Николай Сванидзе - Особое мнение - 2011-02-25

С. БУНТМАН – Добрый вечер. И «Особое мнение» Николай Сванидзе. Я так думаю, что и с 4-х камер можно посмотреть. Ты представляешь, скоро будет 3D, а звук пять один.

Н. СВАНИДЗЕ - Я себе еще в таком выпуклом виде сам не видел.

С. БУНТМАН – Вот захочется тебе, например, швырнуть в меня красной кружкой с водой. И будет ощущение у пользователей Интернета, что она летит в них. Так что ты думай.

Н. СВАНИДЗЕ - Я подумаю.

С. БУНТМАН – Ты сразу не решай. Продолжаем наш сериал с полковником Каддафи со всеми революциями. Самая крутая наверное революция из всех южных и средиземноморских, ближневосточных, североафриканских это Ливия. Ливия на глазах рушится и скоро рухнет вопреки тому, что говорят. Тебе тоже кажется, что скоро рухнет Каддафи?

Н. СВАНИДЗЕ - Я так думаю, хотя уверенности нет. Может, отстреляется. Он же патронов не жалеет. Хотя, судя по последним делам, сын родной там можно сказать, отрекся трижды.

С. БУНТМАН – У него этих сыновей.

Н. СВАНИДЗЕ - Сыновей много. Но тем не менее, показательно. Но бог его знает, может, отстреляется. С помощью наемников. Ему там кровь как водица. Не знаю, какое там соотношение сил. Похоже по тенденции, по всему, что конечно не выдержит, рухнет. Но все может быть.

С. БУНТМАН – Есть такое ощущение, что если сравнивать с другим сериалом бархатные революции 20-22 летней давности.

Н. СВАНИДЗЕ - Сравнивать сложно.

С. БУНТМАН – Там тоже свои были такие варианты, сякие.

Н. СВАНИДЗЕ - Там все было гораздо проще, Сереж. Там рухнул Советский Союз, и они все полетели от Советского Союза в сторону Запада. И у них идея либеральная и идея патриотическая смешались вместе, и в этом была простота совершенно законченная и выгодная их ситуации. Здесь гораздо больше всего намешано.

С. БУНТМАН – Я не про то говорю. Я о том, что там были свои мягкие и свои жесткие варианты.

Н. СВАНИДЗЕ - Ну конечно.

С. БУНТМАН - Здесь скорее попахивает вариантом Чаушеску. Которого просто оттащили и пристрелили.

Н. СВАНИДЗЕ - Нет, здесь совершенно очевидно, чего там попахивает. Если его скинут, конечно, растерзают. Он все для этого делает.

С. БУНТМАН – Потому что это никакой не вариант Мубарака. Как были Гусаки, Хонеккеры, Чаушеску.

Н. СВАНИДЗЕ - Он народ убивает. Конечно, его растерзают. Это понятно. И трудно будет от этого людей удержать. Практически невозможно.

С. БУНТМАН – Некому будет удерживать. Мало кто удерживал, потом только стали говорить, вот Чаушеску была провокация, не то чего-то показали.

Н. СВАНИДЗЕ - Да здесь другое интересно. Чего вдруг как будто считали, что он такой розовенький поросеночек. Клоун. Фига себе клоун. Клоунов в большой политике не бывает. Клоуны в большой политике бывают как в фильме ужасов. Они на морду клоуны, а на самом деле они черти лысые. И очень страшные.

С. БУНТМАН – Он долгое время служил примером сообразительного диктатора. Который быстро признал все, что нужно. Локерби. Говорит, не будет у меня лагерей. Такой удобный диктатор был в отличие от Саддама.

Н. СВАНИДЗЕ - Да, но по степени отмороженности и жесткости они с Саддамом очень близки.

С. БУНТМАН – Спрашивают: не кажется ли вам, что Каддафи сыграет в Северную Корею, закроет границу, уничтожит противников и займется идеей как идеей чучхе, займется чем-нибудь таким.

Н. СВАНИДЗЕ - Если он усидит, то у него другого варианта нет, с ним никто сейчас общаться не будет после того, что он натворил. Поэтому ему придется, конечно, закрыть границы. Это правильное предположение, если он усидит. Конечно.

