Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2011-05-18

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте,  это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. И я приветствую в этой студии Сергея Алексашенко. Здравствуйте, Сергей Владимирович.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Здравствуйте.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тут вот за пресс-конференцией Дмитрия Анатольевича как-то все немного упустили тот момент, что страна осталась без третьего лица в государстве. А между тем петербуржское Заксобрание отозвало из Совета Федерации своего представителя Сергея Миронова. Нет у нас больше спикера Совета Федерации.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Только в хорошем смысле.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В хорошем смысле.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Спикера нету, Сергей Михайлович жив, здоров, ничего не случилось.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Но удивительно то, что за этот отзыв голосовали, в том числе, и «справедливороссы», его сторонники и, в общем-то, однопартийнцы. 43 против пятерых. Лишь пятеро проголосовали против отзыва.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Татьяна, ну вы знаете, мне кажется, что нет, вообще говоря, в этом событии ничего удивительного. И есть два ярких момента. Первый – это то, что Дмитрий Анатольевич рассказывал об этом на пресс-конференции как о событии состоявшемся, хотя еще голосование не началось. То есть он рассказывал об этом в прошедшем времени, что это уже все случилось. И понятно, что только очень наивный человек может поверить, что судьбу третьего человека в стране, в иерархии властной официальной, решают вот те 50 человек, которые заседают в Законодательном собрании города Санкт-Петербурга.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, ну он потом прочитал с айпеда, что вот сообщение пресс-службы, что все…

С. АЛЕКСАШЕНКО: Татьяна, Татьяна, ну вот правда…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я верю в лучшее в президенте.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Я тоже верю в президента. Но я не верю в то, что есть 50 человек, которые такие вот политические монстры, киллеры, вот взяли, договорились, и 43 киллера взяли и сняли председателя Совета Федерации. Ну так в России не бывает. Понятно, что это решение принималось на другом уровне, что эти люди, которые сидят в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, всего лишь послушно нажали на те кнопочки. Те, кто хотят попасть в следующее Заксобрание, нажали на кнопочку «за», те, кто не надеются, не хотят или думают о чем-то другом, нажали на кнопочку «против». Вот выяснилось, что людей, которые из 50 человек хотят остаться в Заксобрании, их гораздо больше тех, которые готовы потерять свое место. А причина отставки господина Миронова точно не связана с мнением депутатов Санкт-Петербурга. Я думаю, что просто пробежала какая-то кошка между ним и еще кем-то.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И еще кем-то – одним из двух?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Одним из двух, да. Ну если он третий, то снять его может, видимо, тандем. А в тандеме у нас, как говорится, один должен быть «за», а другой, как минимум, должен быть «против».

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот тут мы подходим к вопросу. Дмитрий Медведев сказал, что вообще-то в конечном счете все это пойдет на пользу и партии «Единая Россия», и партии «Справедливая Россия». Кому же все-таки в большей степени эта ситуация выгодна?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну точно совершенно это пойдет на пользу партии «Единая Россия», потому что она получит пост председателя Совета Федерации. Ну вот можно уже даже как-то в этом не сомневаться. Пойдет ли это на пользу партии «Справедливая Россия», сомневаюсь. Сомневаюсь, я думаю, что вот такой сильный удар по первому, по лидеру партии за практически полгода до выборов означает, что у партии могут быть проблемы в предвыборной кампании. Постольку поскольку у нас предвыборная кампания, особенно результаты выборов определяются не в ходе всенародного волеизъявления, а в других местах и заранее, то я боюсь, что вот партия «Справедливая Россия» может, ну, например, не попасть в Думу. Набрать 6,87 процента и получить два места. Или набрать 5,93 и получить одно место для Сергея Михайловича персонально как для лидера списка.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Утешительный приз.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну, чтобы не обижался, да. Ведь на самом деле партия «Справедливая Россия» - это самый неприятный конкурент для «единороссов». Потому что у коммунистов свой электорат, у ЛДПР – свой электорат, а вот «Справедливая Россия», она работает примерно на том же самом поле. Ведь у «Единой России» нет такой четкой идеологии, там какое-то такое болото. Ну вот по этому болоту ходят еще «справедливороссы» и отгрызают какие-то кусочки. Причем, судя по последним опросам общественного мнения, кусочки не очень маленькие. Ну и, конечно, ослабление этого противника повышает шансы «единороссов» набрать магические, я не знаю, 50, 60, 47 процентов, сколько они там хотят.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну вы сказали, что в истории с Сергеем Мироновым нет ничего удивительного. А важное есть?

