Евгения Альбац - Особое мнение - 2012-04-17

О.ЖУРАВЛЕВА: И снова с вами программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлева, и у нас, наконец, главный редактор журнала «The New Times» Евгения Альбац, которую пробки не победили. Здравствуйте.

Е.АЛЬБАЦ: Я прошу прощения за такое отвратительное опоздание. Но ничего сделать нельзя было.

О.ЖУРАВЛЕВА: Давайте тогда сразу же прокомментируйте, пожалуйста, новость об общественном телевидении. Просит нас Игорь. На самом деле, меня интересует вопрос, может быть, более узко. Как вы считаете, существует ли вообще такое телевидение, которое может как-то повлиять на наше общество?

Е.АЛЬБАЦ: Мы знаем, что оно существует в Великобритании, оно существует в Дании, оно существует в Швеции, оно вообще во всей Северной Европе существует. Только при этом плата за общественное телевидение – это как один из налогов, который платят граждане. Он, на самом деле, очень небольшой, там что-то получается я не помню по Дании, там получалось, по-моему, около 300 крон или долларов в год. Ну, в общем, это не такие большие деньги. Но они как налог вычитаются. Конечно, существует. Другой вопрос, что я совершенно не понимаю, какой смысл иметь у нас общественное телевидение, если это будет находиться при финансовой поддержке государства. Это никакое не общественное телевидение, это будет еще один, там, Добродеев дубль 2.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вы мне на другой аспект попытайтесь ответить. Влияет ли общественное телевидение?.. Что-то меняет оно в обществе, вот это вот наличие общественного телевидения, независимого от ныне действующей власти? Что оно дает обществу кроме удовольствия, что оно наше?

Е.АЛЬБАЦ: :Обществу оно дает возможность иметь телевидение, которое меньше, чем частные или государственные каналы зависит от финансирующих групп интересов при условии, если это телевидение содержится на деньги налогоплательщиков.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть без рекламы и без влияния?

Е.АЛЬБАЦ: Почему? Можно рекламу иметь. Это не мешает иметь рекламу абсолютно. Там очень немного, на самом деле, есть такого рода структур, которые отказываются от рекламы. Вы можете иметь рекламу. Она просто там оговаривается, какой процент эфирного времени отдается на рекламу.

Общественное телевидение, в принципе, это телевидение, которое не должно зависеть ни от монопольных групп интересов, там я не знаю, Газпрома, Роснефти или еще чего-нибудь, ни от государства. В этом заключается идея такого телевидения. В Великобритании это работает очень хорошо. В странах Северной Европы – сама наблюдала – работает очень прилично.

О.ЖУРАВЛЕВА: Еще один идеологический вопрос, потому что это все равно идеологическая история. Вот, Лоличек написал: «В Госдуме создается межфракционная группа по защите христианских ценностей. По словам депутата от КПРФ Сергея Гаврилова, группа создается для противодействия в кавычках «тоталитарной и сектантской идеологиям, агрессивному либерализму, секуляризму, ничем не ограниченной проповеди гедонизма, насилия и потребления наркотиков, и алкоголя». Цитата с Грани.ру. Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к тому, что секуляризм поставлен в один ряд с сектантством, насилием и наркотиками?»

Е.АЛЬБАЦ: Я плохо отношусь к нарушению Конституции РФ. В Конституции РФ сказано черным по белому, что Россия является светским государством и что ни одна конфессия, ни одна религия не может иметь приоритеты по сравнению с другими. Поэтому всегда, когда нарушается Конституция РФ, я к этому всегда отношусь плохо.

О.ЖУРАВЛЕВА: Но, ведь, христианские ценности – это не христианская церковь. Это некие ценности. Просто ценности, морально-нравственные ориентиры. Казалось бы, чего ж в этом плохого? Тем более, что коммунисты – уж их никак нельзя отнести к главным деятелям православия или там чего бы то ни было.

Е.АЛЬБАЦ: Во-первых, Оля, в нашей стране живут отнюдь не только христиане.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да.

Е.АЛЬБАЦ: В нашей стране живут иудеи. Вот, я – иудейка. В нашей стране живут мусульмане и довольно много их живет в нашей стране. Поэтому сама по себе декларация в такой структуре как парламент, которая является представительным органом власти, то есть представляет граждан России, определение ценностей в рамках одной конфессии есть нарушение Конституции РФ.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну хорошо. Тогда, если можно, скажите. А вообще на общественную нравственность что-то может влиять? Не знаю там, кодекс какой-нибудь?

Е.АЛЬБАЦ: Ну как? Это то, что называется ценностями.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да.

