Михаил Барщевский - Особое мнение - 2009-02-03

О.ЖУРАВЛЕВА: Добрый вечер, это программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. И в гостях у меня Михаил Барщевский, традиционно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Добрый вечер.

О.ЖУРАВЛЕВА: Добрый вечер. Ну, естественно, вопросы, касающиеся юридических тонкостей всяких, к вам обращают массово. И наши слушатели и зрители пишут в большом количестве пишут обо всяких юридических коллизиях. Но начать хотелось бы с темы параллельной, близкой. МВД приостановило сокращение своих сотрудников. Об этом заявил 3 февраля заместитель председателя комитета ГД по безопасности Геннадий Гудков. Планировалось в 2009 году сокращение численности МВД, но, по словам Гудкова, приостановление сокращения структур связано с расширяющимся мировым кризисом, а также с прогнозом всплеска преступности в нашей стране. Директор Департамента защиты имущества МВД России, генерал-лейтенант Вадим Савичев, сказал, что возможный всплеск преступности обусловлен сокращением рабочих мест, невыплатами зарплаты и возрастанием социальной напряженности. Для вас это какой-то знак? Это что-то означает?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Довольно ожидаемая, на самом деле, вещь, потому что если в таких спокойных местах, как Рига, Вильнюс, полыхнуло недавно, то у нас-то тем паче может. И тем больше социальное напряжение во втором квартале. Это вещь совершенно очевидная и предсказанная мною еще года полтора тому назад. Даже до начала кризиса. Проблема же вот в чем заключается. Знаете слова Суворова – «Воевать надо не числом, а умением». Мне кажется, что если бы сегодня сокращение численности сотрудников милиции компенсировалось параллельно увеличением зарплат остающимся сотрудникам милиции, в этом был бы свой резон. Потому что когда у нас, не помню цифру, несколько сот тысяч милиционеров, получающих по 10 тысяч рублей максимум зарплаты, а покупательная способность рубля-то сегодня, сами понимаете, уменьшается, я боюсь, что как бы среди милиционеров не возникло недовольство большее, чем среди учителей или врачей. Конечно, я, как и любой обыватель, заинтересован в том, чтобы меня кто-нибудь берег и охранял, поскольку, даже если моя идея выдачи оружия будет реализована, мне не сильно поможет это во время уличных волнений гастарбайтеров. Поможет, но не сильно. Поэтому сокращение сотрудников милиции если приостановлено, если Гудков говорит истину, это вещь в достаточно степени разумная. К тому же, я обращаю ваше внимание на одну деталь, которая, как мне кажется, журналистами не очень отмечалась. Когда мы видели события в Риге и в Вильнюсе, полиция применяла и слезоточивый газ, и резиновые пули, а когда мы видели события во Владивостоке, там все голыми руками. Количеством. То есть, слава богу, милиция и ОМОН пока спецтехнику не применяют. Поэтому им нужно большее количество.

О.ЖУРАВЛЕВА: Михаил, давайте в этом месте договоримся о том, кто что имеет в виду. Собственно, в заявлении высокопоставленных господ говорится о том, что милиция не может быть сокращена, потому что мы боимся всплеска криминала, уличной преступности и так далее. Вы же когда об этом говорите, говорите в том числе и о массовых акциях. Так что опаснее?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, ну конечно, опаснее криминал. Я вообще считаю, что вот такие акции, как во Владивостоке, надо было не разгонять, а разрешать. Потому что это была мирная акция, это не были массовые беспорядки. Не было такого уж там криминала. То есть реакция там была неадекватной, с моей точки зрения, если мы это вспоминаем. Конечно, нет. Конечно, мы в первую очередь боимся уличной преступности, и не только уличной.

О.ЖУРАВЛЕВА: Это мы с вами. А МВД и его руководители?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну откуда я знаю? Пригласите Нургалиева и спросите. Ну я не знаю. Ей-богу, я не умею мыслить их категориями. Я могу предполагать. Так же, как и вы.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну предположите.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я предполагая, что они боятся именно роста криминальной преступности на улице. Вот посмотрите – когда в октябре-ноябре, помните, было две недели, в течение которых ограбили четыре инкассаторские машины? Причем три ограбления были совершенно не профессиональные. В это же время по телевизору я видел несколько случаев, когда совсем не профессиональные люди пытались ограбить банк, чтобы заплатить ипотеку. То есть это люди, потерявшие работу, обремененные кредитами, вернее, долгами. Они пытались хоть как-то решить свою проблему.

