Константин Ремчуков - Особое мнение - 2009-10-13

А.ВОРОБЬЕВ: Добрый вечер, добрый день или доброе утро в зависимости от того, где вы нас смотрите или слушаете. Это «Особое мнение», совместный проект радиостанции «Эхо Москвы» и телекомпании RTVi. Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты», приветствую вас.

К.РЕМЧУКОВ: Здравствуйте.

А.ВОРОБЬЕВ: Ну что? Давайте поговорим, наверное, о визите госпожи Клинтон в Москву как об официальной части, так и о неофициальной части. Начнем, пожалуй, с последнего. Вы как представитель гражданского общества сегодня встречались с госпожой Клинтон. Расскажите своими глазами, что это было, как это было?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, вчера позвонили, то, что называется short notes, накоротке. Вчера позвонили, пригласили в 2 часа прийти пообщаться с госпожой Клинтон.

А.ВОРОБЬЕВ: Из делегации США?

К.РЕМЧУКОВ: Да. Сегодня в 9 утра перезвонили, сказали, не в 14, а в 13:20. То есть, видимо, такой плотный график, что имело смысл что-то там скорректировать на 40 минут. Мы приехали к 13:20, но сама Клинтон появилась, я думаю, в 14:20, то есть на час она опоздала. Необычный был формат общения, потому что мне приходилось встречаться с официальными лицами высокого ранга американскими. Как правило, это люди сидят за столом, общаются, задают вопросы. Здесь после короткой интродукции посла Байерли госпожа Клинтон прочитала речь достаточно внятную, осмысленную по основным пунктам российско-американских отношений, включая озабоченность по поводу убийства журналистов, преследования журналистов, свободы, демократии. Сказала, что помимо совместных целей по стратегически важным проблемам как нераспространение оружия, так еще чего-то, важные, все-таки, ценности.

Это было принципиально, особенно на фоне появившихся сегодня в «Коммерсанте» сообщений, что, якобы, Майкл Макфол, помощник президента США сказал, что права человека не так важны. Смысл примерно такой был – что уходит с арены критика суверенных демократий. Вот, видимо, американцы обеспокоились, что это будет неправильный мессадж, и, вот, Клинтон постаралась скорректировать.

Кстати, и Майкл Макфол тоже обеспокоен. Он подошел ко мне и говорит «Почему российские газеты дезинформируют читателей?» Я говорю: «Претензии к моей газете?» Он нет, не к моей, показал мне «Коммерсантъ». Ну, я попросил нашего журналиста, Артура Блинова, чтобы он позвонил им и тот внес какие-то уточнения.

Необычность формата состояла в том, что Клинтон и Байерли – Байерли вел ее – и начали подходить и индивидуально беседовать либо с отдельными людьми, либо с группой российских представителей, которые находились там. Начала она с Людмилы Алексеевой разговор, потом Ирина Ясина, потом Евгений Ясин и вот так пошли. Дима Муратов и, ну, так вот, со всеми, как бы, она переговорила, всем пожала руку, всем выслушала ответ.

А.ВОРОБЬЕВ: Какие ключевые темы, все-таки, были? Что вообще можно сказать о том, что вам стало понятно о сути американской политики? Все-таки фон комментарийный на этот счет такой. Американцы решили закрыть глаза на проблемы с правами человека в России, потому что они решают свои четко сформулированные прагматичные задачи. Как вам показалось, где здесь баланс между беспокойством о соблюдении прав человека и их целями реальными?

