Виктор Шендерович - Особое мнение - 2011-04-14
И.ВОРОБЬЕВА: Как вы все время удачно к нам приходите, я имею в виду, под всякие информационные поводы. Прямо у вас какое-то чутье, наверно.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Как назначили на четверг, так по четвергам и прихожу.
И.ВОРОБЬЕВА: Десять лет тому назад разгромили НТВ. Сегодня мы целый день на «Эхе» говорим об этом. Расскажите, я читала вашу книжку о разгроме НТВ, вот что-то в ваших ощущениях изменилось с тех пор?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да нет... Что может измениться? Таблица умножения не меняется, меняется степень ее… Обучаемость класса может подняться, успеваемость. И то, что было ясно отличнику, через какое-то время, если постараться, может стать ясным еще какому-то количеству, и так вплоть до дебилов. Для нас - для меня и некоторых моих коллег - десять лет назад все было понятно. Это атака на самый мощный рычаг демократии, на свободное телевидение. На ту свободу (cлова), которую американские отцы-основатели ставили на первое место среди всех свобод. Кто-то из них, кажется, Франклин, сказал, что если надо выбирать, то надо выбрать именно свободу слова, потому что с ее помощью можно защитить остальные свободы. Вслед за свободой слова аккуратно рухнули и свобода собственности (в скобках – Ходорковский), и суд, и так далее - все права: выборы, свобода собраний. Потом уже можно, что называется, «гулять по буфету» любому авторитарному режиму. Поэтому именно с атаки на свободу слова начинали свою деятельность политическую во главе государства Ленин, Гитлер, Лукашенко… Я наугад говорю, из разных времен и стран, - неважно. И даже если вы назовете какое-нибудь неизвестное мне имя, я точно скажу: если он не дурак, то первое, что он сделал, - взял под контроль информационное поле.
И.ВОРОБЬЕВА: Хорошо, прошло десять лет. Итоги, чего добились те люди, которые громили НТВ?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Они добились своего. Они добились возможности делать то, что они хотят. И через голову объяснить это россиянам у нас не получилось. Россияне это поймут через задницу теперь. Как все - либо через голову, либо через задницу.
И.ВОРОБЬЕВА: Почему не получилось? Вспомните, сколько тысяч человек вышли защищать НТВ тогда.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Тридцать (тысяч). В десятимиллионной Москве. В Праге вышел - миллион! В полуторамиллионой Праге в эти же дни была атака на независимую пражскую телекомпанию - вышел миллион. Потому что пражане, в силу их истории, понимают, что атака на независимое СМИ – это атака на них, что вслед за этой атакой начнут атаковать их, что это их защита, их глаза, их уши, их нервы. Они понимают эту связь между собственной жизнью, и безопасностью, и качеством своей жизни - и наличием такого инструмента. Они понимают, в силу того, что они, хотя и были под оккупацией, но все-таки они в Европе и с европейскими некоторыми традициями... Мы, в силу того, что европейские традиции у нас исчислялись месяцами, а рваные ноздри и поротые задницы – веками, мы в массе этого не понимали.
И.ВОРОБЬЕВА: Получается, что потеряли и проиграли в итоге тридцать тысяч человек. Может быть, остальным это просто не надо было?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет. Тридцать тысяч человек понимали, что они теряют. А до остальных доходит частями. Я уже приводил жесткий пример Беслана. Осетия - 89 процентов, проголосовала за Путина и «Единую Россию» тогда…
И.ВОРОБЬЕВА: Перед терактом?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Перед. И перед, и после - они примерно эти цифры всегда показывали. Эти цифры показывали, и никто не был против того, что эти цифры от их имени показывают. Они же не голосовали за то, чтобы из танков стреляли по их детям - они голосовали, как говорится, за все хорошее. Они не видели связи между демократическими институтами, в данном случае, честными выборами, конкуренцией политической, и жизнью своих детей. Эта связь обнаружилась. Точно так же, на менее драматических, трагических примерах… - человек не понимает этой связи между уровнем инфляции, безопасностью своих детей в армии, на улице, в ментовке, качеством медицинского обслуживания - и конкуренцией политической, которая впрямую связана с информационной свободой. Люди не видят связи!
