Николай Сванидзе - Особое мнение - 2011-07-01
С. БУНТМАН – Добрый вечер. У нас начинается серия особых времен. 17 и 19 каждый будний день. И сейчас Николай Сванидзе. Коля, добрый день.
Н. СВАНИДЗЕ - Добрый день.
С. БУНТМАН – Посмотрите в Сетевизор, выберите себе камеру. Причем одна из камер, если вы хотите пристально следить за кардиограммой, которую вы же и формируете, то делайте это. Вот сразу не понравилось.
Н. СВАНИДЗЕ - А потому что ты сказал: выберите себе камеру. Это напомнило приветствие гостеприимного директора тюрьмы.
С. БУНТМАН – Так, ну что. Начался Селигер новый как всегда не без прибабаха.
Н. СВАНИДЗЕ - Поздравляем друг друга. А какой там прибабах был?
С. БУНТМАН – У нас девочку сначала пригласили, потом…
Н. СВАНИДЗЕ - Какую девочку?
С. БУНТМАН – Нашу.
Н. СВАНИДЗЕ - С «Эхо Москвы»?
С. БУНТМАН – Да, она честно записалась в журналистский информационный сектор, а ей сказали: «Эхо» не надо, ваш Венедиктов нас послал. А тебя не приглашали?
Н. СВАНИДЗЕ - Меня туда никогда не приглашают.
С. БУНТМАН – Или знаешь с какой целью, - чтобы сделать правдивое изображение врага России нужен оригинал. Вы прочтите, а мы будем с натуры…
Н. СВАНИДЗЕ - Уже один раз обошлись без оригинала.
С. БУНТМАН – Очень интересно, что наш коллега, когда писал об этом блог, она очень интересную вещь сказала, что в принципе ей кажется, и по тому, что говорят знакомые очень многие, что в какой-то степени селигерское мероприятие эволюционирует. Что там в одно ухо эта пропаганда влетает, из другого вылетает. А ребята там чему-то учатся.
Н. СВАНИДЗЕ - Мне сложно сказать, в какой мере эволюционирует селигерское мероприятие, потому что я на нем никогда не был. Это как обсуждать роман Пастернака, который ты не читал.
С. БУНТМАН – Это понятно, но идеологизированная такая молодежная как всегда казалось, накачка. И кажется до сих пор. Бог его знает, как в Советском Союзе комсомольский съезд, а из него выходит совершенно другое.
Н. СВАНИДЗЕ - Я думаю, что может многое, что из этого выйти в плане того, что ребятки когда подрастут, оттуда я думаю выйдут разные ребятки. Потому что в том числе к ним ездят и вполне образованные люди, которые им чего-то рассказывают, там же не только зомбирование происходит, там и какие-то образовательные семинары, чего-то им рассказывают реальное. Просто образовывают людей. А ребятки это воспринимают конечно как возможность, как социальный лифт. И они этим воспользуются, те, кто поспособнее, а дальше уже кто из них выйдет, никто не знает. Потому что все же проходили через комсомол. Возьми школу…
С. БУНТМАН – Где все были комсомольскими работниками.
Н. СВАНИДЗЕ - Нет, а там тоже не все активисты. Там мальчики с девочками тусуются, дело молодое, время проводят. Ты вспомни систему детско-юношеского зомбирования, которая была при советской власти. От октябрят через пионеров, комсомол. И дальше уже избранные в партию. Идет такое последовательное по разным возрастам зомбирование. Но все равно оттуда выходили разные люди. Самые разные.
С. БУНТМАН – Но при этом партия уже какой-то достаточно шаг, на который очень многие люди не хотели идти. Если комсомолу, я уж не говорю об октябрятах нечастных, комсомолу, пионерам к этому относились в общем…
Н. СВАНИДЗЕ - В партию многие не вступали, но тем не менее, многие вступали нормальные люди. Я никогда членом партии не был, но если бы там… поскольку историк по образованию, и в гуманитарной области трудно было сделать карьеру, не будучи членом партии. Поэтому очень многие люди я знаю, просто прагматически вступали в партию, чтобы сделали зав. сектором или отделом в академическом институте. И я их не готов совершенно осуждать. Это были правила игры.