К.РЕМЧУКОВ: Мне кажется, что это достаточно правильная версия. Американская внешняя политика при президенте Обаме и госсекретаре Клинтоне будет предельно прагматичной, американцы должны решать очень тяжелые проблемы во внешней политике, прежде всего, Ирак, Афганистан, Иран – вот в этом регионе. Что это практически означает? Это означает то, что американцы хотят заполучить Россию в качестве союзника для реализации целей своей внешней политики в обозначенных странах. При этом достижение поставленных задач – умиротворение Ирака, Афганистана, ликвидация Аль-Кайеды в Пакистане – является безусловным приоритетом. Что касается прав человека и тех ценностей демократии, по которым усилились разногласия между нами и американцами в последние годы, особенно после 2003, 2004 года, то я должен сказать, что здесь тоже, с моей точки зрения, наметилось серьезное изменение подходов. А именно, американцы решили создать много комиссий по развитию гражданского общества, российско-американских, сопредседателями вот этого формата американцы назначали Майкла Макфола, советника президента по России, с российской стороны Владислав Сурков. Когда я интересовался у высокопоставленных лиц, американцев внешней политики, вот этой конфигурацией, то был получен абсолютно четкий ответ. Мы заинтересованы в том, чтобы российскую сторону представлял человек, который оказывал реальное влияние на формирование гражданского общества в стране. Непосвященные интеллектуалы и демократы, либералы – мы и так с ними можем встречаться. А встречаться с Сурковым, который реально влияет на это пространство. Поэтому это тоже безусловный признак вот этого прагматизма.

Таким образом, мне кажется, что американская администрация российско-американские отношения выстраивает по вот этим прагматическим линиям. Соглашение по наступательным вооружениям 5-го декабря истекает, до 5-го декабря есть все предпосылки договориться. ПРО. Происходит изменение концепции размещения элементов 3-го позиционного района – Польша, Чехия вымываются, новые объекты появляются. Более того, поднимается разговор о том, чтобы Россия стала частью вот этого совместного ПРО.

А.ВОРОБЬЕВ: Давайте мы продолжим через несколько мгновений. Минута паузы, потом мы снова в студии.

РЕКЛАМА

А.ВОРОБЬЕВ: «Особое мнение», Константин Ремчуков. Давайте мы останемся в этой теме. Итак, коснулись наступательных вооружений стратегических, СНВ, ПРО, гражданское общество и здесь мы сделали паузу.

К.РЕМЧУКОВ: Да. Гражданское общество по вот этим линиям, о которых я сказал – прагматичный подход, вовлечение Суркова как человека, который конфигурирует политическое пространство в России в течение последних лет, делать собеседником на высшем уровне с Макфолом. И обсуждать, что может сближать гражданское общество в США и в России.

При этом у американцев сейчас сложная ситуация, я считаю, в Афганистане, в Пакистане. Ирак более, с моей точки зрения, спокойная ситуация. Они выведут войска и там есть внутренние силы, которые готовы и власть держать, и строить что-то. Не обязательно это будет демократия, поскольку там вряд ли есть демократы в нашем смысле слова. Но уже строить новый Ирак, скажем так. То в Афганистане американцы сейчас переосмысливают свою стратегию. Сейчас в октябре было уже 8 лет, как начались бомбежки в Тора-Бора, да? Горы. Пришли к выводу, что не тех бомбили и не то делали, и сейчас меняется позиция части влиятельной администрации США, советников относительно того, что талибы не представляют угрозу для безопасности США. Вот это принципиальный поворот.

Если раньше мулла Омар через запятую произносился с Усамой бин Ладеном и считалось, что Талибан является, как бы, родственным, братским и единокровным вместе с Усамой бин Ладеном, то сейчас хотят развести и сказать, что Талибан – это идеологическое движение интеллектуальных мулл религиозных, воевать с ними бессмысленно и не нужно с ними воевать, а нужно сосредоточиться на уничтожении ячеек Аль-Кайеды.

За эти годы выяснилось, что ячейки Аль-Кайеды в Афганистане практически отсутствуют и они все переместились в Пакистан. Вот следующий этап с содержательной точки зрения – может быть, активизация военных действий в Пакистане со стороны США, и это будет новый тяжелейший виток вот этой всей военной кампании.

А.ВОРОБЬЕВ: Талибы достаются, соответственно, нам?

К.РЕМЧУКОВ: Талибы, если они берут контроль над Афганистаном, безусловно, начинают представлять для нас колоссальную угрозу в виду очевидной слабости наших южных границ, включая таджикскую границу, если ее можно считать нашей.

А.ВОРОБЬЕВ: Давайте мы вернемся непосредственно к вашей встрече с Хиллари Клинтон. Кто там был? Кто составлял списки и были ли там, скажем, Рыжков, Касьянов, Каспаров? – спрашивает Александр.

