Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2011-05-25

Э.ГЕВОРКЯН: Добрый день! Вы смотрите в прямом эфире «Эхо Москвы», телекомпании RTVI программу «Особое мнение». У микрофона Эвелина Геворкян и сегодня мы поговорим с экономистом Сергеем Алексашенко. Здравствуйте, Сергей.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Здравствуйте.

Э.ГЕВОРКЯН: Номер телефона для ваших вопросов и sms-сообщений +7985-970-4545 и также радостная новость для тех, кто смотрит за нашей трансляцией на сайте «Эхо Москвы»: с сегодняшнего дня у нас новый плеер и вы можете выбирать нужный вам ракурс из 4-х имеющихся и смотреть на большом экране то, что ближе вашему сердцу.

Первое и главное, что хотелось бы, чтобы вы нам прокомментировали, это экономическую ситуацию в Белоруссии, потому что сегодня Александр Лукашенко заявил, что Белоруссия преодолеет все кризисные явления в экономике, на обвальную приватизацию не пойдёт.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Решительное заявление Александра Григорьевича. Ну, в общем, приватизация – это вещь такая, добровольная: можно проводить, а можно не проводить. Проблема с белорусской экономикой состоит внешне в другом: стране не хватает валюты, для неё основной импортный товар – это энергоносители из России. Цены растут. Белоруссия действительно должна платить больше. Белоруссия в последние годы привыкла импортировать больше, чем экспортировать и вот эту вот разницу она покрывала за счёт займов. Занимала у кого можно. Ну, когда можно было, - у России, когда можно было – у МВФ. Ходила и…

Э.ГЕВОРКЯН: Но ведь займы – это то, что нужно возвращать так или иначе.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Займы у России, это вещь такая своеобразная. Можно возвращать, а можно попытаться передоговориться. На самом деле, я думаю, белорусские власти и очень многие правительства так себя ведут. Самое главное взять долг, а уж когда там возвращать… Может быть, другое правительство придёт. Ну, чего об этом думать. В России тоже было такое.

Э.ГЕВОРКЯН: А в российской экономике и бюджете это вообще какая-то отдельная часть прописывается на займы разного рода государства?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Да, в российском бюджете есть специальный раздел - международная помощь. Там предоставление кредитов иностранным государствам. Всё время была такая статья, да, и возврат кредитов.

Э.ГЕВОРКЯН: Она безусловно, есть. Просто всякий раз, когда возникают разговоры о том, что нам на что-то не хватает, всякий раз так косо смотрят именно на эту строку бюджета. Кому-то там помогаем, а у нас самих пенсионеры голодают.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Да, теперь, в этот раз, Россия поступила хитрее. Она сказала, что у нас в бюджете на это денег нет, но у нас есть фонд ЕврАзЭС, вот оттуда и получайте. Сейчас мы к этому подойдём. Так вот ситуация в Белоруссии ухудшается, и вот эта величина, разница между экспортом и импортом отрицательна, она в Белоруссии всё время нарастала в последние годы. Росла-росла и достигла очень неприличного размера 15% ВВП. И в масштабах белорусской экономики, нужно 8-9 миллиардов долларов, чтобы эту дырку закрыть. А дальше возникает следующее. Если курс белорусского рубля не менять, то импорт и дальше будет расти. Людям же хочется жить хорошо. Они хотят бананы, апельсины, машины покупать… Здесь ещё Белоруссия вступила в Таможенный союз с соседними государствами, особенно с Россией. И платой за вступление в Таможенный союз стало повышение пошлин на автомобили, которое в Белоруссии было отложено. Оно вот-вот должно начаться, но белорусы начали покупать автомобили, пока пошлины не подняты. Всё это увеличило спрос на валюту, и валютные резервы нацбанка начал снижаться. Опять всё очень похоже. Россия переживала всё это в 98-ом, 2008-ом. Опять ситуация стандартная. Белоруссия в нее попала. Частично улучшение ситуации наступает от девальвации, потому что девальвация делает импорт более дорогим, экспорт более выгодным. Проблема в том, что экспорт в Белоруссии сильно нарастить не может, мощности по увеличению продукции нет. Основной экспортный товар – нефтепродукты, соответственно объём нефтепродуктов сильно зависит от импорта российской нефти. А Россия говорит, нефти столько то, и не больше. В общем невыгодно, гораздо менее выгодно перерабатывать российскую нефть.

