Александр Проханов - Особое мнение - 2010-08-11
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и, как всегда по средам, в студии вместе со мной журналист Александр Проханов. Александр Андреевич, здравствуйте.
А.ПРОХАНОВ: Здравствуйте.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Напомню, что у нас работает прямая трансляция на сайте «Эха Москвы» и SMS +7 985 970-45-45 – можете задавать свои вопросы Александру Проханову. Не очень понятно, сможет ли он на них ответить, ибо господин Проханов вне информационного поля находится, не готов к программе «Особое мнение».
А.ПРОХАНОВ: Совершенно верно, я в каком-то другом. Я не знаю, как называется это поле, но оно явно не информационное. Может, это просто полюшко-поле, я не знаю.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не смотрите телевизор, не читаете газеты?
А.ПРОХАНОВ: Кроме одной программы – «Суд времени» со Сванидзе и с Кургиняном. Не могу оторваться, слежу за выражением лица Николая Карловича и вижу, как это лицо каждый раз меняется и превращается все в более-более лицо, похожее на Иосифа Виссарионовича Сталина. Впервые за последние, может быть, 5 лет в нашем информационном пространстве совершается грандиозное идеологическое событие, по существу, срывается маска, которая была напялена на народное самосознание, самоощущение. Выясняется, что русский народ является тотальным советским народом, народом-сталинистом. 20 лет его замуровывали, замазывали, клали на лицо замазку, этот страшный грим.
Сергей Ервандович Кургинян в своей программе, где он, ну, просто рассекает вот эту стену, эту завесу и, расшвыривая своих оппонентов и уважаемого мною Млечина и Сванидзе как арбитра, делая огромное дело, конечно, вскрывается потрясающая истина. Значит, через 20 лет после конца Советского Союза, через 20 лет тотальной, страшной диффамационной пропаганды и воздействия на народное сознание, народ остается советским, народ остается верным своим ценностям, представлениям по всему спектру вопросов – война, коллективизация, террор, Сталин.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть народ вас радует?
А.ПРОХАНОВ: Это должно ошеломить власть. Потому что, оказывается, что власть со своей идеологемой, представлениями об истории, своими ценностями – она управляет народом, который абсолютно ее не понимает, абсолютно ей чужд и враждебен. Понимаете, вот, когда делают замеры, скажем, Левада-центр, ВЦИОМ – они выносят какие-то там проценты, рейтинги. Это очень ценно. И вот у этих вот открытых отдаваемых на рассмотрение общества данных есть закрытая статистика. Из каждого замера делаются десятки дополнительных замеров как замеры следствий. Вот из того, что показывают результаты этой программы, и то, что добивается Сергей Ервандович Кургинян, можно сделать огромное количество замеров, через которые надо понять, какое страдание испытывает народ, находясь под этим бременем, под этим гнетом. Какие формы сопротивления и выживания он предлагает, что он думает о русском будущем, как он оценивает прошлое, что для него кумиры, кто такой для него вождь, что такое насилие. Это поразительная хронология. Я, вот, не могу оторваться от этой программы, я считаю, что Кургинян совершает подвиг, просто подвиг.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть глядя постоянно на эту программу, вы не в курсе, что происходит в стране?
А.ПРОХАНОВ: Вот, сейчас вы меня будете информировать об этом, и я боюсь, что даже не все буду понимать то, о чем вы будете меня спрашивать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, смотрите. Владимир Владимирович Путин выступает в качестве повелителя стихий, а именно огня и воздуха. Летает на самолете-амфибии и тушит пожары, сам лично. То есть пожары у нас первой темой и продолжают оставаться. Все горит, все тушат и премьер-министр во всех новостях или общается с народом, или, вот, так вот участвует в тушении.
А.ПРОХАНОВ: То есть как я на это реагирую, да?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Да, конечно. Геройские поступки премьера должны вас как-то вдохновлять?
