Михаил Барщевский - Особое мнение - 2012-10-16

К.БАСИЛАШВИЛИ: Здравствуйте. Я приветствую всех – и зрителей, и радиослушателей – в студии «Особого мнения» и приветствую нашего гостя – это Михаил Барщевский. Здравствуйте, Михаил Юрьевич.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Здрасьте.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Эфир проведу я, Ксения Басилашвили. И, наконец-то, сейчас все вы, внимание, услышите от Михаила Барщевского критику действующей власти, критику премьер-министра. Потому что, ведь, вам запретят курить вскоре в общественных местах, Михаил Юрьевич. Все, дни сочтены. Дмитрий Медведев обещает.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Объективности ради, надо сказать, что я, в общем-то, критикую действующую власть в каждой программе.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но такой критики как сейчас, этого не было еще.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Просто делаю это без характерного визга и криков «Долой!» А что касается закона о курении, я был, есть и остаюсь его последовательным противником по некоторым частям. И могу вам очень коротко, пробежавшись по этому законопроекту, сказать. Ну, первое, что законопроект чрезвычайно слаб с юридической точки зрения, с точки зрения юридической техники. Поверьте в данном случае мне на слово, да? И в Госдуме депутатам придется сильно помучиться, просто чтобы сделать из него удобоваримый текст. Я даже беру сейчас не содержание, а просто юридическую технику. Это вопрос №1. Вопрос №2. Я, например, согласен с полным запретом на рекламу табака. Это меня в законе устраивает. Я согласен теоретически с повышением акцизов. Другое дело, что просто моя позиция, что вместо повышения акцизов нужно было бы повышать налог на прибыль на производителей табака. Потому что мне кажется несколько парадоксальным, когда налог на прибыль хлебопекарня или молочная фабрика платит такой же, как и производитель табака.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Это следующий шаг.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот. Нет, это просто должен был быть первый шаг. Я согласен с тем, что надо убрать табачные ларьки. Хотя, знаю, что многие курильщики против этого и у них аргумент такой: «Сегодня я покупаю пачку сигарет и курю, сколько мне надо. А когда будет все продаваться в супермаркетах, я буду покупать блоками. И поскольку у меня сигарет дома навалом, я курить буду больше, объективно больше».

Есть еще один аргумент. Некая шахта, шахтеры привыкли, выходя из шахты, купить пачку сигарет и покурить, потому что в шахте курить нельзя. А теперь, значит, около шахты будет нельзя, значит, надо будет куда-то ехать на другой конец города, чтобы купить сигареты. А шахтеры – люди в отличие от вас с нами в достаточной степени конкретные, и их протест может выражаться в тех самых табачных бунтах, о которых авторы этого законопроекта забыли.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ой, неужели, вы думаете, что это возможно? Табачный бунт? То есть протесты против того, что нету ларьков в шаговой доступности с табаком?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я думаю, что это куда более реально, чем Болотная или Сахарова. Потому что это конкретно, это не абстрактно там какие-то политические свободы, там какие-то политические права, там, уважают меня, не уважают. Курить хочу.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Повышение многократное стоимости?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Из той же оперы – может привести к тому же.

К.БАСИЛАШВИЛИ: В США были табачные бунты после того, как там ввели?

М.БАРЩЕВСКИЙ: В России. Россия – не США, далеко не США. Вот. То, против чего я категорически возражаю в этом законопроекте, это запрет на курение в общественных местах.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но это же самое главное.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, для большинства это самое главное, для бюджета это не самое главное. Это главное для рестораторов, потому что разорятся очень многие кафе, рестораны и бюджет потеряет огромные деньги. Этого никто не считал, вот, просто никто не считал. Но это плюс ко всему еще связано вот с чем.

У нас есть особый климат. Ну, все-таки, мы не Греция и не Испания. И у нас зимой выйти покурить на улицу – это простудное заболевание как минимум, воспаление легких, простудное заболевание, у женщин простуженные придатки... По полной программе, все по полной программе.

