Сергей Доренко - Сергей Доренко - Особое мнение - 2008-01-21

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здравствуйте, я продолжаю свой марафон телевизионно-радийный, я сегодня вообще за всех. Сейчас принимаю Сергея Доренко в программе «Особое мнение», здравствуйте, Сергей.

С. ДОРЕНКО: Здравствуйте.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пойдем, пожалуй. Тамара Манцевич, переводчик, пишет из города Парижа – я слушаю информацию на французских каналах телевидения и радио. Если бы вы знали, как им наплевать на Саакашвили и Юлию Тимошенко. Не преувеличивайте их роли, пожалуйста, Европу волнует только ее собственное благополучие, то бишь: цены на газ, нефть, никак не уровень демократии на постсоветском пространстве. Вы даже себе не представляете, что такое высокие цены на газ в цивилизованной Европе, надо здесь пожить и вкусить все эти прелести. Согласны ли вы поменять московский комфорт на европейский? И дальше она пишет финальную фразу – не советую. Вот так.

С. ДОРЕНКО: Вот так.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот так.

С. ДОРЕНКО: Мучается человек. Я думаю, что человек просто погряз в каких-то, т.е. есть какие-то проблемы бытовые, человек, действительно, видя вокруг себя таких же, полагает, что это и есть центр жизни. Но мне кажется, что эти бытовые проблемы – деривативы, в том числе, какие-то следствия важных процессов. Мы пытаемся как раз говорить о процессах, поэтому что сказать Тамаре? Держитесь, Тамара, газ будет.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, я говорил с одним из своих приятелей, который живет во Франции. Он журналист, аккредитован, все, как полагается. Он мне сказал, что он тратит в городе Париже на коммунальные услуги и на всю эту историю порядка 2 тыс. евро в месяц.

С. ДОРЕНКО: Вместе с квартирой?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вместе с квартирой. И он говорит, что это очень все круто. Он говорит, тут задумаешься, так сказать, жить в стране без демократии, где энергоносители все-таки стоят относительно дешево, полудотируются.

С. ДОРЕНКО: Я все пытаюсь пристроить их, думаю, куда же их пристроить, где самые дешевые? В Ираке, говорят.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: В Ираке, да.

С. ДОРЕНКО: Нереально дешевое все. И в Иране, кстати.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Она затрагивает еще одну проблему, Тамара Манцевич. Она говорит о том, что надежда, если можно так, я попробую сформулировать, надежды либералов, что Запад на что-то обращает внимание сейчас, Запад ни на что внимания не обращает.

С. ДОРЕНКО: Запад не однороден, раз, исполнительная власть на Западе, действительно, пришла к консенсусу относительно того, что не надо диким людям насаждать демократию, т.е. эта романтика 90-х прошла. Даже, может быть, некая инерция романтики 80-х, что надо нести демократию, что-то такое, империя зла, вся эта чушь, они теперь говорят – так, братцы, они, как сказал один из американских сенаторов, сейчас не упомню имя, не надо защищать демократию больше, чем сами русские. Не надо любить демократию в России больше, чем ее любят русские. Надо успокоиться. Они относятся к нам прагматично, опять вернулись какие-нибудь 70-е в этом смысле, 70-е, спокойно. Поэтому что же касается ситуации на Западе, где одна из зарплат двух членов, если есть два члена семьи, муж и жена, где зарплата жены вся целиком уходит на выплату кредита по квартире и электричества и все остальное, это типичная ситуация. Она такая была и 20 лет назад. 20 лет назад также было. Т.е. ее зарплата идет на квартиру, его зарплата идет на питание, одежду и отпуск.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.

С. ДОРЕНКО: Но если у нее нет его, значит, душит, естественно, эта штука, душит-душит, тяжко.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, хочу еще одну тему обсудить до паузы в 15 минут. Владимир спрашивает – закрытие с помощью ФСБ филиалов Британского совета, пятичасовой обыск в центре Сахарова – это знаковые события для России или просто текучка?