С. БУНТМАН – Но все равно есть выбор.
Н. СВАНИДЗЕ - И мы знаем очень многих очень достойных людей, которые были членами партии.
С. БУНТМАН – Да, но люди, которые реформировали, сначала Советский Союз, а потом из него попытались сделать демократическую Россию, они из достаточно высокого партийного руководства.
Н. СВАНИДЗЕ - Конечно.
С. БУНТМАН – Может быть в этом и были ограничители. Что у нас пришли и на ключевые посты бывшие комсомольцы и партийцы.
Н. СВАНИДЗЕ - И половина или больше половины нынешнего олигархата нашего это бывшие комсомольские работники. В том числе М. Б. Ходорковский, сейчас сидящий в узилище.
С. БУНТМАН – А он сам всегда говорил, что он через комсомол, человек активный. До какой-то степени можно было…
Н. СВАНИДЗЕ - Поэтому, возвращаясь к начальной теме, к Селигеру, я думаю, что их всех тоже мазать одной краской этих ребят ни в коем случае не надо. Они очень разные все. Конечно, в массе своей их используют как какой-то молодежный политический резерв. Это естественно. Но кто из них в результате получится, очень разные люди из них получатся. Я в этом абсолютно убежден.
С. БУНТМАН – Да, ты считаешь, что в социальный лифт может садиться, а неважно какое там слово нацарапано на стене.
Н. СВАНИДЗЕ - Я не готов, нет, так я не говорю. Слова могут быть разные. Если там нацарапано слово «нацизм», скажем, то я никогда не буду симпатизировать людям, которые сели в этот лифт. Но что-то более нейтральное, а куда деваться-то, лифтов-то нет.
С. БУНТМАН – А вот теперь мы подходим к главному. А что значит куда деваться. Все-таки не быстро ли мы согласились, что сейчас примерно та же эпоха, что советская.
Н. СВАНИДЗЕ - Застойная, конечно.
С. БУНТМАН – Все-таки нет.
Н. СВАНИДЗЕ - Очень напоминает.
С. БУНТМАН – Выбор все-таки есть.
Н. СВАНИДЗЕ - Ну какой выбор, очень напоминает застойную эпоху.
С. БУНТМАН – Как какой выбор?
Н. СВАНИДЗЕ - Социальные лифты практически не работают сейчас.
С. БУНТМАН – А что такое социальные лифты, обязательно в эту… надо включаться.
Н. СВАНИДЗЕ - Сережа, власть, денежная власть в частности, она в основном освоена и монополизирована определенной группой людей. И пробиться в эту группу со стороны практически невозможно. Затевать…
С. БУНТМАН – А надо в нее пробиваться?
Н. СВАНИДЗЕ - Людям свойственно идти вверх. Не вбок, а вверх. Особенно молодым мужчинам, чтобы делать карьеру, им предстоит кормить семьи. И что ты осуждаешь за карьерные устремления молодых парней? Нет, ни в коем случае. Нельзя этого делать. Или ты хочешь им сказать, знаете, что вы сначала сделайте свой морально-нравственный выбор, а потом будете семью кормить.
С. БУНТМАН – Коля, это все равно выбор. Кормить свою семью можно и без этого.
Н. СВАНИДЗЕ - Сереж, лифты сейчас в стране не работают. Неслучайно молодые люди все норовят пойти в госслужащие. В бизнес идти очень тяжело, очень стремно.
С. БУНТМАН – Ровно столько же хочет и уехать из страны.
Н. СВАНИДЗЕ - Так вот тебе получается, либо я хочу уехать из страны, потому что здесь просто за горло схватили, деваться мне некуда. Я не вижу перспектив. Либо я пойду в госслужащие, потому что им хорошо, он сидит своей задницей в теплом кресле и ему те же бизнесмены приносят бабки готовенькие и он их только берет и за щеку себе кладет. Вот как замечательно.
С. БУНТМАН – Мне кажется ошибка состоит в том, Коля…
Н. СВАНИДЗЕ - Вот тебе единственное как люди видят возможность социального лифта. Молодые люди, ребята.