И.ВОРОБЬЕВА: Все-таки мне кажется, что вы всех под одну гребенку расчесываете, потому что многим людям, и мы это видим по нашей даже аудитории, это просто не нужно. Когда мы их опрашиваем – поддерживаете ли вы Лукашенко, который давит оппозицию после теракта, они говорят – да.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: На это очень хорошо ответил Дмитрий Орешкин как-то… Ну, не про Лукашенко, а про Сталина, что по большому счету одно и то же… Авторитаризм. Он ответил так: никто не хочет Сталина для себя, все хотят Сталина для соседа. А для себя не хотят. В Анталию поехать чтобы можно было, машинку, желательно иномарку, желательно не «Жигуль», костюмчик, парфюм не монгольский, а итальянский…
И.ВОРОБЬЕВА: Но это не 90-е годы они хотят.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Они хотят - плодов демократии! Плодов демократии хотят все. Ровную дорогу, Мерседес, Анталию, или (по карману) Лазурный берег, парфюмчики, глянец… учить детей не в Монголии, а где-нибудь в Европе… Отдыхать, счета банковские. Они хотят Интернет, Фейсбук… но Фейсбук изобрел не Каддафи и не Лукашенко. Фейсбук изобрели в свободной стране, как и Мерседес. Люди хотят плодов демократии, но они в массе не понимают, что это связано с ежедневными усилиями, с инструментами демократии, с разделением властей.
И.ВОРОБЬЕВА: Не все хотят демократии.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ира, покажи мне, пожалуйста, человека, который хочет ездить в Жигуле по битой дороге, а не в Мерседесе по ровной. Познакомь меня с этим мазохистом
И.ВОРОБЬЕВА: Не обязательно демократия – это ровная дорога.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ровная дорога – это результат конкуренции. Как и Мерседес - результат конкуренции. А Жигули – результат отсутствия конкуренции. И так везде, вплоть до политики. Люди хотят плодов демократии - все, кроме мазохистов. И мы видим, как везде, во всем мире… причем совершенно не важна религия здесь. В Иране вдруг миллион выходит - они хотят… вдруг выясняется, что в Иране огромному количеству людей… они хотят жить по демократическим стандартам! Мир стал открытым, Фейсбук, черт его побери, выдумал же один в Силиконовой долине! Они хотят жить по демократическим стандартам. Но мы пока хотим импорт, чтобы нам завезли импорт, результат демократического развития. Как меня спросила одна ленивая девушка в МГУ когда-то, пять лет назад: когда у нас будет демократия? Потому что - ну хочется же!
И.ВОРОБЬЕВА: Давайте вернемся к НТВ, большая тема, есть у меня к вам еще несколько вопросов по этому поводу. Сейчас я напомню нашим слушателям +7-985-970-45-45, это телефон, на который вы можете присылать свои смс-сообщения. Позади Виктора кардиограмма эфира, где вы можете соглашаться или не соглашаться со словами нашего гостя, все это на сайте «Эха Москвы» происходит. Там же можете смотреть видеотрансляцию, в том числе компании Сетевизор, которая обставила нам тут камерами всю студию.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Кстати о Сетевизоре. Я в честь праздника этого светлого надел тот же свитерок, в котором вел «Итого».
И.ВОРОБЬЕВА: Да что вы!
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да.
