Владимир Познер - Особое мнение - 2008-04-29
С. БУНТМАН – Добрый вечер. Как полагается сегодня по вторникам Владимир Познер. Здравствуйте, Владимир Владимирович. Давайте поговорим об интеллигенции? Такая замечательная тема, связанная с телевидением. Был чудесный сюжет в «Вестях недели» в это воскресенье, плюс наша слушательница, пенсионерка из Москвы Александра Петрова просит прокомментировать слова Модеста Колерова на заседании круглого стола по теме: интеллектуальная литература в дебатах, по стратегии 2020. Если интеллигенция не хочет мыслить себя в рамке власти, она ничтожна, она террористична и убога, она деструктивна по отношению к той стране, которая на медные пятаки вырастила ее, и предает свою страну. Вот два сюжета. Что же так интеллигенция-то у нас…
В. ПОЗНЕР - Я думаю, что не интеллигенция у нас, а этот Модест Колеров и так далее. Интеллигенция никогда не вписывает себя во власть. Тем она и отличается. Это несколько особая прослойка. Она может и, как правило, весьма патриотична в том смысле, что она любит свою страну. Это, безусловно. Но она, как правило, находится в некотором противостоянии с властью. Почти всегда. Я не трогаю даже советский период, славный 19 век, такие люди как Герцен, Чернышевский. И так далее. И всегда были в противостоянии с властью. Это функция в какой-то степени интеллигенции, функция критическая анализа, обращения особого внимание на то, что плохо. В какой-то степени сродни журналистике. Чуть по-другому, но тем не менее. Это характерно для интеллигенции, так что просто господин Колеров не знает, о чем говорит. Но таких как он много.
С. БУНТМАН – В сюжете, который представил Константин Семин противопоставлялась настоящая интеллигенция, такая как Королев в советские времена.
В. ПОЗНЕР - Который кстати говоря, сидел.
С. БУНТМАН – Несмотря на это, он ковал и оборонную мощь, а потом и космическую нашу индустрию.
В. ПОЗНЕР - Он любил свою страну. Но, тем не менее, он сидел, в Туполевской шараге, где сидел и Туполев, между прочим. И Яковлев, и Мясищев, выдающиеся наши конструкторы. Неплохо было бы Семину об этом сказать тоже. Я не очень понимаю смысла этого материала. Почему он вдруг появился. Какую цель преследует. Я был бы очень рад возможности, как я сижу напротив вас, посидеть напротив Семина и просто поговорить в открытом эфире. И понять, что им движет. И о чем он говорит. Это не первый случай, когда начинают так или иначе делать попытки компрометировать интеллигенцию и само слово, я помню давно академик Лихачев в Останкино, выступая перед пришедшими зрителями, отвечая на вопрос: а почему у нас так не любят интеллигенцию, замечательно ответил. Он сказал: вы знаете, можно притвориться богатым, человеком со связями, бывшим спортсменом, но вот интеллигентом нельзя притвориться. Стоит рот открыть и сразу понятно, интеллигент вы или нет. Есть некое, вызывают раздражение эти люди, которые рассуждают, не соглашаются. Вспомните перестройку. Поначалу М. С. Горбачев привлек интеллигенцию во главе с Сахаровым. А потом он понял, что не может с ними справиться. Они не соглашаются. Что они возражают.
С. БУНТМАН – Тогда и произошел знаменитый «диалог» на съезде.
В. ПОЗНЕР - И тогда пришли другие, Янаев, Крючков и так далее. Это повторяющаяся вещь вновь и вновь.
С. БУНТМАН – Интересный был ход, на мой взгляд, совершенно пропагандистский и ловкий, когда достаточно долго в сюжете показывались подмосковные поселки с нехорошими иноземными названиями, автомобили Бентли, богатые коттеджи и роскошные дома, и затем был скачок через исторический флэшбэк, потом 90-е годы, новым элитам не нужна была настоящая интеллигенция. То есть врачи, учителя, те, которые тихо и патриотично делают свое дело. А нужны были в особенности те, кто показывает, болтает, говорит. И те, которые ругают свою страну.
