Евгения Альбац - Особое мнение - 2010-11-02

Э. ГЕВОРКЯН – Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». И сегодня в прямом эфире «Эхо Москвы», компании RTVi побеседую с Евгенией Альбац. Здравствуйте. Главный редактор журнала «The New Times».

Е. АЛЬБАЦ - Здравствуйте, Эвелина, побеседуйте.

Э. ГЕВОРКЯН – Наши слушатели и зрители могут комментировать ваши высказывания, присылая сообщения на номер +7-985-970-45-45. А, кроме того, могут голосовать за ваши слова с помощью такой игрушки как кардиограмма эфира. Также на сайте «Эхо Москвы» идет прямая веб-трансляция. Ну а мы будем привержены новостям. Сиюминутные новости касаются переписки Министерств иностранных дел России и Японии. И потому я зачитаю вопрос от водителя из Канады: а вы за японцев или за Медведева?

Е. АЛЬБАЦ - Смешной вопрос. Я бы сказала, я за курильчан. Я когда-то была на Курилах и путешествовала и по Кунаширу и Шикотану, и была и на Итурупе, и жизнь, которую я там видела, меня в свое время ужаснула. Потому что безумно красивые острова, особенно Итуруп фантастика, какие там водопады и леса. Медведей только много. А живут там люди ужасающим образом. Самые стойкие здания, которые выдерживают ветра, там очень сильные ветра, с морской водой, которая идет с океана, это здания, которые были построены японцами. Что на Кунашире, что на Шикотане. На Шикотане маяк самое сильное здание, маяк, который был построен японцами и внутренние переходы, которые позволяют не выходить на улицу, когда дикие ветра, которые там существуют. Но Итурупе чуть повыше Курильска старая японская фабрика была. Тоже все сохранившиеся стены и так далее. Все остальное там было построено при советской власти как временное место обитания. Там людей завозили с большой земли с материка, как они сами про себя говорили, там было даже не принято жениться по-настоящему, друг другу дарили медные кольца. У мужчин, которые приезжали туда на заработки, не было привычки жениться на местных женщинах, считалось дурным тоном вести даму с Курильских островов на материк. В Хабаровск или еще куда-то. Бедность там была невероятная. Продукты доставлялись, когда получалось. Когда я там первый раз была, я помню, меня совершенно поразило, что дети никогда не видели ничего кроме сухого молока. Никогда не видели апельсинов, мандаринов. При советской власти там было совсем тяжело. Потом им начали рассказывать про то, что сейчас в 90-е годы, будут договоренности с японцами, японцы начали завозить туда всякий ширпотреб, стали как-то обихаживать местных и так далее. Но вся беда заключается в том, что еще с хрущевских времен Курилы воспринимали как место, особенно Южные Курилы, где Уруп, там уже пограничная зона, в основном это было место обитания наших военных. Там были наши военные базы, потом в начале 90-х военная база около Шикотана была ликвидирована. А люди там воспринимались как временное, финансировались как временные и соответственно все время ждали, что как-то договорятся с японцами и чего-то такое там будет.

Э. ГЕВОРКЯН – Простите, получается, что сегодняшние шаги Медведева это все очень правильно, что, наконец, мы обратили внимание на наши территории и это хороший знак.

Е. АЛЬБАЦ - Если мне память не изменяет, году в 1984 приезжал М. С. Горбачев и тоже все говорили, что вот сейчас, наконец, на курильчан прольется если не золотой дождь, то дождь хоть какой-то государственной помощи. Ничего этого не произошло. Потом там начались всхлипы и метания при Борисе Николаевиче Ельцине. Я думаю, что РФ и Японии надо сесть и решить, чего будет с этими Южными Курилами.

Э. ГЕВОРКЯН – А что садиться-то, все понятно, это наша территория, президент поехал, это показал.