К.РЕМЧУКОВ: Я не знаю, кто составлял списки. Звонил мне голос с сильным акцентом русским. То есть американец вчера, мужчина. Я не знаю, кто составлял списки. Касьянова, Каспарова не было – там была Людмила Алексеева, Лев Пономарев, Женя Альбац, Ясин Евгений и Ирина, Элла Панфилова, Миша Фишман – это «Русский Newsweek». Дима Муратов и Юлия Латынина, «Новая газета». Ну, может быть, еще кого-то...

А.ВОРОБЬЕВ: Ну, в общем, существенным образом, как мне кажется, был обновлен состав тех, кто каким-то временем раньше беседовал с Бараком Обамой.

К.РЕМЧУКОВ: Вполне возможно. Я просто не очень помню, кто беседовал с Бараком Обамой. Я с ним не беседовал, поэтому и не могу...

А.ВОРОБЬЕВ: Ну да. Какие вопросы задавались госпоже Клинтон? Скажем, был ли вопрос про Ходорковского?

К.РЕМЧУКОВ: Фишман стоял рядом со мной, задавал такой вопрос.

А.ВОРОБЬЕВ: Реакция?

К.РЕМЧУКОВ: Она слышала, кивала головой. Ну, просто, еще раз говорю, там новый формат был в том, что практически каждый индивидуально беседовал. Если б сидели за общим столом, всегда есть возможность слышать, кто что говорит. А здесь она подходила. Я видел, что просто кто-то говорит об этом, кто-то говорит о том. Ну, какие-то слова доносятся. Даже к нам подошел корреспондент «Нью-Йорк Таймс», ну, из корпуса журналистского, в свите Хиллари Клинтон. Там был «Вашингтон Пост», женщина, парень из «Нью-Йорк Таймс». Они говорят: «Во, мы сейчас услышали такую фразу». То есть они тоже подслушивают, кто чего сказал, и начинают комментировать. Ну вот Фишман, совершенно очевидно для меня, поскольку он стоял рядом, он говорил о Ходорковском.

А.ВОРОБЬЕВ: Ответ был?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, она что-то кивала головой и что-то говорила. Но не очень много. Больше она изображала понимание того, что он говорил.

А.ВОРОБЬЕВ: Понятно. Давайте теперь вернемся к официальной части визита госпожи Клинтон в Москву. Как вы считаете, удастся ли ей или удалось ли ей продвинуть тот процесс налаживания отношений, который был запущен в результате визита Барака Обаму в Россию? Продвинуть его чуть дальше?

К.РЕМЧУКОВ: Я думаю, что безусловно. Потому что СНВ для нас очень важная тема. Если мы до декабря договариваемся, для нас это важная тема, это вообще один из основных договоров, которые цементируют российско-американские отношения. ПРО. Понятно, что новые темы обсуждаются, возможные конфигурации сотрудничества России в системе ПРО. Мне кажется, это тоже очень важно и есть понимание там. И, наконец, гражданское общество – это тоже очень важный компонент, поскольку должны в обществе быть люди, которые заинтересованы в российско-американских отношениях помимо президентов. Потому что если президенты вдруг поссорятся друг с другом, то нельзя, чтобы отношения сразу исчезали. Когда есть гражданское общество и когда есть существенные группы интересов, которые заинтересованы в российско-американских отношениях с обеих сторон – в развитии бизнеса, в развитии культуры, в развитии науки, в развитии чего угодно, обменов – то это будет, мне кажется, все-таки, специфическая форма давления на власть в том числе, что нельзя эти отношения свертывать и так далее. Поэтому если представить себе российско-американские отношения в виде 3-х корзин, то я вот так рисую ее. А первая корзина – это военные вопросы, связанные со стратегическими вооружениями, с обычными вооружениями, с ПРО. Ну, там более-менее мы все в теме, она достаточно наполнена договорами, которые являются предметом озабоченности руководителей.