О.ЖУРАВЛЕВА: Еще страшнее пытались. Недавний эпизод, когда человек сымитировал ограбление банка, чтобы спровоцировать охранника застрелить его!

М.БАРЩЕВСКИЙ: А этого я не слышал даже.

О.ЖУРАВЛЕВА: Такой интересный способ самоубийства. Опять же, связанный с финансовыми проблемами.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Этого я не слышал. И плюс, конечно, гастарбайтеры. Потому что, с одной стороны, мы без трудовых мигрантов не можем обойтись. Это просто данность, которую надо наконец принять и понять. А с другой стороны, когда их завезли, в собачьих условиях держали, кому-то в итоге не заплатили деньги и просто выкинули на улицу, а я так слышал, что Федеральная миграционная служба перестала за свои деньги высылать их, за бюджетные деньги, конечно, этим людям деваться некуда. Кушать-то хочется. И страдать в первую очередь будут простые обыватели – такие, как вы и я и наши радиослушатели.

О.ЖУРАВЛЕВА: Но тем не менее, по поводу незаконных мигрантов принимаются следующие решения. Как пишет «Российская газета», теперь будут патрулировать стройки, поселки, лесные массивы и мусорные свалки беспилотные летательные аппараты, специальная техника будет брошена на поиски вот этих самых скрывающихся.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вы в это верите?

О.ЖУРАВЛЕВА: А вы?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет.

О.ЖУРАВЛЕВА: А что тогда на самом деле будет происходить? Просто куда-то уйдут деньги под видом вот этих вот детских игрушек, вертолетов, летающего крыла и так далее?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не хотелось бы никого обижать, как говорит один телевизионный ведущий, но у меня есть сильное подозрение, что эти самолетики будут золотыми. Знаете, такой вот беспилотный самолетик будет стоить, как лайнер боинг-727.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть эти же средства вложить в увеличение зарплат сотрудникам МВД, и будет больше толку?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну конечно. Понимаете, я не против техники, но просто вы правильно сказали – начните сначала хорошо, нормально, сносно платить тем, кто отвечает за нашу безопасность. Чтобы они своей работой дорожили.

О.ЖУРАВЛЕВА: И не брали взяток.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, уж бог с ним, пускай берут. Но хоть бы работали при этом. А то ведь берут взятки и не работают. Ведь вот что страшно. У меня есть такое бытовое наблюдение. В выходные дни я нахожусь за городом, в одном из подмосковных поселков. У нас там есть рынок. При входе на рынок стоит строительный вагончик, на котором написано «Милиция». И поскольку каждую субботу я езжу на рынок, я наблюдаю одну и ту же сцену в течение уже многих лет. Милицейские сержанты, молоденькие ребята, отлавливают кого-то с «неправильной» внешностью, с их точки зрения, заводит в вагончик. После чего тот выходит с очень недовольным лицом – не побитым, просто недовольным. А они выходят со счастливыми лицами. Конечно, мы можем предполагать, что происходит в этом вагончике, но, по-моему, там речь идет просто об элементарном «кормлении» милиционеров.

О.ЖУРАВЛЕВА: Очень может быть.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Причем я никогда не видел, чтобы подъезжал воронок и кого-то оттуда увозил. То есть либо все мигранты, которых они отлавливали, оказывались с регистрацией, законные, потому что незаконных надо было в воронок и увозить в отделение, либо все незаконные мигранты договаривались на месте с сотрудниками милиции, которые после этого всего были очень довольны.

О.ЖУРАВЛЕВА: Михаил Барщевский, юрист, видит явное совершенно, подозрительное поведение сотрудников МВД. Что он как гражданин может предпринять в этой ситуации? и посоветовать другим гражданам?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ничего.

