Николай Сванидзе - Особое мнение - 2011-03-04
С. БУНТМАН – Добрый вечер. «Особое мнение», Николай Сванидзе по пятницам в 17 по московскому времени. Вы можете следить с помощью видеотрансляции у нас на сайте. Сетевизор тоже ведет шикарную с 4-х камер видеотрансляцию. Можно принимать на айподах, айфонах и на всем, что работает с помощью Гугл андроид. Что ты смотришь на меня, андроиды…
Н. СВАНИДЗЕ - Пугаешь ты меня своим словарным запасом. Гугл андроид.
С. БУНТМАН – Можно составлять кардиограмму эфира, оценивая позитивно или негативно то, что говорит Николай Сванидзе. Sms можно писать. И посылать абоненту vyzvon свои твитты. Вот и все. Скоро уже будет так: на этом всего доброго. Ты заметил, уже 4-й день у нас существует, ты заметил разницу конечно.
Н. СВАНИДЗЕ - Я мог бы по этому поводу чего-то постебаться, но не буду. Нет, не заметил. Но у меня не было случая. Я пока не нарушил, 4 дня прошли для меня спокойно.
С. БУНТМАН – Ответь на серьезный вопрос. Я понимаю, что этот процесс очень длительный и нужно, чтобы он был длительный. Уже такая вещь как переименование вводится, закон вводится в действие, и только сейчас начинается аттестация, отбор, с одной стороны они должны будут по новым правилам полицейские себя вести. А с другой стороны только начинается их отбор. И кадровый и качественный.
Н. СВАНИДЗЕ - Честно говоря, здесь порядок этих действий меня в меньшей степени беспокоит. Меня в большей степени беспокоит качество этих действий. Потому что отбор, ты понимаешь, черт в деталях. У нас детали всегда одни и те же и в них всегда черт. Отбор вещь хорошая, и аттестация вещь хорошая, но мы же подозреваем, как у нас будет проходить эта аттестация и отбор. Мы же подозреваем, что будут уже определенные цифры фигурировать, по-моему, уже они озвучиваются, я где-то видел. Сколько будет стоить пройти аттестацию. Ну и все.
С. БУНТМАН – Это могут быть кроме шуток и инсинуации просто.
Н. СВАНИДЗЕ - Могу быть, конечно. Но мы же так не думаем с тобой. А знаешь, почему мы так не думаем? Потому что во всех сферах нашей жизни эти инсинуации имеют очень близкое отношение к правде. Поэтому мы верим, что это не инсинуации. Хотелось бы верить…
С. БУНТМАН – У тех же полицейских, у следователей бывает то, что правдоподобно, скажем так, имеет гораздо меньше шансов оказаться правдой.
Н. СВАНИДЗЕ - Я боюсь, что в данном случае это имеет большой шанс оказаться правдой.
С. БУНТМАН – Потому и не совсем согласен, что неважно, когда что начинается. Мне все-таки до сих пор кажется, что нужен был достаточно серьезный интенсивный переходный период. Прежде чем все ввести.
Н. СВАНИДЗЕ - Не знаю, Сереж, может быть ты и прав. Может быть, нужен был переходный период, может быть нет. Здесь у меня немножко другой угол зрения на это. Я независимо от наличия или отсутствия переходного периода сомневаюсь в том, что это у нас будет эффективно. При нынешней системе принятия всех решений, в том числе и кадровых.