Э.ГЕВОРКЯН: Правильно ли я понимаю, что ситуация там настолько критичная, что какой бы гениальный руководитель там сейчас ни стоял у руля, каких-то глобальных катаклизмов экономических им не избежать?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Опять, Эвелина, смотрите. Катаклизм – очень громкое слово. Сейчас ситуация в краткосрочной перспективе вообще не зависит от того, кто там: Александр Григорьевич Лукашенко, Григорий Александрович Пупкин, не знаю, кто угодно. У человека нет выбора. Для того чтобы сбалансировать ситуацию, нужно разрешить девальвацию белорусского рубля. Дальше есть выбор. Вот фонд ЕврАзЭС пообещал дать денег, но немножко 3 миллиарда долларов на 3 года, по 1 млрд. в год. А нужно, как я говорил восемь, ну, хотя бы шесть. И фонд ЕврАзЭС, это Россия и Казахстан, говорят: так, давайте-ка ребята на остальное – приватизация. Продавайте имущество, привлекайте деньги, и закрывайте дефицит платёжного баланса и дефицит бюджета. И Белоруссия вроде бы как изначально с этим согласилась, потому что это было условие получения кредита ЕврАзЭС. Ещё не до конца всё подписали, но деньги пообещали в начале июня. И тут Александр Григорьевич говорит, так стоп, кредиты давайте, а приватизацию я ещё подумаю. Вот поэтому я говорю, что дальше есть варианты. Есть вариант упереться что называется - не могу поступиться принципами, и сказать: вы знаете, приватизации не будет, единого курса белорусского рубля не будет, для государства будет один курс, а для частных импортёров будет другой курс, для населения будет третий курс и т.д.. Такая система множественных курсов и все они будут медленно двигаться с разной скоростью. И в надежде, что сейчас Россия чего-то подкинет, потом ЕврАзЭС, потом, глядишь, с Россией отношения испортятся, мы опять повернёмся лицом к Западу, попросим у МВФ, попросим у Европы. Попытаться повыкручиваться. Есть вторая часть, вторая альтернатива, опять крайняя – начать рыночные реформы: либерализацию цен, приватизацию имущества, необязательно в пользу россиян, или украинцев, а можно просто от государственной собственности отказываться. Конкуренция, инвестиционный климат улучшать.

Э.ГЕВОРКЯН: Мне кажется, Лукашенко превратится в белорусского Гайдара.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, мы же говорим, есть ли выбор. Мы же не говорим, какую позицию займёт Александр Григорьевич. Мы догадываемся, какую позицию он займёт. Это означает только то, что вот это состояние белорусской экономики станет хроническим. Или у него есть очевидное понимание того, что он знает, как из России выбить деньги и просто пока никому не рассказывает про своё ноу-хау, держит в секрете, особенно от российских властей. Ну, или он не очень хорошо понимает экономические законы. Что происходит в экономике, как происходит в экономике, куда она будет двигаться. Резервы удержания старой экономической модели, они кажутся в Белоруссии исчерпанными.

Э.ГЕВОРКЯН: Сергей Алексашенко сейчас в студии «Эхо Москвы» и мы продолжаем разговор о Белоруссии. По поводу намёков, которые Александр Лукашенко уже дал. Каким образом он мог бы поторговаться? Президент Белоруссии не исключает, что организаторы массовых беспорядков в Минске 19 декабря будут освобождены. Как он сказал: освободим и тех, наверное немногочисленных, которые и на данный момент в тюрьме, нечего государственные деньги транжирить и хлеб проедать. Вот вам и экономия.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Вот и экономия. Такой кивочек в сторону Запада: ребят, вот мы их освобождаем, ну, заплатите за свободу демократам. Будет крутиться как уж на сковородке, потому что он очень хорошо понимает, что его позиции, хотя они в Белоруссии достаточны прочны, но, тем не менее, население может всегда и быстро отвернуться, если качество жизни начнёт снижаться. Как и любой политик, он чётко понимает, что пока он опирается на агрессивное, послушное большинство, у него нет угроз. Как только большинство поворачивается против него, режим будет неизбежно приближаться к своему краху.

