Александр Привалов - Особое мнение - 2009-11-25

И. ВОРОБЬЁВА: Александр Привалов со своим особым мнением. Я напомню, что Александр Привалов – это научный редактор журнала «Эксперт». Меня зовут Ирина Воробьёва, программа «Особое мнение», здравствуйте, Александр.

А. ПРИВАЛОВ: Здравствуйте.

И. ВОРОБЬЁВА: Очень приятно видеть Вас в этой студии, как всегда в эти дни. Ну что, давайте начнём с Чубайса, как это ни странно звучит.

А. ПРИВАЛОВ: Ну почему? Мы почти двадцать лет всё начинали с Чубайса.

И. ВОРОБЬЁВА: Ну, как бы на нём всё не закончилось. Давайте так. Сегодня состоялся очень интересный диалог между Анатолием Чубайсом и президентом нашим Дмитрием Медведевым. Говорили они о зарубежных инновационных компаниях. Анатолий Чубайс говорит о том, что, к сожалению, рассчитывать, что мы сможем приобрести где-то в мире или на Западе самые передовые разработки нереально. В таких случаях нужно содействовать бизнесу в приобретении самих компаний, которые эти передовые разработки и делают. Вы согласны с Чубайсом?

А. ПРИВАЛОВ: Ну, как всякая короткая фраза – это некоторое упрощение ситуации, но в принципе, Анатолий Борисович абсолютно прав. Разумеется, никто не продаст, вообще мало кому, уж нам тем более, никто не продаст ничего нового. Это переговоры всегда в любом случае очень длинные, тягучие, очень многосложные. Обставляются чёртовой прорвой каких-то косвенных условий. И если в это не вмешивается политический уровень, то они, как правило, безнадёжны. Сколько? Лет десять мы пытаемся договориться с «Сименсом» о турбинах? Даже больше десяти. Безнадёжно.

Это либо выводится на политический уровень и там можно говорить о том, что ресурсный потенциал России плюс научно-технический потенциал Европы позволит Европе в связке с нами стать фигурой номер один. В общем, любые слова, которые, в принципе, для европейских политиков имеют вполне конкретный смысл. А пока это происходит на уровне компаний, ну, это бодалово бесконечное. Они не слезут ни с каких, сколько-нибудь новых, разработок.

Хотим что-то получать – включайте политический уровень. Не можете включить политический уровень? О чём мы разговариваем?

И. ВОРОБЬЁВА: Даже так… Вот смотрите, Дмитрий Медведев на самом деле сказал примерно то же самое. Я процитирую, с Вашего позволения, чтобы понимали, о чём он говорит. Дмитрий Медведев сказал: «Если честно, я даже не могу вспомнить ни одного примера, когда какие-нибудь российские компании, государственные или частные, что-то купили на этом рынке». Здесь Чубайс привёл в пример покупку Вексельбергом швейцарской компании, но при этом Медведев говорит, что в любом случае, даже в нашей попытке на государственном уровне вопросы решить, зачастую наталкиваются на не очень большое желание помогать нам. Медведев говорит то же самое?

А. ПРИВАЛОВ: Нет. Тут я должен отойти на полшага в сторону. А кто нам будет помогать? Нам никто не будет помогать.

И. ВОРОБЬЁВА: Ну, идти навстречу.

А. ПРИВАЛОВ: И идти навстречу никто не будет. Любые сделки, даже очень нужные нам, совершаются лишь в том случае, если они нужны и другой стороне тоже. Для чего и нужно подключение политического уровня. Для того, чтобы был шире набор вариантов. Пока фирма «А» из России торгует с фирмой «Б» из Германии, например, у них очень ограничен набор возможностей. И фирма «Б» из Германии, у которой есть та самая технология, с которой она стрижёт купоны, конечно, с неё не слезет. А если сделать пошире разговор, то может быть политическое руководство Германии поговорит с руководством фирмы «Б» и найдёт тоже какие-то варианты друг другу удовлетворить. Так что совсем другая песня.

И. ВОРОБЬЁВА: Вот смотрите, мы по диалогу идёт, Чубайс Медведеву говорит, что нужно консолидировать усилия и это та самая синергия между государством и бизнесом. При этом Чубайсу кажется важным, чтобы старт был со стороны бизнеса, а не от государства, чтобы государство навязывало «купите это, купите то». Действительно от бизнеса должно?

А. ПРИВАЛОВ: Ну, естественно! Странный Вы человек! Представьте себе, что Вы ещё гораздо моложе, чем нынче, лет, допустим, на пять. Вы говорите: «Мама, купи мне это». Не мама говорит: «Давай, я куплю тебе это». Совсем не то удовольствие. А мне это нравится! Мама говорит: «Давайте мы поговорим с продавцом».