С. БУНТМАН – Несколько юбилеев было на этой неделе. Мы сетовали на то, что власть никак не собиралась реагировать вроде на 150-летие отмены крепостного права. Но власть отреагировала, и духоподъемную речь без всяких кавычек произнес Дмитрий Анатольевич Медведев по этому поводу. Где хочется подписаться. Про подписаться мы еще поговорим. А в этом случае, скажи, пожалуйста, это что-нибудь значит, слова Медведева, которые были сказаны торжественно…
Н. СВАНИДЗЕ - Эти слова президента Медведева это не коллективное письмо, которое можно было бы подписывать, потому что если бы это было письмо, действительно бы многие подписались. И я бы подписался. Согласен с тобой. Сказаны слова на мой взгляд четкие, определенные, это наверное, позиционирование Дмитрия Медведева и идеологическое и политическое. Не только историческое. Потому что у нас как известно история больше, чем история. У нас всегда история имеет прямое отношение к действующей политике. И мы упоминаем одни имена, Иван Грозный и Сталин в позитивном контексте понятно, как себя политик позиционирует в этом случае. Если он упоминает в позитивном контексте Александра Второго, опять понятно, как он себя позиционирует, совершенно по-другому. Иначе. То, что в данном случае Дмитрий Анатольевич Медведев протянул ниточку от царя освободителя, от Александра Николаевича к себе, в общем, в конечном счете, это говорит о том, что он занимает определенную позицию, позицию либеральную, и он это подтвердил рядом тезисов в этом выступлении.
С. БУНТМАН – Здесь он больше выглядит общественной фигурой, чем государственной. Государственная фигура все-таки принимает решение. Он любит подчеркивать, что я принимаю решения, я не задаю вопросы…
Н. СВАНИДЗЕ - Никто не запрещает государственной фигуре так или иначе позиционироваться.
С. БУНТМАН – Это хорошо, только это в связке с решениями должно быть.
Н. СВАНИДЗЕ - Согласен, что здесь еще нужны и решения. Но то, что он тем не менее, вполне определенные вещи говорит, это на мой взгляд плюс. Другой вопрос, он ведь говорит и другие вещи. Недавно в связи с событиями на Ближнем Востоке он сказал, я сейчас не помню дословно, - они готовили этот сценарий для нас. Помнишь, да? Ближневосточный. Не расшифровав, кто такие они. Но, тем не менее, когда у нас в нашей системе координат говорится о том, что кто-то, какие-то они готовили для нас, то есть против нас некий сценарий, сразу же основная масса зрителей и слушателей воспринимает определенным образом. Они – американцы, мировая закулиса и так далее. То есть что-то такое вполне себе определенное и абсолютно полярно противоречащее тому, что вчера Дмитрий Анатольевич сказал в Питере. Где Медведев настоящий, там, где он говорит «они готовили для нас сценарий» или там, где он говорит о том, что Александру Второму его отец Николай Павлович оставил в наследство крепостничество и военно-бюрократическую вертикаль. Вот где здесь Медведев настоящий. Не знаю. Это будущее покажет и покажут только те самые действия, о которых ты сказал.
С. БУНТМАН – Думаешь, что может быть и то, и то, просто слова.
Н. СВАНИДЗЕ - Так не бывает, что просто были слова.
С. БУНТМАН – Когда словам не придают никакого значения. Вообще никакого.
Н. СВАНИДЗЕ - Человек такого уровня не может не придавать никакого значения словам. Это же не разговор двух домохозяек на кухне, это программное выступление. Поэтому вчерашнее было абсолютно программным. По стилистике, по насыщенности тезисами. По качеству тезисов. Насколько эта программа будет развиваться, насколько она наполнится смыслом, насколько она перейдет в действие – не знаю. Но в принципе это можно было бы воспринимать не просто как программу, а как предвыборную программу. По идее.
С. БУНТМАН – Но выбор-то будут осуществлять они опять же.
Н. СВАНИДЗЕ - Но я пока не берусь сказать, так это или нет.
С. БУНТМАН – Промеж себя будут. Я не знаю, потому что другого выхода не видится. Вся эта система. У меня такой вопрос. Тут тоже есть некоторое лукавство. Ссылаясь на ту вертикаль бюрократическую, военизированную, которую оставил Николай Первый Александру Второму, Александру Второму при желании надо было ломать очень серьезные традиции, сложившиеся за долгое-долгое время. Но сейчас же положение совсем не такое. И когда они начали ляпать эту вертикаль, доляпывать ее в 2000 годы, сейчас продолжают ее укреплять. Ведь все время говорят о какой-то незрелости народа. Теперь будут ссылаться на события 150-летней давности, когда все были не готовы. Неужели у нас так люди не готовы, узнав и 1987 год и 1991, что угодно.
