Михаил Барщевский - Особое мнение - 2011-02-22
Э. ГЕВОРКЯН – Добрый день. В прямом эфире программа «Особое мнение». И сегодня своим особым мнением с нами поделится Михаил Барщевский. Здравствуйте.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Здравствуйте.
Э. ГЕВОРКЯН – Первая новость, которую мы хотим попросить вас прокомментировать, президент России Дмитрий Медведев предложил внести изменения в Уголовно-процессуальное законодательство, чтобы иметь возможность проводить судебные заседания за пределами регионов. Это позволит исключить фактор влияния со стороны преступников на тех, кто осуществляет правосудие и позволит блокировать попытки новых преступлений. Так сказал президент. Вы согласны?
М. БАРЩЕВСКИЙ - Поскольку эта новость последнего часа, честно признаюсь, я подготовиться не успел к этому вопросу уж точно, по-моему, если речь идет о терроризме, то по-моему это уже ввели. Эта норма действует. Что преступление, связанные с терроризмом, могут рассматриваться за пределами субъекта, где было совершено.
Э. ГЕВОРКЯН – В лентах новостей приводятся цитаты и там не говорится о том, что это направлено на антитеррористическое.
М. БАРЩЕВСКИЙ - По-моему, это уже действует. Во всяком случае, обсуждалось очень давно, и по этому поводу я давно высказывался, что мне кажется разумным. А что касается остальных преступлений, то что называется по-английски – depends. Потому что если мы говорим про кражи, например, довольно странно будет, если мы говорим про серийные убийства, это еще тема обсуждается. Потому что понятно, что в данной местности присяжные дела об убийства могут слушать присяжные, они могут оказаться под влиянием СМИ, которые заранее либо объявили виновным, либо нет. Ну а если мы говорим об экономических преступлениях, или коррупционных, у меня ассоциация с этими подмосковными делами сейчас, я не уверен, что допустим, там если будут привлечены к ответственности милиционеры, крышевавшие игорный бизнес, я не очень понимаю, почему это надо выносить за пределы субъекта федерации. Что тогда получится. Московские дела будем слушать в Магадане, магаданские – в Калининграде, калининградские – в Сочи, сочинские - в Москве. По-моему, совершенно невероятно дикие расходы.
Э. ГЕВОРКЯН – Вряд ли это будет обязательной процедурой, это скорее всего будет…
М. БАРЩЕВСКИЙ - Я в данном случае немножко вслух порассуждал, но поскольку я не знаю, что президент имел в виду, какие преступление, а по цитате в СМИ судить довольно трудно, давайте отложим на неделю этот разговор. Потому что просто вы понимаете, что перенос рассмотрения дела из одного субъекта в другой это колоссальные бюджетные расходы. Потому что это свидетели, эксперты, адвокаты, то есть это много всего. Все расходы.
Э. ГЕВОРКЯН – Расходы стране, государству.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Бюджету. Поэтому если это некие особые категории дел, тогда понимаю. Потому что справедливое правосудие всегда дорогое. А если это вообще по всем делам, тогда не понимаю.
Э. ГЕВОРКЯН – В этом же сообщении цитата: «Я думаю, - говорит Дмитрий Медведев, - мы можем себе позволить отойти от канонов уголовно-процессуального законодательства, хватит смотреть на него как на священную корову». Ранее как мы помним, президент уже не посмотрел как на священную корову на текст Конституции, как вы считаете, есть что-то святое среди законов и законодательных текстов, что нельзя трогать?