С. АЛЕКСАШЕНКО: И важного нет. Ну разве у нас что-то зависит от Совета Федерации и тем более от председателя? Вот вспомните хотя бы какое-то решение за последние пару лет… или за сколько там? Три года у нас возглавляет Сергей Михайлович Совет Федерации или больше? Вот что такое случилось в Совете Федерации, какое такое важное решение он принял, которое как-то вот изменило…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По-моему, пару законов возвращали в Думу.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Но мы даже не помним их названий, и думаю, что они все равно прошли бы. Да? После каких-то не очень ожесточенных согласительных процедур они прошли. И вот и все. Ведь на самом деле очевидно, что раз у нас парламент – не место для дискуссий, то, вообще говоря, не важно, две палаты у нас, одна палата, кто там заседает. И поэтому я, честно говоря, считаю, что, вот с точки зрения российской вертикали власти, с точки зрения реальной российской политической системы, замена председателя Совета Федерации, ну, она, возможно, создаст некоторые проблемы для работы, ну, например, Совета безопасности.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну потому что он был членом Совета безопасности.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Любой человек, который будет назначен на должность председателя Совета Федерации, он будет по должности являться постоянным членом Совета безопасности. И появление нового человека…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну раз вы говорите, что это будет «единоросс» стопроцентно, разве это играет какую-то роль?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Конечно, конечно, играет. Ну, конечно, играет, там же все-таки нужно чего-то говорить, чего-то думать, на какие-то вопросы отвечать, какую-то позицию формировать. Может появиться какой-то случайный человек, у которого нет опыта политической дискуссии. Ну, всяко бывает. Поэтому вот я точно понимаю…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А Совбез – это место для политической дискуссии?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Как ни странно, да. И я думаю, что Совет безопасности – это место, где… это же неформальный орган, да? Все его заседания проходят за закрытыми дверями, список участников очень узкий. Да, это место, где они могут высказывать свои позиции. Возможно, не по всем вопросам, возможно, не до конца искренне. Но должно же быть место, где политбюро общается между собой. Ведь когда… не знаю, вы-то не помните политбюро ЦК КПСС. Я-то помню его пофамильно и по фотографиям. Ну, мы как-то относились тогда – ну, заседает и заседает. А сейчас берем, достаем архивы, читаем стенограммы заседаний политбюро и понимаем, что да, там были дискуссии, да, там были обсуждения, да, там были разные точки зрения. Возможно, когда-то, через несколько десятков лет, стенограммы…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы с удивлением узнаем, что Совбез был единственным местом для дискуссий в нашей стране.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, да, да, возможно, что это так. Поэтому я и говорю, для Совета Федерации, для парламента это вообще не будет никакой проблемы – замена Миронова на кого-либо другого. Может быть… но опять-таки это то что там потрясение в Совете безопасности. Понятно, что роль этого человека и в Совете безопасности будет…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну хоть какое-либо заметное…

С. АЛЕКСАШЕНКО: Там какие-то трения, не знаю, изменение какое-то атмосферы. Хотя, в общем, тоже не надо надеяться… то есть это ни о какой революции речь тоже не идет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сергей Алексашенко в программе «Особое мнение», директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики. Не забывайте, пожалуйста, что работает СМС +7 985 9704545, трансляция от компания «Сетевизор» и от RuTube у нас на сайте. Там же кардиограмма эфира. Ну вот по поводу кампании предвыборной из раза в раз мы с вами констатируем, что она и началась, и продолжается, и все какие-то новые и новые элементы в ней присутствуют. А сейчас вроде как, кажется, оживилось все в истории с «Правым делом». И даже сегодня Дмитрий Медведев…