Н. СВАНИДЗЕ - Сереж, что касается неготовности людей, вопрос на самом деле неоднозначный. Я считаю, что да, не готовы. Это не значит, что ничего не надо делать и ждать пока они будут готовы. Потому что если царствовать, лежа на боку, так они никогда не будут готовы.
С. БУНТМАН – Да, когда-нибудь надо снять подгузник, а вдруг ничего не произойдет.
Н. СВАНИДЗЕ - Но что последний век нашей истории не способствовал повышению этой готовности, это несомненно. Потому что у нас, как известно, через некоторое время после 1917 года наступило второе издание крепостного права и вероятно более страшное, чем первое. Во всяком случае, чем последние этапы первого. Потому что в 19 веке уже реальности крепостного права были не столь страшны и чудовищны для людей, уже не продавали врозь мужа и жену, не было реального права первой ночи у барина и так далее. Колхозное крестьянство наше это те же крепостные. То же крепостничество на самом деле. Абсолютное бесправие, отсутствие документов, права передвигаться по стране, нищета, отсутствие каких-то прав на что-то, имеющее отношение к собственному достоинству. Второе издание крепостничества. Откуда же здесь возьмется готовность. И это продолжалось долго. Частично до 60-х, частично до 80-х годов. Такая ситуация в деревне. Это если взять только деревню.
С. БУНТМАН – А зачем брать только деревню?
Н. СВАНИДЗЕ - Потому что у нас в 19 веке была аграрная страна, в 20 веке в значительной степени, сейчас нет. Но эти люди ушли в города. И они принесли свою ментальность в город. И эта ментальность холопская была в течение очень продолжительного времени.
С. БУНТМАН – А как же гениальные выборы 1989, 1990 года, гениальные потому что массовые, потому что толковые.
Н. СВАНИДЗЕ - Прорыв. Мы с тобой понемножечку плавно как я понимаю, ты ведешь к юбилею Михаила Сергеевича Горбачева.
С. БУНТМАН – Совершенно естественно. Куда же это все подевалось?
Н. СВАНИДЗЕ - Поздравим Михаила Сергеевича несомненно с 80-летием, если так разговор зашел. С удовольствием я поздравляю Михаила Сергеевича с 80-летием, дай ему бог здоровья. Природа не обидела его здоровьем и хорошо и дай бог, чтобы так было и в дальнейшем. Желаю ему долгих лет полноценной жизни. То, что сделал М. С. Горбачев это очень много. Это огромное дело. И в частности выборы, о которых ты говоришь. Ну конечно на новенького-то. Когда сидели блок коммунистов и беспартийных 99,9, все голосовали за одних и тех же, которых даже в лицо не знали или видели по телевизору людей, которые еле передвигались от старости и слабоумия. И за них голосовали. И тут реальные люди молодые, говорящие нормальные вещи, из соседнего подъезда мужики, и за них предлагается голосовать да с выбором. Ну как же здесь ни завестись. Конечно, интересно. Это фишка.
С. БУНТМАН – Только это?
Н. СВАНИДЗЕ - Во многом да. Потому что на мой взгляд ответственность так и не проснулась. И если мы вспомним все последующие выборы, пока у нас были более-менее реальные выборы, они не были ответственными в основном. Это люди голосовали протестно, люди голосовали, исходя из каких-то личных симпатий и антипатий. Но ответственных выборов не было. Не было реальной оценки программ тех или иных партий и кандидатов. Этого не было.
С. БУНТМАН – Но это элементы умственного разврата. Что развратило людей?
Н. СВАНИДЗЕ - История. Наша история.
С. БУНТМАН – Что развратило в середине, в этом ядре 90-х годов? Там же разврат был умственный…
Н. СВАНИДЗЕ - Там разврата не было. Там было другое.
С. БУНТМАН – Ты же говоришь, когда были реальные выборы, голосовали…
Н. СВАНИДЗЕ - Реальные выборы были до конца 90-х годов.
С. БУНТМАН – Что же сломалось-то?
