Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2012-10-24
Э. ГЕВОРКЯН - Сейчас он уступает своё место законному гостю. Сергей Алексашенко, экономист.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Здрасте. А раньше я был незаконным гостем.
Э. ГЕВОРКЯН - Ну, вы вполне себе запланированный и ожидаемый гость. Алексей Венедиктов вас подменил, пока вы добирались…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Пока я пропускал московских жлобов. Знаете, не только в Питере есть жлобы, да? Которые тормозят всё движение, перекрывают. Но в Москве, оказывается, тоже есть такие.
Э. ГЕВОРКЯН - Да вы что?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Да правда. Раньше я думал, что их не существует. Оказывается…
Э. ГЕВОРКЯН - Видите, как стратегически верно расположено «Эхо Москвы», недалеко от Кремля. И мы тут попадаем как раз…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Что вы чётко знаете движение жлобов.
Э. ГЕВОРКЯН - И все наши слушатели, которые живут вдалеке от Москвы, они хоть ощущают каким-то образом, что такое московские пробки и как они неожиданным образом возникают. Мы говорили…
С. АЛЕКСАШЕНКО - О Развозжаеве.
Э. ГЕВОРКЯН - Да, о случае с Леонидом Развозжаевым. Сейчас… ну, мы обсудили уже то, что Дмитрий Песков сообщил, что Кремль не считает нужным комментировать дело Развозжаева. Это с одной стороны. Я не знаю, насколько для вас ожидаемы слова.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Вы понимаете, для меня реакция Пескова – она абсолютно ожидаема, потому что… я не знаю, что говорил Алексей, но понятно, что речь идёт о произволе российских спецслужб. То есть просто откровенный произвол на глазах у всего мира вопреки всем принципам, ценностям, братства, государства. Ну, может, я думаю, что для этого Янукович и приезжал в Москву. И об этом с ним разговаривали. Ну, что может в этой ситуации комментировать глава государства? Ну, пресс-секретарь, его устами глава государства. Понятно, что такую операцию спецслужбы не могли осуществлять без высшей санкции, да? И у нас почему-то всё время это скрывается. У нас все акции, не знаю, СВР, ГРУ заграничные – они считают, что они типа неизвестно кем инициированы, неизвестно, кто дал этот приказ.
В Америке не скрывается, да, приказ, там, на уничтожение террористов даёт Обама лично на территории других государств. Кстати, здесь была интересная публикация. Выяснилось, что за четыре года своего президентства президент Обама отдал 350 приказов на нанесение точечных ударов беспилотными летательными устройствами по террористам. 350. За без малого восемь лет своего президентства Буш после 11 сентября отдал 40 таких приказов, чтоб мы понимали масштаб операции, да? Вот, Обама не боится брать на себя ответственность, говорит – да, это я приказывал. И об этом становится известно.
Кто приказал Развозжаеву? Нет, нет, Песков… Да вообще Путин об этом не знает. Об этом только в газетах и на радио говорят. А Путин…
Э. ГЕВОРКЯН - Ну и вообще нельзя влиять на суд и на следствие.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Суда вообще ещё нету. Ни на кого влиять нельзя. И вообще неизвестно, кто его взял, неизвестно, кто его пытал, да? Следователи не пытали.
Э. ГЕВОРКЯН - Ну, а также мы с Алексеем Алексеевичем начали разговор о том, что вы понимаете, как так случилось, да, масштаб этого события, которое мы сейчас наблюдаем, вот эта акция. Почему Леонид Развозжаев? Ведь до сих пор широкой публике его имя не было известно.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Эвелин, я думаю, здесь есть две составляющих. Первая, Развозжаев – это кратчайший шаг к Удальцову, да? И если удастся людям, которые всё это задумали, реализовать ту комбинацию, двухходовку, про которую все говорят, принудили написать явку с повинной, от которой уже нельзя отказаться, как было прокомментировано, потому что если он отказывается, судья обязан назначить прокурорскую проверку, прокуроры проверяют, говорят – нет, всё в порядке. Нет оснований для отказа. Всё, явка с повинной. На её основании идёт отдельное судебное заседание в закрытом режиме, признаётся виновным Развозжаев и с ним вместе Удальцов в том, что они вместе организовывали заговор, принимается договор по Развозжаеву, может быть, даже не очень суровый, после чего преюдиция. Есть судебное решение по факту. Факт уже не оспаривается. Сам факт подготовки заговора после этого не оспаривается. Удальцов просто автоматом подпадает под приговор. Это одна версия.
