Леонид Радзиховский - Особое мнение - 2009-04-03

С.БУНТМАН: Вторая серия «Особого мнения» по пятницам. В 19.08, Леонид Радзиховский и Сергей Бунтман, ведущий. Мы бурно и долго обсуждали с Николаем Сванидзе съезд кинематографистов – может, поставим в нем точку, больше не будем о нем говорить, или как?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Как скажешь. Могу несколько слов сказать.

С.БУНТМАН: Несколько слов перед точкой.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Там на самом деле, конечно, Михалков в роли Паратова все-таки удивительно органичен. И то, что он сам себе режиссером опять же так сыграл Паратова – это, конечно, некоторый его художественный подвиг. Я все думал о его мотивах – зачем он во всю эту склоку с такой яростью влез, но я понимаю, что людям, в общем, делать нечего, и деньги делят, и так далее, но мне все-таки кажется, что главный мотив был двойной, артистически-человеческий. Артистический - хочется сыграть Паратова на этой сцене, показать этим Карандышевым, за кем всегда пойдет Лариса, сколько бы он ее ни кидал – достаточно усами пошевелить, - «мохнатый шмель», и она победит, как эта самая. Вот он Карандышевым показал все это. И вообще – чтобы помнили свое место, - как Паратов говорит в оригинале, - «чтоб страх знали», « я еду-еду не свищу, а наеду – не спущу», - это одна линия, которая была разыграна, надо сказать, талантливо. Но он вообще актер хороший. Как великого режиссе5ра я его не воспринимаю, честно говоря, а актер он хороший, что лишний раз подтвердил. Ну то, что он при этом исходил из больших идеологических козырей – а почему нет? – в такой игре всегда…

С.БУНТМАН: А какой «такой» игре? Что такого в этой игре?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: В крупной игре постановочной всегда можно и канделябром засветить, и если в рукаве пара идеологических тузов есть – «не допустим атлантическо-либеральной диктатуры», или как - ну, в общем, «не пустим американскую агентуру командовать нашим кино» - почему такой туз из рукава не вытянуть, если он там имеется? Но еще, кроме вот этой постановки Паратова еще два момента. Первое, хорошо, - порезвились, поиграли, но все-таки это постановка-капустник для киношников, или вместо кино? Мне кажется,что столь талантливые организационные постановки идут вместо кино. Потому что драка-то большая - за помещение, деньги, за то и за се, а вот кино, ради которого это делается, - честно говоря, давненько я такого серьезного не видел. По-видимому, это симуляция, имитация творческой деятельности, она заменяет многим ее самою. Это первый момент. И второй, уже в более общем контексте: меня что поражает – что у нас в стране, кстати, не только у нас, а вообще, в странах СНГ – не только пост президента пожизненный - ну, в Казахстане, Узбекистане, Туркменистане, не только пост президента Татарстана, не только пост мэра Москвы пожизненный, но уже и другие посты становятся пожизненными. Например, Академию наук возглавляет президент Осипов уже 18 лет – вопреки всем уставам. Теперь вот Союз кино 11 лет возглавляет Михалков – тоже вопреки каким-то ихним уставам собрал съезд. И самое главное даже не то, что пожизненный или не пожизненный, а то, что сама идея смены – уже не президента страны, уже не губернатора области, а всего-навсего смена руководителя творческого союза – сама эта идея воспринимается как бунт, как потрясение основ.

С.БУНТМАН: Покушение на власть как таковую. На саму идею.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Совершенно правильно. На сакральную идею единой неделимой, несменяемой власти – где бы она ни была: в ЖЭКе ли, в Союзе кинематографистов, в Татарстане ли, Казахстане, и так далее. Это, конечно, поразительно, - насколько единообразна эта система вертикалей, больших и маленьких, и насколько сама идея смены власти представляется как бунт, - это, конечно, действительно замечательная - иллюстрация уже не Островского, у Островского ничего об этом нет, - это уже, скорее, иллюстрация каких-то гоголевских тем.