М. БАРЩЕВСКИЙ - В том контексте, в котором вы говорите, нет ничего такого святого. Нет и быть не может. Потому что законы отражают как известно уровень развития общества. Общество развивается быстрее, чем законы. Законы и так всегда запаздывают сегодня. Поэтому конечно, представьте себе, возьмите «Русскую правду» и давайте сейчас жить по «Русской правде» или законам Хаммурапи. Или даже по кодексу наполеону. Нереально. Жизнь изменилась очень сильно. Что касается вообще нашего уголовно, уголовно-процессуального законодательства, то уже довольно большое количество юристов довольно давно говорит о том, что оно нуждается в коренной переработке. И уголовный кодекс, и уголовно-процессуальный. Потому что за последние 20 лет совершенно лоскутное законодательство меняли и то и другое в угоду сиюминутной потребности. Система и уголовного кодекса, а в особенности уголовного кодекса, и уголовно-процессуального, именно как кодексов, как системы разрушены. Поэтому основания для их пересмотра есть. Не потому что Медведеву так захотелось и он сейчас так сказал, это не под какой-то сиюминутный момент. А в принципе просто уже прошло достаточно много времени, жизнь довольно сильно изменилась. Поэтому есть основания для пересмотра. Только дело вот в чем. У нас один из самых стабильных законов это Гражданский кодекс. Чем он отличается от других. Вначале лет пять или семь ученые всерьез обсуждали концепцию, вот для чего мы его делаем. Что мы хотим на выходе получить. Когда договорились по концепции, после этого сели писать Гражданский кодекс и его писали лет 10, по-моему. Может поменьше. А то же самое касается Уголовного и Уголовно-процессуального. Вначале надо понять, какую концепцию мы закладываем.
Э. ГЕВОРКЯН – А какова технология, где эти самые ученые кто это должен инициировать, те же изменения в кодекс. Кто это будет сочинять, подписывать понятно.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Медведев создал в свое время комиссию по усовершенствованию гражданского законодательства, по-моему так она называется, которую возглавляет В. Ф. Яковлев. В деятельности этой комиссии участвуют виднейшие цивилисты России. Эта комиссия очень не торопясь, а соответственно очень обдуманно потихонечку продвигается в своей работе. Уже где-то наверное, года полтора назад заговорили люди о необходимости создания аналогичной комиссии при президенте по уголовному и уголовно-процессуальному законодательству. Комиссии не пишут законы, комиссии вырабатывают концепцию. Написать закон могут многие, это небольшая проблема. Когда понятно, что писать, ради чего писать, то написать могут многие. А принять у нас вообще не проблема.
Э. ГЕВОРКЯН – Другая новость, в Кунцевском суде Москвы разгорается беспрецедентный скандал, из здания суда стали пропадать гражданские дела, потом как выяснилось, все они прошли через руки 23-летней помощницы судьи Надежды Сахаровой. Она выходила на работу даже в выходные, сама вершила судьбы, ставила печати, и подписи. И Сахаровой назначена психиатрическая экспертиза, потому что ее коллеги подозревают, что она просто переработала и сошла с ума. Творя все это. Интересно, насколько это вообще просто, насколько защищены судебные бумаги, чтобы их так легко можно было вынести из здания.
М. БАРЩЕВСКИЙ - По-моему, достаточно трудно сделать, потому что все суды охраняются, там рамки стоят, охранники. Не очень понимаю, как можно вынести дело. Но что касается этого секретаря, у меня опять в прошлом эфире есть две версии. Версия первая – девушка переработала, сошла с ума, и творила вот это. Версия вторая – бедная девушка молодая еще, искренне романтически настроенная, увидела, как долго рассматриваются дела, какие огромные очереди и решила людям в меру сил и возможностей помочь. И в выходные дни, приходя на работу, вместо судьи по разумению своему выносила решения.
Э. ГЕВОРКЯН – Совершенно бескорыстно, как замечается.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Какая вам версия больше нравится?
Э. ГЕВОРКЯН – Я когда слушала первую версию, я думаю, так сейчас наверное, в конце этого сообщения вспомнят о другой помощнице суда…
М. БАРЩЕВСКИЙ - Никого не вспоминаю, я говорю, какая вам версия больше нравится.
Э. ГЕВОРКЯН – Ну что значит какая больше нравится.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Доказательства в пользу какой версии есть? Очень нравится, когда мы в эфире всерьез начинаем рассуждать какое-то событие, притом, что есть две диаметрально противоположные версии. Доказательств в пользу той или другой, как по первой девушке, так и по второй – ноль. И каждому нравится своя версия. Поэтому нет информации.
Э. ГЕВОРКЯН – Понятно.
М. БАРЩЕВСКИЙ – Кстати, не беспрецедентный случай. Что-то подобное было уже года 3-4 назад в Москве, какой-то секретарь суда тоже выносил решения. Было такое. Там, правда не в таком количестве.
Э. ГЕВОРКЯН – Но все-таки какие-то параллели между этой помощницей судьи Сахаровой и недавним выступлением помощницы судьи Васильевой есть или это случайно вспыли в последнее время эти две истории?
