Леонид Млечин - Особое мнение - 2012-10-01

С.КОРЗУН: Всем добрый вечер. У микрофона – Сергей Корзун, у второго микрофона – визави мой сегодняшний, журналист Леонид Млечин. Здравствуйте.

Л.МЛЕЧИН: Здравствуйте, Сергей Львович.

С.КОРЗУН: С вашего позволения, Леонид Михайлович, я решил повторить верстку программы «Время» в 21 час – первая новость о Путине, вторая о Медведеве. Нет у вас возражений?

Л.МЛЕЧИН: Нет-нет, привычно. Я вырос так. Для меня самая естественная верстка. Другую мне даже трудно себе представить. (все смеются)

С.КОРЗУН: Тогда, значит, мы оба с вами в своей стихии. Владимира Владимировича Путина, президента РФ попросили не запрещать «Невинность мусульман». Написано коллективное письмо. Среди подписантов его, в частности, Марат Гельман, Владимир Кара-Мурза, архитектор Евгений Асс и другие. Чего пишут они там, почему не запрещать? «Невинность мусульман» используется как повод к разгулу насилия и популяризации невежества и религиозного фундаментализма и повод для шантажа цивилизованного мира. Самые черные силы мирового терроризма пытаются запугать и навязать свою волю современной цивилизации». Ну а я напомню, что запись фильма была удалена из сети Вконтакте. Из YouTube удалена в некоторых регионах РФ, сейчас рассматривается вопрос как раз в московском суде о том, будут или не будут признавать ее экстремистской. Что думаете по этому поводу?

Л.МЛЕЧИН: Формулировка достаточно точная, потому что тот разгул насилия, который мы наблюдаем в мире, он, конечно, совершенно очевидно лишь... Фильм использован лишь как повод, конечно, для очередного подъема насилия. И мы понимаем, что, с одной стороны, это политики и в мусульманских странах священнослужители, которые используют любой повод для мобилизации своего общества. А с другой стороны, конечно, толпа, которая плохо отдает себе отчет в том, что на самом деле происходит, но испытывает такую глубокую немотивированную ненависть к Западу. Это нам несложно понять, поскольку у нас общество испытывает такую же ненависть к Западу столь же немотивированную... Или, вернее, мотивы можно найти, но (НЕРАЗБОРЧИВО).

С.КОРЗУН: Ну, у одних ненависть, у других любовь. У нас, все-таки, так как-то оно распределяется. Об этом мы тоже сегодня поговорим, третьей новостью будет.

Л.МЛЕЧИН: Там то же самое. Что касается теперь самого главного вопроса, действительно, запрета. Конечно, душа моя сопротивляется любым запретам. Тем более, что, знаете, что-то мы живем сейчас во время, когда (я себе так сформулировал) утром просыпаешься и не знаешь, что к вечеру запретят. Потому что это идет по нарастающей, как лавина. Тронули и теперь пошло. Теперь каждый, кто только может, хочет отличиться на этом поприще, тем более, что дело не тяжелое. Это экономику наладить сложно, а запретить все, что угодно, нетрудно.

Поэтому запрет вызывает у меня дикий страх. Тем более, что я помню, скажем, эту историю с карикатурами. Вот, редактор отдела датской газеты, который тогда напечатал карикатуры на пророка Мухаммеда, он работал здесь в Москве, это очень хороший датский журналист, женат на русской женщине, вообще человек с принципами. Я просто помню, почему он это сделал – он объяснял мне просто в разговоре. Он объяснял, что принципы свободы слова – они важнее всего. И стоит в каких-то принципах отступить и все рухнет.

И история, в общем, на его стороне, потому что тут есть некоторые базовые принципы, отказ от которых ведет к катастрофе. Собственно говоря, в нашей стране это происходило.

С.КОРЗУН: И, кстати говоря, новые карикатуры во французском сатирическом издании, как раз уже на фоне вот этого кризиса.

Л.МЛЕЧИН: И по тем же самым соображениям, которые невозможно, на самом деле, оспорить. Потому что вот эта свобода выражения, высказывания мнений принадлежит к базовым принципам, без которых жизнь рушится.