С.БУНТМАН: Про Гоголя поговорим чуть позже – этот важнейший юбилей показателен, мне кажется, для нынешнего состояния умов и еще разных органов. И последнее - можно ли Союз кинематографистов отождествлять с кинематографом, как это делает Кирилл из Московской области: «А без союза мы не будем смотреть одни блок-бастеры?» - имеются в виду американских, наверное, потому что наших тоже до черта лысого, - одни блок-бастеры и есть.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А с Союзом вы что смотрите. Кирилл? Ну, вот спектакль показали.

С.БУНТМАН: Интересно, Михалков снимет про это кино?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Во-первых, про это кино снято – возьмем «Гараж», ту же самую «Бесприданницу».

С.БУНТМАН: Ну, ремейк какой-нибудь – «12 разгневанных мужчин».

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Помесь «Гаража» с «Бесприданницей» и назвать это все «Правда хорошо, а счастье лучше», или «Правда хорошо, а Михалков лучше».

С.БУНТМАН: «Бесприданница в гараже». Перерыв делаем.

РЕКЛАМА

С.БУНТМАН: Продолжаем. Извиняюсь – мы раньше сделали перерыв.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А это - коммерциализация вашего эфира.

С.БУНТМАН: Что, какая коммерциализация?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А вот такая – вы очень слабо связаны с Союзом журналистом, и поэтому у вас, вместо глубоких мыслей, сплошные блок-бастеры рекламы – прав Кирилл, - пока есть творческие союзы, они вас держат в вертикальном положении. Как только вы выходите из союзов, только реклама – он прав. Ты тоже некоторая вертикаль - ты мой начальник. И до срока прекращение передачи – нехорошо. Некрасиво.

С.БУНТМАН: Приношу свои извинения. «Люди имеют право организовывать любые союзы. Если противники Михалкова не смогли сместить его, то пусть организуют свой профсоюз. Непонятно также, почему они не пришли на этот съезд и не предприняли хотя бы попытку отстоять свою точку зрения» - вопросы абсолютно справедливые.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Не пришли, потому что испугались - ясно, почему не пришли. Хотя там бойцы есть – я знаю, вчера мне позвонил Гусман Юлий Соломонович и битый час рассказывал, и столько всего интересного рассказал – и про Никиту Сергеевича и про многое другое, что, к великому огорчению, я не могу повторить это в эфире – отчасти по причине времени, отчасти потому, что за слова мне бы пришлось отвечать, - хотя я верю, что Юлик говорил правду – я его давно знаю, знаю, что он склонен эмоционально, но правдиво говорить. Так что бойцы там есть. Думаю, что тот же Гусман вполне не побоялись бы придти – пожилые люди побоялись бы, но есть бойцы, которые бы не побоялись. Но я думаю, что их просто благоразумно не пустили – там же была какая-то сложная история, кого зовут, кого не зовут и по какому принципу. В общем, я не знаю, но говорю, что сама по себе эта вокруг-киношная склока - вместо кино, - она, конечно, любопытна, но мне кажется, она более любопытна в общеполитическом, обще-идеологическом контексте, - что у нас как сел на стул, то все.

С.БУНТМАН: Еще есть один контекст – я читаю всевозможные вопросы и СМС, и получается, что съезд – часть какой-то великой борьбы добра со злом или зла с добром, или добра с добром, - не знаю. Каких-то гигантских Сил Мрака с Силами Света. По-моему, это какой-то маразм.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Послушай, ты что, не понимаешь, что мы, Россия, то есть, ведем смертельную борьбу с США, борьбу на всех фронтах, в том числе, борьбу за душу людей. И есть «пятая колонна". Есть среди них купленные люди, есть, что еще хуже, идейные враги, идейные американские агенты.

С.БУНТМАН: Которые работают «за просто так».