О.ЖУРАВЛЕВА: Сделать ничего нельзя?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ничего! Вот при том состоянии общества, которое у нас сегодня имеет место, когда всем на все наплевать, ничего сделать нельзя.

О.ЖУРАВЛЕВА: А как же принцип – начни с себя, напиши начальнику местного МВД?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не хочется в эфире рассказывать конкретно, что я сделал. Но просто я знаю в своем поселке, когда на одну стройку ездили, как к доильному аппарату и всех мигрантов трудовых доставали. Хозяин этой стройки – мой приятель, сосед. Он мне об этом рассказал, я переговорил с правильным человеком – все, от них отвязались. Просто, понимаете, это же не решение проблемы.

О.ЖУРАВЛЕВА: К сожалению, да.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Поэтому я и говорю, что в общем пока ничего.

О.ЖУРАВЛЕВА: Возвращаясь к вашим словам о том, что пусть берут взятки, только бы работали. Есть еще некие структуры, которые работают параллельно с милицией. Это т.н. частные сыщики. Ну, они, возможно, занимаются не расследованием каких-то криминальных ситуаций, а, может быть, какими-то супружескими отношениями или какими-то коммерческими тайнами. Но сегодня появилась новость о том, что частным детективам запретили шпионить за гражданами России с помощью специальной аппаратуры.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, я видел эту новость. И это ограничение, инициатором которого было МВД, я поддерживаю. Потому что техника в руках дикаря – обуза. Спецтехника, отданная в частную структуру, которую фактически никто не контролирует… Я не хочу, чтобы за моей личной жизнью по заказу кого-то из журналистов или, если б я был бизнесменом, по заказу моего коммерческого контрагента, кто-то вторгался, а потом меня шантажировал. А спецтехника сейчас очень серьезная есть. После некоторых усилий власти я знаю, что, например, заказать прослушивание телефонных разговоров стало очень-очень дорого. Раньше это было дешево. А теперь стало очень-очень дорого. И очень многим не по карману. То есть вот это незаконное коммерческое прослушивание чужих телефонных разговоров сегодня подорожало настолько, что, в общем, надо иметь очень большие деньги, чтобы на это пойти. Я не говорю о том, что это нарушение закона. И после нескольких судебных процессов по милиционерам очень многие милиционеры перестали этим баловаться. А что касается прослушки такой, как жучки – в машине, в квартире, - видеокамеры, это полный разгуляй-поле. Поэтому, я думаю, что все-таки если мы бережем свою частную жизнь от государства, то уж тем паче мы должны ее беречь от частных лиц.

О.ЖУРАВЛЕВА: Там есть еще одна позиция. Действующим милиционерам, следователям и сотрудникам спецслужб запрещено работать в частных сыскных агентствах. Что, видимо, вполне имело место. А те, кто все-таки решится этим зарабатывать на жизнь, должны снять погоны, но при этом делиться всей оперативной информацией с милицией. А как раньше было – частные сыщики делились?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не знаю.

О.ЖУРАВЛЕВА: Не сталкивались.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Не знаю просто.

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо, опускаем тогда подробности до лучших времен. Я напоминаю номер, по которому вы можете присоединяться к нашей беседе, - +7 985 970 4545. А пока еще одна опять судебная история. И, кстати, по ее поводу есть вопрос от нашей слушательницы. Программист Валентина из Калужской области: «Как общественность может контролировать, чтобы не было нарушения закона в условиях содержания заключенных?» Вы только что сказали, что общественность не может контролировать вообще.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет-нет, смотрите. Во-первых, здесь достаточно эффективно действует Лукин. Это уполномоченный по правам человека.

