Николай Сванидзе - Особое мнение - 2010-11-12
С. БУНТМАН – Добрый вечер. Николай Сванидзе в «Особом мнении».
Н. СВАНИДЗЕ - Добрый вечер.
С. БУНТМАН – Сегодня какая-то совершенно…, те, кто смотрят видеотрансляцию или RTVi, не сговариваясь как члены одного клуба практически.
Н. СВАНИДЗЕ – В смысле?
С. БУНТМАН – Одеты. Или на вскрытии завещания.
Н. СВАНИДЗЕ - Ты в галстуке.
С. БУНТМАН – Я в галстуке, но у тебя более такой… Хорошо, мы сейчас перейдем к партийным делам сначала. Сегодня опубликован прогноз, что из 4-х партий только три пройдут. ЛДПР опять загнали ниже планки. Ниже 7%. Сразу все возмутились, кто поддерживает ЛДПР прежде всего. Да и аналитики тоже. Что это все ерунда и все будет ясно только на выборах. Как ты к этому относишься? Еще кардиограмма у нас идет. Понравилось, как Николай Сванидзе поздоровался. А потом что-то дальше замерло. Вы на нашем сайте можете кардиограмму производить, оценивая позитивно или негативно слова нашего гостя.
Н. СВАНИДЗЕ - В принципе, я понравился, но не понравилось, что я без галстука.
С. БУНТМАН – Про принципы не будем говорить. Потому что мы судим по конкретным словам.
Н. СВАНИДЗЕ - По конкретным словам, хотя все-таки надо галстук надевать, конечно, людям нравится галстук. Мы обсудим это потом. А что касается ЛДПР, хотя это значительно менее интересно, чем галстук.
С. БУНТМАН – Почему?
Н. СВАНИДЗЕ - Галстук это вещь. ЛДПР я думаю, пройдет. Потому что очень часто как правило все социологические рейтинги перед выборами показывают для ЛДПР более низкие цифры, чем оказываются потом на выборах. По двум причинам. Люди очень многие стесняются говорить, что они голосуют за ЛДПР, а потом идут и голосуют. А вторая причина – Жириновский развивает такую активность непосредственно в предвыборный период…
С. БУНТМАН – Говорят о факторе Жириновского как такового.
Н. СВАНИДЗЕ - Что сейчас он пассивен, расслаблен. А тут он разовьет активность и они свое наберут.
С. БУНТМАН – Мне кстати больше нравится расслабленный Жириновский. Потому что он очень часто говорит в расслабленном виде весьма толковые вещи.
Н. СВАНИДЗЕ - Да. Причем в расслабленном виде он говорит иногда даже то, что думает. А когда предвыборный период он говорит, что надо говорить, чтобы пройти.
С. БУНТМАН – Он становится более популистским, более резким, националистичным. Не кажется ли тебе, что по Жириновскому во многом можно смотреть на конъюнктуру момента.
Н. СВАНИДЗЕ - Конечно. Он такое талантливое политическое, животное обидится, хотя это не оскорбление, талантливое политическое существо и он очень хорошо чувствует кожей, что нужно в какой момент говорить. И говорит это. Действительно талант.
С. БУНТМАН – Это одна причина - Жириновский. А вторая причина какая?
Н. СВАНИДЗЕ - А вторая причина первая, что люди стесняются говорить.
С. БУНТМАН – Но есть, может быть, причина третья. Это нужность ЛДПР в конструкции парламента. Потому что парламент более конструирован.
Н. СВАНИДЗЕ - У меня нет уверенности, что сейчас кто-то там особенно нужен. Там есть партия «Единая Россия», а кто там будет кроме нее, и будет кроме нее еще две партии или три или четыре, по-моему, это не имеет никакого значения.
С. БУНТМАН – Вот пункт хоть имитации, но все-таки вида борьбы политической. Смещается в точку конституционного большинства в думе «Единой России». Будет ли у нее снова конституционное большинство или просто большинство.