С. БУНТМАН – Как так всех одинаковыми представлять себе тоже…
Н. СВАНИДЗЕ - Естественно не всех, Сережа. Конечно, когда я говорю молодые люди, ребята, я имею в виду не всю до последнего человека молодежь нашей родины. Но я бы сказал значительную ее часть.
С. БУНТМАН – Все-таки быстровато согласились на то, что у нас такое некое подобие Советского Союза. Во-первых…
Н. СВАНИДЗЕ - Сереж, кто соглашался?
С. БУНТМАН – Есть возможность зарабатывать деньги вне этой системы.
Н. СВАНИДЗЕ - Кто на это соглашался, не соглашался. Факт остается фактом. Мы просто констатируем это. Мы на это с тобой не соглашались, мы это просто констатируем. Это так.
С. БУНТМАН – Мне кажется, что все равно если уж говорить серьезно, то ситуация неизмеримо более свободная…
Н. СВАНИДЗЕ - Конечно.
С. БУНТМАН – И у человека есть выбор, и вне этой системы и даже учиться можно не идеологизировано. Потому что существуют вузы такие, сякие. И научную карьеру можно сделать вне этой поганой идеологии.
Н. СВАНИДЗЕ - Сереж, мы с тобой люди на середине шестого десятка, у нас молодость прошла совершенно в другой ситуации.
С. БУНТМАН – Главное что прошла.
Н. СВАНИДЗЕ - Я не готов сам во всяком случае, никого осуждать.
С. БУНТМАН – А я не осуждаю, я предлагаю, я хочу, чтобы не забывали.
Н. СВАНИДЗЕ - За их какой-то жизненный выбор. Пока они гадостей в жизни ни наделали, дай бог чтобы и не наделали никогда, я никого осуждать не готов.
С. БУНТМАН – Но все равно выбора больше.
Н. СВАНИДЗЕ - Конечно больше.
С. БУНТМАН – И об этом нельзя забывать. Я к не тому, Коля, и ты не осуждаешь, и я не осуждаю. Я не хочу осуждать, я хочу предложить, напомнить, что выбор есть, и его гораздо большее количество и нет смертельной опасности, которая была в определенные годы Советского Союза. Нет идейно-карьерной такой опасности.
Н. СВАНИДЗЕ - Сереж, опасность в каждой жизненной ситуации своя.
С. БУНТМАН – Получить укус мушки…
Н. СВАНИДЗЕ - Что значит мушки. Если ты не делаешь карьеру, ты мало зарабатываешь денег. Если ты мало зарабатываешь денег, в нашей коррумпированной стране ты не можешь поступить сына или дочку в вуз. Значит, ты ломаешь судьбу своим детям. Это что не жизненная ситуация? Или жизненная ситуация только когда пуля в затылок. А все остальное не жизненное.
С. БУНТМАН – Ну да. Серж пишет: можно пойти в космонавты.
Н. СВАНИДЗЕ - В конечном счете, можно.
С. БУНТМАН – Ладно, остались при своих. Но вот не понравилось, тут два зубчика, здесь два. Два вверх, два вниз.
Н. СВАНИДЗЕ - Вот так вот.
С. БУНТМАН – Сейчас мы поговорим о карьере Валентины Ивановны Матвиенко. Новый шаг в карьере. Да, она покидает пост губернатора. И будет каким-то образом через что-то избираться во что-нибудь, чтобы потом пройти в Совет Федерации. Как ты думаешь, она пройдет в Совет Федерации?
Н. СВАНИДЗЕ - А ты как думаешь, Сереж? Глядя мне в глаза.
С. БУНТМАН – А я не знаю. Господа петербуржцы, если вы так не любите Валентину Ивановну, в массе своей как это кажется, будет она избираться в каком-то районе или ЗакС, а почему ее ни прокатить? Это же конкретная Валентина Ивановна, а не какой-нибудь список. Почему ни заставить, например, если она так не нравится.
Н. СВАНИДЗЕ - Это подговариваешь петербуржцев прокатить Валентину Ивановну Матвиенко. Так это надо понимать. Подсуживаешь.
С. БУНТМАН – Нет, я спрашиваю. Сказавши «а» про Валентину Ивановну…
Н. СВАНИДЗЕ - А кто про нее сказал «а»?