И. ВОРОБЬЁВА: Не знаю, мне было приятно, когда мне мама говорила: «Давай купим тебе это».

А. ПРИВАЛОВ: Более взрослым товарищам, предпринимателям, менее приятно, когда им навязывают, что им, якобы, надо купить. Если они серьёзно занимаются своим бизнесом, они знают, какие технологии им нужны, какие партнёры им нужны. А сопротивление этим партнёрам, естественной, поскольку речь идёт о гигантской марже, прорывать вместе с государством.

И. ВОРОБЬЁВА: Есть надежда на прорыв?

А. ПРИВАЛОВ: да почему нет-то?

И. ВОРОБЬЁВА: Вы говорите, что десять лет мы пытаемся и никак.

А. ПРИВАЛОВ: Да потому что это делается на уровне компаний. Временами подключаются, наверное, какие-то чиновники. Это должно быть темой номер раз. Встречается уважаемый гарант российской Конституции с госпожой канцлер, ну, сначала – «здравствуйте». Темой номер раз должна быть история между «Сименс» и «Силовыми машинами». Если этого нет, ну ничего не двигается.

И. ВОРОБЬЁВА: То есть, Медведев должен…

А. ПРИВАЛОВ: Сначала поздороваться, а потом сразу – «Сименс».

И. ВОРОБЬЁВА: ну, хотя бы так уже, что же делать… Давайте про Медведева ещё поговорим. Мне очень понравились все эти новости про сегодняшнего нашего президента, который говорил о науке, об инновациях. Он говорил про супер-компьютер. Честно говоря, я, конечно, блондинка и молодая, я не очень себе представляла, что такое супер-компьютер.

А. ПРИВАЛОВ: И не надо.

И. ВОРОБЬЁВА: А оказывается, он у нас есть. И не один.

А. ПРИВАЛОВ: Несомненно. Вопрос в том, какие параметры поставить в определение. С какого момента мы отсекаем супер-компьютер. Если с некоторого, то у нас есть, если с некоторого более высокого, может быть у нас уже и нет. Не знаю. А что?

И. ВОРОБЬЁВА: А вот Дмитрий Медведев, оказывается, доволен развитием супер-компьютерных технологий в МГУ, где и создался этот российский супер-компьютер, из восьми работает три. Я просто Вас, как научного редактора журнала «Эксперт» хотела спросить, он нам нужен, этот супер-компьютер?

А. ПРИВАЛОВ: Да.

И. ВОРОБЬЁВА: Зачем?

А. ПРИВАЛОВ: Но не только же нефтью торговать, надо же что-то добывать мозгами. У нас есть области, в которых нам шевелиться рано, поздно, сейчас не надо. Например, база для микроэлектроники. Ну чего мы будем там шевелиться! Не будет там у нас скорее всего. А вопросы архитектуры тех же самых супер-компьютеров, софт для них, а почему нет? У нас там великолепные позиции, лучше, чем у многих. Почему этим не заниматься?

И. ВОРОБЬЁВА: Медведев считает, что нужно назвать создаваемые в МГУ супер-компьютеры именем Ломоносова. Мне кажется, это будет справедливо.

А. ПРИВАЛОВ: Даже если одного называют Михаилом, другого Васильевичем, третьего Ломоносовым, всё будет хорошо.

И. ВОРОБЬЁВА: Давайте ещё поговорим об инновациях. Здесь Медведев сегодня действительно очень много говорил. Говорил о том, что надо в конце-концов эти средства, которые были под это дело выделены, уже впустить в дело. Я не очень понимаю, если эти средства уже есть, то почему же они не в деле? Нужно было, чтобы Медведев в очередной раз сказал: «Ну что же вы! Давайте!

А. ПРИВАЛОВ: Какие средства, простите?

И. ВОРОБЬЁВА: Я могу Вам даже назвать сумму, сейчас…

А. ПРИВАЛОВ: Дело не в сумме. Где лежит?

И. ВОРОБЬЁВА: Где лежит, я не знаю.

А. ПРИВАЛОВ: Ну вот!

И. ВОРОБЬЁВА: А Вы знаете?

А. ПРИВАЛОВ: Нет, я не знаю, о чём Вы спрашиваете.

И. ВОРОБЬЁВА: Я сейчас скажу. Средства, выделенные на приоритетные направления технологической модернизации страны должны быть употреблены по назначению. Об этом сказал президент. В общей сложности объём инвестиций только по приоритетом комиссии при президенте.

А. ПРИВАЛОВ: По модернизации.

И. ВОРОБЬЁВА: Да. Общий объём средств 620 млрд. рублей, 20 млн. долларов.

А. ПРИВАЛОВ: Вполне солидные деньги, да.

И. ВОРОБЬЁВА: Так чего ж они там лежат?