С. БУНТМАН – Северная Корея со своей историей, просоветской, прокитайской, целый треугольник был. А здесь нет такой истории.

Н. СВАНИДЗЕ - Не только истории нет, ему вообще будет сложнее. Потому что у Северной Кореи есть только Южная Корея, которая Северной Корее очень сильно мешает. Потому что вот пример, рядышком те же люди, те же корейцы, а живут немножко по-другому. Но у Саддама будет еще гораздо сложнее.

С. БУНТМАН – У Каддафи.

Н. СВАНИДЗЕ - Да, потому что, во-первых, то, что делают у себя корейские ребята, народ догадывается, я имею в виду за рубежом. Но в принципе там все покрыто мраком неизвестности. Чего там творится в этом закрытом котле, фиг его знает. А что творится в ливийском котле, уже более-менее известно. Кровь уже вытекла за границы, известно, что там. И этого никто не простит. Никто руки не подаст. И кроме того вокруг не один только братский народ, там не одна страна Южная Корея, а вокруг арабский мир.

С. БУНТМАН – У него с юга братские народы получается. Во всяком случае, откуда может он черпать наемников.

Н. СВАНИДЗЕ - Кто сказал, а, Талейран сказал Наполеону, что ваше величество, штыки всем хороши, но только сидеть на них нельзя. Вот он может победить своих врагов с помощью наемников, но укрепить свой режим и долго в таком состоянии его держать с помощью наемников он не может.

С. БУНТМАН – Восстановимо ли то, что сыпется у Каддафи. Послы, силовики, территория страны.

Н. СВАНИДЗЕ - Я думаю, что если он удержится, то он удержится только в одной части Ливии. Несомненно. Уже другие регионы он потеряет. Он удержится только в Триполи. А все остальное он потеряет. Он уже потерял. То есть это будет такая маленькая крепость, которую он назовет осажденной, начнет, как в таких случаях водится у диктаторов переключать внимание на внешние угрозы. И строить народ под себя и действительно ощетинится штыками. На какое-то время хватит, надолго – нет.

С. БУНТМАН – Здесь нас спрашивали, много вопросов вызывает вчерашнее сообщение, которое может оказаться «уткой», а может, и нет. Про то, что были в Белоруссии эмиссары от Каддафи и просят пополнить запасы вооружения.

Н. СВАНИДЗЕ - Я верю. Чего же тут не верить. Они наверное были и в Белоруссии, и у Чавеса в Венесуэле. Я даже не исключаю, что они могли тихонечко приехать и к нам.

С. БУНТМАН – Они куда угодно могли тихонечко. Во Францию, Италию, которые помогали Каддафи.

Н. СВАНИДЗЕ - Во Франции наверняка пошлют, в Италии думаю…

С. БУНТМАН – Теперь.

Н. СВАНИДЗЕ - В Италии, наверное, пошлют. Пошлют теперь и у нас. В Белоруссии – не уверен. В Венесуэле тоже не уверен, что пошлют. Может и не пошлют. Может, и помогут оружием. Не знаю.

С. БУНТМАН – Скажите, что выгодно Европе. Это я sms читаю. Европе, Америке. Будут ли Каддафи судить или проще его уничтожить, - Семен из Саратова.

Н. СВАНИДЗЕ - Я не знаю. Если доберутся до суда, если он доживет до суда, проиграет и не будет растерзан, то будут судить. Но все-таки мировое сообщество не склонно прям так подводить к стенке и стрелять в затылок. Я думаю, что судить будут.

С. БУНТМАН – А расстроится кто-нибудь, если его действительно как Чаушеску притащат к стенке…

Н. СВАНИДЗЕ - Уже нет, никто не расстроится. Все уже хотят, чтобы это поскорее кончилось. И кончилось желательно не в его пользу. Это не значит, что если его уберут, и возмущенный народ придет к власти, то там наступит рай земной. Там рая земного не будет и очень долго. И неизвестно, что там будет, там будет масса наверняка неприятных вещей. Но что он заслужил уже то, что с ним произойдет, это несомненно.

С. БУНТМАН – Ой, не уверен, - пишет Александр Белугин, с помощью твиттера он нам послал, - нефть смоет все, сегодня за нефть и газ прощают все. То есть Каддафи заслужит прощение человечества.