С. ДОРЕНКО: Уже по несчастью текучка, когда идет, сейчас вспомнить какой-нибудь 96-й год, это было бы знаковым, когда существовало обсуждение. Принципиально же что было, что произошло в России за последние годы, скажем так, за последние 9 лет, принципиально то, что события и вообще политика отделена от масс. Т.е. массы живут вне и помимо политики, они никак не соприкасаются с политикой. Политика отделена от масс, политика больше не публичное занятие. Такой парадокс. А это же парадокс, правда, политика – это и есть ультрапубличное занятие. В России политика не публичное занятие больше. Это некая кабинетная история. Поэтому что-то случилось, но этого как бы и нет. Телевидение на это не обращает внимания или обращает внимание таким образом, чтобы акценты были расставлены на всех каналах одинаково. Следовательно, этого нет как события дискуссионного, вот и все.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Кстати, о телевидении, даже успеем еще это обсудить, я вчера посмотрел программу «Время» господина Толстого и до этого даже, не имеет значения, везде одна и та же история. Медведев, Медведев, Медведев в первой части, потом Медведев – Путин, потом дальше Путин – Медведев, дальше один Путин, дальше, как сиротливый какой-то, непонятная история, откуда он появился, появился несчастный Зубков, который чего-то кому-то говорил, кто-то ему отвечал. В общем, где-то порядка 25 минут все это дело продолжалось, такая интересная история. Т.е. я не против, я только думаю, зачем именно так, чтобы свыклись? Это нужно, чтобы свыклись, да?

С. ДОРЕНКО: Это просто инкорпорация такая, ведь, на самом деле, люди, когда смотрят телевизор, они же не сидят, припаянные к телевизору.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А, ушел, пришел, опять он?

С. ДОРЕНКО: Конечно, конечно. Что значит смотреть телевизор, смотреть телевизор в разных семьях по-разному, в любом случае, человек забирается в те самые, о которых мы говорили однажды, бетонные пещеры Бирюлево или чего угодно еще, Медведково, и он в этой бетонной пещере, по-разному, у кого вдоль стен пустые бутылки, у кого собрание Теодора Драйзера, собрание сочинений, у кого как. Но, в любом случае, человек пошел к чайнику, пошел туда, и нужно его так, этого человека, прострелить навылет, чтобы он, гад, не успел к чайнику пойти, понимаешь? Он пока пошел к чайнику, а вернулся, опять его – пум. В этом же дело.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но, в принципе, смысл в чем, приручают, да? Т.е. ты должен привыкнуть к тому, что Путин и Медведев – это некая одна целая составляющая?

С. ДОРЕНКО: Конечно, конечно, в том, что ты сказал, есть одна очень важная вещь. Сначала, дороже-то первые минуты, чем последние.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, безусловно.

С. ДОРЕНКО: Дороже первые минуты, потом уже погода. Первые минуты – один Медведев, потом Медведев и Путин, потом Путин и Медведев, а потом один Путин, т.е. это, конечно, они производят какую-то девальвацию, девалуацию бедного Путина, мне жалко его.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы продолжим еще эту тему. Очень короткая пауза.

РЕКЛАМА

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы с Сергеем Доренко рассуждаем…

С. ДОРЕНКО: Об этих передачах.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: О том, как нас готовят.

С. ДОРЕНКО: Да, и знаешь, мне кажется, что есть некий главный смысл того, что все время идет разговор о Путине и Медведеве, Медведеве и Путине. Главный смысл – это не смысл того, что говорят. А смысл, что говорят. Смотри, ты летишь в самолете, например, там трансатлантический рейс куда-нибудь в Нью-Йорк, представляешь, нет? И вдруг в какой-то момент, еще не долетели до Исландии, вдруг ты не слышишь двигателей. Мама не горюй, ты начинаешь оглядываться, может быть, что-то с твоими ушами. Ты начинаешь оглядываться, оказывается, весь самолет не слышит двигателей. Начинается паника. Так вот, передачи непрерывные о Медведеве и Путине – это гул самолета. Это значит, что все в порядке. Ты не слушаешь текста, ты просто понимаешь, что все, дела идут, как пел Владимир Высоцкий, дела идут все более-менее, и больше более у нас, и меньше менее. Понимаешь, все нормально, гудит движок где-то.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хочу тебе сказать, что в отношении новостных программ ты правильно заметил, а в отношении аналитических, я не буду программы называть, есть там вообще отстой, о нем говорить не будем. Есть у нас такие…

С. ДОРЕНКО: К несчастью, у меня нет телевизора.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: …паллиативные дискуссии. И несколько наших радиослушателей, посмотрев программу выходного дня, которые были, удивленно написали, что появилась новая невероятная вещь. Беспощадная или, я бы даже сказал лучше слово, нещадная критика путинского режима.

С. ДОРЕНКО: Да что же творится-то.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Т.е. идет разговор как, сидят все абсолютно путинские люди, а разговор идет о том, что то не сделано, это не сделано, то не сделано, это не сделано.