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Не важно, получают ли они при этом деньги - они в принципе идейные вражины. Благодаря тому, что они нам навязали какие-то идиотские правила – нельзя просто взять и поступить с врагами как один политический деятельно говорил: «не беспокойтесь, у нас не дрогнет рука, с врагами будем разговаривать по-вражески» - так теперь нельзя. Вот мы вынуждены с ними разговаривать не вполне по-вражески, и эта борьба идет на каждом уровне. В армии как говорят? - то, что вы не застегнули пуговицу ерунда само по себе, казалось бы, но через эту незастегнутую пуговицу начинается беспорядок, и таким образом в эту пуговицу пролезает агентура врага. Так и тут. Система – она тотальна: на всех уровнях идет борьба. Или у нас дом отдыха от творчества будет принадлежать и деньги приносить высокоидейным нашим патриотическим режиссерам, или он будет принадлежать высокоидейным антипатриотическим режиссерам.

С.БУНТМАН: То есть, ты хочешь сказать, нельзя его делать узаконенной площадкой для антироссийской деятельности?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Совершенно правильно.

С.БУНТМАН: Дом творчества.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: да, чтобы они там отдыхали от своих выпадов против России, набирались сил и опять на нее нападали. То есть, здесь, на самом деле, идет острейшая идеологическая война, она не прекращается ни на секунду, она идет на каждом миллиметре - как был такой фильм болгарский: «Нас много здесь и на каждом километре».

С.БУНТМАН: «Нас много на каждом километре».

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Вот. На каждом уровне идет борьба, идет борьба в эфире. Вот я, например, представляю, смею надеяться, патриотические силы и стараюсь выявить твое нутро по мере сил и показать, что ты, в сущности, при всех твоих усах как бы, интеллигентных, шевелюрка такая свободная – ты враг России. Ты это пытаешься немножко скрыть, но я потихонечку это вытаскиваю из тебя. Вот и все. Понимаешь, - нейтральных нет. «Кто не с нами, тот против нас». А если враг не сдается, его выгоняют из Дома творчества. Причем, что интересно – в чем подлость врагов Михалкова, - вот он прямо говорит: «я борюсь с идеологическими врагами, с атлантической западной агентурой» - честно занимает прямую идеологическую позицию. А они вихляют вечно: мы никакие, мы просто за устав Союза кино, мы просто за творчество. Не бывает, ребята, просто творчества. Или – или. Или вы с нами, или вы против нас. А те, которые говорят «мы не с вами», они и есть «против», ибо еще раз - кто не с нами, то есть, кто не бьется с западным влиянием. С атлантизмом, с американской агентурой, - тот, соответственно, ей помогает. Активно или пассивно – это его проблемы. Вот что выявил на самом деле этот съезд - со всей остротой, смею сказать.

С.БУНТМАН: Кирилл нам с тобой задает вопрос.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Опять - Кирилл?

С.БУНТМАН: Кирилл хорошее имя и распространенное. Кирилл из Москвы задает вопрос, на который я просто не знаю, как ответить: «Хотите сходить на пару премьер в Дом кино? Не вопрос. Только не верю я, что вы раньше не могли пойти. Не хотели – другой вопрос». Он считает, как я понимаю Кирилла, он думает, что я скептически – ну, вот ты мне объяснил, как относиться к Союзу кинематографистов и переизбранию как это называется – помазанию на председательство.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Вот именно.

С.БУНТМАН: Никиты Сергеевича Михалкова. Так мы теперь, оказывается, боимся не получить билеты в Дом кино.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Понимаешь, поскольку американские агенты, один раз продавшись Америке, продаются и дальше, это люди абсолютно, Бесконечно корыстные. У них один бог - Мамона, чистоган. Причем, они неудачливо корыстны. Потому что люди, которым плевать на деньги, которые родину любят - родина их тоже любит. И у них немереные угодья, огромные особняки, немалые бюджеты на фильмы. Не потому, что они к этому стремятся – им на это глубоко наплевать, - просто родина их тоже любит. А те, которые гоняются за деньгами, все стараются выгадать, хоть билетик в Дом кино, - они и сидят, извини, в дерьме5. Нет у них ни бюджетов больших, нет у них, ни угодий немереных - потому что они родину не любят. И родина их не любит. И они со своей мелкой погоней за презренными деньгами оказываются в дураках. Ибо американцы, как известно, бесконечно скупы. И своей агентуре много не дадут. А родина щедра, наоборот. Вот нас с тобой за билетики покупают.