Курить народ не бросит. 70% населения мужского и 40% женского в России курит. Значит, вводить при такой ситуации такой резкий запрет на курение в общественных местах, с моей точки зрения, контрпродуктивно. Во-первых, это не гуманно, это уже закон получается не о борьбе с курением, а о борьбе с курильщиками. Я как-то разработчикам предыдущего еще варианта законопроекта задал вопрос «А вы представьте себе, что вы писали бы закон о геноциде курильщиков. Вот, что бы вы могли добавить к тому, что вы уже написали?» Не смогли.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет, ну подождите. Здесь же возможны какие-то поправки? Определить места.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, если бы в этом законопроекте было сказано, что все администрации театров, ресторанов и т.д., и т.п. обязаны предусмотреть зоны для курильщиков, все, мои возражения против законопроекта этого снимаются, ну, я имею в виду концептуальные. Дальше мы начинаем говорить о вопросах юридической техники.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А я видела откуда-то репортаж (по-моему, тоже из Франции, или даже где-то в северных странах), там сделаны такие специальные окошки для курильщиков. Знаете, задняя часть тела остается в ресторане, а ты так, унизительно для тебя, конечно, в окошко высовываешься и куришь.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Все, что угодно. Значит, любой способ хорош, но надо уважать не только права некурящих, но и права курящих.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но пока просто геноцид некурящих, потому что им приходится, войдя в ресторан, дышать этим табаком.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это во многом вы правы. Во многом вы правы. Но посмотрите, что происходит, например, в Кремлевском дворце. Там проводятся периодически концерты. Если мне память не изменяет, там, по-моему, 2,5 тысячи мест. Из этих 2,5 тысяч присутствующих курит, соответственно, 1,5 тысячи. Значит, раньше была курительная зона, где особо не покуришь, потому что там было так дымно, что зашел, 2 раза затянулся и с головокружением вышел. Сейчас запретили курить, ну, как во всех театрах.

Теперь представьте себе, 1,5 тысячи людей зимой, потому что в гардероб пройти нельзя, значит, вот так, голышом выбегают на улицу покурить у подъезда.

К.БАСИЛАШВИЛИ: У меня самый главный вопрос. Я представляю, что происходит, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Картинку себе представьте, да?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да. То есть вы считаете, что... Вот, цель какова этого? Цель – чтобы люди бросали курить, чтобы им было неудобно курить, чтобы они не начинали курить, чтобы они чувствовали дискомфорт от этого. Это возможно?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Медведев вчера в обращении произнес вслух, слава богу, наконец то, о чем я говорю уже год с момента появления законопроекта. Значит, помогите бросить курить. Значит, есть способы, есть медицинские препараты – не буду заниматься рекламой, их называть – пластыри, жвачки и прочее-прочее-прочее, соски всякие, которые помогают избавиться от табакозависимости. Они дорогие. Если государство так обеспокоено здоровьем населения (а я думаю, что это как раз искренне), то дотируйте, сделайте так, чтобы они были легкодоступными, дешевыми. Пункт первый.