С. БУНТМАН – Да многие, петербуржцы говорят, пишут, есть опросы. И стихийные выступления. Почему обязательно ее, ведь на каком-то этапе надо выбрать. Она же так просто не пройдет. Не смотри на меня так хитро.
Н. СВАНИДЗЕ - Да какая хитрость. Во-первых, я вообще не хитрый по натуре. А во-вторых, в этой ситуации большой хитрости не нужно. Пройдет она конечно. Ты же сам понимаешь прекрасно, что она пройдет.
С. БУНТМАН – Мне бы хотелось посмотреть, как.
Н. СВАНИДЗЕ - Посмотришь. Пройдет. Легко пройдет. Будет сначала членом Совета Федерации, а потом председателем Совета Федерации. И наверное, это к лучшему для нее. Потому что у меня такое впечатление, что Валентина Ивановна, которая кстати лично, что бы там ни думали питерцы, питерская интеллигенция, в частности, у которой несомненно есть для любого отношения к Валентине Ивановне Матвиенко свои основания, которых я ни в коем случае не собираюсь оспаривать, потому что я не питерский. Они питерские. Но у меня к Валентине Ивановне отношение сложилось раньше, чем она пришла в Питер. Оно у меня к ней сложилось, когда она еще была министром правительства РФ. И я В. И. Матвиенко с тех пор глубоко симпатизирую, должен тебе признаться. И она была, на мой взгляд, очень хорошим министром, и думаю, что она будет и неплохим руководителем Совета Федерации. Вероятно лучшим, чем она была губернатором.
С. БУНТМАН – Ты пропустил этап, с 14 июля Валентина Ивановна уходит в отпуск, и потом будет баллотироваться и уже пойдет в Совет Федерации. Так что можно сказать, конечно, последствия будут видны, как сейчас видны полследствия Юрия Михайловича Лужкова как мэра Москвы. Это еще продолжается несколько. Что ты можешь сказать о губернаторстве. Ты как-то пропустил. Лучше, чем губернатор.
Н. СВАНИДЗЕ - Лучше, чем губернатор это если она была не лучшим губернатором. Это на усмотрение петербуржцев. Я не знаю, каким она была губернатором.
С. БУНТМАН – Почему не знаешь? Ты никогда не был в Петербурге?
Н. СВАНИДЗЕ - Да я бывал много раз. Но я там не жил. Я там не платил за коммунальные услуги, понимаешь. Это же надо жить в городе, а не приезжать туда на съемки, как приезжал я, останавливаться в неплохом отеле в центре города. И ходить в разные хорошие музеи. Это совершенно другое впечатление о городе. У меня впечатление о городе было неплохое. Если не считать пробки, которые впрочем в Москве все равно сильнее, хотя в Питере они свирепые…
С. БУНТМАН – В Питере сам рельеф, география, само сочетание улиц способствует.
Н. СВАНИДЗЕ - Все остальное, мне просто нечего об этом сказать. Всегда это город конечно, Питер в значительной степени город фасадный. Великолепная чисто эстетически фасадная составляющая, самой питерской эстетики, потрясающая совершенно. Это не Москва. Которая всегда была деревянным городом, которая всегда была большой деревней, я сам москвич коренной, поэтому могу себе позволить говорить о родном городе. И еще испорчена абсолютно доведена до края Юрием Михайловичем. Города как ансамбля архитектурного нет. Я имею в виду город Москва. А город Питер как архитектурный ансамбль есть. Он не испорчен. В этом плане город конечно производит значительно более сильное впечатление.
С. БУНТМАН – Попорчен достаточно, в Петербурге очень легко попортить. Москву испортить гораздо труднее.
Н. СВАНИДЗЕ - В Москве нечего портить уже. Но Питер не принципиально испорчен. Все равно прекрасный город. А что там делала…, как там жить, для этого там надо жить. Если люди недовольны питерцы ее губернаторством, значит, у них были на то основания. Но дело в том, что мнение скажем, питерской интеллигенции, оно расходится с мнением большинства жителей. Потому что питерская интеллигенция любила Собчака, царство ему небесное и не любила Яковлева. А опросы показывали, что Яковлев был для горожан популярнее, чем Собчак. Поэтому черт тут ногу сломит, кто там был лучшим губернатором за отчетные 20 лет.