А. ПРИВАЛОВ: Видите, если хочется действительно по уму, то необходима процедура отбора, причём, отбора экспертного. Это занимает какое-то время, бесспорно. Хотелось бы не затягивать с этим. Потом, видите, какое дело. Существует отработанная в мире технология проектного финансирования, проектной организации. Всё это есть. Ничего этого изобретать не надо. Просто дело ставят на поток. Существуют стандарты проектной работы. Стандарты должны быть законодательно утверждены. Вперёд! Поехали!»

И. ВОРОБЬЁВА: Россия, вперёд?

А. ПРИВАЛОВ: Россия, вперёд! Австрия, вперёд! Турция вперёд! Все вперёд!

И. ВОРОБЬЁВА: Александр Привалов, его особое мнение. Смс можно присылать на +7-985-970-45-45. Идёт видео-трансляция на сайте. Перейдём к вопросам наших слушателей, которых сегодня много. Один из них, Влад, пенсионер из Чикаго, спрашивает: «После смерти Магницкого в СИЗО много высказываний в Интернете и СМИ. Бизнес задает вопросы: Стоит ли сегодня говорить об исполнении контрактов, если юристов берут в заложники? Стоит ли обсуждать, насколько защищены права собственности, если у собственника нет права на жизнь? А Вы как бы ответили на эти вопросы?»

А. ПРИВАЛОВ: Я бы ответил очень коротко – стоит. А что, от того, что ситуация не очень хороша, сложить ручки на пузе и плыть по течению? Известно, куда приплывёшь, причём, быстро. Как раз стоит заниматься всеми теми проблемами, которые перечислил уважаемый слушатель и многими другими. История со смертью человека в СИЗО отвратительная. Не вижу оснований никаким образом её лакировать. Я краем уха слышал, что господа представители МВД, кто отвечает конкретно за ту площадку, на которой он помер?

И. ВОРОБЬЁВА: ФСИН.

А. ПРИВАЛОВ: Вот. Что они говорят, что он не жаловался, что нет ни одной бумажки. Ну, нет ни одной бумажки… Не знаю. Надо допустить, что он таким изощрённым образом покончил с собой? Это маловероятно. Это надо расследовать. Надо свирепо наказать всех причастных и даже непричастных, а кто попадётся под руку. Потому что это один из тех случаев, которые позволяют что-то сдвинуть. Это случай, который действительно неприятно поразил очень многих, случай, которому, по большому счёту, оправданий нет. Если какие-то мелкие оправдания есть, они не меняют сути.

Поэтому его надо использовать для продвижения. Надо менять прежде всего законодательные причины появления таких случаев, надо чрезвычайно усложнить процедуру, которая сегодня позволяет любого подследственного закатать за решётку. Это неправильно. За каким дьяволом этот почти 40-летний человек, который, совершенно очевидно, не побежал бы босиком по стерне от следствия, почему он сидел до суда, а не находился под домашним арестом. Я не знаю, Вы не знаете, никто не знает.

Все знают ответ, но его неудобно произнести. Потому что так удобнее следователю. Ну, мало ли кому как удобнее! Существует масса вариантов устроить для каждого из нас в отдельности удобную жизнь за счёт остальных. Не надо же этого делать! Прежде всего вот это. Потом, разумеется, гораздо больше внимания, больше денег, больше ума в системе исполнения наказаний. Существуют вполне внятные предложения по тому, как она должна быть модернизирована. Эти внятные предложения одобряют и правительственные организации и в сущности, против них не возражают чиновники. Но они требуют денег.

Денег много они требуют. Потому что наши тюрьмы – это, простите…

И. ВОРОБЬЁВА: Не будем.

А. ПРИВАЛОВ: Не будем. Для того, чтобы это стало подъёмной задачей, потому что в том виде, в каком сейчас система исполнения наказаний, её модернизировать нельзя. Она слишком громоздко, сидит почти миллион. Это безумие. Значит, прежде всего, должна быть существенно изменена правоприменительная практика и уголовное законодательство, далеко не по всякому поводу надо сажать. Надо существенно расширить спектр возможных наказаний, что не является экспериментом. Уже сделали многие страны мира.

По числу заключённых на сто тысяч населения мы со Штатами впереди планеты всей. Вся остальная планета существенно позади, включая даже самые людоедские режимы. Существуют способы поддерживать некий баланс на гораздо более низком уровне тюремного заключения. Если это сделать… Это нельзя сделать за год, но если к этому существенно сдвинуться, становится возможным существенно меньшее число заключённых содержать правильно, чтобы в местах лишения свободы командовала, всё-таки, администрация, а не паханы.