С другой стороны говорят «Как? Вы же нас обижаете». Вот тут вопрос, на который надо себе ответить, есть ли тут обида для религии. Мне представляется, что нет, потому что насмешки над и Христом, и Мухаммедом нету, над Папами Римскими, над первосвященниками. Есть насмешки над верой. Это разные вещи. Вот, я для себя разделяю веру, церковь как институт и так далее. Вот над церковью как институтом можно смеяться, если она создает для этого повод.

С.КОРЗУН: Пока вы еще формулируете заход на ответ, пришло сообщение: «Московский суд признал экстремистским фильм «Невиновность мусульман». Ну, я напомню, что по предыдущим сообщениям судья просмотрел фрагменты этого видеофильма, который выложен там на отдельных видеохостингах, на ресурсах. Ну, в общем, решение короткое, пока «молния»: «Признано экстремистским». Добавит ли это, что-то изменит в вашем ответе начинающемся?

Л.МЛЕЧИН: Нет, ну, нисколько меня не удивляет. Суды у нас исполняют свою функцию. Ну, кто-то может сказать, что таково было указание. Но даже дело не только в этом. Думаю, что это соответствует с представлениями наших судей о мироздании и всем прочим. Конечно, они рассматривают себя (судьи наши), ведь, как каратели, как наказыватели, а вовсе не как люди, которые пытаются служить справедливости некоей и для которых базовые принципы важнее всего. Они судят вовсе не по этой позиции.

С.КОРЗУН: Я к другому. Признан экстремистским. По постановлению одного из судов местных не был признан еще, ждали московского решения – московское решение наступило. Что дальше, следующий шаг? На основании закона об экстремизме, соответственно, этот фильм будет...

Л.МЛЕЧИН: Фильм изымут.

С.КОРЗУН: Изымут из YouTube?

Л.МЛЕЧИН: Отовсюду, откуда смогут.

С.КОРЗУН: Или YouTube из нашей жизни?

Л.МЛЕЧИН: Я думаю, что изъять YouTube из нашей жизни будет трудновато и слишком скандально. По-моему, для начала начнут изымать его отовсюду, откуда можно. А кто-то будет пытаться все время закрыть YouTube, пока не удастся.

С.КОРЗУН: Подкладывая на YouTube и на какие-то другие сервисы. Вы смотрели, кстати, вот тот фрагмент хотя бы, который ходил в интернете?

Л.МЛЕЧИН: Нет, нет. Я не стал смотреть.

С.КОРЗУН: Я, все-таки... В какой-то момент меня заело, я взял и посмотрел.

Л.МЛЕЧИН: Совершенно не испытываю никакого интереса и не думаю, что его надо смотреть. И даже думаю, что если бы не было привлечено внимание, и вовсе его никто не стал бы смотреть, если бы его не стали выкладывать, показывать и провоцировать.

С.КОРЗУН: Уверен-уверен. Качество соответствующее. Только при общем большом желании раскрутить эту историю можно было ее раскрутить.

Л.МЛЕЧИН: Нет, а тут приложены были старания. Я же говорю, что в исламском мире существует большой отряд священнослужителей и политиков, которые мобилизуют свой, как у нас сказали бы, электорат, но там не везде электорат, поскольку не везде есть демократия. Совсем даже не везде или почти нигде нет. Но мобилизуют своих сограждан или подданных чаще. Да по простым мотивам. Всегда это очень простой мотив. Эти лидеры исламского мира, как правило, невероятно разбогатевшие на нефти люди, которые, конечно, обирают своих подданных. Там зреет социальная ненависть. Ее канализируют таким образом в ненависть против западного мира, как правило. Это настолько очевидно, что даже неудобно об этом говорить. Так просто и очевидно. Это чудесно... Фильм остался бы совершенно незамеченным, если бы его в арабском мире не стали показывать и говорить «Вот видите, что эти негодяи делают». Зачем это? Нам не стоило бы участвовать в этом во всем. Хотя, чем, собственно говоря...

С.КОРЗУН: Но теперь-то уже будем, очевидно, по решению суда.

Л.МЛЕЧИН: Чем, собственно говоря, реакция на историю с этими девушками отличается от реакции на историю с фильмом? В общем, ничем. Практически тем же самым. Есть люди, которым захотелось раздуть этот скандал, и есть люди, которые мало что понимают, но охотно участвуют. Не смотрел, но скажу, что негодяи, да.

С.КОРЗУН: Леонид Млечин. Ну, о девушках упомянули. Сегодня состоялось заседание кассационное, но решение не было принято – отложили. Возник некий скандал там с наличием или отсутствием адвокатов у одной из подзащитных. Вот что интересно. Российская православная церковь выступила на этот раз не после приговора, как многие отмечают, а до вынесения кассационного решения. Ну, с одной стороны, выступила она с призывом покаяться в лице Легойды, да? «Покайтесь и за это, возможно, вам скостят срок». Уже обращали внимание на то, что, в общем-то, не рупору православной церкви, наверное, скащивать срок, если у него нет какой-то прямой линии, которая ведет непосредственно в то место, где это решение принимается, да?

Л.МЛЕЧИН: Или ведет.

С.КОРЗУН: Да. С другой стороны, ша очевидный. Вроде как, церкви отойти немного от этого дела, встать в стороне и, более того, даже призвать к облегчению наказания.

Л.МЛЕЧИН: Нет, я думаю, за этим читается простая вещь. Получилось для церковного аппарата очень неудачно. Потому что... Я вот признаюсь честно, что я ту акцию, вообще говоря, не заметил и не обратил бы на меня внимание. И обратил только в тот момент, когда девушек лишили свободы. Я тогда вздрогнул, потому что мера пресечения была несоразмерна совершенному поступку. И только с этого момента я, честно говоря, стал за этим следить.

Совершенно очевидно было бы предположить, что девушки, конечно, на суде начнут всячески от всего отказываться, просто спасая себя от несвободы. Но они произвели колоссальное впечатление на множество людей – я обратил на это внимание – с мужеством, принципиальностью своих позиций, мужеством своего поведения и принципиальностью своих позиций. Этого совершенно, как мне кажется, никто от них не ожидал.

И получилось для церкви очень неудобно. Потому что, одно дело, иметь дело с хулиганами или там какими-то девушками пошалившими, а другое дело, когда они столкнулись с людьми, у которых есть позиция, вызывающая уважение, и есть мужество отстаивать эту позицию, что вызывает еще большее уважение.

Таким образом для церковного аппарата сейчас важнее всего добиться от этих девушек отказа от своих позиций, извинений и так далее. Тогда это снимает эту крайне неприятную для церковного аппарата ситуацию, при которой с той стороны люди используют выражения, такой казарменный юмор, особенно пытаются неточно переводить название этой группы, высказывая свой интерес к такому, генитальному юмору (я даже не знаю, как это сформулировать). А с другой стороны, девушки, у которых есть твердая позиция. Поэтому, повторяю, что в этом призыве было «Ну, откажитесь-откажитесь, сделайте нам доброе дело».

С.КОРЗУН: А прогноз? Уменьшат, не уменьшат?

Л.МЛЕЧИН: Ну, Московский городской...

С.КОРЗУН: Политическая целесообразность будет действовать или же желание настоять на своем?

Л.МЛЕЧИН: Нет, Московский городской суд оставит все как есть, разумеется. Когда дойдет до Верховного суда, я предполагаю, если ничего не изменится, то там месяца на 2, на 3 скостят, потому что там выяснилось, что там чуть-чуть что-то не так было в деятельности районного суда.

С.КОРЗУН: А потом когда-нибудь Европейский суд по правам человека рассмотрит и что он?

Л.МЛЕЧИН: Ну, Европейский суд только может констатировать, что их осудили за преступление, которое не обозначено в Уголовном кодексе. То есть их в принципе нельзя было судить. Но это ж к этому времени девушки уже отсидят свой срок.

С.КОРЗУН: Особое мнение Леонида Млечина в эфире радио «Эхо Москвы», телеканала RTVi. Вторая новость, к которой я хотел обратиться, совершенно другого порядка и о другом, и, наверное, не такая острая, даже наверняка. Называется она «Марк Цукерберг подарил Медведеву футболку». В общем, о подарках, которые дарят. Вот, один из богатейших – не помню, он в двадцатке, наверное, ну, не самый богатый, там, конец второй десятки мирового Forbes – человек приезжает в Москву и премьер-министру великой страны дарит футболку. Футболку, причем, более того, не знаю, есть ли здесь или нет, было написано, что опубликован там чуть ли не номер аккаунта, соответственно, Медведева во всемирной сети Facebook. Говорят, что Цукерберг приехал воровать наши мозги, программистов лучших. У него, как некоторые считают, не хватает, не самое лучшее программное обеспечение, он приехал, значит, в Россию. В чем заинтересована Россия в сотрудничестве с Марком Цукербергом?

Л.МЛЕЧИН: Вы знаете, пока вы рассказывали по поводу подарка, я вспомнил, как Леонид Ильич Брежнев однажды вызвал к себе управляющего делами Совета министров и показал ему какие-то сувениры, оставленные американскими бизнесменами, и говорит: «Ну ты посмотри, американцы, богатые люди, а дарят всякий раз дерьмо». Ну, он употребил более сильное выражение.

Советский человек, оставшийся на постсоветском пространстве, нынешний человек не может понять, как это богатые люди делают дешевые подарки. Представить себе, что современная культура исключает возможность преподнесения дорогого подарка чиновнику, нам не приходит в голову. Кому уж как не чиновнику-то нести побольше, чтоб он хорошее что-то сделал? Мысль о том, что это исключено совершенно. Но дарят что-то смешное, веселое, забавное, что он и сделал, изготовив в единственном экземпляре вот эту самую футболку. Ничего другого подарить невозможно – это просто немыслимое дело. Но мы живем в другом мире.

Что касается мозгов, я не знаю. По-моему, основные кадры программистов сейчас вербуются в Индии, но их никуда не вывозят, потому что работа предполагает трудовой день просто у себя дома. Они трудятся там, работают на фирмах. Поэтому вывозить никого не надо. Это нам все кажется, что у нас чего-то хотят увести, украсть, то есть нефть, еще что-то.

С.КОРЗУН: Ну, мозги – это такая штука, что их можно не просто физически вывезти, а их можно вывести через вот эти самые сети, оптоволокно, скажем. Как портал. Интернет как портал в том смысле, что мгновенное перемещение с места на место.

Л.МЛЕЧИН: Мы очень хорошего о себе мнения. Нам все кажется, что у нас чего-то хотят увезти, украсть – то нефть, то газ, которого теперь засыпься, нефть, которой хоть залейся, еще чего-то. Теперь что мозги хотят.

Повторяю, что основные кадры вербуются сейчас в Индии и, по-моему, недостатка в программистах не существует.

С.КОРЗУН: И народу в 10 раз практически больше, чем у нас, да.

Л.МЛЕЧИН: На что я хотел бы обратить внимание, это на то, какое количество людей, перебравшихся через границу, достигли невероятного успеха не на нашей территории. И не сложно себе представить, какая судьба ждала бы их на нашей территории в нашем окружении, в нашем коллективе при нашем устройстве. Вот, задуматься бы лучше не над тем, что у нас кого-то хотят увезти – да, может, пусть поедет и сделает карьеру, бог мой. Сейчас же железного занавеса нет. Лучше бы задумался над тем, почему на нашей почве, здесь родившиеся таланты, не могут реализоваться в такой степени? Лучше бы над этим задумался, как бы изменить почву, чтобы они здесь расцветали, чтобы они потом ехали в Америку и там говорили «У, хотят русские у нас все мозги увезти» и пугались бы этому. Эта мысль вообще нашим не приходит в голову, нет.

С.КОРЗУН: Воспользуюсь тем, что вы не успели подглядеть в эту новость, появившуюся сегодня – это отчет о социологическом исследовании. И спрошу вас, как вы думаете, сколько процентов россиян хотели бы покинуть родину навсегда, то есть эмигрировать? Опрос проведен фондом «Общественное мнение», всероссийский опрос, очевидно, репрезентативный.

Л.МЛЕЧИН: Таких опросов проводится достаточно много. И людей, которые говорят, что они хотели бы, их тоже очень много, там 2/3 иногда бывает. Я не знаю, какая здесь цифра. Я помню, чуть ли не 2/3 было желающих уехать.

С.КОРЗУН: Не, 17%.

Л.МЛЕЧИН: 17%. Это очень точная цифра. Потому что я говорю, что иногда бывают очень большие. Но это что такое? Это человек в сердцах говорит «Да уеду я отсюда! Все не получается». На самом деле, никто никуда не уезжает. Уезжают очень немногие. Из этих 17% в реальности уедут единицы. Почему? Уехать очень сложно.

С.КОРЗУН: Читаю первую строчку. Очень точно попали. «17% россиян хотят покинуть родину навсегда, но большинство из них, 9% не верят, что это осуществимо».

Л.МЛЕЧИН: Конечно. Потому что чтобы уехать, тоже, ведь, надо чем располагать. Я уж не говорю там о знании языков, какой-то специальности хорошей, потребной. Надо располагать внутренней мобильностью – это качество отсутствует у наших людей. Готовностью рискнуть – отсутствует у нас. Уверенностью в себе «Да, я смогу, да, я добьюсь» - это тоже отсутствует у нас. Эти все качества, необходимые для жизненного успеха, если говорить в целом для общества, у нас отсутствуют. Поэтому, ведь, беда-то не в том, что люди говорят, что уедут. Они никуда не уедут. Они здесь ничего не сделают, потому что эти качества здесь... Их нету, они здесь-то и не проявляются. Ведь, здесь же тоже можно... Ну хорошо, здесь нет работы – поехал в другой город, там начал дело. Нет. Во-первых, там нет квартиры, там не устроишься и внутренне человек не чувствует в себе уверенность, что он это сможет. Это беды нашего общества.

Поэтому бояться вовсе не надо того, что они куда-то уедут. Никуда не уедут. Здесь не добьются.

С.КОРЗУН: Вот, среди молодых 33%, между прочим, 1/3 хотят покинуть родину навсегда.

Л.МЛЕЧИН: Вот это говорю, это психологическое «Да вот уеду, все брошу».

С.КОРЗУН: Потому что нет лифтов, нет перспектив – вот это, что ли?

Л.МЛЕЧИН: Есть ощущение... Молодежь острее ощущает общую характерную для всего нашего общества неудовлетворенность: «Не получается». Вот, если двумя словами характеризовать ощущения наши – «Не получается». Вот в чем штука. Беда состоит в том, что это «не получается» трансформируется не в энергию движения вперед, не во внутреннюю мобилизацию, а в такую апатию, раздражение, в неверие в себя «Ну да, а я ничего не смогу сделать. А я никто, а я ничто, мне не потянуть, не сделать и так далее». И это, думаю, что это ключевая беда нашего общества.

С.КОРЗУН: Тем не менее, 75-77% населения России по этим же данным не собираются никуда эмигрировать и в этом хоть какой-то, наверное, залог того, что (НЕРАЗБОРЧИВО).

Л.МЛЕЧИН: Нет. Это совершенно не радует. Как раз если бы люди сказали «Да я поеду, да я двинусь», это было бы хорошо не потому, что они куда-то уедут. Да они поехали бы из одного города...

С.КОРЗУН: В Сибирь, на Дальний Восток.

Л.МЛЕЧИН: Конечно!

С.КОРЗУН: На остров Русский, в конце концов.

Л.МЛЕЧИН: Но у нас огромная страна. И если бы в людях жила эта энергия... Но если бы у них были возможности для реализации и если бы они знали, что да, у них хорошая идея, он пришел в банк, получил кредит, начал дело и к нему не посыпятся чиновники в погонах проверять, что у него за дело, его не потащат в суд по нелепому обвинению и не отнимут бизнес. Если бы он это знал... Если бы он знал, что закон на его страже, что его хотят, чтобы он здесь реализовался, он бы реализовался бы так, как эти люди реализовываются в Америке.

Обратите внимание, история русских людей за границей – это, как правило, история успеха. Я помню, однажды я в Америке был и беседовал с каким-то богатым человеком случайно. И он называл одно русское имя за другим, говорил «Посмотрите, ваши люди – они же фантастические! Посмотрите, какой успех!» Но успех не здесь, потому что там почва есть для самореализации. Придумал, мог, смог, сумел, доказал, убедил, сделал – вперед! А у нас все не так. Если у тебя дядя не начальник райотдела полиции, не родственник губернатора или мэра, или еще что-то, и не пойдет у тебя дело. И если даже это не так, то человек так думает.

С.КОРЗУН: Коротенький вопрос, пару минут до перерыва у нас, но примыкающий к этому. Если молодые хотят покинуть чаще, то немолодые, наверное, реже хотят покинуть? А у нас тут очередная пенсионная реформа подоспела. Какая-то очень такая, сложная. О ней многие светлые экономические умы говорят, но все вспоминают, что она уже 4-я или 5-я за последние 10-15 лет. И суть в том, что накапливаться будет, вроде как, меньше. Вообще что-нибудь понимаете в этих пенсионных реформах и на себя перекладываете их?