Н. СВАНИДЗЕ - Не вполне так. Прощают, когда другого варианта нет. А ему не простят. Договорятся с аудитами об увеличении добычи нефти. Так или иначе, решат проблему. Вообще не нужно преувеличивать проблему энергоресурсов, она так или иначе человечеством в любых ситуациях решается. И будет решена. И если страны, которые богаты энергоресурсами, будут вести себя уперто, то значит, обойдутся без них. Перейдут на альтернативные источники. Все, что угодно. Я повторяю, эта идея, что можно, если у тебя до хрена нефти, газа, что ты можешь командовать парадом, эта идея уже несколько устарела. Как мне представляется.

С. БУНТМАН – Таня задает ключевой вопрос, которым я бы сказал мучаются или маются особенно наши соотечественники: интересно, ливийцы уверены, что следующий будет лучше для них.

Н. СВАНИДЗЕ - Хуже Каддафи придумать сложно.

С. БУНТМАН – А почему?

Н. СВАНИДЗЕ - Ну хуже не бывает. Хуже, чем сегодняшний Каддафи не бывает.

С. БУНТМАН – Сейчас придут бородатые все эти самые в балахонах.

Н. СВАНИДЗЕ - Тоже плохо. Но они будут другие. Я же говорю, рая земного не будет. Но он уже никак не годится. Он уже совершенно озверевший паук кровавый. С ним уже все, он дошел до точки. Я повторяю, кто бы ни был, хуже уже не будет. Бородатые могут быть ужасны, согласен. Но это будет уже другой ужас.

С. БУНТМАН – Мне кажется, что сейчас есть два полюса в российской части дискуссии по поводу революций этих. Это: ой, привет революция, хорошо бы нам так. И неизбежно будет, и хорошо бы поддержать и вообще. Или ой не дай бог революция. Не дай бой Ливия. Будет еще только хуже. У нас свои фундаменталисты придут, националисты и еще бог знает кто. Мне кажется, что что-то ложное в этой дискуссии есть.

Н. СВАНИДЗЕ - Я согласен. Это детский подход. Я вообще совершенно не сторонник революций, я их очень не люблю, и я бы сказал так: боюсь. Не нравится мне это дело, ничем хорошим как правило, во всяком случае, в краткосрочном режиме революции не заканчиваются. Тем более революции бывают революции, бывают революции как переход к следующему этапу исторического развития, такие марксовые революции. Переход к следующей формации. В конце концов, они оказываются прогрессивны. А бывают революции, которые вовсе не прогрессивны и только называются революциями. А на самом деле это просто некий выброс народных эмоций, пара, страшный как правило выброс. Кровавый.

С. БУНТМАН – Тут надо еще разобраться в том, что такое прогресс.

Н. СВАНИДЗЕ - Естественно. Когда люди были рабами, а потом стали свободными в результате революции, это прогресс, согласись.

С. БУНТМАН – Уверен, что жалели многие.

Н. СВАНИДЗЕ - Да, у нас тоже жалели. Как известно. Кстати об Александре Втором, о реформе великой 1861 года. Тоже жалели. Потому что и понятно, почему, потому что свобода это ответственность. И как Волошин писал, вчерашний раб, у него есть такие строки. Вчерашний раб, уставший от свободы, возропщет, требуя цепей.

С. БУНТМАН – Это в метро надо. Вместо гимна сталинского.

Н. СВАНИДЗЕ - Абсолютно.

С. БУНТМАН – На Курской.

Н. СВАНИДЗЕ - Свобода это всегда ответственность. Это необходимость самому решать свою судьбу. А раб он свою судьбу не решает, ему миску и все. И кость. И не надо ничего, думает другой. Это очень удобно. Поэтому очень многие недовольны, естественно. Поэтому это кончилось у нас 17-м годом. Но это уже другой вопрос. Что касается революций, не надо до них доводить. Всегда должен быть выход пару.

С. БУНТМАН – Кто доводит?

Н. СВАНИДЗЕ - Власть.

С. БУНТМАН – Бомбисты с сицилистами, с поляками и жидами.