М. БАРЩЕВСКИЙ - Я думаю, что случайность абсолютнейшая.
Э. ГЕВОРКЯН – В жизни круче, чем в сериале.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Как в той шутке, какова вероятность того, что, выйдя на улицу, я встречу динозавра? 50%. Почему? – Либо встречу, либо не встречу. То же самое здесь. Либо есть совпадение, либо нет. Совпадение.
Э. ГЕВОРКЯН – Перейдем к другой новости. Россияне стали чаще жаловаться на нарушение своих прав, об этом сообщил уполномоченный по правам человека Владимир Лукин. Он связывает возникшую тенденцию с тем, что нарушений стало больше, а во-вторых, что его ведомство стало более заметным. Как вы думаете…
М. БАРЩЕВСКИЙ - Я очень люблю Владимира Петровича. Насчет того, что ведомство стало более заметное, это дай бог ему, чтобы он был прав. А причина я думаю, немножко в другом. Как это ни парадоксально прозвучит, но не по громким резонансным делам, а по обычным делам наша судебная система стала немножко получше работать. Во-первых, эти мировые судьи, которые появились, они в общем в итоге разгрузили судей федеральных. И их много. И они достаточно быстро рассматривают дела. То есть хотелось бы еще лучше, быстрее, но в общем это оправдалось. Это первое. Второе, люди стали считать деньги, и очень много судятся за свои деньги. Недавно был съезд судей, Лебедев давал цифры. Просто в порядке теста своеобразного. Как вы думаете, интересно, какое количество гражданских дел рассмотрено судами России в прошлом году? Порядок цифр назовите. Просто интересно.
Э. ГЕВОРКЯН – Тысячи, но вот какие тысячи, не представляю.
М. БАРЩЕВСКИЙ - 14 миллионов гражданских дел рассмотрено в прошлом году российскими судьями. Причем львиная доля из них это дела, связанные с коммунальными платежами. То есть люди судятся за свои деньги, либо отсуживают то, что они заплатили за ЖКХ, либо взыскивают за некачественные услуги и так далее. Честно говоря, меня это очень порадовало, потому что когда люди судятся за свои трудовые права, это уже хорошо, уже некий элемент гражданского общества. Нормально общества. Вы помните старый анекдот, когда на профсоюзном собрании объявляют, что завтра всех будут вешать. Только один вопрос из зала: веревку с собой приносить или профсоюз выделит. Вот такое отношение к своим правам оно было характерно долгие советские годы и 90-е. То, что люди сейчас стали судиться и по поводу своих трудовых прав, и по поводу своих коммунальных прав.
Э. ГЕВОРКЯН – Хотя все равно еще не в таких объемах.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Конечно это не Америка, где в суд идут как у нас за пивом. Но это в общем тренд, тенденция очень хорошая.
Э. ГЕВОРКЯН – А давайте пофантазируем, какие последствия могут быть у этого тренда и тенденции, учитывая, что сейчас все массово будет расти это правосознание и самоуважение.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Вы затрагиваете тему совсем другую. Ответ на ваш вопрос лежит в другой теме. Доверие к государству почему-то считается, что это доверие к гаишнику. Вот если мы гаишникам доверяем, то мы доверяем государству, поскольку гаишники с нами чаще всего встречаются. Это достаточно примитивное представление. Доверие государства определяется доверием у судебной власти. Вы можете не доверять исполнительной власти, законодательной, но если вы доверяете судебной власти, то вы доверяете государству. Потому что на эту самую исполнительную, законодательную власть вы можете пойти в судебную власть пожаловаться и добиться при помощи судебной власти того, что законодательная и исполнительная будут вести себя правильно. Если вы не доверяете судебной власти, то какая бы ни была хорошая исполнительная, и даже законодательная, вы государству не верите. Вы бесправны. Вы не можете защитить свои права, не верите в эту возможность. И в лучшем случае пишите челобитную царю-батюшке, чтобы он вас защитил. А это неправильно, правильно идти в суд.
