Леонид Радзиховский - Особое мнение - 2009-06-05

С.БУНТМАН: Добрый вечер. Леонид Радзиховский.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Добрый.

С.БУНТМАН: И Сергей Бунтман. Это особое мнение Леонида Радзиховского, как вы, наверное, все знаете. Лариса, воспитатель детского сада из Волоколамска, в интернете задает вопрос: «Уважаемый Леонид! Вопрос мой, наверно, не очень приятный, но после речи в Египте Президента США я в шоке. Наверное, текст ему писали друзья из Ирана. Ваше мнение – произойдет ли изменение в умах американцев? На Ваш взгляд, рейтинг Абамы упадет?» - все вместе, плюс – «Абама» через «а», но действительно – шок. Что он такого сказал? Вот я сегодня читал вдоль, читал поперек, по диагонали в двух направлениях…

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Я не знаю, где ты читал. Ты по-английски читал? На каком-то сайте?

С.БУНТМАН: Да.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: На его официальном сайте. Я речь точно не читал всю, я читал выдержки и пересказы и комментарии, то и се, поэтому я, конечно, могу махануть сильно. Но с другой стороны, я не думаю, что Обама так уж рассчитывал, что под лупой будут изучать каждое его слово, каждую запятую. Общий смысл, я думаю, месседж и так далее, я думаю, я уловил, как мне кажется, во всяком случае. Ну, месседж такой: «Единство, – возвестил оракул наших дней, - быть может спаяно железом лишь и кровью, а мы попробуем спаять его любовью! А там посмотрим, что прочней».

С.БУНТМАН: Думаешь, так?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Это не я думаю. Это Федор Иванович Тютчев.

С.БУНТМАН: Нет, это-то я понимаю. К чему-то ты ведь его процитировал.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: К Обаме. Я не знаю, Обама и его вдохновитель Давид Аксельрод, насколько они внимательно читали Тютчева, но смысл примерно они переложили. Обама медоточивый, Обама милостивый, Обама-любезник. То есть ну просто вот идеальный Обама. Обама, приятный во всех отношениях. Вот это, я бы сказал, главная характеристика его речи, как мне показалось. Действительно – Обама, приятный во всех отношениях, приятный мусульманам, приятный антисемитам, я бы не сказал, что неприятный евреям. Приятный всем. Это, конечно, большое искусство политика и большое искусство спичрайтера.

С.БУНТМАН: Бен Ладену не понравилось, Лень.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Послушай, на всех не угодишь. Может быть, следующая речь проймет и Бен Ладена. Но я, в общем, восхищаюсь его спичрайтерами. Насколько мне известно, это писал этот самый Давид Аксельрод – видимо, действительно, большой мастер разговорного жанра, и еще больший мастер этого жанра – разумеется, сам Обама, поскольку он не только как попугай повторяет написанные тексты, он наверняка их и пишет, и правит, и, главное, произносит с выражением. Так что в этом смысле все в порядке. Вчера один профессиональный борец с Америкой расплакался прямо в эфире по поводу этой речи, оказался на излом слабоват. Обама его купил, что называется, задаром.

С.БУНТМАН: Насколько он прав?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: И просто рыдал этот профессиональный борец с Америкой.

С.БУНТМАН: Или ты думаешь, что Обама всех обманул просто?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Он никого не обманул. На самом деле, если вы прочитаете его речь, в ней «при вскрытии» выясняется, что в ней, собственно говоря, ничего и нет. Поэтому обманут он никого и не смог. Что говорил Обама, как я понял смысл его речи, его месседжа? Он говорил вот о чем. Я, собственно, процитировал Тютчева, и добавить-то к этому мало что можно: «Мы с вами – мы, американцы, и вы, мусульмане – жили в неправильной, глупой парадигме, заданной, с одной стороны, нашими всякими Хантингтонами с их борьбой цивилизаций, с другой стороны, вашими Хантингтонами, которые реально боролись, мы боролись, вот это была борьба. Зачем? Наверное, мы сошли с ума. Ты мой враг, я твой враг. Что нам делить-то? В Америке 7 миллионов мусульман. Они прекрасно живут, они лояльнейшие американские граждане, они в среднем более образованные, чем большинство американцев. Нам нечего делить. Братва, не стреляйте друг в друга, нам нечего больше делить. Нам просто нечего делить. Обнимемся, задушим друг друга в объятиях! И не будем душить друг друга за горло. У нас с вами – у американцев, у западного мира с вами, мусульманами – нет противоречий. Давайте поверим друг другу. Давайте доверим друг другу. Давайте перестанем ожидать каверз и подлостей друг от друга». И все, и проблема решена.