Есть вторая версия. Моё понимание. Ведь обратите внимание, случилось всё это на Украине. А на Украине, насколько я понимаю, находится несколько десятков человек, которые в России боятся политических арестов, несколько десятков. И на самом деле российская власть говорит – ребята, не спрячетесь. Если захотим, мы вас с этой самой Украины, которую вы считаете, что с Дона выдачи нет или с Днепра выдачи нет, а нам и не нужна выдача. Мы вас оттуда будем брать своими руками. Вот так. Цинично, нагло, в центре Киева. И это стратегия запугивания. Это откровенная, наглая, беззастенчивая… правила игры. Объявляются правила игры. Правила игры вот такие. Бежать бессмысленно. То есть бежать только в Лондон. Вот, за железный занавес бегите. А Украина – это не железный занавес. Это братское государство в этом смысле.
Э. ГЕВОРКЯН - Разделяете ли вы опасения многих экспертов, журналистов, политологов, которые пишут в блогах, в частности, Леонид Радзиховский, Марат Гельман писали о том, что это такое знаковое событие, за которым нужно следить и по большому счёту нельзя продолжать после этого ходить в кино, в театр, я цитирую Марата Гельмана, продолжать жить обычной жизнью. Вот, если сегодня разворачиваются такие события…
Либо, следующая его версия, возможно, вот, у него только одно объяснение – нас хотят запугать перед какими-то предстоящими событиями, событиями, которые могут вызвать недовольство либо большинства населения, либо властной элиты. И общество должно подойти к этому моменту деморализованным, каждый должен думать только о личной безопасности.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Нас хотят запугать не перед. Нас хотят запугать, я согласен в этом с Маратом, но нас хотят запугать не перед какими-то действиями, нас хотят запугать на всякий пожарный, чтоб мы знали, что может произойти. Я не готов пока делать выводы, что дело Развозжаева – оно станет шагом к целой цепочке, к валу аналогичных действий в отношении десятков, сотен, тысяч других людей. Вот, не готов. На основании одного события… Точно так же как после ареста Ходорковского, да, вот, никакого другого олигарха вот так вот жёстко не брали, да? Нежестко прижимали к углу, они сами всё отдавали, да? Ну, те, кто послабее.
Э. ГЕВОРКЯН - Было достаточно одного примера.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Одного примера, да, один раз показываю, демонстрирую. Мне кажется, что хотят испугать… То же самое, как многие журналисты, работающие на телевидении, утверждают, что никаких списков нет, да, что всё в голове, всё самоцензура, люди не говорят какие-то вещи, не вставляют какие-то эпизоды в новостные события не потому что им запрещают, а потому что они знают, что если он один раз что-то сказал, то после этого он говорит – ай, как пробка из бутылки под шампанского. И люди, зная это, соглашаются, принимают на себя правила игры. Власть объявляет правила игры. Власть показывает границы. Вот, знайте. Думайте сами, за что взяли Развозжаева. Сами должны догадываться. И каждый для себя проводит границу.
Кто-то говорит, что я не буду выступать на радио «Эхо Москвы» и говорить про это. Кто-то говорит – да, а я, наверное, в следующий раз на выборы не пойду даже в муниципальное собрание. А кто-то говорит – деньги оппозиционерам даже на официально зарегистрированную политическую партию? Не дождётесь. И у каждого граница своя. Вот, власть именно этого хочет, чтоб мы в голове провели у себя такую границу.
Э. ГЕВОРКЯН - Ну, это такой проверенный Белоруссией путь?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Это даже не Белоруссия… об этом писал Вацлав Гавел. И, собственно, в последнем журнале “New Times” как раз его вот это известное письмо о пределах внутренней свободы и несвободы, о конформизме, жить во лжи и жить по правде, да? Ведь много десятилетий этому событию. Это не новое… ничего нового не придумано, они всё используют, что было раньше.
Э. ГЕВОРКЯН - Ну, другой вопрос – как действительно теперь с этим обходиться? Если в случае с Ходорковским…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Эвелин, каждый будет решать сам. Вот, ещё раз, вот, каждый решает и каждый будет решать сам. Нет универсального рецепта, потому что у каждого свои обстоятельства. Каждый должен, сидя на своём месте и делая то, что он делает, понимать – я изменю после этого свое поведение или не изменю?