А.ПРОХАНОВ: Я многое, как бы, извинял Владимиру Владимировичу Путину и даже то, что он когда полюбил целоваться с рыбами, с животными, с амфибиями. Он ездит на крайний север, там ему ловят кита или белуху, он отпускает в воду, дарит ей какие-то часы на прощание, она уходит в океан. Это немножко, конечно... Это трогательно, но и смешно. Но вот здесь, после того как я увидел эту картину, я был полон скептицизма. Вначале, конечно. Только вначале.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему?
А.ПРОХАНОВ: Я подумал: ну что, действительно, внизу горит Родина. Родина горит. Это не спектакль, это не сериалы. Страна горит, она горит от юга до севера. По существу, сгорают не просто леса, а страна сгорает. И на фоне вот этой беды огромной вдруг какой-то театр смешной, смехотворный театр, упоенное выражение лица, властное нажатие кнопки, полет на этой машине. Причем, не втихаря, не тайно, а перед камерой.
Что это значит? Я подумал, что... Ну, конечно, если бы это значило чистый пиар, это было бы скверно, может, даже отвратительно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но это, вы думаете, не чистый пиар?
А.ПРОХАНОВ: Значит, за этим есть что-то более глубокое и сложное. Может быть, действительно, он хотел показать стране и народу, что в час беды он с народом. Действительно, он в огне, от не отлынивает, он не уезжает как Лужков в свой английский отпуск – он с народом. Это было бы правильно. Но тогда я подумал, что, может быть, еще правильнее было бы, чтобы это было достовернее, чтобы Владимира Владимировича, например, доставили в какую-нибудь районную больницу с ожогом, там, третьей степени.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: О, это уже как-то совсем драматично было бы.
А.ПРОХАНОВ: Но это было бы правдиво. Вот, он, действительно, продирался сквозь эти горящие джунгли.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С лопатой.
А.ПРОХАНОВ: С лопатой. На него там упало, и он ожегся. Это не смертельно – это небольшая степень. Причем, конечно, скажем, кожу для пересадки мог бы прислать ему...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Медведев.
А.ПРОХАНОВ: Медведев, потому что они одной кожи с ним, я знаю, они заявляли это. И это было бы очень убедительно как пиар. Убедительно. Но потом я знал, что под этим, какая подоплека-то есть. Она еще более серьезная, она носит общебогословский характер. Потому что вот в эти дни как раз в том месте, где пролетал на самолете, на гидросамолете, на амфибии Путин, вышли монастыри и молили о дожде. Умоляли господа послать в этом пекле, в этом огнище послать дождь. И вдруг дождь пролился. Это пролетел...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но это был не дождь.
А.ПРОХАНОВ: ...Владимир Владимирович Путин. Он это сделал... С одной стороны, он внял этим молитвам, мольбам. И он откликнулся на эти мольбы. Это многое объясняет и многое извиняет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы сейчас на этой тревожной ноте прервемся буквально на одну минуту – никуда не уходите, «Особое мнение» с Александром Прохановым скоро продолжится.
РЕКЛАМА
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Напоминаю, что вместе со мной в студии Александр Проханов, который перед тем, как мы ушли на перерыв, практически обожествил Владимира Путина. Вы продолжаете верить, что вот это вот оно так и было? Или, может быть, какой-нибудь следующий поворот вернул вас к теме театра?
А.ПРОХАНОВ: Нет, это не так. Это, действительно, был вот такой вот, ну, шаг навстречу молящегося народа. И пролился дождь, он пролил этот дождь. Все успокоились, они пошли по местам собирать свои оставшиеся от пожара вещички и на несколько дней все успокоились. Я считаю, что это, вообще, крупная операция, крупная акция. Акция по вызыванию дождя удалась. Ведь, тут ведь...
У меня в жизни был период, когда я работал лесником.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да что вы?