Пункт второй. В одной телевизионной передаче – по-моему, это был «Поединок» соловьевский – обсуждали эту тему. И вот там во время передачи я выяснил, что, оказывается, у нас в стране есть аж целых 100 специалистов (врачей), которые помогают бросить курить, мягко выводят из состояния табакозависимости. Всего 100 на страну. А должно быть в каждой поликлинике. Вот, это надо делать. Это. А запрещать – это... Для того, чтобы запретить, много ума не надо.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Дмитрий Медведев предлагает это. Михаил Барщевский сегодня в эфире программы «Особое мнение». +7 985 970-45-45, а также не забывайте Twitter-аккаунт @vyzvon, тоже задавайте свои вопросы, вопросы уже к Михаилу Барщевскому приходят. У меня, в принципе, про законы.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сейчас, секундочку. Вот, я по этому закону хочу закончить. Вот, у меня есть друг Леонид Михайлович Рошаль, категорический противник курения. Категорический. Что сделал Леонид Михайлович в своем центре, когда он решил добиться того, чтобы врачи его не курили? Он пригласил этих врачей-специалистов, помогающих избавиться от табакозависимости и за полгода у него в центре все бросили курить. То есть когда у человека есть мозги, он не запрещает, а помогает и направляет. Вот конкретный Рошаль конкретно в Москве, конкретно большой коллектив, где сегодня никто не курит. Но как это было сделано?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну, Рошаля, видимо, не спрашивали, когда инициировали этот законопроект. Скажите, пожалуйста, вот вы говорили о бунтах. А вообще, в принципе, вот это ужесточение законов? Сейчас же ужесточение и в сторону нарушения ПДД, и тоже рассматривается и опять спор идет о промилле. Вот, все это способно повлиять на всех нас, кто живет в России, вообще ужесточение любых законов?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, нет, нет.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Их все равно будут нарушать? Все равно будут курить? Все равно будут наезжать?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не только на нас, живущих в России. Это никогда со времен первобытнообщинного строя, никогда ужесточение наказания не влияло на уровень преступлений.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну почему же? Смотрите-смотрите, в Сингапуре за выброшенную жвачку штраф – 500 долларов. И в результате жвачек нет. Их не продают, никто не выходит с бунтами «Дайте нам жвачку».

М.БАРЩЕВСКИЙ: Проблема не в том, что штраф – 500 долларов, а проблема в том, что из 10 бросивших жвачку 9 брали за усы. Вот и все. Значит, я вам ручаюсь, что если лишение водительских прав будет всего на 3 месяца, даже на месяц, но при этом все водители будут знать, что 100% его задержат, вот, если он сел пьяный за руль, 100%, что его задержат, за рулем пить не будут. Вы можете ввести смертную казнь за пьянку за рулем. Но если все будут знать, что а) можно откупиться от гаишника, б) что задержат одного из тысячи, то все будут пить даже при наличии смертной казни.

Есть такая наука Криминология, которая изучает причины преступности. Давным-давно криминологи еще лет 150 назад сформулировали императив «Только уровень раскрываемости, а не мера наказания влечет за собой снижение преступности». Вот и все. И наши нынешние нормотворцы... Там есть вообще юристы, которые, по идее, еще в институте должны были это все изучать. Когда там это бизнесмены, пиарщики и так далее, ставшие депутатами, несут такую пургу, это еще можно понять – ну, они не знают, им кажется, что если ввести дубину, то все испугаются. А юрист-то знает: никогда, ни в одной стране мира мера ответственности не определяла уровень преступности. Только раскрываемость.

К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть вы считаете, все это возвращение к обсуждению промилле в крови, все это абсолютно?..

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, промилле – другая история, ну, слушайте. Ну, есть же эксперименты, показанные и по телевизору даже, да? Бутылка кваса – 0,35 промилле, да? Нулевой промилле – я всегда был против него, всегда об этом говорил – нулевой промилле это просто кормушка для ГАИ. Вот, просто чисто конкретно кормушка для ГАИ.

Есть погрешность приборов. Говорят, что она 0,2. Ну, сделайте 0,2. Потому что человек... Вообще состояние опьянения – это отдельная большая тема. Потому что специалисты говорят, что состояние опьянения нужно определять не промилле, а медицинским освидетельствованием. Потому что у человека может быть, там я не знаю, 3 промилле или там 6 промилле, он может быть трезвый при этом (ну, по реакциям, да?).

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну, все индивидуально, конечно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. А может быть, там не знаю, 0,01 (ну, в порядке бреда говорю) и он никакой. А наркоопьянение мы как будем определять? Тоже по трубочке? А я вам...

К.БАСИЛАШВИЛИ: По зрачкам.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. А я вам могу сказать, что, по крайней мере, сегодня, мне кажется, что проблема наркоопьянения куда острее стоит, чем проблем алкогольного опьянения.

К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть я поняла, что вы отказываться от курения не собираетесь в общественных местах, несмотря на закон, будете нарушать?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я был бы очень рад бы отказаться от курения. К сожалению, мне это не удается сделать, потому что курить, на самом деле, очень вредно и я всех уговариваю, кто может, бросить, а кто не начинал, не начинать ни в коем случае, потому что это вот тот крест, который я несу и без всякого удовольствия.

