским проходит, это первое. А в суд подавать надо, потому что другого варианта нет. Другое дело, что если бы у нас было прецедентное право, то в следующий раз, базируясь на таком решении суда, если кто-то дал бы полицейскому по башке и сказал бы «А я добросовестно заблуждался – я думал, что это не башка, я думал, что это просто каска отдельно», то понимаете... Шучу. Но надо знать обстоятельства дела. Но как можно добросовестно заблуждаться по поводу того, тебя укусили или тебя не укусили, я не очень себе представляю. Ну, вот, Александр, вот, вы можете объяснить, как можно заблуждаться, угрожал, не угрожал, ласково смотрел или зло смотрел? Можно. А, вот, укусили меня или не укусили? Ну, как нельзя быть немножко беременным, так и нельзя быть немножко укушенным.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну как? Укусил кто-то. Знаете, почему чешется? Укусил кто-то.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А, то ли комар, то ли Каспаров. Оба на «к». Понятно.

А.ПЛЮЩЕВ: Вот. Еще вопрос от слушателей: «Почему у нас на стадии расследования следственные органы очень часто применяют заключение под стражу, а суды штампуют такие решения?» Мы начнем разговаривать об этом, продолжим после новостей и рекламы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Потому что у нас в законе сказано о том, что содержание под стражей до суда возможно в случае, если лицо может скрыться от следствия или может оказать влияние. Значит, я вам много раз говорил, кроме трупа на кладбище любой живой может скрыться от следствия и любой живой может оказать влияние. Должно быть в законе сказано, что заключение под стражу, если пытался скрыться от следствия или пытался оказать влияние на следствие за исключением особо тяжких, кровавых преступлений, где сама личность представляет общественную опасность, поскольку может совершить подобное преступление еще раз – ну, там, убийство, изнасилование, бандитизм, терроризм (вот такого рода). Это первая часть ответа. А вторая часть ответа гораздо более существенная.

А.ПЛЮЩЕВ: А вторая часть ответа последует после новостей и рекламы как раз. С Михаилом Барщевским продолжим.

НОВОСТИ

А.ПЛЮЩЕВ: Продолжаем программу «Особое мнение» с Михаилом Барщевским, меня зовут Александр Плющев. Мы начали разговор о том, почему на стадии расследования следственные органы так часто применяют заключение под стражу, а суды штампуют подобные решения? Ну, первая часть ответа была о том, что закон такое право дает. Но, вот, почему им часто пользуются?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Так следователю удобнее. «Посидишь месячишко – я к тебе через месяц зайду. Подумай». Повернулся, ушел. Месяц сидит. Через месяц приходит следователь: «Ну чего, признаешься? Нет? Ну, еще посиди. Я пошел». Все совершенно законно.

А.ПЛЮЩЕВ: А почему суды штампуют решения?

М.БАРЩЕВСКИЙ: А потому что сегодня судей запугали настолько, что если судья не проштампует решение, то его обвинят в коррупции, что он получил бабки, чтобы отпустить преступника. Все очень просто. По-житейски все очень просто.

На самом деле, корень проблемы заключается, с моей точки зрения, в системе. А система должна быть такой. В большинстве стран мира так, в России так раньше было: нет предварительного расследования, предварительного следствия как у нас. Нет такого института. Есть полицейское расследование (вот то, чем занимается ФБР). Вот, ФБР – это полицейская организация, это не Следственный комитет. Они занимаются расследованием. Они фиксируют доказательства, они разыскивают подозреваемого, арестовывают его с санкции суда и потом передают дело в суд. И дальше начинается судебное следствие. У нас тоже оно есть. Только у нас оно дублирует предварительное расследование. Причем, все материалы, собранные в ходе предварительного следствия, в суде доказательного значения не имеют – они должны быть подтверждены в суде. То есть зачем?..