С.БУНТМАН: Давайте откажемся от стереотипов.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Давайте откажемся от стереотипов, и нам просто в этот самый момент, как только мы поменяем эту парадигму, станет просто-напросто нечего делить, потому что делить нам нечего. Дальше он объяснил, чтобы никто не сомневался, что это не делается таким образом, что – вы немножко уничтожьте Израиль, и все будет очень хорошо. Он сказал, что Израиль имеет право на существование, объяснил все про Холокост, сказал: «Я на следующий день еду в Бухенвальд», чтобы тоже никто его с этой стороны не ущипнул.

С.БУНТМАН: Чтобы никто не подумал, что он специально не ездит в Израиль.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Ну, например, да. Так что и с Израилем вам делить нечего. Все в порядке, все хорошо. Ура-ура, собрались все друзья. Израиль имеет право на существование, палестинцы имеют право на существование, вы имеете право на существование, мы имеем право на существование. «Друзья мои, прекрасен наш союз! Он, как душа, неразделим и вечен». То есть, попросту говоря, легким движением руки брюки превращаются, превращаются брюки в шорты. Мы это уже несколько раз видели. Более того, Обама сказал там такую интересную вещь: мы не собираемся вас учить, поучать, наставлять на путь истинный. Но это, конечно, великолепный прием опытного оратора. То есть как это не собираетесь учить и наставлять? Вы только что нас учили любви, взаимопониманию, терпимости, дружбе и так далее. Вы просто пытались развернуть наши мозги своей речью, все время повторяя – «Мы не будем вам учить, мы не будем на вас влиять».

С.БУНТМАН: Леонид Радзиховский. Прервемся на минуту, потом продолжим.

РЕКЛАМА

С.БУНТМАН: «Особое мнение», Леонид Радзиховский. Ведет программу Сергей Бунтман. В частности, я задаю ряд ваших вопросов, бывших в интернете, и те, которые поступают к нам сейчас с помощью смс - +7 985 970 4545. Про Обаму все-таки несколько слов еще скажи. Все-таки чем он так понравился? Тем, что он сказал, что палестинцы достойные люди, достойны уважения и своего государства. Ну и что?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Это говорили до него все президенты США. Понравился он многим. Многими своими качествами, я имею в виду, и многим людям тоже. Он понравился, прежде всего, тем, что он Барак Хуссейн Обама, что он черный, и был бы круглым идиотом, если бы эту великолепную пиар-деталь он не обыграл и не выжал из нее все, что только можно. Он выжимает с помощью своих советников, и очень правильно делает. Но проблема заключается в том… Кстати, мне безумно интересно в контексте этой речи – господи, что же Обама наговорит, когда приедет сюда? Может быть, вдруг выяснится, что он родственник Пушкина? Нынче это тема модная.

С.БУНТМАН: С подачи Либермана?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Ну, он не родственник Либермана, он родственник Пушкина. Либерман – тоже родственник Пушкина.

С.БУНТМАН: Ну что ты мне рассказываешь, что ты мне морочишь голову!

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Нет. Либерман родственник, и Обама родственник Пушкина, но Обама и Либерман не родственники. Это высшая политика, Бунтман. Это не сразу познается, постепенно.

С.БУНТМАН: Я не понимаю, как это.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Ну я тебе потом объясню, после эфира. А то весь остаток эфира мы посвятим этой теме.

С.БУНТМАН: Ну хорошо. Ну я не могу теперь об этом не думать.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А ты подумай – может, и ты родственник Пушкина?

С.БУНТМАН: Родственник Пушкина?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Задумайся.

С.БУНТМАН: И Либермана.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Обамы, может быть, скорее.