Н. СВАНИДЗЕ - Не знаю. Сейчас по тенденции, на мой взгляд, мало похоже, что будет конституционное большинство. Но на самом деле это вопрос конкретного пожелания тех, кто этим вопросом занимается. Захотят – будет иметь конституционное большинство, в любом случае им никто не нужен. Они по нынешней политической конструкции думской самодостаточны. И фактор ЛДПР ну пройдет, пройдет, я думаю, что Жириновскому не будут ни мешать, ни помогать.
С. БУНТМАН – Андрей просит нас, почему-то ко мне обращается: а какие именно партии пройдут. Сегодня Николай Сванидзе у нас в «Особом мнении».
Н. СВАНИДЗЕ - «Справедливая Россия» и КПРФ.
С. БУНТМАН – ЛДПР и «Единая Россия».
Н. СВАНИДЗЕ - Хотя я не исключаю новой партии. Во-вторых, я не исключаю, что могут возникнуть проблемы у «Справедливой России». Но одну КПРФ не оставят вместе с «единороссами», кто-то еще пройдет.
С. БУНТМАН – Может быть получится какой-нибудь псевдолиберальный гомункул.
Н. СВАНИДЗЕ - Может быть. Тоже не исключено. Я думаю, что если правая партия будет набирать достаточное количество голосов, им тоже не помешают. Не опустят перед ними шлагбаум. Если смогут пройти – пройдут. Но у меня на этот счет, мягко говоря, большие сомнения. Но если смогут пройти, их туда пустят.
С. БУНТМАН – Очень высокая кардиограмма, что такое.
Н. СВАНИДЗЕ - Несмотря на отсутствие галстука.
С. БУНТМАН – Высокое позитивное давление у нас. Очень высокое. Как-то надо сбивать это.
Н. СВАНИДЗЕ - Сейчас схамишь, наверное…
С. БУНТМАН – Ну естественно.
Н. СВАНИДЗЕ - Я знаю.
С. БУНТМАН – Какую-нибудь гадость про Арсенал скажу.
Н. СВАНИДЗЕ - Вот этого не надо.
С. БУНТМАН – Тогда не буду. Была неожиданная встреча два дня назад Валентина Матвиенко, Александр Сокуров инициировал эту встречу. По поводу градостроительных принципов в Санкт-Петербурге. Мне показалось это интересным. А тебе?
Н. СВАНИДЗЕ - Встреча?
С. БУНТМАН – Да, там только спорили, были ли сделаны какие-то конкретные предложения или была такая риторика, как, например, некоторым главам протестного движения придти и принимать участие в разработке…
Н. СВАНИДЗЕ - Я не знаю, может, это была и риторика. Но это все равно, даже если риторика, эта риторика мне нравится. Потому что лучше такая риторика, чем противоположная - а шли бы вы все лесом, и ни с кем мы встречаться не будем и идите получайте свои деньги из зарубежных грантов и так далее. Мне такая риторика, которая связана с встречами, диалогом, разговором, она нравится больше, чем риторика разгона и неприятия.
С. БУНТМАН – Причем это не встреча просто под какой-то праздник или приглашение на дачу по поводу дня рождения…
Н. СВАНИДЗЕ - Нет, абсолютно.
С. БУНТМАН – Это встреча действительно по теме.
Н. СВАНИДЗЕ - Да, тематическая встреча. Никаких слюней, соплей, никакого желания обнять, купить и так далее. Нет. Все это достаточно взаимно уважительно. Сокуров человек серьезный. И мне нравится, что это связано и с его именем.
С. БУНТМАН – Сейчас такое противное слово «знаковый». Но он действительно знаковый человек.
Н. СВАНИДЗЕ - Он один из знаковых людей не только Санкт-Петербурга. Он один из знаковых людей нашей творческой интеллигенции.
С. БУНТМАН – Причем в таком я бы сказал, скорее не протестном, а совестливо-патриотическом духе.