Э. ГЕВОРКЯН - В выходные прошли выборы в Координационный совет оппозиции. Собственно, Леонид попал в этот совет, его избрали. И как вы связываете эти события, как теперь уже его коллеги по Координационному совету, на ваш взгляд, могут или должны повлиять на эту ситуацию, кроме того заявления, которое они сегодня уже сделали?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Я думаю, что эти два события вообще никак не связаны. Абсолютно неважно, избран был Развозжаев в Координационный совет, или бы даже он туда не баллотировался. Я не вижу никакой цепочки логической между тем, что он баллотировался…
Э. ГЕВОРКЯН - То есть это давление лично на Удальцова или вообще на оппозицию в целом?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Я думаю, что главное, конечно, давление лично на Удальцова. Конечно. Конечно, лично на Удальцова, да? Неслучайно, собственно, и объявили, всех вызвали в один день. Все эти фамилии прозвучали. Поэтому я…
Э. ГЕВОРКЯН - Тогда на самом деле не слишком понятно. Ведь и среди оппозиционеров есть более яркие фигуры, не знаю, того же Навального если взять, почему, на ваш взгляд, тогда так точечно бьют этими фильмами и этими…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Подождите. Навального тоже бьют. Только Навального бьют другим. Навального бьют «Кировлесом». Насколько я знаю, бьют достаточно жёстко и не менее цинично. Может быть, менее публично.
Э. ГЕВОРКЯН - Сегодня прозвучала информация о том, что поднимается вопрос о лишении его адвокатского статуса.
С. АЛЕКСАШЕНКО - О лишении адвокатского статуса. И мы знаем, опять-таки, из публикаций в СМИ, что директор этого самого «Кировлеса» из свидетелей в обвиняемые переквалифицирован и что якобы он пошёл на сделку со следствием. Значит, дал признательные показания. Просто Алексей, видимо, об этом не рассказывает, да? Но то, что на него есть давление, конечно, есть. Оно другое. И я не думаю, что оно менее жёсткое, чем давление на Удальцова. Ещё раз, власть давит на всех. Но, знаете, власть… идея власти – чтобы было гладко закатанное асфальтовое поле. Вот, через, там, не знаю, у нас было гравийное какое-то покрытие. И вдруг ни с того ни с сего травка начинает прорастать, где-то деревья начали прорастать. Посмотрите, непорядок.
Э. ГЕВОРКЯН - Но с их-то точки зрения это же вполне себе оправданная тактика?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Что?
Э. ГЕВОРКЯН - Так зачистить поле, удалить всех конкурентов.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Эвелин, вот, это хорошая постановка вопроса. С их точки зрения и исходя из тех целей, которые они перед собой ставят.
Э. ГЕВОРКЯН - Они побеждают, они сильные.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Не, не, у них нет цели победить. Они давно победили и они хорошо понимают… вот, на мой взгляд, у них цель совершенно другая и очень с исторической точки зрения краткосрочная – удержаться у власти как можно дольше. И здесь даже не в том, что они изничтожили политическую конкуренцию, да, ведь, собственно говоря, у вас там был Михаил Дмитриев час назад и он рассказывал о своём исследовании и говорил, что есть огромный запрос населения на новых лидеров, которых в оппозиции просто нет. Потому что всю оппозицию закатывали в асфальт, в гравий, в бетон. Никому не давали вырасти. И этого они добились. И гораздо более симптоматичным, что власть будем держать мы, вот, лично мы, те, кто сейчас, повышение закона о госслужбе до 70 лет. То есть мы вообще не меняемся. Мы цементируем ровно тех, кто есть. Вот, все движемся, стареем вместе с нашим вождём. Ну а как же иначе-то? Где же молодых-то найти?