Е.АЛЬБАЦ: Конечно, влияет. Мы с вами наблюдали не далее как этой зимой. Да зачем зимой? Вот мы сейчас с вами наблюдали в Астрахани, как люди, для которых честные выборы являются ценностью, справедливость является ценностью, поехали из Москвы защищать депутата Шеина. А в Астрахани, в 500-тысячном городе, в котором люди боялись высунуть нос, потому что те из них, кто не хотел продавать свою собственность с видом на реку, обнаруживали, что дома их сгорели, вдруг вышли на улицы этого города, на шествие и их было там 4-5 тысяч человек. Вот это и есть ценности. Люди выходят за ценности. Никаких интересов ни у Собчак, ни у Навального, ни Дмитрия Гудкова, ни у Ильи Яшина и так далее... Вон вчера я когда шла на «Эхо», на передачу, меня встретили ребята из Дубны и из Питера, которые только что вернулись из Астрахани. Вот, у них интереса финансового, материального, еще какого-то, никакого нет. Они поехали в Астрахань защищать свои ценности. Справедливость – это высочайшая ценность. А честные выборы как честность, вообще честность – это ценность. Да, конечно, это все влияет. И я думаю, что главное, что поразило власть в результате митингов и на Болотной, и на Сахарова – то, что люди вышли требовать там не снизить цены на колбасу или не снизить цены на газ или электричество, они вышли за ценности. Вот ровно этого Путин и компания абсолютно не способны понять, что тут не было никакой материальной заинтересованности. Это были протесты, это были митинги именно за ценности.

О.ЖУРАВЛЕВА: А что нужно сделать, чтобы в обществе понятия чести и честности было всеобщей ценностью? Потому что те люди, которые совершают небольшие нарушения...

Е.АЛЬБАЦ: Послушайте, вы мне задаете вопросы, которые принято было задавать, там я не знаю, Сократу, Иммануилу Канту, да?

О.ЖУРАВЛЕВА: Но подступиться-то можно? Чем мы не Сократы?

Е.АЛЬБАЦ: Знаете, звездное небо над головой и нравственный закон в душе. Вот это максима Канта. Кант говорил, что республика может состоять из дьяволов, если есть закон, если закон соблюдается. Кант и вот эта линия политической философии полагала, что если в обществе существуют институты, если существует закон, который исполняется, то есть, есть органы, которые следят, чтобы закон исполнялся, то люди, какие бы они ни были по природе плохими (они считали, что люди по природе плохие, ну, собственно, так они описаны в Библии, люди), они сумеют друг с другом ужиться и не убивать друг друга.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну так вот мы это и наблюдаем, что во всех этих институтах, которые, в принципе, придуманы для нашего счастья...

Е.АЛЬБАЦ: Оля, мы с вами наблюдаем... Вот сейчас выложена замечательная декларация о доходах наших разных совершенно чиновников. Вот, я сегодня с большим интересом изучала декларации о доходах высших чиновников Белого дома. И стала считать, да? И выяснила, что, например... Я уже не говорю о том, что у нас в правительстве – все крупнейшие землевладельцы, владельцы недвижимости, ну, там, с автомобильным транспортом у них по-разному, да? Ну, там, у Шувалова 7 машин, у кого-то ни одной. Но поразительная вещь. Вот, я стала считать, как соотносится их годовой доход к средней зарплате по больнице, к средней зарплате по экономике в России. Вот, я могу вам сказать, что годовой доход первого вице-премьера Виктора Зубкова в 123 раза выше средней (я не говорю минимальной), средней сейчас зарплаты по экономике у нас 30856 рублей, да?

О.ЖУРАВЛЕВА: В 120, вы сказали, раз?

Е.АЛЬБАЦ: В 123 раза различаются доходы. Понимаете?

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну так вот это нечестно. Почему у них внутри нет нравственного закона?

Е.АЛЬБАЦ: Когда я смотрю, когда пересчитываю по паритету покупательной способности, по ВВП на душу населения, то я вижу, что у нас установлены зарплаты в исполнительной власти, высшей исполнительной власти такие, какие они установлены в Сенегале, в Камеруне, в Бурунди. Мы пошли по тому пути, по которому идут самые отсталые и самые коррумпированные государства мира, когда люди, которые должны принимать решения, от которых зависит жизнь (а в этом смысл власти да?) Власть заключается в том, что там принимаются решения, которые способны влиять на жизнь других людей. Так вот люди, которые принимают эти решения, они живут вообще в абсолютно другой реальности. Я никоим образом не призываю их быть бедными, я вполне согласна с лозунгом бывшего президента Сингапура о том, что если люди получают на орешки, то они и ведут себя как обезьяны. Я не предлагаю идти в экстрим. Но это, если ты смотришь на эти декларации о доходах, ты понимаешь, что эти люди просто не могут даже себе представить, как живут 99,9% граждан РФ. Вот это на меня производит...

О.ЖУРАВЛЕВА: Значит, эти институты не могут работать.

Е.АЛЬБАЦ: И это к разговору о ценностях, понимаете? Это к разговору о ценностях. Потому что видно, что вся система стимулов в российской бюрократии построена не на ценностях, не на служении отечеству, народу и так далее, она вся построена на чисто материальной заинтересованности: «Мы вам позволяем становится латифундистами, владельцами крупнейшей недвижимости, зарабатывать фантастические деньги, ваши жены могут зарабатывать невероятно совершенно доходы»...

О.ЖУРАВЛЕВА: Евгения Марковна...

Е.АЛЬБАЦ: И, понимаете, вот это к разговору о ценностях. О чем можно говорить?

О.ЖУРАВЛЕВА: Это Евгения Альбац, главный редактор журнала «The New Times». Меня зовут Ольга Журавлева, всем спасибо, всего доброго.