Максим Шевченко - Особое мнение - 2012-03-08

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Здравствуйте, это программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. И я приветствую в этой студии журналиста Максима Шевченко. Здравствуйте, Максим.

М. ШЕВЧЕНКО - Здравствуйте.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Одна из главных тем, которую поднимают наши слушатели и зрители, посетители сайта в своих вопросах – это ситуация вокруг панк-группы “Pussy Riot”. Вы знаете, что двух девушек задержали, арестовали, до 24 апреля они будут арестованы. Грозит им до 7 лет заключения. Мы уже говорили в принципе об этой истории в этой студии с другими ведущими, я знаю, вы обсуждали. Насколько адекватна такая реакция? Нужно ли их сажать реально?

М. ШЕВЧЕНКО - Начнём с конца. Я вообще против тюрем. Я против посадки людей в тюрьмы. Я даже считаю, что людей, совершивших самые жуткие преступления, лучше казнить, чем сажать в тюрьмы. Тюрьма – это самое мерзкое, что только придумано в истории человечества. А все эти сроки жуткие, там, 7 лет, 15 лет, 20 лет, пожизненное, которое пришли в нашу страну, начиная с 91-го года – это вообще мерзость, которой нет просто ни оправдания, ни объяснения. Поэтому я считаю, что, безусловно, этих двух совсем не девушек, а взрослых молодых женщин и матерей надо отпустить, отправить к их маленьким детям, чтоб они с ними сидели. Но при всём при этом их нельзя не наказать за всё, что они делают.

Как их наказать? Мне кажется, есть очень цивилизованный вменяемый способ общественного наказания. Я не хочу, чтоб их карали прокуроры или следователи, которым я выражаю недоверие за их действие на Кавказе, в других регионах России. Я считаю, что они не вправе распоряжаться такими… вердиктов в таких случаях, а общественность вправе.

Вот, я, допустим, хочу, чтоб эти девушки месяц подметали территорию вокруг Храма Христа Спасителя, одетые в оранжевые робы. В Америке их наказали абсолютно так. Мы знали, когда Бритни Спирс или Пэрис Хилтон в пьяном виде что-то публично совершали, им назначали общественные работы. Не хотят подметать территорию вокруг Храма Христа Спасителя? Пусть идут в какую-нибудь больницу и ухаживают за тяжело больными людьми – стариками или людьми с ограниченными возможностями. Но каким-то образом они должны осознать. Наша цель наказания в данном случае – это не возмездие, а наказание с целью исправления. Я считаю, через их общественную деятельность, которую суд им должен был бы присудить, они должны осознать свой поступок. То, что нехорошо внутри храма совершать кощунственные вещи, которые плюют в душу другим людям. Вот это, мне кажется, было бы решение.

Но я боюсь, что наш суд привык карать, наказывать, заточать и так далее. Я считаю, что женские тюрьмы само по себе – это жуткая вещь. Я знаю людей, которые сидели в женских тюрьмах, поэтому я ни в коей мере не хочу желать этим девушкам заключения. За поступок, который имеет хулиганское, оскорбительное содержание, но который при этом при всём не говорит о том, что они страшные уголовницы, которых надо держать за решёткой. Но то, что они должны отработать свой поступок публично перед всеми, это безусловно так.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – А на сколько, по-вашему, вообще адекватна реакция на эту историю, на эту выходку со стороны как РПЦ, так общественности?

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, реакция со стороны прокуроров, следователей, милиции я не обсуждаю, потому что я всегда считаю её неадекватной последние годы, а вот со стороны общественности, мне кажется, абсолютно адекватная реакция. Я слушал, вчера это было, протоиерей Всеволод Чаплин в прямом эфире по «Эху Москвы», по-моему, Журавлёва была.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Дневной эфир.