Е. АЛЬБАЦ - У нас не подписан, если вы не в курсе, Эвелина, то я вам скажу, у нас не подписан мирный договор с японцами. У нас не решена территориальная проблема. У нас по сию пору, хотя война закончилась, как вы помните в сентябре 1945 года, но у нас не подписан мирный договор. И чья эта земля, это не столь очевидно не только для Японии, но и для многих стран этого бассейна. И вопрос этот до сих пор подвешен.

Э. ГЕВОРКЯН – Ну и, соответственно, почему вдруг сегодня, мы видим такие поступки со стороны нашего президента.

Е. АЛЬБАЦ - Не знаю. Между прочим, сейчас не лучшее время ехать на Курилы. Рыба уже отметала, икры уже немного, а пойти в горы на Итурупе уже маленькое удовольствие. Мне кажется, что если с туристической целью, то он опоздал. А если у него есть какие-то еще другие цели, то я не пойму, почему не надо было сначала как-то этот вопрос обговорить, не он конечно, а Министерство иностранных дел РФ должно было проговорить этот вопрос с МИДом Японии.

Э. ГЕВОРКЯН – Японцы, по-моему, вполне себе категорично и однозначно говорили, что не надо туда ездить…

Е. АЛЬБАЦ - Такие вещи готовятся. Вообще в серьезных странах такие вещи готовятся. Такие поездки готовятся. Значит, плохо подготовили. Голову надо оторвать.

Э. ГЕВОРКЯН – Может наоборот все продумано и хорошо подготовлено.

Е. АЛЬБАЦ - Я не пойму, чего вы хотите, что значит подготовлено? Мы имеем с вами ситуацию, когда отозван посол Японии и России. Вы еще полагаете, что это хорошая ситуация, я полагаю, что любая ситуация, в которой начинают мутузить друг друга даже чисто вербально, это плохо. Япония это наш сосед вообще-то. И, между прочим, не такая слабая экономика, вполне себе ничего.

Э. ГЕВОРКЯН – Мы сделаем небольшую паузу и потом продолжим знакомиться с особым мнением Евгении Альбац.

РЕКЛАМА

Э. ГЕВОРКЯН – Продолжается программа «Особое мнение». И беседуем с Евгенией Альбац.

Е. АЛЬБАЦ – Беседуем, вы с кем беседуете?

Э. ГЕВОРКЯН – Я…

Е. АЛЬБАЦ - Мы – Николай Второй, я поняла. Так.

Э. ГЕВОРКЯН – Вместе со слушателями. А они в свою очередь присоединяются посредством телефона. Ну так что же, заканчивая разговор об отношениях России и Японии, сегодняшней ситуации, я уже поняла, что вы высказали свое неодобрение произошедшим. Но такой у нас вопрос…

Е. АЛЬБАЦ - Почему, я высказала свое удивление произошедшим. Если нам потом еще объяснят, зачем это было сделано, зачем решили испортить отношения с японцами, может быть, там какая-то есть долгосрочная цель или мы сделали приятное китайцам, у которых исторически сложные отношения с Японией. Я просто хотела бы понять.

Э. ГЕВОРКЯН – Я и хотела спросить, может быть у вас есть размышления на сей счет.

Е. АЛЬБАЦ - Знаете, Дмитрий Анатольевич не звонил, ничего не говорил.

Э. ГЕВОРКЯН – Между тем за этим можно углядеть решительный шаг как часть предвыборной кампании, ориентированной на российскую публику.

Е. АЛЬБАЦ - Слушайте, там полтора человека живет на Кунашире.

Э. ГЕВОРКЯН – Но мы же тут обсуждаем.

Е. АЛЬБАЦ - Какая предвыборная кампания.

Э. ГЕВОРКЯН – Я не говорю про жителей Курил…

Е. АЛЬБАЦ - Горбушу что ли агитировать.

Э. ГЕВОРКЯН – Я думаю, нас с вами в том числе.

Е. АЛЬБАЦ - Медведи, на Итурупе очень много медведей.

Э. ГЕВОРКЯН – Ну ладно, тогда оставим эту тему. Раз вы не готовы ничего нового предположить по поводу мотивации нашего президента и уже все сказали.