С.БУНТМАН: Не похож. Ну ладно.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Обама – это, конечно, с моей точки зрения, прекрасный политический демагог высшей марки. Как политик до сих пор, мне кажется, он себя ничем не ознаменовал. Но грань между политическим демагогом и политиком довольно тонкая, хотя, на самом деле, довольно существенная. Это поступки. Вот поступков, кроме того, что он родился черным и стал президентом США, а это, несомненно, два поступка, других поступков пока что я у него не обнаружил, но вот эта речь – это великолепный способ, великолепная попытка конвертировать свое имя и свою черную кожу в какой-то реальный политический капитал, покорить любовью тот самый Ближний Восток, который не удается покорить силой, повернуть его к себе. И самое интересное – в этом нет никакого мошенничества. Это не тот случай, когда добрый следователь разводит подследственного на сопли, а потом выкачивает из него информацию. На самом деле, если по большому счету, самое смешное заключается в том, что вся эта сладкая демагогическая патока, которая текла из уст Обамы, это святая правда. А святая правда заключается в том, что действительно Америке не надо оккупировать Ближний Восток, действительно Америка признает право на существование и Израиля, и Палестины, и Египта, и других стран, действительно американцы по большому счету стремятся сохранить на Дальнем, Ближнем и Среднем Востоке статус-кво. Понимаешь, если бы Соединенные Штаты преследовали цель расслабить, размягчить этим массажем, а потом расслабленного клиента топором да по башке, то тогда да, Обама разводил бы клиента. А они не преследуют такой цели. Им не надо топором да по башке. Им надо, чтобы расслабленный клиент успокоился, немножко сбросил агрессию, жил, поживал и добра наживал. То есть те утопические и бессмысленные и нереализуемые заявы на всеобщую любовь… как там еще какой-то классик по этому поводу…

С.БУНТМАН: У тебя всегда классик есть.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Да, классиков много, и они все примерно об этом говорили. Забыл. Ну неважно. В общем, все эти заявы на всеобщую любовь, вся эта демагогия – это демагогия только в том смысле, что сие нереализуемо, по крайней мере, бляканием языком, но цели эти – это реальные цели американской политики. Более того – страшно сказать, это реальные цели европейской политики. И еще страшнее сказать – это реальные цели даже российской политики.

С.БУНТМАН: Это как это?!

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Так это. Нынешний баланс сил в мире, вот это динамическое равновесие, которое в мире сложилось, по деталям многих не устраивает, но глобально оно устраивает всех, кроме действительно отморозков. Потому что никому – ни Америке, ни, страшно сказать, России, ни Китаю не нужна глобальная война, не нужна глобальная резня. Никому не надо, чтобы господа бен ладены и не бен ладены начали очаг большой мировой войны на Ближнем Востоке. Равно как никому не нужен большой террор. России выгодно повышение цен на нефть, и один из факторов этого – это некоторая политическая нестабильность на Ближнем Востоке, безусловно. Но весь вопрос – в слове «некоторая», «в некоторой мере». Вот большой пожар на Ближнем Востоке России не нужен. Господину Бен Ладену, может быть, нужен. Господину Ахмадинежаду, может быть, нужен. Кстати, речь Обамы наверняка сыграет какую-то роль в президентских выборах. В Иране 12 июня президентские выборы. В Иране, в отличие от России, президентские выборы вполне реальны, то есть там выбор. И вполне возможно, что речь Обамы, и это тоже просчитано, конечно же, его советниками, это свои пять копеек на ту или иную чашу весов. На какую, как говорится, узнаем. Так вот, я бы сказал следующее. Слова Обамы – пустозвонская, сладкая демагогия. Цели, объявленные Обамой, это абсолютно реальные цели всех крупных государств, которые заключаются в следующем: сохранение существующего ныне динамического равновесия в мире, равновесия территориального, равновесия конфессионального, равновесия такого, равновесия сякого. Резких перемен на сегодняшний день не хочет ни одна крупная страна. А те страны, которые хотят резких перемен сейчас, называются странами-отморозками, странами-изгоями. Это вообще первый случай, на самом деле, в истории человечества, потому что в 19-м веке, в первой половине 20-го века резких перемен хотели великие страны, которые были в силах это осуществить – Германия, Советский Союз, в какой-то период времени Китай. История делалась великими странами, которые хотели резких перемен, геополитических – изменения границ, захвата территорий и так далее. Сейчас ни одна из великих стран этого не хочет. И оглаживая взволнованных каирских студентов по голове и говоря «Расслабьтесь, получайте удовольствие», Обама выступает по форме, как чистейшей воды демагог, а по сути, еще раз повторяю, в русле поставленной им цели, это, я думаю, действительно более или менее реальные цели американской политики. Их не удается достигать кнутом – он пытается немножко помахать у них под носом пряником. Но, кстати сказать, Обама сказал, что мы не будем вмешиваться, способствовать искусственной демократизации и так далее. Это, конечно, полная чепуха, потому что предназначение Америки, как считают американцы, это предмет их самоидентификации, это предмет их почти религиозной веры – быть мотором прогресса всего мира, о чем тот же Обама говорил тысячу раз. Он говорил это, может, не в такой форме, как Рейган – что «мы – сияющий город на холме» и так далее, но главное предназначение Америки, как она считает, как считают все американцы, это задавать человечеству образцы, стандарты и прокладывать человечеству образцы, стандарты и прокладывать путь. Если американцы от этого откажутся, они теряют самое главное – свою самоидентификацию. Они от этого, конечно, отказаться не могут. А на словах – да, конечно, можно сказать «мы вам ничего не навязываем». Ну, не навязываем, да. Вот один раз попробовали навязать, вот американцы навязали демократию в Палестине, добились честных демократических выборов – Хамас пришел к власти. Больше не будут навязывать честные демократические выборы. Пусть у вас будут нечестные, недемократические выборы.