С. ДОРЕНКО: А, это всегда так, нормально.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Дальше они пишут, я не видел, они пишут, что встают путинские люди, эти, ты знаешь их фамилии, которые всегда, и говорят – да, это правда, это не сделано, то не сделано и т.д. И когда Дмитрий Анатольевич Медведев будет реализовывать, тут как раз мы это все.

С. ДОРЕНКО: Типично.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И они говорят, что совершенно непонятно, как такое может происходить.

С. ДОРЕНКО: Просто люди не обращали раньше внимание, но дело в том, что в каждом обращении к федеральному собранию РФ Владимир Владимирович выступал как ярый антипутинец, вообще, я бы даже сказал, антипутинский головорез. И на каждой пресс-конференции он просто тоже головорез, распоясывался, был разнузданным антипутинцем, я очень хорошо это помню. И перед каждыми выборами…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И требовал.

С. ДОРЕНКО: А в 2003 году, любые выборы взять, когда они ловили оборотней в погонах, потом оборотней в сюртуках, потом оборотней в кальсонах, все время они искали каких-то, правда, потом они обвиняли, была такая позиция, когда «Единая Россия» жестко критиковала правительство, Кудрина, Грефа, всех этих подонков несчастных и т.д. Т.е. они абсолютные антипутинские головорезы всегда. Но раньше это не бросалось в глаза, я думаю, потому что было настолько парадоксом шизофреническим, когда сам Путин был антипутинцем, а сейчас люди заметили это, потому что Медведев как бы теперь воплощенное добро, которое очистит нас от скверны путинизма, понимаешь? Но раньше это всегда так было.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Т.е. менее, чем более, да? И более, чем менее?

С. ДОРЕНКО: Это нормально, это нормально, параноидальная форма шизофрении, это нормально.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну ладно, вообще это…

С. ДОРЕНКО: Это весело.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это нормальная российская политическая жизнь, успокойся.

С. ДОРЕНКО: Конечно.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Теперь смотри, давай коснемся некоторых тем, которые я уже обсуждал с Леонидом Млечиным, но они, как, помнишь, это Владимир пишет – это знаковое или текущее? Давай это обсудим с тобой. Знаковое ли событие, что донские казаки хотят реабилитировать Петра Краснова? Я обстоятельства не буду повторять, все знают.

С. ДОРЕНКО: Не в первый раз, да, не в первый раз. Я считаю, что…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Коротко.

С. ДОРЕНКО: Понимаешь, я считаю, что мы должны некие вещи, сейчас скажут нам, он любил животных, но при этом и реально, действительно, в пятом классе школы любил маму и бабушку, потом кошечке дал еще что-то, поэтому какой же он фашист. Мне кажется, в отношении нацистов, фашистов и коллаборационистов с фашистским, нацистским режимом, мы должны в какой-то момент не интеллектуализировать, не рационализировать, а жестко однажды сказать, это было сказано на Нюрнбергском процессе, жестко однажды сказать – они нелюди, точка, вообще не обсуждается. Коллаборационисты, фашисты, нацисты – нелюди, точка. Это вообще больше нельзя обсуждать. Моя позиция простая как божий день, понимаешь? Осталось всего, я еще раз говорю, две страны, мы знаем, что в Европе идет ревизия, мягкая ревизия, в Европе идет наступление нацистов, в Прибалтике особенно, в молодых демократиях Восточной и Центральной Европы хочется сказать – Восточной Америки, по-настоящему, от Польши до Эстонии, Латвии и Литвы, идет ревизия истории и возобновление нацизма. В этот момент нужно сказать, остаться должна, и пока мы видим, Россия и Израиль, две страны, которые реально, четко должны сказать – ни при каких условиях, никогда не может быть хорошим нацист, точка.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Им нужен свой герой, их можно понять.

С. ДОРЕНКО: Понимаешь? Но мы не должны этого разрешать.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не может быть такая огромная масса, очень значимая, необычайно колоритная, как казачество, оно не может быть без своих легенд.

С. ДОРЕНКО: Я вижу ужасные вещи, происходящие тоже в Западной Украине, я вижу эти ужасные вещи. Но я знаю только одно, я знаю последний бастион, мы и Израиль, мы должны вместе всегда понимать, что нацистов хороших не бывает вообще никогда. Если он в пятом классе дал бублик или котлетку или белочку покормил, все равно расстрелять подонка, нацист, все, точка, не обсуждается.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мне сложно спорить с такой жесткой позиции. Идем дальше по тем событиям, о которых мы говорили. Я обратил внимание на заявление Сергея Лаврова, что Россия пообещала не давить на Польшу и Чехию из-за американской ПРО. Меня это удивило вот почему. Это встреча была, сказано было. При этом Лавров подчеркнул, что задача России состоит в том, чтобы в Варшаве и Праге услышали и поняли позицию Москвы. Все очень политкорректно, нормально сказано. Но дело в том, что меня удивил этот ход Лаврова.

