Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2011-03-30

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте, это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я приветствую в этой студии Сергея Алексашенко. Здравствуйте Сергей.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Здравствуйте Татьяна.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Напоминаю, что у нас работает СМС +7-985-970-45-45, прямая трансляция на нашем сайте, там же кардиограмма эфира, и компания «Сетевизор» нас тут тоже с четырёх камер показывает. Тут буквально последние полчаса информационные агентства пали жертвой заявлений Дмитрия Анатольевича Медведева, не справляются с потоком информации. И, в общем, не сказать, что что-то сильно новое, но прям молния за молнией. Процитирую несколько заявлений главы государства: "Россия испытывает дефицит доверия иностранных инвесторов, инвестиционный климат в стране очень плохой. Коррупция держит за горло экономику России. Нам нужно доверие заинтересованность" - это уже цитата Дмитрия Медведева по "Интерфаксу" - "Нам нужно доверие, заинтересованность и отечественных, и иностранных инвесторов. А что мы сегодня наблюдаем, а наблюдаем мы сегодня дефицит этого доверия" - сказал Медведев на заседании комиссии по модернизации в Магнитогорске. "Коррупция, рост налоговой нагрузки, виноваты в том, что инвестиционный климат остаётся очень плохим". Потрясающее открытие, не правда ли.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Я поражён такими откровениями, но хорошо, что президент об этом говорит. По крайней мере, на такой классический вопрос, что может он чего-нибудь не знает, мне кажется, что не должно быть иллюзий, что президент и премьер не знают о проблемах коррупции. Знают, что они не знают про дефицит доверия, что доверие к ним резко падает, знают, и прямо об этом говорят. Дмитрий Медведев говорит: "Что нам в стране нужны иностранные инвестиции", а неделю назад Владимир Путин говорил: "Нам в стране нужны иностранные инвестиции в разы больше, чем сегодня". Очень хорошо. Дальше ребята, у меня вопрос один, когда вы от слов перейдёте к делу, сколько можно говорить. Дмитрий Анатольевич про коррупцию уже наверно года полтора говорит, и это как борьба нанайских мальчиков, он с коррупцией, а коррупция с ним. Только у него почему-то, то одни часы, то другие часы, и сумма этих двух часов превышает его годовую зарплату.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может быть, ему дарят.

С. АЛЕКСАШЕНКО: А налоги с подарков он платит, можно узнать, 13 процентов?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может и платит.

С. АЛЕКСАШЕНКО: А в декларации о доходах это не написано, там не написано, что он часы в качестве подарка получил, а это доход в натуральной форме, об этом налоговый кодекс пишет. Опять с точки зрения слов нет возражений, и готов Борису Немцову посоветовать в качестве эпиграфа взять к своему очередному докладу эти слова президента Медведева. Всё правильно, но когда вы начнёте делать. И что значит вопрос недоверия нам, когда президент говорит, что у нас дефицит доверия. У нас, это у власти, а власти не доверяют. Это означает, что те процедуры избрания власти, назначения преемников, назначение депутатов Госдумы, они фактически нелегетивные. То есть, общество не доверяет тем людям, которые говорят: "Мы ваша власть". Хорошо, менять будете, нет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, Дмитрий Анатольевич ездил в гости к Стиву Джобсу зря, никаких инвестиций он не привлечёт?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Вы знаете, когда Дмитрий Анатольевич ездил к Стиву Джобсу, и насколько я знаю, там ездила большая делегация российских чиновников в гарвардский университет, там им чётко сказали: "Ребята, инвестиции будут, когда будет правильная демократическая процедура, когда будут работать общие институты, когда будет суд, когда будет верховенство права, когда правоохранительные органы будут следить за исполнением закона, а не обогащаться на своих должностях. Ему всё это сказали. Мне кажется, что Дмитрий Анатольевич занимается тем, что пытается покрасивее выразиться. Хорошо, очень образно, очень чётко, очень уверенно говорит. В его голосе слышно, что он сам верит в то, что он говорит. Замечательно, Дмитрий Анатольевич, вы президент. Вот мы с вами можем только словами воздействовать, у нас нет возможности принять какое-то решение, мы можем только словами воздействовать на общественное мнение. А Дмитрий Анатольевич Медведев может делами воздействовать, не хочет, или не может.