Н. СВАНИДЗЕ - В нормальном. Очень позитивном.
С. БУНТМАН – Ближе к нормальному. И как ты думаешь, в Москве могут быть такие встречи?
Н. СВАНИДЗЕ - Что значит могут быть? Если власть захочет, так могут быть.
С. БУНТМАН – Здесь была инициатива.
Н. СВАНИДЗЕ - Инициатива она время от времени проявляется. Здесь я думаю, что даже для такой инициативы нужна какая-то первоначальная инициатива сверху, может быть, о которой никто не знает. Какой-то намек всегда следует. Ребят, захотите встретиться, будет вам встреча. Такие намеки должны поступать. Иначе кому придет в голову вдруг просить встречи с первым лицом. Чтобы тебя послали или тебя не заметили. А вот если сверху поступит такой легкий сигнальчик.
С. БУНТМАН – Это Н. К. Сванидзе возвращается к теории флюидов, которую мы разрабатывали месяцами здесь. Теорию флюидов власти. А мне кажется, что дожидаться таких флюидов не стоит. Если есть конструктивная позиция, как сказал Сокуров: выходим из окопов.
Н. СВАНИДЗЕ - Нет, Сережа, никто не должен ничего ждать. Каждый занимается своим делом.
С. БУНТМАН – Есть же цивилизованная такая вещь. Мы просим встречи. Обязательно для этого намек некий. Здесь уже что-то такое не то мне кажется.
Н. СВАНИДЗЕ - Видишь ли…
С. БУНТМАН – Намеки можно воспитывать.
Н. СВАНИДЗЕ - Если есть очень серьезная причина для встречи, скажем, тяжелобольной человек сидит в тюрьме. Как у нас бывает время от времени. И нужно вмешательство первого лица, чтобы просто спасти конкретно. Тогда нужно и можно, наверное, просить, требовать встречи, звонить во всех рынды пресловутые, бить и так далее. А если ситуация более-менее ровная, ну чего вдруг хочу встретиться с главным. Ну хоти.
С. БУНТМАН – Но здесь же не с главным. Я же не прошу аудиенции у Римского Папы или Римской Мамы. Я прошу о встрече с руководителем города, чья судьба меня волнует, и дошла до некой точки, как увидели люди и давно уже видят…
Н. СВАНИДЗЕ - Ты хочешь встретиться с Собяниным?
С. БУНТМАН – Предположим.
Н. СВАНИДЗЕ - Ну попросись. Может быть он не откажет. А что ты ему скажешь?
С. БУНТМАН – А зачем флюиды ловить.
Н. СВАНИДЗЕ - Вот зачем ты сейчас хочешь встретиться с Собяниным?
С. БУНТМАН – Вот демагогия пошла.
Н. СВАНИДЗЕ - Так это не демагогия. Просто конкретно…
С. БУНТМАН – Слушайте, убирайте вниз, пожалуйста, эту кардиограмму. Тут какая-то пошла откровенная демагогия. Причем тут я. Существует Архнадзор, ребята, которые годами борются правильно с перегибами, с недогибами, но борются за сохранение исторического облика Москвы. Андрей Лошак снял совершенно блестящий клип, который ходит по Интернету. С конкретными вещами. При таком переломном властном моменте. Почему бы ни встретиться. С транспортниками даже Медведев встречался.
Н. СВАНИДЗЕ - Сереж, ломишься в открытую дверь. Я с тобой абсолютно согласен, есть необходимость – пожалуйста, встречайся. Но просто практика показывает нашей страны, реальная практика, что пока сама власть не захочет встретиться, можешь скрестись в дверь, сколько влезет.