Э. ГЕВОРКЯН - Потом будет государственная поддержка развития биотехнологий.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Биотехнологий, да, геронтологии в национальном масштабе. Но почему я говорю, что это с исторической точки зрения тупиковая, очень краткосрочная цель? Потому что, вот, российское государство, если смотреть на него в целом, не на власть, вот, тех людей, которых персонифицируют, а вообще на государство, лишается одного из важнейших институтов – института смены власти. Вот, любое устойчивое государство, как бы государство ни называлось, там, республика, монархия, теократическая монархия, ограниченная монархия, везде существуют некие правила смены власти. Они могут называться наследование, они могут называться прямые и равные честные выборы. Они могут называться тайные выборы непрямые, как, например, в Ватикане, где конклав пап, да, это вообще даже не население, да, некие должностные лица избирают себе руководителя. Разные могут быть правила. Но везде в каждом государстве прописаны правила смены власти. И вот нынешняя власть – она создаёт ситуацию, где нет никакой конструкции смены власти. Опять-таки, в том же самом…
Э. ГЕВОРКЯН - Есть переназначение.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Стоп. Это…
Э. ГЕВОРКЯН - Есть некое такое наследование.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Это не наследование. Это есть принцип удержания власти одним человеком. Вот, мы же очень хорошо понимаем, да, что если смотреть на весь период с 2000 года, то период президентства Дмитрия Медведева – это были 4 года такой… где он делил трон с Владимиром Путиным, да, он сел с краешком, сказал – я рядом на твоём троне посижу. Ну, Путину пришлось с этим смириться и сказать – ну, типа сиди. Но отменить вообще выборы и перейти – вот эту грань он всё не готов перейти. Но всем хорошо понятно, что выборы нечестные, всем хорошо понятно, что абсолютно неважно, как голосуют, даже уже неважно, как считают. Вот, важно, что машинистка напечатала в итоговом протоколе. Вот, напечатал Чуров 146%, значит, будет 146%. И это никого не удивляет.
Э. ГЕВОРКЯН - Сейчас, глядя на цифры на часах в студии «Эхо Москвы», уступаем место новостям на «Эхе» и вернёмся в студию через 2 минуты, продолжим знакомиться с «Особым мнением» Сергея Алексашенко.
НОВОСТИ
Э. ГЕВОРКЯН - Продолжаем программу «Особое мнение», в студии Эвелина Геворкян. И Сергей Алексашенко делится своим видением и пониманием событий. Мы до ухода на перерыв говорили о, ну, политике, несостоятельности выборов. А вообще если так завершить тему с выборами, в выходные же прошёл выбор в этот самый Координационный совет оппозиции, на ваш взгляд, это что-то значимое для политических процессов в стране, весь этот механизм? Или как-то на фоне всего происходящего это всё ещё какие-то совсем цветочки, которые, вполне вероятно, вскоре под асфальт опять же закатают.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Эвелин, вот, я и до этих выборов, и после выборов в Координационный совет хочу сказать одно – факт это какой-то нашей жизни или это просто некий мираж, мы узнаем после. Потому что чем будет заниматься Координационный совет, какие решения он будет принимать, какими действиями он будет руководить, насколько большой будет поддержка его инициативам, этого никто не знает, да? Давайте поживём – увидим. Вдруг он действительно станет таким руководящим и вдохновляющим штабом. И сплотит все оппозиционные силы от и до, и, как, не знаю, в Киеве во время Оранжевой революции, когда вообще вся оппозиция от крайне правой до крайне левой пошла одним фронтом против партии власти. В этом же был успех оранжевой революции. Не в том, что там Ющенко с Тимошенко объединились, да? А в том, что вся оппозиция объединилась от и до. И все были против власти. Все были против передачи власти от одного человека к другому. Все были за честные выборы. Вот, если Координационный совет этого добьётся, значит, эти выборы были неким историческим событием в жизни России.
А если этот Координационный совет превратится во второе издание «Комитета-2008», когда хорошие люди, там, разные люди, известные, неизвестные, соберутся, там, в 22-ой раз, в 34-ый, переругаются и разойдутся, и на этом всё закончится, ну, значит, такой пшик.
Что из этого получится? Не знаю. По крайней мере, для чего создавался этот Координационный совет, до сих пор непонятно.
Э. ГЕВОРКЯН - Сегодня в новостях обсуждается инициатива о том, чтобы отныне избирались директора школ, лицеев, то есть мы поговорим о выборах на таком совершенно житейском жизненном уровне. На ваш взгляд, это полезная инициатива, это некая тренировка осознанного выбора гражданского общества, или что-то…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Я плохо понимаю, как можно избирать директора школа, особенно в таких крупных городах типа Москвы, где зачастую в школу могут приезжать дети, живущие достаточно далеко. Как найти их, отчислить их родителей? Мне кажется, что вообще эта идея доведения выборов до маразма – она влияет на чьи-то мозги. Понятно, что в школах необходим контроль родителей за образованием, за качеством образования. Он с трудом налаживается в частных школах, с огромнейшим трудом это делается, далеко непросто, даже в частных школах родителей тяжело объединить. Казалось бы, вы платите огромные деньги за то, чтоб ваших людей учили, и при этом вообще отходите… типа сдал ребёнка в школу, заплатил деньги – и пошёл гулять.