С.БУНТМАН: Теперь я не смогу пойти, наверное.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Облизнешься.

С.БУНТМАН: Виктор Месссер из Москвы: «Почему новая администрация США бросила на произвол судьбы, - энергично послала «на» - всех московских «оппозиционеров» во главе с Каспаровым и так называемых демократов из Украины и грузи туда же». Виктор Мессер, пишите «с Украины» - это не патриотично.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А он еще и с Украины пишет?

С.БУНТМАН: Он пишет «из» Украины. Без кавычек.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: ну, не знаю. Насчет Каспарова и прочих я объяснил – потому что американцы бесконечно скупы, а враги России бесконечно глупы, что надеются с этих жадных американцев получить их рваный доллар - им в очередной раз натянули нос. Это что касается Каспарова и компании, что же касается украинских и грузинских врагов России, то я право не знаю, в какой форме американцы их послали «на» - я как-то этого не заметил. Но Мессеру виднее.

С.БУНТМАН: Ну и бог с ним, со съездом кинематографистов.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Давно пора.

С.БУНТМАН: Вот у нас прошел юбилей Николая Гоголя.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: В сущности, съезд кинематографистов это крохотная сценка с этого юбилея, не более того. Крохотная сценка.

С.БУНТМАН: Жалко, что мы из-за Пушкина с Эфиопией, хотя, может, произойдет что-нибудь такое?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Поживем – увидим.

С.БУНТМАН: С Эфиопией 6 июня будет обмен нотами.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Термоядерными ударами.

С.БУНТМАН: Но тут, конечно, меня поразило - я посмотрел фильм Бортко «Тарас Бульба».

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А я не смотрел. Хороший?

С.БУНТМАН: Чудеснейший. БОртко снял один хороший фильм – «Собачье сердце» называется. А дальше мы оставим все это в тени. Но меня поразило вот, что – наверное, для того, чтобы показать, что Гоголь – русский писатель и никакой другой, простите меня, но все запорожцы в этом фильме – поляки-то они гады, ляхи, и говорят на своем языке, а их закадрово переводят.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А Янкель на каком языке говорит?

С.БУНТМАН: На утрированном языке говорит. Причем. Янкель говорит ближе к тому, как должны были, по идее, говорить запорожцы. Они говорят – простите, но это соответствует – с каким-то чудовищным «кацапским» выговором. Так должны говорить в Москве.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Так должны говорить в Запорожье - вот так должны говорить.

С.БУНТМАН: И Ступка говорит «что»? Очень интересно. Вдовиченко, исполняющий роль Остапа, он говорит, как говорит в «Бригаде» - так и здесь.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А чем запорожцы от «Бригады» отличаются? Ничем.

С.БУНТМАН: Но зачем вот это?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Склока вокруг такого, какой национальности Гоголь, это тоже крохотный элемент Гоголя, это даже не «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» - это крохотная деталька. Дело в том, что вся наша жизнь – мы с тобой гоголевские персонажи, Ступка гоголевский персонаж, Михалков гоголевский персонаж, Рязанов гоголевский персонаж. Вся Россия запрограммирована. Есть такая теория, что человек всю жизнь воспроизводит сюжеты той сказки, которую ему читали в детстве – запрограммировали. Вот говорят - Пушкин «наше все». Пушкин и Гоголь - я бы их не различал. Потому что они действительно открыли этот дотоле не существовавший в культурном смысле континент – Россия. Они его открыли, они ему проложили ту самую дорогу, о которой Гоголь говорил «плохие дороги». Плохие или не плохие, но они эту дорогу проложили. И с тех пор мы по ней и едем, в соответствии с гоголевским сценарием - во всем. Причем, хотел бы обратить внимание на две вещи, о которых мало говорили в связи с этим юбилеем. Первое, что характерно - все чуть ли не по буквам пересказали «Мертвые души», и при этом почему-то из критиков современных никто не сказал, что в то время, когда Гоголь писал «Мертвые души» была такая штука, как крепостное право, ил людей продавали как картошку. Эта деталь абсолютно никем ни разу не называлась.