Н. СВАНИДЗЕ - Там не сломалось, там не разврат был. Там появилось неверие в свободу. Люди не поняли, что это за штука, зачем она нужна. Так же как освобожденные 22 миллиона мужских душ крепостных в 1861 году не поняли, зачем им свобода без земли. Чего с ней делать. Потому что свобода это ответственность. Это нагрузка большая умственная, волевая. К этому надо быть готовым. Люди к этому готовы не были. Вот точно также люди оказались не готовы в 90е годы к ответственности. Когда выяснилось, что вот есть магазин, витрина, и там до черта чего есть в этой витрине, но нужно для этого деньги зарабатывать. А это очень сложно. Тем более что у нас действительно было очень сложно зарабатывать деньги. И к тому же выяснилось, что криминал поднял голову. А как это так и что теперь с ними делать и кругом говорят разное и по разным программам телевидения говорят разное. А хочется слышать что-то одно и определенное. И вот это все смешалось в голове и захотелось спокойствия. Спокойствие было дадено. Вам нужен один кандидат? – получите. Вам нужна реально одна программа телевидения, потому что на разных основных программах новостей в основном говорят одни и те же вещи. Тут переключай с Первого на Второй, еще на какой-то, услышишь примерно то же самое. Вы этого хотите? И это вы получите. Ну и замечательно. К этому народ был готов. И это до сих пор, кстати, народ как ты заметил, не смущает. Народ смущают цены, инфляция, плата за квартиру, преступность. А что там смущает интеллигенцию, свобода слова, это не нужно.
С. БУНТМАН – Коль, я хотел бы задать вопрос Петровича, который пришел по твиттеру: люди всегда готовы, тому пример – почти мгновенная адаптация при отъезде за границу. Дальше он пишет: не готовы баре, они всегда не готовы. Баре и холопы, Петрович, я бы прибавил. Но здесь такой нюанс, когда люди попадают в готовые структуры, наши люди они начинают быть изобретательными. Начинают очень часто быть дисциплинированными, ответственными и понимают, что добиться и успеха своего и успеха общественного…
Н. СВАНИДЗЕ - Ты имеешь в виду, когда уезжают за границу?
С. БУНТМАН – Да, или надолго или ненадолго.
Н. СВАНИДЗЕ - Но ты еще прими во внимание, что уезжают за границу-то далеко не все. Уезжают за границу те, кто готов участвовать в конкуренции, кто чувствует себя достаточно уверенно.
С. БУНТМАН – Всяко бывает.
Н. СВАНИДЗЕ - Вот они и выигрывают конкурентную борьбу. Но это люди, которые идут на эту борьбу. И которые готовы к ней и морально и образовательно, и интеллектуально…
С. БУНТМАН – Неужели ты считаешь, что двигать только весь народ численно может, где же это было. Это всегда активная часть. Почему ядро рассыпалось. Мы понимаем, что это было за ядро в конце 80-х годов. Уже было подготовлено…
Н. СВАНИДЗЕ - В конце 80-х годов была интеллигентская революция. Сейчас у нас интеллигенции как социальной группы на мой взгляд нет.
С. БУНТМАН – Хорошо, честно говоря, бог с ней.
Н. СВАНИДЗЕ - Жалко, почему бог с ней. Она достаточно любопытно себя проявляла на протяжении где-то полутора столетий нашей истории.
С. БУНТМАН – Да, но на замену, вот пожалуйста, идут люди и их не единицы. Которые знают, умеют. Но не способны создать структуры…
Н. СВАНИДЗЕ - Им здесь у нас сложно себя проявить. Потому что они только поднимут голову, сразу получают по ней щелбана. Очень серьезного. На них наезжают, их доят. На них производят рейдерские атаки. Если они идут в суд, они получают то, что можно получить в нашем, к сожалению, сегодня суде. И им очень сложно выжить в этих условиях. Это не конкурентная среда. Это среда неблагоприятная для начала бизнеса. И поэтому у нас наш молодой бизнес как правило мелкий бизнес, средний очень немногочисленный. Он не выживает.