С. АЛЕКСАШЕНКО: То есть мы пропускаем пресс-конференцию Дмитрия Медведева еще дальше.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, а я как бы в продолжение пресс-конференции Дмитрия Медведева, потому что он ведь говорил и про «Правое дело». Правда, не в прямом эфире, а, как говорит «Интерфакс», в кулуарах после большой пресс-конференции…

С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну, то есть не удостоил внимание публичного…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему-то в прямом эфире он решил не говорить, а журналистам так вот, чтобы на информационных агентствах появилось, сказал, что считает, что появление «Правого дела» в Госдуме сделало бы ее более представительной и что политический сектор только выиграет, если он увеличится в размере, если, помимо тех, кто помогает выражать левые взгляды, появятся и правые… вот процитирую все-таки: «представители правых консервативных кругов». Такая серьезная поддержка для «Правого дела», или по-прежнему ничего важного?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Нет, безусловно, если это относится к «Правому делу», то это, безусловно, является серьезной поддержкой. Это намек президента на то, что люди, которые будут готовить итоговый протокол голосования, должны учесть эту позицию, и «Правое дело» должно получить свои места в Думе.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Наконец-то.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Наконец-то, вот. И только вот правые и консервативные – вот, мне кажется, что люди, объективно стоящие на тех правых и либеральных, они точно… Консервация – это сохранение того, что есть сейчас. Да? Вот, насколько я понимаю, даже то «Правое дело», которое существует сегодня, вот еще без Михаила Прохорова, в этом абсолютно аморфном состоянии, неработоспособном, но они точно не выступают за сохранение нынешнего положения дел. То есть они точно не консерваторы. Вот кто у нас консерваторы, так это «Единая Россия». Ну у нас даже коммунисты – реформаторы. Вот они говорят: давайте менять, давайте 20-ю статью Конвенции ООН о борьбе с коррупцией, еще чего-то. Хоть какое-то изменение предлагают. А вот настоящие консерваторы – это болото. Это болото – «Единая Россия». Но, тем не менее, я действительно считаю, что… ну, опять вот в день, когда было объявлено о том, что Михаил Прохоров решил вдруг подать заявление и возглавить «Правое дело», прошла информация о том, что его лично уговаривал президент. То есть понятно, что политическая конфигурация, решение о том, кого пускать в Думу, кого не пускать в Думу, какие партии, имеющие лицензию на сегодняшний день, должны пройти – это решается все в кулуарах. То есть точно так же, как отставка председателя Совета Федерации, так же и вопрос о представительстве или непредставительстве в парламенте решается точно не на выборах. Да, конечно, это означает, что на нынешней стадии «Правое дело» получила ну если не лидера партии в лице Дмитрия Анатольевича Медведева, то такую мягкую крышу, такую соломенную крышу…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Которую можно сдуть.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Которую может иногда ветром сдуть, да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну давайте теперь все-таки уже к самой пресс-конференции. 2 часа 17 минут внимательно следили за каждым словом Дмитрия Медведева. Во всяком случае, журналисты точно следили мужественно.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Из последних сил.