О.ЖУРАВЛЕВА: Он один на всю страну.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, у него есть целый аппарат. Есть уполномоченный в каждом регионе. Нет, это достаточно эффективно. На самом деле, реально это эффективно. Конечно, до стопроцентного идеала далеко, но эффективно. Вторая вещь. Относительно недавно система колоний перешла из ведения МВД в гражданское ведомство – в Министерство юстиции. И уже довольно многое изменилось с тех пор. Плюс – в последнее время предпринимаются достаточно активные усилия по ограничению лишения свободы как взятия под стражу до суда, по этому поводу даже резидент в послании говорил – уже дошло до того, что президент в послании Федеральному собранию об этом говорил, - и Лебедев, председатель Верховного суда, высказался довольно резко по поводу того, что суды чересчур часто дают санкцию на арест. Лебедев же высказался по поводу того, что не надо применять такую меру наказания, как лишение свободы, так часто, как ее применяют. Сейчас вводится ограничение свободы, те самые знаменитые «браслеты» вместо лишения свободы. То есть, на самом деле, во власти со скрипом, но проходит концепция ограничения лишения свободы, в принципе. Это одна вещь. После ряда решений Европейского суда по конкретным заявлениям о том, что у нас в тюрьмах пыточные условия содержания, довольно много изменилось в тюрьмах в условиях содержания заключенных. Я всегда, когда заходит речь о заключенных, привожу одну и ту же цифру, которая меня в свое время шокировала. У нас стоимость содержания одного заключенного – шесть тысяч рублей в месяц. Много-много больше, чем средняя пенсия по стране в месяц. Поэтому для нас как для налогоплательщиков выгодно, чтобы не сидели в тюрьмах те, кто не должен там сидеть. Тем более, что мы понимаем, что те, кто в тюрьму попал, выходят в общество, и общество их обратно не принимает. То есть на работу он устроиться не сможет, квартиру он снять не сможет. Ну и так далее.

О.ЖУРАВЛЕВА: И жить в определенных местах ему тоже будет трудно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Поэтому они стараются вернуться обратно, потому что там хотя бы чистая постель и какая-то еда.

О.ЖУРАВЛЕВА: О другом заключенном сегодня пришла новость. Верховный суд Российской Федерации не поддержал жалобу Ходорковского на правила внутреннего распорядка в колонии. История с нечистым бачком для питьевой воды и с недостаточно ясным и бойким докладом о количестве заключенных в камере длится уже давно. Мне как человеку, далекому, к счастью, от всей этой среды, непонятно одно – почему…

М.БАРЩЕВСКИЙ: Только одно?

О.ЖУРАВЛЕВА: Если человек, согласно внутреннему распорядку, должен доложить о количестве заключенных, доложил что-то неправильно, получил трое суток карцера. Это нормально? Так должно быть? Каждая тюрьма устанавливает свои порядки? Или все-таки есть какие-то несостыковки?

М.БАРЩЕВСКИЙ: У меня по поводу всей этой истории есть только один ответ – я не понимаю, кому это нужно, зачем это нужно и почему в такой форме. Я не понимаю.

О.ЖУРАВЛЕВА: Но кому-то, видимо, нужно. Других причин нет.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну если звезды зажигаются, кому-то, наверное, это нужно. Я не понимаю.

О.ЖУРАВЛЕВА: Есть еще два дела ровно из той же самой оперы. Это тяжело больной Алексанян, которого хотят пригласить в суд, но уже не могут…

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, с Алексаняном как раз все более или менее понятно. С точки зрения формального соблюдения закона, здесь как раз все более или менее понятно. Был назначен суд. Врачи дали заключение, что Алексанян не может присутствовать на суде. Потом суд изменил меру пресечения – отменил содержание под стражей. Хотя Алексанян уже был под стражей весьма условно. Суд приостанавливает рассмотрение дела на какой-то срок. Он не может приостановить его навсегда и прекратить его не может – у него нет оснований прекратить это дело. Вот прошло два месяца, на которые дело было приостановлено. Назначено новое слушание дела. Врачи дают заключение – Алексанян не может присутствовать на заседании суда. Суд приостанавливает дело на очередной срок. Я не помню, на какой. Но через два-три месяца опять будет назначено дело. И вот из этого не надо устраивать никакого события. Это рутина.