Е. АЛЬБАЦ - Я вам сказала, Дмитрий Анатольевич мне не позвонил. Ну не случилось.

Э. ГЕВОРКЯН – Вдруг еще исправится, и узнаем новые подробности. Речь Ходорковского, приходит миллион сообщений, говорят, ведь будут речь Ходорковского в школах изучать в будущем. Вы согласны?

Е. АЛЬБАЦ - Я там сегодня была. И я слушала его. Там кстати до этого, когда ваша честь, судья Виктор Данилкин предложил сказать последнее слово Платону Лебедеву, он ответил, что, ваша честь, я не буду говорить свое последнее слово, я скажу свое последнее слово в другом месте. Тоже было сильно. Вообще конечно, Ходорковский производит чрезвычайно сильное впечатление. Он человек убежденный и он решил до конца идти, я вам скажу, что в номере, который мы сейчас готовим, будет небольшой отрывок из нашей с ним переписки, где он ровно так и пишет: я для себя принял решение, я пойду до конца, я буду биться до последней секунды. И потом снова и снова. И вот эта его фраза, что моя вера важнее даже чем моя жизнь, это прозвучало чрезвычайно искренне. Он вообще говорил довольно тихо, совершенно не педалируя словами, только один раз, когда он рассказывал в самом начале о том, что он говорил, ваша честь, обращаясь к судье Данилкину, он говорил о том, что в октябре 2003 года был мой последний день на свободе. Потом, когда, я был уже в тюрьме несколько дней, мне передали весточку с воли о том, что президент, тогда им был Путин Владимир Владимирович, сказал: ну вот, 8 лет будет баланду есть. И он сказал: вот я здесь уже 7 лет и потом он еще, когда обращался к судье, он сказал: я понимаю, как вам трудно, я даже допускаю, что вам очень страшно, - сказал он, обращаясь к Данилкину. Я просто хочу сказать вам, что сейчас в ваших руках, - сказал Ходорковский, не только жизнь двоих людей, моя и Платона, но в ваших руках надежда россиян на то, что они смогут здесь нормально жить, что люди, которые заводят свой бизнес, строят свой домик, они не будут подвержены потом рейдерской атаке, у них не будет все отнято. Это была очень сильная речь очень убежденного человека, который для себя абсолютно четко понимает, что ставка в этой борьбе - его жизнь, и он готов платить собственной жизнью за то, чтобы доказать, что он не быдло. Он сказал, когда их первый раз еще арестовали, в речи он сказал, что прокуроры нам хотели показать, что мы быдло. Так вот я хочу спросить после этого процесса, и кто быдло? В общем, сильное было впечатление. И очень горькое.

Э. ГЕВОРКЯН – Изначально и Ходорковский, судья, который теперь принимает решение, они изначально в такой ситуации, что действительно от них зависит уже не только своя жизнь, но и других людей. Ходорковский на ваш взгляд, принимая это решение страдать за веру, не просто собственным благополучием, но еще есть другие люди, его сотрудники, его семья, вы по-человечески оправдываете или хотя бы понимаете…

Е. АЛЬБАЦ - А что вы сказали, страдать за веру. Эвелин, что вы понимаете под этим? Если вы читали речь Ходорковского…

Э. ГЕВОРКЯН – Я читала речь Ходорковского.