И.ВОРОБЬЕВА: Включайте Сетевизор, смотрите немедленно.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Все-таки не телевизор, но «сете»… Но «визор» же! Десять лет как живой.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, RTVi, по телевизору тоже (неразб.), чудесно.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я так сейчас нога на ногу, и что-нибудь такое…
И.ВОРОБЬЕВА: Ну, давайте (смеется). Слушайте, по поводу НТВ, целый день сегодня обсуждаем вот эту дату. Утром опрашивали нескольких ваших бывших коллег на тему того, что же изменилось и к чему все это привело. И вот один ваш коллега говорит о том, что стандарты НТВ, которые были тогда, на том НТВ, они распространились на все российское телевидение, потому что разбежались вот эти журналисты по разным телеканалам. Может быть, действительно, НТВ сделало такой огромный вклад в российское телевидение?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: НТВ, когда оно было независимым и свободным, действительно влияло на работу и государственного телевидения в лучшую сторону, потому что глупо было пытаться что-то скрыть в восемь часов в программе «Вести», если в семь Миткова об этом сообщила на НТВ. И в девять на Первом канале нельзя было не сообщить, потому что в десять об этом скажет Осокин, условно говоря… Или ли та же Миткова. В этом смысле конкуренция та самая подтягивала и государственные каналы, - нельзя было просто тупо врать или просто не упоминать. Трактовка – пожалуйста, верстка – пожалуйста, но просто не сказать – ты в дураках. Не публика, которая об этом не узнает - она все равно узнает! Но скажет – ага, а эти не сказали... И у тебя упадет рейтинг. Поэтому пока НТВ было независимым, оно действительно работало на повышение конкурентной среды и качества, это было очевидно. А вот дальше логика тех коллег, которые говорят, что они потом пошли в государственное телевидение и понесли наши высокие стандарты… - это напоминает мне логику некоторых каннибальских племен, где считалось, что если ты съешь математика, то сам лучше будешь считать. Практика не подтверждает этой гипотезы. Съеденный математик, пройдя традиционным путем, выходит куском дерьма, а людоед как был людоедом, так и остается. Мы за это десятилетие наблюдаем некоторое количество благополучно переваренных государством независимых журналистов. Фамилии не называю, это слишком очевидно, чтобы подвергать это анализу. Прости за слово «анализ» в контексте моей метафоры.
И.ВОРОБЬЕВА: Я, например, была подростком, когда разгоняли НТВ, но я прекрасно помню, с какой интонацией говорил Парфенов, например, и эту интонацию я слышу теперь практически на всех каналах, как говорят корреспонденты. Эта интонация парфеновская, она проникла везде.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Здесь другое дело. Талантливый человек заражает интонацией, это нормально. И ученики Парфенова, некоторое количество маленьких парфеновых ходило по телеэкрану. Обвинять в этом невозможно, я двадцать лет вылезал из-под интонации Жванецкого, - это нормально! «Начнем с подражания», как писал Самойлов в одном из стихотворений; это нормально. Но есть интонация, порядок слов, - а есть некоторая базовая этическая позиция, возможности, правила игры. В этом смысле Парфенов до и Парфенов после – это разные случаи. И сам Леонид Геннадьевич своей судьбой подтвердил нашу правоту. Напомню, что когда мы уходили, а они оставались, то речь шла о том, что – «ладно, какая там свобода слова, посмотрите на своего Киселева» и так далее, «СвязьИнвест, пафос» и так далее... Кох мне 11 числа, за три дня до захвата НТВ, говорил – Виктор, ну что вы, честное слово, как ребенок, какой Газпром, американские гарантии у нас, мы их сделаем, это будет свободное телевидение, оставайтесь с нами. Предлагал несколько проектов, чрезвычайно престижных. Я ничего не мог ему возразить, кроме слова «репутация». Я говорил – понимаете, я не могу вам на честное