Э. ГЕВОРКЯН - Правильно. Перепоручил специалисту. Там разберутся.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет. От образования… Вообще, дети – это самый долгий инвестиционный проект нашей жизни. Мы им занимаемся лет 20… от… пока его не выпустишь из института и пока он не встанет на ноги. Кто-то 20, кто-то 25, кто-то и в 40 лет своих детей на себе тащит, да? Вот, из инвестиционных проектов… вообще безумно длинных таких проектов в жизни не бывает. И поэтому мне кажется, что речь о том, чтобы привлечь родителей, заинтересованных родителей к контролю за школой – и за финансами школы, и за качеством образования, и за работой педагогов, да – это очень важно. Но это делается не через выборы директора школы, это делается через создание попечительского наблюдательного совета, через его работу, контроль, через его оценку учителей, через его оценку работы директора школы, через его общение с теми людьми, кто назначает, да, отдел образования, в конце концов. Это делать нужно. Здесь спорить не берусь.
Э. ГЕВОРКЯН - Одна из ярких таких экономических новостей. Накануне было сообщено, что «Роснефть» покупает ТНК BP. И теперь наша российская компания становится крупнейшей нефтяной компанией в мире. Повод ли это для гордости? Как это понять не экономистам?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, смотрите, конечно, для кого-то это повод для гордости, да, что… Для кого-то поводом для гордости является то, что Россия является самой большой по площади страной в мире. То есть с точки зрения этих людей какая-нибудь Швейцария, не говоря уж о Ватикане, они должны быть какими-то такими настолько неуважаемыми людьми, что с ними даже здороваться нельзя. Знаете, такую неприязнь испытываю, прям видеть не могу. Ну что это за страна? На карте Европы не увидишь. Да?
Мне кажется, что просто не всё зависит от размеров. Я на самом деле… У меня двойственное ощущение в отношении этой сделки. С одной стороны, сделка хорошая. Не надо говорить, да, потому что в принципе удалось достаточно легальными способами ликвидировать, с одной стороны, корпоративный конфликт в компании ТНК BP, который зашёл в реальный тупик и затормозил развитие компании. Потому что конфликт двух акционеров – российских и английских – он уже длился много лет, и понятно, что это не способствовало развитию компании, и выйти из этого конфликта без участия третьей стороны они не могли. Поэтому конфликт корпоративный закончен. И, собственно говоря, компания, в общем, как-то объединяется. Она мало что потеряла и имеет достаточно хорошие перспективы.
С другой стороны, я должен по логике сказать, что мне не нравится, что государственная компания Роснефть купила ТНК BP. Я не могу этого сказать. Опять тот же самый ответ, как с Координационным советом. Давайте посмотрим, что будет дальше, да? Мир меняется. И даже в такой с нашей точки зрения развитой демократии, как Норвегия, хотя это не республика, а монархия, да, там есть одна единственная государственная нефтяная компания Statoil, которой принадлежат все месторождения Норвегии. Она по закону является владельцем всех нефтяных месторождений. Но для участия в разработке каждого конкретного месторождения она привлекает партнёров. Где-то это может быть BP, где-то это может быть Shell, где-то это может быть, не знаю, Exxon, где-то Chevron и так далее, да? Вот такая модель бизнеса. При этом партнёры вкладывают деньги в разработку, получают миноритарный контроль, миноритарный пакет, но права оперативного управления. А Statoil живёт на дивиденды и формирует тот самый фонд будущих поколений, который у Норвегии самый большой в мире.
Вот, если из Роснефти построить такую же компанию, то в принципе, знаете, честно говоря, и она будет работать в интересах будущих поколений россиян, в том числе и решать проблемы финансового обеспечения пенсионной системы, то в принципе, может быть, это даже и хорошо.