А.ПРОХАНОВ: Да. Я оставил в свое время Москву, я оставил свой научно-исследовательский институт, я пошел работать лесником. Вернее, был лесным объездчиком, у меня было 5 лесников. И я знаю, что такое лесные пожары. Как мы их тушили, когда они возникали, какой это был порыв их тушить, когда нас 5 или 6 человек первыми бросались с лопатами-топорами, останавливали вот этот эшелон пламени. Огонь прорывал наш рубеж обороны, но поспевали к этому моменту жители соседних деревень и ферм. Потом огонь прорывал и этот рубеж. Но к этому моменту приезжали городские пожарные и пожар был остановлен.
И я знаю, что такое лес. Лес – это существо живое. Но живое не просто как жизнь, там, травы, леса, белки, гриба.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А как единый организм.
А.ПРОХАНОВ: Как единый организм. У леса есть свой ангел, у леса есть свое «Я», у леса есть свое самосознание, у леса есть своя душа. И когда над этой душой глумятся, там ее обижают, оскорбляют, ее засоряют, в нее плюют или ее отдают на откуп мерзавцев, которые в течение последних, не знаю, 3-х лет вырубали русские леса жутко и беспощадно, и бессмысленно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А это, кстати, вопрос к тому же Владимиру Владимировичу, при котором Лесной кодекс принимался.
А.ПРОХАНОВ: Когда лес был отдан на расхищение вот этим вот разбойникам-бандитам, и он стенал, он взывал, а его никто не слышал. И он решил покончить жизнь самоубийством. Это было самосожжение. Эти пожары... Кто-то говорит, что это американское оружие климатическое, кто-то говорит, что это туристы. Это самосожжение русского леса, который не может выносить всего этого ужаса. Вот, как человек не может выносить глумления над собой, его доводят, он поливает себя бензином, выходит на Красную площадь и сжигает. У нас были такие случаи. Вот, русский лес – он не может выносить того, что делают с ним и с русским народом, и с русской землей. У него осталось единственное средство – жечь себя. И, по существу, сегодняшний лес – это такой огромный русский самосожженец. Поэтому летай над ним на самолете, не летай, он не откликнется на это – слишком мало для него.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть усилия Владимира Владимировича – они бесплодны?
А.ПРОХАНОВ: Они подействовали, по-моему, только на меня одного. Вот, я один оказался существом и человеком, который внял его намерениям.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы очень впечатлительны.
А.ПРОХАНОВ: Я и впечатлительный, и потом, я же всегда, в общем, так сказать, толерантен по отношению к власти, даже сервилен. И все, что делает власть, спускается ли она на дно Байкала или взлетает к небесам, бомбит ли она там чеченские города на самолетах, или целует взасос белых медведей, мне кажется, что все это очень восхитительно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но у нас же власть – это не только Владимир Владимирович Путин.
А.ПРОХАНОВ: А сказал Владимир Владимирович Путин как-то: «Это роскошно как и все на Руси».
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас власть, ведь, не только Владимир Путин. У нас есть еще президент Дмитрий Медведев, который, вот, не летает, не целует, не сбрасывает. А работает себе с бумагами, вызывает, там, чиновников, ездит куда-то. Тоже, в Дагестане, например, сегодня распекал господина Хлопонина, говорит: «Почему нет в Дагестане инвестиций? Как так?» И, в общем, всячески его критиковал.
А.ПРОХАНОВ: Я считаю, что, может быть... Ведь, Владимир Владимирович летал на самолете, где только 2 места. Если бы там это был 3-местный самолет как 3-колесный велосипед...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он бы взял с собой Медведева.
А.ПРОХАНОВ: Он бы взял с собой и Дмитрия Анатольевича Медведева. Это мое такое, ну, подозрение, что это произошло. Теперь, конечно, нельзя же двум таким крупным людям толкаться на одном маленьком пятачке, политическом, мировоззренческом. Роли распределены: Путин там, где война, где беда, где сражения, где взрываются электростанции, тонут подводные лодки, совершаются террористические акты, уменьшается на миллион в год русское население, где идет тотальное воровство. Вот он там вот, в этой зоне. А Медведев – он правовед, он изысканный интеллектуал, у него совершенно другая задача. Он всему этому дает, как бы, юридическое обоснование. И эта работа, может, даже гораздо более сложная и такая, рафинированная, мучительная, чем та, которой занят Владимир Владимирович Путин.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, она какая-то, судя по всему, еще не очень благодарная, потому что вы не с таким восторгом про Дмитрия Анатольевича как про Владимира Владимировича.