М. ШЕВЧЕНКО – Да, дневной эфир. И отец Всеволод сказал, что церковь хочет их освобождения, просит об освобождении. Он выразил, как, и, наверное, подобает священнику, уверенность в том, что, к сожалению, они за свой поступок, который они не понимают, за святотатство, осуждены на муки вечные, но при всём при этом сказал, что и здесь нету никакой обречённости. Достаточно им раскаяться просто в этом. Не в том, что они Путина или Патриарха ругали. Я хочу, чтоб правильно понимали и меня, и протоиерея Всеволода Чаплина, и всех остальных. Ругает человек Патриарха или Путина – это его личное дело. Или хвалит. За то, что они делали это на солее перед Царскими вратами, перед местом, на которое, как вчера сказал отец Всеволод, я с ним абсолютно согласен, ещё и до этого я тоже так же говорил, православный верующий взглянуть-то не может в России без боязни.

Есть традиции другие. В Греции, в арабских православных общинах. Там достаточно более свободная атмосфера в церкви, но мы русские. В нашей церкви мы стоим вот так вот, мы даже не сидим в русской церкви. Нас за это критикуют, ругают, либералы особенно, претендующие на модернизацию церкви, что это сидят. Русские люди упорно не хотят в церкви садиться на скамейки. Русские люди приходят в церковь и становятся. Даже в греческой церкви, где все сидят, вы увидите, если человек стоит, значит он точно русский. Так греки нас отличают тоже.

Поэтому за святотатство, за осквернение храма, за оскорбление верующих общественное порицание, общественные работы. Пусть убирают территорию храма. Пусть все московские церкви, вот, пусть подметут территорию лучших московских церквей в центре, там, не знаю, Ильи Обыденного рядом, Храма Христа Спасители. Другие московские храмы. Иоанна Воина. И так далее, и так далее.

Или пусть поработают месяц в больницах, ухаживая за тяжело больными. Но при этом к детям надо их вернуть. Это позиция церкви, как я понял, и Владимир Легойда, и протоиерей Всеволод Чаплин именно эту позицию высказали.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – То есть тут скорее претензия не к сути их выступления, не к содержанию, а именно к форме. И в этом сходятся абсолютно все.

М. ШЕВЧЕНКО – Абсолютно так. Если бы они выступили на паперти, за пределами храма, ну, кто-то… кому-то понравилось бы, кому-то не понравилось бы. Но это было бы нормальное выступление политическое. Внутри храма, тем более на месте, ещё раз, перед Царскими вратами – это абсолютно неадекватное, абсолютно оскорбительное просто само по себе деяние.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Мы сейчас делаем перерыв буквально одну минуту. Никуда не уходите. «Особое мнение» с Максимом Шевченко продолжится. И мы поговорим уже о проблемах на Ближнем Востоке.

РЕКЛАМА

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Продолжается программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Максим Шевченко сегодня у меня в гостях. Давайте по Сирии немного с вами поговорим. «Дальнейшая милитаризация конфликта приведёт ещё к большему ухудшению ситуации», - Кофи Аннан, цитирую его. Насколько вообще в истории Сирии появляется всё больше и больше комментаторов, но непонятно, что с участниками этого конфликта. И как вот эти заявления могут вообще повлиять?

М. ШЕВЧЕНКО – Участники-то абсолютно понятны как раз. Участники – США, Израиль, Катар, Саудовская Аравия, Иран и Турция.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Но комментарии вы видите, да, с самых разных уже сторон. Это как-то вообще может повлиять? Ну, вот, теперь Кофи Аннан сказал. Что-то изменится?

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, вмешательство Организации объединённых наций, мне кажется, было бы позитивным, безусловно, и, безусловно, могло бы создать ситуацию переговорного процесса под эгидой ООН. Если бы господин Аннан вмешался бы раньше также активно, то, возможно, удалось избежать бы больших жертв и больших проблем. Он вмешался по одной причине, что режим Асада, то есть сирийское государство, не проиграло в уличных боях. После в Хомсе, победы в Деръа, победы вооружённой над силами вооружённой оппозиции.