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, получается просто идиотическая ситуация, когда на протяжении двух лет Медведев говорит одни и те же слова, одни и те же формулировки, что мы должны бороться с коррупцией, потому что она вредит нашему инвестиционному климату, нам никто не доверяет. Но он с таким же успехом может встать и говорить: "дорогие друзья, Москва - столица Российской Федерации. И с ним никто не будет спорить, потому что это очевидно.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Зачем выставлять себя идиотом из раза в раз?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Почему, Дмитрий Анатольевич не выставляет себя идиотом, он ничего глупого не говорит, он себя показывает, к сожалению, беспомощным президентом он показывает, что президент не может сделать ничего. Может он и хочет, а если не хочет, то тогда не надо говорить, тогда ему было бы проще жить. Знаете, как приятно, ты президент, ты едешь с флагом, тебе дорогу расчищают, хорошо ездить по Москве, когда тебе никто не мешается, классно же, в Кремль заезжаешь, там твоё рабочее место.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вид красивый из окна.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, вид красивый из окна, можно полетать над страной на самолёте, на вертолёте, можно в космос полететь, если захочешь, фотографии сделать. Всё это классно, только президент ещё должен какую-то работу выполнять на благо страны, на благо общества. Вот почему-то Дмитрий Анатольевич этого не делает, ведь осталось совсем немного сделать, от слов перейти к делу. Может Дмитрий Анатольевич готовится, как спортсмен, разминка и так далее, а потом как соберётся, и во второй срок своего президентства, знаете, в первый срок президент думает, как переизбраться на второй, а во второй срок думает, как бы войти в историю. Мне кажется, что Дмитрий Анатольевич сейчас силы собирает, накопит перед финишным рывком.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По поводу того, что Дмитрий Анатольевич строит какие-то планы, может действительно, он озвучивает какую-то важную программу. Ещё позволю себе несколько цитат: "Медведев считает, что для устранения избыточного влияния государственных компаний на инвестиционный климат необходимо сделать три вещи. Во-первых, зафиксировать, и объявить график приватизации крупных пакетов акций на ближайшие три года, исключить практику, когда профильные руководители правительства, а именно те, кто отвечает за правила регулирования в конкретных отраслях, занимают места с советах директоров компаний, работающих в условиях конкуренции. И, в-третьих, ввести процедуру предварительной публикации крупнейшими государственными компаниями информации о планируемых закупках".

С. АЛЕКСАШЕНКО: Классно, хорошее, классное предложение. Но насчёт программы приватизации, мне вообще кажется, что, вот правительство скажет: "У нас есть программа приватизации, она стоит триллион рублей на ближайшие три года, мы продаём 10 процентов "ВТБ", 7 процентов "Сбербанка", 25 процентов "Суркомфлота", и больше ничего не собираемся продавать. Я бы, честно говоря, пошёл по другому пути, это предложение сейчас активно обсуждается, у нас есть известный дефицит денег в пенсионной системе, и в этом году попытались повысить налоги. И вот Дмитрий Медведев говорит про растущие налоги. Он уже понимает, что ошибочное решение, и дальше ситуация будет только ухудшаться, потому что из-за демографической картины у нас количество пенсионеров на одного работающего будет возрастать в ближайшие годы. Дефицит будет ещё больше. Давайте мы создадим пенсионный фонд, как фонд, не как ведомство при Минздрав соцразвития, как отдел, а самостоятельный, и отдадим ему все эти государственные акции, и пусть он сам решает, когда ему что продавать, кому сколько дивидендов забирать. Должна быть организация, которая управляет имуществом с точки зрения получения доходов. Потому что я абсолютно согласен, и в заявлении Дмитрия Медведева звучит, что недопустимо, чтобы профильный министр был в совете директоров, и вообще чиновникам нечего делать в совете директоров, они зачастую не разбираются в этом бизнесе, они очень часто не ездят на советы