С.БУНТМАН: Серьезно? Ты все читал?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Не все, но то, что по телевизору – опустили эту деталь. И я стал думать - а почему ее опустили? И пришел к замечательному выводу – ее опустили по простой причине: потому что Гоголь ее опустил. Гоголь был, как известно, великий гуманист, который написал очень проникновенно про страдания Акакия Акакиевича, придумал замечательную фразу «за что вы меня обижаете» - там было написано, что эти слова были сказаны так, что тот чиновник, который их услышал, услыхал в этих словах «я брат твой», - то есть, Гоголь был великий и тонкий гуманист. Но крепостное право – когда людей, и не каких-нибудь там Янкелей, а русских людей продавали как картошку – оно никакого абсолютно – ни смущения, ни возмущения, ни раздражения - у Гоголя ни разу не вызвало. Больше того, - его же по ошибке Белинский принимал за ярого критика существующего положения вещей – начитался «Мертвых душ» и принимал Гоголя за ярого критика. И когда Гоголь вдруг уже прямо высказался как самый ярый монархист, как самый активный охранитель и защитник существующего положения вещей, Белинский был поражен, со всем гневом на него обрушился, - знаменитая переписка. Так почему же Гоголь – это интереснейший вопрос - никогда не возмущался крепостным правом? Больше того – что такое «Мертвые души»? – это роман о том формально, что нехорошо обманом продавать мертвые души. Живые – хорошо, правильно и по закону. А мертвые - нехорошо, неправильно и беззаконно.

С.БУНТМАН: Вообще-то книжка не про это.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Сюжет чисто формальный. Но тем не менее.

С.БУНТМАН: Мы продолжим, но теперь уже точно – одна секунда до перерыва.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: Продолжаем. Леонид Радзиховский.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Я постараюсь коротко, потому что об этом можно говорить много часов и вряд ли что-то новое за эти часы я бы сказал. Но тем не мене, что мне кажется любопытным. Понимаете, Гоголь был действительно по- настоящему великий гуманист. И я считаю, кстати, не в «Акакии Акакиевиче» даже у него самое гуманное, а «Старосветские помещики». На самом деле более гуманной и страшной вещи я не читал никогда. Вот этот рассказ о двух людях, которые живут вместе и из которых один должен умереть, а второй должен остаться и жить после смерти этого человека – это действительно описание вселенской катастрофы, которая предстоит каждому человеку на этой земле. Вот это Гоголь чувствовал, как может чувствовать только по-настоящему великий человек. А про крепостное право у него не нашлось ни одного слова осуждения. Почему? Думаю, что причина проста на самом деле – мне так кажется, - потому что Гоголь чувствовал реальную боль обиженного, несчастного, катастрофического человека. Крепостных крестьян он не считал ни обиженными, ни несчастными из-за крепостного прав, не страдающими из-за этого, и отчасти, по-видимому, это было правда, поскольку восстаний крестьян против крепостного права, как известно, не было. А отмена крепостного права шла сверху – от царя и помещиков. Кроме того, Гоголь вообще очень любил своих героев. Говорят – сатирик, обличал недостатки, - это чепуха. Гоголь был адвокатом России.

С.БУНТМАН: Поэт.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Поэт – само собой. Но если ты берешь даже чисто политический план: он был великий адвокат своих героев. У него все его герои – Ноздрев, Чичиков, Плюшкин – они описаны так, что они не вызывают не только раздражения, не только отвращения, не только ненависти - со всеми своими взятками и безобразиями, - они вызывают горячую симпатию. Потому что они слишком живые. Вот сравни, как Диккенс, -0 величайший художник, - описывает работные дома в «Оливере Твисте» - ты ненавидишь этих биддлов, ты ненавидишь тех, кто топчет, кто убивает, уничтожает, оскорбляет бедных людей.