Э.ГЕВОРКЯН: Приходят sms-сообщения: в счёт долга у батьки надо забрать автобусы и троллейбусы, у нас транспортные проблемы, - пишет нам слушатель из Оренбурга.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Что значит забрать? Продавать-то он их не хочет. Кстати, они автобусы не производят. Автобусы, по-моему на Украине в своё время производили во Львове. А в Белоруссии, по-моему автобусы не производили. А грузовики МАЗы, ну, я не знаю, в каком количестве они нужны в городе Оренбурге, картошку возить?

Э.ГЕВОРКЯН: Антон обеспокоен: а может быть такое, что Лукашенко сделает приватизацию, но приватизирует всё сам?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Приватизирует всё сам… Я думаю что де-факто… Как «маркиза, маркиза, маркиза Карабаса». Всё что в Белоруссии – это всё Александра Григорьевича, не то, чтобы ему лично принадлежавшее, но он всем лично управляет. И ему приватизировать… Я думаю, что у него просто денег нет. Приватизировать за бесценок, зачем ему это надо? Тем более он и так распоряжается всем, как своим. А проблема же в том, что приватизация – это инструмент финансирования дефицита бюджета, дефицита платёжного баланса. Это нужно для Белоруссии. А что он будет продавать, кому будет продавать. Если у него есть там десятки миллиардов долларов, и готов их заплатить за то, чтобы белорусские предприятия стали юридически принадлежать ему. Может и так, конечно, случиться, но я сомневаюсь.

Э.ГЕВОРКЯН: Возможен ли переход денежной системы Белоруссии на единую с Россией валюту?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Теоретически этого нельзя исключать, но я подозреваю, что после этого возникнет ситуация как в Греции. Греция присоединилась к ЕС, ввела единую европейскую валюту, а бюджетную политику оставила независимой. Вот сейчас мы наблюдаем, что сейчас происходит с Грецией. Собственно говоря, либо Белоруссия присоединяется к рублю и объединяет бюджеты, проводится единая бюджетная политика с централизованным бюджетом, Белоруссия становится такой часть большой России.

Э.ГЕВОРКЯН: А Польша как-то иначе поступила?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, Польша не присоединялась. Она живёт со своей национальной валютой, со злотами.

Э.ГЕВОРКЯН: Да, но, каким-то образом им удалось в свое время преодолеть кризис? Потому что у нас слушатели, которые присылали вопросы на Интернет, спрашивали, что можно ли провести как-то аналогии и Белоруссии взять пример с Польши.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Можно, просто Польша в 89-м в начале 90-го года провела решительные реформы рыночные и перешла от командной экономики к рыночной. В Белоруссии до сих пор этого не сделано. Прошло уже больше 20 лет. Всё можно. Нет особых секретов в том, что нужно сделать, чтобы от полукомандной, советской экономики идти к экономике, основанной на рыночных принципах. Только после этого правительство потеряет власть. Оно не сможет распоряжаться предприятиями, оно не сможет приказывать кому, чего произвести, купить, продать, кто кому чего должен поставить. Это же всё остатки командной экономики. Белорусская экономика она во многом живёт сейчас. И белорусский президент даёт указания национальному банку, компаниям, министерствам.

Э.ГЕВОРКЯН: Без политического реформирования ничего невозможно.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Опять, я не стал бы говорить так, что 100% без политического реформирования. Без реформирования главы, да, нельзя. Есть хороший пример, очень часто используется, например, Сингапур, где никакого политического реформирования не было, там достаточно жёсткий режим, но, тем не менее, такой просвещенный лидер, который железной рукой провёл рыночные преобразования. Т.е. возможно. Второй полупример – это Чили времен Пиночета. Только нужно напомнить, что такие либеральные реформы в Чили начались после экономического краха уже при Пиночете. Сначала был экономический крах при Альенде, социалистах, а потом Пиночет ещё дальше усугубил ситуацию. Только после этого он пошёл на реформы. Но в от на эти полтора случая таких успешных либеральных рыночных преобразований при недемократических режимах есть несколько десятков обратного. Когда в отсутствие демократии любые авторитарные режимы превращались не в либеральную экономику, а в клептократическую.

Э. ГЕВОРКЯН: Но ровно об этом они мечтали в свое время.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, все приходят к власти с обещанием сделать народ счастливым, экономику процветающей. Просто после того как ты понимаешь, что твоя власть неограниченна ничем, почему-то становится приятным запустить руку в казну и чуть-чуть себе, своим друзьям подсыпать. Поэтому, конечно я думаю, находясь если не в центре, то близко к центру Европы, никаких альтернатив кроме политической либерализации и перехода к рыночной экономике у Белоруссии всерьез нет. Если страна хочет быть процветающей, то для нее сценарий понятен.