Вы представляете себе? Вот, вы стали свидетелем хулиганства на улице. Первым вас опросит полицейский, который установил, что вы были свидетелем, и спросит «Как кто кого бил?» Потом это дело перейдет, допустим... Я не знаю подведомственность, ну, изнасилование возьмем – не хулиганство, а изнасилование. Перейдет в Следственный комитет к следователю. Вас допросит следователь, кто как кого бил. Потом на очной ставке вас допросят еще разочек. Потом дело передадут в суд, пройдет уже годика полтора и вас опять будут допрашивать, кто как кого в данном случае не бил уже, а насиловал. Вы уже это сказали полицейскому, вы это сказали следователю, вы сказали это на очной ставке, теперь вы это будете говорить в суде. И прокурор, и адвокат будут искать противоречия в ваших показаниях: «А почему вы тогда сказали, что он был слева, а теперь вы говорите, что он был справа?» Материалы предварительного следствия не имеют доказательственного значения, повторяю еще раз, в суде. Зачем им нужно? Почему нельзя усилить полицейское расследование и углубить судебное следствие, как это сделано в той же Америке, в большинстве стран Европы? И вот тогда возникает совершенно другая ситуация, потому что судья, дающий санкцию полицейскому на... Кстати, там во многих странах прокурор дает. Как показал опыт, не такая плохая практика. Но в суде можно обжаловать.

Ведь, еще что происходит? Сегодня судья дал санкцию на арест, и потом он слушает это дело. И если он признает человека невиновным и оправдает его, и выпустит его, то он тем самым признает, что он – дурак, дал санкцию на арест того, которого не надо было арестовывать. Понимаете, да? То есть поэтому...

А.ПЛЮЩЕВ: Там если тебя арестовали, то это практически стопроцентный срок.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, не всегда. На самом деле, не всегда. Будем честны, далеко не так. Но психологически у судьи проблема, да? Мало того: судья, давая санкцию на арест сегодня, не знакомится полностью с материалами дела, следователи не обязаны его знакомить со всеми собранными доказательствами. И он дает почти вслепую санкцию. Или не дает (тоже вслепую).

Поэтому мне кажется, вот сейчас поскольку идут разговоры о создании единого Следственного комитета, что, с моей точки зрения, допустимо только при условии восстановления надзорных функций прокуратуры. Кстати, парадоксально, но Бастрыкин, лично Бастрыкин тоже не против этого, между прочим. Поэтому я не очень понимаю, почему этого до сих пор не произошло. У Бастрыкина очень разумная позиция. Вот, год назад на эту тему (так получилось) мы с ним разговаривали, у него очень разумная позиция.

Но я говорю о том, что уж если мы затеваем реформу, то давайте посмотрим, а нужно ли нам это предварительное следствие, которое появляется, между прочим, в России в сталинские времена и обслуживало тройки, нужно ли оно нам в принципе? Не лучше ли нам сегодня усилить, повторяю еще раз, полицейское расследование и судебное следствие? Колоссальная экономия бюджетных средств, ну и, в общем, такая мера, достаточно революционная и, мне кажется, она не... Причем, ее можно вводить поэтапно. То есть мы можем оставить следствие вот по такой категории дел, по узкой категории, а по этой категории дел – полицейское расследование, то есть дознание, если хотите, это называйте и судебное следствие. Но эта тенденция должна быть вот в эту сторону на расширение круга полицейского расследования и сужение предварительного расследования.

А.ПЛЮЩЕВ: Еще есть пара тем у нас. Спрашивают вас очень много про фонд «Город без наркотиков», про Евгения Ройзмана. Я, вот, квинтэссенцию такого вопроса прочитаю: «Чем был вызван наезд на фонд «Город без наркотиков»? Что с ним будет дальше?»

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не знаю.

А.ПЛЮЩЕВ: Вы не следите?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не знаю. Нет, слежу, но я не могу ответить на вопрос, чем был вызван наезд. Я с Ройзманом знаком. Не очень близко, но довольно давно. На меня он производит очень приятное впечатление, просто очень приятное, по-человечески очень приятное. У меня есть ощущение, что он – человек очень не безразличный и искренне болеющий за то дело, которым он занимается. Обсуждать сейчас здесь в его отсутствии, правильные или неправильные методы он применяет, я не хотел бы. В общем, я считаю, что, конечно, это больше дело врачей обсуждать, да? Я не специалист. Но Евгений производит на меня очень приятное впечатление.