Е. АЛЬБАЦ - То этой фразе предшествовала другая фраза. Он сказал: я человек идеи. И его вера это, я не знаю, насколько религиозен Ходорковский, но его вера в то, и он об этом говорил в своей речи, что России для того чтобы стать нормальной страной, чтобы развиваться, совершенно необходима свобода, демократия. Что то, что сейчас есть в России, совершенно невозможная история. Теперь что касается его семьи и тех сотрудников ЮКОСа, которые оказались в Лондоне и так далее, это очень больной вопрос. Ходорковский сегодня в речи также сказал, что я горд тем, что среди тысяч сотрудников ЮКОСа не оказалось тех, кто пошел на сделку со следствием, хотя многие оказались в застенках, и некоторых даже пытали. И даже тех, кого пытали, не заставили пойти на сделку со следствием. И я думаю об этих людях каждый день. Это он подчеркнул. Там был прям такой пассаж, обращение к сотрудникам ЮКОСа. И конечно это очень сложный вопрос. Потому что, сделав свой выбор, я ему задавала этот вопрос, кстати, в интервью, когда делала еще год назад, это был его выбор, а получилось, что это выбор который он сделал и за других людей. Это такая болезненная очень тема.

Э. ГЕВОРКЯН – Сегодня он получается, уверен, что все настолько безнадежно и уже нечего терять, поэтому можно до конца быть принципиальным.

Е. АЛЬБАЦ - Нет, мне не показалось, что он уверен, что все безнадежно. Нет. Я думаю, что главное, он хотел сказать, мне показалось, во всяком случае, две вещи. Первая – что ни на какую сделку он не пойдет, что не надо даже никаких фиксеров подсылать, совершенно бесполезно. Что для него это абсолютно принципиальная борьба, и он будет бороться за свое имя, за свое честное имя, за идею и второе он хотел мне кажется сказать судье Данилкину, что мы все понимаем, что этот приговор, который будет иметь колоссальное влияние на дальнейшее развитие, в том числе и режима в России. И понимаете, потом есть ведь простая вещь. В общественном мнении сложился консенсус, что обвинение, которое было выдвинуто прокурором Лахтиным и коллегами против Ходорковского и Лебедева, это полная фальсификация. Это политический заказ. Что по сути их судят за то, за что они уже отсидели по 7 лет. Что им инкриминируют, что они украли ту нефть, за продажу которой они, как убеждало нас следствие в 2003 году не доплатили налогов и поэтому их посадили, а теперь оказалось, что то, за что они не доплатили налогов, они на самом деле украли. В общем, такой паноптикум абсолютный. И поэтому на наших глазах, как собственно было на глазах наших дедов в 30-х годах и 40-х, ломают жизнь, судьбу, по сути, убивают двух людей. И приговор судьи Данилкина это, прежде всего, если не дай бог это будет приговор со сроком, это убийство двух людей.

Э. ГЕВОРКЯН – Просто, наверное, здесь стоит оговориться, что в некотором смысле Ходорковский стал фигура заметная, такой иконой или символом происходящего, но далеко не единственная такая история…

Е. АЛЬБАЦ - А я не считаю, что он стал иконой или символом. Вы с чего это взяли?

Э. ГЕВОРКЯН – Потому что общественное внимание, внимание СМИ в большей степени приковано именно к его судебному процессу и делу.

Е. АЛЬБАЦ - Но это не тождественно, внимание приковано к процессу: а) потому что в 2003 году был арестован самый богатый человек России, б) потому что известно, что это месть нынешнего премьера, тогда президента Путина Ходорковскому, в) потому что Ходорковский создал «Открытую Россию», которая открыто поддерживала проекты разных политических партий, в том числе и демократических. Потому что он занимался компьютеризацией России, деревень, университетов и так далее, и потому что сейчас этим в таких масштабах не занимается никто. И, наконец, потому что то, как себя держит Ходорковский, безусловно, вызывает уважение. Я смотрю у вас все время в глазах по этому поводу, Эвелина, усмешка. Вот я понимаю, это возрастная вещь, я вам должна сказать, что немногие люди сохраняют такое достоинство в тюрьме, которое сохранил Ходорковский. Немногим людям, это трагедия этого человека. И это трагедия, безусловно, очень сильного, очень мужественного человека, который нет сомнения, понимает свои и ошибки, и у меня к нему было очень много претензий до того момента, как он оказался в тюрьме. Поверьте мне, я знаю немножко больше, чем вы. И, тем не менее, в нашей стране неслучайно зэка всегда вызывает скорее сочувствие и поддержку. А уж Ходорковский, который так держится, как он держится, безусловно, вызывает колоссальное уважение.

