Евгения Альбац - Особое мнение - 2008-10-27

С. БУНТМАН – Добрый вечер. Ольга Бычкова еще не долетела до наших краев и поэтому я сегодня опять, кем я сегодня только ни побывал с утра. Кого только ни заменял. Евгения Альбац. Я думаю, что мы несмотря ни на что плодотворно проведем это «Особое мнение». Министр иностранных дел Сергей Лавров открыл второе заседание российско-польской группы по сложным вопросам общей истории. Катынь и все прочее. Много чего наговорил. Естественно, гневно осудил тех, кто только Советский Союз обвиняет в развязывании Второй мировой войны. Хотел бы я видеть этих людей. Это такие мифические противники. Но, во всяком случае, на фоне отказа судов рассматривают снова дела. Это вещь знаменательная. Как тебе кажется?

Е. АЛЬБАЦ - Мне кажется, что то, что, несмотря на всю риторику министр иностранных дел принял участие в этой встрече, идет разговор, говорит о том, что в России, во всяком случае, в Министерстве иностранных дел растет понимание, что Польша становится очень важной страной Европы. Собственно, об этом очень много пишут в западных СМИ, что Польша не только большая страна, но экономика, прежде всего, очень хорошо, быстро растет. Из всех стран посткоммунистического лагеря, которые вошли в конце 80-х годов в период трансформации, Польша лучше всего прошла этот процесс. По росту ВВП.

С. БУНТМАН – Отставала, потом опередила.

Е. АЛЬБАЦ - Она вообще очень хорошо прошла 90-е годы, и сумела восстановить ВВП Польши по сравнению с советским периодом, до 90-го года, уже к 2000 году. И примерно было 143%. По сравнению с периодом 1990 года. И второе, что интересно, что Польша сумела, пока она проходит через кризис, судя по данным разных индексов, лучше из всех стран посткоммунистической Европы.

С. БУНТМАН – Но это такие прагматические причины. Но действительно может быть под это можно будет разобраться в том, что уже в принципе разобрано.

Е. АЛЬБАЦ - Ты имеешь в виду Катынское дело.

С. БУНТМАН – Что Катынь, что история 20-21 года. Только люди, которые в плену всевозможных собственных представлений считают, не разобрано дело. Там кстати тоже комиссия заседала, 900-страничный есть в продаже огромный том материалов. То есть это не сложно, но нужно.

Е. АЛЬБАЦ – Это, наверное, сложно, но просто ведь у Польши как всякой страны в Европе своих грехов тоже более чем достаточно.

С. БУНТМАН – Естественно.

Е. АЛЬБАЦ - И надо заметить, что в 90-е годы особенно до прихода братьев-близнецов во власть, Польша приложила довольно усилий, чтобы в этих грехах покаяться. В том числе и в еврейских погромах, которые были в 45-м году и с тем, что там творилось при смене власти в конце 40-х годов. Они приложили некоторое количество усилий для того, чтобы принять на себя свои грехи, в них покаяться и признать, что это было. Для меня совершенно загадка, почему Россия ведет себя так, как она себя ведет в отношении Польши. Это касается не только Катынского дела, хотя это вроде бы уже переданы были документы и все понятно, почему суды отказывают родственникам убитых офицеров в Катыни. Это касается и целого ряда других вещей, связанных с Польшей. Я никак не могу понять, почему мы, понимаешь, вот этот праздник 4 ноября. Ведь это же было очевидно, уже столько об этом было сказано, конечно, поляков это задело. Ну вот какая логика тут двигала людьми, принимавшими это решение, либо они вообще не смотрят на карту Европы и не понимают, какое место Польша сегодня все больше занимает в сегодняшней Европе. Почему со страной, с которой у нас очень много в истории разного и сложного переплетено и болезненного с обеих сторон, почему не пытаться с этой страной наладить отношения.

С. БУНТМАН – Евгения Марковна, как получилось с Германией, мне кажется, с которой не меньше было проблем.

Е. АЛЬБАЦ - С Германией начали выстраивать отношения значительно раньше. Хотя казалось бы, было очень трудно в это поверить. Я не понимаю, почему они с Польшей это не делают. Я не могу понять.