директоров, присылают письменные голосования "За" по всем вопросам. Они другим должны заниматься. Либо он на своём месте, у него нет никаких обязанностей, освободите его от должности министра, вице-премьера, директора департамента. Директора компаний должны быть профессиональные, директора должны заботиться об интересах компаний, думать о её развитии, стратегии. Я считаю, что ничего не мешает этому. Но была волна, и она была где-то во второй половине 2008-го года, в начале 2009-го, когда государство постепенно водило независимых директоров в советы директоров госкомпаний. И вот совет директоров, условно, их там 11 человек, 6 - 7 представителей государства, и из этих 6-ти - 7-ми одного - двух делаем независимыми, при этом по каким-то вопросам они были обязаны голосовать по директивам, как правительство написало. И в чём смысл. И если двигаться в этом направлении, я считаю, что это правильно, потому что у нас как сейчас, министр устанавливает правила функционирования отрасли, то есть он является регулятором, он же руководит ведомством, который осуществляет надзор за этой отраслью, а ещё возглавляет совет директоров компании, которая работает в этой отрасли… То есть, классный конфликт интересов, я представляю, что у него там в голове творится, какие возможности.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Шизофрения.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Это даже не шизофрения, это кубик-рубика, он постоянно крутится, и ты должен постоянно его складывать, плавающие цвета. Кубик-рубика с постоянно меняющимися цветами, и ты его всё время должен складывать в голове. Поэтому абсолютно здравые идеи, и самое главное, что для этого не надо ни закон менять, как в 2008-м году, просто было решение президента сделать так.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Просто смотрите, мы уже и с вами несколько раз в этой студии обсуждали, что слова правильные, всё замечательно, ни с чем не спорю, но хотелось бы какого-то дела. Сейчас, перечислив три необходимых на взгляд президента, шага, можем ли мы сказать, что вот оно руководство к действию, тем более вы сами говорите, что законов никаких не надо принимать для этого?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Татьяна, мы сможем сказать, является ли это руководством к действию через два - три месяца, бюрократическая машина, она же медленно, президент выступил с какой-то речью, после этого какие-то чиновники в аппарате администрации президента должны всё это дело переложить в проектные решения, а президент должен написать резолюцию. Путину одно, Кудрину другое, Иванову Сергею Борисовичу третье, не знаю, какие фамилии там будут стоять, но кому-то он что-то должен написать, что это сделать, вот это сделать, и это сделать. Бюрократическая машина прокрутится, и через два - три месяца выплюнет какой-то результат. Давайте подождём, давайте зафиксируем эту тему, и через три месяца обсудим, перешёл ли Дмитрий Анатольевич от слов к делу. Не затрагивать никаких политических интересов, никаких демократических свобод, здравый смысл, да, давайте посмотрим.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Программа "Особое мнение", в которой сегодня выступает Сергей Алексашенко. Одна из главных тем сегодняшнего дня, это скандал вокруг этих бесконечных нелегальных казино в Подмосковье, всё новые и новые какие-то эпизоды, коллеги говорят, что это всё походит на какой-то сериал типа "Санта Барбара", потому что не имеет никакого конца эта история, там появляются какие-то новые герои. На этот раз речь идёт о сыне генпрокурора Юрия Чайки Артёме Чайки, которого планируют вызвать на допрос в ближайшее время, как раз по делу о нелегальных казино в Подмосковье. И вот одна из наших слушательниц спрашивает ваше мнение по поводу причастности сына Чайки к крышеванию игорного бизнеса, и не должен ли Чайка уйти в отставку после всей этой истории?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Не буду врать, не знаю, крышевал ли Чайка-младший или Чайка-старший этот бизнес. Мне кажется, что это не очень важно, на месте генпрокурора я бы выступил с таким заявлением, действительно отошёл бы от этого дела. Но у меня другая аналогия, не "Санта Барбара", а такая большая станица Кущёвская, в которой мы все живём, в которой одни силы.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А всё очень трагически закончилось.