Вторая корзина – это те общие проблемы, которые находятся за непосредственно рамками российско-американских отношений. Например, нераспространение ядерного оружия, Иран, помощь по Афганистану. Вот решается вопрос, что мы создаем коридор ценой от 120 до 150 миллионов долларов услуга, бесплатные полеты американской авиации. Это тоже более понятно. Терроризм.

А, наконец, третья корзина – это, собственно, российско-американские отношения за рамками войны. Вот, что там есть? Вот в моем представлении, это как пустая корзина для белья, которую ты открываешь, а там нет – там, может, одна какая-то майка грязная лежит. Вот эти отношения, собственно, российско-американские, если убрать ракеты, если убрать совместные вещи за рамками территории наших стран – наркотики, ядерное оружие, терроризм и так далее – то вдруг выясняется, что корзина, которая характеризует потребность народов двух стран друг в друге абсолютно пуста. Вот мне кажется, что если удастся в результате работы 19-ти комиссий по гражданскому обществу наполнить эту корзину чем-то, то тогда в российско-американских отношениях могут появиться какие-то более предметные критерии.

А на каком уровне эти отношения находятся? Вот, встречаются президенты и говорят «У нас хорошие, нормальные отношения». А мы смотрим, так, первая корзина как была наполнена, так она и есть. Вторая корзина как была наполовину наполнена, так и есть. А третья была пуста. Вот она пуста на протяжении 25 лет, с тех пор как Горбачев начал новую, как бы, внешнюю политику нашей страны. Поэтому я заинтересован в том, чтобы третья корзина наполнялась, и мне кажется, у американцев есть понимание того, что это очень важный компонент, ну, предсказуемости наших отношений.

А.ВОРОБЬЕВ: Скажите – ну, вы говорили уже, почему именно им понятно, что ставка сделана на Суркова как человека, отвечающего за взаимодействие гражданских обществ 2-х стран. Но тем не менее, как вы оцениваете эффективность этого человека по наполнению этой, третьей корзины?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, вообще-то, Сурков – человек эффективный. И мне кажется, что если политическая воля руководства страны, именно президента и премьера будет такова, что Суркову скажут «Работай с полной отдачей и наполняй эти отношения». Потому что Макфол – он выражает волю своего президента американского. Я исхожу из того, что в высшей бюрократии примерно один и тот же тип мышления, да? И если Сурков выполняет волю Медведева и волю Путина, и они сказали «Давай, реально наполняй», то мне кажется, достаточно быстро она будет наполнена. Просто очень управляемый процесс.

А.ВОРОБЬЕВ: То есть пока нет как раз сигнала?

К.РЕМЧУКОВ: А, может, и есть – мы ж не знаем. Это надо просто... Чего вы не пригласите Суркова к себе в эфир? Пусть он расскажет.

А.ВОРОБЬЕВ: Да я уверен, тысячу раз приглашали.

К.РЕМЧУКОВ: Да?

А.ВОРОБЬЕВ: Да. Ну, вопрос, в общем, не ко мне. Хорошо. Присуждение нобелевской премии мира президенту Бараку Обаме. Это за мирное отношение к маковым полям в Афганистане, за военные базы по всему миру, за Косово и Ирак, и за умалчивание причин кризиса и за... В общем, такой национальный вопрос, который смешал все в кучу. Робот-сгибальщик, предприниматель из России так вот спрашивает.

К.РЕМЧУКОВ: Вы знаете, я среди тех, кто удивлен был этой премии. Потому что даже та информация, которая сразу появилась в прессе о том, что заявки на эту премию были прекращены в феврале. Мы помним, 20-го января была церемония инаугурации. То есть фактически даже если заявки были 28-го февраля прекращены, то за 1 месяц и 10 дней мало что можно было натворить такого.

А.ВОРОБЬЕВ: Это итог предвыборной кампании, судя по всему.

К.РЕМЧУКОВ: Но часть людей мне говорила о том, что американцы влиятельны в этой премии – это компенсация ему за поражение в Копенгагене по Олимпиаде. Потому что там подстава случилась и просто дезинформировали о шансах Чикаго. Он приехал туда со своей женой, взял Опру Уинфри и прилетел. Просто неприлично для американского президента – он ни на кого не произвел никакого впечатления и буквально очень скоро дали ему. Это одна из версий. Более, мне кажется, обоснованная версия – это в том, чтобы, все-таки, подвязать Обаму под решение проблем разоружения, то есть более прогрессивный курс в том числе в Ираке, в Афганистане, в Иране.