А, кстати, вы сейчас сказали очень хорошую вещь, Ксения. Вообще аморально и антигосударственно принимать закон, который не будет соблюдаться. Вот, я гарантирую, что этот закон соблюдаться не будет. Потому что когда 70% мужчин курят и сами полицейские, которые должны следить за порядком, курят, и сами директора театров тоже курят, и сами там директора ресторанов или официанты курят, это не будет соблюдаться.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Посмотрим. Смотрите, Сергей из Торонто пишет. Я люблю наших радиослушателей, которые нас погружают в разные сферы, в том числе из Канады Сергей пишет о том, что в Канаде такой же климат, действительно, климат достаточно жесткий по зимам и все работает, и курение без всяких зон и на улице.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Значит, это неправда, потому что я, вот, был на Олимпиаде в Ванкувере. Это было зимой. Февраль в Ванкувере сравнить с февралем в Москве, я уж не беру Мурманск и Архангельск, невозможно. Там, действительно, выходишь на улицу курить. Это правда. Но немножко другая законопослушность, и это не вводили в ночь с сегодня на завтра. Там была серьезнейшая антитабачная пропаганда. Серьезнейшая. Там пачку сигарет можно купить, насколько я помню, не на любом углу, но в довольно большом количестве магазинов. Но это делалось в течение десятка лет, вот эта антитабачная кампания.

Конечно, проблема не только в климате. Но просто в том, что когда вам сейчас говорят... Ну, вот, представьте себе... Вот, пускай радиослушатели попробуют сегодня провести эксперимент. Те, кто курят, и те, кто не курят. Вот, если вы будете сегодня в общественном месте любом вечером, посмотрите, какое количество людей вокруг вас курит. И теперь представьте себе, как они все дружно выходят на улицу.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да мы пойдем друг на друга, курильщики против некурильщиков, понимаете? Вот она, гражданская война.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Конечно. А нам мало было Pussy Riot, нам нужно общество разделить еще по какому-нибудь...

К.БАСИЛАШВИЛИ: А Pussy Riot, кстати говоря. Я напомню, что сегодня Михаил Барщевский в эфире «Особого мнения», и вопросов очень много в том числе и о Pussy Riot. Здесь просят вас прокомментировать дела 10 октября, кассацию.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, смотрите. Я еще другое.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Подождите, я сначала о другом. Вы же знаете и, может быть, наши радиослушатели, наши зрители еще не знают, что сегодня очередная серия журналиста Владимира Мамонтова «Провокаторы, провокаторши, кощунницы» о Pussy Riot. Сегодня опять будут раскрываться некие перспективы вот этого выступления в Храме Христа Спасителя. Скажите, а вам звонили? Вам не предлагали сняться в этой передаче?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сколько вам заплатили за рекламу этой передачи? (смеется)

К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет, ну я просто сегодня увидела, я думала, что все завершилось уже, все было сказано. Оказывается, не все.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Они звонили, просили прийти на передачу.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но у них сегодня, по-моему, прямой эфир на орбите в 4 часа, на Дальний Восток, а я в 4 не могу, потому что в 5 у меня «Эхо Москвы».

К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть вы в нашу пользу сделали выбор. Спасибо вам.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Есть же какие-то вещи.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Какие-то приоритеты.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, какие-то приоритеты. Значит, по поводу Pussy Riot у меня должок есть.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А что просили вас сказать, простите? Что, хотели комментарий какой-то ваш получить?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Меня когда приглашают на какие-нибудь передачи, никогда со мной не согласовывают, что я буду говорить. И не знаю там, согласовывают ли с другими, сомневаюсь.

К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть вы отказались исключительно из-за того, что надо было идти на «Эхо Москвы»?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да-да-да.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Или отказались бы и в другом случае?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Давайте считать, что потому что мне надо было идти на «Эхо Москвы», хорошо?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Хорошо, давайте будем считать так, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот. А что касается Pussy Riot, за мной есть должок. Я обещал прокомментировать это дело после того, что приговор вступит в законную силу. Заранее хочу предупредить радиослушателей, которые любят Pussy Riot. Вам лучше сейчас выключить радиоприемник и отойти от него подальше.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Никогда не рекомендуйте выключить радиоприемник – пусть все будет всегда включено.