С. БУНТМАН – Да. И спокойно при этом говорить: а никто и не хочет встречаться. Они все сидят в окопах или за решетками археологических раскопок. Как на Триумфальной площади. Здесь какой-то получается порочный круг, и только ты передаешь только власти возможность этот круг…
Н. СВАНИДЗЕ - Да я ничего не передаю. Я констатирую факт. Я говорю как есть. Я говорю, что ты можешь скрестись в эти властные ворота кремлевские или какие еще сколько угодно. Пока дырку не протрешь. Но если самой власти не придет в голову мысль, что ага, неплохо бы встретиться, вот до тех пор не встретишься.
С. БУНТМАН – Ладно, это будет вечная полемика, потому что я считаю, что власти никакие мысли в голову не приходят без внешнего воздействия. Нет, какие-то приходят, естественно. Но власть сама пьет, сама гуляет, сама считает себя правильной и сама думает, что никаких ошибок не совершает. Надо намекать.
Н. СВАНИДЗЕ - Но намекать нужно не только на встрече, Сереж. Встречи сами если только и делать что проситься на встречу…
С. БУНТМАН – Назовите мне, Николай Карлович, другие формы. Какие это могут быть формы?
Н. СВАНИДЗЕ - Формы общественного давления и воздействия. Это только просьбы о встрече?
С. БУНТМАН – Нет, просьба о встрече, согласен, может быть только следствием. Какие формы?
Н. СВАНИДЗЕ - Я не знаю, выражение своего мнения в Интернете, в СМИ, мирные разрешенные законом уличные действия. Все, что угодно.
С. БУНТМАН – В Москве этого было полно.
Н. СВАНИДЗЕ - Ну вот. Вот тебе, пожалуйста, реакция скажем, что это такое. С чем связано то, что после избиения Кашина президент сразу среагировал очень резко и такое впечатление, что очень заинтересованно.
С. БУНТМАН – А ты как считаешь, почему?
Н. СВАНИДЗЕ - Я думаю, в первую очередь, потому что он активный блогер сам, поэтому…
С. БУНТМАН – Попали в точку. В точку знания.
Н. СВАНИДЗЕ - Да, для него этот цех в значительной степени свой. Он это воспринял поэтому сердцем. Он к этой стороне деятельности и того же Кашина неравнодушен. Не потому что обязательно, что ему Кашин нравится или не нравится, но он в чем-то его собрат. Собрат по цеху.
С. БУНТМАН – Наш.
Н. СВАНИДЗЕ - Да. Идентификация - наш. И это произвело на него впечатление.
С. БУНТМАН – Не в политическом смысле, а в смысле твоего какого-то существования и виртуального.
Н. СВАНИДЗЕ - Совершенно верно. В политическом я вообще не знаю, дай бог здоровья естественно Олегу Кашину, я не знаю, как его идентифицировать в политическом смысле. Я бы потерялся с этой идентификаций.
С. БУНТМАН – Это мне кажется предмет для другого разговора.
Н. СВАНИДЗЕ - Совершенно верно. И в другое время.
С. БУНТМАН – Вот сейчас не нужный разговор.
Н. СВАНИДЗЕ - Разумеется, но именно отвечая на твой вопрос, это не политическая идентификация. Это именно цеховая. Он наш. И это произвело на Медведева впечатление. То есть типа: просто я блогер, он блогер, мы блогеры. И вот наших бьют, и прямо у меня на глазах. А я чего, молчать буду. Мне кажется, если все огрублять, испрямлять, то реакция была примерно такой.
С. БУНТМАН – Далее. Слава богу, какое-то позитивное движение наметилось у Олега со здоровьем. Слава богу, им сразу занялись.
Н. СВАНИДЗЕ - Слава богу, сразу занялись, слава богу, видимо, занялись в достаточно правильном направлении.
С. БУНТМАН – И те люди, которые понимают толк в этом и умеют делать. Дальше. Произошло нечто, произошла невиданная активизация цеха. Но здесь появилось одно интересное предложение. Должны наказывать жестко тех, кто нападает на журналистов, понятно, как и других, и неотвратимо. Но появилась идея некие особые какие-то придумать иммунитетные признаки для профессии журналист. Ты как к этому относишься и как журналист и как член Общественной палаты.