А.ВОРОБЬЕВ: То есть, скорее, не аванс, а взятка такая?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, обязывающая взятка. Потому что на самом деле эта премия делает сильно необратимыми очень многие намерения американцев. Допустим, не бомбить Иран, потому что, ну, как ты, нобелевский лауреат мира, начнешь бомбить Иран? Поэтому, мне кажется, это форма его связать с какими-то обязательствами, которые разделяет Демократическая партия США. То есть это как отражение внутрипартийной борьбы. Ну и больше версий у меня нет.

А.ВОРОБЬЕВ: Константин Ремчуков.

К.РЕМЧУКОВ: А, нет, еще одна версия была – что это направлено было на то, чтобы дискредитировать эту премию. Это у нас в газете мы смеялись, какую филантропию написать на эту тему. Я помню, что мы когда обсуждали, одна из тем, поскольку больше всего нам неприятностей именно премия мира доставляет – все время какой-нибудь антисоветчик махровый ее получает. Поэтому это наши агенты инспирировали выдачу этой темы для того, чтобы потом когда выдадут какого-нибудь, который борется за права человека в России, сказать: «Ну, вы видите? Это ж как Обама. Как можно доверять?..» Вот 3 версии того, почему Обама получил.

А.ВОРОБЬЕВ: Третья, судя по всему, не увидела, все-таки, свет в виде филантропии в газете.

К.РЕМЧУКОВ: Увидела.

А.ВОРОБЬЕВ: Увидела, да?

К.РЕМЧУКОВ: Конечно. Мы не отступаем от своих (НЕРАЗБОРЧИВО).

А.ВОРОБЬЕВ: Хорошо. Константин Ремчуков. Кстати – у нас 10 секунд до конца этой части эфира – он должен был отказаться от премии?

К.РЕМЧУКОВ: Нет, конечно. Он чего? Дурак что ли?

А.ВОРОБЬЕВ: (смеется) Вернемся через 3 минуты. Оставайтесь с нами, это «Особое мнение», Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты».

НОВОСТИ

А.ВОРОБЬЕВ: Здравствуйте еще раз. «Особое мнение», Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Давайте к нашим, все-таки, событиям. Выборы в Московскую Городскую Думу, в частности, да? Если останется время, поговорим, возможно, еще о ситуации в Дербенте, да? Ну, посмотрим. Пока давайте сосредоточимся на Москве. Вы ходили голосовать?

К.РЕМЧУКОВ: Да.

А.ВОРОБЬЕВ: Это гражданская позиция или?..

К.РЕМЧУКОВ: Ну, я всегда хожу голосовать.

А.ВОРОБЬЕВ: Это привычка? Дань чему?

К.РЕМЧУКОВ: Нет, это мое ощущение того, что мой голос может изменить что-то. Я считаю, что если бы все ходили, может быть, результаты были другие.

А.ВОРОБЬЕВ: С каким чувством вы проснулись 12 октября, когда узнали итоги голосования?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, я, как бы, взрослый уже дядька, я не могу так думать, что я от каких-то чувств просыпаюсь. У меня потом уже, когда в течение дня мы анализировали все, я смотрел цифры, у меня чувство следующее. Что я в течение четверти века считал, что я живу в самом либеральном и в самом демократически продвинутым городе нашей страны под названием Москва. Огромное количество интеллектуалов, демократов, либералов, городской космополитический образ жизни. И совершенно понятно, что по структуре населения мы – город, больше похожий на современный западный город. И вдруг в результате этих выборов выясняется, что этот огромный пласт людей таких как я в Думе не представлен. Он представлен партией власти, бюрократии и представлен коммунистами. Вот это поразительно. Представительный орган. А коммунисты – это старая элита, и новая элита, вот, именно бюрократического капитализма.