С. БУНТМАН – Значит ли это, что или для конъюнктурщиков, для приспособленцев к вертикали существует страна, пусть так оно и будет или для очень жестких борцов и бойцов. Которые могут работать и стараться работать на то, что…
Н. СВАНИДЗЕ - Очень жесткие борцы и бойцы могут погибнуть в наших условиях. Потому что помимо жесткости нужны еще ресурсы, которых у них нет. К сожалению, нынешняя система таких жестких борцов, людей самодостаточных, людей талантливых выталкивает. Она их выталкивает. Кого-то она толкает вниз, а кого-то выталкивает просто за границы нашей родины. В этом один из страшных минусов этой системы для нашего будущего.
С. БУНТМАН – То есть она, между прочим, она ли не дает даже в какой-то степени сбыться всему тому, что так красиво нарассказывал Дмитрий Анатольевич Медведев.
Н. СВАНИДЗЕ - Ну конечно, ее надо менять несомненно.
С. БУНТМАН – А как ее поменяешь, она теперь такая, что нерушима.
Н. СВАНИДЗЕ - Как она может быть нерушима. Нерушимого вообще нет ничего, даже горы рушатся.
С. БУНТМАН – Сколько нужно времени, чтобы разрушились горы…
Н. СВАНИДЗЕ - А это все-таки не горы, поэтому нужно меньше времени. Те тезисы, которые…
С. БУНТМАН – Построено-то крепко.
Н. СВАНИДЗЕ - Да чего там крепко. Если бы еще крепко построено было, Сереж. Еще было бы полбеды. И построено не крепко, вот беда в чем.
С. БУНТМАН – Другое дело, что она не работает. Но стоит хорошо, удобно многим.
Н. СВАНИДЗЕ - Еще дай бог бы еще хорошо стояла. А то я боюсь, что она настолько неэффективна, что и стоит-то плохо. Поэтому вопрос в том, кто и как ее будет рушить. Или ее будут рушить, исходя из исключительно деструктивных намерений, или ее будут рушить, имея вполне позитивные цели. То есть рушить на предмет улучшить. Что собственно и говорит Александр Второй освободитель, который говорил: либо мы сверху освобождаем крестьян, либо это будет сделано снизу.
С. БУНТМАН – Он это понимал, правильные люди потому что говорили. Его убедили. Он был способен убеждаться. Вот это кстати…
Н. СВАНИДЗЕ - Примерно это между строк транслирует, передает Медведев Дмитрий Анатольевич. В этом вчерашнем выступлении. Другой вопрос, что у Александра Второго хватило ресурса на великую реформу. Он правда, за нее заплатил жизнью.
С. БУНТМАН – Но у него еще не было живого Николая Павловича, который бы занимал какой-нибудь второстепенный пост.
Н. СВАНИДЗЕ - Не было живого Николая Павловича.
С. БУНТМАН – Коль, большинство и Алексей Венедиктов дал то, что ему на твиттере приходило, конечно, большая часть вопросов связана с письмом 55. Роман из Чикаго задает такой вопрос: почему их 55, а не 56? Не 185. Не 10500.
Н. СВАНИДЗЕ - Я не знаю, с чем связана эта цифра 55, я понятия не имею.
С. БУНТМАН – Красиво, Роман.
Н. СВАНИДЗЕ - Ко мне с этим письмом не подходили с предложением его подписать.
С. БУНТМАН – Это позитивно, что даже не подходили.
Н. СВАНИДЗЕ - Я бы не подписал, я не знаю, позитивно или нет. Вероятно те, кто подходил, это понимали прекрасно, что я его не подпишу. Оно странное на самом деле. На мой взгляд, не вполне грамотное. Не знаю, кто его писал. Причем я знаю далеко не всех людей, которые его подписали, лично. Некоторых знаю, это мои коллеги по Общественной палате, уважаемые мною люди, а некоторые мои друзья просто. Я думаю, абсолютно убежден, что они это подписали из самых лучших побуждений, имея в виду независимость суда. Но боюсь, что не вчитались в текст.
С. БУНТМАН – Это же не в детском саду, подписывать, дети, давайте суд будет независим. Возьмем фломастеры.