слово… Причем он мне говорил просто как Господь – «ну Я вам говорю, Я вам обещаю!» Я ничего не мог ему возразить, а только мялся. Первое, что я почувствовал, первое чувство… тогда был диалог, я о нем писал, я сказал – знаете, у меня репутация одна, я не могу ее под ваше честное слово отдавать. На слове «репутация» он перешел на английский, сказал «маза фака»… как-то разговор свернулся. А через три дня, когда мне позвонил в дверь в полшестого утра шофер (я в полтретьего закончил монтаж, ночи, я разминулся с ними на 20 минут)… Монтировал программу «Итого», приехал домой, лег спать, потом звонок в дверь, и первая реакция организма моего, еще не проснувшегося, на весть о захвате – я рассмеялся. Потому что, во-первых, это было ожидаемо, я понимал, что мы… но рассмеялся я, это был сброс напряжения, я понимал, что все кончено наконец-то, потому что все к этому шло, это был вопрос уже дней, так или иначе. А главное, я понял, что я, как Штирлиц, был в сантиметре от провала. Потому что я подумал – вот я бы повелся на эту обаятельную интонацию и сейчас бы я был с ними, и отмывался бы потом полжизни, и рефлексировал. Какое счастье - этот позор миновал меня. Вот я и рассмеялся. Но дальнейшая судьба Парфенова… через год они подтвердили нашу правоту. Ими воспользовались - с их помощью, они помогли, несколько благородных имен, Парфенов, Миткова, Савик Шустер, помогли Газпрому и Кремлю отмыть этот захват и превратить его в «раскол коллектива». Ну, раскололся коллектив, так получилось, мальчики налево, девочки направо, так получилось... Разошлись по интересам, ну, что поделаешь, бывает. Так благородно, - просто разошлись. Ну, живут вместе, потом расходятся, бывает. Так вот, из захвата они превратили это в «раскол трудового коллектива». А потом мы все увидели, что следует за этим. Я об этом писал, я предупреждал, как это будет. Ровно так и случилось. Я должен сказать, что я испытал странное удовлетворение врача. Что должен чувствовать врач, когда он предупреждает пациента, что он умрет в какие-то сроки, а пациент говорит – да ладно, все зашибись. А потом умирает в эти сроки. У врача очень сложное эмоциональное (чувство)… С одной стороны, помер, а не хотелось бы, с другой стороны – ты не лох, ты что-то понимаешь. По большому счету, я думаю, что они все понимали, не дураки. Это то, что называется «избывание когнитивного диссонанса» - они себя уговаривали, что все в порядке. Потом они все в полном диапазоне изобразили из себя оскорбленную добродетель.
И.ВОРОБЬЕВА: Если я не ошибаюсь, вы приехали к нам с пресс-конференции, которая была посвящена этим событиям. Мы сегодня с утра столкнулись с тем, что вроде как много бывших нтвшников, есть, кому звонить, но как-то не бегут они в эфир. А на пресс-конференцию-то пришли?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я да Кара-Мурза - из бывших нтвшников. Хотя приглашал организатор Игорь Яковенко, как он выразился, всех. В диапазоне от Добродеева до Хакамады, которая…
И.ВОРОБЬЕВА: Почему, как вы считаете? Почему не хотят говорить об этом?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: А нечего сказать-то. А что сказать теперь? Что сказать, когда Парфенов год назад говорит то, что я говорил в 2001…
И.ВОРОБЬЕВА: Когда он премию получал? Ну, не год, меньше, конечно.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Что сказать, когда то, что мы говорили, а нас все упрекали в пафосе – «да ну, какая свобода слова, да ладно вам...» А теперь это говорит Парфенов. И правильно делает, что говорит, и хорошо, что говорит, - как минимум, потому что это симптоматика. И когда уже неловко: а что, можно сделать вид, что нет цензуры? Можно сделать вид, что этот захват происходил как спор хозяйствующих субъектов? Полностью десятилетие подтвердило классический случай этого захвата, это был классический захват информационного пространства для дальнейшей уголовщины – отъема собственности и так далее.