Э. ГЕВОРКЯН – То мужество, к которому взывал Михаил Борисович, мужество судьи…

Е. АЛЬБАЦ - Он не взывал.

Э. ГЕВОРКЯН – Он говорил в своей речи, хватит ли мужества. Как вы считаете, имеет смысл сегодня разговаривать о мужестве конкретного одного судьи или если мы рассматриваем как политический процесс, то это в некотором смысле наивно, бессмысленно, обращаться к воле одного конкретного судьи.

Е. АЛЬБАЦ - Нет, это неправда. Дело в том, что люди сугубо индивидуальные. Люди принимают свои индивидуальные решения. Кто бы и как ни давил на судью Данилкина, это будет его личный выбор. Это тот личный выбор, который он сделает сам. И который потом переложит репутационно на плечи своих детей. Между прочим, во время сталинских репрессий были и прокуроры судьи, и командующие округов, которые отказывались давать показания под пытками и были прокуроры, которые отказывались возбуждать дела против тех, кого они обвиняли в том, что они враги народа и были судьи, которые отказывались выносить неправосудные приговоры. Это всегда личный выбор. В условиях любого режима у человека есть возможность сделать этот выбор. При Сталине это заканчивалось расстрелом. Я много очень занималась этими людьми, которые отказывались делать то, что приказывали. Для них это всегда оканчивалось расстрелом. Для судьи Данилкина, он не умрет с голоду и дети его не пойдут побираться, и никто дай бог, к нему и насилие не будет применять.

Э. ГЕВОРКЯН – Мы сейчас вынуждены сделать перерыв, встретимся в студии через несколько минут.

НОВОСТИ

Э. ГЕВОРКЯН – Продолжаем программу «Особое мнение». Обратимся к вопросам, которые наши слушатели заранее присылали на Интернет-сайт и также с помощью sms. Есть такой вопрос от предпринимателя из Праги, он вас спрашивает: «Ответьте, пожалуйста, на этот раз без лукавства. После 31 числа чья позиция вам ближе, Лимонова или Алексеевой. Пожалуйста, по существу, назовите вещи своими именами, и поменьше политкорректности. На мой взгляд, это позор и их полная дискредитация, потому что правозащитники, похоже, еще не осознали, что сделали». А вы что думаете по этому поводу?

Е. АЛЬБАЦ - Меня тоже очень расстроила эта полемика между Лимоновым и Алексеевой. Я говорила в прошлый вторник, что с моей точки зрения принципиальная позиция Лимонова мне кажется, абсолютно значительно ближе. Потому что с властью надо торговаться. И не надо ей уступать. И надо было, раз подавали заявку на 1500 человек, надо было добиваться этого. Это нормальный политический торг. Мы кстати в журнале эту ситуацию нарисовали. Это политический торг, который происходит абсолютно в любой стране мира.

Э. ГЕВОРКЯН – А торг здесь заключался, сама суть призыва к власти разрешить сами собрания или в каком-то определенном количестве. Может быть, здесь как раз вопрос качества имел смысл, а не количество человек.

Е. АЛЬБАЦ - Я вам скажу, Эвелина, есть такой человек, зовут его Дуглас Норт, наверное, не слышали. Знаменитый нобелевский лауреат, знаменитый политэкономист, создатель принципиально новой парадигмы в политэкономической науке, которая называется – новая институциональная теория. Книги его переведены на русский, поэтому если вдруг решитесь немножко почитать, то легко найдете. Очень легко написано, легко читать, никаких особых циферок нет.

Э. ГЕВОРКЯН – Спасибо.