В. ПОЗНЕР - Во-первых, это ход, на мой взгляд, не пропагандистский, я в целом назвал бы его иезуитский.
С. БУНТМАН – Вы так не любите общество Иисуса?
В. ПОЗНЕР - Нет, но существует такой термин. Общество чрезвычайно интересное, сказать, что я его люблю, я не могу. Я отношусь к нему с большим, я воздаю ему должное. Это очень умелые люди, но это типичный иезуитский ход. Это же на самом деле поворачивать, ставить с ног на голову, но очень ловко это сделано. И в этом смысле, конечно, это работает. Потому что ставится знак равенства между интеллигенцией и тем, кто сидит за рулем Бентли. А на самом деле ничего общего между этими двумя понятиями нет. Между тем, которые живут в поселке Ричмонд, или еще как-то и интеллигенцией. А там интеллигенция не живет. То есть это зная, что большинство населения живет довольно тяжело и сильно не любят богатеев, намек такой, что, а богатые-то кто? Интеллигенция. А интеллигенция…
С. БУНТМАН – Особенно та, которая ругает и кивает на Запад.
В. ПОЗНЕР - А интеллигенция никогда не была богатой. Напротив и, кстати, интеллигенция и не стремится к материальным благам. Нигде в мире. В том числе и в России. Поэтому это просто очень ловкая ложь.
С. БУНТМАН – Там, в конце концов, было сказано Сергеем Кара-Мурзой чудесно просто: не знаю, как они работают, за деньги или за идею, но это все делается в психологических центрах…
В. ПОЗНЕР - Ему все равно, что за идею, что за деньги, что тоже интересно.
С. БУНТМАН – Но главное - делают враги.
В. ПОЗНЕР - Конечно.
С. БУНТМАН – В Интернете довольно много вопросов и уже просят прокомментировать высказывание Дмитрия Медведева о телевидении, сначала он сказал, что телевидение часто называют подвластным, прогнозируемым в своих оценках. И далее Медведев сказал, что по своим средствам, которые применяют одно из лучших или лучшее в мире и смотреть его интересно. Еще одна часть была, он сказал, что телевидение стало, может быть, несколько более скучным, меньше стало ужасов в телевидении, я чуть-чуть не точно цитирую, но смысл тот. В отличие от 90-х годов. Менее жестким оно стало по подаче материалов, менее ужасным. Не знаю.
В. ПОЗНЕР - Вы знаете, у каждого человека свой вкус. И, может быть, Дмитрию Анатольевичу это телевидение кажется очень интересным. Я могу с ним согласиться в том, что технически с точки зрения картинки, которую мы видим на экране, российское телевидение вполне на уровне мирового телевидения.
С. БУНТМАН – Я думаю, что никто с этим спорить не будет.
В. ПОЗНЕР - И в том, что касается развлекательной части телевидения, шоу, мыльной оперы и так далее, все абсолютно на уровне. Я могу только высказаться по поводу той части, которую я называю информационной. Ему возможно не задавали прямого вопроса, но совершенно очевидно, что на федеральных каналах эта информация сильно фильтруется. Контролируется. Все знают, что есть вещи, о которых говорить нельзя. И вещи, которые говорить нельзя. Что есть люди, которых приглашать в эфир нельзя. Это не списки. Черные списки говорят. Никаких черных списков нет ни по поводу тем, ни по поводу людей. Просто понятно, что это не дадут сделать. Что касается регионального телевидения, то там зависит все от губернаторов. Есть губернаторы, которые понимают, что телевидение должно быть журналистским, а это значит, показывать проблемы как они есть, не куртуазно, и не хвалить власть, а просто показывать жизнь. И ставить проблемы. А есть регионы, где абсолютно подконтрольно все губернатору и там вообще ничего нет. В этом смысле телевидение находится в наиболее тяжелой ситуации, все-таки печать намного более вольна, полагаю, что связано с тем, что все-таки печать не имеет того воздействия на людей, какое имеет телевидение и дело не только в количестве читателей той или иной газеты. А дело в том, что телевидение воздействие одновременно на большую массу. Что я сегодня это посмотрел, а ты это же посмотрел завтра. А вот именно одновременно…
С. БУНТМАН – Как пишут сейчас многие исследователи и составление телевизионного представления о мире, появившееся некоторое время назад слово «реальное время» заменившее прямой эфир и это реальное время необычайно воздействует.