Н. СВАНИДЗЕ - Я тебе не могу сказать, что вот это я считаю как журналист, а это как член Общественной палаты.
С. БУНТМАН – Я сказал: и/и.
Н. СВАНИДЗЕ - Я во всех своих немногочисленных ипостасях, что считаю, то считаю. Примерно одно и то же. Но тут дело вот в чем. На мой взгляд, никакой иммунитет у журналиста быть не может. Потому что какой может быть иммунитет, когда тебя бьют железной палкой. Есть у тебя иммунитет, нет, который палкой бьет, бьют не по паспорту и не по иммунитету. А по голове. И поэтому здесь не спастись. Что касается ужесточения наказания, здесь есть две вещи. Во-первых, если по этому пути идти, я в этом не уверен, то это должно касаться не только журналистов. Это должно касаться всех людей, которые подвергают себя риску во имя общества. Это правозащитники, это адвокаты, это все те люди, которые рискуют и при этом они не защищены. Это первое. Второе. На мой взгляд здесь если говорить об ужесточении наказания, здесь цель только одна – привлечь внимание государственных структур, власти, правоохранительных органов. Другой цели здесь нет. Само по себе на 6 лет, на 8 лет или на 28, один хрен разница. Это неважно. Потому что важна неотвратимость наказания, а не его жесткость. Что касается неотвратимости на мой взгляд здесь определенный эффект будет, потому что если придадут такой статус хотя бы на уровне наказания, то те, которые это дело расследуют: ага, не простые ребята, а у нас ведь именно так рассуждают. Это же бюрократическая на самом деле ментальность. Ага, ребята непростые, значит надо расследовать. Грубо говоря, вот так. Но есть с другой стороны…
С. БУНТМАН – А здесь достаточно как раз одного флюида.
Н. СВАНИДЗЕ - Властного. Это и будет воспринято как властный флюид. Но здесь есть другая сторона медали, которая меня очень смущает. А именно: престиж журналистской профессии в обществе сейчас очень низок. Уважение к журналистам сейчас очень низкое. Журналисты сейчас считаются продажными девками.
С. БУНТМАН – Кто это сделал?
Н. СВАНИДЗЕ - Ты знаешь что, и сами журналисты, и власть. Несомненно. Здесь двойное авторство. И чье больше, не знаю. Трудно сказать. Все виноваты, и те и другие. И общество это приняло достаточно спокойно. Насколько общество возносило журналистов, если ты помнишь в конце 80-х, начале 90-х, когда достаточно было просто назваться журналистом и сразу попасть в ГД. Или в Верховный Совет тогда еще. То сейчас это просто вторая древнейшая профессия. Такого мнение большинства общества. И если ужесточить наказание, то есть если придать профессии журналист какой-то особый официально статус, это будет очень негативно воспринято. Это будет клин, вбитый между журналистским цехом и обществом. То есть в этом плане это пойдет во вред.
С. БУНТМАН – Мне кажется, что многие руководители СМИ сходятся в этом и журналисты, речь идет о неотвратимости и отягощенности и подпадающей под статью 44, это препятствование профессиональной деятельности.
Н. СВАНИДЗЕ - На мой взгляд, если власть реально хочет помочь журналистам, власть должна сделать так, чтобы журналистский голос, журналистское мнение не оставалось голосом, одиноким в тишине.
С. БУНТМАН – Это первое.
Н. СВАНИДЗЕ - И тогда сразу статус повысится.
С. БУНТМАН – У меня такое ощущение создается, что действительно очень многие стараются, получив сигнал, серьезная часть вертикали сопротивляется. Вся выкозюливается, лишь бы не пропустить разумный сигнал, пришедший кверху. Она на это заточена вертикаль, мы неоднократно об этом говорили и в этом соглашались. Но еще также у обвинения, у прокуратуры, например, то у следствия потеряна во многом хватка. При спускании на тормозах очень многих серьезных дел. При невнимании к тому, что они считают несерьезным.