Конечно, считать, что это представительная выборка справедливая, я не могу, потому что противоречит повседневным наблюдениям. Это первое. Второе ощущение, если брать в целом по стране, даже если считать, что какие-то были подтасовки голосов... Ну, я с экспертами говорил, с такими глубокими политтехнологами, полевиками, они говорят, что, ну, максимум 5-7% можно вбросить, подсчитать. В целом, конечно, я исхожу из того, что это волеизлияние нашего народа. Вот наш народ свою волю излил в такой форме, при которой «Единая Россия», партия, которая ассоциируется с Путиным и Медведевым, является абсолютно доминирующей. И это больше повод размышлять о самом народе, о его политической зрелости, о его политических потребностях.

Третий момент, который меня, конечно, интересует, что на политическом рынке не было политического предложения, оформленного в партию, которое бы соответствовало моим идеалам.

А.ВОРОБЬЕВ: И вы все равно пошли голосовать?

К.РЕМЧУКОВ: Я пошел голосовать, потому что там Серега Митрохин, я его встретил где-то на приеме, вижу, что он мается. Я и жена – мы ходили, пошли отдали. Не потому, что я идеологически, но хотя бы я понимаю, что он говорит, против чего он выступает. Хотя, я никогда не был сторонником «Яблока», потому что это такая форма, все-таки, социал-демократии, ну, осовремененная. Но я отдал голос – никогда за «Яблоко» не голосовал, но сейчас предложений политических организаций не было. И я думаю о том, что, все-таки, в нашем обществе людей, которые хотят оторваться в оппозиционность... У нас, знаете, проблема – сейчас точнее сформулирую – проблема в том, что в России находиться в оппозиции власти без угрозы потерять статус респектабельности, невозможно. Если в Америке ты можешь быть демократом в оппозиции республиканской власти, республиканцем в оппозиции демократической, тори, лейбористы – это все респектабельные члены общества, с ними берут интервью. То у нас либо ты во власти, либо, если ты начинаешь их критиковать, ты скатываешься туда...

А.ВОРОБЬЕВ: Ты маргинал, да.

К.РЕМЧУКОВ: Ты маргинализируешься моментально. А большинство людей, причем не только у нас, во всем мире – они не хотят маргинализироваться. Они хотят быть не согласны с властью, но оставаться в поле того, чтобы их уважали, чтобы дети ими гордились и так далее. То есть, конечно, это большая доза конформизма социального и политического присутствует.

И вот, мне кажется, что если система не будет эволюционировать таким образом, что человек, который находится в оппозиции конкретной партии, конкретному правительству, конкретному президенту, сразу не выбрасывается туда, куда его можно дубинками бить, то это, вот, будет асимметрия раздуваться как флюс и обязательно что-то произойдет не так, как надо. Потому что люди хотят... Вот, партия, условно говоря, Дмитрий Медведев объявляет «Я создаю партию, Российская партия модернизации, условно говоря, и инноваций, - добавляет он. – РПМиИ». И я вас уверяю, что он бы получил, ну, процентов 20-30 голосов, потому что люди знают, что президент защитит, его не выгонят с работы, его не будут принуждать чего-то там делать, с ним не будут расправляться, потому что есть тот самый административный ресурс, который так важен в России, который защитит тебя в рамках твоего несогласия с этим режимом. А если тебя не защитит никто, то люди предпочитают либо не ходить голосовать, либо, ну, уже конформироваться.

А.ВОРОБЬЕВ: Это проблема чья? Проблема власти, которая таким образом выстроила политическую систему и таким образом наполнила идеологическим контентом ее? Или проблема, все-таки, народа?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, в долгосрочном плане это проблема и народа, и власти. В краткосрочном плане народ решает свою проблему тем, что он поддерживает власть, он доверяет Путину и Медведеву, он доверяет «Единой России». И ему кажется, что в условиях кризиса очень удачно осуществляется антикризисная программа, он защищен и он будет защищен дальше. Потом когда система перестанет работать, народ, конечно, пострадает. Власть то же самое. Сейчас она довольна, она консолидировала свои позиции, у нее появилось право еще больше диктовать условия по выдвижению своих кандидатов в регионах – ну, то, что Медведев вчера сказал. Но потом власть – вот если она не развивает сбалансированную структуру политического процесса, то потом она оказывается перед лицом уже невозможности осуществлять, верхи не могут, низы не хотят.