И.ВОРОБЬЕВА: Вы принесли с этой пресс-конференции брошюрку, те, кто нас смотрит по телевизору и по Сетевизору, могут видеть, что она черно-белая. Полностью черно-белая. Вот захват НТВ, разгон НТВ, разгром НТВ, он такой же черно-белый был, он был очевидный, там были белые и черные?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я не несу ответственность за эту цветовую гамму. Это выпустила партия «Яблоко» к этой пресс-конференции…
И.ВОРОБЬЕВА: То есть, там были те, кто уничтожал и те, кто защищал? Не будем говорить, кто где.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Не надо. Было и черное, и белое. Но, как всегда, большую часть заполняли полутона. И была разная правота. Правота вообще штука такая, это все-таки не таблица умножения. Личная правота… были счеты, были амбиции, были человеческие любови и нелюбови, которые нельзя не уважать, но часть ушли за Добродеевым, когда уходил он, потому что они ученики Добродеева. Ушли замечательные люди, Лена Масюк, многие ушли. Вскормленные Добродеевым, как они могли не уйти за учителем? Эмоционально - понимаю. Кто-то ушел за Парфеновым, команда Парфенова. Как мог Пивоваров не уйти за Парфеновым? Это твой учитель, ты просто вскормленный, обученный им. Это все понятно. Там были разные мотивы. Те, кто ушли, - их судьбы сложились, мягко говоря, по-разному, в диапазоне от Кара-Мурзы до Мацкевичюса. По-разному сложились судьбы. Такой простой образ – это был такой эскалатор, который вез всех наверх, мы так ровненько, рядком ехали на одном эскалаторе и назывались «уникальный журналистский коллектив». Потом мы доехали до места, где можно своими ногами, и разошлись по своим интересам, кто в монастырь, кто на дискотеку. Кто в бардак, кто на работу, - все по-разному. И тут выяснилось, собственно, куда каждому было надо, что было доминантой. Как говорят психологи, у человека есть доминанта психологическая - то, к чему он стремится. Все остальное – обстоятельства. Вот то главное, к чему каждый стремился, кому-то было важно быть в эфире, кому-то что-то другое… так и разошлись по интересам.
И.ВОРОБЬЕВА: Евгений из Екатеринбурга спрашивает: какие «Куклы» вы бы сняли сейчас, о ком «Куклы» вы бы сняли сейчас в первую очередь?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: «Куклы» - прошедший жанр, хотя я сегодня с удовольствием посмотрел, в Интернете вывесили мои старые «Куклы», посвященные как раз разгону НТВ. Я посмотрел с удовольствием, потому что я забыл текст, смотрел, и было очень забавно. Как зрителю мне было приятно, я не знал следующей реплики и иногда даже смеялся. Нет, «Куклы» - прошедший жанр, я не буду импровизировать сейчас. Думаю, что не для «Кукол» эта ситуация. Это ситуация для хорошего, полноценного кино…
И.ВОРОБЬЕВА: Есть планы такие?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, какие у меня планы на кино, какие у меня могут быть?
И.ВОРОБЬЕВА: Жаль. Есть у нас еще очень много тем. Мы всю практически первую часть посвятили НТВ, но вы еще заговорили про Сталина. Есть у меня к вам вопрос про Сталина, есть вопросы про Медведева, все еще есть, присылайте вопросы. «Особое мнение», вернемся через несколько минут.
НОВОСТИ
И.ВОРОБЬЕВА: Программа «Особое мнение» продолжается. Виктор Шендерович у нас в гостях. Вам тут вопрос пришел из Оренбурга, Розанна прислала нам его. «Во что вы больше верите: в самостоятельность Медведева или в конец света?»
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Равные шансы в ближайшее время.
И.ВОРОБЬЕВА: Как это? Последнее заявление Медведева, мне кажется, перевешивает сейчас уже конец света.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Посмотрим. Самостоятельность состоит из желания и возможности. «Чтоб хотелось и моглось», как говорится в одном…
И.ВОРОБЬЕВА: Давайте с желаниями разберемся.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: С желаниями непонятно. По-прежнему непонятно, то ли это какая-то игра на двоих, то ли это какая-то, действительно, воля. А с возможностями совсем непонятно, потому что мы не знаем, на каких условиях его пустили в Кремль. Мы не знаем этого с вами, Ира, мы можем гадать. И все мы три года уже занимаемся гаданием на кофейной гуще – на каких условиях, что там лежит в сейфе у чекистов на него, на каких условиях, материальных, нематериальных, у кого на кого какие есть, и так далее. Мне сегодня процитировали немецкую пословицу, что на две веши не стоит смотреть: как делается колбаса и как делается политика.
И.ВОРОБЬЕВА: Боже мой (смеется)
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мы не знаем, поэтому можем только гадать. Гадать не хочу, а судить можно по действиям, внятным действиям. Они в последнее время позволяют предположить, что это в принципе возможно.