Н. СВАНИДЗЕ - Бомбисты пользуются ситуацией часто, иногда в идеалистических целях, иногда в бандитских, циничных целях. Террористы, которые убили Александра Второго, были идеалистами. Они были субъективно благородными людьми. Они были беззаветно преданы идее, они не гонялись за презренным металлом. Они были бескорыстны, но они были террористы. Они убивали людей. И в этом плане они были преступники. Точно так же как нынешние террористы-смертники тоже преданы идее, тоже бескорыстны. Тем не менее, они страшные преступники убийцы. Террористы одним словом. Идеализировать не нужно. Но доводить не нужно до того, чтобы эти террористы получали такую силу и популярность. А для этого нужно не так много. Для этого нужна возможность спокойной, плавной законной смены режима. Вот и все. Потому что если возможности законной плавной регулярной смены режима нет, а режим достал, то его сменят по-другому, насильственным образом. Третьего не дано. Либо законно и мирно, либо незаконно и насильственно. Но третьего еще не придумали.

С. БУНТМАН – Коллеги, - пишет нам тот же самый Белугин, - а как со стороны экономики, все замечательно, нефть дорожает, мировая экономика трещит, а чем это опасно для России. Вот нефть дорожает, это не опасно для России как раз.

Н. СВАНИДЗЕ – Смотря, как дорожает я бы сказал. Я имею в виду, что в известных пределах может оно и неплохо, во всяком случае, выглядит так вкусно, а потом бьет по голове.

С. БУНТМАН – За стольник уже.

Н. СВАНИДЗЕ - Потому что экономисты, эксперты считают, что слишком дорогая уже нефть.

С. БУНТМАН – Помнишь времена до 2008 года, как было здорово, чудесно.

Н. СВАНИДЗЕ - Вот ситуация известная. Исторический разговор. Почему северные народы у них прогресс шел более быстрыми темпами, чем у южных с их замечательной благодатной землей, палку воткнешь, все сразу растет, колосится. А у этих нет. А этим нужно скалы засыпать землей. Поливать, потеть, пыхтеть, корячиться. И это заставляет чего-то добиваться. Вот когда нефть дорогая, ничего не надо делать.

С. БУНТМАН – Много у нас делали последние три года. Руки все с мозолях и мозги просто пар идет.

Н. СВАНИДЗЕ - Ну подожди, потому что все время надеялись, что нефть снова пойдет вверх. И она пошла.

С. БУНТМАН – Кто когда у нас что-нибудь делал вообще. Вот надо воспользоваться тем, что нефть дорогая, надо с запасом делать, мозги кипят. Не кипят.

Н. СВАНИДЗЕ - У нас, когда ни про какую нефть никто вообще еще не слыхивал, когда не было такого понятия и бензина не было, потому что не было двигателя внутреннего сгорания, народ землю пахал. Сейчас кто-нибудь пашет? Никто ни черта не пашет. Все сидят на трубе. И А и Б – все сидят на трубе. И будут сидеть.

С. БУНТМАН – И будут сидеть. А когда будет дешевая нефть, будут ждать дорогой и проедать то, что было припасено то немногое во время дорогой нефти. Здесь другие мозги надо иметь. Независимые от трубы.

Н. СВАНИДЗЕ - Есть объективная реальность, которая заставляет иногда прикидывать палец к носу, а иногда не заставляет. Вот чем дороже нефть, тем она меньше нас заставляет что-то делать.

С. БУНТМАН – Не убедил.

Н. СВАНИДЗЕ - А чего тут убеждать? Ты посмотри, что происходит. У нас сейчас снова никто ничего не будет думать о том, что там диверсифицировать, кому нужно…

С. БУНТМАН – Это все равно что вести разговоры…

Н. СВАНИДЗЕ - …кому нужно развивать промышленность.

С. БУНТМАН – … сырьевое проклятие России. Господи. У тебя есть такое богатство, почему у меня много всего, я поэтому такой несчастный бездельник. Но это ведь какое-то кокетство. Вот ты говорил детский сад рассуждения, революцию надо делать или не делать. А это же тоже. Мы такие несчастные у нас всего много. Потом мы такие несчастные, у нас всего мало.

Н. СВАНИДЗЕ - А разве я кого-то жалею. Почему мы несчастные. Я не говорю, что мы несчастные. Просто я говорю, что чем более дорогая нефть, тем менее это способствует развитию трудолюбия нашего народа. Вот и все. А жалеть я никого пока что не подвязался.