Теперь на помощь всем желающим свергнуть режим Асада приходит господин Кофи Аннан. Потому что вооружённым путём не получилось. Теперь давайте путём переговоров. Ну, как известно, плохой мир лучше хорошей войны. Поэтому спасибо ему за это большое.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Тут вопрос от Дмитрия: «Сколько осталось режиму Асада, если от него бегут замминистры?». Я напомню, сегодня была новость о том, что замминистра сирийского правительства сбежал к оппозиционерам. Это он был заместителем министра нефтяной промышленности и минеральных ресурсов. И на данный момент самый высокопоставленный чиновник.

М. ШЕВЧЕНКО – Не очень большой пост. И мы не знаем, бежал ли он как чиновник или как член какого-то племени или рода, или как человек, в отношении которого могло бы возбуждено какое-то уголовное дело, расследование коррупционное. Надо всегда подробности выяснять в таких делах.

Мы помним, как в Ливии один из глав переходного процесса… вообще в Ливии борьбу против Каддафи возглавили бывшие силовики, у которых руки были в крови по локоть, оппозиция, а потом они внезапно стали хорошими, гуманистами.

В Сирии ситуация совсем другая. Я думаю, что сколько осталось режиму Асада, я в этом вопросе слышу такую надежду, что он вот-вот рухнет. Это далеко не так. Во-первых, могу сказать, если вооружённая оппозиция, ещё раз, потерпела поражение в боях на улицах Хомса. Потерпела поражение. Её отряды рассеяны. Они оттуда выбиты. И в целом армия показала свою лояльность и показала свою лояльность к правительству и свою готовность с оружием в руках отстаивать суверенитет сирийского государства. Это первую зафиксировали позицию.

Второе – у Сирии не так уж нет союзников, поскольку вот эта ось Иран – юг Ливана, шиитская ось, да, из шиитского Ирана через шиитский Ирак, через Сирию к шиитской Хезболле, на юг Ливана – за эту ось Иран будет биться, что есть сил. Сейчас опять участились случаи давления на Иран, угрозы по отношению к Ирану. Нетаньяху открыто обсуждает, прибегает к папочке жаловаться в Вашингтон, что, папочка, разреши нам бомбить Иран. Папочка говорит – ещё не время, сынок, подожди ещё чуть-чуть. Спрячь свою рогатку, пока ещё не надо идти бить стёкла в соседнюю школу. Но если – тогда как только, так сразу. Ну, это всё, конечно, шантаж и просто абсолютно бандитские хамские наезды, потому что я не верю в удар по Ирану, который будет осуществлять Израиль. Это мгновенно консолидирует против Израиля такие ресурсы в исламском мире, что все усилия, которые затрачивались на разделение суннитов и шиитов последние годы, на то, чтобы создать между суннитами и шиитами, между двумя ветвями ислама ситуацию кровавого такого неприятия друг друга – все эти усилия пойдут крахом, потому что против Израиля объединятся все.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ну, когда Барак Обама говорит, что и в Иране, и в Сирии можно обойтись без военного вмешательства извне, он о чём думает? Что именно такие последствия будут?

М. ШЕВЧЕНКО – Безусловно. Военное вмешательство – это катастрофа для всего региона будет просто. Ну, не катастрофа, но, в общем, очень серьёзная проблема. Это значит, что и королевства Ближнего Востока, королевства Персидского залива, вполне процветающие государства, будут находиться под угрозой прямых военных ударов с территории Ирана до внутренних восстаний, революций на территории Саудовской Аравии. Шииты проживают в основном в самых нефтеносных районах. В общем, под угрозу может быть поставлена вся мировая энергетическая система. Поэтому я думаю, что все эти разговоры про удар по Ирану на данный момент, я не знаю, как там будет через полгода… на данный момент это просто грубый шантаж с целью несколько ослабить позицию Ирана по Сирии. Я лично уверен, что если в Сирию будет прямое иностранное вторжение, то иранцы перебросят в Сирию войска. Потеря Сирия для Ирана – это значит допустить просто блокаду Хесболлы, окружение Хесболлы. Потому Хесболла будет умирать и биться в одиночку против Израиля и салафитов в Ливане. И это, конечно, Иран допустить не может. Это не может допустить и Россия на самом деле.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Сейчас вот эту проблему все воспринимают в связке Иран-Сирия, и тут…