С. БУНТМАН – Коль, я подозреваю, что я знаю лекарство некоторое. Это все-таки что бы ни говорили, а выбирать надо.
Н. СВАНИДЗЕ - Выбирать надо, воровать не надо, мне кажется…
С. БУНТМАН – Воровать здесь есть большая неизбежность, всяко бывает.
Н. СВАНИДЗЕ - Лекарства достаточно известные, но они известны в масштабах всей страны.
С. БУНТМАН – Воровать не надо это такое благодушное прекраснодушное…
Н. СВАНИДЗЕ - Нет, абсолютно никакого прекраснодушия, нужно сделать так, чтобы не воровали. Я в этом смысле говорю.
С. БУНТМАН – Ты считаешь, что это возможно.
Н. СВАНИДЗЕ - Рецепты известны, много раз обсуждены. Выбирать надо как ты правильно сказал, суд нужен, пресса. Банальный набор инструментариев, совершенно известного всему миру. Никто не собирается велосипед изобретать. Но это просто надо делать, это не делается.
С. БУНТМАН – Скажи мне, пожалуйста, раз мы говорим об органах власти, забавно очень сказано, Игорь говорит: а мы и собираемся из Санкт-Петербурга, мы готовимся прокатить.
Н. СВАНИДЗЕ - Ну готовятся, готовятся.
С. БУНТМАН – А вот Вера считает, что ситуация с Матвиенко похожа на задачу, где ответ известен и решение надо подогнать. Найти решение. Да, вот так сейчас и делается. Я хотел спросить, вчера была очень интересная штука насчет торшинской инициативы с преимуществом решения Конституционного суда над Страсбургским. Это приостановили, что бы это значило по-твоему?
Н. СВАНИДЗЕ - Вот я тоже задумался.
С. БУНТМАН – Что сообразили, чем это чревато.
Н. СВАНИДЗЕ - Может быть. Потому что это действительно чревато. Это чревато двумя вещами: во-первых, смеяться будут, потому что когда мы грозим заморозить американские счета в российских банках и не пускать сюда американцев, это сильно напоминает соревнование людоедки Эллочки с дочкой Вандербильта конечно. По части гардероба. Потому что мы знаем огромное количество американских миллионеров, которые держат здесь свои счета. И огромное количество граждан США, которые мечтают сюда приехать, прислать сюда учиться своих детей и так далее. То есть это просто смеху подобно. Кого мы этим напугаем? Но и я об этом уже говорилось, я не буду оригинален, естественно это наша реакция в том, что касается инициативы сенатора Кардина, подтвердит его правоту в глазах всего Запада. И теперь уже этот список точно пройдет. Мне от этого ни холодно, ни жарко, так же как и тебе, а нескольким десяткам российских достаточно крупных государственных деятелей от этого будет холодно и жарко. Но мало того, я думаю, что у нас будут проблемы и в Совете Европы, естественно. Потому что это будет очень странная воспринята инициатива. У нас в Конституции написано так, а теперь мы принимаем закон, что вроде как эдак. Это как понимать, ребята. Вы сообразите. Вы хотите сотрудничать с Советом Европы или не хотите. Если вы не хотите, ну тогда не хотите и не надо. Хозяин барин, ваше дело. А если хотите, тогда вы соблюдайте хотя бы статьи собственной Конституции. То есть это очень странная штука, и я не исключаю, что именно те немудрящие аргументы, которые мы сейчас обсуждаем, они не только нам с тобой приходят в голову.
С. БУНТМАН – О конфликте в театре на Таганке. Тут уже спрашивают многие люди. Да и сам наверняка составил себе какое-то мнение.
Н. СВАНИДЗЕ - Ну какое-то составил. Я скажу так, Юрий Петрович Любимов великий русский режиссер. Первого ряда русский режиссер, если брать даже выдающихся театральных деятелей русских 20 века. Режиссер и строитель театра. Он всегда был немножко в театре Карабас-Барабас на самом деле. То есть у него кукольный театр. Конечно, куклы бывают разного масштаба. Не каждая кукла Буратино. У него, когда были такие актеры как… Я не могу себе представить, начну фразу сначала, чтобы Высоцкий, Смехов, Филатов, Демидова, Славина, тот же Губенко, Хмельницкий, чтобы они устроили вот такое представление, какое устроили сейчас эти…
С. БУНТМАН – Там было всякое.