С.БУНТМАН: «Господи Радзиховский, - пишет Визард из Тулы, - ведь шариат и демократия несовместимы. Или вы думаете иначе?»

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Я иначе не думаю. Я вообще не большой знаток шариата. Я думаю, что в Иране есть демократия, по крайней мере формальная, потому что там выборы, честная борьба и так далее. Но если вы под демократией понимаете веротерпимость, если вы под демократией понимаете гарантию прав меньшинства, если вы под демократией понимаете принцип равенства людей всех национальностей, всех цветов и так далее, да, несовместимы. Если вы под демократией понимаете возможность мусульман свободно выражать свое мнение и бороться в рамках шариата, то демократия и ислам совместимы. Но я еще раз повторяю – сколько бы Обама ни говорил, что мы вам путь прокладывать не будем, это пустое заявление, потому что сущность американской идеологии, за что Америку многие ненавидят и за что Америку многие обожают, сущность этой идеологии мессианская. Американцы со времен своей революции, со времен декларации независимости не зря называют себя Новым Светом, не зря стоит статуя с факелом в руке. Они считают, и это предмет их веры, что они освещают путь человечеству. Так же, как у нас в России многие считают, что мы – страна мессианского предназначения, что у нас есть особая духовность, что, как Достоевский говорил, у нас особая всечеловечность, всечеловеческая отзывчивость. Так же, как англичане считают, что они страна мессианская, которая дает образец истиной демократии, а французы дают образцы истинного отношения к женщине, а евреи вообще дают все образцы на свете. Так вот, американская нация, американский народ свято убежден в том, что их миссия – держать этот факел и прокладывать путь человечеству. И не Обаме эту миссию отменять. А слова в каирском университете можно произнести любые. Это, как говорится…

С.БУНТМАН: Ну, наверное, не любые, а надо произнести слова, адекватные тому, что ты хочешь.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Слова надо произнести, приятные во всех отношениях, что Обама и умеет великолепно. «Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес, а здесь он офицер гусарский».

С.БУНТМАН: Точно. Вот ты сам и ответил на вопрос, кем будет Обама, когда приедет в Россию. Офицером гусарским.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Точно. Наденет ментик, усы подкрутит.

С.БУНТМАН: Самое главное – бокалы от шампанского будет швырять.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Будет аккуратно бить.

С.БУНТМАН: Хорошо. Сегодня премьер-министр России Владимир Владимирович Путин посетил свиноводческий комплекс.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Очень хорошо.

С.БУНТМАН: Я думаю, что он там тоже разобрался. Ты помнишь анекдот – «третий справа – Никита Сергеевич Хрущев»? на свиноводческом комплексе.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Бунтман, не люблю я ваши либеральные подколки. Ну не люблю я эти подколки.

С.БУНТМАН: Ну я вспомнил. Это же детство.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Вот! И сразу прячетесь – это детство, мы маленькие, мы еще под столом, да.