С. БУНТМАН – Кстати, о празднике 4 ноября. Загадочном празднике. Те люди, которые лучше всех поняли тайный смысл этого праздника, каждый год пытаются выйти на «Русский марш». В этом году его сначала вроде бы разрешили, а потом опять запретили. Как ты относишься к запрету?

Е. АЛЬБАЦ - Я об этом говорила в прошлом году и писала, я очень плохо отношусь к запретам любого рода маршей, митингов и так далее. Вне зависимости от того, нравятся мне или нет те лозунги, которые звучат на этих маршах, те люди, которые их организуют, это абсолютно неважно. Важно то, что Конституция РФ гарантирует право собраний. И право демонстраций. Это первое. Поэтому всякий запрет - глупость и я категорически не согласна со всеми этими запретами. Еще раз повторяю, это абсолютно неважно, нравится мне то, что предлагают участники «Русского марша» или не нравится. Они имеют право. Если они находятся в рамках конституционного поля, они не нарушают Конституцию, не призывают к насилию, к убийству других людей и так далее, они не демонстрируют национальную неприязнь, все, что записано у нас в Конституции, если они себя ведут в рамках конституционного поля, они имеют на это право.

РЕКЛАМА

С. БУНТМАН – Мы продолжаем. Мы говорили о Польше как важной стране. Кстати, у нас всегда так получается, что если вы своими вопросами придаете теме уже разнообразной новый поворот, то я обязательно ваши сообщения процитирую. Но здесь мы переходим к другому. Сейчас ЕС усиленно обсуждает в преддверие встречи в Ницце и собственных министерских совещаний по этому поводу, ЕС как, например, Financial Times озаглавила свое сообщение: снова разделились мнения в ЕС по поводу восстановления связей с Москвой. Как их восстанавливать. Давать ли знак того, что мы всегда открыты, только вы сами сделайте пару шагов вперед или достаточно жестко поставить ногу, как говорят в спорте, и чуть-чуть свернуть сейчас, есть предложение всего один саммит в год вместо двух. Эти обсуждения к чему они могут привести и какую тактику ты считала бы разумной сейчас ЕС? Я понимаю, что ты не ЕС, но для урегулирования всего в нормальном понимании этого слова.

Е. АЛЬБАЦ - Я думаю, что все-таки, поскольку я российский журналист, то разумнее, наверное, говорить о той тактике, которую я считала бы правильной для моей страны. А для моей страны я считала бы правильной во-первых, реально открыть глаза и посмотреть реально на ситуацию. Ситуация заключается в том, что цены на нефть падают. Последнее было 58 долларов за баррель. Это уже ниже той цены, которая заложена в бюджете. Это значит, что бюджет уже будет с минусом. Это значит, что надо будет снижать расходы. И самое главное – не будет финансовой подпорки для великодержавной риторики.

С. БУНТМАН – А разве она в обстановке кризиса не чудесна?

Е. АЛЬБАЦ - Нет, то есть ее можно конечно, продолжать, именно поэтому мне кажется, что очень важно открыть глаза, реально смотреть на вещи. Надо помнить о том, что корпоративный долг наших, в том числе государственных компаний составляет более 520 млрд. долларов. Что для того чтобы перекредитоваться, если Россия будет бесконечно размахивать руками и кричать, как сейчас грохнутся США, а весь мир давайте объединяйтесь вокруг нового мирового полицейского, вот если она будет продолжать это делать, то шансы у наших компаний перекредитоваться будут все ниже. Я бы посоветовала нам и в том числе руководству страны подумать о том, что Standard & Poor's опустила кредитный рейтинг России ровно потому, что для решения проблем госкорпораций с их корпоративным долгом залезли в Стабилизационный фонд. Вот это все та новая реальность, на которую надо хорошо, но с открытыми глазами смотреть. Судя по риторике наших властителей, они по-прежнему убеждены в том, что самая большая экономика мира, а именно США сейчас грохнется, а у нас, конечно, будут тоже некоторые отдельные недостатки, как сказал президент Медведев в своем видеоблоге: нас это тоже заденет, но слава богу мы еще во все это в кредитные…

С. БУНТМАН – Не окунулись.