М.БАРЩЕВСКИЙ: На время, да. У вас 6 минут, чтобы меня не слушать. Значит, смотрите. Я всегда говорил о том, что у них нет, с моей точки зрения, нет 213-й, уголовного хулиганства по тому эпизоду, по которому их привлекли к ответственности. Объясняю. Их привлекли к ответственности только за выступление в Храме Христа Спасителя, где они фактически не пели. Потому что они на сцене были порядка 1-й минуты 20 секунд... Прошу прощения. «На сцене» - я оговорился, конечно. Они в храме были порядка минуты 20 секунд. На солие, насколько я понял, они были порядка 30 секунд. При этом за это время они должны были еще вынуть магнитофон, расчехлить гитары, чего Самуцевич сделать не смогла (она вообще, получается, не причем, если их судят только за эпизод в Храме Христа Спасителя). Соответственно, песню они не исполняли, соответственно, лингвистическая экспертиза текста песни к эпизоду в Храме Христа Спасителя не имеет никакого отношения. А постольку, поскольку песни не было, то говорить об антирелигиозном мотиве вообще не приходится. Там, с моей точки зрения, в Храме Христа Спасителя имело место административно наказуемое хулиганство. 15 суток – вперед, без вопросов.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Так, но в этом ничего сенсационного нет, об этом говорили многие.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Сенсационное вот в чем. Что если рассматривать совокупность их действий, начиная с Зоологического музея... Зоологический музей, Лобное место, метро, остановка троллейбуса, Елоховский собор, Храм Христа Спасителя, размещение ролика в интернете – 7 эпизодов, которые в совокупности... Есть такое понятие «длящееся преступление» - это когда преступление совершается не одномоментно, а в течение какого-то количества времени, да? Так вот если взять эти все 7 эпизодов и посмотреть на них с точки зрения мотива, действий, то там вполне-вполне могла бы быть 282-я статья, Экстремизм.

К.БАСИЛАШВИЛИ: На двушечку.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не на двушечку, а на пятнашечку. Она до 15-ти. Я вовсе не призываю сажать их на 15, вот, мое отношение к ним совершенно однозначно было выражено в день совершения их поступка. С точки зрения нравственности, морали это абсолютно безнравственно, аморально. С точки зрения права это правонарушение. Мы сейчас говорим абсолютно без эмоций, просто о квалификации.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А вот это, все-таки, интересно. Вы уже договорили, да? Или еще надо?..

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, практически договорил, да. Если вы поняли, тогда я договорил.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, я поняла. Но, все-таки, не поняла, потому что я не юрист и хотелось бы, чтобы вы пояснили об этом длящемся преступлении. Потому что вы сейчас перечислили разные эпизоды, которые каждый из этих эпизодов – они, в общем-то, были направлены на абсолютно различные вещи в общественно-политическом смысле. Там, эпизод в Тимирязевском музее касался выборов, да?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Выборов?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну, как они объясняют, да? Предположим. Предположим, выступление в музее могло кого-то оскорбить, да? Я просто пытаюсь понять.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я, правда, не очень понимаю, почему половой акт на 9-м месяце беременности относится к выборам. Ну, это, видимо, у каждого свое восприятие выборов.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Подождите. Ну хорошо. И давайте будем не с точки зрения, как это объясняют сами участницы группы, а как мы можем это видеть. Предположим, если кого-то могло оскорбить выступление в музее там с этической, с моральной точки зрения, то выступление на Лобном месте, на Красной площади, ну, например, может оказаться просто ярким таким концертом. Ну да, не санкционировано. Нужно ли его санкционировать, другой вопрос. Это разные абсолютно вещи.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ксения, я же не берусь утверждать, что у них есть состав преступления экстремизм. Я говорю о том, что если бы квалифицировали все 7 эпизодов, мне известных 7 эпизодов, то тогда можно было бы говорить, пытаться, по крайней мере, выявлять мотив антирелигиозный или, там, религиозной розни, как там сформулировали они. А по эпизоду в Храме Христа Спасителя 213-я не пляшет, с моей точки зрения: там мелкое хулиганство. Там мотива нет.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Так вы предлагаете, что надо вернуть это дело на?..