В. ПОЗНЕР - Необычайно. И более того, сегодня телевидение занимает такое место, что если телевидение о чем-то не говорит, то этого нет. Реально этого нет. Если о каких-то странах больше не говорят, то для народонаселения этих стран нет. Нет Венгрии, Монголии. Просто потому что они не фигурируют на экране. Так что это особая статья. Но я никак не могу согласиться с тем, что сегодня по сравнению с 90-ми годами меньше ужасов на телевидении. Я бы сказал больше ужасов. А вот то, что это стало менее жестким именно в смысле информации, это правда.
С. БУНТМАН – Здесь, наверное, разное понимание жесткости.
В. ПОЗНЕР - Вероятно.
С. БУНТМАН – Как с этим спрягается следующее заявление Медведева, что телевидение стало более технологичным, и вообще пресса стала более технологичной. Но остается задача говорить правду и отвечать за то, что ты говоришь.
В. ПОЗНЕР - Я с этим согласен. Говорить надо правду и надо отвечать за то, что ты говоришь. Я абсолютно разделяю эту точку зрения. Все-таки для меня слово «свобода» это и ответственность за это слово. А не просто сказал, а там пускай разбираются.
С. БУНТМАН – Да, но как-то это очень странно сочетается, Дмитрий Медведев ушел от ответа на вопрос о содержательной стороне основного телевидения, основных федеральных каналов. О его подвластности и фильтре на информацию. Сказал в другой части о долге журналиста говорить правду и отвечать за то, что он говорит.
В. ПОЗНЕР - Это было связано, по-моему, с законом, поправка к закону о СМИ. Которая принята в первом чтении. Ему задавали вопрос по поводу этой поправки.
С. БУНТМАН – От телевидения он ушел сразу в интересность и технологичность телевидения по своим средствам. Кстати, как вы относитесь к появлению этой поправки в первом чтении?
В. ПОЗНЕР - Поправка эта вообще, если она будет принята, это означает жесточайшая цензура, это инструмент в руках власти, который позволяет легко расправиться с любым представителем СМИ. Не только конкретным человеком, но и зданием или телевизионной или радиостанцией. Это категорически нельзя допускать, чтобы этот закон был принят. Если имеется с точки зрения кого-либо клевета, на то существует суд. Идите в суд и добивайтесь и по законам и по закону о СМИ это наказуемо. А эта дополнительная поправка…
С. БУНТМАН – Что она дает нового? Потому что многие комментируют, что это только масляное масло. Что есть во всех законах, можно не идти в суд. Но ведь надо идти в суд, говорит закон.
В. ПОЗНЕР - Так и так, не очень-то говорит. Это очень крайне опасная и абсолютно вредная поправка. В этом я абсолютно убежден.
С. БУНТМАН – А какова будет ее судьба все-таки.
В. ПОЗНЕР - По-моему, она не пройдет.
С. БУНТМАН – У некоторых поправок и законов была судьба, что на уровне или Совета Федерации, что сейчас еще сомнительно, но в момент подписания президентом иногда все возвращалось.
В. ПОЗНЕР - Я думаю, не пройдет. Хотел бы не ошибиться.
С. БУНТМАН – Все-таки из-за резонанса или из-за ее какой-то излишней жесткости.
В. ПОЗНЕР - Это сопряженные вещи. Резонанс, почему возник. Из-за того, что там содержится. Так что это вещи связанные. Взаимно.
С. БУНТМАН – Илья пишет: по-вашему, выходит, что про любого можно что угодно написать, доказывать, что не верблюд будет тот, про кого написали?
В. ПОЗНЕР - Доказывать, что не верблюд будет тот, который написал. Потому что тот, о ком написали, подаст в суд. И дальше будет разбираться суд относительно того, что было написано. И тот, который написал, должен будет доказать, что не имел в виду ни клеветы, а клевета это нечто обдуманное. Это не случайно. Не ошибка.