А.ПРОХАНОВ: Это верно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Для вас Медведев – не герой?
А.ПРОХАНОВ: Это верно. Она не столь благодарна. Тем она достойнее. Вот, легко сорвать просто аплодисменты какой-то деятельностью очевидной. А, вот, когда ты смотришь на политика, на президента, и тебе кажется, что ничего не делает, бьет баклуши, что он просто является, как бы, гением пустоты, что все го словеса – они повисают в воздухе как некий пепел от сгоревших двух лет его правления. То, конечно, возникает в людях раздражение. Мы же не знаем всего, наверное. Нам видна только внешняя сторона его деятельности. Мы не знаем глубинных его состояний, переживаний и результат его правления.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вот, сейчас предлагает он закон о полиции.
А.ПРОХАНОВ: Я считаю, что это грандиозное решение.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Будет у нас вместо милиции полиция и много там новых и полномочий. Там все в этом законопроекте, все совсем...
А.ПРОХАНОВ: Я не сразу понял значения этого.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не сразу?
А.ПРОХАНОВ: Не сразу.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы сначала в штыки восприняли?
А.ПРОХАНОВ: Я как всегда. Я же иронически, я скептик. А потом я понял. Я думаю, что следующим шагом будет переименование пожарников в поджарники, например. Это будет тоже очень крупная акция.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, зачем вы так?
А.ПРОХАНОВ: А что?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это, вот, вы как-то сразу все в шутку переводите.
А.ПРОХАНОВ: Как шутки? Смотрите. Вот, допустим, милиция сгнила, она вся сгнила.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, с этим нельзя спорить.
А.ПРОХАНОВ: Сгнила.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Надо что-то менять в структуре МВД.
А.ПРОХАНОВ: Надо что-то менять, надо менять название. Когда ты изменишь название тому, что сгнило, во-первых, на это уже можно другие ценники повесить, понимаете? Это уже не сгнивший арбуз, а, скажем, арбузный паштет, другая цена и другое название. Поэтому то, что он затеял это переименование в период великого русского пожара, это тоже его блестяще аттестует. То есть он действует, несмотря, даже вопреки обстоятельствам. Это тоже крупный, настойчивый политик.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но дело, ведь, не только в переименовании...
А.ПРОХАНОВ: А в чем?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: ...там же и суть меняется.
А.ПРОХАНОВ: А какая там суть? Там суть не меняется. Они разогнали практически собственную безопасность, они уничтожили как отдельное подразделение элемент структуры по борьбе с экономическими преступлениями. Теперь они занимаются централизацией, отнимая милиция у губернаторов – значит, губернаторам вообще не верят, то, что они могут распорядиться этой силой не во вред Кремлю.
И эта очередная реорганизация приведет к хаосу. Страна нуждается в резком, мощном ударе по преступности. Вот, она просто перезрела, эта необходимость. И в этот момент затевают реорганизацию. Всякая реорганизация, как, вот, Сердюковская реорганизация армии – она приведет к остановке и уничтожению. Значит, я думаю, что... У меня даже такое ощущение есть – я, может, как всегда ошибаюсь, мне свойственно ошибаться, - что эту реформу заказала оргпреступность.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да что вы! Как оргпреступность может влиять на президента? Он же для вас почти герой.