С. ДОРЕНКО: Вдруг, неожиданно.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Знаешь, почему? Потому что 70% там проголосовало, в Грузии, Украина с ее закидонами и т.д., по этому поводу у Олега, я соединю два вопроса, у Олега вопрос к тебе. Похоже, русофобский, почти натовский, не залежный оранжевый Укростан, Олег, я вам прощаю это хамство ваше.

С. ДОРЕНКО: Не надо, конечно, не надо.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вступит в ВТО раньше России, начнет делать много гадостей нашей родине, не пора ли уже продавать этой враждебной стране газ и нефть по максимальным мировым ценам, таможенные пошлины, ведь они по приказу Вашингтона и Брюсселя, я не потому читаю, что это он такое написал, чтобы, знаешь, чтобы была дискуссия. Я просто говорю, что так странное отношение, двойной подход.

С. ДОРЕНКО: Для начала, то, что мы меняем позицию, для меня просто одно означает, что торг по транзиту власти в России продолжается. Что же касается цен для Украины, тут Олегу нужно понимать одну простую вещь, что украинцы говорят нам – ребята, вы нам вообще не продавайте газ, вообще хотите, зажгите факелы, там у себя в Сибири и жгите их, грейте стратосферу, потому что газ идет через них. Хотите не продавать – не продавайте. Понимаете, Олег, по несчастью, производитель и транзитная страна связаны друг с другом. Мы это хорошо понимаем на примере России и Туркмении, когда Туркмения производящая, Россия транзитная, мы очень хорошо это понимаем, когда туркмены упираются по цене, мы говорим – туркмены, вам газ нравится? Факелы зажгите в пустыне, очень красиво горят. А хотите, чтобы вы доставили куда-то? О, сейчас поговорим. Понимаете? Это принципиальная тема. Транзит, транзит не менее важен, чем производители, это понятно. Дальше, что принципиально важно по позициям Лаврова, которые меняются, они меняются, я думаю, что есть целый ряд проблем, которые идут как пакет по транзиту власти этому, который происходит в России. Например, атомная станция в Бушере, судьба Косова, судьба непонятной Грузии и ее территорий, ее будущего в НАТО, Приднестровье, ряд других, ПРО в Европе, я думаю, что Россия все больше и больше обменивает, все больше и больше дает согласий. А, может быть, даже и приберегала несогласия на последний момент, чтобы обменивать не бесспорный, скажем так, чтобы не говорить грязный, не бесспорный транзит власти и схему власти, которая, без сомнения, оговаривается в Вашингтоне.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: До паузы давай еще поговорим об одном транзите власти самому себе, это Грузия. Самолеты не летают, но ты знаешь, что Лавров сказал, что нужно немножко, чуть-чуть изменить формат взаимоотношений между Грузией и Россией для того, чтобы окончательно это снять. Такая была сказана фраза. И я все время, я задаю один и тот же вопрос, уже в нынешней ситуации, чего ждут от Грузии для того, чтобы, по моему твердому убеждению, мне кажется, что Путин не хочет перекладывать на Медведева этот геморрой, т.е. он в этом смысле, наверное, правильно думает, я это начал, я это закончу, потому что две проблемы, это Грузия и Ходорковский. Но я думаю, что Ходорковский будет пролонгирован по тем или иным причинам, а Грузию можно прекратить и сейчас. Не знаю, может, я не прав. Но они говорят – мы ждем шагов от вас, каких шагов ждут от Грузии?

С. ДОРЕНКО: От Грузии вообще ничего не ждут, это надо понимать, что это просто дипломатические термины. Грузии как бы как стороны в переговорах не существует совсем. Это мнимое число такое есть, мнимое число в математике, есть такая вещь, например, квадратный корень из минус 16. Это мнимое число, на самом деле, все, что касается Кавказа, решается напрямую Москвой и Вашингтоном, но считается, что сегодня клиент, клиент Вашингтона – Саакашвили. Поэтому договор идет с Вашингтоном, а мы ждем от Грузии, это, значит, от Вашингтона, чтобы они позвонили и сказали – Миша, ты что, дурак, давай, сделай это.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай, сделай что?

С. ДОРЕНКО: То, о чем договорился Вашингтон и Москва. