Даниил Дондурей - Особое мнение - 2012-08-06

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я приветствую в этой студии главного редактора журнала «Искусство кино» Даниила Дондурея. Здравствуйте, Даниил Борисович.

Д.ДОНДУРЕЙ: Добрый вечер.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тема немного запутанная и непонятная, с которой сегодня пытались разобраться мои коллеги-журналисты, это формирование экспертного совета при правительстве России. Там 200 имен, среди которых есть и ваше. И все было бы ничего, вот только некоторые из этих 200 человек говорят, что они слыхом не слыхивали о том, что их туда включили, и для них это стало полнейшим сюрпризом, для кого-то приятным, для кого-то не очень.

Как-то с вами велись предварительные консультации? С вами советовались? И по своей ли воле вы пошли в этот совет?

Д.ДОНДУРЕЙ: Да. Со мной вели переговоры, мне это предложили, я подумал один день и согласился, поскольку мне кажется, что это очень важно сегодня не оставлять растерявшуюся власть без профессиональной экспертизы. Потому что мне кажется, сегодня что-то происходит психологическое, ценностное в сознании людей, принимающих решения. И поэтому если рядом с ними будут какие-то люди, которые понимают в своих областях... Вы же понимаете, что это не 200 людей, которые занимались разливкой стали, потом они перебросились на общественное телевидение, оттуда на реформу судов или что-нибудь другое. Так не будет, значит, каждый будет заниматься более-менее своими делами. И я написал то, чем я бы хотел, то, чем, мне кажется, я что-то могу принести пользу, например, культурная политика или анализ медиа, то, что мне кажется чрезвычайно важным, заброшенным и опустошенным в стране. Поэтому я, как бы, обсуждая это сам с собой, понимал, что я-то, скорее, пользу принесу, так и другие, наверное, в том деле, где я попытаюсь сказать свое мнение и что-то предложить, даже если меня не будут спрашивать. А если будут спрашивать, то тем более. Мне кажется, что это сегодня высочайшее высокомерие, на мой взгляд, не пользоваться такими возможностями, если люди не эмигрируют из страны, если они переживают за нее. Потому что это касается жизни. Ну, например, культура касается жизни миллионов людей. Это же не то, что там власть приняла какие-то решения по поводу собственных зарплат. Речь же не об этом идет. А если они хотят меня там спросить по поводу того, как (например, я бы с удовольствием рассказал это), как телевизор гигантским образом мешает развитию экономики. Даже поговорить на эту тему не с кем.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вы же понимаете, что здесь вопрос возникает, скорее, не в вот этом вот первом отрезке, когда у вас спрашивают, что вы думаете по той или иной проблеме, в которой вы разбираетесь, а что будет потом, после того, как вы высказали свое экспертное мнение, сделали ряд замечаний, и что теперь? Потому что мы, ведь, видим массу примеров того, что люди авторитетные, серьезные, профессиональные дают свои заключения – и ничего. Но своим присутствием в тех или иных советах они легитимизируют эти самые советы и, ну, волей-неволей, поднимают авторитет власти.

Д.ДОНДУРЕЙ: Не согласен. Поэтому сразу же объясню, почему не согласен. Потому что, во-первых, этот совет – это, ведь, очень важная публичная площадка обычно бывает. Вот, я вхожу в совет, который чуть ли не единственный горжусь, что туда вхожу, и все сделаю возможное и занимаюсь этим, чтобы он, не дай бог, никак не потерпел какие-либо сокращения или какие-то проблемы – я имею в виду Совет по правам человека при президенте.

И мне кажется, что мы, ведь, беседуем не с теми, кто не будет учитывать наше мнение. А, во-первых, с обществом, с теми людьми, которые не могут после этого сказать, что они не знали... Вот сегодня, что касается общественного телевидения, многие профессионалы не смогут сказать, что они не знали, чем общественное телевидение отличается от ныне существующего коммерческого. Не смогут. Мы занимались этим 3 месяца, мы приготовили приличную программу... Пусть она не будет реализована, но эта программа есть. Когда-нибудь, если общество будет нормальным (а это все неотвратимо), то еще этими идеями воспользуются.

Итак. Мы говорим это, во-первых, экспертам другим – это очень важно. Мы говорим через эти площадки обществу. Мы рассказываем, как надо было бы сделать. От этого власть не может отвлечься. Потому что, вы знаете, что половина решения проблемы – это сфера виртуального. То есть когда ты знаешь, как ее делать, ты наполовину ее решил. Мы половину этого пути проходим через экспертизу. Это очень важно. Мы не занимаемся легитимизацией тех, кто сделает не так, а мы рассказываем, как можно было бы сделать, чтобы нельзя было господину Ткачеву сказать, что «Вы знаете, я не знал, что должна быть система оповещения». Он не сможет это сказать, понимаете? Это чрезвычайно важно.

Вот, например, сегодня конкретно есть... Я еще в один совет вхожу, при министре культуры. И я вижу, какие глупости невероятные только люди, непонимающие, как устроена киноотрасль, они собираются квотировать российское вино, то есть сделать так, чтобы кинотеатры не меньше, чем 25%...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да-да-да, понятно.

Д.ДОНДУРЕЙ: Вы эту историю слышали, наверное.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, это очень широко обсуждалось.

Д.ДОНДУРЕЙ: Это как надо не понимать все принципы?.. Это мог, ну, не знаю, самый последний, там, Демичев мог отдать такое распоряжение, после этого это было бы невозможно. Поэтому для того, чтобы мы нашли все формы объяснения, это управленческая глупость.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас делаем перерыв буквально одну минуту. Никуда не уходите, мы эту тему еще продолжим. В «Особом мнении» сегодня выступает Даниил Дондурей.

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение». Так возвращаясь к этой теме, управленческая глупость – вещь, не сказать, что редкая. Вот эти экспертные советы насколько эффективно помогают с ней бороться? Все-таки, мы видим примеры и Общественной палаты, и всевозможных экспертных советов.

Д.ДОНДУРЕЙ: Вы знаете, вот, конкретный пример – я о нем говорил 2 недели назад здесь. Вы знаете этот закон о предателях, вернее, об иностранных агентах (я просто коннотации делаю: через две это предатели). И наш совет в лице своего председателя обратился к президенту. Очень много действий, чтобы встретиться с президентом. Президент устроил эту публичную (разрешил), и они обсуждали проблему закона об иностранных агентах. В результате после этой встречи 6 видов организаций были выведены из-под юрисдикции. Все (и «Эхо Москвы»), конечно же, обращают внимание на религиозные организации. Ну, потому что время такое, тема такая. А там еще: организации, связанные с культурой, просветительские, благотворительные, экологические, научные и так далее. 170 тысяч организаций выведены к утру следующего дня.

Да, наверное, политическая часть осталась. Но лучше, чтобы эти полторы сотни тысяч организаций получили возможность работать нормально. То есть это же... Мы же прекрасно понимаем, в какой ситуации мы живем, в какой стране мы живем. Если вы вырвали какой-то маленький островок свободы... А это всегда, потому что любая власть не может не реагировать. Она не может не реагировать, если эксперты статусные. Не может – она никуда не денется. Или потому что так как у них есть выход на общественное мнение, или нужно вернуться к советскому времени, что невозможно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть вы оказываетесь в ситуации, когда вы постоянно пытаетесь предложить меньшее зло.

Д.ДОНДУРЕЙ: Мы даже не только меньшее зло, даже значительную часть добра удается сделать. Ну, например, я помогал тогда (просто чтобы вернуться в эту тему кино), помогал Швыдкому отстоять 50-процентное квотирование американского кино. Ну, он меня брал в качестве консультанта, мы ходили и к Волошину, и вообще ко многим другим начальникам и объясняли им, что это глупость, иначе кинотеатры новые залы в стране не построят. Это построит только частный бизнес для того, чтобы показывать американское кино. Если вы хотите нанести ущерб российскому, запретите показ американского.

И люди подумали, сообразили, кому-то там, видимо, доложили, Путину или хотя бы Касьянову, и эта проблема была решена: у нас построены почти 3 тысячи новых залов не за государственные деньги. Так что и добро – не только уменьшение глупости.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Идея квотирования особо никуда не исчезла, просто немножко...

Д.ДОНДУРЕЙ: Она в головах. В реальности ее нет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: ...цифры изменились.

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет-нет-нет, ее нет в реальности. У нас, я вам скажу по секрету, никакого квотирования с 2000 года...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но предложения-то постоянно поступают.

Д.ДОНДУРЕЙ: Предложения – это...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть вы их пресекаете каждый раз?

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет. Это виртуальное. А я говорю о реальности. В реальности никакого квотирования нет. В настоящий момент в нашей стране показывается от 170 до 200 американских фильмов в год. То есть один фильм американский выходит в 2 дня, и мы имеем весь лучший кинопоказ мира. Вот, мы в Москве, в Питере имеем лучший... У нас около 400 новых фильмов в год выходит, и все лучшее, причем, лучше даже, чем в Америке, потому что они там не видят еще французское, очень мало японского, китайского. У нас это все можно посмотреть (ну, в Москве, к сожалению, только), потому что главная тема, тема культуры на обочине и поэтому масса следствий этого. Вот, чтобы не допустить этого, я, по крайней мере, буду громко про это кричать на всех полустанках.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино» в программе «Особое мнение». Ну, тут внимательно все следят не столько за искусством кино, сколько за искусством порта. Олимпиада поглотила мир. И в связи с этим у нас, конечно, бесконечные рассуждения о том, что мы потеряли былое величие и более нет той объединяющей силы, и мы в попытке помериться медалями с ведущими странами мира проигрываем, проигрываем и еще раз проигрываем. В общем, как-то довольно грустно все всё комментируют в связи с Олимпиадой. А вы смотрите соревнования?

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну, я смотрю не так много, хотя, получил невероятное удовольствие и даже в каком-то смысле как профессионал от церемонии открытия Олимпиады. Это был просто шедевр такой постановки и работы кинорежиссера Дэни Бойла, который все это придумал и поставил.

Меня удивляет следующее. Ну, предположим, государство требует... У государства такие ложные идеи. Мы же прекрасно понимаем, что, во многом, спорт – это превращенные войны, и государству требуются разного рода враги, войны и так далее, победы. Ну, это понятно. Но, ведь, там, в Лондоне очень много представителей журналистов от интеллигентных разного рода изданий, телеканалов. Не обязательно только от этих трех федеральщиков. И меня удивляет тот факт, что они тоже участвуют в этой психопатии с патриотизмом. Вы же знаете, что у нас количество медалей на этот день меньше, чем на любой другой Олимпиаде. И проблема идет только о золоте. Что такое второе, третье место? Это выдающиеся спортсмены. Выдающиеся спортсмены! То есть это значит, что мы не гордимся спортом, нам наплевать на спорт, нам нужны только очки.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Безусловно.

Д.ДОНДУРЕЙ: И меня удивляет, что журналисты, которые часто спортивные, в большинстве случаев спортивные – они не преданы спорту. Наверное, их заставляют их редакторы. А они говорят часто, вот, участвуют в этой ерунде с золотыми медалями. Если у нас 40 медалей на 9-й день, значит, у нас будет 50 минимум, у нас все отлично со спортом! Это первое.

Второе. Спорт – это, ведь, тоже как искусство такая вещь, которая принадлежит человечеству. Правильно? Человечеству. Почему так мало передач, посвященных успехам других? Вот, очень мало. Может быть, я не все смотрю, я извиняюсь. Но чтобы рассказывали специальные какие-то сюжеты о, не знаю, инвалиде или полуинвалиде... Ну, правда, про это говорят иногда, о чемпионах. Вот, мне кажется, это неправильно. Это неправильно превратить спорт в политику, в котором участвуют не только работодатели, главные редакторы и те, кто формируют новости на больших телеканалах, но и сами рассказчики, люди, журналисты, писатели. И вот этого маловато. Мне кажется, это очень опасно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас, ведь, все-таки, практически все пытаются превратить в политику. Абсолютно все.

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну, можно посопротивляться. Вполне.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И сегодняшние новости про марсоход обсуждают не с точки зрения величайшего события в научном мире, а с точки зрения того, что мы полностью проиграли в космосе.

Д.ДОНДУРЕЙ: Мне кажется, что в этом виновата не только политическая власть. Вы же знаете, что аудитория многих изданий, радиостанций, телеканалов тем более, беспредельно политизирована. Они либо вообще не участвуют на 3/4 и не занимаются этим политическим, да? То есть показывают... Ну, это достаточно посмотреть на любимую мою тему – это телесериалы, которые к политике не имеют отношения.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Там только бандиты и полицейские.

Д.ДОНДУРЕЙ: Да, там бандиты и полицейские. Более того, я как-то тут рассказывал, что за почти 20 лет своего руководства журнала почти ни разу не сталкивался с ситуацией, чтобы я получил сценарий или какой-то аналитический обзор, над которым бы думал «Ох, как страшно это опубликовать! Какая интересная тема о борьбе кланов в Кремле или, там, о том, что из Ксении Собчак, условно, хотят воспитать Маргарет Тэтчер. Ну, что-нибудь интересное такое!» Ничего. Пустота. Нет фильмов на эту тему, никто их не снимает кроме документальных для западных фестивалей. Вообще нет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет запроса или люди просто не будут это снимать, потому что они там боятся или что?

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет-нет, никто ничего не боится. Это очень сложная такая конвенция в обществе, связанная с тем, что это будет, действительно, трудно продать, никто не будет рисковать это делать для себя – это дорогое удовольствие. Прекрасно понимают, что те, кто платят серьезные деньги (это только большие каналы), никогда это не поставят ни по какой причине. И никто не умеет так снимать, чтобы продавать, ну, например, каналу HBO и это весь мир будет смотреть, и тогда мы по ночам, Константин Львович обязательно потом поставит в 3 часа ночи. Вот, ничего того, чем гордилась российская культура в начале XX века, такой радикальностью, какими-то экспериментами, свободой духа, ничего этого нет. Борьба с Кремлем в примитивном таком, совсем не интересном варианте.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну и вот отсутствие этого интересного стало следствием не политики, которая проводится? Я не очень понимаю.

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет. Я хочу сказать, что политика – это не только политика. Политика – это мировоззрение, это представление людей о жизни. Это все политика. Это рассказы об историях и личных судьбах. Это все политика. Это мораль, которая вообще запрещена к обсуждению в нашей стране. Это все политика. То есть политика – это не политика, это куда шире. И политика, конечно. Но просто политика – ну, 15-20%. А, на самом деле, жизнь – это и есть политика.

Очень много сегментировано, выведено из-под надзора обсуждений реальных. Не чисто политических – что произошло сегодня с Навальным, что сказали приставы на процессе над Pussy Riot... Вот, кроме этого политика – все, что угодно. Политика темы, которую мы обсуждаем, это все политика.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, безусловно. И разве вот этот процесс над Pussy Riot не показывает этот раскол в обществе, когда люди начинают друг с другом спорить о том, что такое нравственность, мораль, религиозные чувства и прочее?

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет. Конечно, очень мало. Очень мало. Потому что здесь происходят какие-то мощные идеологические естественные противостояния, очень важные, связанные с пониманием того, другого и третьего. Но есть какие-то сюжеты очень важные, касающиеся морали напрямую. Просто морали напрямую. Я после перерыва расскажу, может быть, о некоторых темах, которые практически обществом не обсуждаются. Мне кажется, это было бы интересно. Вообще.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, давайте тогда в оставшиеся до перерыва полторы минуты еще пару слов по поводу реакции людей искусства на процесс над Pussy Riot. Тут музыканты просто вдрызг, по-моему, готовы все разругаться – одни за, другие против. Почему так?

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну, вы знаете, что люди культуры, конечно же, всегда наиболее нервные такие, сумасшедшие. Ну, гении вообще все сумасшедшие. И талантливые тоже люди, потому что они-то люди с другой, очень тонкой психикой, считывающей больше контекстов. Что, в сущности, такое искусство? Это предупреждение будущим, это моделирование будущего. Поэтому эти люди переживают это остро. Они, видимо, осознают или нет, предчувствуют те гигантские сломы, которые стоят за этим, по сути, по самому содержанию ерундовым процессом. За ним стоят какие-то невероятные тектонические сдвиги, как называется здесь одна из передач, свидетелями которых мы сейчас являемся, то есть начинаем наблюдать. То есть они вот-вот начнутся, уже начались. Гигантские связанные вообще с существованием российской системы жизни. И художники, предчувствуя то, что речь идет не о трех девочках, а о том, что за этим стоит, связанное с будущим страны, они это переживают и каким-то яростным образом реагируют.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас сделаем небольшой перерыв, после которого Даниил Дондурей расскажет, о чем же молчит «Эхо Москвы».

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, у меня в гостях сегодня главный редактор журнала «Искусство кино» Даниил Дондурей. Даниил Борисович, так что же это за темы, которых нигде не услышать? Ну, я так понимаю, на ваш взгляд, они должны быть освещены.

Д.ДОНДУРЕЙ: Безусловно. Ну, мне кажется, что российская культура, российская жизнь – она, ведь, отличается и от немецкой, и от сингапурской, и от пакистанской, и так далее. Она имеет какое-то особое измерение, она каким-то образом иначе, чем в Германии, устроена. И это российская система жизни. Мы понимаем, что она другая, да? У нас фильм снимается, «Орда» называется и так далее. У нас все каким-то образом специфическое, у нас даже демократию хотели назвать суверенной, как вы помните, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, да. И регулярно даже называют.