С. БУНТМАН – Недаром она заменена в той же поправке – заведомо ложные высказывания.
В. ПОЗНЕР - Это именно заведомо…
С. БУНТМАН – То есть с целью. Это очень трудно доказать.
В. ПОЗНЕР - Да, трудно доказать. Но, тем не менее, для этого существует суд.
С. БУНТМАН – Это невозможно доказать в порядке контроля агентства…
В. ПОЗНЕР - Абсолютно.
С. БУНТМАН – И приостановления работы и на уровне предупреждения это доказать нельзя.
В. ПОЗНЕР - Невозможно.
С. БУНТМАН – Возвращаясь к теме интеллигенции, замечательное определение, Ольга просила нас оставить Колерову – Колерово, а самим дать определение интеллигенции. Не знаю, будем ли мы это делать, но здесь очень, по-моему, точно написал один из слушателей, что настоящая интеллигенция, я могу за свою страну умереть, но врать про нее не буду.
В. ПОЗНЕР - Относится.
С. БУНТМАН – Похоже.
В. ПОЗНЕР - Да. Кстати есть другое вольтеровское. Я с вами не согласен, но я готов отдать жизнь за ваше право выражать свое мнение. Это туда же.
С. БУНТМАН – Руслан из Уфы только подтверждает то, что вы говорили о региональных СМИ. Там это просто превратится в дубину. Это понятно. Такого рода поправки.
В. ПОЗНЕР - Любая критика власти, губернатора или мэра сразу это будет: ага, он клевещет. Это просто как дважды два.
С. БУНТМАН – ОН говорит об Уфе: свобода ли слова это. В Уфе есть ваша радиостанция, есть RTVi в кабельных сетях. Ведь на нашем региональном ТВ кроме сводок о деяниях и свершениях губернатора ничего нет.
В. ПОЗНЕР - Конечно, дело в том, что я очень осторожен с общими заявлениями. Свободы слова нет. Неправда. Она в чем-то есть. Ограничена? – безусловно. Не та свобода, которую я бы хотел видеть, возможно, вы, - наверняка. Но сказать, что, вот в Китае ее нет. Там можно сказать: нет никакой оппозиционной печати, радио, нет никакой критики власти никем и никогда. Нет выборов и так далее. В Советском Союзе не было.
С. БУНТМАН – Проблема с Интернетом еще ко всему в Китае.
В. ПОЗНЕР - А у нас есть. Но она ограничена сильно.
С. БУНТМАН – Можно ли за нее бороться даже в этих условиях? Я имею в виду профессионально журналистов…
В. ПОЗНЕР - Можно и нужно. У меня был вчера разговор с одним очень высокопоставленным чиновником и так как это был разговор абсолютно частный, я не могу его повторить, но он мне сказал, мы проходим стадию развития. Никакими приказами мы ничего не добьемся. Мы должны просто следить, чтобы как-то вода не выплескивалась наружу, то есть из этого контейнера. Постепенно, его мнение, все будет приходить в норму, которая принята в цивилизованном мире. Бороться надо каким образом. Надо просто свое дело делать. Я считаю, что надо свое дело делать. И кстати, я вообще согласен с тем, кто говорит, не надо все время апеллировать куда-то. Я против этого. Мое мнение такое, что этот «куда-то» на самом деле там совершенно не болеют за то, что происходит у нас. Это используется в политических целях, есть отдельные люди, которые болеют. Это правда. Но в принципе эта апелляция туда, что вот у нас безобразие, это пустое дело. Повернуться надо к себе. Я понимаю, в советское время, когда за то, что ты рот открыл, ты мог оказаться в сумасшедшем доме или лагере. Чуть другая ситуация. Но мы можем бороться, говорить. И мы должны. Мы должны доказывать своим, а не апеллировать к президенту Бушу или еще кому-то.
С. БУНТМАН – Но доказывать еще приходится то, что везде существует, например, законы журналистики одни и те же. Точно так же как и законы тяготения в любой стране.
В. ПОЗНЕР - Согласен.
С. БУНТМАН – И нет специального закона тяготения всемирного для России, также нет и законов журналистики.
В. ПОЗНЕР - Абсолютно.