А.ПРОХАНОВ: Опосредованно. То есть опосредованно мы все друг с другом связаны, понимаете? Вот, вылезает какой-нибудь там Измайлов, казалось бы там, не знаю, черкизовский авторитет и так далее. А потом вокруг него вся элита художественная, как там Кобзон, Лужков приходит. А Лужков встречается с президентом. Все друг с другом связаны. Но то, что они затевают в этот страшный для страны период реорганизацию последней силовой структуры, говорит о том, что, может быть (это догадка моя, абсурдистская, конечно), эту реформу заказала экономическая преступность.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну и, конечно, абсурдистская, иначе нам придется подумать, что президент – марионетка в чьих-то руках.
А.ПРОХАНОВ: Я вам сказал, что все со всеми связаны. С одной стороны, опосредованно через 12 звеньев он может быть связан с Измайловым, а через 2 звена он связан с Обамой. Вот, кто на него в большей степени влияет?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это, конечно, теория сложная. По поводу чиновников и последствий пожаров и не только пожаров. Московские власти подвергаются критике все последнее время. Мэра не было в столице, потом он появился, Владимир Владимирович его похвалил, сказал: «Молодец, Юрий Михайлович, своевременно вернулись». Но в Кремле, правда, сказали, что мог бы мэр столицы и пораньше появиться в Москве. Как всегда, тут же 100 разных версий, что это значит, давайте трактовать все эти заявления – то ли, наоборот, подтверждается теория, что Лужкову можно все, его защитят и он останется во власти, то ли, наоборот, прочат его скорую отставку. Как вы считаете, все-таки, вот эта история с отсутствием и появлением Лужкова как сыграет?
А.ПРОХАНОВ: Вот, у меня здесь нет домыслов. Я не хочу встраиваться в эту политологическую кибернетику, сложную, основанную на интуиции, на догадках, а, может быть, просто на постоянных заблуждениях, в которых находятся политологи. Я просто думаю о другом. Вот, Москва эту неделю – это был ад. Это был ад, эти умирающие люди, задыхающиеся и маски. А сейчас ночная Москва, ночной смог. Эти чудовищные Самсунг, Икеи, какие-то чудовищные алые жуткие драконы или бабочки прилетели в этот умирающий город. Это был апокалипсис. По существу, это был город, на который упала бомба. И в этом городе были все кроме его хозяина.
Мэр Нью-Йорка после взрыва «близнецов». Представляете, если бы он сразу сдрапал? Ему сказали бы «это только 2 только вышки на Манхеттене. Сейчас пойдет удар и по Белому дому, и по другим целям», и он смотался бы куда-нибудь в Швейцарию? Исключено. Или Иосиф Сталин, например, в 1941 году. Гитлер, Волоколамск, лезут, все, Москва обречена, привезли гранит, чтобы строить здесь памятник победы «Гитлер над Москвой» и Сталин убегает в валенках. Это исключено.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По смоленской дороге.
А.ПРОХАНОВ: Любой человек, любой лидер, любой политик, который связывает себя со своим народом, он никогда... Гитлер не убежал. Ведь, Гитлер же мог убежать!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но Лужков же не уехал – он просто не приехал. Он был в отпуске. Ну, не было его здесь, когда это все случилось.
А.ПРОХАНОВ: Нет, он уехал в отпуск, когда все уже чадило, когда все уже горело. Он приехал там позавчера, когда уже смог-то, по существу, исчез. То есть я не понимаю, как он пошел на это. Мне кажется, либо это какое-то огромное заблуждение, какая-то ошибка, либо это результат абсолютного игнорирования того, что его подданные, его москвичи, среди которых он слывет там лидером, хозяйственником, кумиром, они будут умирать без него. Понимаете? Это было чудовищно. Он что, вернулся? Ему просто свистнули: «Приезжай. Юра, приезжай, потому что тебе здесь готовится гильотина». И он прилетел.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Интересно, кто это готовит гильотину мэру Москвы?
А.ПРОХАНОВ: Ну, судьба. Судьба, сама судьба. Он войдет в историю как мэр... Не как мэр, построивший или недостроивший Сити, он войдет в историю как мэр, который способствовал обнесению Дома Советов колючкой в 1993 году, и как мэр, сбежавший из Москвы в час московской катастрофы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, сейчас вот он говорит, что Москва с жарой справилась, все, вроде как, налаживается.