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я ни в коем случае этого не предлагаю. Я поэтому и не давал свой комментарий, пока приговор не вступил в законную силу. И подтверждением моей правоты, мне кажется, является инициатива, которая сейчас появилась в Госдуме, о введении специальной ответственности, специальной уголовной статьи за осквернение религиозных, там, мест и святынь. Потому что если такая статья нужна, это означает, что сейчас ее нет. Это означает, что квалификация по 213-й не соответствует закону, коли вы изменяете закон, собираетесь его дополнить, да?

Более того, я совершенно не считаю, что вообще вот эти 3 девушки заслуживают того количества внимания, которое им уделялось последнее время в СМИ. Они вообще стали чуть ли не символом борьбы с режимом. Храни нас бог, если все претензии к режиму сводятся к праву сношаться в Зоологическом музее или петь песни в Храме Христа Спасителя.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Михаил Барщевский, «Особое мнение». Мы вернемся после короткого перерыва в студию.

НОВОСТИ

К.БАСИЛАШВИЛИ: Продолжаем «Особое мнение» с Михаилом Барщевским. «А в чем экстремизм? Как его доказать?» - Алексей по поводу вашего высказывания о Pussy Riot.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Берите комментарии к Уголовному кодексу, посмотрите комментарии к 282-й, посмотрите.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет, но вы как это понимаете? Раз вы назвали эти эпизоды, то тогда и ответьте, пожалуйста.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Можно это квалифицировать как эпатажное поведение, ну, как в свое время хиппи на Западе, да? Они выступали против буржуазного общества и вот они там делали то-то, то-то, то-то. Там, ирокезы, лохматые, немытые, занимались любовью на...

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну, или как у нас за стилягами гонялись. Предположим.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Значит, это не образует состава преступления, это нормально. Если в ходе следствия удается доказать, что эти действия преследовали разжигание межрелигиозной розни, межнациональной, там, в отношении социальной группы, то есть вот то, что описано в составе преступления, в диспозиции статьи, если это доказать можно, то тогда есть 282-я. Я вовсе не говорю, что у них она есть. Я говорю, что она может быть. Потому что 213-й, за что их осудили, с моей точки зрения, там точно нет. Понимаете, да?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Я понимаю, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я не призываю их, вот... То есть если бы директором был бы я, розги, метлу в руки и вперед улицы подметать.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Я понимаю. Вопрос к Михаилу Юрьевичу от пользователя сети интернет, вопрос пришел к нам на наш сайт echo.msk.ru: «Михаил Юрьевич, в детский сад каждый месяц приходит православный священник, крестит детей и кропит святой водой. Все это проделывается в том числе и с детьми мусульман, атеистов и буддистов. Вопрос: имеет ли священник юридическое право совершать подобные действия с детьми в отсутствие родителей? И как юрист посоветуйте, стоит ли подать в суд на него и на детский сад?» Интересный вопрос.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Интересный вопрос. Значит, нет, не имеет права. Это первое. Потому сегодня к РПЦ так много претензий, потому что, с моей точки зрения, РПЦ стала навязчивой. Вот это одно из проявлений такой навязчивости. Подать в суд можно и нужно в этой ситуации. И я вспоминаю, по-моему, это дело было в Италии, католическая страна. В Америке точно такое дело было. По-моему, недавно было и в Италии (относительно недавно, несколько лет назад).