Э. ГЕВОРКЯН – Так собственно и происходит, по-моему.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Я тоже думал, что в основном идут челобитные царю-батюшке или его структурам типа уполномоченным по правам человека. Что в общем, неплохо, но плохо. А вот 14 миллионов гражданских дел это, грубо говоря, каждый десятый судился. От 140 миллионов. Это очень положительная тенденция. Потому что не верили бы в суд, не ходили в суд. То есть по резонансным делам суду не верят, а по бытовым, значит верят. Иначе бы в суд не ходили. Поэтому я думаю, что это будет нарастать, люди свои деньги будут считать, за свои деньги будут судиться. И очень хочется, чтобы люди не разочаровались в способности судебной власти защищать их законные права и интересы. Я очень люблю приводить один пример. У меня статистика устаревшая, я последние года 2-3 не считал, это не официальная статистика, это моя статистика. Году в 2007 году по-моему или 2008 я посчитал, что порядка 80% обращений в Конституционный суд, а обращения от граждан идут только, решалось в пользу граждан. В пользу заявителей. То есть против власти как бы. Собирательно. Против законодательной, исполнительной и так далее. И поэтому Конституционный суд у нас пользуется доверием, это очевидно. Любые опросы показывают. Хотелось бы, чтобы такие же доверием пользовались и суды общей юрисдикции.
Э. ГЕВОРКЯН – Чтобы закончить тему, сегодня И. И. Сечин выступил и сказал, что за ЮКОСом тянется шлейф не просто нарушений, но тягчайших преступлений, убийств, истязаний, шантажей. И один из адвокатов М. Ходорковского Юрий Шмидт сказал, что Сечин лжет от первого до последнего слова. Такие обвинения в адрес Ходорковского не доказаны. А выступление Сечина это лишнее подтверждение того, что исполнительная власть постоянно превышает свои полномочия и вмешивается в ход судебного процесса. Вы по данному резонансному делу согласны со своим коллегой?
М. БАРЩЕВСКИЙ - Юрий Маркович очень искренне и фанатично и профессионально защищает, осуществляет защиту М. Б. Ходорковского. Но в данном случае нельзя говорить, что Сечин вмешивается в ход процесса, потому что процесс вроде завершен. По первой инстанции. По второй он еще не рассмотрен. Поэтому формально можно говорить, что вмешивается, можно говорить, что не вмешивается. С какой точки зрения смотреть.
Э. ГЕВОРКЯН – Он также сказал, что перед ним Путин высказался.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Мне представляется, я для себя выработал такую позицию, если речь идет о ненасильственных преступлениях, будь то Чичваркин, Некрасов, «Три кита», Ходорковский, у меня позиция одна: о сидящих либо хорошо, либо ничего. Потому что если мы все начнем делиться тем, что мы слышали в 90-е годы, мало не покажется. Поэтому я скажем так, свою точку зрения по поводу Михаила Борисовича не высказываю. Кроме того, что сейчас, будучи привлеченным к уголовной ответственности, и ведет он себя конечно бесспорно очень достойно. Этого не отнимешь. А чего было до посадки, мы поговорим, когда он выйдет. Что касается высказывания Игоря Ивановича, я думаю, что это его точка зрения. Или это его информация, которой он располагает. Документально подтвержденной информацией подобного рода я не располагаю.
Э. ГЕВОРКЯН – Вы когда говорили о личном отношении, либо хорошо, либо никак, вспоминалась одна из последних публикаций журналиста Владимира Панюшкина, он говорит о том, что в комментарии к его статьям, когда он пишет что-нибудь о деле Ходорковского, шквал, либо кто-то фанатично его защищает, либо начинают хаять, что он вор и так далее. И он поднимает вопрос, никто из тех, кто пишет, не поднимает такое понятие как искупление или прощение. Что человек, который уже провел, даже если предположить, что он был виноват, уже провел столько лет в тюрьме, то есть все мы следим, как это происходит, что он свою личную позицию как человек, граждан высказывает. Я бы как минимум сейчас обратил внимание на такое понятие как прощение, искупление и к тому видимо, и призывал своих читателей.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Я не берусь здесь судить по поводу прощения, искупления. Прощения Ходорковский не просил. Искупление вины не знаю…