Е. АЛЬБАЦ - Пожалуйста, обращайтесь всегда. С удовольствием дам список литературы. Так вот, Дуглас Норт писал о том, что форма режима демократия, автократия, диктатура зависит от возможности и способности граждан торговаться с институтом государства. Так устроена политика во всем мире. Во всем мире власть пытается чего-нибудь не разрешить, а гражданское общество пытается выторговать для себя свои права, условия, требования и так далее, и в этом смысле это абсолютный политический торг. Другой замечательный ученый, которого звали Энтони Даунс написал еще одну замечательную книжку, которая называется «Экономика демократии». И он вообще это называет такими корзинками политических программ, предложений, продуктов, которыми политики торгуют, а избиратели либо покупают, либо нет. Поэтому это такая принятая конструкция в политической науке уже последние лет 30. Так вот, конечно, это и есть политический торг. Когда одна сторона говорит: мы хотим получить такой-то товар. А другая сторона в данном случае которая имеет, к сожалению, сравнительные преимущества по применению насилия, власть, она говорит: нет, мы вам не дадим. Лимонов говорил, мы потребовали 1500, будьте любезны нам этот товар предоставить. У нас на это есть право. Право это определено российской Конституцией, статья 31. Людмила Алексеева, к сожалению, согласилась на то, что было предложено ей Владиславом Сурковым, насколько я понимаю, 800 человек. Это была с моей точки зрения политическая ошибка Алексеевой. Теперь что касается риторики Лимонова в отношении Людмилы Михайловны, она абсолютно за пределами добра и зла. Потому что: а) так нельзя разговаривать, б) так нельзя разговаривать даже с политическими оппонентами, а уж тем более нельзя с коллегами по правозащитному движению. Они на этой площади 10 раз вместе выходили. И в) так нельзя разговаривать, поскольку Л. М. Алексеева один из самых уважаемых людей в нашем отечестве. Человек, который чрезвычайно много сделал для правозащитного движения. Когда Эдуард Лимонов был еще «Это я - Эдичка», а она в это время уже писала воззвание к Хельсинкскому комитету, которое передавали из лагерей ее коллеги-диссиденты, которые сидели в политических зонах. Так что, тут не может быть одного ответа, позиция Лимонова с моей точки зрения политически точнее и правильнее. Риторика Лимонова отвратительна.

Э. ГЕВОРКЯН – Тут действительно грустно то, что и без того немногочисленная не настолько сильная оппозиция в очередной раз находит какие-то поводы для разногласия.

Е. АЛЬБАЦ - Это нормально. Люди не должны соглашаться, Эвелина. Вам покажется это, наверное, странным. Я вам должна сказать, что вообще у людей разные точки зрения. Разные позиции. Они спорят. Это правильно, это хорошо. Когда начинают ходить строем, это называется – именем товарища Сталина.

Э. ГЕВОРКЯН – Тут другой разговор, в чем можно может быть было бы упрекнуть сейчас Эдуарда Лимонова, что не получается ли это такая борьба просто ради борьбы и удовольствие, счастье на лице, когда его несут милиционеры, что лично можно было пронаблюдать на площади, и о чем говорят свидетели. И здесь просто принцип, если в одном случае часть оппозиционеров приняла, вы же сами говорите, торг это не всегда купить ровно за ту цену, которую ты изначально называл.

Е. АЛЬБАЦ - Нет, хочется всегда купить дешевле.

Э. ГЕВОРКЯН – Конечно, хочется, но есть же некий компромисс и в данном случае компромисс случился. Появилась возможность позвать людей на этот митинг оппозиции, чтобы они услышали лозунги, но при этом, чтобы их не отоварили дубинками.

Е. АЛЬБАЦ - Дело в том, что заявителей было трое. Лимонов, Людмила Алексеева и господин Косякин. Людмила Алексеева приняла компромиссную позицию без консультации с остальными заявителями, так нельзя делать. Так не делают.