Э. ГЕВОРКЯН: Поговорим о других наших соседях. Президент Украины Янукович намерен добиться снижения цены на российский газ почти на 20%, об этом он заявил агентству Блумберг. Говорит, что Украина намерена пересмотреть газовые соглашения с Россией и ни в коем случае он не допускает слияния «Нафтогаза» с «Газпромом».

С.АЛЕКСАШЕНКО: На это я отреагирую словами известного монтера Мечникова из романа «12 стульев»: согласие есть продукт непротивления двух сторон. Поэтому мало того, что президент Янукович хотел, нужно еще, чтобы российский «Газпром» или российские власти хотели того же самого. Я не могу сказать, что снижение цен на российский газ это нереалистичная мечта, потому что там и Франция, Италия, Германия добиваются этого. С использованием всевозможных инструментов, в том числе политических. То есть, может быть Украине это удастся.

Э. ГЕВОРКЯН: А если опустить политические инструменты, которые безусловно в переговорах наших двух стран присутствуют, если брать чисто экономическую составляющую. Насколько обоснованы эти вопросы и требования украинской стороны снизить цены?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Юридически не обоснованы. Потому что есть контракт, который подписан, который одна сторона как Россия готова выполнять, ее все устраивает, «Газпром», даже не Россия, «Газпром». А есть другая сторона, украинская компания «Укрнефтегаз» или как она называется, «Нефтегаз Украины», которую ситуация не устраивает. Или украинский бюджет, который должен дотировать все «Нефтегазу Украины». Но опять вот есть, одна сторона довольна существующим контрактом, а другая недовольна, переговоры, это не решается ультиматумом. Не решается в одностороннем порядке. Поэтому да, конечно, я прекрасно понимаю позицию украинских властей. Они платят за газ, Украина платит за газ больше, чем центральные европейские или западноевропейские страны. Ну вот почему-то Германия, Россия идет на уступки, а Украина не хочет. Об этом должен думать президент Янукович, выстраивая свою переговорную стратегию.

Э. ГЕВОРКЯН: Обратимся к вопросу, который прислал нам банковский работник из Казани: в показателе роста ВВП в России за 2010 года велика роль инфляционной составляющей. Было бы интересно послушать ваш комментарий.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Это не совсем правда. Потому что рост меряется, очищенный от инфляции. То есть в принципе реальный рост то, что рост 4% это уже без учета инфляции. То есть инфляция убрана. Другое дело, что высокая инфляция, высокая даже не то, что российские 8,8%, в принципе статистики считают, что инфляция выше 5% затрудняет адекватное измерение темпов роста. То есть скажем так, вероятность того, что вы ошиблись, она очень и очень велика. То есть просто высокая инфляция мешает правильно измерять темп роста экономики. А тем более что Россия попала в такой посткризисный период, когда 2009 год был провальным, экономика упала, цены менялись вверх/вниз. В этих условиях я думаю, что у Росстата очень большие ошибки сосредоточены в макроэкономической статистике и, честно говоря, если взять различные элементы того, что Росстат публикует, они друг с другом не стыкуются.

Э. ГЕВОРКЯН: А приблизительно о каком проценте идет речь? Если брать инфляцию за 2010 год.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, инфляция в 2010 году была 8,8%. А рост 4%. Ну при этом есть дефлятор ВВП, который если я правильно помню, был процентов 11. То есть у Росстата… на самом деле вопрос дефлятора очень такой как политически или статистически удобный. То есть Росстат всегда может подкрутить, сказать, вы знаете, дефлятор был не таким, а другим. Поэтому прямой ответ, что 4% это уже без учета инфляции. То есть очищенное от влияния инфляции, но сама по себе высокая инфляция затрудняет измерение роста в экономике.