И.ВОРОБЬЕВА: Столько у вас сослагательных наклонений сейчас.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я вот десять лет назад не поверил Коху и был прав.
И.ВОРОБЬЕВА: Между прочим, с вами согласен, не поверите, Владимир Путин. Вот комментируя вот эти выборы, он говорит о том, что неверные сигналы по поводу выборов 2012 года могут застопорить работу чиновников, а он, Путин, подчеркивает, что все на своем конкретном месте должны каждый день, как святой Франциск, мотыжить свой участок.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Про святого Франциска Владимир Владимирович выучил года полтора назад к визиту в Чебоксары. Он там впервые употребил вот это про святого Франциска - «мотыжить свой участок», - и я тогда в первый раз имел счастье сравнить этих двух подвижников, нашего Владимира и того Франциска, не в пользу итальянца. Потому что итальянец был очень богат, а кончил жизнь в аскезе. А наш наоборот, с аскезы начинал, а к пенсионным годам раскрутился. Еще несколько таких сходств и различий – Франциску во сне являлись ангелы, писал я, а Владимир Владимирович сам явился к Березовскому и протырился до самого верха. К ангелам, не к ангелам, но как-то ближе к вершине. И вообще, должен сказать по поводу «мотыжить». Мотыжит Владимир Владимирович, уже лет двадцать, финансирование. Судя по… в диапазоне от доклада Салье до данных о его состоянии и о его друзьях в списке Форбс, - делает он это успешно. Что же касается его результатов как государственного деятеля, то вот мы, собственно, наблюдаем оные. Если бы у нас не было газа и нефти, то мы бы были значительно дальше Португалии, которая сейчас просит помощи, значительно ниже. Вот и все, весь Франциск вам.
И.ВОРОБЬЕВА: А вот про Сталина я вам обещала задать вопрос, из Москвы он пришел. Слушатель перечисляет – вот, Лужков с супругой выигрывает все судебные тяжбы, после отставки проигрывает, президент разнимает драку прокуроров и следователей, и так далее. После всех этих перечислений, включая скандал с «Банком Москвы», спрашивает наш слушатель: «Вас по-прежнему удивляет, почему народ голосует за то, что Сталин такой руководитель?»
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Не удивляет. Потому что народу, последние, по крайней мере, десять лет, объясняют, что демократия – это воровство, коррупция, бардак, что это и есть демократия. А, наоборот, твердая рука, это… - и дальше «Кубанские казаки».
И.ВОРОБЬЕВА: Что мы с вами обсуждали по поводу демократии.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ровно это людям и объясняют. А поскольку Козьма Прутков еще предупреждал, что люди подобны колбасам, упомянутым мной, чем их начинят, то в себе и носят, то теперь люди хотят Сталина. Опять-таки, не для себя. Они не хотят, чтобы ночью за ними пришли, увезли, вырвали все ногти, избили ногами, а детей оторвали от мамы и куда-нибудь бросили, малолетних. Они этого не хотят. Они хотят Сталина для соседа, и чтобы порядок был. Они хотят Сталина из «Кубанских казаков», чтобы вот эти столы ломились, они хотят такого Сталина, из кина. Демократия, как предупреждал Черчилль, отвратительна, просто все остальное еще хуже. Опять-таки, практика та самая показывает…
И.ВОРОБЬЕВА: Демократия плохая, но ничего лучше не придумали.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ничего лучше не придумали. Все остальное хуже, это проверено. Дальше вопрос трактовки. Я и говорю, что когда пришел Путин, вот он про такую демократию, где воруют, то-се, пятое-десятое, беспредел, лихие 90-е… он спросил – вам это надо? Россияне сказали – нет. И Путин ее отобрал. Аналог между Жигулями и Мерседесом - российская демократия была вот такими Жигулями, я уже говорил об этом. Там все, как у Мерседеса, только гораздо хуже. Но в принципе, эта схема работает – четыре колеса, электроника, двигатель внутреннего сгорания, все то же самое, только гораздо хуже. Есть два пути. Первый – эволюционным путем доводить Жигуль до каких-то европейских стандартов, делать из нашей убогой демократии что-то более приличное. Это требует ежедневных усилий общества, элиты, пошагово. Либо сказать – да ну эти Жигули! ходим пешком.