С. АЛЕКСАШЕНКО: К сожалению, знаете, как старая пословица, когда паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Мне кажется, что когда правоохранительные органы, две силовые структуры на глазах у всей страны занимаются выяснением отношений на уровне руководителей генпрокуратуры, и руководителей следственного комитета, то это говорит о том, что что-то неладно в датском королевстве, точно неладно, и вот это точно прерогатива президента Медведева. Тем более, что он несколько недель назад уже высказывался по этому делу, и сказал: "Я бы попросил публично эту ему не обсуждать". Наплевали на его указания. Вопрос о причастии к делу: "Дмитрий Анатольевич, вот ваши указания всеми игнорируются, либо вы их контролируете, либо они контролируют вас". И получается, что есть два ведомства, а конфликт между ними некому разрешать, нет арбитра.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас есть сильный премьер-министр, который если что, сядет в жёлтую "Ладу Калину" и приедет, и всех разгонит.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Во-первых, по закону сильный премьер-министр не занимается правоохранительными органами.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В Пикалёво он по закону ручки давал подписывать?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Ручки по закону.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Или в самолёте "Амбиция", когда он летал?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Более того, по закону никто не запрещает попросить ручку обратно, даже по понятиям можно забрать ручку обратно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, самолёт "Амбиция" был не совсем законно.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Это такая тонкая история, мне кажется, что премьер и президент пытаются существовать в тандеме, примерно опираясь на закон, что является прерогативой президента, что является прерогативой премьера. Премьер практически не заходит в сферу международной политики, не заходит в реформу армии, может они между собой обсуждают.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Армия да, а про международную политику можно спорить.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Хорошо, одно заявление он сделал, мы же не обсуждаем, сколько раз в день они между собой общаются, но они пытаются некое такое равновесие соблюдать. Потому что если они каждый начнут один за другого заходить, у них тандема не получится. Тандем, это когда у вас есть некая договорённость по правилам, лучшие правила, когда они прописаны в законе. Пусть закон суров, но это закон, по крайней мере, есть к чему аппелировать. По закону правоохранительные органы это прерогатива президента. Либо президент говорит: "Я не могу с ними справиться, Владимир Владимирович, наведите порядок в этом бардаке, либо дайте мне возможность всех снять к такой-то матери, и поставить других людей, с которыми я могу работать". А получается так, что они не слушают никого, у них нет начальников, они никому не подчиняются, страшная ситуация.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Своими руками такую ситуацию создавали, зачем было это всё разведение?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Разведение прокуратуры со следственным комитетом. Очень правильно. Потому что раньше они жили дружной семьёй, и всё это вообще не выходило наружу, и они все были вместе.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А то, что это вышло наружу, это положительный эффект, но проблема в том, что почему-то не решается эта проблема. Потому, что она была внутри, и о ней никто не знал, она не решалась, а сейчас она снаружи, но её всё равно никто не может решить, но зато мы с вами наблюдаем кошмар.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Татьяна, мы с вами не суд, мы не можем вынести приговор, мы не знаем, было это крышевание казино, или не было, предположим, что оно было. Как вы считаете, мы, как граждане, должны поддержать следственный комитет? И хорошо, что он выполняет свою работу в этой ситуации. Если у людей есть подозрение в том, что здесь совершается преступление, тем более с участием прокурора, они делают честно свою работу. Просто раньше, когда следствие подчинялось прокурору, и вообще полностью прокуратуре, и прокурор всегда руководил следователями, это дело не имело ни малейших шансов на возникновение. Сейчас у него, по крайней мере, появился шанс на возникновение, и, судя по тому, что пишется в наших газетах, у этого дела есть основа. По крайней мере, есть какие-то факты, которые свидетельствуют о том, что там точно что-то есть, может там фамилии другие, и ещё что-то. Посмотрите, генпрокурор на днях каких-то прокуроров московской области, кого-то отправил на хозяйственную работу, кого-то ещё куда-то.