Ну, понятное дело, что и в Италии там распятие в каждом классе, в каждой школе. И, вот, один из родителей мусульманского мальчика или девочки (не помню, опять-таки) подал в суд. И суд принял решение о том, что поскольку церковь от государства отделена, а школа государственная, то распятие в классе снять. И в Америке такое же решение.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да-да, было это дело. Но напоминают нам с вами, действительно (спасибо, Дмитрий), что акция в Зоомузее связана с вступлением Медведева на должность президента. Комментируйте как хотите, связано или нет, на ваш взгляд.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А можно я не буду комментировать, просто не хочу?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, можно не комментировать. Я просто напоминаю нашим радиослушателям. И, вот, в связи с тем эпизодом, который мы сейчас обсудили с детским садом, мне бы хотелось, чтобы вы как-то прокомментировали случай в Ставрополье, где вы, наверное, уже знаете, школьницам в хиджабах запретили посещать занятия в школе, их не пускают, аргументируя это тем, что школа свободна от религии и в данном случае хиджабам здесь не место.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Значит, я так скажу. Вот, юридически, наверное, ответ на этот вопрос даст Конституционный суд, потому что это дойдет до Конституционного суда. Не это дело, так другое. Это дойдет до Конституционного суда, и Конституционному суду придется определяться с точки зрения зоны действия религиозных символов, обрядов традиций – можно их распространять на школы, институты и так далее.

С моей личной точки зрения, здесь, как бы, очень сложно дать однозначный ответ. Мне это неприятно, мне это не нравится.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Неприятно, что носят или что запрещают?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Неприятно, что носят, неприятно, что демонстрируют свою... Вера – это дело внутреннее. Разделение класса на... Я был противником вот этого самого разделения, ну, основ такой-то религии, такой-то религии, такой-то религии. Я был сторонником преподавания основ мировых религий, когда всему классу в рамках одного курса объясняют, что такое иудаизм, что такое христианство, что такое мусульманство, что такое буддизм, что такое атеизм. Это культурологическая программа. Я был и являюсь активным сторонником этого. Я против разделения класса. Со стороны, как бы, власти, которая вводит предмет.

Я также против разделения класса на вот такие вот вещи. Понимаете, православный крестик или Маген Давид, или, там, полумесяц можно носить под майкой, ты это не демонстрируешь, это внутреннее твое состояние. Если где-то кто-то увидел на уроках физкультуры, ну, ничего страшного. А, вот, хиджаб – это, все-таки, некая демонстрация. Светская школа. В светской школе должны соблюдаться светские правила, мне так кажется. Хотя, мне могут возразить, что это ограничение религиозной свободы.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, выражения религиозной принадлежности.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. У меня нет здесь, извините, нет однозначного ответа.

К.БАСИЛАШВИЛИ: И не получится ли это так, что таким образом эти дети будут выталкиваться волей-неволей из светских школ и их будут переводить в некие резервации, в религиозные школы, что, по-моему, гораздо опаснее.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ксения, мы с вами затрагиваем очень сложный вопрос. Я недавно смотрел одну передачу по телевизору, где один очень-очень известный и умный педагог говорит о проблемах московских школ. Уже московских. Что в ряде школ русский язык приходится преподавать как иностранный. Приходят дети, для которых русский язык не родной и их – полкласса, и их – треть класса. И что делать? Вот, что делать? У меня нет ответа. Ну, есть простой идиотский ответ «Давайте запретим миграцию, и вообще Россия для русских».