С.БУНТМАН: Но Диккенс из другого. Гоголь никогда в жизни не писал ни народного романа, ни романа сочувствия. Он писал другое – он писал стык каких-то очень странных миров, и где этот человек располагается.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Сюрреалист.

С.БУНТМАН: Тот же Акакий Акакиевич уходит в совершенно другую сферу.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Скажу последнюю фразу. У Гоголя я бы выделил две фразы, над которыми советовал бы слушателям подумать. Первая фраза в «Мертвых душах» - там Чичиков приводит такую фразу: «ты полюби нас черненькими, а беленькими нс всякий полюбит» - вот это универсальная отмазка, универсальное адвокатство и универсальное оправдание для того, что такие люди, как Белинский, считали величайшими безобразиями и преступлениями, а Гоголь считал просто жизнью в России: «ты полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит». К этому же относится: «над кем смеетесь – над собой смеетесь». А над собой - зло и с ненавистью, смеяться нельзя. Это смех примиряющий. Поэтому Гоголь не обличитель безобразий, а оправдатель их в форме такой, что он их описал с любовью. Хотя сам он их ругал, резонерствовал, и так далее.

С.БУНТМАН: Во всяком случае, Гоголем, как и всякими другими великими людьми можно пользоваться с легкостью, чему и предаются.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: В любую сторону – не спорю.

С.БУНТМАН: Маша: «Зато Парфенов какой хороший фильм сделал». С Машей я, в отличие от многих людей, я согласен.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Не смотрел.

С.БУНТМАН: К сожалению, я смотрел только второй фильм. Мне он очень понравился. Мне кажется, что для Леонида Парфенова там много нового для него и много гораздо более совершенного, чем его прекрасные работы, которые он делал когда-то. Это очень хороший фильм.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Согласен заранее. Не видел. Мы съезжаем с Гоголя, или будем еще про Гоголя?

С.БУНТМАН: Ты хочешь еще про Гоголя?

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Само собой. Хоть одну фразу Гоголя. Последнюю. Гоголь ругался с Белинским и написал в ответ Белинскому такую фразу – дословно, к сожалению. Не помню, за смысл отвечаю: если бы государь, ничего не меняя, просто все делал хорошо, то и вся жизнь пошла бы хорошо. Вот более точного изложения всей русской политической философии, - казалось бы, взгляд дикого, безграмотного, темного крестьянина, - дикого не дикого, но вот эта вера в то, что все должен делать хороший и добрый царь - это неискоренимая основа народного политического сознания. Иногда это ведет к чудовищным глупостям, иногда это ведет к очень умным решениям, потому что когда царя, плохого или хорошего, сбрасывают, и начинают делать «по уму», часто получается даже хуже. Но дело не в том, умно это или глупо – это просто изложение Гоголем основы народного политического сознания - вера в доброго царя, которую он своими словами сформулировал. Кстати, потом нечто подобное говорил Толстой. Точка.

С.БУНТМАН: Но мы любим его не только за это, - как в анекдоте.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Разумеется.

С.БУНТМАН: Все спрашивают, как ты относишься к ситуации, которая сложилась с убийством или не убийством Сулима Ямадаева. Ведь это продолжение, явно.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: ну, как я могу относиться? Ничего не зная, не понимая - я никак это не могу комментировать. Могу сказать одно – что на меня точно произвело, несомненно, большое впечатление. Это тот факт, что в России не так много Героев России. И когда убили Героя России, офицера, за пределами России, и по этому поводу, насколько я знаю, и МИД и все остальные наши официальные инстанции вообще молчат как убитые – вот это производит огромное впечатление. Я представил себе, что какого-нибудь Героя России убили бы где-нибудь еще, при каких-то других обстоятельствах. Я представляю, какой свист стоял бы во всех официальных СМИ – и абсолютно правильно. Потому что Героями России не разбрасываются, какие бы они там ни были. На сей раз, насколько мне известно, - может быть, я что-то не читал, - МИД молчит, дума молчит, все инстанции молчат, Минобороны молчит, - вопрос: почему? Героев России можно убивать, как орехи щелкать? В чем причина? – не знаю. Гадать можно сколько угодно, но на этот факт хотел бы обратить внимание слушателей.