Э. ГЕВОРКЯН - А что, наши сегодняшние достояния нации Газпром или подобные крупные компании – они по такой схеме не действуют? Они не работают на будущие поколения?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет, нет. Сегодня, вообще говоря, Роснефть у нас принадлежит не российскому государству, а Роснефть у нас в основной своей массе принадлежит ОАО «Роснефтегаз», которое принадлежит России.
Э. ГЕВОРКЯН - И что это такое?
С. АЛЕКСАШЕНКО - И дивиденды, которые выплачивала до настоящего времени Роснефть, они оседали в компании ОАО «Роснефтегаз» и в бюджет не шли. Только недавно, пару недель назад или три недели назад, правительство забрало первые 50 миллиардов из 150 миллиардов, которые есть у этой компании, забрало к себе в бюджет. Вообще-то говоря, получалось так, что деньги, выплаченные Роснефтью в качестве дивидендов, они были в компании, которая размещала их на депозитах в банке, и на эти проценты кто-то жил. Кто на них жил? Вы так удивляетесь. Я тоже хотел бы знать, кто жил на эти проценты.
Э. ГЕВОРКЯН - То есть неизвестны владельцы этого ОАО?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Владельцы этого ОАО – государство. Но жили-то на эти деньги менеджеры, правда? И на какие проекты они направляли эти деньги, из чего составляла смета доходов-расходов, бюджет развития и так далее – неизвестно, это тайна. Поэтому в своём нынешнем виде «Роснефть» не работает на будущие поколения. В своём нынешнем виде «Роснефть» работает пока непонятно на кого. Но, опять я говорю, у «Роснефти» есть некоторые зачатки того, что есть у Statoil’а, у норвежского, про который я говорил. Они начали некоторые проекты в Чёрном море, они начали некоторые проекты в Арктике на принципах партнёрства. Вот, если…
Роснефть слишком большая компания, а с учётом поглощения ТНК BP ещё больше будет, да? Её нельзя в один день вот так взять и с завтрашнего дня начать новую модель бизнеса. Но если вдруг, вот, из Роснефти удастся сделать такой российский Statoil, то это означает… то я говорю, что это замечательная сделка, она нейтральная с точки зрения бизнеса. Все аналитики оценили, что они справедливая по деньгам. То есть никто не выиграл, никто не проиграл, все получили своё. Да? Но если в результате этого в будущем на протяжении следующих 40 лет за счёт этой нефти, которая есть в запасах «Роснефти», будут жить российские пенсионеры, если удастся построить такую модель, то тогда надо аплодировать архитекторам этой сделки.
А если выяснится, что все дивиденды будут опять отчисляться в «Роснефтегаз» и там застревать на несколько лет, ну тогда понятно, что эта была сделка в интересах конкретной группы лиц. Поэтому оценить её окончательно мы сможем только через несколько лет.
Э. ГЕВОРКЯН - С этим понятно. У нас буквально минута-полторы. Комиссар по правам человека при Совете Европы Нилс Муйжниекс обещал затронуть тему оппозиционера Развозжаева на встрече с представителями российских властей. И также, вот, ещё новости есть о том, что вроде как собирается Европарламент, Евросоюз, да, принять всё-таки список Магнитского.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Уже принял. Европарламент принял.
Э. ГЕВОРКЯН - Да, уже принял резолюцию по списку Магнитского. На ваш взгляд, каким-то образом в действительности правозащитники из Европы или парламентарии из Европы могут повлиять на то, что у нас здесь происходит?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Эвелин, они влияют… несомненно, дело Развозжаева будет не менее знаковым и не менее резонансным, чем дело Магнитского. Проблема в том, что мы никогда не поймём, в какой момент количество таких дел перейдёт в качество отношения Европы к России.
Э. ГЕВОРКЯН - А что они могут изменить? Я не понимаю. Каким образом?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Визовые санкции не в отношении 60 человек по делу Магнитского, а визовые санкции, как в Белоруссии, в отношении всей верхушки власти, когда президент Белоруссии будет невъездной даже на сессию Генеральной ассамблеи ООН, где он может ездить только между Москвой, Минском и Ашхабадом. Вот и всё. Могут ввести такие санкции. Не берусь сказать, что это после дела Развозжаева произойдет, но какое-то количество аналогичных дел – и это точно произойдёт.
Э. ГЕВОРКЯН - Это было «Особое мнение» Сергея Алексашенко. Спасибо вам за участие в эфире. В студии была Эвелина Геворкян. До свидания.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Спасибо.