Е. АЛЬБАЦ - На самом деле окунулись. Об этом сегодня в «Ведомостях» довольно жесткая статья на эту тему опубликована. И мы в журнале об этом много пишем. Окунулись. И легче дальше очевидно совершенно не будет. А будет труднее. При этом рассчитывать на какую-либо помощь, как это было в 1998 году со стороны Запада, нам не приходится. И в этой ситуации продолжать вести столь же агрессивную риторику это, по меньшей мере, неразумно. Можно конечно народонаселению предлагать внешнего врага бесконечно, но бесполезно. Потому что когда народонаселение столкнется и с ростом цен, и с отсутствием привычного ассортимента продуктов и целым рядом других вещей, которые практически неизбежны в условиях этого кризиса, то реакция будет следующая: а почему вы нам врали. Вспомнив, как в 1998 году многие рассердились на Бориса Николаевича Ельцина за то, что буквально за два дня или за три до кризиса он сказал, что дефолта не будет. А ведь все на самом деле понимали, что будет. Все игроки на рынке понимали, что будет. Но поскольку все время врали, то реакция была такая безумно жесткая: как это, ты президент нам сказал неправду. Вот это полезные уроки, о которых стоит вспомнить. И в этом смысле отношения с Европой нужно выстраивать сообразно. Можно говорить о том, что ах, мы сейчас вам заломим цену на газ, ах, мы создадим газовый ОПЕК. Но о каком можно говорить серьезно газовом ОПЕКе в ситуации, когда известно, какой объем газохранилищ, известно, что для газа нужна труба и так далее. Во всяком случае, понятно, что этого не произойдет в обозримом будущем. Поэтому мы, страна заинтересована в том, чтобы наш газ покупали. Чтобы у нас покупали. Не из Алжира везли, не из Боливии. А у нас продолжали покупать. Мы в этом заинтересованы, потому что у нас очевидно совершенно резко падают цены на нефть и доходы от нефти будут принципиально меньше.

С. БУНТМАН – Но политические причины есть. И их тоже надо как-то решать для сближения.

Е. АЛЬБАЦ - Решать какие либо проблемы можно только тогда, когда ты с открытыми глазами смотришь на реальность. Я все время задаю себе вопрос и собственно, что у власти нет хорошей экспертизы? Или что, люди, которые понимают ситуацию, которая разворачивается в связи с мировым финансовым кризисом, который грозит перерасти, в том числе и в экономический кризис в России, они что, не имеют доступа к нашему начальству? Что тот же самый Дворкович, Кудрин, Гуриев, Юргенс не способны объяснить нашим властям, что если говорить все время слово «халва», «халва» то слаще не будет. Меня, честно говоря, все более пугает это отсутствие и, во всяком случае, судя по риторике властей, отсутствие у них нормальной экспертизы. Я тут разговаривала с одним крупным бизнесменом. Я об этом написала колонку в журнале. И он мне рассказывал о том, какая проблема возникает у сельскохозяйственных предприятий, у продуктовых сетей. Не потому что там нет продуктов, а потому что у оптовиков, особенно у мелких, они живут на кредитах, они берут кредит, закупают, потом продают и с лагом в 3-4 месяца получают деньги обратно. У них проблема. И я ему говорю: ну как же, было совещание у Шувалова, говорили о том, что надо помогать продуктовым сетям, что за Уралом ситуация может довольно быстро разворачиваться очень тяжелым образом. Он мне говорит: да, но решение может принять только один человек. Я говорю: этот один человек Путин Владимир Владимирович? Он говорит: да. Я говорю: а что, он не знает, что происходит? – Ну, наверное, ему докладывают что-то другое, что все хорошо, все работает. Я говорю: секундочку, ну как же так. Но я же знаю, что в окружении правительства есть люди, которые понимают, насколько серьезная ситуация. У нас в журнале об этом дискутировали Олег Вьюгин, глава МДМ-банка и Николай Коварский, достаточно известный финансовый консультант и человек, который просто хорошо разбирается и умеет системно анализировать ситуацию. Я говорю: но они же могут просто посмотреть, должны же им цифры. И он повторяет: да, все так. Но никто не может принять этого решения. – Ну вот Зубков собирал у себя совещание по сельскому хозяйству. – Да, собирал. – И что он понимает, что происходит? – Понимает. Говорит, что я награжу всех тех, кто мне развяжет эти узлы на долговом рынке.

С. БУНТМАН – И где, по-твоему, механизм дает сбой? Что он действительно там. Они не ссылаются, вот он не принимает решения, мы все знаем прекрасно.