Н. СВАНИДЗЕ - Притом, что просто многие профессионалы ушли.
С. БУНТМАН – Профессионалы ушли, а те, которые все равно, что сидеть и есть много мучного, а потом вспоминать, как ты бегал хотя бы за 11 минут стометровку.
Н. СВАНИДЗЕ - В какой-то момент попытаться подтянуться на перекладине один раз в год.
С. БУНТМАН – Ну давай, ты же делал когда-то. Сейчас мы подтянемся, и ничего не получается. Даже при всем желании. Друзья, вы какую-то кардиограмму делаете странную. На 22-й минуте Николай Сванидзе сказал что-то такое, что резко вам не понравилось. Он потом рассмотрит, мы проанализируем в перерыве. Перерыв на три минуты и продолжим программу «Особое мнение».
НОВОСТИ
С. БУНТМАН – Мы продолжаем. Про ларьки, пожалуйста. Господин Собянин начал сметать ларьки. Как ты к этому относишься?
Н. СВАНИДЗЕ - Я не люблю кампании. Вот если идея состоит в том, чтобы улучшить трафик в Москве, пробить тромбы дорожные, то ларьки на мой взгляд здесь решающей роли сыграть не смогут. Вот пришел, убрал ларьки. И что теперь? По театральным ларькам ударило. По газетным ударило.
С. БУНТМАН – Газетные вроде сохраняются.
Н. СВАНИДЗЕ - Теперь сохраняются вроде, потому что есть, кому заступиться, слава богу. Ларьки с мороженым, мне говорили, что снесли возле зоопарка. Ну, ты меня извини, в зоопарк идут дети, дети любят мороженое. Вот сносить возле зоопарка киоск с мороженым, я не думаю, что это улучшит в районе Красной Пресни дорожное движение.
С. БУНТМАН – Помнишь анекдот про нашего с тобой любимца Иосифа Виссарионовича.
Н. СВАНИДЗЕ - Про него много анекдотов.
С. БУНТМАН – Как он шел по Кремлю и увидел кучу мусора у церкви, и сказал: убрать. И тут же церковь снесли.
Н. СВАНИДЗЕ - Да, да.
С. БУНТМАН – В Тайницком саду.
Н. СВАНИДЗЕ - «Девчата» помнишь? А печку, говорит и такое движение рукой. Что, говорит снести? Да, нет побелить.
С. БУНТМАН – С одной стороны, но с другой стороны ясно совершенно, ларьки, торговля уродуют город, давайте список того, что было неправильно поставлено. Этим занимались и Онищенки, зам. Онищенки, городские Онищенки. И все превращалось в перераспределение…
Н. СВАНИДЗЕ - Знаешь, чего я боюсь? Я боюсь того, что как у нас обычно бывает в любом случае, что сейчас часть ларьков большую убирают, какую-то часть оставляют. И не за просто так. А потом те ларьки, которые убрали, их вернут, и тоже не за просто так.
С. БУНТМАН – Вернут и не за просто так.
Н. СВАНИДЗЕ - И это все…
С. БУНТМАН – Другие поставят, которым не хватает места.
Н. СВАНИДЗЕ - Это все очень приятно, вкусно и я думаю, что все вернется на круги своя. Но волна идет, шума много.
С. БУНТМАН – Конечно, кому нравится, когда это превращается в кошмарный бидонвиль, я понимаю, с другой стороны я понимаю логику, когда лотки, палатки, а также и стационарные павильоны закрывают…
Н. СВАНИДЗЕ - Все должно быть в разумных пределах. И убирать, у нас же как, если ларьки, все ларьки убрать. Слово «ларек» теперь ругательное будет в течение некоторого времени в городе Москве.
С. БУНТМАН – Парковки по Тверской.