Э. ГЕВОРКЯН – Поэтому сегодня мы наблюдаем со стороны Эдуарда Лимонова…

Е. АЛЬБАЦ - Чего вы так переживаете по этому поводу, ребята. Ну успокойтесь вы ради бога. В воскресенье на Триумфальную площадь вышло больше 2 тысяч человек. Это большая удача. Поругаются, потом помирятся. Ничего страшного не происходит. Это нормально. Вообще мы это так воспринимаем каждый раз, вот демократы или оппозиция опять разругалась. Ну и что, ну разругалась. Ничего страшного в этом нет. Просто есть сущностные вещи, вот сущностная вещь заключается в том, что больше 2 тысяч человек вышло на Триумфальную площадь. Это сущностная вещь, а все остальное это дребедень.

Э. ГЕВОРКЯН – Тогда уж, чтобы закончить тему, вопрос заканчивался тем, что если бы вы были на той площади, на какую часть площадь вы бы пошли? К какому именно митингу присоединились?

Е. АЛЬБАЦ - Не знаю. Поскольку я была в это время на «Эхо Москвы», готовясь к эфиру, то меня не было на Триумфальной площади. Все предыдущие 31 числа я туда выходила. Не знаю, как журналист я бы наверное курсировала между тем и другим митингом. Кстати, Лимонова здорово ударили о землю. И вообще ему было я думаю, довольно больно, когда то, что вы называете его несли, его несли, только его пару раз уронили. И пару раз на него человек 10 падало людей в форме. Так что это тоже было довольно болезненное занятие.

Э. ГЕВОРКЯН – Некоторые риски, когда ты приходишь на несанкционированный митинг…

Е. АЛЬБАЦ - Вы не пробовали, не приходилось? Я скажу, бывает больно, там руки, синяки. Не приходилось, нет? Ну как попробуете, так мы с вами, Эвелина, обменяемся. У нас опыт разный. Поэтому я называю, что это больно…

Э. ГЕВОРКЯН – Синяками будем здесь мериться или степенью…

Е. АЛЬБАЦ - Мы будем мериться опытом. Всегда люди меряются опытом, знаниями. Поэтому мы, конечно, меряться с вами не можем. Потому что ничего не поделаешь.

Э. ГЕВОРКЯН – Давайте перейдем к другому вопросу. Тем более что их много вам прислали. Спрашивает вас служащий из России: «Вот взглянешь сегодня на сводку новостей наших правительственных СМИ, там рябит в глазах от вестей про Собянина. Не новости, а сводки с фронтов. Но к чему вся эта пиар акция. От чего нас так усиленно отвлекают? Ну что, один такой Собянин, что у нас в стране больше никого нет и у нас, что теперь страна должна жить одними заботами мэра Москвы?»

Е. АЛЬБАЦ - Какая-то прям теория заговора. В Москве новый мэр. Назначен человек, которого москвичи не знают, который никогда здесь не работал. Он увольняет префектов, глав управ, обещает снести киоски на Белорусской. Сегодня я получила письмо от агентства, которое занимается распространением печати, которое пишет о том, что убираются киоски печати около станций метро, отгоняются люди так называемые ручники, которые продают прессу около метро. Вот новая метла решила, что их быть не должно. Это значит, что какая-то часть, а если большая часть бизнеса, связанная с распространением печати, может обанкротиться. Людям очень нелегко, когда метет новая метла. Особенно когда приходит человек, для которого этот город знаком был только по проезду от Рублевки до Кремля. Это нормально, на самом деле мне очень интересно смотреть за тем, что у Собянина получится. Мне очень понравилось его предложение, чтобы чиновники начинали работу в 8 утра. Мне-то кажется, что чиновники должны начинать работу в 7 утра…

Э. ГЕВОРКЯН – В качестве наказания.

Е. АЛЬБАЦ - Нет, почему. Тогда действительно меньше будет мигалок на дорогах. Только я хотела бы, чтобы Путин Владимир Владимирович в 7 утра начинал и Дмитрий Анатольевич Медведев, тогда можно будет как-то немножко ездить по нашему городу в районе 9.

Э. ГЕВОРКЯН – Это было «Особое мнение» Евгении Альбац. Эфир завершился. Спасибо и до свидания.

Е. АЛЬБАЦ - Всего доброго.