Е. АЛЬБАЦ - Спросила. Знаешь, какой ответ? - все боятся. И Игорь Иванович, который там настоящий или не настоящий, который Сечин. Игорь Иванович, который вице-премьер Шувалов. Все боятся, потому что Путин последнее время очень резко реагирует на тех, кто говорит то, что ему не нравится. Вот это на самом деле кошмарная ситуация. Когда люди, обладающие информацией, понимающие, что необходимо принять такие-то решения, не могут, не то что не могут, они боятся сказать первому лицу о том, что надо принять решение. А вот эта вертикаль власти, которая выстроена, мы сейчас увидим, насколько она оказалась неэффективна, а эта вертикаль власти, человек, который стоит на самом верху, не может предпринимать никаких действий.

С. БУНТМАН – А откуда тогда берутся решения? Было несколько решений, которые приняты были именно там во главе правительства.

Е. АЛЬБАЦ - Говорю еще с одним бизнесменом. Он говорит: дело в том, что у нас нет инструментов для того, чтобы деньги, которые были выделены правительством, пошли вниз по межбанку. Их забирают близкие крупнейшие банки, тут же переводят в валюту и поступают банки абсолютно рационально. Они переводят их в валюту, потому что им нужно расплачиваться по margin call, им надо по долгам и так далее. Им нужна валюта. Но вниз по межбанку и к тем же самым оптовикам деньги не доходят. Их буквально надо вручную проталкивать. Но для того чтобы их начали вручную проталкивать, нужно, чтобы было принято решение, повторяю, а решение может принять только один человек. А все остальные не могут уговорить этого одного человека. Все боятся. Вот это на самом деле серьезнейшая проблема, с которой мы уже сталкиваемся и с которой мы будем, если она не решится, будем сталкиваться дальше. А первый человек, судя по тому, что опубликовал Андрей Колесников в газете "КоммерсантЪ", репортаж из Новосибирска, точно убежден, что он знает, он точно знает, как правильно. Что он силой слова и убеждения сумеет остановить кризис. Что вот своей харизмой, любовью к нему всего российского народа как один он сумеет остановить этот кризис. Не сумеет.

С. БУНТМАН – Сегодня Шувалов говорит, что будут пресекаться попытки нарушить корпоративное управление компаниями. То есть примерно та схема, о которой ты говоришь с банками. Взять отсюда, оттуда. И закрыть свое управление. Он говорит, что это будет пресекаться. Это просто слова в воздух что ли или следствие?

Е. АЛЬБАЦ - За последнее время мы уже много слышали слов и от Игоря Шувалова, и от Игоря Сечина, и от вице-премьера Зубкова, есть просто ситуация, о которой все участники рынка хорошо осведомлены. Она заключается в том, что не удается справиться с блокировкой на межбанке. Деньги не идут в систему. Банковская система по-прежнему не работает так, как она должна работать для того, чтобы это были кровеносные сосуды, по которым ходят деньги. Вот этого не получается сделать. И кстати одна из гипотез, почему выпустили Сергея Сторчака, заключается в том, что он специалист именно по развязыванию этих долговых узелков. Что его выпустили, потому что поняли, что в стране нет другого специалиста, который с одной стороны был бы изнутри системы и ему бы свои доверяли. А с другой стороны, который умел бы развязывать эти узелки.

С. БУНТМАН – Это популярная сейчас теория.

Е. АЛЬБАЦ - А мне очень кажется, что это похоже на правду.

С. БУНТМАН – Не зря вы назвали «в круге первом».

Е. АЛЬБАЦ - Мы назвали.

С. БУНТМАН – То есть идея шарашки такой.

Е. АЛЬБАЦ - Минфин как шарашка.

С. БУНТМАН – Живет и побеждает. Мне кажется, - пишет Наташа из Москвы, - разговор о боязни это фантом. Все боялись, боялись… Что это предлог для людей. Это хорошее оправдание. Как бывает для народа оправдание. Есть хороший царь, но бояре его очень фиговенько информируют о происходящем. А есть наоборот. Ну ребята, ну разве можно что-то сказать. Он же один принимает решения. Это тоже элемент удобной бюрократической позиции.