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, людей убирает.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, убирает, значит, есть основания для каких-то следственных действий. Но вопрос только в одном, не должно быть войны в правоохранительных органах, это недопустимо в государстве. Какая же это тогда вертикаль, когда у вас те люди, которые должны вертикаль поддерживать, охранять и поддерживать порядок, между собой дерутся, у вас вертикаль рухнет, ребята.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тут мы в очередной раз даём какой-то условный срок на ожидание.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Тут даже срок бессмысленно давать, мы просто сидим и в ужасе ждём, во что это выльется, а назавтра МВД начнёт воевать с ФСБ, пограничники начнут воевать с армией.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С КСМ уже как-то раз воевали.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, воевали, и потом задвинули, и они перестали существовать, потом Свердловская губерния пойдёт на Тюменскую, и так далее. Ребята, это же правда, это и есть тот самый развал государства, когда говорят, что в лихие 90-е наше государство развалилось. В лихие 90-е не было такого, когда публично руководители силовых структур воюют между собой, и никто не может их унять, то ли не хотят, то ли не могут. Президент не может, мог бы сказать: "Замолчите", а ему сказали: "Ладно, без тебя разберёмся, у нас свои правила, и не ты их устанавливал, не тебе эти правила менять". Либо он разбирается с ними и наводит порядок, либо они, а они с ним точно разберутся. Судя по всему у них сил побольше пока.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Посмотрим, как дальше будет развиваться, может быть, всё-таки, кто-то не выдержит с тандемом, топнет ногой, хлопнет рукой.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Посмотрим, мне кажется, что дело не в том, что там нужно хлопнуть рукой или топнуть ногой.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Написать какой-нибудь закон?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, и подумать о том, как реформировать реально, не поменять название милиция на полиция, следственный комитет на следственный комитет при генпрокуратуре, а о содержательной и юридической реформе правоохранительных органов, о том, чем они должны заниматься, и чем они по факту занимаются сегодня, и разобраться с этим, в конце концов. Пора Дмитрий Анатольевич, не только коррупцией надо заниматься, а этим делом тоже надо заниматься.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сергей Алексашенко в программе "Особое мнение". Я думаю, что успеем мы начать ещё одну тему. Тоже вопрос от нашего слушателя, он просит вас прокомментировать слияние двух крупнейших аэропортов Москвы, "Внуково" и "Шереметьево". Зачем это вдруг понадобилось делать, что это схема такая, просто вчера появилось сообщение, что "Шереметьево" и "Внуково" передадут в одни руки?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Новость действительно интересная, она состоит из многих слоёв, и наиболее очевидно, что долю города Москвы в аэропорте "Внуково" выкупит либо 100-процентно государственное предприятие, "Аэропорт "Шереметьево", либо "Росимущество". То есть, бюджет Москвы получит деньги за тот актив, который ему не нужен, и таким образом бюджет Москвы сможет решить какие-то свои проблемы, например, строительство метро. И здесь я хочу вспомнить, что совсем недавно "Росимущество" продало компанию "Росметрострой". И там я не помню кто, у этой компании какой-то очень интересный владелец, Меньщиц, не то олигарх, не то какой-то друг нашего национального лидера. Соответственно, как-то всё это увязывается в очень хорошую схему.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Купили хорошую книгу, очень интересный доклад.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, если есть желающие, можно это дело покопать. Это одна часть истории.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Остальные части истории через несколько минут перерыва, никуда не уходите.