К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет, ну, это не ответ.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, понимаете, да? Нет, я же говорю, идиотский. И что делать? Создавать русские классы и нерусские классы? Нельзя. Это, опять-таки, то же самое разделение, против которого я только что выступал.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но, ведь, эта проблема уже решается в других странах, да? Есть интенсивные курсы обязательные для мигрантов.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, да, да.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Все это есть.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но это у нас пока этого нет. Но эта проблема уже есть.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Понятно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Поэтому здесь, к сожалению... То есть у меня есть одна революционная идея, но она, как бы, совершенно не для серьезного обсуждения, потому что она... Нам необходимо, если мы хотим сохранить Россию как единое государство, нам необходимо отказаться от административно-территориального деления по национальному признаку, нам необходимо, с моей точки зрения, перейти на приблизительно по моим подсчетам (экономисты говорят, что я, в общем, недалек от истины) порядка 20 субъектов Федерации, которые делятся не по национальным признакам. Нам нужен вот этот переваривающий котел. А сегодня у нас происходит, с моей точки зрения, очень опасная вещь: мы все больше и больше расползаемся по национально-религиозным квартирам.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Михаил Барщевский. Смотрите, сегодня очень необычная кардиограмма, потому что она временами такими скачками идет в поддержку вас.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Странно.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Я знаю почему, я знаю почему. Я сейчас попробую эту ситуацию исправить, чтобы она упала вниз, эта кардиограмма.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, вернулась на свое место.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Потому что у нас же есть очень сильные лобби, такие, мужские лобби (лоббисты, я имею в виду) – это курильщики и автомобилисты. Ну, вот, в данном случае курильщики вас поддерживают: конечно, как это запретить курение в общественных местах?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Насчет лоббистов-автомобилистов – это меня Лысаков просто потряс. Человек прошел в Думу от Народного фронта как основной лоббист автомобилистов. Ну, это был человек, который всегда считался лоббистом, защитником автомобилистов. И он сегодня является инициатором самых драконовских антиавтолюбительских законопроектов. Вот эта трансформация человека за полгода, просто, вот, слева направо или справа налево, она на меня произвела сильное впечатление.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну вот как раз об автомобилистах. Вы согласны с Георгием Полтавченко, который обвинил в жлобском поведении тех петербуржцев, которые негативно очень реагировали на кортеж Дмитрия Медведева, промчавшийся по нашей северной столице? Показывали ему всякое и гудели.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Ну, гудели, понятное дело, что приветственно, показывали понятно что, большой палец.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну, это вы так интерпретируете.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А я думал, что именно это Полтавченко назвал жлобством, нет?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет, он другой палец имел в виду.

М.БАРЩЕВСКИЙ: На самом деле, мне очень понравилась в этой истории искренность как петербуржцев, так и Полтавченко. Каждый сказал то, что думал. Когда у нас искренние люди в стране, мне это нравится.

К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть ноль комментариев. Правильно отреагировали.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Кто, Полтавченко?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Нет. Люди.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Слушайте, вы из Питера?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, я, конечно, из Петербурга.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот и разбирайтесь с Полтавченко сами. Я – москвич.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Хорошо. Тогда о том, что касается Москвы, в том числе вы сегодня говорили о длящемся преступлении, об эпизодах. Вот смотрите, вот такое вот высказывание Александра Гаусс по делу Магнитского, что Магнитский избивал себя сам из-за психоза и галлюцинаций, уверен тюремный врач, идет рассмотрение...

М.БАРЩЕВСКИЙ: Александр Гаусс – он кто?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Александра Гаусс – это врач, хирург Матросской тишины, которая поставила диагноз сложный, связанный с заболеванием внутренних органов, там, панкреатит сложный Магнитского. Ну, как выяснилось, в общем-то, не то, что не оказывала ему помощь, но еще и вызывала бригаду психиатрической помощи.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Посмотрите, он – обвиняемый по этому делу, правильно?

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, да, да. Свидетель.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Историю по поводу вдовы, которая сама себя высекла, мы с вами знаем? Чего нового? Вдова сама себя высекла, Магнитский сам себя избил. Ничего нового. Это уже описано в классической литературе.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ваш прогноз с этим делом.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я думаю, что будет обвинительный приговор. Я надеюсь, что не успеют пройти сроки привлечения к уголовной ответственности как уже прошли по нескольким эпизодам по делу Магнитского. Я в свое время предсказывал, что по делу Магнитского будут наказаны все, к этому делу причастные. К сожалению, я ошибся, потому что так затянулось следствие, что очень многие ушли от ответственности именно в связи с истечением сроков. Меня это очень расстроило, потому что виновен Магнитский, не виновен Магнитский, это человек, вина которого судом не установлена, к смертной казни он не приговорен, к поражения в правах он не приговорен, и поэтому все, что с ним произошло, является, с моей точки зрения, преступлением.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Спасибо. Михаил Барщевский был в студии «Особого мнения», эфир провела Ксения Басилашвили. До встречи.