Е. АЛЬБАЦ - Ты знаешь, и да, и нет. Дело в том, что когда у тебя вся система власти завязана на добром или дурном отношении одного или двух людей, это одна ситуация. Другая ситуация, вспомни кризис 1998 года, когда выживаемость правительства зависела не только от Ельцина Бориса Николаевича, но и от того, что Ельцин должен был сопрягать свои любви/не любви с ГД, в которой была довольно сильная оппозиция, со СМИ, которые служили транспортом информации для страны. И так далее. Сейчас выживаемость любого чиновника в правительстве никоим образом не зависит от ГД. Ну нет этого органа, вообще нет. Они не зависят от того, что по этому поводу думает народонаселение. Вообще никак не зависят. Не зависят ни от одной политической партии. Выживаемость любого чиновника, а это очень сегодня высокие зарплаты, это жизнь комфортная, особая жизнь между Рублевой и Сочи, которая создана за последние 4 года, это возможность участвовать через то, что мы называем в институциональной теории - через остаточные права собственности в госкорпорациях, бизнесах и так далее. И снимать с этого сливки. Это вообще вся твоя жизнь, жизнь твоей семьи, твое благополучие – все это зависит от того, понравится ли верхнему начальнику то, что ты сказал или нет. Ты вспомни, как Путин дважды осадил Кудрина и сразу пошел разговор на рынке, что Кудрин на грани снятия. Хотя казалось бы, сейчас Кудрину и Путин, и Медведев и все остальные должны броситься в ноги и сказать: спасибо тебе, Алексей, за то, что ты не дал нам распатронить Стабилизационный фонд. Они ему лично обязаны. Что этот мужик уперся и сказал: не дам. И вот то, что Кудрину удалось спасти Стабилизационный фонд, несмотря на все всхлипы и крики всяких Леонтьевых, Третьяковых и прочих товарищей, которые кричали: нет, распатронить, все отдать. Мы сейчас выживаем только благодаря этому. Так вот ему не понравилась реакция Кудрина на что-то такое связанное со снижением налога на нефтянку. И какая была жесткая реакция. В этом смысле конечно, видно, что за 8 лет Путин Владимир Владимирович потерял ощущение реальности. Он себя чувствует немножко таким султаном, рядом с которым бегают янычары и холопы. Я прошу обратить внимание, что у нас есть опыт кризиса 1998 года, и реакция власти тогда и поведение чиновников и то, что Кириенко не вылезал из ГД и все остальные. И пытались уговорить ГД принять пакет антикризисных мер. И ничего у них не получилось. И правительство должно было бы уйти в отставку. И вспомни, когда Ельцин снял, отправил в отставку Кириенко, как пытались провести Черномырдина. И не получилось. И пришлось договариваться с большинством ГД, и стал председателем правительства Примаков. Это одна ситуация. И совершенно другая ситуация сегодня в 2008 году, когда все зациклилось на одном человеке, который либо примет решение, либо не примет решение. Либо этот человек зашел в такой-то банк и можно надеяться, что у этого банка будет все хорошо, потому что Путин Владимир Владимирович туда зашел. Либо он не зашел туда и этот банк не знает, как будет выживать. Вот это катастрофа, называемая вертикалью властью.

С. БУНТМАН – Женя, она не вчера создалась.

Е. АЛЬБАЦ - Это не быстрая вещь.

С. БУНТМАН – И когда все эти товарищи жалуются, что мы не можем ничего сказать, это большая часть товарищей сами радостно принимали участие в этой системе.

Е. АЛЬБАЦ - Конечно. Сталинскую систему как мы хорошо помним по истории, выстраивали все те люди, которые дальше были расстреляны во дворе Донского монастыря, в Бутырках, Лефортово и так далее. Они все в этом принимали участие. Но, к сожалению, вот это не случайно. Абсолютная власть развращает абсолютно. Это закон. Это как фундаментальный закон физики.

С. БУНТМАН – Да, но и скажем так, планка несогласия внутри она как-то…

Е. АЛЬБАЦ - Вот я тоже спрашивала. Я задавала вопрос: а чего собственно боятся. В лагеря сейчас не отправляют. Не стреляют.

С. БУНТМАН – Могут посадить. Чего-то найти. У всех много чего есть.

Е. АЛЬБАЦ - Не носит это массовый характер.

С. БУНТМАН – Массовый – нет. Я не думаю, что уход в отставку мог бы носить массовый характер.