Н. СВАНИДЗЕ - Но такого я себе представить не могу.
С. БУНТМАН – Так публично.
Н. СВАНИДЗЕ - Да, выясняли отношения наверняка, из душа он кого-то понятно на руках выносил, и в себя приводил и по щекам хлопал. И чего там только не было. Но другого масштаба были люди. Делать из него сейчас мелкого жулика и подкаблучника своей молодой жены, на мой взгляд, низко. Во-первых, потому что он не жулик, во-вторых, потому что он не подкаблучник. А я повторяю, кто он. Он великий русский режиссер. Если там была какая-то ситуация стремная с деньгами, а она наверное была, то я абсолютно далек от мысли, что Ю. П. Любимов хотел прикарманить сколько 15 тысяч долларов. Ну вот я это не верю. Он театр делает фактически на деньги собственного фонда. Он хотел это направить на какой-то новый спектакль. Представлять его полностью во власти своей жены Каталин, это тоже нелепо. Каталин женщина волевая, твердая, умная, а он что, мальчик что ли.
С. БУНТМАН – Он во многом жив благодаря Каталин, которая его с того света вытаскивала.
Н. СВАНИДЗЕ - Это, несомненно, это другой вопрос. Но он не только жив…
С. БУНТМАН – Жив как художник.
Н. СВАНИДЗЕ - Абсолютно. Он в свои 93 года дай бог в другом возрасте. И это знаешь что мне напоминает, эта кампания, она мне немножко напоминает то, что в свое время выстраивалось вокруг А. Д. Сахарова. Я не сравниваю их, они разные люди. Хотя по масштабу личностному…
С. БУНТМАН – Да весь Интернет полон этими сравнениями.
Н. СВАНИДЗЕ - Вот, потому что и тоже вот великий русский ученый Сахаров Андрей Дмитриевич семь раз герой социалистического труда, хороший человек такой, но такой он не от мира сего, ты понимаешь. А у него вот это… гада сионистка Елена Боннэр, и она его под себя подмяла, и вот он пляшет под ее дудку. Вот здесь абсолютно тот же случай. Абсолютно то же построение. И поскольку речь идет о человеке…
С. БУНТМАН – Еще был Горбачев и Раиса Максимовна.
Н. СВАНИДЗЕ - Да, и поскольку речь идет о человеке такого масштаба, мне честно говоря, неприятно. Ну чего они добились в результате. Я их тоже понимаю. Он великий режиссер, а они просто актеры. А им просто то, что мы говорили о селигерских ребятках, им тоже семьи кормить, я их тоже не готов осуждать. Он великий, а им что теперь, что он великий. Но, тем не менее, чего они в результате добились.
С. БУНТМАН – Актеры все время повторяют, что он великий режиссер это и Феликс Антипов говорил и многие другие.
Н. СВАНИДЗЕ - Сережа, они это говорили, но они прекрасно понимают, что уйти с директора и остаться главрежем. На это он не пойдет. Это значит сдать свою жену. И сдать свои позиции. И то и другое он бы сделал, если бы он перестал быть мужчиной. А он мужчина. И мужчина ни своих позиций, ни свою женщину не сдает. Поэтому очевидно было, что человек с таким характером как у него, они ему предъявляют ультиматум, заранее обреченный на то, что он его отвергнет. Это было ясно. И он его отверг. И он теперь уйдет. Он уедет, у него был в Болоне свой театр и будет снова, дай бог ему здоровья театр. В Риме. В Милане. Если ему так Италия нравится. А почему нет. Италия страна театральная. И в Англии он ставил и во Франции он ставил, и где он только ни ставил.
С. БУНТМАН – Я думаю, что в свои почти 94 Юрий Петрович может и оперу большую поставить.
Н. СВАНИДЗЕ - Что угодно он может поставить. Кроме футбола. А что будет с театром, это большой вопрос. Я боюсь, что ничего хорошего.
С. БУНТМАН – Есть у тебя какие-то внутренние сценарии, я понимаю, что это абсолютно неблагодарное дело говорить, о, это все развалится или наоборот, ой, как будет все здорово.