О.ЖУРАВЛЕВА: Тут уже просто чисто юридические параметры. То есть это будет длиться до тех пор, пока как-то не разрешится.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Судебное дело может прекратиться либо постановлением обвинительного приговора, постановлением оправдательного приговора или в связи со смертью подсудимого. Все! Одно из трех событий. Для того, чтобы постановить обвинительный или оправдательный приговор, дело должно быть рассмотрено. Рассмотрение дела без участия подсудимого невозможно. Участие подсудимого при запрете врачей тоже невозможно. То есть здесь абсолютно кондовая ситуация, выхода из которой нет.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну и Юрий, наш слушатель из Москвы, как бы сводит воедино все эти дела. «Бахмина с безукоризненной характеристикой фактически лишена право на УДО, против Ходорковского выдвигают нелепые придирки к поведению. Я считаю, что это расправа над ними. По-другому трудно назвать». Вы согласитесь с Юрием в этой ситуации?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это мнение Юрия, он имеет на него право.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну вот из этого Юрий делает вывод, что вся наша судебно-правовая система как-то плохо устроена.

М.БАРЩЕВСКИЙ: А вот это не совсем так. Никогда не надо по частности судить об общем. Вот сегодня был съезд Ассоциации юристов России, который мне понравился. Там были председатели Верховного суда, председатель Высшего арбитражного суда, председатель Счетной палаты, министр юстиции. Уровень такой. Несколько замов генерального прокурора. Такой вот уровень. И, тем не менее, поскольку это общественная организация, состоялся очень откровенный разговор и о том, что хорошо делается, и о том, что плохо делается, и о том, что надо делать. И, в частности, речь шла о таких делах, как правосудие, доверие к правосудию, доверие вообще к юристам в обществе и чем юристы сами виноваты в отсутствии такого доверия. То есть был очень-очень откровенный разговор. И, знаете, вроде председатель попечительского совета – Медведев, Путин – рядовой член организации. То есть такая организация, солидная.

О.ЖУРАВЛЕВА: Да, и Крашенинников, министр юстиции, председатель Ассоциации.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Сегодня в президиуме вообще была уникальная ситуация. Сегодня в президиуме сидело шесть министров юстиции. Шесть! Федоров Николай, Яковлев, Чайка, Степашин, Крашенинников и Коновалов. Коновалов – действующий, и пять предыдущих. По этому поводу даже пошутили, что бывших министров юстиции не бывает. Так вот, Крашенинников сейчас был избран председателем. Сопредседателями – Степашин и Яковлев. Расширился состав президиума. Причем по моему предложению в президиум избрали человека совсем не в генеральском чине – молодой адвокат, доктор наук, Дмитрий Шумков. Активный юрист и замеченный Ассоциацией.

О.ЖУРАВЛЕВА: Что будут делать эти высоко и невысоко поставленные юристы?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Спасибо за вопрос. То, что мы сегодня обсуждали. Есть ряд очень серьезных проблем. Первая, которая касается всех, это налаживание силами Ассоциации юристов бесплатной юридической помощи, которая в период кризиса будет очень нужна. Причем не вообще бесплатной помощи – как открыть оффшорную компанию на Кипре, а бесплатная юридическая консультация, касающаяся увольнения, сокращения заработной платы. То, что сейчас людей будет конкретно затрагивать. Это одна вещь. Вторая вещь. У нас абсолютный беспредел, я другого слова не подберу, творится в юридическом образовании. То есть сегодня юристов выпускает кто угодно. Юридический факультет института землеустройства. Юридический факультет института иностранных языков. Юридический факультет института бытового обслуживания. Уже просто до смешного доходит.

О.ЖУРАВЛЕВА: И Ассоциация намерена это контролировать?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Уже есть договор с Минвузом о том, что мы будем присматривать за этим. Я сегодня ставил вопрос о том, что Ассоциация должна добиться того, чтобы Ассоциация имела право на общественное лицензирование. То есть Минвуз не будет выдавать лицензию без положительного заключения Ассоциации. А при наличии отрицательного заключения Ассоциация будет отзывать лицензии у вот таких вот левых вузов. Следующая вещь. Поскольку это общественная организация, достаточно, как мне кажется, влиятельная, то мне кажется, что при назначении на государственные должности и президент и премьер-министр должны были бы или могли бы, по крайней мере, получать заключение Ассоциации юристов России. Потому что мы друг друга хорошо знаем. И тогда левые всякие фигуры не проскакивали бы.