Н. СВАНИДЗЕ - Уже в переулках, которые рядом с Тверской не пробиться. Там кошмар. Друг на друге. Уже все эти магазинчики, бутики, ресторанчики, кафешки на Тверской резко теряют рентабельность, потому что, а как туда зайдешь, куда машину денешь. На голову себе поставишь.
С. БУНТМАН – А делать нормальную парковку в один ряд на широченной Тверской улице. Под тикалку, под автомат. Что кстати почти было на той стороне, противоположной мэрии. Ближе к Охотному ряду.
Н. СВАНИДЗЕ - Такие вещи всегда нужно сначала отмерять, потом резать. Потому что если режешь, не отмеряя, потом все обратно вернется. Скоро разрешат парковку. Опять точно также разрешат.
С. БУНТМАН – Да не разрешат. Ты понимаешь, вот у нас тут сплошная желтая линия моя любимая. На Новом Арбате. И висит знак «остановка запрещена». Остановка, а не стоянка. Ты видел когда-нибудь пустой вот эту нечетную сторону Нового Арбата.
Н. СВАНИДЗЕ - У вас нечетная?
С. БУНТМАН – Да.
Н. СВАНИДЗЕ - Нет, не видел.
С. БУНТМАН – У нас нечетная, запомни это. От Кремля идет левая сторона нечетная.
Н. СВАНИДЗЕ - Я вчера проехал по Тверской. Странное немножко лунное ощущение. Так все аккуратненько, чистенько. Киосков нет. Лотков нет.
С. БУНТМАН – И машины не стоят.
Н. СВАНИДЗЕ - И машины не стоят.
С. БУНТМАН – Здорово. А по Тверской-Ямской, где гораздо больше проблем, ты не проезжал? Где кстати висят запрещающие знаки. Но полно всего. Можно ответить на это, ну вы дайте время, надо же с чего-то начинать. Вот план, будет ли эффективен, спрашивают нас, план по разгрузке дорог Собянина?
Н. СВАНИДЗЕ - Ну откуда же я знаю, будет он эффективен или нет. Посмотрим.
С. БУНТМАН – Ты читал его?
Н. СВАНИДЗЕ - Я видел его. Там есть пункты, которые мне представляется нормальными. В частности не пускать грузовики. Я ни в одном крупном городе мира и некрупном не видел грузовиков в центре города. Не ходят они там. По ночам развозят и, как правило, не грузовики, а маленькие достаточно грузовые автомобильчики.
С. БУНТМАН – С грузовиками надо что-то делать, понятно. Но сначала надо сделать терминалы разгрузочные…
Н. СВАНИДЗЕ - Нужно пустить спецполосы для общественного транспорта.
С. БУНТМАН – А кто будет за этим следить?
Н. СВАНИДЗЕ - И по ним будут не мигалки ездить бесконечные, а именно непосредственно общественный транспорт. Потому что естественно, какой к черту общественный транспорт, когда он стоит в той же пробке, что все остальное движение.
С. БУНТМАН – Здесь вопрос о неотвратимости наказания встает. Кстати, какие-то умники замечательные и жонглеры словами: а бывает ли отвратимое наказание? Да бывает. У нас каждое наказание отвратимое. От кого надо, отвратимое, кому не надо – неотвратимое получается. Есть масса всяких вещей, мероприятий. Вот с чего начинать? Ты бы с чего начал?
Н. СВАНИДЗЕ - Я что мэр московский? Не моя работа, Сереж. Я же говорю с точки зрения здравого смысла.
С. БУНТМАН – Ну едешь ты в пробке, в метро, ты думаешь о том, с чего…
Н. СВАНИДЗЕ - Это не бином Ньютона. Есть великие города мира, в которых эти проблемы так или иначе решены, нужно посмотреть, как они действовали, приложить это к нашим реалиям. И начать. И все. Тут не нужно иметь сто пятьдесят пядей. Или сколько там надо пядей иметь во лбу. Здесь вектор действия он достаточно понятен, что нужно для этого делать. Ясно, что придется выводить промзоны из Москвы. И это поможет, в том числе и грузовики вывести.