Н. СВАНИДЗЕ - Что не будет здорово, это к гадалке не ходи. Я хотел бы оказаться плохим пророком, но я думаю, что развалится. Потому что это был абсолютно, был уже можно сказать в прошедшем времени, авторский театр, это был театр имени Юрия Петровича Любимова. И с его уходом я думаю, что он прекращает свое существование.
С. БУНТМАН – Но вот Анна права, конечно, когда тот большой конфликт был уже когда Любимов вернулся и что ему в лицо кричали, Анна пишет и Филатов и Губенко тогда, что это было страшно. Да, конфликтов было много.
Н. СВАНИДЗЕ - Нет, конфликты были и с Высоцким у него были конфликты. Но чтобы труппа во время генеральной репетиции к нему подошла и стала говорить: давай гони бабки, а то не выйдем на сцену. Извини меня. Специально на глазах у изумленных чешских режиссеров и актеров, которые там присутствовали.
С. БУНТМАН – Это была открытая репетиция. И, наверное, потому было сделано, чтобы все увидели. В общем, мы поняли ситуацию…
Н. СВАНИДЗЕ - Подогревают специально ту линию, связанную с тем, что его жена иностранка. Чтобы немножко с этой стороны.
С. БУНТМАН – Сергей замечательно: в 93 года пора бы о душе подумать, а не о деньгах. Вот это повторяет все это дерьмо, которое от Сергея, оно все это повторяет. Когда я говорю, произношу это фекальное слово, я абсолютно знаю, Сергей, вы можете со мной судиться. Как я вас назвал. Потому что этими нечистотами полон весь Интернет. Кто вам сказал, что о своей душе, а также о вашей, существует ли она, но Юрий Петрович своими спектаклями предполагал, что она даже у вас есть, Сергей. Душа. И он как раз об этом думал всю свою жизнь. И своими спектаклями…
Н. СВАНИДЗЕ - И кстати последний его спектакль «Мед» потрясающий совершенно спектакль.
С. БУНТМАН – Там есть несколько спектаклей, я бы сказал разного уровня, как у всякого художника бывают и даже от спектакля к спектаклю. Но это достойный и вполне…
Н. СВАНИДЗЕ - У него рука не ослабела.
С. БУНТМАН – И вот поэтому я так достаточно резко реагирую на то, что вы пишите. И актеры, и замечательные ребята, которым хочется работать, наверное, я так предполагаю, которые хотят за это получать деньги, но здесь подумать надо мне кажется только об одном – что дело не в Юрии Петровиче, он сделал все абсолютно и даже больше чем мог в своей жизни. А подумать просто о себе, во что вы превращаетесь сейчас.
Н. СВАНИДЗЕ - Что Юрий Петрович в общении с актерами не подарок, в этом абсолютно не сомневаюсь.
С. БУНТМАН – Да и не только с актерами. Это жесткий человек, иногда очень жестокий.
Н. СВАНИДЗЕ - Человек очень жесткий, человек действительно идеи, а его идея это его театр.
С. БУНТМАН – Да. Это не все театральные конфликты, все устали от стиля Любимого, пишет Аня. А что они устали, существует 10 тысяч 523 театра разных. Если здесь не платят деньги, то можно уйти в другой театр. Где тоже вам будут точно также не платить деньги.
Н. СВАНИДЗЕ - Он же говорил, ребята, дайте мне перейти на контрактную основу. Ему не дали. Получили.
С. БУНТМАН – Грустно. Это все. Коль, все совсем всем не нравится.
Н. СВАНИДЗЕ - Ну что же теперь…
С. БУНТМАН – Пойдем отсюда.
Н. СВАНИДЗЕ - Пойдем. Жарко, жарко.
С. БУНТМАН – Хотя здесь хорошо, в студии кондиционер. Это был Николай Сванидзе, «Особое мнение». На досуге, пожалуйста, товарищ Сванидзе, проанализируйте кардиограмму…
Н. СВАНИДЗЕ - Подумаю. Поработаю над собой.
С. БУНТМАН – Просто распечатайте и подумайте до следующей пятницы. Всё, всего доброго.