А.ПРОХАНОВ: Хорошо бы он полежал немножко в морге, которые переполненные.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Там мест нет.
А.ПРОХАНОВ: Там прохладно, там он встретил бы многих своих избирателей и он убедился, как Москва справилась с этой жарой. Когда из моргов людей не забирают. Кажется, Юрий Михайлович совершил еще одну очень крупную карьерную ошибку.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы считаете, что какие-то последствия политические будут?
А.ПРОХАНОВ: Ведь, все хотят остаться в истории. Все хотят... Юрий Михайлович имеет столько денег или Владимир Владимирович, или Дмитрий Анатольевич, или мы с вами, мы имеем столько денег, все вместе взятые, конечно, что нам они уже не интересны – нам бессмысленно наше богатство умножать, мы хотим остаться в истории. И какими мы влезли в эту историю? Каким влез в историю Лужков?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, может быть, у него будет еще время, чтобы что-то исправить. Давайте мы сейчас прервемся буквально на 3 минуты. Никуда не уходите, «Особое мнение» с Александром Прохановым скоро продолжится.
НОВОСТИ
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, напоминаю, что вместе со мной в студии Александр Проханов. Работает у нас прямая трансляция на сайте, и SMS +7 985 970-45-45. У вас еще есть время, чтобы задать свой вопрос Александру Андреевичу. Ну, вот, мы говорили с вами про Москву и про этот ужасный смог. Торфяники-то у нас горят не первый год. Ну, так вот все совпало, конечно, аномальная жара и в 2010-м все получилось совсем тяжело, и в некоторых районах Подмосковья начали уже обводнение торфяников, которые, надо сказать, сушили активно при советской власти. Давно, лет, эдак, 70 назад. Вот, сейчас все будут пытаться вернуть к исходному состоянию. Как вы думаете, это поможет нам в будущем, вообще-то все правильно?
А.ПРОХАНОВ: Ну, для этого, конечно, нужно быть экологом и, таким, климатологом. И у меня есть, сегодня вышла статья замечательная двух авторов, один из них Данилов-Данильян.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, сегодня был у нас эфире.
А.ПРОХАНОВ: Да, он был сегодня в эфире. И там он радикальнее высказывался чем у вас. Он сказал, что вот эта мелиорация, которая проходила, ну, не 70 лет назад, а, ну, может быть, 30 лет назад, 40 лет назад, тогда эта мадам мелиорация как раз была более значительной, чем Конституция – это была такая эмблема времени. И, действительно, осушили огромное количество болот и сейчас на этих болотах стоят поселки, города, проложены дороги. Но он говорит, что торфяники русские – они идут чуть ли не от Ростова-на-Дону до полярного круга.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, значительная часть европейской...
А.ПРОХАНОВ: Да. И мы тем самым осушили все огромное русское болото. И оно может запылать в любой момент. Но просто не понимали этого и они сейчас пытаются, действительно, залить вот эти вот ныне пылающие очаги пожаров. Но тот же Данилов-Данильян говорит, что воды не хватит. Ведь, там 4 или 5 Волг выпустили из этих болот. Значит, если сейчас их тушить, то мы лишимся великой русской реки. Ну а что делать? Нет никакого выхода.
Значит, мы сейчас пожинаем плоды нашего непонимания мира, в котором мы живем, Вселенной, в которой мы живем. Если правы те, кто считают, что американцы сейчас устраивают вот эти вот климатические эксперименты над Россией, бомбардируя их системами, подобными тем, что изобрел Тесла. А есть, множится сейчас такая конспирология.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, без конспирологии куда?
А.ПРОХАНОВ: Множится она.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Никуда.