Л.МЛЕЧИН: Я чем ближе к пенсии, тем чаще об этом думаю. Но я точно знаю, что у меня пенсия будет жалкая и ничтожная, и что я должен буду работать до последнего дня, когда я смогу это сделать. Это вот совершенно очевидная вещь.

А что я хочу сказать? Что вся стратегия нынешняя пенсионная состоит вот в чем. Вместо того, чтобы стимулировать в человеке готовность самому позаботиться о себе (а в мире так: ты начинаешь только работать 20-летним парнем, а у тебя уже есть пенсионный план и ты об этом думаешь), у нас стимулируют совсем другое. Не думай о себе. Дадут тебе все то же самое, что остальным. Нет смысла стараться, нет смысла добиваться. Потому что даже если ты начнешь участвовать, вложишь деньги, а потом все передумают и отнимут. И каждый из нас это знает, и нет смысл стараться. И это тоже бедственное для страны.

С.КОРЗУН: То есть для вас, соответственно, пенсионный возраст уже повышен, хотя, в этой реформе его повышение так формально не предусмотрено.

Л.МЛЕЧИН: Мой пенсионный возраст – это сколько я смогу трудиться. Вот, сколько я смогу, то есть я буду работать, я это точно знаю. Какая пенсия?

С.КОРЗУН: Напомню, это программа «Особое мнение». Леонид Млечин. Во второй части ответим и на ваши вопрос тоже. Телефон для SMS +7 985 970-45-45, Twitter-аккаунт @vyzvon. Милости просим сразу после короткого перерыва.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Всем добрый вечер еще раз, это «Особое мнение» с Леонидом Млечиным. Слушатели приходят, ну, просто идут на вы. «Млечин, - спрашивают. – А почему вы еще здесь такой умный?» - Ася спрашивает.

Л.МЛЕЧИН: А разве я говорил, что надо уезжать из страны? Вот, ни в жизни этого никогда не говорил. Не понимаю, почему возникает такая мысль. Я как раз говорю о том, что надо сделать все, чтобы здесь люди могли реализоваться. Ну как?

С.КОРЗУН: О’кей. Еще вопрос. Вернули деньги Ксении Собчак. Дмитрий Мезенцев спрашивает: «Какой сигнал этим хотели послать нашему обществу?»

Л.МЛЕЧИН: Да как их вообще можно было забрать? Я до сих пор не понимаю юридической основы. Нет, если на улице валяется пьяный бомж, а у него из кармана торчат пачки долларов, то логично, что его самого и деньги отправляют в отделения полиции, начинают выяснять.

С.КОРЗУН: На сохранение.

Л.МЛЕЧИН: Ну, надо выяснить. Тут есть обстоятельства, внушающие сомнения. А когда приходят к человеку домой, причем известно, что человек работает и хорошо зарабатывает, то каким образом вообще можно изъять деньги в принципе? Я не очень это понимаю. Да и никакой юридической основы под этим не было просто.

С.КОРЗУН: Ну, по-моему, просто ставки делали, отдадут, не отдадут, тем не менее. Потому что было, в общем, неочевидно. Я думаю, что сумма этих пари – она, может быть, уже превышает ту сумму, которую вернули Ксении Собчак.

Л.МЛЕЧИН: Ну, это такое полное беззаконие, ну, невероятное. Причем, удивляемся, когда случайно хоть от какой-то части беззакония отказываются.

С.КОРЗУН: То есть закон возвращается?

Л.МЛЕЧИН: Ну, естественно. А как могло быть иначе, вообще говоря?

С.КОРЗУН: Максим из Москвы спрашивает: «Зачем Астахов и Пушков, на ваш взгляд, раздувают конфликт вокруг детей русско-суданской семьи с Финляндией до международного масштаба?»

Л.МЛЕЧИН: Вы знаете, характерно у нас такое массовое возмущение людьми, которые приезжают к нам в город и что-то делают не так, как мы привыкли, а так, как они привыкли делать дома. Вот, обратите внимание, там требование, чтобы на свадьбах они себя вели по-другому, не так танцевали и все прочее. Но когда наши люди отправляются за границу и ведут себя так, как привыкли у нас дома, а там люди этого не понимают, нас это удивляет. Ну, отчего же так? Если мы не любим, когда ведут не так, как мы привыкли, то и в других странах точно так же.