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, из последних сил. И в таком, так скажем, заключительном, что ли, слове Дмитрий Медведев подводил итоги, и плюсы и минусы называл, своего пребывания на посту президента. И вот среди позитивных моментов сказал, что «не произошло драматического ухудшения положения людей. Наоборот, мы достаточно быстро восстановились и движемся вперед». Вообще вот эта тема, которую вы еще на прошлой неделе с Ирой Воробьевой обсуждали, что постоянно талдычат о том, что мы преодолели кризис, у нас все хорошо, это наш главный козырь. Эту карту как долго еще будут разыгрывать? И насколько она вообще соотносится с действительностью?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Всю оставшуюся жизнь. До следующего кризиса. Ну точно так же, как карта, что были лихие 90-е и что был кризис 98-го года, когда всю страну ограбили, вот эта карта будет разыгрываться вечно, точно так же карта, что кризис 2008 года – первое – привнесли враги, что это не наше, а что это все привнесенное, второе – мы сделали все, что могли сделать, сделали замечательно, мы очень быстро вышли из кризиса, и самое главное, что народу не стало хуже. Эта карта будет до следующего кризиса разыгрываться, при том, что я бы отметил сейчас только одно на эту тему – что до сих пор Россия не достигла своего докризисного уровня. То есть максимум, пик в России был до середины 2008 года, но до этого уровня мы еще не дошли. Поэтому говорить о том, что уже восстановились и куда-то движемся дальше, нам еще квартала три до этой точки идти.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть президент несколько поторопился, внося это в плюсы своей работы?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Президент делает политическое заявление. Он, видимо, очень хорошо дает хорошую оценку данным «Росстата», что можно верить, можно не верить. Самое главное, политики сказали, что кризис позади. Население, успокойтесь, кризис прошел. Забудьте. Опять вот, ну, это нормально. Ненормально другое – то, что российские власти, ни президент, ни премьер, ни правительство, они всерьез-то работу над ошибками не провели. То есть они отказались фактически проанализировать причины кризиса, откровенно сказать, что здесь ошиблись, здесь ошиблись, давайте здесь поменяем. «Мы все сделали правильно, все у нас хорошо, давайте двигаться дальше».

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И поэтому Дмитрий Медведев сегодня заявил о том, что он не собирается никаких министров убирать. Это был вопрос по поводу работы правительства.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да. Я очень долго думал, как бы вот это оценить. С одной стороны, мне казалось сначала, первая реакция, что он вообще ничего не сказал. Второе – он сказал: нет, смотрите, у президента нет права снимать отдельных министров, у президента есть право отправить в отставку все правительство. И по конституции действительно так, и по закону о правительстве. Президент принимает отставку правительства, но президент назначает и освобождает министров от своей должности по представлению председателя правительства. То есть…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пока Владимир Путин ему не представит…

С. АЛЕКСАШЕНКО: Пока Владимир Путин доволен своей командой… То есть вот я это интерпретирую следующим образом, что вот есть команда, которую возглавляет премьер-министр, в целом к команде у меня, ну, таких серьезных нареканий нет. Ну, есть там отдельные министры, которые там находятся в его сфере ответственности – министры обороны, внутренних дел, по чрезвычайным ситуациям. Ну, видимо, он тоже же отвечал на вопрос норвежского, по-моему, журналиста относительно министра внутренних дел и про генпрокурора…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он сказал какие-то удивительные слова, удивительные.