С.БУНТМАН: Присоединяюсь. Потому что или столько стоит звание Героя России, или же что он нетривиальный герой России, выброшенный со службы.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Опять же - не знаю. Но факт заключается в том, что я уверен, что если бы убили другого героя России, или этого же, но при каких-то других обстоятельствах, крику было бы столько, что – ну, далее сами понимаете.

С.БУНТМАН: Еще одно, - слава богу, не с трагическим концом, но страшное происшествие – что случилось с Львом Пономаревым.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: Я об этом написал заметку в журнале «ЕЖ». Тут комментировать, добавить мне к ней особо нечего.

С.БУНТМАН: Я читал, но не все читали.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: ну, что сказать? Это невероятная, омерзительная подлость. Лев Пономарев – мужчина под 70 лет, на него напало три человека и били его ногами в лицо. Это настолько смрадная, вонючая подлость, что комментировать это нельзя. Каменное равнодушие нашего общества – я знаю реакцию этих людей: «подумаешь, избили, - делов-то - да у нас каждый день, когда нас убивают вы, сволочи, хоть слово скажете? Избили вашего – делов-то». Вот когда избивают 70-летнего старика три здоровых жлоба - за деньги, это очевидно, - общество реагирует с осуждением, или с раздражением, или с равнодушием против того, кого избили, а не против того, кто избил, и ищет оправдания тем, кто избивал или тем, кто послал, а не возмущается над тем, кого избивают - это абсолютно нормальная, типичная и естественная реакция психопатического сумасшедшего российского общества. Меньшего не ждали. Меньшего не ждем. Другого не ждем. Хочу только сказать, что лев Пономарев из тех людей, - насколько я знаю, - что даже такая реакция его и не озлобит, и не испугает и не приведет к тому, что он перестал бы защищать права вот этих людей, которые так реагируют на то, что его избили. И еще хотел бы сказать, что лев Пономарев один из немногих людей, про которых даже их враги ни разу не могли ничего плохого сказать – ни одна копейка к его рукам никогда не прилипла. Никогда. Вот как он в 1991 году участвовал в том, что Ельцин пришел к власти - был лично знаком со всеми – с Ельциным, Гайдаром, Бурбулисом, - так он с тех пор живет в своей несчастной квартире, не получил ни рубля, ездит на какой-то задрипанной машине – то есть, это действительно бессребреник в абсолютно точном значении этого слова. Таких бессребреников в России раз-два и обчелся, - за что их Россия ненавидит, говорит «подумаешь, избили, делов- то», и так далее. Ну, это судьба праведников. Это им на роду написано. На то и праведники.

С.БУНТМАН: Печально это все. Мы говорили о реакции власти – тут еще печальнее.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: А у власти вообще никакой реакции – избили, ну и избили. Народ и партия едины.

С.БУНТМАН: Самое главное, что очень многим людям просто наплевать, даже наоборот, вызывает злорадство и раздражение.

Л.РАДЗИХОВСКИЙ: да, злорадство - так вам и надо. Я еще раз говорю – так вам и надо, - это говорят люди, которые тоже беззащитны, бесправны, которых тоже избивают. Но это радость раба - что избили другого. Известное дело.

С.БУНТМАН: Спасибо Юрию, который нам напоминает, что фильм Парфенова о Гоголе будет повторяться в субботу и воскресенье - можно посмотреть. Всего доброго. Это было «Особое мнение» Леонида Радзиховского.