Кому он наступил на мозоль? Кто-то говорит, что его действия мешают наркотрафику. А есть люди, которые крышуют наркотрафик. Кто-то говорит, что он противопоставил себя государству – у государства своя политика, свои методы есть, а у него свои методы действия.

Я думаю, что, все-таки, благодаря таким как Ройзман... Я не обсуждаю «Город без наркотиков», но вот таким небезразличным людям, в России, все-таки, начало уже складываться пускай еще в зачаточном состоянии гражданское общество. Люди, которые думают не только о собственном обогащении, не только о решении собственных карьерных или там имущественных проблем, а думают об окружающем их мире и пытаются помочь. Я, на самом деле, не вижу большой разницы между Доктором Лизой и Ройзманом и Чулпан Хаматовой. Потому что несмотря на совершенно разные методы, эти люди действуют, как бы, вовне, они пытаются помочь другим. Не для себя, а для других. Вот, если таких людей наберется критическая масса, то можно будет говорить о том, что в России уже сформировалось гражданское общество и это очень много поменяет и с точки зрения взаимоотношений власти и населения, и с точки зрения населения.

У нас, ведь, сегодня основная масса, скажем так, революционеров в кавычках сидит дома за компьютером и, вот, рассуждает, и осуждает, и голосует. За компьютером. А чего-нибудь сделать никто не хочет. И, вот, появляются люди... Повторяю еще раз, для меня в один ряд стоят и Чулпан Хаматова, и Доктор Лиза, и Ройзман. Появляются люди, которые пытаются сделать. И это, в общем, у кого-то вызывает раздражение, у кого-то недоумение, у кого-то – «Придурки. Чего им надо?»

А.ПЛЮЩЕВ: Можно еще успеем поговорить за пару минут до конца о США? О людях, которые тоже голосуют. Там многие в очереди даже стоят. Вы следите?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Слежу. Хотя, я думаю, что США – государство, в котором настолько проработаны и устоялись институты, что, на самом деле, кто бы ни был президентом США, принципиально ничего не изменится. Хороший президент чуть-чуть ускорит какие-то тенденции, плохой – чуть-чуть замедлит.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну а многие наблюдают за этим как за спортом. Вот там нравится Обама, нравится Ромни или нравятся республиканцы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну да, да. Нет, спортивный интерес есть. Я с большим интересом наблюдал за тем, какие оговорки кто использует. Конечно, мне бы очень хотелось видеть в России такие же дебаты, как были между Ромни и Обамой. Ну, это просто шоу. Это хорошее шоу, развивающее у зрителя не только спортивный интерес, но и интеллект.

А.ПЛЮЩЕВ: Мы сегодня утром спрашивали наших слушателей, завидуют ли они США, вот, что у них есть эта выборная система, такие выборы, шоу и так далее.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я только напомню, что системе, существующей в США, 200 лет, а системе, существующей в России, 20 лет.

А.ПЛЮЩЕВ: Но это же не мешает завидовать.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, да, да.

А.ПЛЮЩЕВ: Вы среди этих 85%, которые завидуют?

М.БАРЩЕВСКИЙ: В принципе, наверное, да. Хотя, поскольку я в Америке 20 лет назад какое-то время проработал, я вам могу сказать, что в Америке есть те проблемы, которых у нас, слава богу, нет и, надеюсь, не будет.

А.ПЛЮЩЕВ: За оставшиеся 30 секунд: кому желаете победы и каков ваш прогноз?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, прогноз мой – 52-48 процентов (вот так приблизительно).

А.ПЛЮЩЕВ: Но там же не такое значение имеют проценты. Кто станет президентом?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Обама.

А.ПЛЮЩЕВ: Так? А победу желаете?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Обаме.

А.ПЛЮЩЕВ: Два раза Обама. Михаил Барщевский, юрист был сегодняшним гостем программы «Особое мнение». Спасибо и до свидания.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Спасибо.