М. ШЕВЧЕНКО – Иран-Сирия. Оппозиция – Катар, Саудовская Аравия, Турция, Израиль, США.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Приходится очень сложно… постоянно по лезвию ходить, потому что, с одной стороны…

М. ШЕВЧЕНКО – Ближний Восток – это всегда сложно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Есть вот эти обсуждения бесконечные. Правда, как с конца года появилось, что могут нанести удары какие-то, так больше особо никаких новых, по-моему, сообщений…

М. ШЕВЧЕНКО – Я в эти удары не верю. Это шантаж. Последствия после этих ударов, которые может нанести Израиль, для Израиля гораздо более тяжёлые, чем формат переговоров. Потом, на самом деле, для Израиля совершенно неочевидно, что уход Ирана из Ближнего Востока – это такой уж большой плюс, потому что, да, с одной стороны, Саудовская Аравия, которая безусловно станет лидирующим государством вместе с Катаром в этом регионе, после того как если вдруг в Сирию всё-таки сменится режим, она союзник США, как и Израиль, и вроде как у них, опять-таки, один папочка, который их может разводить, вызывать на ковёр и станет на понятки. Но это приведёт к резкой радикализации всех исламских сил в регионе суннитских, резкой радикализации. И вокруг Израиля забушует хаотическое революционное море, такая возможность существует. Поэтому Израиль… с одной стороны, ему, конечно, очень хочется свергнуть режим Асада чужими руками, чтобы прекратить присутствие на территории Сирии палестинского движения сопротивления, которое для Израиля, как кость просто в горле, потому что Сирия остаётся последней арабской страной, которая оказывает прямую политическую и военную поддержку антиизраильским вооружённым партиям, таким как Хесболла, таким как Хамас, таким как Объединённое командование демократического фронта, и так далее.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ну, вы говорите, что всё равно там главное то, что скажут в Америке, что скажет США.

М. ШЕВЧЕНКО – Для Сирии это совсем не так.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Нет, для Израиля.

М. ШЕВЧЕНКО – Для Израиля безусловно так. Без санкций США Израиль не решится ни на какие военные действия.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Насколько эта тема вообще актуальна в разрезе того, что сейчас предвыборная кампания в Америке разворачивается. И, в общем, как-то…

М. ШЕВЧЕНКО – Она актуальна для американцев…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Внутриамериканские дела, наверное, им важнее, кандидатам, нежели…

М. ШЕВЧЕНКО – Она актуальна в том смысле, что республиканцы будут обвинять Обаму в мягкотелости и в недостаточной жесткости. И Иран является этим жупелом в предвыборной кампании, такой фундаменталистский Иран, который, как мы помним, опозорил американцев в своё время, точнее, они сами опозорились, когда их вертолёты стали там сталкиваться в воздухе, погибли какие-то десантники, не сделав ни одного выстрела по иранцам, которые прилетели освобождать заложников в посольство.

Короче, Иран – это такой медведь. Чучело красного медведя, которое как бы на выборах всегда поднимают. Нет Советского Союза, нет красного медведя, но есть аятолла, режим аятолл. Вот страшный режим аятолл. Вот, Обама – он плохой с точки зрения республиканцев, они это рассказывают, потому что он цацкается с режимом аятолл. А Обама говорит, что вот республиканцы сумасшедшие, потому что они втягивают Америку в очередную войну, допустим. Поэтому мне кажется, что, да, это будет так во внутриамериканской кампании, так будет разворачиваться.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Максим Шевченко в программе «Особое мнение». Ещё одна новость, которую широко обсуждали на этой неделе. Один из регионов, такой богатый нефтью восток Ливии объявляет о создании полуавтономного региона. Мы с вами много говорили про Ливию о том, что…

М. ШЕВЧЕНКО – Восток – это Бенгази имеется в виду?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Киренаика.