С. АЛЕКСАШЕНКО: И сказал: нет оснований их увольнять. Ну, подумаешь…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Какие-то отдельные истории.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Отдельные случаи. Ну, подумаешь, там отдельные случаи, когда милиционеры работают, как бандиты. Отдельные вскрытые случаи. То станица Кущевская, то Гусь-Хрустальный, то там Волгоград. Подумаешь, отдельные случаи… А это же все досталось в наследство, они там просидели в своих креслах несколько лет, что Нургалиев, что Чайка, ну и ничего страшного. И вообще то, что подмосковная прокуратура крышует нелегальный бизнес, тоже ничего страшного. Вот у меня вопрос только один: а чего ж такое должно случиться, чтобы Дмитрия Анатольевича прорвало и он снял генпрокурора? Вот какого масштаба должно быть событие, чтобы он понял, что эта система прогнила вот насквозь. Вот подмосковную прокуратуру случайно поймали на нелегальных казино. Ну копните, не знаю, урюпинскую прокуратуру, вы ее еще на чем-нибудь поймаете. Не знаю, копните крыжопольский ФСБ, он там крышует еще чего-нибудь. То есть у нас вот каждое ведомство кого-нибудь крышует. Ну хорошо,  что президент… одна отрада, что он там забирает техосмотр у гаишников, у милиции. Ну вот уже что-то легче.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Даже про это не очень внятно он сказал.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Нет, внятно, внятно. Потому что там тут же выступил председатель Комитета по транспорту Сергей Шишкарев и объяснил, что вот так, так и так. Что, типа, к страховым компаниям уйдет. Ну, слава богу, что какая-то коррумпированная, очевидно коррумпированная структура ломается. Да? Ну хоть что-то конкретное.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот вы спрашиваете, что должно произойти, чтобы президента прорвало. Вы вообще ждали от этой пресс-конференции, что вот… ну, хоть что-то такое скажет, за что все зацепятся?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Татьяна, я исхожу из того, что президент – это политик. И вот у политика не должно быть ничего случайного. Вот хороший экспромт – это экспромт, который подготовлен. И если объявляется большая пресс-конференция, на которую аккредитуются 800 человек, ну он должен хотя бы какой-то образ создать в ходе этой пресс-конференции. Вот у нас же идет предвыборная гонка, вот премьер-министр, когда он выступает в таком жанре «пресс-конференция», он создает образ того, что он умеет быстро разобраться в любой проблеме, начиная от прорыва канализационных сетей в деревне Муховка и кончая, не знаю, сколько стоит атомный реактор, построенный в Антарктиде. Да? Он все цифры помнит, факты знает, тут же раздает команды. То есть вот он создает впечатление человека, который абсолютно знает всю текучку, все держит под контролем, и его никаким вопросом прошибить невозможно. Знает все, отвечает вот полностью за все, что он делает. Президент… ему задают политический вопрос, он говорит: «Ну, не знаю, ну, может быть, так». Задают конкретный вопрос, он говорит: «Да это вообще не вопрос». Какой образ у него тогда? Честно говоря, у меня самый большой осадочек от этой пресс-конференции состоит в том, что а зачем ее собирали? Если это раунд в предвыборной борьбе, то Дмитрий Медведев очевидно проиграл. Вот если бы я был рефери, который там дает… ну, если не нокаутом, то точно за явным преимуществом Дмитрий Медведев проиграл. Он не сказал ничего, кроме того, что он не может снять ни одного министра и у него нет оснований снять генпрокурора или министра внутренних дел.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну а так, если наблюдать по последним событиям, разве были раунды, когда Дмитрий Медведев выигрывал?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Были. Были эпизоды, когда Дмитрий Медведев, ну, по крайней мере, бился на равных. То есть я считаю, что по-разному можно относиться к закону о милиции, но вот закон о милиции и полиции – это вот политический пиаровский ход президента Медведева. Он его действительно сочинил, он его пробивал, он его пробил через Государственную думу, добился принятия законов, несмотря на то, что расходы на этот закон не были записаны в бюджете. Ну, то есть это очевидно говорит о том, что президент что-то такое уже сделал, и по крайней мере уже началась…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что-то такое, что пока не все осмыслили?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Вот знаете, как? У политика жизнь не заканчивается одним ходом. Вот, к сожалению…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Как шахматы.