Э. ГЕВОРКЯН: Сегодня важным событием стала презентация Владимиром Путиным агентства стратегических инициатив – АСИ сокращенно. Как нам рассказали, он создан для содействия эффективному воплощению прорывных идей и проектов, прежде всего в звене среднего бизнеса. При этом Владимир Путин подчеркнул, что это агентство никак не будет конкурировать со Сколково, это крайне важная составляющая для развития нашей экономики. Вы в самом создании и открытии такого агентства видите что-то исторически значимое и прорывное?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Я уже начал путаться, у нас появился российский общенародный фронт, агентство стратегических инициатив, у нас появился институт, который Николай Федоров возглавляет. Каких-то экономических и социальных проблем. Не понимаю, для чего все это нужно. То есть мне кажется, что создание всех этих организаций, я вообще бы сейчас воздержался комментировать смысл создания АСИ, потому что чем он будет заниматься, вообще непонятно.

Э. ГЕВОРКЯН: Я вам сейчас расскажу.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Я думаю, что там написано Владимиром Путиным, или кто там ему писал, написаны красивые слова, давайте подождем и увидим, что будет сделано. Потому что мало того, что нужно объявить о создании этого агентства, нужно еще понять, поддержка инновационного развития малого и среднего бизнеса. Давайте поживем, увидим. В период кризиса 2009 год была огромная программа по поддержке малого бизнеса. Деньги Внешэкономбанк выделял, московские власти арендную ставку резко снизили. Только когда малый бизнес провел обследование, выяснилось, что эти деньги, ни деньги Внешэкономбанка до малого бизнеса не дошли, ни арендная ставка для малых предприятий в Москве не снизилась. Поэтому давайте поживем, увидим. Мне кажется, что все это является элементами предвыборной гонки, и Владимир Путин пытается показать, что он как лидер действительно всей нации, что он и малый бизнес, средний бизнес и матерей России, женщин России и автовладельцев России, вот он всех объединить хочет. Он почему-то думает, что если он создаст много-много таких организаций мифических, то на выборах он получит сто процентов. Я боюсь, что сто процентов он точно не получит.

Э. ГЕВОРКЯН: Мы буквально до этого говорили о росте ВВП, я просто упустила те сроки, когда Владимир Путин обещал, что ВВП нашей страны удвоится, вы как экономист в отличие от меня следили за этим пристально. Можно подвести итоги, действительно были ли успехи на этом фронте?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Эвелин, конечно были. Всегда вопрос, с какого периода по какой. Если я помню правильно, с 1999 по середину 2008 года, то есть практически 9,5 лет российская экономика или 2008 целиком росла со средней скоростью 7% в год. То есть в принципе, если считать с 1 января 1999 по 31 декабря 2008, экономика практически удвоилась. Другое дело, что Владимир Путин сделал свое заявление об удвоении ВВП году в 2001-2002 и так далее. Нельзя спорить с тем, что было десятилетие бурного роста в российской экономике. Другое дело, что мы потом за кризис оказались отброшенными на три года назад. Что из этих 10 лет мы до сих пор пытаемся вернуться на уровень максимум середины 2008 года. И в лучшем случае в конце этого года или начале 2012. То есть нам еще 3-4 квартала двигаться до той точки, на которой мы когда-то находились. Поэтому на конкретном промежутке, российская экономика удвоилась. Но после этого она резко снизилась в своих объемах, пытается сейчас это восстановить.

Э. ГЕВОРКЯН: МИД России отрицательно воспринимает решения Amnesty International признать Михаила Ходорковского и Платона Лебедева узниками совести. При этом как сказал наш МИД, отношения с этой международной правозащитной организацией разрываться не будут, но тем не менее, отрицательно воспринял такую новость. А вы ее как восприняли, неожиданно вчера вечером пришедшую.

С.АЛЕКСАШЕНКО: На самом деле решение абсолютно закономерное, и к этому все шло, потому что документы в Amnesty International были поданы давно. По первому делу Ходорковского, Лебедева ответ был такой, что первое дело касалось неуплаты налогов, но не содержало таких откровенных политических моментов и мы не видим достаточных оснований, было понятно, что ответ был дан буквально за несколько дней до рассмотрения кассации в Мосгорсуде. И как только Мосгорсуд подтвердил справедливость второго приговора в своем видении, в этот же день Amnesty International объявило об этом решении. Собственно говоря, оно было абсолютно ожидаемым, было бы странно, если бы такого решения не последовало. Еще менее странным является реакция российского МИДа, которому не нравится все, когда России говорят, что она ведет себя не совсем адекватно тем реалиям, которые существуют в современном мире. Было бы странно, если бы российский МИД сказал: мы приветствуем решение Amnesty International.