С. БУНТМАН – Может быть это стоит доказывать постоянно. Кажется, - пишет Екатерина Владимировна, - быстро воссоздается образ агрессивной опасной страны, которая может аннексировать любого соседа и население это приветствует. Похоже на Германию 30-х, очень страшно. Это так? В связи с громогласными последними заявлениями по Грузии и Абхазии. Инциденты с самолетом.
В. ПОЗНЕР - Это понятно. Вы бывали вообще в Абхазии в стародавние времена?
С. БУНТМАН – Не случилось к моему величайшему сожалению.
В. ПОЗНЕР - Я бывал там часто. И поразился тому, насколько грузины презрительно относились к абхазцам и насколько абхазцы ненавидели грузин. Язык другой это ладно, религия другая. Но абсолютно дискриминационное было отношение. Это факт. Я видел это. Я лучше знал грузин и очень любил и люблю Грузию. То, что произошло это неизбежная вещь, для меня совершенно очевидно…
С. БУНТМАН – Та война была неизбежна 1992 года?
В. ПОЗНЕР - Для Грузии мне кажется, что Абхазия потеряна навсегда. Я абсолютно в этом убежден. Ни за что они не вернутся в Грузию. До последнего человека будут воевать, чтобы не стать частью Грузии, чтобы отделиться, чтобы не быть там. Это с одной стороны. Я не знаю, когда эти разговоры, что накапливается больше грузинских войск в Кодорском ущелье и что в ответ, я не могу это подсчитать, у меня нет реальных данных. Обе стороны играют в свою игру. То, что Россия не собирается захватывать Грузию, по-моему, даже смешно об этом говорить.
С. БУНТМАН – А тогда зачем говорить?
В. ПОЗНЕР - А кто говорит?
С. БУНТМАН – Что мы защитим.
В. ПОЗНЕР - Мы защитим свое население…
С. БУНТМАН – А что означает свое население?
В. ПОЗНЕР - Это граждан России, которые живут в Абхазии.
С. БУНТМАН – Это жители Абхазии, ставшие гражданами России.
В. ПОЗНЕР - Они стали.
С. БУНТМАН – Это очень интересный процесс был. Существует проблема при всем том, что вы говорите и той ситуации, в свою очередь там абхазы не очень хорошо относились к грекам, а греки, во времена, когда Абхазия была многонациональная страна. Советская власть била и тех, и других, и третьих. И выселяла и как всегда всех друг с другом ссорила. Но потом был взрыв. И получились с одной стороны что отрицать, Шамиль Басаев, там был в 1992 году.
В. ПОЗНЕР - Был, конечно. А как же.
С. БУНТМАН – И что взаимные были зверства. Но существуют мирные беженцы из Абхазии, грузины, тоже это должно как-то решиться.
В. ПОЗНЕР - В большом количестве. Я вам должен сказать, хотя я знаю, что многие с этим не согласны, я большой разницы между Косово и Абхазией не вижу. И то, что произошло с Косово, я и тогда считал, и сегодня считаю, что это на руку и будет использоваться и Абхазией, и Осетией и так далее. Они не хотят эту Грузию, да, многие пострадали, которые были ни при чем. Всегда так бывает. Но это так. Россия играет в свою игру. Это понятно совершенно. Отношение между Россией и Грузией такие, что каждая из сторон делает все, что она может, чтобы насолить другой. Это вообще подчас нет никакой логики. А есть просто элементарное желание, вот на тебе, вот тебе, кушай.
С. БУНТМАН – Если пойти, предположим, по косовскому варианту, то нужно тогда хорошо, если Россия заинтересована в независимости Абхазии, тогда России нужно это делать всеми дипломатическими силами, подчеркивать и государственность и идти достаточно впрямую. У меня есть сомнения, заинтересована ли Россия в том или ином разрешении абхазского кризиса.
В. ПОЗНЕР - А вы думаете, что России выгодно, чтобы все время тлело?
С. БУНТМАН – У меня такое ощущение, не знаю, верное ли оно. Все время поддавливала ту же Грузию.