Д.ДОНДУРЕЙ: Да. И так время от времени политический стеб такой и терминологический. Но тем не менее, за этим, ведь, что-то стоит. И вот эта уникальность – она сама почти никогда не является предметом... Все готовы поиронизировать, но, ведь, в иронии только часть иронии – за этим стоит какое-то знание. И меня удивляет, что некоторые вещи, всем хорошо известные, они, как бы, табуированы. Вот, как бы, нельзя это обсуждать. Ну, например, Госстат РФ – он расходится с Всемирным банком, потому что Госстат считает, что у нас в теневой экономике 25% ВВП, то есть все виды деятельности, а Всемирный банк – что 40-45%. ВВП в тени, то есть не поддается всем формальным учетам, подсчетам, условиям анализа, оценкам и так далее.

Я никогда не слышу или почти не слышу серьезных работ ученых, интервью, какие-то репортажи с больших конференций, специальные конференции, учебники, посвященные воровству в России, вот этим неформальным практикам. Неформальные практики, теневая экономика, да? 22 миллиона человек работают в теневом бизнесе из 65-ти занятых.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, я думаю, что здесь вы немного несправедливы.

Д.ДОНДУРЕЙ: Почему?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потому что и Transparency International регулярно публикует всевозможные отчеты, посвященные в том числе и этой теме.

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет, они говорят о коррупции только. И они так и называются. И они занимаются, в основном, разного рода (и то довольно частично) очень интересным, важным...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я думаю, что всякие наши бывшие министры периодически что-то могут сказать.

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет. Я говорю об анализе, как это устроено. Ведь, и коррупция...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы ждете этого анализа от действующих каких-то?..

Д.ДОНДУРЕЙ: Ученых, конечно! Сейчас нет запретов. Есть масса грантов, есть масса других возможностей. Все же понимают...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сделать доклад про теневую экономику по заказу Госдепа?

Д.ДОНДУРЕЙ: Почему Госдепа? Ну, это же не обязательно брать за это деньги. Ты занимаешься квазисоветской экономикой как чиновничество берет откаты для Transparency International, а сам на сэкономленные деньги занимаешься серьезным анализом. Мы же прекрасно понимаем, что коррупция здесь не преступление. Коррупция – это элемент устройства экономики, это существенный, очень важный, сложноустроенный, на десятках уровней функционирующий...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ужасные вещи вы говорите с таким спокойным тоном, потому что все к этому привыкли и это само собой разумеющееся.

Д.ДОНДУРЕЙ: Да, это само собой разумеющееся. Вы же знаете, что судебная система – это часть жизни по понятиям, да? Вы это знаете, да? Понятно. Вот, все мы готовы, что судебная система не такая как в Страсбурге, там, еще что-то и так далее. Но, ведь, это же система жизни по понятиям. Это же какое-то особое устройство жизни по понятиям, где нет разделения властей, где договорное право важнее писаного, как это устроено. Почему бандиты честнее, чем законодатели. Это же ужасно важно и интересно. Как можно понять про страну, если мы про это ничего не думали, не тратили время и так далее?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть вам не хватает этих очевидных, в общем-то, всем вещей, которые были бы обличены в такую, научную аналитику?

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет-нет. Нет, мне не хватает того, чтобы мы разбирались, как реально здесь устроена жизнь. Вот, например, знаете ли вы...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Уж с судебной системой-то регулярно мы пытаемся разобраться.

Д.ДОНДУРЕЙ: Не можем. Не можем.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы не можем. Это другой вопрос. Но, ведь, пытаемся.

Д.ДОНДУРЕЙ: Пытаемся. Конечно, пытаемся. Вот, например, вы же не знаете, что есть такое понятие «Чувство недоверия»? Слышали?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Безусловно.

Д.ДОНДУРЕЙ: Чувство недоверия – довольно важное. Знаете ли вы, что еще несколько лет назад у нас был ужасающий уровень недоверия всех ко всем? Он был 71%, и только 50 с чем-то не доверяли всем кроме собственной семьи, то есть доверяли хотя бы семье (половина населения). Остальные не доверяют.

По данным этого лета, 90% не доверяют. Это должны быть первые полосы газет, гигантские заседания если не правительства и Госсовета, и так далее. Можете себе представить? Если вы возьмете любую экономическую аналитику, которой занимается «Эхо Москвы» с утра до ночи, там, ведь, все понятия – все психологические. Риски, надежды, доверие, сверхриски, стабильность. Это все психология и больше ничего. Это вообще не... Мы же прекрасно знаем, что главная профессия – это психологи, более важная будет, чем... Ну, дальше, лет через...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, может быть, даже психиатры.