Н. СВАНИДЗЕ - Хорошо, когда письмо было какого там года в защиту суда над Ходорковским, от которого теперь несколько человек отказались, сказали, что… По-моему Л. А. Бокерия, уж которого ты никак в детскости, супер уважаемый человек, который сказал, что я подписал, думая, насколько я помню, Лео Антонович меня извинит, если я неправильно его цитирую. Я так понял пересказ его объяснений. Что он имел в виду подписать некую бумагу в защиту нашего суда. А то, что было, он не имел в виду подписывать. Это часто бывает. Занятые люди, сказали, позитивная бумага? – позитивная. В защиту суда? – в защиту суда. Ну все, давай, ставлю подпись. Потому что я так думаю, потому что знаю этих людей, повторяю. Но о многих не знаю. Письмо странное. Потому что я не понимаю…
С. БУНТМАН – Оно совершенно однозначное.
Н. СВАНИДЗЕ - Я не понимаю, зачем оно написано. Это защита кого, чего и от кого и от чего.
С. БУНТМАН – Суда.
Н. СВАНИДЗЕ - Защита суда. От кого? Я читал этот текст потом, в преамбуле говорится, по-моему, что да, наш суд нуждается в определенном реформировании. Ну так если он нуждается, значит правы те, кто его критикует. Или критиковать одним можно, а другим нельзя. Или его можно критиковать только с позиции официальной власти, если ты не имеешь отношения к официальной власти, тогда заткнись и не критикуй наш суд. Самый гуманный суд в мире. Я, честно говоря, не понимаю, в чем здесь посыл. Если это посыл в том, что те, кто заступается за Ходорковского, не имеют права критиковать суд, конкретно так, именно в связи с делом Ходорковского.
С. БУНТМАН – Там чудеснейшим образом написано, мы понимаем, когда члены семьи и близкие там пытаются…
Н. СВАНИДЗЕ - Но вот если это из серии «отлезь, гнида…», тогда…
С. БУНТМАН – Мне очень нравится, когда журналисты или бывшие имитаторы журналистики это все подписывают. Наверное, какие-то свои соображения.
Н. СВАНИДЗЕ - Кроме того здесь есть какие-то пассажи, которые просто более чем спорны. Скажем, не зная всех материалов дела, здесь чего-то по этому поводу говорится, нельзя по этому поводу высказываться. А кто может знать все материалы дела. Кроме судьи Данилкина, по-моему, никто их не знает. Там много томов.
С. БУНТМАН – Ходорковский с Лебедевым знают, адвокаты знают.
Н. СВАНИДЗЕ - Никто не знал материалов дела по процессам 30-х годов. Нам что теперь не высказываться по этому поводу. Что это было убийство просто бессудное. Никто не знает материалов дела в точности всех или мало кто Бродского, которого обвинили в тунеядстве и отправили в ссылку. Или Синявского и Даниэля, которых посадили. Кто там помнит или кто видел целиком материалы дела. Тем не менее, общество имеет право на определенное толкование, интерпретацию этих процессов. И кроме того, там мне запомнилось насчет ставится в вину, что давят на президента на предмет помилования. Что ж ты будешь делать, чего же так президента заставляют помиловать. А надо его что, заставлять расстреливать что ли?
С. БУНТМАН – Ты не знаешь, кто это выдумал, это письмо?
Н. СВАНИДЗЕ - Не знаю. И честно говоря, знать не хочу.
С. БУНТМАН – Ну интересно. Если такие детсадовские общественные типа деятели подписали, может даже и не читали. Может во что-то верили.
Н. СВАНИДЗЕ - Но расчет вот на что. Что сразу же в прессе пошло, я видел, общественники выступают…, то есть как будто все общественники собрались и выступают с определенной позицией. Как будто других общественников с другой позицией нет. Вот на это и расчет. Это кстати, между прочим, часто очень бывает с общественной палатой. Чем хороша Общественная палата на самом деле – тем, что там нет вертикали власти. Тем, что любой член общественной палаты может высказывать свою точку зрения. Вот по мнению Общественной палаты, кто-нибудь выступит один из членов Общественной палаты, а они там разные.
С. БУНТМАН – Ты научил, я так не говорю больше.
Н. СВАНИДЗЕ - Так вот это мнение скажем так, это письмо выражает мнение части общественности, я бы так сформулировал.