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, понятно. Ну, да. Это самый нефтеносный район, самый нефтеносный… Это нефтеносные районы, которые просто оккупированы американской морской пехотой и иностранными подразделениями. Их независимость – это, конечно, не воля местных вождей, а это, конечно, воля колонизаторов и хозяев, которые там создали военные базы, выставили свои военные части и под прикрытием защиты демократии на самом деле просто подчинили себе энергетически значимые территории Ливии. Вот и всё.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – То есть вот так и видим, как Ливия сейчас разделится…

М. ШЕВЧЕНКО – Как её разделят. Она сама не разделится. Я думаю, что и Сейф-уль-Ислам, и другие дети Каддафи… уверены, что и жители Зинтана, и других регионов Триполи, рано или поздно встанут против захватчиков, которые вольготно себя чувствуют на ливийской территории. Да, ливийцы люди в принципе не военные, ливийцы люди в принципе добродушные, ливийцы в принципе люди, которые любили и жили при Каддафи, ну, скажем так, на огромном пенсионном обеспечении. Сами они не работали. За них работали алжирцы и египтяне в основном. Но я думаю, что сейчас они доведены тоже уже до некоего порога, за которым уже начинается унижение национального достоинства ливийских племён самых разных. Я вижу вполне возможность консолидации их на позиции национально-освободительной войны. И в том числе против тех подразделений НАТО, которые сейчас просто оккупировали ливийскую землю.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – То есть и опять война, опять кровь…

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, я не очень верю в их боеспособность. В отличие от афганцев или палестинцев, ливийцы, по-моему не обладают таким яростным духом воинов. Хотя посмотрим, всё выковывается в бою. До прихода сионистов палестинцы были самым миролюбивым народом Ближнего Востока, сидели, торговали, пили кофе. Среди них было очень много поэтов. Это надо было, чтоб туда приехали сионисты со всего мира, чтоб палестинцы превратились в сражающийся народ, в котором люди выкованы из стали, а матери посылают своих сыновей на смерть на израильских блок-постах. Это надо было довести людей до этого. Думаю, что ливийцев тоже до этого доведут.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Американцы?

М. ШЕВЧЕНКО – Оккупанты. Кто там – американцы, французы…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ну, хоть не сионисты.

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, не знаю. Я думаю, Израиль там тоже будет присутствовать на этих нефтеносных месторождениях вполне, почему нет?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Это, по-вашему, изначально была цель всей этой кампании с Ливией?

М. ШЕВЧЕНКО – Какая? Нефть?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да.

М. ШЕВЧЕНКО – Там, кроме нефти, никакой другой цели просто не было. Никакой демократии там, естественно, нету. Никакой свободы там нету. Никаких свободных демонстраций там нету. Там есть разрушенные города, там есть Сирт.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Никакого свержения диктатора.

М. ШЕВЧЕНКО – Да, да, да. Там есть и убийство его семьи, и зверское убийство его внуков малолетних французскими бомбами, зверское убийство его самого. Убийство огромного количество людей, просто расстрелы, казни, пытки, которые там были по отношению к тем людям, которые были его сторонниками и по поводу которых молчат журналисты. Только некоторые журналисты прорвались в Сирт и увидели Сирт после боёв. Каждый дом в Сирте был крепостью, в котором защищались сторонники полковника Каддафи. В Сирте нам рассказывают о тысячах расстрелянных, которых просто закапывали, как собак, как животных, там в ямах. Нам рассказывают о том, что те демократы, которые пришли к власти, осквернили могил семьи Каддафи, вытащили из могил его родственников и глумились над их прахом, над их трупами, над их телами, чем вызвали возмущение даже в тех регионах Ливии, которые сначала поддержали восстание в Зинтане, например.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Нефть – страшная вещь, судя по всему.

М. ШЕВЧЕНКО – Нефть и человеческая гнусность. В сочетании они дают очень интересный эффект. Даже целый фильм, вот этот роман Стейнбека, нет, не Стейнбека, ну, в общем, «нефть». Прекрасный фильм.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да, и гнусность тоже. Кстати, сейчас мы делаем небольшой перерыв, а потом про результаты выборов президента поговорим обязательно.