О.ЖУРАВЛЕВА: А может, левые всякие законы и постановления тоже?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это вы совершенно правильно говорите. Но эта работа уже идет. На самом деле, Ассоциация юристов дает заключение по всем важнейшим законам. Это реально так.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть с вас можно спросить?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Понимаете, не всегда депутаты к нам прислушиваются, но два профильных комитета есть – один, который возглавляет Крашенинников, а другой, который возглавляет Плигин, и оба – члены президиума Ассоциации.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть там все под контролем?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, там действительно серьезная юридическая экспертиза проводится. Потом, плюс ко всему – у нас же есть свой канал, «Закон-ТВ». Мы сейчас будем стараться сделать так, чтобы он попал в кабель, а не пакет НТВ+.

О.ЖУРАВЛЕВА: Я прошу прощения, вот на этом месте юридические консультации пока на время прервем. Потому что программа «Особое мнение» удаляется на небольшой перерыв. В нашей студии Михаил Барщевский. Никуда не уходите. Мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

О.ЖУРАВЛЕВА: И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева, а моего гостя Михаил Барщевский. И мы продолжаем наши юридические изыскания по всем вопросам нашей жизни. В частности, наши слушатели и зрители пишут нам на смс +7 985 970 4545. Вот Лика пишет: «Выход с Алексаняном - помилование». Объясните Лике, как это бывает.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Вы понимаете, Лика, какая штука. Ведь Алексанян у нас же ни в чем не виноват. Приговора суда же нет. Он не виновен. А если он не виновен, то как можно помиловать невиновного? Нет приговора суда. Он не осужден.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть специально для Лики и для всех остальных граждан нужно договориться, что сначала должен быть суд, вынесен приговор, и только после этого…

М.БАРЩЕВСКИЙ: Помиловать можно осужденного. Алексанян не осужденный.

О.ЖУРАВЛЕВА: Поэтому, собственно, многие люди отказывались от помилования, когда они считали себя невиновными?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да.

О.ЖУРАВЛЕВА: Пишет Диана из Саратова: «Фурсенко хотел запретить юридическое заочное образование. Если не ошибаюсь, вы сами учились заочно?»

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я учился на вечернем.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну а как вы относитесь к заочному юридическому образованию?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нормально. В отличие от медицинского образования, которое заочным не бывает и быть не должно, юридическое заочное может быть. И я знаю несколько блестящих юристов, которые учились заочно.

О.ЖУРАВЛЕВА: То есть важно, где учились.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, важно – учиться или не учиться. Важно – это очередь за дипломом или ты учишься. И знаю много бездарей, которые закончили юрфак МГУ, например, в мои годы. Сейчас юрфак МГУ очень сильно изменился, а вот в те годы, когда я учился, юрфак МГУ был очень слабым вузом. Наш ВЮЗИ был намного сильнее, Ленинградский был очень сильный, саратовская школа была очень сильная. Сейчас юрфак очень-очень подтянулся. Он сейчас один из первых. Но форма обучения для юристов принципиального значения не имеет. Просто помимо того, что есть этот талант или предрасположенность к этой профессии или нет, еще и вопрос – умеешь ты вкалывать или не умеешь. Вот хочешь ты зубрить и учить или так, ты пришел в юристы, чтобы большие деньги зарабатывать.

О.ЖУРАВЛЕВА: Еще у нас есть один знаменитый юрист. Это наш президент, который неоднократно ссылался на то, что он юрист. Вот одно из его заявлений, которое нас, не юристов, повергло в некоторое раздумье. Он когда встречался с главным редактором «Новой газеты» Дмитрием Муратовым – как бы отдельно от всего была такая частная вполне встреча, и Михаил Горбачев, президент СССР там присутствовал – он ответил на тот вопрос, которые все задавали: почему Дмитрий Медведев никак не отреагировал, не выразил официально соболезнования по поводу убийства адвоката и журналистки. И он сказал, что он как президент не мой себе позволить такое широковещательное заявление…

М.БАРЩЕВСКИЙ: Как юрист не мог позволить себе.