Много чего ещё нужно сделать. Это вполне всё достижимо. Только делать надо, а не разговаривать. И смерть этого несчастного человека должна подвигнуть к некому продвижению. Потому что власть состоит из таких же простых смертных, как и невласть. И она тоже очень любит оптимизировать величину, которая, может быть описана дробью – в числителе награда, в знаменателе труды. Тоже очень любит получать как можно больше, работая как можно меньше. И она это делает, поскольку она власть. Она имеет монополию на насилие.

Она это делает не всегда аппетитными способами, ровно настолько, насколько это разрешают. Если по поводу смерти г-на Магнитского возникнет реальное недовольство, власть эту уволят.

И. ВОРОБЬЁВА: Среди кого недовольство?

А. ПРИВАЛОВ: Я, конечно, прошу прощения. Среди нас. Среди населения этой державы. Я не говорю про иностранное недовольство. На него мне, честно говоря, в общем-то наплевать. Я грубо сказать, нехорошо. Оно мне не очень интересно. А среди граждан державы недовольство, на мой взгляд, достаточно заметно. А власти умеют это чувствовать. Может быть Вы вспомните, когда была знаменитая монетизация льгот, ещё серьёзных никаких проявлений недовольства не было. Власть почувствовала, что они будут .И быстренько, быстренько, быстренько, быстренько подтянуло какие-то шнурочки.

Если тут действительно возникнет общественное настроение, что с этим пора кончать, они сдвинутся.

И. ВОРОБЬЁВА: Просто не очень понятно, как должно это общественное настроение выразиться? Что это должно быть?

А. ПРИВАЛОВ: А мы что с Вами делаем?

И. ВОРОБЬЁВА: Ну, это понятно. Я журналист, Вы журналист, Вы эксперт, мы с Вами в программе. А вот те люди, которые нас слушают, те люди, которые не имеют доступа к публичности, что они должны сделать? Они что, должны выйти на митинг, постоянно где-то обсуждать? Что должно произойти?

А. ПРИВАЛОВ: Это уже постоянно обсуждается. Вам, как и мне, известно, что Адмиристрация президентская мониторит рунет может быть активнее, чем он того заслуживает. Так что та волна, а действительно волна, которая сейчас в рунете по поводу этой смерти, она несомненно ими замечена. Я не знаю, надо ли выходить на пикеты, писать петиции, просто не знаю. По-видимому, это вопрос технический, на который лучше ответят практикующие политики, если таковые у нас есть. А что недовольство есть и что оно очевидно, да, правда. Оно не должно стихнуть через два дня.

И. ВОРОБЬЁВА: Знаете, у меня такой, очень наивный вопрос, я осознаю это, но тем не менее, неужели мы всего этого не знали до смерти Магнитского?

А. ПРИВАЛОВ: Разумеется.

И. ВОРОБЬЁВА: Неужели нужно было, чтобы человек умер?

А. ПРИВАЛОВ: Всякое развитие идёт скачками. Всякое развитие идёт скачками, если мы говорим об общественном развитии, вокруг чего-то, выходящего из ряда вон, в смысле возмутительности. Не вокруг счастливого случая, а вокруг несчастного случая. Дело Белеса омерзительное, существенно сдвинуло российское сознание в начале прошлого века. А дело Белеса похвалить не за что. Оно сдвинуло сознание, не знаю, совсем ли в удачную сторону, но очевидно, что оно произошло. Сдвиг произошёл.

Так и тут. Это дело должно сдвинуть, и может быть, ему удастся сдвинуть.

И. ВОРОБЬЁВА: Александр Привалов, его особое мнение. Немножко хочу нашу беседу повернуть в другую сторону. Ещё один вопрос нашего слушателя Вам озвучить. Слушатель из США спрашивает: «Организация "Транспаренси Интернешенл" оценила рынок российской коррупции в 300 млрд.долл. или 8,5 трлн. рублей это больше доходной части бюджета России на 2010 год. Влияет ли это на экономику страны. Как можно значительно снизит объем коррупции в России»

А. ПРИВАЛОВ: Никакая высосанная из пальца оценка никаким образом не влияет на ход реальных событий. Ну, так жизнь устроена. Откуда уважаемая компания «Транспаренси Интернешенл»….

И. ВОРОБЬЁВА: Организации я.

А. ПРИВАЛОВ: Организация, компания, фирма, контора, как хотите. Скорее контора, пожалуй. Как она делала эту оценку, я не знаю. Для меня очевидно, что никакой, сколько-нибудь адекватной оценки нет, потому что непонятно, как её провести. Это какая-то экстраполяция каких-то вопросов. Кого они опрашивали, как они формулировали вопрос, это один бог знает. Коррупция велика, и коррупция, разумеется, я уже язык стёр об этом разговаривать и даже бросил об этом разговаривать. Коррупция – это не взятки. Взятка – это наиболее домашняя, наиболее патриархальная, наименее опасная форма коррупции.

Это вообще мелочи, т.е. конечно, тоже противно, но это как чесотка, это противно, но от неё не мрут. Если у человека чесотка и открытая форма туберкулёза, давайте говорить о туберкулёзе, а о чесотке когда-нибудь потом, можно одновременно. Но всё-таки, о туберкулёзе. Говорить надо о беловоротничковой коррупции, которая есть чиновничий бизнес. Это другое дело совсем. Масштаб его измерять как? Можно спросить себя. Вот у нас есть народное хозяйство Российской Федерации. Спросим себя, в каких отраслях этого хозяйства у нас более или менее открытая конкуренция?

И. ВОРОБЬЁВА: И в каких же?

А. ПРИВАЛОВ: Ну… в каких…Ну, наверное, есть какая-то конкуренция, например, в розничном банкинге. Ну, например, есть какая-то конкуренция в розничной торговле. Ещё мы найдём несколько отраслей. Во всём остальном конкуренции нет. А что есть? Есть чиновничий бизнес. То есть, из ВВП Российской Федерации вырезаешь ВВП, порождаемое теми отраслями, где мы нашли зачатки конкуренции. Вот, собственно, мера вещей. Это не сумма взяток, это гораздо хуже. Это масштабное явление.

И. ВОРОБЬЁВА: Может быть, немножечко не в тему вопрос, но из той же серии, возможно. Сегодня пришла новость о том, что комитет Госдумы предлагает ограничить в законе о торговле бонусы для торговых сетей в 10%, и ужать срок оплаты поставленного товара. Там две поправки. Одна из них ограничивает бонусы, а другая ограничивает наценки на приобретаемый у сельхозпроизводителей товары. То есть, наценки торговые не должны быть больше 25% от закупочной цены. Вот объясните мне, пожалуйста, если Вы поняли, зачем это и как это?

А. ПРИВАЛОВ: Понял. Если поправки обсуждаются в той формулировке, которую Вы сделали…

И. ВОРОБЬЁВА: Цитирую ИТАР ТАСС.

А. ПРИВАЛОВ: Это не обязательно прямая цитата, это может быть пересказ. Но если действительно предлагается ограничить наценку на товары, приобретаемые у сельхозпроизводителя, можно принимать такую поправку не глядя, потому что она ничего не изменит. Сельхозпроизводитель будет продавать через посредника. И всё. Всё это пустяки. На самом деле всё это попытки сделать то, чего делать не надо. Эти люди поразительно любят регулировать то, что регулировать не следует и не регулируют того, что регулировать надо.

Им безумно хочется отрегулировать употребление каких-то слов из великого и могучего русского языка. Им совершенно не хочется заняться своим делом, то есть, добиться открытой конкуренции в торговле. Вот что их задача. Их задача, чтобы сетей было ровно столько, сколько можно. Как можно больше. Тогда эти сети, конкурируя друг с другом, сами будут снижать бонусы, где надо, и повышать, где надо. Они разберутся, как воевать за рынок. Они это сделают лучше депутатов Госдумы. Но этим мы заниматься не хотим, это нам неинтересно.

И. ВОРОБЬЁВА: А что должны сделать депутаты Госдумы, чтобы все эти сети появились и чтобы они вот так конкурировали?

А. ПРИВАЛОВ: Ну, например, они должны бороться с коррупцией. Мне очень стыдно.

И. ВОРОБЬЁВА: Отлично! Вот мы с Вами пришли. Прекрасно совершенно! Ну как же так! Я, честно говоря, рассчитывала, что будет какое-то развитие, а мы с Вами тут раз и закольцевались.

А. ПРИВАЛОВ: Разумеется, можно об этом говорить гораздо более подробно. Но я не вижу смысла, потому что совершенно очевидно, что сейчас это разговор в пользу бедных.

И. ВОРОБЬЁВА: Нет, я просто имею в виду, это работа скорее в законопроектах или работа в борьбе с коррупцией?

А. ПРИВАЛОВ: Существуют вещи, которые нужно делать законодателям. Мы сейчас обсуждаем именно это. Ведь закон о торговле принимается в Думе, над ним сейчас работает законодатель. Вы спрашиваете, что им делать. Им бороться с коррупцией, в том числе в своих рядах. Но, разумеется, за порядок в державе отвечает не только, и может быть не столько, законодатель. У других тоже есть свои задачи. Да, конечно.

И. ВОРОБЬЁВА: Хотела спросить ещё, короткий вопрос, минута до конца эфира. Вчера в «Особом мнении» г-н Барщевский высказал мнение о том, что «Единая Россия», это он посмотрел на съезд «Единой России», это не партия, это такой механизм управления страной. Такая неожиданная мысль. Мне было очень интересно спросить. Вы согласны с тем, что «Единая Россия» - это не политическая партия?