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Это как шахматы, да. Нужно смотреть на много ходов вперед, желательно на десять, а может быть, еще больше, если вы в состоянии. Но точно не на один ход. Мне кажется, что здесь вот второй, третий, четвертый и так далее ходы, они не были до конца продуманы Дмитрием Медведевым и его командой. Но, тем не менее, смотрите, там идет какая-то чистка в верхушке МВД, там снимают каких-то генералов, начальников областных Управлений внутренних дел. Понимаю, что это не реформа, понимаю, что приходят на их смену, скорее всего, такие же. Но там какая-то, ну, не жесткая зачистка, но какая-то ротация кадров движется. Приведет ли это к успеху? Думаю, что не приведет. Но мы говорим о другом. Выиграл Дмитрий Медведев тот раунд? Да, выиграл. Он показал, что он может добиться чего-то. Я считаю, что большим успехом для Дмитрия Медведева в предвыборной борьбе, ну то, что можно назвать выигрышем какого-то там из многих раундов, стало то, что он реально стал принимать решения по распределению средств бюджета. То есть вот два года его к этому не пускали, два года Дмитрий Медведев не мог принять ни одного решения, которое бы касалось того, что деньги из бюджета нужно куда-то потратить. Сейчас изредка… за последние полгода если посмотреть, можно найти пять, семь решений.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Богато.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Слушайте, слушайте, у него очень сильный опытный соперник. А почему вы считаете, что ему легко вести эту борьбу?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А знаете, что он сам еще записывает себе в плюсы своего президентства? Войну 2008 года. Считает это несомненным таким позитивным моментом и говорит: «Какую бы интерпретацию не получали эти события в других странах, вот мы почувствовали себя сильной, страна не рассыпалась, и это было важно прежде всего для самих нас».

С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну, у меня возникает только одно – маленькая победоносная война.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Та фраза, что «мы не рассыпались» - ну это выглядит просто смешно. На нас напала Грузия, такая страшная, ядерная держава с огромной армадой стратегических бомбардировщиков, уже окружила Москву и готова была разнести все и вся. Но мы из последних сил, отойдя от берегов Белого моря, броском от Сталинграда оттолкнулись, пошли назад и задавили их, и водрузили «красный флаг над Берлином». Ну вот из всего, что я понял, это очевидно, что для российских политиков война с Грузией была абсолютно спланированная, они к ней готовились. Ну, собственно говоря, это опять не является секретом, все это понимали. Все понимали, что рано или поздно эта война состоится, уж слишком явную политику проводили российские власти.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас сделаем перерыв на несколько минут, никуда не уходите. «Особое мнение» с Сергеем Алексашенко совсем скоро продолжится.

НОВОСТИ

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Напоминаю, что в гостях у меня сегодня Сергей Алексашенко, директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики. Ну, думаю, что можем закончить с пресс-конференцией, которая, если я правильно поняла, вас скорее разочаровала.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну, я скажу так: она осталась таким мелким событием, которое не оставило ничего в память, я думаю, что в истории оно ничего не оставит.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тогда давайте к вопросам наших слушателей. Очень многие просят вас прокомментировать историю с кредитом Белоруссии. Вчера сначала озвучивалась цифра белорусской стороной 6 млрд. долларов. И вот читаю я сообщение уже со ссылкой на Алексея Кудрина, что переговоры о предоставлении Белоруссии российского кредита могут быть завершены в ближайшие дни. И господин Кудрин готовит, что речь идет о приблизительно 3 млрд. долларов.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну, то, что Белоруссии без внешних займов не обойтись, это точно. У нее экспорта существенно меньше импорта, основа импорта – это российские нефть и газ. Цены растут, и Белоруссия должна платить по счетам так же, как и любая страна Европы. Возможности нарастить свой экспорт сильно невозможно, потому что для этого нужно все-таки как-то сотрудничать с внешним миром, привлекать иностранные инвестиции, сотрудничать с Европой, которая является соседом с другой стороны. Ничего Белоруссия не делает. Более того, Европейский Союз даже не признает Лукашенко президентом. Он считает, что это такое частное лицо и не более того. Поэтому все, что остается в нынешней ситуации белорусским властям – просить поддержки у России. 