Бить детей – вообще дело исключенное. Уже давным-давно сигнал в полицию о том, что ребенок остался один или ребенок кричит, или звуки, что будто бы ребенка лупят, или когда учительница узнает, что ребенка бьют, это автоматический сигнал для принятия мер. Ну, так современное общество очень заботится о ребенке. Вместо того, чтобы перенимать это и стараться к этому стандарту приблизиться, и перестать кричать, что у нас дети брошенные по неизвестным причинам... По этим причинам они у нас брошенные, что нам плевать на детей по-настоящему. Вместо этого мы какие-то упреки в адрес Финляндии. Причем здесь Финляндия? О своих детях надо думать, то, как мы с ними обращаемся, что у нас такое огромное количество детей вот так вот оставлено. Действительно, они кричат. Ну, ты идешь по улице, не можешь понять: молодые мамы кричат на детей, иногда матом. У меня волосы дыбом становятся. И рукоприкладство у нас в полном расцвете и так далее. Надо просто уже по-другому смотреть нам на воспитание детей. Современная наука-то по-другому требует этого всего. Поэтому не надо на зеркало-то пенять.

С.КОРЗУН: О свадьбах вы упомянули, да. Вчера состоялась такая свадебная процессия с большим медиатическим, я бы сказал, шумом, проехала по московским улицам, в частности, очевидно, по Ленинградскому проспекту и по Тверской, аж до Моховой доехав, где ее остановили.

История не совсем понятная. Пока нет, судя по всему, видеодоказательств. Какие-то свидетельские показания есть о том, что была стрельба. Первые сообщения вообще были сумасшедшие, то есть отстреливались от тех, кто пытался их обгонять. И более того, даже от полиции.

Сегодня эта версия больше не фигурирует. Было, не было – не знаем. Знаем, что по 100 рублей штрафа за звуковые сигналы в городе получила там часть задержанных, и один товарищ получил у нас 2 тысячи рублей за, ну, очевидно, стрельбу из вот этого оружия в воздух. Для вас что-нибудь понятно в этой истории?

Л.МЛЕЧИН: Я думаю, у нас все смотрели американские фильмы, там, где что-то происходит. Начальник полиции быстро говорит: «Что произошло? Мне нужно сказать журналистам».

Уже сутки, наверное, почти прошли. За сутки москвичи не имеют никаких реальных сведений о том, что произошло. Как это вообще возможно, что жители нашего города, которые исправно платят налоги и содержат немаленький правоохранительный аппарат, не получают информацию по проблеме, которая, я думаю, в эти 24 часа больше всего интересовала москвичей? Вот это самый главный вопрос.

Более того, наши с вами коллеги ничего не могут узнать. Я утром слышал у вас на радиостанции разговор с милейшим представителем правоохранительных органов, который ничего не знал. А как это может быть, что он ничего не знал? Если ведомство это не в состоянии ничего узнать, надо их заменить, набрать людей, которые способны будут что-то узнать и рассказать. Если они не могут провести следствие быстро по волнующему горожан вопросу, то чем они тогда занимаются?

Понимаете, вот, часто возникает вопрос свободы слова, свободы СМИ, кому она нужна. Да вот для чего она нужна. Для того, чтобы журналисты могли нам, горожанам быстро сообщать о том, что происходит. Я, там, врач или мостстрой, или работаю в депо, мне некогда этим заниматься, а журналисты мне должны рассказать. Если у журналистов нет такой возможности, если им ничего не сообщают, значит, устройство наше негодное. Вот теперь, мне кажется, всем должно быть понятно, что такое обеспечение возможности для профессиональной работы журналистов. Чтобы они выяснили и сказали, была стрельба или не было стрельбы. То есть это же принципиальный вопрос. Потому что если была стрельба, это преступление, эти люди должны быть наказаны. Если никакой стрельбы не было, тогда каким образом возник скандал? Зачем нам будоражат общество и так далее? Так не годится, так нельзя жить.

С.КОРЗУН: Ну, у вас своей версии нет?

Л.МЛЕЧИН: А как я могу строить версии, не располагая?.. Знаете, я как профессиональный журналист не могу строить версии, не располагая никаким материалом. А я могу констатировать, что за истекшие сутки ни я, ни кто-либо из москвичей (нет, ну, может быть, кто-то знает) не получил никакой информации. Как так может быть?