О.ЖУРАВЛЕВА: …потому что это каким-то образом может оказать влияние на ход следствия. Объясните, пожалуйста.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я не являюсь адвокатом Медведева.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну попробуйте.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это запросто. Не самый тяжелый клиент. Я, как вы знаете, в нашем с вами эфире после убийства Маркелова и на следующем эфире говорил о том, что я очень жду заявления Медведева и очень расстроен, что его не было сразу. Слава богу, оно наконец прозвучало, пускай хотя бы в такой форме. Надо всегда уметь, по крайней мере попытаться, понять вторую сторону. Мне казалось, что Медведев мог бы сделать заявление не только по поводу убийства Маркелова, а по поводу того, что в этом году убит областной прокурор, совершено покушение на убийство председателя областного суда, адвокат… то есть вообще на судейских начали поднимать руку. И мне казалось, что президент по этому поводу мог сделать заявление, предлогом для которого могло быть убийство Маркелова. Он сделал другое заявление. Отказать Медведеву в праве опасаться того, что его высказывания могут повлиять на следствие, я не могу.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну а каким образом убийство на улице может иметь две стороны?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, вы знаете, Матвей Ганапольский по этому поводу очень хорошо высказал свою точку зрения, разобрав пофразно, что могло повлиять, что не могло повлиять. Матвей вообще очень остроумный человек и остроумно все это высказал, но надо понимать нашу страну и менталитет наших правоохранителей. Если Медведев сказал бы, что это гнусное политическое убийство…

О.ЖУРАВЛЕВА: Да зачем это говорить?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вопрос в том, кто готовит текст. Высказать человеческое соболезнование, с моей точки зрения, он должен был и мог намного раньше.

О.ЖУРАВЛЕВА: И оно бы никак не повлияло на следствие.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Высказать корпоративное соболезнование как юрист, говорящий о юристах – и я не говорю только про Маркелова, круг в этом году намного шире, - он, мне кажется, мог и должен был. Но он выбрал такую форму. И это его право.

О.ЖУРАВЛЕВА: Понятно. То есть уже что было, то было. Ну что мы ругаем и придираемся к собственному президенту? Мы можем придраться к американскому. Давайте! Это гораздо удобнее.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Как в старом анекдоте – «Я тоже могу выйти на Красную площадь и кричать, что Никсон идиот».

О.ЖУРАВЛЕВА: И Обама в том числе. Удивительные все время новости приходят. Сначала все так радовались – Обама, новая веха и так далее. А теперь все время очередной выдвиженец Обамы, очередные люди, которых он привлекает, оказываются не в ладах с законом. Мало того что родственники у него – кузен, какой-то сводный брат пойман с чем-то…

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, вроде как его отпустили. У него нашли сигарету с марихуаной, но она сама к нему в карман упала. Он здесь ни при чем.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, она всегда так делает.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Там полиция к этому выводу пришла.