А. ПРИВАЛОВ: Странный он человек. Если человек представляется вам и говорит: «Я Вася». «Нет, ты не Вася». Они говорят, что они партия, значит они партия. Тут, на мой взгляд, есть некая путаница вот какого рода. Они всё хотят показать, что они правящая партия, а они на самом деле партия власти. И определяется это довольно просто.

И. ВОРОБЬЁВА: В чём разница?

А. ПРИВАЛОВ: Правящая партия предоставляет власти организационные, кадровые, идейные и прочие услуги. В нашем случае всё обстоит ровно наоборот. Власть предоставляет «Единую Россию», организационные, кадровые… Так что в этом смысле, пожалуй, не совсем так, как говорится. Но если люди говорят, что они партия – так оно и есть.

И. ВОРОБЬЁВА: Действительно, может быть, они партия, не будем спорить на эту тему. Действительно, мне очень приятно, что Вы объяснили, в чём разница между правящей партией и партией власти. Вернёмся через несколько минут. «Особое мнение» Александра Привалова.

НОВОСТИ

И. ВОРОБЬЁВА: Научный редактор журнала «Эксперт» Александр Привалов в «Особом мнении». И мы продолжаем мучить его. Я своими вопросами, а вы своими вопросами. Мы Вас не замучили ещё, Александр?

А. ПРИВАЛОВ: Да что Вы!

И. ВОРОБЬЁВА: Ну, отлично. И наши слушатели, те, кто не видит нас по RTVi, могут увидеть Александра Привалова по нашей видео-трансляции. Александр Привалов со своей обычной, традиционной трубкой в руках. Очень она мне нравится. Знаете, о чём я хотела спросит? О немножко жёлтой истории, на мой взгляд, которая случилась в Женеве, где произошло ДТП, в котором участвовали молодые россияне. Не много ли таких историй стало, с молодыми россиянами?

А. ПРИВАЛОВ: Много этих историй. Они производят омерзительное впечатление. Просто омерзительное. Я сейчас говорю даже не о том. что они порождают, надо признать, обоснованную неприязнь к нашей отчизне за рубежом. Это ладно, это, в конце-концов, вопрос второй. Они свидетельствуют о том, что в новой России элита начинает гнить. Не успев сложиться. Что же это такое? Это ребята, сыновья людей, составляющих элиту нынешней России. Значит по их поведению как-то совершенно очевидно, что в следующем поколении они элитой не будут.

Что это опять временщики во всех смыслах слова. Зачем всё это нужно? Зачем надо было перетряхивать элиту, чтобы она стала гнить ещё быстрее, чем прежняя, советская? На мой взгляд, власти следовало бы весьма внимательно посмотреть на отцов этих детей и лишить их возможности своим детишкам давать [невнятно].

И. ВОРОБЬЁВА: каким образом можно лишить их такой возможности?

А. ПРИВАЛОВ: Например, погнать их с тех постов, на которых они сидят.

И. ВОРОБЬЁВА: И причиной будет именно…

А. ПРИВАЛОВ: И причиной будет это. Существуют какие-то моральные основания всего, в том числе и госслужба, эти моральные основании я, на мой вкус, в данном случае позволяет: «Парень, уйди, а? У тебя плохо получилось даже с сыном. Уйди, парень».

И. ВОРОБЬЁВА: Давайте так. Мне, честно говоря, видится это где-нибудь в Европе, например.

А. ПРИВАЛОВ: А мы с Вами кто, Африка?

И. ВОРОБЬЁВА: Ну, в том смысле, что в какой-нибудь Франции или Германии.

А. ПРИВАЛОВ: Я не понимаю разницы.

И. ВОРОБЬЁВА: Мне не видится это в России. Ну честно, не видится.

А. ПРИВАЛОВ: Ну, а если не видится, мы так и будем дёргаться. Каждое следующее поколение элиты будет уходить, не оставив за собой смену. Потому что вот эти ребята – не смена. Это смехотворно.

И. ВОРОБЬЁВА: Я понимаю, противно.

А. ПРИВАЛОВ: А страна без устойчивой элиты, без людей, которые понимают, что у них есть некий долг, превышающий долг, например, библиотекаря или токаря, без такой элиты страна как-то печальное будущее имеет.

И. ВОРОБЬЁВА: У нас что, когда-то была золотая молодёжь…

А. ПРИВАЛОВ: Эта золотая молодёжь, по крайней мере ,старалась веселится незаметно. Потому что прекрасно знала, что если будет заметно, то ей сначала отцы уши надерут, а потом самих отцов попросят из тех кабинетов, где они находятся. И это каким-то образом способствовало внушению добрых нравов. А сейчас добрыми нравами не озабочен никто. А на мой взгляд, пора бы озаботиться. То, что произошло на этой дороге постыдно.

И. ВОРОБЬЁВА: Для нас с Вами?

А. ПРИВАЛОВ: Для нас с Вами, для нашей страны. Почему-то это совсем не стыдно для тех отцов, чьи это дети, ну, значит им надо указать.

И. ВОРОБЬЁВА: Давайте перейдём к другой теме. Знаете, из Санкт-Петербурга пришёл вопрос на сайт: «Путин и Тимошенко в очередной раз договорились о поставках газа в Европу. Как Вы думаете - мы увидим новогодний триллер под названием "Несанкционированный отбор газа" или ничего интересного нам не светит?»

А. ПРИВАЛОВ: Думаю, что на этот раз обойдётся, бог помилует. Я бы очень не хотел очередного спектакля, этого надоевшего. По-видимому, на этот раз удалось о чём-то договориться. Хотя я очень плохо верю в договорённость с этими ребятами. Но, поскольку в этот раз они заинтересованы не больше нас. Госпожа Тимошенко чрезвычайно важно, это её главный козырь в приближающейся предвыборной кампании на пост президента Украины, главный её козырь, что она договорилась с Россией, другого козыря не имеется.

Так что я думаю, что она сделает всё возможное, чтобы на этот раз нас не подвести.

И. ВОРОБЬЁВА: А может быть её соперники будут ей препятствовать в этом?

А. ПРИВАЛОВ: Несомненно. Господин Ющенко, который ей, правда, не соперник, но сильно не любит, кушать не может, так не любит! Вот… Он конечно, предпринимает какие-то меры, но у него, к счастью, нет соответствующих полномочий.

И. ВОРОБЬЁВА: У нас за время нашей с Вами беседы упало много вопросов и мнений на наш пейджер и у нас осталось несколько минут до конца программы, хотелось бы задать эти вопросы.

А. ПРИВАЛОВ: Прошу Вас!

И. ВОРОБЬЁВА: Иосиф из Волгограда спрашивает: «А Вы не думаете, что в обмен на нефть и газ международное сообщество готово простить этому режиму любые издевательства над правами человека у нас?»

А. ПРИВАЛОВ: Я не помню, чтобы я хоть слово сказал про иностранные режимы. Того, что произошло с несчастным юристом в «Матросской тишине», не должны спустить мы, а не международное сообщество.

И. ВОРОБЬЁВА: Вадим, политаналитик из Самары, говорит, что до тех пор, пока не будет создана функциональная эффективная структура исполнительной власти по существу, а не по форме, ничего не изменится.

А. ПРИВАЛОВ: А можно я спрошу этого политаналитика? А откуда она возьмётся, эта структура? Её кто-нибудь с неба нам сделает? Совершенно очевидно, что для того, чтобы структура представительной власти поменялась, как он выражается, по сути, хотя, на мой взгляд, суть в Конституции прописана правильно. Ну, неважно. Чтобы она как-то поменялась, за этим должна быть ярко выраженная воля общества. Если её нет, почему она должна поменяться? Потому что аналитик из Самары этого захотел?

И. ВОРОБЬЁВА: Он же общество. Его воля.

А. ПРИВАЛОВ: Он не общество. Он индивидуум. Если нет политического давления за каким-то требованием, это требование, будь оно сорок раз справедливым, удовлетворено не будет .Это же очевидно! Если на самом деле нет давления за этим требованием, не будет ничего.

И. ВОРОБЬЁВА: Знаете, тут ещё есть такой вопрос, который немножечко не по теме, я не очень в курсе, не знаю, в курсе Вы или нет. Алексей спрашивает: «Расскажите, пожалуйста, про ВТО. Может быть, Вы знаете, что происходит сейчас на переговорах по этому вопросу? Нужно нам это всё или нет сейчас?»

А. ПРИВАЛОВ: Уже категорически не нужно, я об этом говорю много, много, много, много лет. Что именно сейчас происходит на переговорах, понятия не имею. На мой взгляд, структуры, которые называются ВТО, находятся в начале конца.

И. ВОРОБЬЁВА: А Таможенный союз?

А. ПРИВАЛОВ: В смысле наш, мелкий? Это дело рабочих рук. Это как договоримся. А ВТО неизбежно посыплется, в том мире, который возникнет после этого кризиса, для ВТО я не вижу особого простора. Я очень надеюсь, очень, господа молю, чтобы тихая, спокойная кончина этой организации случилась быстрее, чем мы в неё вступим. Как-то было бы удивительно глупо вступить в неё ровно накануне того момента, когда она…

И. ВОРОБЬЁВА: А было бы показательно, согласитесь.

А. ПРИВАЛОВ: Показательно для кого? Кто должен воспитаться на этом примере? Давайте лучше не будем.

И. ВОРОБЬЁВА: Это уже как кто воспримет. Александр из Санкт-Петербурга спрашивает: «Александр, по каким параметрам Вы причисляете людей к российской элите?»