НОВОСТИ

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Максим Шевченко сегодня у меня в гостях. Как и обещала, о результатах президентских выборов. ЦИК официально утвердил результаты, согласно которым победу одержал Владимир Путин. Он набрал 63,6% голосов. Насколько для вас такой внушительный результат Владимира Путина стал ожидаемым?

М. ШЕВЧЕНКО – Самое главное, что Лига избирателей утвердила результат, победу Владимира Путина, сказав, что фальсификации были в масштабах 10%, а стало быть, Путин в первом туре набрал 53%.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – 53%.

М. ШЕВЧЕНКО – Поэтому двойной вердикт ЦИКа и не согласный с ЦИКом по деталям, но согласный в целом насчёт победы Путина в первом туре вердикт. Ну, на мой взгляд, много. Я думал, что будет меньше. Я думал, что около 50 будет реально. 52-53, я так и предполагал.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – То есть вы предполагали, что… А, второго тура нет?

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, судя по всему, уже к концу выборного цикла было видно, что просто второго тура не будет. Все опросы подавали… ни один опрос, ни один, даже самый антипутинский, не давал второго тура. Всё-таки такого… Конечно, социология – это не панацея, но таких ошибок не бывает всё-таки.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ну, а если говорить о том, насколько всё-таки были честными эти выборы.

М. ШЕВЧЕНКО – Честными – это что значит? Я думаю, что в зависимости от разных регионов, было по-разному. Где-то в каких-то регионах бюрократы местные перестраховывались и, отчитываясь по вертикали власти, я думаю, гнали разными способы людей на выборы и оказывали на них давление. Такая информация есть у нас по некоторым регионам тоже. Где-то не гнали, где-то людям… вот, в Чечне людям было, допустим… Ну, пошли, проголосовали, как говорится. Какие проблемы. За Путина, не за Путина – для них это всё, как говорится, лишь бы их не трогали, лишь бы не бомбили и не расстреливали, понимаете?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Интересный подход к выборам президента.

М. ШЕВЧЕНКО – А вы думаете, неинтересный? Да, так, потому что слово «конституционный порядок» для чеченцев связан с массовым убийством граждан, проживавших на территории Чеченской республики. Поэтому за конституцию и конституционный порядок, я не знаю, может, я ошибаюсь и прошу меня простить тех чеченцев, от имени которых я говорю, но насколько я понимаю, для них эти слова не являются сакральной панацеей, за которую прямо хочется встать и честь отдать. Знаете, конституция. Под флагом конституции там совершались массовые чудовищные военные преступления. Поэтому их Путин… всё отлично. Другие регионы… я считаю, что.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Можно я буквально один вопрос уточняющий по Чечне. Там, вот, по вашим ощущениям, вы ведь часто там бываете, всё-таки они голосуют за Путина или за Кадырова как человека Путина?

М. ШЕВЧЕНКО – Нет. Конечно, голосуют за Путина, потому что Путин с их точки зрения сдержал свои обещания по отношению к чеченскому народу. Он прекратил войну, восстановил республику. Это нормальные договорные… Это не какая-то абстракция, знаете, выбираем президента, что-то такое непонятное, мутное, а это конкретный человек, который сдержал… который пообещал, прилетел и сдержал своё слово. Всё понятно. С ним всё ясно. Другие… ну, вот, Зюганов. Как за коммунистов, которые шли в Осетии с плакатами Сталина. Вот, я в Эльхотово был. Там при въезде в Эльхотово висели предвыборные плакаты Сталина. Как могут ингуши и чеченцы голосовать за КПРФ, который идёт под портретами Сталина? Сегодня 8 марта. Для кого-то это женский день, а для кабардинско-балкарского народа это день ссылки, понимаете, например, который всегда так будет. Сколько поколений не было, всегда люди будут помнить, как их лишили родины.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Если так перебирать каждого кандидата, то получается действительно, что в Чечне или в Ингушетии…