Э. ГЕВОРКЯН: А все-таки эта новость была несколько неожиданной, потому что ровно сутки назад на вашем месте сидел Михаил Барщевский и обсуждали то, что приговор вынесен, вступил в силу по второму делу, и он как юрист всячески подчеркивал, что вот даже уважаемая международная организация не признала…

С.АЛЕКСАШЕНКО: Он поспешил.

Э. ГЕВОРКЯН: … узниками совести. Потому что это было заявлено за несколько дней, что их не признают.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, просто он видимо, не очень внимательно прочитал позицию Amnesty International. Там было очень четко записано, то, что мы их не признаем узниками совести по первому приговору. Потому что он касается неуплаты налогов и здесь Amnesty International не нашла достаточных политических аспектов в том приговоре. Касательно второго приговора в предыдущем своем заявлении Amnesty International не сказала ничего, но и честно говоря, скорость, с которой выпущено это заявление говорит о том, что для непредвзятых международных юристов во втором деле Лебедева-Ходорковского понятно все. То есть нет ни малейшего основания считать этот приговор оправданным, справедливым. Видимо, только российский суд и российский МИД считают, что это справедливое решение суда.

Э. ГЕВОРКЯН: По поводу неуплаты налогов есть вопрос от нашего слушателя из США, прав ли он: трансфертное ценообразование для оптимизации налогов, за которое осуждены Ходорковский и Лебедев является законным способом для вертикально интегрированных компаний. Сегодня его применяют 19% российских компаний, в том числе «Газпром», который покупает продукцию у своих же предприятий по цене в 6-10 раз ниже рыночной, а это есть главное обвинение к ЮКОСу. Вы видите состав преступления в деле Ходорковского? Прав ли наш слушатель?

С.АЛЕКСАШЕНКО: В первом деле Ходорковского, мы возвращаемся к первому делу, нужно сказать, что при рассмотрении первого дела Ходорковского, российский суд пошел, в широком понимании суд, судебная система пошла на несколько беспрецедентных решений, то есть суд своим решением сказал, что вот такая трактовка допустима, а такая трактовка закона недопустима. То есть формально в тот период начала 2000 годов, когда ЮКОС работал по схеме с использованием компаний посредников, расположенных в регионах с низкими налоговыми ставками, так работали все нефтяные компании. То есть схема, использовавшаяся ЮКОСом, она ничем не отличалась от схем, использовавшихся другими компаниями. Но соответственно суд взял на себя трактовку того, что эти компании являются связанными, что они управляются из одного центра, то есть при отсутствии каких-либо документальных доказательств суд сказал: а мы считаем, что это все устроено, работает под единым контролем. То есть суд вынес некое такое суждение и в тот момент, когда еще оно было, поменялись законы и суд сказал, что вы знаете, по нынешним законам, по тем законам, которые действуют сегодня, если взять, то три года назад законы нарушались. Вот такое не совсем наперсточничество, но суд неким образом дал свою трактовку налогового законодательства. И после этого на основании приговора по первому делу ЮКОСа и на основании банкротства ЮКОСа все остальные российские нефтяные компании изменили свою практику. То есть налоговые инспекции выставили им не такого же размера иски, но достаточно большие. Насколько я понимаю практика, которая использовалась ими всеми, она была пресечена.

Э. ГЕВОРКЯН: То есть в этом смысле Владимир Григорьевич из США не прав, потому что сегодня работают не так.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сегодня так не работают. И эта практика широко используется и в США, и во многих других странах, то есть крупнейшие компании обсудили свои налоговые схемы, которые они используют и в том числе и схемы трансфертного ценообразования с налоговой службой и договорились о том, что можно, что нельзя. То есть, понимая, что не все прописано в законе, что не всегда можно все нюансы учесть, но собственно, те возможности, которые использовались в конце 90-х, начале 2000-х, их сегодня уже даже не существует. Они законом закрыты. А трансфертные цены да конечно, на эту тему ведутся переговоры, насколько я понимаю, в ближайшее время в России разрешат для крупнейших компаний, в том числе для нефтяников уплату консолидированным методом, чтобы вообще снять эту проблему. Когда компания будет являться единым плательщиком налога на самом верхнем уровне.