А.ПРОХАНОВ: Ну как? Никуда, да. А как еще объяснить это, эти массовые пожары. Якобы, там летает аппарат, который прожигает ионосферу и вкладывает свои огненные иглы в русские леса и запаляет их. Но это тоже же чревато катастрофой. Они сожгут русские леса, а потом от Белого дома будут головешки одни. Поэтому, конечно, вторжение в природу, которое осуществлено и продолжает осуществляться, оно катастрофическое. люди не остановятся. Я думаю, что здесь не конспирология, а эсхатология, более современная теория.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это Александр Проханов в программе «Особое мнение». Давайте немного поговорим про Грузию, Абхазию. Сейчас активно очень обсуждается размещение С-300 в Абхазии. Не очень понятная история. И вроде говорят, что предназначены для защиты Абхазии, не для нападения, а Тбилиси уже протестует и говорит, что будем как-то пытаться что-то сделать. И уже даже говорит, что это все против НАТО и США все разместили мы, С-300 в Абхазии. Как вы считаете, что это у нас бесконечные какие-то проблемы? Это все? Вторую годовщину недавно отмечали российско-грузинской войны, и, вот, сейчас опять споры по поводу размещения комплексов ПВО.
А.ПРОХАНОВ: Я не думаю, что это размещение, если оно состоялось (а мне кажется, что оно состоялось)... Нет, могли и макет поставить, кстати.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Муляж?
А.ПРОХАНОВ: Могли и муляж поставить, да, конечно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Для чего?
А.ПРОХАНОВ: Ну, для имитации. Может, вообще нет С-300, может, таких систем у нас нет.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так, глядишь, и Булавы нет, на самом деле.
А.ПРОХАНОВ: Может, и Булавы нет. Может, мы изготовляем фанерные машины. Просто когда был в Никарагуа я в свое время, помню, что никарагуанцы, боясь вторжения с севера, они ставили муляжи наших Катюш там. И это работало. Если, повторяю, там поставлен этот комплекс, конечно, он направлен не против Грузии. Потому что никакого массированного налета грузинской авиации на объекты в Абхазии и на юге России быть не может – нет такой авиации.
Я просто думаю, для чего он может быть поставлен? Ну, самая примитивная и такая, скверная мысль, которую я сразу отметаю, она связана с тем, что, вот, мы сейчас включились вместе с Америкой в санкции против Ирана, и этот комплекс каким-то образом может быть направлен против Ирана. Каким-то образом. А потом я подумал, что да, это связано с Ираном. Но возможность войны с Ираном по-прежнему очень острая, очень большая вероятность этого. Не перестают публиковать планы нападения, говорят даже о сроках, высчитывают количество жертв и урон, который понесет Иран, союзники, окрестные страны. Просто когда вот такой большой конфликт разрастается, это не локальный будет конфликт, это будет региональный конфликт. Этот региональный конфликт будет иметь непредсказуемые последствия, и полеты авиации и ракет либо сознательные, либо сбившиеся с курса – они вполне могут идти в этом направлении. И наш комплекс установлен для того, чтобы каким-то образом, может быть, превентивно предотвратить возможность расползания этого конфликта в этом направлении, в направлении нашей страны.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть это все не про отношения России и Грузии?
А.ПРОХАНОВ: Да вообще нет отношений России и Грузии, есть отношения России и Соединенных Штатов. Вот отношения. А Грузия здесь – она является посредником в этих отношениях.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, а если говорить о второй годовщине войны, очень много там было, и кино разное показывали. Ну, вы, правда, телевизор не смотрите.
А.ПРОХАНОВ: Я не смотрю сейчас телевизор – только одну программу, Кургиняна.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но, все-таки. Вот, спустя 2 года после этой войны у вас остались какие-то вопросы, какие-то сомнения, что-то непонятное?
А.ПРОХАНОВ: У меня только одни вопросы. Я эту войну приветствовал, я был горд нашей практически разрозненной и уничтоженной, лишенной командования и современной техники армией, которая так блестяще ее провела. Хотя, с большими потерями. Мне жалко летчиков, которых сбивали, мне жалко танкистов, которые горели, мне жалко пехотинцев. Но я считаю, что это первая, такая, авангардная имперская война России. После того как мы все время отступали-отступали-отступали, мы сквозь Рокский тоннель вышли в Закавказье. Это я это приветствую как империалист русский.