С.БУНТМАН: Скажи мне, пожалуйста, сейчас поздновато начнем – про Пикалево. Я серьезно. Как ты думаешь, это разрешение конфликта, как сказали американцы, как шериф для ковбоев-капиталистов себя повел, все разрулил и уехал.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Чак Норрис. Опять же, Америка прокладывает пути. Шериф там и так далее… Видишь ли, в чем дело, я знаю, что публичный человек, каковым меня многие считают – надеюсь, безосновательно…

С.БУНТМАН: Ну ты же все-таки выступаешь.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Ну, кукарекую иногда. Но я себя, к счастью, публичным человеком никак не считаю. Так вот, публичный человек, будь он из «Единой России» или из «Другой России», будь он наш или не наш, будь он либерал или ярый путинец, в случае конфликта масс и чиновников и капиталистов, обязан стоять на стороне масс. На этой стороне сгрудились – Лимонов, Каспаров, единоросс Исаев, который яростно защищает массы, вся «Справедливая Россия», все политики с утра до ночи защищают массы, и массы всегда правы. «Утром мажу бутерброд – сразу мысль: а как народ? И икра не лезет в глотку, и коньяк не льется в рот». Понятное дело. Но я еще раз повторю – я человек не массовый, я человек не публичный. Поэтому в данном конфликте, я совершенно не уверен, что массы были так уж правы. И более того – отвратительный путинский бюрократ, губернатор Ленинградской области Сердюков…

С.БУНТМАН: Ну он получил от Путина, между прочим.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: …по-моему, говорил довольно правильные вещи. Например, он говорил, что рядом есть города, где можно работать, где есть работа. Почему, собственно говоря, не надо туда ехать? Почему такая неподвижность?

С.БУНТМАН: Ну вот смотри. Как бюрократ Сердюков говорит поперек Путину, вот сразу он прав становится.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А я не знал, что он поперек.

С.БУНТМАН: Хорошо, сейчас мы продолжим через три минуты.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: Ну что ж, давайте мы продолжим. Страшно относится Радзиховский к тому, что произошло в Пикалеве, очень странно.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Я отношусь действительно странно. Странность и особость моего мнения заключается в том, что, не быв в Пикалеве, не видав в жизни ни одного пикалевца, у меня, в отличие от всех остальных, которые тонко разбираются в этой проблеме, своего мнения по сему поводу нет. Единственное, что я думаю, это что действительно странное понятие – невыплата зарплаты, задержка по зарплате. Если человек вам не нужен, увольте его, но каким образом может быть, чтобы он работал, а вы ему не платили, вот это как-то мне непонятно. Но то, что если предприятие убыточное, его надо закрывать…

С.БУНТМАН: Но если ты его уволишь, ты ему тут же вынужден будешь заплатить. Если ты уволишь его по своей инициативе.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Дорогой, это твои проблемы. Во всяком случае, чтобы человек работал, а ты ему не платил, вот это как-то странно. А все остальное – надо ли было закрывать, не надо ли было закрывать – у меня особое мнение: не быв в Пикалеве и ни черта не понимая в том, как и где они работают, я готов согласиться с разумными, с моей точки зрения, словами господина Сердюкова, я готов согласиться с какими-то разумными словами этих самых пикалевцев, не знаю. Но вот метод, который избрал Путин для решения этой проблемы, мне кажется очень странным. Потому что, ну конечно, рейтинг он на этом деле, понятно, заработал. Хотя, собственно, зачем? До выборов еще…

С.БУНТМАН: Ну людям деньги выплатили тут же! Что плохого?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза», и расплатился. Понимаю.

С.БУНТМАН: А говорят, плохо с культурой поэзии на «Эхе Москвы». Только один Радзиховский выдает…

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Так я и тяну, за троих тяну.

С.БУНТМАН: Он один тянет лирическую тему у нас. Хорошо. Извини, пожалуйста.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Но послушайте. Ведь это же прецедент. Почему тогда другие не могут поступить точно так же? Что, пикалевцы особенные? На них, как выражается Путин, боженька отлежался? На них боженька вроде бы не отлежался. Место не святое, не особое. Почему всем другим не поступать ровно так же, не перекрывать трассы и не добиваться успеха? Мне кажется, что таким образом разрешая проблему, власть создает достаточно опасный для себя и не только для себя прецедент, хотя действительно крайне соблазнительный. Я немножко сойду с большака, с твоего разрешения, и скажу два слова. Прошу понять, что я не занимаюсь подстрекательством в прямом эфире. Отнюдь. Я только удивляюсь.