С. БУНТМАН – Там просто еще меньше. Получается для того, чтобы устроить революцию, достаточно саботировать работу оппозиции, власть перестанет меняться и будет взрыв. Вот какие у нас политологи обалденные.

Н. СВАНИДЗЕ - Это тонко.

С. БУНТМАН – В России будет революция? Сидят у нас на своих лавочках. Вот в России будет революция.

Н. СВАНИДЗЕ - Пикейные жилеты.

С. БУНТМАН – В грязных дворах. Нет, все-таки будем ждать или революции, или будем бояться революции вместо того чтобы дело какое-нибудь делать. Чудно, да?

Н. СВАНИДЗЕ - Пока сидят и задают такие вопросы, революции не будет.

С. БУНТМАН – Почему? Вся Россия задавала, пикейно-жилетная, шубная, бобровная Россия задавала. Ах, революция, поэты говорили. Или: какой ужас – революция говорили философы.

Н. СВАНИДЗЕ - На данный момент я революционной ситуации не наблюдаю. Но беда в том, что это такая штука, которая может возникнуть резко, потому что в 1914 году просто ею и не пахло. А потом вдруг быстренько запахло, и все и достаточно было шайке талантливых авантюристов, чтобы они эту ситуацию использовали.

С. БУНТМАН – Вот один у нас молодец слесарь из Пензы, который пишет, что я работаю. Вот и молодец. Вот и очень хорошо. Как раз работать надо. Чтобы свобода не становилась беспределом, нужны просто стальные цепи нравственности и морали, какая свобода там, где этого нет? Это досужие рассуждения или правильные?

Н. СВАНИДЗЕ - Это правильные из серии: лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным. Ну давайте сейчас будем развивать нравственность. Давайте. Вот сейчас быстренько. Года за два разовьем всеобщую нравственность. Дресс-код введем.

С. БУНТМАН – Представляешь, сколько денег на это уйдет, и сколько денег распилят на развитие нравственности.

Н. СВАНИДЗЕ - Притом, что я себе примерно представляю представление о нравственности значительной части нашей элиты.

С. БУНТМАН – Но понимаешь, разделять и насаждать это же разные вещи.

Н. СВАНИДЗЕ - Причем насаждать ее будут где-то вне пределов своего обитания.

С. БУНТМАН – Кто тебе сказал, что преподаватель должен знать больше учеников. У него власть, указка в руке.

Н. СВАНИДЗЕ - У меня есть палка, я вам всем отец.

С. БУНТМАН – Ну конечно. Совершенно верно. Вот смотри, как поднялось все, я имею в виду кардиограмму эфира, которую вы можете наблюдать между прочим и на сайте в Интернете.

Н. СВАНИДЗЕ - А я уж задумался, что ты имеешь в виду действительно.

С. БУНТМАН – Господи, ну Коля, сейчас посмотришь в перерыве. Перерыв объявляется, потом продолжим программу «Особое мнение».

НОВОСТИ

С. БУНТМАН – «Особое мнение». О локальных некоторых прелестях и развлечениях мы теперь поняли, что когда говорится Милов или МИлов, как сказал некто, Рыжков, Немцов, это все нарицательное.

Н. СВАНИДЗЕ - Да, нет, вообще история потрясающая.

С. БУНТМАН – С судом история.

Н. СВАНИДЗЕ - Но на самом деле конечно это же история, которая решается технологически очень просто. Что такое прецедентное право. Англо-саксонское. Классическое. Там история такая была бы невозможна. Потому что там сразу же опаньки, смотрите, 1700 в каком-то мохнатом году в Ноттингеме представителем власти плотник Смит был назван горьким пьяницей. Смит подал в суд, представитель власти сказал, что он не имел в виду, что Смит пьяница, он имел в виду, что просто пить плохо. Смит выиграл дело. Потребовал морального ущерба. Пять фунтов стерлингов. И с тех пор уже 200 лет в аналогичных случаях говорят: смотрите дело - Смит против Великобритании такой-то год, графство такое-то. Все. И никто не сможет здесь никак втирать очки, что это не конкретно, что это образ.

С. БУНТМАН – Хотя плотник Смит, что может быть нарицательнее.