Э. ГЕВОРКЯН – Уже отсижено.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Искупление вины, которой нет, если верить сторонникам Ходорковского, нельзя искупить то, чего нет. Меня другая вещь немножко смущает. Вовсе не хочу ничего плохого или хорошего сказать про Ходорковского, но любит у нас народ символы создавать. Ходорковский превратился в символ мученика. Для кого-то. А для кого-то просто в символ дьяволизма, сатанизма. Ни то, ни другое не соответствует действительности. Черно-белых цветов не существует. Поэтому мне не нравятся обе позиции по Ходорковскому. Они к сожалению, заменяют правосудие. Резкие однозначные высказывания. На той неделе была забавная история. Я во вторник высказался по поводу того, что не может президент помиловать без ходатайства о помиловании. Один блогер разразился испражнениями в остроумии по поводу того, где я купил свой диплом. И процитировал Конституцию, Уголовный кодекс. Я очень коротко в блоге процитировал указ президента, который определяет порядок помилования, где прямо сказано про ходатайство. И куча возмущенных откликов. Тоже мои принадлежности к путинской камарильи, где я купил свой диплом. И так далее. Но я подумал, наивный человек, вроде не поняли. И опубликовал более подробный комментарий, где последовательно Конституция, Уголовный кодекс, Уголовно-процессуальный кодекс, УИК, и указ президента. Где раскрывал, показал, что по каждой статьи Конституции есть закон о порядке ее применения. Так проще сказать. Не всегда называется о порядке применения. Но раскрывающей право на защиту, закон об адвокатуре, право быть избранным – закон о статусе депутата. И показал все это. Думал, тема закрыта. Было много интересных отзывов, но самый интересный был такой. Из чего я понял, что объяснять можно только тому, кто хочет услышать и хочет понять. Гениальных было несколько реплик одинаковых, но смысл такой. У нас так часто нарушается закон, что даже если вы правы, президент мог бы нарушить закон, и помиловать Ходорковского. Все-таки святое дело. Я понял, что…
Э. ГЕВОРКЯН – Среди тех же я читала комментарии, вам писали, что если он сам этот указ написал, он же сам его может отменить.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Бесспорно, может. Но пока указ действует, конечно, может отменить. Это же не обсуждается. Конечно, может. Но там другой блогер написал, мы по каждому поводу будем свой указ принимать, по каждому прецеденту. Не обсуждается. Юридически конечно можно изменить, отменить. Но пока он такой указ. Поэтому вокруг этого дела сейчас, я понимаю, почему…
Э. ГЕВОРКЯН – Всегда мы хотим иногда жить по понятиям. И люди в данном случае и власти иногда.
М. БАРЩЕВСКИЙ - По понятиям, которые нас сегодня нравятся. А когда по понятиям будет завтра то, что нам не нравится, то мы скажем, нет, давайте по закону.
Э. ГЕВОРКЯН – В общем, все мы люди, в том числе и власть предержащие. Это и заметно.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Это да.
Э. ГЕВОРКЯН – Сейчас новости на «Эхо Москвы» сообщили, троим сотрудникам подмосковного ГУВД предъявлено обвинение в мошенничестве по игорному делу. Все мы сегодня обсуждали, что зам. главы ФСБ уволен, как говорят после нескромного юбилея. Который он отметил на сто тысяч долларов с Аллой Пугачевой, цирком и так далее. Официально – за нарушение служебной этики. Что такое происходит? Какая-то война миров в силовых структурах?