М. ШЕВЧЕНКО – Прохоров, допустим, мог бы иметь… единственный человек. Потому что за Жириновского, после того как он оскорбил Кавказ, ну, это, как говорится, вопросов даже нет. Сергей Миронов – он просто незаметен там был. К сожалению, его кампания была достаточно слабой, на мой взгляд, Сергея Михайловича. Сам он человек очень приятный, обаятельный, дай ему Бог успехов как политику, но кампания была как бы не акцентированная, не выраженная. Прохоров, тоже понимаете, во-первых, у него были антикавказские какие-то мотивы звучали, у него… Так услышали люди, по крайней мере, что-то такое, да, какие-то особые… что-то такое услышали. Поэтому какие ещё кандидаты у них были там? Если КПРФ – это Сталин. А Сталин – это не популярный политик на Кавказе, поверьте, на Северном.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да, я понимаю, как.

М. ШЕВЧЕНКО – Жириновский тоже, как говорится, насчёт Кавказа… Сейчас Владимир Вольфович, вот, мы с ним разговаривали. Он сказал – его не так поняли, он хотел по-другому рассказать. Это не так он сказал.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ну, уже сейчас чего?

М. ШЕВЧЕНКО – Такому человеку, как он, помехи в этом никакой быть не может. Хочет сказать – пусть с кажет по-другому.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Вот это замечательная история с Дагестаном, где внимательно все по веб-камерам следили, как там…

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, я не знаю, надо разбираться, я никого не хочу огульно обвинять. Мы опубликовали на «Кавказской политике» много очень свидетельств разных журналистов о том, как выборы были в Дагестане, там, и те, кто за власть, и оппозиционные журналисты. Мы просто дали так… по телефону взяли у них комментарий. Ну, ещё раз, свидетельство человека – это всё-таки не юридическое заключение, да?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Нет, ну веб-камеры…

М. ШЕВЧЕНКО – Оппозиционные журналисты говорят, допустим, участок один. Вот, женщина пишет, что она лично пошла и ещё трое её родственников – они договорились проголосовать за Прохорова. Потом она смотрит по видео. На этом участке подсчитывают голоса, и с удивлением узнает, что 0 голосов за Прохорова на этом участке. 0 голосов. Я лично считаю, что так как Путин безусловно победил и даже по критически настроенной Лиге избирателей она тоже дала ему такую победу. Он должен сурово наказать всех тех глав регионов и тех администраторов, которые давили и делали выборы фальшивыми, делегитимизировали выборы. Они должны быть сурово наказаны. Все случаи… и исходят ли они от официальных наблюдателей, или пишут журналисты… Журналисты пишут… опубликованы… мы опубликовали блок этот. Всё, считайте это заявлением о совершении преступления. Человек пишет – мы 4 человека точно проголосовали за Прохорова, это, правда, нельзя ни доказать, ни опровергнуть, но как свидетельство её, а там было 0 голосов за Прохорова на этом участке. Вот, считайте, можно ли считать выборы на этом участке действительными? Или по каким-то причинам была совершена ошибка. Или это был умысел. Это надо выяснять, я считаю. В других регионах страны, по-моему, то же самое было.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – А насколько важно, по-вашему мнению, было то, на каких условиях, как проводилась вот эта предвыборная кампания, как была допущены кандидаты к регистрации.

М. ШЕВЧЕНКО – Мы проводили специальную программу на эту тему, где мы давали по ВГТРК и по Первому каналу данные, там было видно, что Зюганов и Путин шли один в один по времени на момент проведения нашей программы. Дальше, как было, я не отслеживал.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – По упоминаемости в СМИ вы имеете в виду?