А.ВОРОБЬЕВ: Ну, а сколько говорили о том, что «Справедливая Россия» - это вторая нога, тоже выросшая из Кремля, прокремлевская или рожденная как идея в кремлевских кабинетах партия. Где она в Москве?

К.РЕМЧУКОВ: Ноги могут расти только у тандема, политические ноги. Все остальные ноги – это не совсем ноги, это не та нога, у кого надо нога. Это такие, протезные ноги, это имитация ног. Нога может быть только у Путина – у него есть «Единая Россия» - и у Медведева, у которого сейчас нет ничего, ну, может быть, он хочет сейчас «Единую Россию», ну, как бы, сама встреча означала, что он ее поддерживает так же, как и Путин, пока Путин был на Дальнем Востоке.

Но до тех пор, пока неприкосновенное лицо, не снимаемое лицо, неарестовываемое лицо, нешельмуемое лицо государства не обозначает, что он начинает создание такой партии, мне кажется, что вот эти перекосы будут развиваться дальше, во вред стране, конечно.

А.ВОРОБЬЕВ: Константин Ремчуков. Ну, как должен был, на ваш взгляд, поступить лидер «Яблока» Сергей Митрохин? Считаете ли вы, что вообще предвыборная кампания «Яблока», стратегия, которую они заняли в последнее время перед выборами, во многом, оказалась провальной? И ответственность за это должен нести Митрохин? Об этом сегодня говорили в том числе и члены партии.

К.РЕМЧУКОВ: Ну, трудно. Я не хотел бы бросать камень в огород Митрохина. Мне кажется, что все партии были поставлены в такие условия... Ну, начинаем с того, что, все-таки, ключевым моментом нашего избирательного процесса, волеизлияния является процесс отсева на стадии регистрации. Вот это то самое предложение, о котором я говорил – что невозможно без согласования с Кремлем быть зарегистрированным и быть представленным в бюллетене. Первое. Второе, скорее всего, Кремль решает, кто пройдет, кто нет. Вот когда я с Митрохиным беседовал на Дне независимости Германии в посольстве, говорю «Серега, чего ты так озлобился и стал такой резкий? Ты чего? Чувствуешь, что ты не проходишь туда?» Он: «Ну да. Я чувствую, что начинаются эти разводки». Именно Хованская там от него ушла. То есть именно он не столько с «Единой Россией» боролся, сколько со «Справедливой Россией» по поводу того, что они за один и тот же сегмент электората боролись. Поэтому радикализация, ну, форм политической борьбы в последний момент без поддержки СМИ, мне кажется, тоже очень рискованная стратегия, которую избрал Митрохин. Ну, скорее всего, она не оправдалась. Потому что когда СМИ поддерживают, когда как на Западе ты проводишь какой-то пикет, а картинка телевизионная на всех новостях показывает, тогда твоя пассионарность, харизма, твои крики, призывы могут играть тебе на пользу, потому что люди видят: «Смотрите, он парень боевой». А когда это все выглядит жалко, когда нету достаточно покрытия информационного, и это не совсем, все-таки, «Яблоко», ну и она – интеллигентная партия. И Митрохин олицетворяет собой более буйный нрав такого, непримиримого человека, который, судя по всему, генетически не совсем соответствует основному ядру «Яблока». Поэтому посмотрим, что у них будет. Но мне вообще кажется, что это кризис более широкий, чем кризис «Яблока». А СПС что? Ну, в смысле, «Правое дело» - вообще не заявилось. Вот еще раз говорю, Москва – самый либеральный демократический город – не представлена в Думе. Это же просто неправильно.

А.ВОРОБЬЕВ: Да. Неправильно. Может быть. Константин Ремчуков, главный редактор «Независимой газеты». Спасибо большое. Был рад общаться. До свидания.

К.РЕМЧУКОВ: Спасибо.