С. БУНТМАН – И у меня ощущение омерзения полного. Может быть мы слишком серьезно об этом говорим. Ты сейчас разбирал какие-то пассажи оттуда.
Н. СВАНИДЗЕ - Это везде опубликовано, все об этом говорят.
С. БУНТМАН – Мало ли что опубликовано. Гороскопы публикуют везде. Сегодня раком надо та-та-та. Ну и что об этом серьезно говорить что ли.
Н. СВАНИДЗЕ - Надо серьезно говорить, тем более что в том числе и серьезные люди достаточно подписались.
С. БУНТМАН – А кто там серьезный человек?
Н. СВАНИДЗЕ - Ну, Сереж, не надо.
С. БУНТМАН – Кучерена серьезный человек.
Н. СВАНИДЗЕ - Почему, там помимо Кучерены есть серьезные люди. Анатолий Григорьевич да, но и помимо него там есть серьезные люди. И в том числе люди, которых я знаю и которые мне симпатичны. Но тем не менее, они это подписали. Я пытаюсь понять, почему они это подписали. Повторяю, абсолютно убежден, во всяком случае. те люди, которые мне знакомы, которых я знаю, что подписались с самыми лучшими намерениями.
С. БУНТМАН – Хорошо. Это забавно. Потому что можно быть тысячу лет серьезным и в какой-то очень важной части вдруг свалять такого дурака, который просто звание серьезного человека как-то убивает очень значительно.
Н. СВАНИДЗЕ - Здесь я возвращусь к твоему предыдущему тезису, что на мой взгляд столь серьезного драматического подхода это письмо не несет.
С. БУНТМАН – Само письмо нет, а вот факт подписания он как-то заслуживает как минимум грустной улыбки.
Н. СВАНИДЗЕ - Занятые люди.
С. БУНТМАН – Чем они таким заняты, что они не могут полстранички прочитать? Вот извините меня, пожалуйста, человек адвокат, сказал, вы знаете, я так занят, что ни хрена ваше дело, папочку не мог прочитать и поэтому я здесь подмахнул неизвестно что.
Н. СВАНИДЗЕ - Сереж, я тебе предложил свое объяснение. За более точными комментариями просьба обратиться к тем, кто подписал это письмо.
С. БУНТМАН – Хорошо. Если бы тебе предложили, ты почитал бы ведь?
Н. СВАНИДЗЕ - Что почитал бы?
С. БУНТМАН – Ты бы сразу их послал или почитал бы все-таки.
Н. СВАНИДЗЕ - Нет, что значит сразу. Мне интересно, что мне предлагают подписать. Конечно, почитал бы. Но я бы почитал, кто-то мог и не почитать. Я вот такой недоверчивый просто.
С. БУНТМАН – Правильно.
Н. СВАНИДЗЕ - А кто-то верит людям.
С. БУНТМАН – Это хорошее свойство. Пожалуйста, последний у меня вопрос. У нас сериал Каддафи еще сколько будет продолжаться?
Н. СВАНИДЗЕ - Не знаю, он там так прочно засел, как гвоздь в одном месте.
С. БУНТМАН – Даже в двух.
Н. СВАНИДЗЕ - Да. Сидит себе и сидит. Не знаю, сколько это будет продолжаться. Но в любом случае, конечно, понимаешь, чем-то кончится. Поэтому что ты имеешь в виду, сколько будет продолжаться. Сколько Каддафи будет продолжаться, не знаю, может, он вообще долго еще там будет продолжаться. Может он победит.
С. БУНТМАН – Вмешается кто-нибудь, нет?
Н. СВАНИДЗЕ - Я надеюсь, что нет. Я надеюсь, что у тех же американцев хватит здравого смысла не вмешиваться. Потому что их вмешательство резко повернет всю ситуацию в негативную сторону.
С. БУНТМАН – Просто ее взорвет. Мне кажется, что опыт здесь должен сказаться.
Н. СВАНИДЗЕ - Да.
С. БУНТМАН – Хорошо. Николай Сванидзе, всего доброго. Это было «Особое мнение».