6 млрд. – цифра не случайная, это примерно ожидаемый дефицит счета текущих операций и  платежного баланса. То есть разница, очень грубо, между экспортом и импортом. То есть чтобы войти в ноль, Белоруссии нужно получить на самом деле чуть больше – миллиардов 8. Да, есть надежда на то, что девальвация белорусского рубля сделает белорусскую продукцию более дешевой, ее больше продадут в Россию, и, соответственно, 6 млрд. Белоруссии нужны с тем, чтобы остановить девальвацию в течение этого года. Если дадут 3, то девальвация белорусского рубля будет продолжаться.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Какой интерес России?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Политический.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Все еще, после этих бесконечных скандалов?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну а как? У нас же единое государство, не забывайте. У нас единое государство, у нас Таможенный союз, это выход в Европу – нефтегазопроводы. Там нефтеперерабатывающие мощности. Ну и в военно-политическом смысле тоже, в общем, не последняя точка, не центр Восточно-Сибирского плоскогорья или нагорья, как там называется. Конечно, политический. Потому что, ну, непредсказуемость белорусского руководителя, она известна. Он может быстро поменять свою точку зрения, сказать, что «мы теперь дружим с Европой и вообще вступаем в Европейский Союз», и начнет проводить какие-нибудь радикальные реформы, не дай бог, рыночные и отрежется от России. Конечно, России любые потрясения в Белоруссии не нужны. И, по большому счету, у России тоже нет выхода. Либо Россия окончательно портит отношения с Белоруссией… потому что сейчас ситуация крайне тяжелая, то есть вот действительно без внешней помощи белорусской экономике будет крайне тяжело выживать, с точки зрения валютного баланса. Никто другой, кроме России, денег ей давать не будет. И все, что может сделать Россия, это попытаться переложить часть расходов по поддержке Белоруссии на Казахстан в рамках так называемого евразийского фонда, или как он там называется, антикризисного фонда ЕврАзЭС… Вот что-то такое, да? Потому что Россия крупнейший участник этого фонда, но он не единственный. Вот и все.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А здесь такая, ну, хотя бы приблизительно, равная степень зависимости, ну, или, скорее, заинтересованности в решении проблем финансовых в Белоруссии?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Вы знаете, экономическая нестабильность в соседней стране, с которой у России объективно тесные экономические связи, от работы ну хотя бы газо- и нефтетранспортных систем которой зависит и российские нефтегазовый комплекс, конечно, это важно для России. В принципе, мы можем представить себе конструкцию, когда Белоруссия будет жить при постоянной девальвации национальной валюты, которая будет плавно, плавно, плавно или быстро девальвироваться, с высокой инфляцией. Ничего, от этого не умирают. Вот если вдруг там белорусские нефтепроводы перестанут работать, ну, от этого плохо будет точно России. Белоруссия от этого потеряет не очень много, а Россия – гораздо больше.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Очень много приходит СМС на номер +7 985 9704545. И всех интересует ваше мнение по этой скандальной истории с Домиником Стросс-Каном. Ну, я думаю, что надо брать не политический аспект и будущее политики во Франции, а как это отразится на Валютном фонде и, главное, на странах, которые так ждут помощи.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Плохо, плохо это отразится на Валютном фонде. Уже практически, ну, собственно говоря, и основные страны, и США, и еврозона, и Европейский Союз уже высказались за то, чтобы поменять директора-распорядителя. Потому что последнее решение суда, который отказался выпустить господина Стросс-Кана под залог, говорит о том, что судебное разбирательство будет идти, ну, скорее всего, несколько месяцев. Независимо от его результата господин Стросс-Кан не сможет руководить фондом, а роль директора-распорядителя МВФ, она очень велика.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Джон Липски будет представлять МВФ в Довиле.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Он первый зам, и действительно он по должности будет представлять. Но, вы знаете, нельзя работать без лидера организации, тем более, что Джон Липски на самом деле собирался в августе уйти в отставку.