Э. ГЕВОРКЯН: Сегодня вышла статья в «Нью-Йорк таймс», в которой анализируется вступление в силу приговора по второму делу Ходорковскому и Лебедеву, перевод кстати есть на сайте «Эхо Москвы» и автор заканчивает статью тем, что следующим будет Навальный. Вы можете согласиться с такой логикой вещей, что уголовным преследованием может подвергнуться любой человек, в частности политический противник системы, соответственно как ему видится, следующим в нашем обществе будет Навальный, на которого уже завели уголовное дело.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Я не стал бы выступать в роли пророка, мне кажется, что это не самая правильная позиция, авторы статьи правы в том, что действительно в России уголовное дело может быть возбуждено против любого человека, против любого гражданина при отсутствии любого состава преступления, и все доказательства могут быть фальсифицированы. В судах могут выступать лжесвидетели и так далее. Мы все это видели и это все хорошо известно. Да, это так. И пока несмотря на все обещания президента Медведева, ситуация в российских судах не улучшается. Поэтому да, противник режима, либо конкурент компании, которая возглавляется каким-то важным или крышуется прокурором или начальником ФСБ или начальником МВД, да, он рискует. Собственно, рискует стать фигурантом уголовного дела, и на самом деле сегодня, по-моему, проходит очень большая конференция, посвященная теме либерализации уголовного законодательства в сфере экономических преступлений. Потому что у нас в стране ежегодно фиксируются десятки тысяч экономических преступлений, и более 90% этих преступлений не имеют потерпевшего, то есть нет заявления о потерпевшем. То есть у нас правоохранительные органы… воспаленного воображения придумывают некие ущербы, обвиняемых, находят доказательства, притом, что никто не заявляет об ущербе. Собственно говоря, то же самое, что появилось во втором деле Лебедева и Ходорковского. То есть там никто не заявил, что он понес ущерб. Тем не менее, прокуратура насчитала миллиардные убытки, миллионы тонн нефти, которые кто-то украл, не кто-то, а конкретные люди, притом, что никто эту нефть не потерял. Да, это такая ситуация существует, ну что, да, это часть российских реалий.

Э. ГЕВОРКЯН: Программист из Москвы под ником href спрашивает: могут ли повлиять на текущую экономическую политику государства акции предпринимателей вроде завтрашней забастовки предпринимателей?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Посмотрим, как она будет завтра, посмотрим, какой масштаб, размах она примет. И посмотрим, сколько предпринимателей выйдут на эту забастовку. И посмотрим, как предприниматели, завтра проходит форум «Деловой России», насколько я понимаю, там будет выступать премьер-министр Путин. Посмотрим, как предприниматели его там примут, какие вопросы они ему будут задавать и как бурно и продолжительно они будут ему хлопать. Посмотрим, что перевесит.

Э.ГЕВОРКЯН: В контексте того, как вы только что рассказали о тысячах уголовных дел по экономическим преступлениям, где большая часть из них не имеет потерпевших. Да, во всём этом поле правовом мы хотим наблюдать сотни или тысячи предпринимателей на забастовках.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Мы хотим видеть, да. Я считаю, что на самом деле бизнес точно совершенно дожил до того, чтобы объявлять забастовку, потому что терпеть то, что у нас почему-то называется коррупция, а на самом деле является государственным рэкетом, мне кажется, уже хватит. Экономика как Боливар не выдержит двоих. Нельзя выдержать и налоги и рэкет одновременно.

Э.ГЕВОРКЯН: Последние секунды, пожалуйста, коротко прокомментируйте креативное решение чиновников московского правительства, которые начали проверять своих сотрудников на детекторе лжи и уже более двухсот членов тендерной комиссии города Москвы прошли такую процедуру.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Отлично. Но, только я предлагаю начать с оператора этого детектора лжи, чтобы его первым проверить, чтобы результаты работы детектора не фальсифицировались. А что – правильно. Надо же с чего-то начинать, может быть, с этого. Пусть только нам объявляют о результатах. Сколько из этих двухсот прошли все двести, может быть, детектор надо подкрутить в какой-то мере. А может быть, из двухсот прошли только пятьдесят, значит, результат есть. Хочется о результатах знать, не о процессе, а о результате.

Э.ГЕВОРКЯН: Это было «Особое мнение» Сергея Алексашенко. Спасибо вам за участие в эфире. До свидания.