М. ШЕВЧЕНКО – Не в СМИ, а, вот, именно, допустим, ВГТРК, там, я с Киселёвым разговаривал, с Дмитрием, он нам предоставил компьютерные данные. Один в один. По Первому каналу тоже шли один в один по упоминаемости, в информационных программах имеется в виду только, я подчёркиваю. Потому что Зюганов был у меня, допустим, в программе «В контексте» и Жириновский был в программе «В контексте». Засчитывать это или не засчитывать, как? Мы их звали не как кандидатов, мы их звали как гостей, да, в нашу программу. Поэтому мне кажется, что, наверное, да, конечно, естественно, что премьер-министр, который создаёт поводы просто тем, что он является главой правительства, постоянно для упоминания.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – И не уходит в отпуск.

М. ШЕВЧЕНКО – И не уходит в отпуск, да. Наверное, больше было поводов появляться на телеэкранах по значимым политическим масштабам. Ведь по картинке что получалось? Что оппозиция, претенденты остальные – они как бы пытаются что-то друг другу доказать, да, а Путин руководит страной. Вот такая была история. Но такая же история во Франции с Саркози. Точно так же его обвиняют. Такая же история в Италии, где Берлускони владел телеканалами, да, и постоянно на своих телеканалах себя показывал, да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Хороший пример, да.

М. ШЕВЧЕНКО – Я не знаю, там, такая же история… я не знаю, как в США. Пусть подскажут знатоки. Но, вот, началась предвыборная кампания. Президент США, у которого есть еженедельный брифинг, в котором он говорит о международной и внутренней политике и который, безусловно, привлекает к себе внимание, не знаю, десятков журналистов. Он эти брифинги должен отменить, что ли, еженедельные? Будучи руководителем великой державы, одной из самых… Ну, самой мощной державы в мире.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Максим Леонардович, как вы считаете…

М. ШЕВЧЕНКО – Там Ромни должен точно такие же брифинги проводить. И будут ли интересны брифинги Ромни так же, как интересны брифинги президента США?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Что теперь? Люди продолжают выходить на улицы. Мы видели, причём, довольно жёсткие были на Пушкинской разгоны. Там и журналисты пострадали, если мы говорим о событиях у Лубянки, у ЦИКа. Что теперь должно произойти, как должны себя обе стороны вести?

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, они заявили, как будут себя вести. Я на Russia.ru делал эфир с Борисом Немцовым, на Интернет-канале Russia.ru. Вы эфире посмотрите, кому интересно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Насколько это верная тактика?

М. ШЕВЧЕНКО – Ну, по крайней мере, я так понял, что вся оппозиция – и Немцов, и все остальные, заявили о том, что они выборы не признают, это такая позиция, но при этом готовы работать на годы и годы впер ёд для создания ситуации, при которой через 6 лет их кандидат победит на выборах. А за эти 6 лет они хотят и изменить с помощью давления демократического уличного… Я считаю, это нормальный формат давления. Если люди говорят, что мы не хотим ломать…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Главное, чтоб не били, как на Пушкинской.

М. ШЕВЧЕНКО – Главное, чтоб не били. Вот, то, что били – это вообще безобразие. Я просто не понимаю, зачем московская милиция работала на раскручивание образа оппозиции как мучеников и как пострадавших от режима. Это для меня абсурдная просто вещь. Люди бы постояли в фонтане, несколько часов покричали бы «долой Путина», ну, в Кремль, наверное, не пошли бы, в Кремль не прорвались. Дошли б до Красной площади, ещё раз сказали «долой Путина», и потом, наверное, разошлись бы, понимаете? Ну не было ничего. Зачем это устраивать, это всё шоу с избиением в день после выборов, мне было совершенно непонятно это действие московской и санкт-петербургской милиции. Я думаю, что сейчас начнётся нормальный процесс. Митинги уличные – это часть нормального демократического процесса в любой нормальной демократической стране. Создание партий… Надо, конечно, регистрировать оппозиционные партии. «Парнас», там, левые, «Левый фронт» и так далее. И допускать всех к выборам.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – И будем всем счастье.

М. ШЕВЧЕНКО – Посмотрим.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Посмотрим, будем ли всем счастье. Спасибо большое. Это было «Особое мнение» Максима Шевченко.