ИДУТ НОВОСТИ.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа "Особое мнение", меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, напоминаю, что в гостях у меня сегодня Сергей Алексашенко. Мы тут начали небольшой сериал по докладам, которые могут появиться в скором времени, в связи с объединением аэропортов "Внуково", и "Шереметьево". Первая часть доклада у нас получилась уже весьма интригующая, давайте вторую…

С. АЛЕКСАШЕНКО: Нет, ну вопрос, "Зачем"? Первый ответ очевидный, зачем. Для того, чтобы компания, которая купила "Мосметрострой", получила такой большой заказ, на который выделят не знаю, полтора миллиарда долларов, и чтобы она жила безбедно. Вот это самое такое примитивное. С точки зрения здравого смысла, здесь сложнее с точки зрения авиационного бизнеса, потому, что в Москве существуют 3 больших аэропорта, как известно, да? "Внуково", "Домодедово" и "Шереметьево". И очень много разговоров о том, что пропускные возможности этих аэропортов ограничены, нужно строить где-то полосы, и так далее. Москва – не единственный город на земле, у которого есть несколько аэропортов. И это ситуация известна, и как её решать, тоже понятно. И на самом деле вот первое, что должно происходить, это разделение аэропортов по функциям. Потому, что есть аэропорт бизнес-авиации, куда приземляются лёгкие самолёты, есть чартерные для дешёвых, для лоу-кост перевозчиков, есть для регулярных, и так далее. Для грузовых самолётов. То есть, первое, что должно произойти в московском аэроузле, с точки зрения здравого смысла – это перепрофилировать аэропорт, договориться, кто в какую сторону развивается. Вообще говоря, дальше возникает вопрос, что все три аэропорта на сегодня принадлежат разным юридическим лицам. Три аэропорта принадлежат четырём юридическим лицам, или пяти. Есть аэропорт «Домодедово», который частный, который на 75 лет в аренду.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Долго ли он будет частным, вопрос?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Пока частный. Он федеральная собственность, но отдан в аренду на 75 лет, правда, в другом состоянии, и другой объект давался. Есть аэропорт "Внуково", который на 75 процентов принадлежит городу Москве, а на 25 процентов принадлежит мелитарным акционерам, и видимо, кто бы ни выкупил 75 процентов "Внуково", он должен ещё у частных акционеров выкупить по закону, я думаю, что для министра это такой хороший подарок. А есть аэропорт "Шереметьево", где говорят, два владельца, государственное предприятие "Международный аэропорт "Шереметьево", которому принадлежит первый и второй терминал, и терминал Е маленький. А есть новый терминал, который принадлежит аэропорту и "ВЭБу". И вот такой зоопарк, и нужно каким-то образом согласовать интересы. Мне кажется, что для того, чтобы окончательно запутать ситуацию, нужно сначала чтобы "Шереметьево" купило "Внуково", или кто-то купил "Внуково". У "Шереметьево" денег таких нет, соответственно, "Шереметьево" имеет десятки миллиардов рублей, но если может получить, то из федерального бюджета. Мне кажется, что особой конкуренции между "Внуково" и "Шереметьево" нет, потому что "Внуково" опоздало с реконструкцией, "Внуково" очень много проигрывает из-за того, что там находится специальный лётный отряд, который обслуживает первых лиц государства, когда закрывается воздушное пространство.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, и ещё пассажиры очень теряют из-за этого.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, все большие компании нашли себя либо в "Домодедово", либо в "Шереметьево", и "Внуково" опоздал. Скажем так, "Внуково" это отдельная история, отдельная судьба, и "Внуково" практически не подлежит развитию, ему некуда развиваться, он зажат между городом и населённым пунктом, ему развиваться некуда.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Будут отдавать на откуп первым лицам государства, чтобы летали, никого не трогали.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Да, и бизнес-авиацию, у которой нет расписания. Вот логика в чём, самое смешное, что и у "Шереметьево" особых перспектив развития нет, потому что у "Шереметьево" есть сегодня две менее независимые полосы, они расположены очень близко друг к другу, и два самолёта не могут одновременно садиться или взлетать. Есть возможность построить ещё одну полосу, и всё, и на этом "Шереметьево" дальше развиваться не может. И вот получается объединение такое двух инвалидов, один уже не может развиваться, ему дальне некуда расти, и другой бизнес, он, конечно, может чуть-чуть подрасти, но как сказал генеральный директор "Аэрофлота" Виталий Савельев, может до 2020-го года "Шереметьево" дотянет. Смысла экономического...