С.БУНТМАН: Прокуратура разберется.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Согласен. Но я заранее ей сообщаю, что я не подстрекаю, я только удивляюсь. Вот в Пикалеве я не был, а в московском районе Люблино я бываю регулярно. Это огромный район – Текстильщики, Люблино, Марьино. Там живет до миллиона человек. Так вот. Этот район соединен с городом Москвой, большая часть этого района соединена с городом Москвой тоненькой речечкой такой, можно сказать, капиллярчиком, под названием Люблинская улица. Шесть дней в неделю, кроме воскресенья, при выезде с Люблинской улицы на Волгоградский проспект стоят пробки полтора часа в один конец, полтора часа в другой конец. Это относится почти к миллиону людей. Все говорят, что единственный выход из ситуации – это строить прямую дорогу от Люблинской улицы на Третье кольцо. Вместо этого на пересечении Люблинской улицы с Волгоградским проспектом построили торговый центр. По-видимому, он очень нужен людям, раз они полтора часа стоят. Они успеют выйти из машин, купить, вернуться и так далее.

С.БУНТМАН: Без иронии. Конечно.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А я и не иронизирую. Я удивляюсь одному. Почему местные граждане не сделают хоть чего-нибудь? Они могли бы по примеру пикалевцев, что-то перекрыть. Например, свою улицу. Она и так перекрыта. Ее перекрывать не надо. Или Третье кольцо. Или подойти к мэрии. Или чего-то добиваться. То есть не чего-то, а абсолютно конкретной вещи – чтобы начали строить ту самую развязку, которая напрямую соединила бы Люблинскую с Третьим кольцом. Я почему говорю о Люблинской? Потому что многие люди, включая совесть России, журналиста Минкина, пишут прочувствованные письма президенту Путину о том, как ужасно обстоит дело на Рублевском шоссе, когда Путин и Медведев ездят и создают пробки. Наверное, на Рублевке дело обстоит ужасно. Но на Рублевке пробки благодаря тому, что Путин и Медведев ездят, все-таки не 24 часа в сутки. Проехали, допустим, один раз туда, один раз обратно. А на Люблинской нет таких великих людей, нет таких великих правдолюбцев, там не живет совесть России, там не ездят Путин и Медведев. Но пробки там – ну не 24, но 18 часов в сутки 6 дней в неделю. Спрашивается: чем хуже был бы твой удел, когда б ты менее терпел? Почему эти люди, почти миллион людей, ничего не делают? Более того, у нас в стране есть, с позволения сказать, политические партии, которые заняты активной борьбой с эстонским фашизмом, активной борьбой за выборы, с согласными, с несогласными, масса интересных вещей. Почему ни одна из этих партий не займется просто тем, чтобы сорганизовать людей и сделать такую маленькую пустяшную вещь, как избавить сотни тысяч людей от практически невозможной ситуации? У них там цена квартир упала чуть ли не в два раза, потому что туда никто ехать не хочет. Они отрезаны.

С.БУНТМАН: Лень, ты не обольщайся. Это не одно такое место в Москве.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Я знаю, но я говорю о нем конкретно.

С.БУНТМАН: Это было сделано для того, чтобы если враги будут наступать со стороны Третьего кольца, был единственное ущелье – Люблинская улица.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Да, я понимаю – поставим два БТРа и расстреляем их. Я задаю вопрос: если пикалевцам можно добиться своего, почему этого нельзя добиться люблинцам? Я не сторонник перекрывания трасс, я не сторонник блокировки. Мне казалось, что если бы тысяча человек подошла к мэрии города Москвы, то, может быть, барин сошел бы на крыльцо и с ними поговорил бы. Может быть. Может быть, нет. Но я просто хочу сказать, что абсолютная, мертвая пассивность нашего общества, эта вот энергия бездействия, когда люди по два часа сидят, дышат угарным газом, проклинают все на свете, матерятся и ничего не делают, вот это и есть основа нашей железобетонной политической стабильности. Я думаю, на нее рассчитывает начальство, делая широкие жесты типа пикалевского и зная, что на самом деле никто этим прецедентом не воспользуется и не будет подражать этим самым пикалевцам, которых уже довели я не знаю до какой точки кипения. Поэтому, я еще раз повторяю, я против перекрывания трасс.