И.ВОРОБЬЕВА: Хочу спросить у вас, раз уж вы сказали про коррупцию, про демократию, про суверенную демократию хочу сказать и ее идеолога господина Суркова, который недавно встречался с движением «Наши» и наехал на представителей оппозиции, сказав – почему вы говорите о коррупции только применительно к представителям власти? Как насчет наших дорогих оппозиционеров, которые, по словам Суркова, получают «серые» гранты? Может быть, Сурков подсказал что-нибудь оппозиционерам, может быть, им просто не верят, и поэтому такая малая поддержка?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Он наезжает на… об этом - не я первый заметил, такая доля у власти: ее критикуют. В демократической стране критикуют власть, потому что она, - Сурков этот - на мои деньги. А Немцов не на мои. Поэтому мне интересно то, что ворует, условно, «сурков» - власть. Меня это волнует, потому что он ворует у меня. Станет, не приведи Господи, Немцов ужасный, будем спрашивать с Немцова. Был Немцов вице-премьером в «Куклах», гуляли мы и по Немцову. Ничего личного. Немцов рассказывал – мама сильно огорчалась. Жалко маму, я даже частным порядком потом извинялся. Но - ничего личного. Власть подлежит демократическому избиению. Власть с утра должна получать пендель от благодарного населения. Просто с утра, вместо завтрака, - до завтрака. Чтобы она открыла глаза и вспомнила, на чьи деньги она спала и будет завтракать. Вот и все. Все эти встречи одного нахлебника с другими нахлебниками, - у них нет ответа на сущностные вопросы. Они не могут ничего ответить ни про это, ни про то, ни про судью Данилкина, ушедшего в подполье. Нам ничего не отвечено, они замылили эту тему.
И.ВОРОБЬЕВА: Вы имеете в виду, с заявлением пресс-секретаря Хамовнического суда?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Ничего, тишина. Пройди это, как это называется…
И.ВОРОБЬЕВА: Детектор лжи?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Не прошел. Замылили эту тему, замылили другую. У них безошибочная методика, - они просто молчат. Они просто делают то, что хотят, а когда мы – «а, чего, как?» - они просто не отвечают. Наши крики затухают в воздухе, эти волны там, и все, они делают следующую гадость. Потом снова – а! - никто не отвечает.
И.ВОРОБЬЕВА: Но ведь движение «Наши» борется с коррупцией. Вот у них 16-го числа акция даже.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Движение «Наши» и есть коррупция.
И.ВОРОБЬЕВА: Почему?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: С моей точки зрения. Потому что они существуют на наши деньги…
И.ВОРОБЬЕВА: Не знаю. Вот у них в офисе Ольга Романова, журналист, заметила снимок, где ручки ООО «Акбарс», может, они на их деньги живут.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Совершенно верно. У них в офисе обнаружилось, что господин Якеменко, который говорил, что его паспорт украли и по поддельному паспорту его внесли в это преступное сообщество, - оказывается, он имел реальное отношение. Ручки выбросить забыл; вещдок обнаружился!
И.ВОРОБЬЕВА: Так может, не Якеменко в офис принес эти ручки.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Не знаю, но это уже требуется доказать. Это, как у Булгакова говорилось, данные очень серьезные. Публично обвинил генерал Овчинский Якеменко в том, что он знал его как видного члена люберецкой преступной группировки. Ответа нет, - нет ответа ни на один из важнейших, кричащих вопросов, говорящих о коррупционности, прямой преступности власти. Тишина. И что им остается? Они пробавляются тем, что кричат о финансировании Немцова.
И.ВОРОБЬЕВА: Ну а нам остается закончить программу, нет больше времени. Спасибо большое, «Особое мнение», Виктор Шендерович..