Е. АЛЬБАЦ - Но с другой стороны, когда один человек все время берет на себя принятие решений, а надо отдать должное Путину, он принимал решения. Иногда медленно, иногда слишком медленно. Но, тем не менее, он принимал решения. То это порождает такую импотенцию вокруг. Потому что зачем я буду принимать решения, если есть этот человек, который может принять это решение.

С. БУНТМАН – А с другой стороны, если я даже и не высказываю свой проект, у меня всегда есть возможность сказать: ну разве это можно. Он принимает. Это разврат всеобщий.

Е. АЛЬБАЦ - Это безответственность.

С. БУНТМАН – Это разврат не только одного человека, это разврат всех…

Е. АЛЬБАЦ - Сереж, они знают, что с ними ничего не случится. Вот будет хорошо тут или плохо. Грохнутся банки или нет, будет проблема с продовольствием или не будет, на их судьбе это никак не отразится. Как это было с советской властью. Разве на Политбюро как-то отражалось, что мяса не было в одном магазине, а рыбы напротив. Никак. Вот как у них была своя эксклюзивная жизнь, Завидово, на той же Рублевке и Ялте и Сочи. Так и эти ребята, выстроили себе эту эксклюзивную жизнь. Их благополучие не зависит от того, будет нам с тобой плохо, будет людям плохо или не будет. Никак не зависит. Их благополучие зависит от одного человека. Его зовут Путин Владимир Владимирович. Вот это называется вертикаль власти.

С. БУНТМАН – Ужасная история.

Е. АЛЬБАЦ - Она не ужасная, она может стать очень серьезной, когда финансовый и экономический кризис ударит по полной программе. Что может произойти уже зимой. Кто-то говорит, что это произойдет к концу весны, кто-то говорит, что надо ждать февраля. Но совершенно непонятно, ни один из серьезных экономистов, которых я читала за последние дни, ни Егор Гайдар, ни Сергей Алексашенко, ни Сергей Гуриев, назови мне, кто бы последнее время ни появлялся на страницах, в том числе журнала "The New Times", никто не предполагает, что удастся отделаться легкой кровью. Все говорят о том, что ситуация будет тяжелая.

С. БУНТМАН – Серьезные люди об этом не говорят, но тут надо понять последовательность шагов нормальных, спокойных и рациональных, что с этим делать. А для этого нужно участие всех.

Е. АЛЬБАЦ - Сережа, выделены колоссальные деньги по нашим масштабам деньги, до 10% ВВП по разным расчетам. Триллионы рублей выделены на спасение банковской системы и разрешения кризиса неплатежей. Нехватки ликвидности на межбанке. И ни черта не получается. Сколько уже, недели три прошло? И ни черта не получается. Потому что оказалось, что каких-то на нашем замечательном рынке нет инструментов, я не хочу вдаваться в эти подробности, поскольку не являюсь специалистом, не удается протолкнуть эти деньги вниз.

С. БУНТМАН – Понятно. За полторы минуты успеешь мне про Обаму с Маккейном сказать?

Е. АЛЬБАЦ - Все будет хорошо.

С. БУНТМАН – А что такое хорошо?

Е. АЛЬБАЦ - Хорошо заключается в том, что в США произойдет революция и впервые в Овальный кабинет в Белом доме как мне кажется, войдет Барак Обама. При этом сейчас дискуссия идет следующая: возьмет ли он просто во многих штатах, всего 538 голосов выборщиков. Он должен набрать половину – 270 голосов. Будет ли это оглушительная победа или разница будет в 2-3%, что конечно более проблематично. Кто-то из моих собеседников в США убеждены, что победа Обама будет оглушительной. Потому что он берет те штаты, которые никогда демократы не брали. Или брали очень редко.

С. БУНТМАН – Оглушительной по выборщикам.

Е. АЛЬБАЦ - Что значит по выборщикам. Выборщики голосуют так, как проголосовал штат. Выборщики распределяются по округам, иногда это один выборщик от округа, иногда два.

С. БУНТМАН – Просто в том или ином штате полпроцента выиграет, то все равно.

Е. АЛЬБАЦ - Все равно он берет эти голоса. Так вот он выиграет там, где раньше демократы либо не выигрывали, как было в Виржинии, либо в Огайо, где выигрывает…

С. БУНТМАН – Победит?

Е. АЛЬБАЦ - Конечно.

С. БУНТМАН – Евгения Альбац. Всего доброго.