С.БУНТМАН: А если ошибутся?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А если ошибутся, то будут действовать. Потому что все скажут – черт подери, а что, пикалевцы богом поцелованные? Почему им можно, а нам нельзя? Поэтому мне кажется, что создание таких прецедентов – штука опасная. Хотя в принципе во всех т.н. цивилизованных странах мира это происходит абсолютно регулярно – перекрывают, бастуют, закрывают, требуют невозможных вещей и так далее. Иногда эти требования удовлетворяют, а иногда эти требования жестко, а то и жестоко, не удовлетворяют. Например, Маргарет Тэтчер, как известно, в демократичнейшей Англии силой разгоняла, там были смертельный голодовки, и люди физически умирали в ходе этих голодовок, и Тэтчер говорила: «Ничего, умрут, а мы не отступим». Так что в демократических странах в этих случаях ведут себя очень и очень по-разному. И люди ведут себя очень и очень по-разному. А в принципе, здоровое дело – борьба за свои права.

С.БУНТМАН: Путин одновременно указал на врагов. Вот «ваша жадность» и так далее.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А, Дерипаска?

С.БУНТМАН: Да.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Ну, это он правильно Дерипаске указал. Дерипаска уже почти банкрот. Вот до чего его жадность довела. Правильно указал.

С.БУНТМАН: Будет ли это повторяться? Вот, предположим, еще где-нибудь перекроют. Ну, не Люблинскую улицу, а что-нибудь серьезное. Ладно, Люблинская улица. А какое-нибудь градообразующее предприятие?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Транссибирскую магистраль, не дай бог.

С.БУНТМАН: Предположим. Да. Не подсказывай.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Я ничего никому не подсказываю. Более того – я считаю, что когда идут такие конфликты – с одной стороны люди, которые перекрывают, с другой стороны власти, - я, как правило, при прочих равных на стороне властей. Потому что я считаю, что порядок, даже несправедливый, лучше, чем беспорядок. Но это не какая-то абсолютная формула. Если это порядок гулаговский или порядок нацистский, то он намного хуже, чем беспорядок. Но в широких пределах я сторонник того, чтобы все-таки люди жили по несправедливым правилам, чем вообще без правил. Но, вне всякого сомнения, бывают случаи, когда людей явным грубым издевательством доводят до того, что они не могут терпеть, и тогда они правы. Будут ли такие прецеденты? Я думаю, что их не будет. И не будет их просто потому, что, еще раз повторяю, у нас страна, где есть одна энергия – энергия бездействия. Абсолютная разобщенность, абсолютная пассивность. Вот то же Люблино – я там спрашивал людей, им и в голову не приходит, что они могут чего-то добиваться. Они говорят: как это, кто это, кто это соберет, кто это организует? Я говорю: как, ребята, ведь есть же какие-то политические партии! Какие партии? Да не все ли равно, какие? Да любые! «Единая», «Справедливая»…

С.БУНТМАН: На самом деле, они так и появляются. Появляются и комитеты общественные организации.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Да ни черта у них не появляется. Спят на ходу. Это вот, знаешь, по Чехову – рассказ «Дом с мезонином». Там приезжает женщина, которая просвещает народ, и говорит, что вот в деревне Пикалево, условно, мы создали аптечку и библиотечку. А художник, от имени которого идет рассказ, говорит: не нужны в вашем Пикалеве ни аптечки, ни библиотечки. Она говорит – а что ж там нужно, ваши пейзажики? Он говорит – и пейзажи там не нужны. А что ж там нужно? Да ничего там не нужно! Вот психология наших людей в основном такая – ничего не нужно. Вот они сидят, я говорю, в этих пробках, проклинают все на свете…

С.БУНТМАН: Вот Ян считает, что это за лихие 90-е россияне осознали свою никчемность.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Ах вот оно что!

С.БУНТМАН: Да.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Понятно. До этого-то это был активный, граждански собранный, умеющий добиваться своих прав, живой, боевой народ! А в 90-е раздавили нас. Прав. Раздавили. Приехали марсиане на танках и раздавили. А, нет! Масоны, либералы и американская агентура

С.БУНТМАН: Совершенно верно. Именно они.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Они и раздавили.

С.БУНТМАН: Леонид Радзиховский так полагает. Это было его особое мнение. Всего вам доброго. До свидания.