И я был недавно в Осетии, Южной Осетии. Все разговоры о том, что там все разворовывается, ничего не строится, это брехня.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что там? Город-сад?
А.ПРОХАНОВ: Там идет строительство, там все восстанавливается. По-прежнему, осетины поддерживают все происшедшее. Я был на базе нашей, на 4-й – она блестяще обустроенная база, прекрасная база, танки, боевые машины пехоты, солдаты.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не фанерные?
А.ПРОХАНОВ: К сожалению, старые, Т-72. Нет там ни одного Т-90. Вот здесь начинаются мои претензии. Это война, хоть победоносная, имперская война...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Маленькая.
А.ПРОХАНОВ: Маленькая, но имперская война выявила неподготовленность нашей армии. Она ее выявила. Мне кажется, почти ничего не сделано ради того, чтобы эту боеспособность восстановить. Опять же не поступает техника в должном количестве, по-прежнему истребители пятого поколения, о которых мы говорим, они являются лишь экспериментальными. По-прежнему царит неразбериха в структурах Вооруженных сил. И мне кажется, что 2 года – это были бы достаточные сроки для того, чтобы восстановить боеспособность нашей армии.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но не восстановили.
А.ПРОХАНОВ: Ну, в 1941 году наша армия потерпела поражение. В 1941 году. А в 1943 году мы выиграли битву под Сталинградом, под Курском.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это была первая, по вашим словам, имперская война. Чего нам ждать, в каком направлении второй?
А.ПРОХАНОВ: Нам надо ждать вторую имперскую войну. Я думаю, что она не должна вестись средствами огневыми. Потому что создание, восстановление империи русской – оно не мыслится как вот эти экспансии, как танки, самолеты, бомбежки, нет. Я думаю, что нам нужно срочно восстанавливать отношения с Белоруссией. Срочно восстанавливать.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да это ж как это сделать, интересно?
А.ПРОХАНОВ: Ну, это есть технологии, это все очень просто. Это гораздо легче, чем воевать с Грузией.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: При Лукашенко, вы думаете, можно будет восстановить отношения с Белоруссией?
А.ПРОХАНОВ: Конечно. При Лукашенко с одной стороны, при Проханове с другой эти отношения можно восстановить.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы готовы выступить...
А.ПРОХАНОВ: Я постоянно выступал.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: ...от российской стороны спикером?
А.ПРОХАНОВ: Я постоянно выступаю.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И Лукашенко реагирует как-то?
А.ПРОХАНОВ: Он принимает меня, да. Принимает.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он прислушивается к вашим советам?
А.ПРОХАНОВ: Ну, я думаю, что если у нас нет горячей войны, то, может быть, только благодаря моему вмешательству это.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот. Александр Проханов еще и главный миротворец. Кажется, этого звания еще не было у вас...
А.ПРОХАНОВ: Ну, почему же не было?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Во всяком случае, в этой студии не говорили.
А.ПРОХАНОВ: Я всегда являюсь с оливковой ветвью, оставляю в гостевой, просто неудобно. Значит, вот, следующая имперская война должна быть в этом направлении. Я думаю, что в каком-то смысле мы эту войну ведем и на украинском направлении. И визит Патриарха на Украину – сейчас об этом буду говорить – он носит имперский характер.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот как вы сейчас подвели нас аккуратно к следующему эфиру. Ну что? Тогда «Особое мнение» мы заканчиваем. Александр Проханов, миротворец, который в гостевой оставил свою оливковую ветвь. Говорим ему «большое спасибо, Александр Андреевич».
А.ПРОХАНОВ: Да-да-да.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Программу для вас провела Татьяна Фельгенгауэр. Всем счастливо.