М. БАРЩЕВСКИЙ - У меня некоторое дежавю, честно говоря. Я помню аналогичная ситуация была лет наверное, 6-7 назад, как бы война выяснение отношений между наркоконтролем тогда и ФСБ. И тогда в ручном режиме президент тогдашний Владимир Владимирович Путин эту ситуацию разрулил и погасил. Но вообще у меня есть некая своеобразная теория, что происходит. Так получилось, что в свое время бизнесу потребовалась защита от бандитов, конец 90х. Я был живым свидетелем этого, потому что я был тогда бизнес-адвокатом, и я видел, как это происходило. Это не силовики пришли крышевать и отбирать бизнесы. Это бизнес обратился к силовикам за защитой от криминала. И вначале силовики действительно прикрывали бизнес от криминала. И где-то на рубеже конца 90-х нулевых, криминал как контролирующий уркаганский криминал как контролирующий бизнес был задавлен. И бизнесу было очень комфортно с силовиками. Но дело в том, что статического состояния не бывает. И силовики все в большей степени стали проникать в бизнес. Влиять на бизнес. Сами заниматься бизнесом. И сложилась ситуация, про которую уже многие писали, что все бизнесы в России контролируются силовиками. А бы сказал, что не контролируются, а многие бизнесы осуществляются силовиками. Ушедшими в отставку, и тогда это вполне законно, не ушедшими в отставку, тогда не совсем законно, мягко говоря. Но бизнес может существовать только в условиях конкуренции. Это естественно. Любой бизнес старается разрастись. И когда сталкивались два бизнесмена, то они либо шли в арбитражный суд, либо к бандюгам, а потом они стали ходить к силовикам. И силовики начали выяснять отношения, какой бизнес круче. Протекционируя одному, а когда бизнес и силовики слились, то выяснять отношения стали силовики уже напрямую между собой. Эта тенденция с моей точки зрения очень опасная. Надеюсь, что я ошибаюсь, что такая не научная фантастика то, что я сказал. Но есть у меня такое ощущение внутреннее. И именно применительно к этому игорному бизнесу, потому что год назад где-то один бизнесмен рассказывал о том, что его партнер, который был в игорном бизнесе, возмущался тем, какая глупость была сделана, когда запретили игорный бизнес. Что вместо того чтобы ограничить его, и сделать несколько приличных нормальных мест, понятно, что эти автоматы, которые стояли ли в хлебных, надо было с этим заканчивать срочно. Но вместо того чтобы сделать в Подмосковье какую-то зону казино и даже в Москве оставить 20 казино, а все остальное закрыть, сделали то, что сделали. Партнер моего знакомого бизнесмена рассказывал, что произошло. Игорный бизнес конечно немножко скукожился. И ушел в подполье в буквальном смысле слова. Но только если раньше платили колоссальные налоги государству, то теперь он платил 100 тысяч прокуратуре и 100 тысяч милиции. В Москве. В месяц. 100 тысяч долларов. И спокойно существовал. Я не знаю, правда это, фигура речи, образ, но я об этом вспомнил, когда закрутилось это подмосковное дело. Потому что вы же понимаете, что подпольное казино может существовать так, что его не замечаем мы с вами, но чтобы его милиционеры не замечали, такого быть не может.
Э. ГЕВОРКЯН – Ну так что же вдруг такое случилось?
М. БАРЩЕВСКИЙ - А вот интересно что случилось. Не знаю.
Э. ГЕВОРКЯН – Вопрос от слушателя: а за что реально уволили зам. директора ФСБ Ушакова.
М. БАРЩЕВСКИЙ - За что уволили, не буду спекулировать, понятия не имею, за что уволили Ушакова. Самому интересно. Но понятия не имею.
Э. ГЕВОРКЯН – Официальную версию за нарушение служебной этики…
М. БАРЩЕВСКИЙ - А она не раскрыта. Там служебная этика или упущение по службе. И то и другое есть. Шикарный анекдот рассказали на днях. Не могу не рассказать. Два гаишника разговаривают: слышь, Лужкова сняли. - Да, за что? – Какую-то доверенность он потерял. Мне очень понравилось. Может, Ушаков тоже доверенность потерял. Не знаю. Но то, что между силовиками происходит что-то, когда Следственный комитет был при прокуратуре, понятно, чтобы была некоторая внутриведомственная ревность. Честно говоря, я был уверен в том, что когда Следственный комитет будет не при прокуратуре, а СКР как он сейчас стал, то эти ревностные отношения прекратятся сразу. Ну потому что делить нечего. Разные два ведомства. Четко законом прописано, у кого надзорные функции, у кого какие функции. Нечего делить. Видимо, я к сожалению, ошибся. И честно говоря, мне это очень все не нравится. Потому что когда паны дерутся, у холопов с чубами какие-то проблемы происходят.
Э. ГЕВОРКЯН – Если немножко углубиться в тему, всплывшую скромности, нескромности и утраты доверенности. Если брать официальную версию. Зам. главы ФСБ погулял на дне рождения, все мы помним, что президент Медведев недавно обращался к чиновникам, что уже хватит раздражать народ своими гуляниями, это все в прессе периодически всплывает. В том числе не надо в Куршевель ездить. Говорят на Новый год там только одна сенатор Нарусова осмелилась поехала, сменились элиты. Все-таки что-то можно сделать и воздействовать на скромность чиновников, кроме как угрозами президента или это какое-то человеческое качество и с этим ничего не поделаешь?