Д.ДОНДУРЕЙ: Может быть и психиатры, да. И так далее.

Я еще расскажу просто про несколько тем, а то у нас времени-то нет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте, да

Д.ДОНДУРЕЙ: У нас серьезно, вот, много про преступность. А про виртуальную преступность совсем никогда не обсуждают.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, все, Даниил Борисович. Значит, вот, про виртуальную преступность-то точно могу вам, по крайней мере, 3 эфира предоставить, которые были у нас на «Эхе» в программе «Точка» - и про мошенников, и про прочее регулярно рассказываем. И в каких-то газетных обзорах мы разбирали прямо по пунктам всевозможные мошенничества современные.

Д.ДОНДУРЕЙ: Вы говорите о практике. А я говорю о совсем другом – о мифологиях, о том, что...

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы все в анализ глубокий.

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну, извините.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, я поняла.

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну, я считаю, что если человек не понимает, как устроены часы, он их никогда не отремонтирует. Никогда. Никогда. Ничего не получится. И марсоход не построишь.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А разве это не просто разновидность мошенничества? Давайте тогда вообще сделаем всемирную историю мошенников, самые громкие случаи мошенничества в мире.

Д.ДОНДУРЕЙ: Да нет, это ерунда. Дело не в этом. А дело в том, что почему в нашей стране люди столь терпимы к насилию и его не замечают?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да привыкли все уже.

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну а как это так? Почему, например, здесь почти нет передач (даже у вас) о том, что катастрофы у нас с детьми в семье, и они все связаны с терпимостью к преступлениям? Ну, например, знаете ли вы, что мы на 5-м месте в мире и на одном из первых в Европе по подростковым суицидам? Вы это знаете. У нас 1700 человек убивают в семье, 10 тысяч женщин в семье. И так далее. Вот это же не откуда-то берется, это же выращивается в головах людей. Вот я про это говорю. Ну и так далее.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас эти темы, насколько я могу судить по российской прессе, конечно, в основном, именно на уровне новостей.

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну да. Они как курьез: изнасиловал педофил и что-то такое. А то, что у нас 55% старшеклассников, в общем, серьезно, ну, не алкоголики, и 30% девочек от 21-го до 30-ти... У нас почти 90 тысяч умирает в год от наркомании и мы просто здесь чемпионы. Ну и так далее. Масса серьезнейших драм, связанных с тем, что в головах людей ужас что происходит. Про это ничего нет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Люди не хотят задумываться. Они живут в каком-то привычном...

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну а что, только про Путина, что ли? Да причем здесь Путин?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, сейчас вам объяснят, что он тут при всем.

Д.ДОНДУРЕЙ: Ну да, конечно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но дабы не начинать эту бесконечную тему «Причем здесь Путин?»... Казалось бы, причем здесь Лужков...

Д.ДОНДУРЕЙ: Нет, ну Путин, конечно, при чем-то, да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все-таки, я бы попросила вас еще сказать несколько слов о Валентине Черных. Несколько часов назад стало известно, что знаменитый сценарист, заслуженный деятель искусств скончался в Москве на 78-м году жизни. Вы были с ним знакомы?

Д.ДОНДУРЕЙ: Да. Ну, я был, конечно. Я от вас узнал. Просто не знал сегодня. Ну, Валентин Черных, во-первых, был замечательный человек. Кроме того, что он, ну, выдающийся сценарист, просто выдающийся сценарист, и при этом он занимался теми произведениями, которые очень трудны у нас, то есть предназначенные для миллионов людей, то есть так называемые востребованные массовым зрителем фильмы, он оказался и неплохим продюсером, он создал чудесное, в общем, объединение, которое много что хорошего сняло в 90-е годы. Он был такой, неравнодушный и преданный кино человек. Ну, по крайней мере, в тех ситуациях, в которых я его наблюдал и видел, поступал всегда как человек высокоморальный. Для меня это очень ценно. Как человек, который много сделал для кино и был предан кино.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Этим завершаем программу «Особое мнение», в которой сегодня выступал главный редактор журнала «Искусство кино» Даниил Дондурей. Большое спасибо, Даниил Борисович. Всего доброго.

Д.ДОНДУРЕЙ: До свидания.