Н. СВАНИДЗЕ - Казалось бы. Хотя… кузнец.

С. БУНТМАН – Нет, плотник Смит. Просто Смит пьяница. Уж чего нарицательнее. Ведь не сказал же Путин, не сказал Иванов, потому что все бы сразу думали…

Н. СВАНИДЗЕ - Какой из Ивановых. Какой здесь наиболее нарицательный.

С. БУНТМАН – Да, да. Это откровенная какая-то муть.

Н. СВАНИДЗЕ - Просто абсолютная. Но это прежде всего бьет конечно по суду, просто смеху подобно.

С. БУНТМАН – А чего по нему больше-то бить по суду.

Н. СВАНИДЗЕ - Выясняется, что есть куда.

С. БУНТМАН – Есть куда еще.

Н. СВАНИДЗЕ - Ну конечно. Потому что если Немцов, Милов и Рыжков, значит, здесь споткнулись о кандидатуру Путина Владимира Владимировича. А если речь идет о рядовом гражданине условном Пупкине, он споткнется о кандидатуру председателя ЖЭКа.

С. БУНТМАН – Кстати, было бы у нас прецедентное право, гражданин бы Пупкин что-нибудь выиграл, чтобы никто не болтал уже.

Н. СВАНИДЗЕ - Это нарицательное. Условный нарицательный гражданин Пупкин.

С. БУНТМАН – Как дядя Сэм.

Н. СВАНИДЗЕ - Да, перед всеми носителями фамилии Пупкин уважаемыми я заранее извиняюсь. Он споткнется о кандидатуру председателя ЖЭКа. Потом скажет: ну извините меня. Это нарицательно. Чего же Пупкин. И все. И таким образом в суде человек, если он сражается против того, кто сильнее его по социальному статусу, по влиянию, выиграть не может в принципе. Но после этого возникает вопрос: и на фига такой суд. И все.

С. БУНТМАН – Судебные реформы, все эти пафосные речи, даже я бы сказал вся история с судьей Данилкиным, могучие все эти силы.

Н. СВАНИДЗЕ - Просто весь суд: ты – начальник, я – дурак. Все. Весь суд. Суд удаляется на совещание.

С. БУНТМАН – Мне очень понравилось ироничное опровержение насчет Мосгорсуда. Ну мы-то понимаем, то, что Алеша Венедиктов писал у себя: мы-то понимаем, что писалось не в Мосгорсуде. Во всех смыслах этого слова.

Н. СВАНИДЗЕ - Это уже даже неважно где именно и кем именно писалось. Важно, что не судьей Данилкиным.

С. БУНТМАН – Конечно, и никаким не судьей просто вообще.

Н. СВАНИДЗЕ - Эта серия крупных и мелких происшествий в принципе забавных, но очень горьких, конечно, она делает суд к великому сожалению посмешищем. Так не должно быть. Потому что не может быть в стране института более уважаемого и не должно быть, чем суд. Но бачили очи, как гласит украинская пословица, що куповали.

С. БУНТМАН – Очевидно, не бачили.

Н. СВАНИДЗЕ - Пока не бачили.

С. БУНТМАН – И продолжают…

Н. СВАНИДЗЕ - Не бачить.

С. БУНТМАН – …пребывать вот в этом. Вот в этой слепоте. И разбираться в нюансах этих самых субстанций.

Н. СВАНИДЗЕ - Это к вопросу, который мы только что обсуждали. К вопросу о революциях. Вот суд это основной институт, который призван бороться против возможных революций. Потому что если проблема решается на выборах, в суде, то ее не надо больше нигде решать. А если она там не решается, так природа не терпит пустоты, значит нужно где-то выход искать. Он и ищется.

С. БУНТМАН – Поэтому меня очень радуют рассуждения, что на какого черта революции или резкие переходы бывают, кризисные явления. Выход из кризиса. Потрясающие решения, если они дадут свои плоды лет через 800. Рассуждения об английских революциях, которые только к середине 19 века. Во-первых, это абсолютно не исторический бездарный, на мой взгляд, подход. Во-вторых, например, первое, что было сделано 800 лет назад почти что, это был суд. Суд. А потом нюансы.