В. ПОЗНЕР - Я не вижу смысла. Что значит поддавливать. А что это дает. Во-первых, настраивает против России международное общественное мнение. Потому что правильно, неправильно, но факт тот, что пока Запад поддерживает Саакашвили. Я считаю, неправильно, но, тем не менее, это так. Все шаги только еще больше и больше портят, извините за слово, имидж России за рубежом. На Грузию это никак не действует кроме как противодействия. И если вам сказать, что когда-то грузины в своем подавляющем большинстве очень хорошо относились к России, особенно грузинская интеллигенция, то это все меняется. Все хуже и хуже. Какой в этом смысл? То, что скорее Россия была бы, как мне кажется, она не может этого сказать пока, но за независимость Абхазии, не за то, чтобы Абхазия стала частью РФ, я тоже думаю, что в этом есть определенная логика. Но я полагаю, что это будет. Что это неизбежно.
С. БУНТМАН – Когда я говорил, что Россия заинтересована или нет, как мне кажется, не заинтересована, я не имел в виду, что поддержание этого конфликта принесет пользу России объективную. Мне кажется, что российская нынешняя правящая элита заинтересована в поддержании какой-то мутной водицы с непонятно откуда идущими самолетами. С серым бизнесом в Абхазии. У меня такое ощущение, что прояснить ситуацию не заинтересованы, даже может быть в объективный ущерб образу России, положению России в мире.
В. ПОЗНЕР - Я тут ничего не могу вам ответить. Когда я говорю, что у меня есть ощущение или я в чем-то убежден, я знаю, почему. Я могу это объяснить. Вот потому-то. В данном случае я не могу, это все равно, я могу привести миллион примеров, а для чего вот объясните мне внятно, в чем смысл этого. И если мне объяснят, я скажу: да. Тогда можно. Я этого не вижу. Для чего эта мутная водица в Абхазии. Что это дает? Кто на этом греет руки, получает большие деньги, может быть. Я этого не знаю. И поэтому я просто не могу этого утверждать. Я должен больше понимать.
С. БУНТМАН – С другой стороны, как и Иван говорит о чеченской войне и про взаимные убийства, не со стороны Косово, а со стороны Чечни. Чечня 10 лет назад было полное ощущение, что Чечня все-таки на одной висюльке держащийся ломотик России.
В. ПОЗНЕР - Точно совершенно.
С. БУНТМАН – Худо, бедно, жестко, не жестко, но Россия сохранила Чечню.
В. ПОЗНЕР - Да.
С. БУНТМАН – Не вернув, между прочим, туда ни беженцев, не решив множество проблем. Почему Грузия не способна придержать Абхазию?
В. ПОЗНЕР - Силы нет.
С. БУНТМАН – Это проблема силы.
В. ПОЗНЕР - Вы думаете, Сербия отпустила бы Косово, если бы были силы этого не делать. Да никогда в жизни. В данном случае это просто вопрос силы. И больше ничего. Совершенно для меня ясно. Россия могла удержать именно потому что она Россия. Большая, в общем, сильная. А было бы наоборот, так и нет.
С. БУНТМАН – Но в чем на Кавказе и в Закавказье в основном заинтересована объективная Россия и по своему положению и для своего дальнейшего развития в мире.
В. ПОЗНЕР - Насчет второго пока воздержусь. Она заинтересована в сохранении Северного Кавказа…
С. БУНТМАН – Своего российского.
В. ПОЗНЕР - Поскольку опасается, и в этом я мало сомневаюсь, что достаточно, чтобы одна частичка ушла, помните знаменитую теорию домино такого Уолтера Стоу, на которой была основана война во Вьетнаме. Что если мы потеряем Вьетнам, то посыплется все. Так вот то же самое.
С. БУНТМАН – А в Закавказье?
В. ПОЗНЕР - А что в Закавказье?
С. БУНТМАН – Одним словом, была бы Грузия дружественная, предположим, Абхазия, Армения и так далее.
В. ПОЗНЕР - Я думаю, что…, что я могу думать, как будто я с этими людьми разговаривал, стратегически важнее всего, чтобы были хорошие отношения с Баку.
С. БУНТМАН – Вот здесь мы поставим отточие до следующей недели. Владимир Познер и «Особое мнение».