С. БУНТМАН – Джордж спрашивает: что вам все машины, пешочком давно пробовали? Да постоянно.
Н. СВАНИДЗЕ - Пешочком постоянно.
С. БУНТМАН – И на метро ездим тоже периодически. Ну и что?
Н. СВАНИДЗЕ - Пешочком по самому центру хорошо.
С. БУНТМАН – В киосках в переходах я покупаю много чего. Между прочим, серьезная вещь, когда похлопаешь себя по карманам, сигарета ли, батарейка ли…
Н. СВАНИДЗЕ - Есть еще такая классная штука, прибор такой – велосипед называется. Очень классная вещь.
С. БУНТМАН – Такой с двумя колесами.
Н. СВАНИДЗЕ - Да, но есть и с тремя, но с двумя лучше. Во-первых, хороший тренинг физический.
С. БУНТМАН – Дорожки велосипедные когда последний раз видел?
Н. СВАНИДЗЕ - Вот и я о том же.
С. БУНТМАН – Исключая историческую велосипедную дорогу посреди Ленинградки.
Н. СВАНИДЗЕ - Конечно. Просто тоже способ.
С. БУНТМАН – Но ты попробуй на велосипеде поездить по Москве.
Н. СВАНИДЗЕ - Сейчас невозможно. Самоубийство.
С. БУНТМАН – Потом есть масса всего, чем надо заниматься. Понимаете, это важная проблема, потому что мы видим начало работы мэра. Мы видим при этом, а ты следишь за его административными перестановками?
Н. СВАНИДЗЕ - Ну как слежу, то, что печатают.
С. БУНТМАН – Интересно ли тебе это? Эта некая организация.
Н. СВАНИДЗЕ - Я не могу сказать, что мне это очень интересно. Естественно, человек набирает свою команду. Избавляется от команды Лужкова. Это абсолютно нормально. Любой бы так делал на его месте.
С. БУНТМАН – Но другое дело, как и кого ставить.
Н. СВАНИДЗЕ - Я не знаю людей, которых он ставит. Фамилии звучат.
С. БУНТМАН – Интересно, очень важно, кого поставят на финансы.
Н. СВАНИДЗЕ - Ну естественно.
С. БУНТМАН – К вопросу, почему бы ни стать мэром. Это к вопросу об избираемости мэра. Слишком долгий и кривой путь к тому, чтобы флюиды начальства кого-нибудь назначили мэром и делали это регулярно. И не тогда, когда уже припрет…
Н. СВАНИДЗЕ - Представляешь, ребенка спрашивают: ты кем хочешь быть. Я – космонавтом. А я хочу быть мэром Москвы. Это нормально.
С. БУНТМАН – А ты знаешь, в чем дело. Есть люди во многих странах, которых об этом думают. Есть люди, которые с юности думают, что бы сделать хорошее для своего маленького или большого города
Н. СВАНИДЗЕ - Нет, чтобы сделать хорошее, это понятно. А вот стать в нем мэром, чтобы ребенок об этом задумался.
С. БУНТМАН – Ребенок да, ребенки думают, как бы стать госчиновником.
Н. СВАНИДЗЕ – Госчиновником – да, очень многие ребенки.
С. БУНТМАН – А вот мэром мне кажется это благородные мысли, если ты задумываешься, не хочешь ли ты стать мэром своего города, потому что тебе надоел бардак.
Н. СВАНИДЗЕ - И работа благородная и мысль благородная. Вообще здесь очень много благородного.
С. БУНТМАН – Какой сегодня благостный Николай Карлович. Я просто на этой мысли и прекращаю нашу передачу. Вот у вас Гималаи какие-то. Ладно, мы это разберем потом. Это я говорил о кардиограмме. «Особое мнение» Николая Сванидзе. Всего доброго.
Н. СВАНИДЗЕ - До свидания.