Н. СВАНИДЗЕ - Вообще представляешь себе, насколько было бы выгоднее для системы, для страны в конечном счете для того же Путина, мы сейчас даже это себе представить не можем, такую ситуацию, она невозможна, но представим себе, что суд бы принял решение в пользу Немцова, Милова и Рыжкова. Да, Путин ошибся Путин погорячился. Путин приносит извинения. Фантастика просто.

С. БУНТМАН – Или доказывает. Говорят: вот миллиард Немцова, вот миллиард Милов, вот миллиард Рыжкова.

Н. СВАНИДЗЕ - И Путин говорит: ребята, я не имел в виду лично вас, я имел в виду нарицательно что-то, ошибся. Неправильно сформулировал. Извините. Виноват. Но офигительно было бы просто. Нееет, не может человек ошибаться на определенном посту. И с определенной фамилией. Ошибаться уже не может. Безошибочен.

С. БУНТМАН – Да. Здесь говорят: а почему тогда вяжут за плакат «Путин, уходи!» Мало ли к кому обращаемся, - Анна из Москвы. Потому что с большой буквы наверное написано, да.

Н. СВАНИДЗЕ - Соответственно теперь можно с полным правом стебаться в любом направлении на эту тему.

С. БУНТМАН – Главное, что это ни к чему не приведет.

Н. СВАНИДЗЕ - Это ни к чему не приведет.

С. БУНТМАН – Потому что оказывается и Путин и суд такой доказывают, что все болтовня. Абсолютная болтовня. Что телевизионные высказывания, что обвинения это болтовня. Как надо, так и будет. Все набросились на Михаила Сергеевича, когда он сказал насчет того, как нагло говорят, вот мы договоримся, мы решим между собой, кто будет президентом. Он удивился. А все на него.

Н. СВАНИДЗЕ - Здесь я понимаю посыл Михаила Сергеевича и очень уважаю его.

С. БУНТМАН – Он нас возвращает к простым мыслям.

Н. СВАНИДЗЕ - Абсолютно уважаю, но здесь по сути я мог бы подискутировать, потому что здесь я ничего такого не вижу. Речь идет не о том, кто станет президентом, а речь идет о том…

С. БУНТМАН – Ну неужели непонятно…

Н. СВАНИДЗЕ - Сереж, мы понимаем, но в данном случае придраться юридически нельзя.

С. БУНТМАН – Юридически и не надо.

Н. СВАНИДЗЕ - Потому что речь идет о том, кто от этой группировки, от этой партии выдвинется в президенты. Вдвоем не выдвинутся, значит, кто-то из них. Здесь понятно, что имеется в виду. А другое дело мы понимаем, что кто из них выдвинется, тот и станет. Но это уже следующий этап.

С. БУНТМАН – Да. И коротко раз несколько человек, в том числе и Ольга из Екатеринбурга спрашивает: что вы думаете по поводу интервью Данилкина?

Н. СВАНИДЗЕ - Ну что можно думать хорошего по поводу интервью Данилкина. Данилкин…

С. БУНТМАН – А вдруг он правду говорит.

Н. СВАНИДЗЕ - Я не могу сказать, говорит о правду или нет, я могу только сказать о своем впечатлении. Впечатление такое, что раздавленный человек. Впечатление такое, что человек в принципе базово приличный, но абсолютно раздавленный. Человек, вызывающий жалость, это но то чувство, которое мужчина должен вызывать. И не то чувство, которое судья должен вызывать. Поэтому ощущение очень жалкое. Я бы сказал, неприлично жалкое.

С. БУНТМАН – Господин Пиманов его пожалел, поддержал, сказал: держитесь.

Н. СВАНИДЗЕ - Я тоже жалею. Держаться, а чего ему держаться. Вот он держится.

С. БУНТМАН – Что будет дальше? Вот этим все дело кончится как ты думаешь?

Н. СВАНИДЗЕ - Не совсем. Потому что вот это все, что происходит, ситуация с Данилкиным, с Васильевым, ситуация с этим именем нарицательным, это все раскручивает спираль недоверия к системе, к суду. Это меняет общественное настроение.

С. БУНТМАН – А потом не жалуйтесь, господа. И нам всем не на что будет жаловаться. Всего доброго. Николай Сванидзе, это было «Особое мнение». До свидания.