А. ПРИВАЛОВ: В том небольшом куске текста, о котором спрашивает наш уважаемый слушатель, очень просто – по должности.

И. ВОРОБЬЁВА: Ага!

А. ПРИВАЛОВ: Вот тут совсем просто. Я понимаю, что эти параметры далеко недостаточны в данном, простейшем вопросе, который мы обсуждали, его совершенно хватает.

И. ВОРОБЬЁВА: Студент из Москвы опять переходит к политике: «Партия модерна или партия консерватизма?» - спрашивает он, имея в виду партию «Единая Россия».

А. ПРИВАЛОВ: Некомпетентен.

И. ВОРОБЬЁВА: «Что нужно делать в России – затягивать пояса или громко смеяться над политиками?»

А. ПРИВАЛОВ: Я не понимаю, почему эти два занятия нельзя делать одновременно.

И. ВОРОБЬЁВА: И затягивать пояса, и смеяться.

А. ПРИВАЛОВ: Удачная пара.

И. ВОРОБЬЁВА: Смех сквозь слёзы.

А. ПРИВАЛОВ: Это некая моральная анестезия.

И. ВОРОБЬЁВА: Педагог из Мелитополя, из Украины, спрашивает: «Уважаемый г-н Привалов, согласны ли Вы с мнением, что задачи российской интеллигенции – лечить и просвещать, а не собираться под лозунгом «Так жить нельзя».

А. ПРИВАЛОВ: В общем, собираться под лозунгом не может быть жизненной задачей, конечно. Тут хоть ты интеллигенция, хоть ты кто. Либо ты делаешь что-нибудь, либо я не знаю, зачем ты нужен.

И. ВОРОБЬЁВА: ещё хотела Вас спросить про недавнюю инициативу президента нашего Дмитрия Медведева. Я знаю, что Вы подробно обсуждали послание президента с политологом г-ном Павловским…

А. ПРИВАЛОВ: Было такое.

И. ВОРОБЬЁВА: …и пенсионер из России спрашивает: «Как Вам блажь президента с часовыми поясами?»

А. ПРИВАЛОВ: Мне она показалась крайне непродуманной и удивительно неуместной.

И. ВОРОБЬЁВА: Почему?

А. ПРИВАЛОВ: В общем, как-то… В школе на географии нас научили, что форма Земли известна и особенной редакции не допускает. Можно сделать так, как сделал Китай, если ты после этой насильственной операцией над временем оказываешься в одном поясе. Китай так был в четырёх или пяти поясах, он на всё плюнул и стал в одном. Может быть какой-то резон есть. Но нам сменить 11 на 5? Зачем, помилуй, господи! Даже какого-то резона не вижу. Не знаю. Не видится мне никакого резона.

И. ВОРОБЬЁВА: Из этого же пенсионер из России, сибиряк: «Как Вы оцениваете реакцию чиновников, других приближённых, на эту инициативу? Как все радостно и самозабвенно стали продвигать эту идею?»

А. ПРИВАЛОВ: Это кто стал продвигать? Я может что-то не знаю? Я знаю, что очень похвалил Сергей Михайлович Миронов, который вообще человек странных. По-моему, он эту затею высказывал даже до Медведева. А так, чтобы кто-то кинулся выполнять, честно говоря, не видел. Но может я пропустил. Ну, видите ли в чём дело… Политик, который называется «дела не делаем, от дела не бегаем», она свойственна всем на свете людям, в том числе и чиновникам. Если президент просит модернизации, нечего делать с часовыми поясами. Модернизация – это долго, сложно, бог знает что это такое, и по шее дадут! Работать надо долго с непонятными результатами. А тут – хопа! И сделали! Понятно, чем они займутся.

И. ВОРОБЬЁВА: Как Вы считаете, президент таким образом лазейку чиновникам дал или он просто…

А. ПРИВАЛОВ: Нет, я думаю, что это недосмотр спичрайтеров президентских. Типичный недосмотр. Нельзя такие вещи допускать.

И. ВОРОБЬЁВА: У нас остаётся полминуты до конца программы, хотела спросить. Вы же внимательно слушали Медведева. Общее какое-то впечатление?

А. ПРИВАЛОВ: Нет общего впечатления. Я очень не одобряю работу спичрайтеров. Там нет даже единого тона. Это неправильно. Ну, правда, речь очень длинная, было сложно навести единый тон, наверное. Но я считаю, что этим стоило заниматься. Потому что меседж прежде всего не в словах, а в интонациях. А интонации там очень разные в разных кусках.

И. ВОРОБЬЁВА: Я надеюсь, что наши с Вами интонации были предельно ясны в этой программе. Спасибо большое. Это было «Особое мнение» Александра Привалова. Эту программу провела для Вас Ирина Воробьёва. До свидания.