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Стросс-Кан – очень сильная фигура. Была.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Исключительно сильная фигура.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Кто сможет его заменить?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Никто не знает. У Стросс-Кана очень хорошее сочетание, что у него есть тесные политические связи в Европе, у него есть глобальное видение, он быстро достаточно разобрался в экономических вопросах, потому что у него была определенная подготовка, когда он был премьер-министром Франции. И действительно это было редкое сочетание… И он смог стать лидером организации неожиданно в кризисную пору, и все говорят, что фонд при Стросс-Кане работал очень эффективно. И вот сегодня среди всех кандидатов, которые обсуждаются, пока такой кандидатуры нет. Тем более, что там очевидно будут идти конфликты. По неформальной договоренности директором-распорядителем МВФ должен быть европеец. В то же время, когда последний раз назначался господин Стросс-Кан, была негласная договоренность, что следующим директором-распорядителем будет представитель развивающихся стран, потому что у него была реальная альтернатива – бывший председатель Нацбанка Чехии господин Тошовски. Но сегодня, как ни странно, для МВФ главное поле действий – это развитая Европа. И конечно, здесь нужен человек, у которого будут хорошие отношения с лидерами европейских стран. Вот найти такого человека непросто. Там уже говорят и о нынешнем французском министре экономики Кристине Лагарде. Ну, в общем, обсуждается, но пока очевидного кандидата нет. Тем более, что господин Стросс-Кан пока еще не сложил свои обязанности, официально не подал в отставку.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Роль МВФ, которая, как вы сами говорите, сильно укрепилась в последнее время при Стросс-Кане, удастся удержать? Или опять же все зависит от лидера?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Это сильно зависит от лидера. Потому что объективно и «двадцатка», и Евросоюз, и Соединенные Штаты Америки готовы делегировать МВФ какие-то большие полномочия, понимая, что глобальная экономика – это не пустые слова, это реальная жизнь, с которой нужно уметь обходиться, где роль вот такого органа, который может анализировать всю мировую экономику в комплексе, понимая проблемы, противоречия, давая независимый взгляд на происходящие процессы, очень велика. И на самом деле там было несколько дискуссий в рамках встреч «двадцатки», которые пытались МВФ каким-то образом направить в сторону большей координации экономической политики разных стран. Поэтому объективно потребность в сильном лидере, в хорошем смысле слова сильном лидере МВФ, она существует. Ну, на самом деле независимо… собственно говоря, Стросс-Кан, скорее всего, ушел бы, потому что в 12-м году президентские выборы во Франции, и, так или иначе, он бы захотел баллотироваться и уходил бы. Но вот уходить со скандалом – это, конечно, другая история.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Ну нам что на МВФ смотреть, мы и без них кризис преодолели, у нас же все хорошо. Тем более что вряд ли мы бы могли на что-нибудь претендовать в этой организации. Последний самый вопрос успею задать. Сразу несколько слушатели просят прокомментировать неусыпное внимание к Алексею Навальному, потому что если неделю назад говорили об одном деле, то теперь еще и к эмблеме «РосПила» прицепились. При том, что вчера министр юстиции господин Коновалов сказал, что в деятельности Навального есть позитивный момент – она бывает и полезна.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Я уже говорил, но повторюсь. Алексей Навальный вольно или невольно стал участником политической жизни в России. Когда ты являешься участником политической жизни, да еще со стороны оппозиции, тебе нужно быть готовым ко всяким неприятностям, в том числе и к уголовным делам, в том числе и к несправедливым судам…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В том числе и к поддержке министра юстиции.

С. АЛЕКСАШЕНКО: В том числе и к неожиданной поддержке таких-то членов Кабинета. Да, да, это очень своеобразная конфигурация. Поэтому политик должен уметь строить альянсы для того, чтобы обеспечивать свою устойчивость. Поэтому я желаю Алексею успеха.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое. Программа «Особое мнение». Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. Напоминаю, что в гостях у меня был сегодня Сергей Алексашенко, директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики. Этот эфир вы сможете найти на нашем сайте echo.msk.ru. Всем счастливо.