О.ЖУРАВЛЕВА: Бывает. Задолжал налоговым службам будущий глава Минздрава США, не вовремя заплатил. В общем, заплатил-таки свои налоги, но с большим опозданием. И это тоже стало достоянием гласности. Тем не менее, он утвержден министром. Президент предложил его кандидатуру на пост министра здравоохранения. Ранее налоговый скандал точно такой же разразился вокруг Тимати Га йднера, который все-таки был утвержден министром финансов. Министр финансов, не заплативший налогов, это тоже любопытно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, значит, хороший финансист. Значит, умный.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, если бы он был умный, он бы не попался, я думаю. Ну, вообще, как вам кажется, это признак чего? разложения американского общества? Или, наоборот, блистательного, я не знаю, победы чего-то?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, это признак здоровья американского общества, что есть оппозиционная партия, проигравшая выборы – и президентские, и в конгресс, и, тем не менее, достаточно остро наблюдающая за ситуацией, поднимающая шум вокруг каждой ошибки своих оппонентов, это и торжество американских СМИ, которые на фоне всеобщей эйфории в отношении Обамы по поводу чуть ли не боготворения Обамы, тем не менее, когда появляется повод, шпильки ему вставляют. Мне бы очень хотелось, чтобы когда у нас назначается любой министр или назначенец, так же какая-нибудь оппозиционная партия его просвечивала бы рентгеном, так же в СМИ поднимали бы скандал по поводу любого его неправильного поведения вплоть до перехода улицы на красный свет. Пускай потом назначают. Ничего страшного. На самом деле, оба они ничего такого криминального, страшного не совершили. Но общество является здоровым тогда, когда власть в этом обществе обсуждается не меньше, чем обсуждаются соседи.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, тогда о нашем обществе. Сегодня появились результаты двух опросов очень любопытных. Один из опросов – январский и всероссийский – Левада-центр проводил. Две трети, 68% граждан, считают самой главной проблемой право на бесплатное образование, медицинскую помощь и обеспеченную старость. Это самая важная проблема. Более половины респондентов назвали важным право граждан на жизнь – 58%, хорошо оплачиваемую работу по специальности – 51%, значимость свободы слова, вероисповедания и получения информации отметили, соответственно, 28, 15 и 14% опрошенных. Это много или мало?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это катастрофически мало. Но мне уже много раз приходилось высказывать свою такую точку зрения, очень печальную – что мы живем в капиталистическом обществе при абсолютно социалистическом менталитете. Ведь если вы посмотрите первые цифры, которые вы назвали, это абсолютный, стопроцентный социализм – бесплатная медицина, бесплатное высшее образование и что там третье бесплатное?

О.ЖУРАВЛЕВА: Обеспеченная старость.

М.БАРЩЕВСКИЙ: И пенсия. Ребята, поработать не хочется? Заработать себе на медицину, заработать себе на образование, заработать себе на старость – не хочется?

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну вот хорошо оплачиваемая работа по специальности.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Это уже из второго вопроса. Нет, отдельные ростки здравого смысла все-таки в нашем обществе появляются иногда. Мы все-таки 20 лет уже живем не при социализме, слава богу. Но первая цифра страшная совершенно.

О.ЖУРАВЛЕВА: Вот вы говорите об оппозиционной партии, которая бы власть бы… Откуда возьмется оппозиционная партия, если никого в принципе не интересуют выборы?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Поэтому я вам сегодня на один из ваших первых вопросов о том, что можно сделать, сказал – ничего. Ничего.

О.ЖУРАВЛЕВА: Ну это вообще безнадега полная?

М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, не безнадега. Просто каждый организм должен вырасти. Если появилось дерево и распустило листочки, появились отдельные цветки, то не надо топать перед ним ногами и кричать – «А где яблоки?»

О.ЖУРАВЛЕВА: Яблоки будут. Но позже.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Позже. Общество должно созреть.

О.ЖУРАВЛЕВА: Хорошо. Значит, не созрело. Еще интересно – кризис не повлиял на идеологические предпочтения. Тоже опрос, ВЦИОМ. Левые по своим взглядам россияне, отдающие приоритет социалистическим идеям – социальная справедливость, равенство в защите интересов людей труда, - составили 18% в январе 2009 года. Хотя в ноябре при первых симптомах кризиса эта цифра поднялась даже до 24%, но опять опустилась.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Она в районе 20 гуляет уже много-много лет.

О.ЖУРАВЛЕВА: Около 40% россиян в ходе этого вопроса не смогли сориентироваться с выбором для себя наиболее близкого идеологического направления. Так что яблок нужно еще ждать, видимо, говоря вашими же словами.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. К сожалению, это данность, которую надо понимать. И поэтому, когда мы с вами здесь разговариваем, мы что-то делаем полезное. Мы не просто, я думаю, воздух сотрясаем. Потому что если кто-то после наших с вами диалогов о чем-то задумался, просто задумался, то, может, завтра начнет действовать.

О.ЖУРАВЛЕВА: А сегодня в нашей студии для того, чтобы вы немножко задумались, в том числе, был Михаил Барщевский. Меня зовут Ольга Журавлева. Это была программа «Особое мнение». Всем спасибо, всего доброго.