С.КОРЗУН: Ну, практически уже журят. Например, депутат-дагестанец Рамазан Абдулатипов небезызвестный сказал «У нас не принято без одобрения старших танцевать на улицах, тем более стрелять в воздух. Что же касается свадьбы, то свадьбу дагестанец должен праздновать в родном ауле, так же, как в родном ауле он должен быть похоронен», - резюмировал Рамазан Абдулатипов.

Л.МЛЕЧИН: Нет, люди могут праздновать свадьбы там, где хотят. И мы все и делаем это там, где нам нравится. Ради бога. Но стрелять в воздух нельзя. Не потому, что это свадьба не предполагает, а потому что это просто запрещено законом. Если они сделали то, что запрещено законом, будьте любезны, ответьте. Но где доказательства этого? Где вся информация, было это или не было? Нельзя так с людьми обращаться.

Просто, знаете, в этом маленьком эпизоде все выплыло наше. Люди ничего не могут узнать, спросить не у кого, определить невозможно, ничего кроме слухов не существует.

С.КОРЗУН: Нет здесь ничего общего с несанкционированным перекрытием улиц в районе Проспекта Мира во время больших праздников мусульманских?

Л.МЛЕЧИН: Нет, там перекрывали – это мы видели. А здесь было или не было, мы не можем определить. Понимаете, сейчас принципиальный вопрос для меня состоит в том, что если что-то произошло, общество должно знать и тогда будет ясно, какая реакция. Было преступление – значит, следствие, суд, наказание и так далее. Если ничего не было, тогда почему возник скандал, зачем нас будоражат? Вот в чем дело. Я хочу знать, что произошло. Имею на это право, кстати говоря.

С.КОРЗУН: Хорошо. Чего-нибудь легкое напоследок. Одна известная фирма, продающая мебель, международная – не будем ее называть для того, чтобы не делать лишнюю рекламу – вырезала всех женщин из каталога для Саудовской Аравии. Соответственно, каталоги этой фирмы выходят на 27 языках в 38 странах. В большинстве каталогов женщины есть, и там даже фотография приводится, что Фотошопом просто на своих рекламных картинках в магазинах всех женщин удалили. Почему, на самом деле никто не понимает. Напоминают только, что эта же самая фирма не так давно на конкурсе на рекламную фотографию выиграла фотография, где были люди в балаклавах. И она тоже отказалась от этого. Очень политкорректно фирма действует в отношении разных не совсем политкорректных вещей.

Л.МЛЕЧИН: Это не политкорректность, это просто такое приспособленчество к местным начальническим установлениям, вот и все. Понятно, что в Саудовской Аравии у женщин существуют ограничения в их образе жизни очень серьезные, как и в других жестко-исламских странах. Ну, фирма не хочет портить свой бизнес там, вот и все. Кстати, это, как правило, подвергается осуждению в деловом мире, потому что это двойные стандарты. Почему женщины лишаются права быть на рекламе? Почему женщины не имеют права предстать такими, какими они есть и так далее? Мне это не очень нравится.

С.КОРЗУН: То есть какая-нибудь феминистская организация могла бы подать в суд иск, только непонятно куда.

Л.МЛЕЧИН: Что касается меня, то я всегда хочу видеть женщин на рекламе и не только на рекламе, и всячески осуждаю эту фирму.

С.КОРЗУН: Ну и тогда самое последнее. Крымская новость, тоже сегодня она пришла. Студентов Крымского вуза наказали за секс-посвящение. То есть старшекурсники первокурсников на каком-то празднике посвящения в студенты заставляли имитировать какие-то, как сообщается, сексуальные движения, то, что снималось на пленку, и так далее, и тому подобное. Об этом прознали, поскольку какая-то видеозапись попала в интернет, начальство их пожурило, собирается принимать меры, строго им указали. Но самое главное, что первокурсники были не против и все из них практически, как сообщается в этой новости, в общем, выразили свое недоумение и согласие с этой практикой сексуального посвящения. Вы не проходили никакие обряды инициации ни во что?

Л.МЛЕЧИН: В наше время не было видео, поэтому все, что тогда происходило между нами исключительно по любви, оставалось делом совершенно интимным. Я вообще сторонник того, чтобы все, что происходит между мужчиной и женщиной, между ними и оставалось, без свидетелей.

С.КОРЗУН: Леонид Млечин, и это было «Особое мнение». Спасибо всем, кто присутствовал при этом разговоре, и вам больших успехов. Всего доброго.