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это не тот случай, когда минус на минус даёт нам плюс?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Это точно совершенно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это даёт нам большой минус.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Я бы сказал так, это даёт бессмысленную трату денег, потому что, во-первых, федеральные деньги будут потрачены бессмысленно, московское метро нужно строить, нужно было просто дать деньги из федерального бюджета в Москву, и нужно было сделать ещё чего-то приятное, ещё у кого-то что-то выкупить, в общем, поинтереснее схема получается. Но самое главное, что принято решение строить третью полосу в "Шереметьево", у аэропорта, который дальше развиваться не может. У него есть временная перспектива, а за горизонтом 2020-го года у этого аэропорта дальнейшего развития не предвидится. На мой взгляд, с такой рациональной точки зрения, никакого смысла с точки зрения бизнеса у аэропорта в этом решении нет. Может конструкция там более правильная, и тогда всё остальное бессмысленно обсуждать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сергей Алексашенко в программе "Особое мнение". Судя по всему, наш эфир либо слушают, либо пишут, интересно, по ходу нашего разговора приходят сообщения с пометкой срочно: "Тамошний президент Аркадий Дворкович не стал называть предложенную сегодня Дмитрием Медведевым программу действий с заявкой на новый президентский срок". Далее цитата по "Интерфаксу": это предложение по первоочередным шагам по улучшению инвестиционного климата. Президент рассчитывает, что они будут реализованы в этом году" - сказал Дворкович, отвечая журналистам, отвечая на вопрос, не являются ли эти предложенные меры заявкой на новый президентский срок?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Там ещё есть одна фраза, они говорили в перерыве, что смена министров и вице-премьеров произойдёт по итогам собрания.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, это первое, замена министров и вице-премьеров совета директоров госкомпаний будет проведена на годовых собраниях, кандидатуры пока не определены.

С. АЛЕКСАШЕНКО: Отвечаю Аркадию Владимировичу, что все кандидатуры на годовые собрания акционерных обществ, у государства контрольный пакет, уже внесены давным-давно, по закону об акционерных обществах это нужно было сделать не позднее какого-то числа. Уже по всем крупнейшим компаниям известны кандидаты от правительства, и практически нигде они не поменялись, те же самые вице-премьеры, премьеры нигде не участвуют, кроме Внешэкономбанка, и те же самые министры. Если говорить о годовых собраниях, то следующее годовое собрание пройдёт в 2012-м году, куда вносить уже будет правительство в январе, феврале следующего года, какое у нас там будет правительство, и кто у нас там будет назначен президентом на 2012-й - 2018-1 годы, это ещё нужно посмотреть. Поэтому либо сейчас Дмитрий Анатольевич меняет все процедуры с годовыми собраниями, и там устраивают революции в госкомпаниях, либо это действительно программа на новый президентский срок. Неизвестно, какая у президента будет фамилия, но точно в этот президентский срок юридически это нельзя успеть. А насчёт того, что это первые шаги по улучшению инвест-климата, если честно, инвесторам всё равно, будет продавать государство пакет акций при приватизации, или не будет, есть там министры в совете директоров компаний или нет. Если президент Медведев говорит о доверии, то это политическое доверие от населения правительству, власти это никак не меняет, инвесторам нужны суды, инвесторам нужна власть закона, инвесторам нужно, чтобы генпрокуратура и следственный комитет не воевали между собой. А защищали частную собственность, интересы граждан, интересы бизнеса. Вот о чём идёт речь, вот тогда это будет улучшать инвестиционный климат, а не объявления, что мы в этом году продадим 10 процентов, а в следующем году продадим 20 процентов. Хоть 20 процентов продайте, это не поменяет инвестиционный климат в нашей стране, не в этом проблема, а проблема в том, что у вас дерутся генпрокурор и председатель следственного комитета, вот это проблема, это и есть инвестиционный климат. И если от этого (неразборчиво) ничего не понимает, то это очень странно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А с другой стороны, что он ещё мог сказать в этой ситуации?

С. АЛЕКСАШЕНКО: Знаете, как у меня бабушка говорила в таких случаях: "Промолчи, сойдёшь за умного". Но, то бабушка говорила, ей простительно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да действительно, я не знаю, в принципе это уместится в 140 знаков, и можно потом написать Владимиру Владимировичу о сегодняшнем его заявлении.

С. АЛЕКСАШЕНКО: И не только Владимиру Владимировичу.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, я думаю, тут можно по целому списку пройтись. Спасибо большое, сегодня в программе "Особое мнение" выступал экономист Сергей Алексашенко. Если вы что-то не успели увидеть, услышать, и хотите освежить в памяти, или запомнить, что говорит бабушка Сергея Алексашенко, тогда добро пожаловать на сайт "Эхо Москвы", там уже через несколько минут скоро появится. Всем счастливо.

С. АЛЕКСАШЕНКО: До свидания.