М. БАРЩЕВСКИЙ - Пока не будет двухпартийной системы, ничего не изменится. Потому что когда будет двухпартийная система, будут СМИ принадлежащие этому и этому лагерю, политическому лагерю…
Э. ГЕВОРКЯН – Еще чаще будет вскрываться информация о дворцах, гуляниях…
М. БАРЩЕВСКИЙ - А поскольку это чаще будет вскрываться, то хошь, не хошь, вынужден будешь быть скромным. Механизмы изобретены на Западе давным-давно. Ничего нового я сейчас не сказал.
Э. ГЕВОРКЯН – Логично тогда обратиться, вчера по-моему, прошла радиодискуссия председателя комитета государственной думы по экономической политике, Евгений Федоров дебатировал с Алексеем Навальным, общественным деятелем. И 99% по-моему слушателей в конце концов оказались за Навального. Потому что депутату пришлось оправдываться, что «Единая Россия» это не партия воров и жуликов, а Навальный, как говорят в этой дискуссии полностью доказывал обратное.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Я могу сказать такую вещь по этому поводу. Я не слышал этой дискуссии, поэтому не могу ее комментировать. Но могу сказать такую вещь. Многие радиослушатели почему-то считают меня членом «Единой России». И я не являюсь членом «Единой России». Более того, являюсь ее постоянным всегдашним оппонентом. Но говорить про партию «Единая Россия», что это партия воров и жуликов, это абсолютно несправедливо.
Э. ГЕВОРКЯН – Просто как к юристу есть вопросы.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Секунду. Вы задали вопрос, я отвечу. Нельзя вообще говорить о партии как партии воров и жуликов. При всех моих претензиях личных к Жириновскому и нескольким другим лицам, я не могу сказать, что ЛДПР вся партия политических клоунов, шутов и маргиналов. Нельзя так говорить о партии. Я могу сказать про "Единую Россию" одну вещь. У меня достаточно много моих друзей, которых я знаю много лет. В силу разных обстоятельств стали членами «Единой России». Кто по убеждениям, кто в связи с тем, что надо было. Это не воры, это не жулики. Это не значит, что я с ними полностью солидарен, когда он вступили в «Единую Россию». Но повторяю еще раз, это не воры и не жулики.
Э. ГЕВОРКЯН – Так вот смотрите, если Навальный говорит, что партия представляет собой политическую крышу для коррупционеров, приводит примеры Юрия Михайловича Лужкова, приводит компромат, который у него есть практически на всех членов этой партии. В ответ ему Федоров заявляет, что все сказанное направлено на дестабилизацию России наравне с терактами и комментировать подобные факты он не будет, потому что это болтовня. И далее он подтвердил, что да, я обвиняю вас с терроризме. Что из этих заявлений с юридической точки зрения серьезнее, какие могут быть последствия у таких высказываний публичных?
М. БАРЩЕВСКИЙ - Я думаю, что никаких. Потому что и то и другое полемика. И то, и другое, мягко говоря, преувеличение. С моей точки зрения, мягко говоря, и то и другое некорректный способ ведения дискуссии.
Э. ГЕВОРКЯН – А вы думаете судиться реально с Навальным будут, как они обещают, чтобы реабилитировать свою честь.
М. БАРЩЕВСКИЙ - Не знаю. Думаю, что нет. Больше мусора появится.
Э. ГЕВОРКЯН – Всплывут лишние факты.
М. БАРЩЕВСКИЙ - В прошлом году, по-моему, была сделана такая шутейская вещь, когда был период декларирования, этап декларирования, кто-то посчитал, какой средний доход приходится у одного депутата «единоросса» по сравнению со средним доходом одного депутата «справедливоросса». И посчитали количество сотых земли на одного депутата ГД «единоросса» и одного депутата «справедливоросса». Цифры были интересные.
Э. ГЕВОРКЯН – Ну так можно коротко сказать?
М. БАРЩЕВСКИЙ - Я не помню. В разы. А с другой стороны оно и понятно, потому что очень многие крупные бизнесмены, считая, по старой памяти, что надо быть в КПСС, они вступили в «Единую Россию», потому что им так вольготнее. Но при этом я знаю из «Единой России» несколько человек, которые искренне верят, что они делают великое дело.
Э. ГЕВОРКЯН – Спасибо большое. Это было «Особое мнение» Михаила Барщевского.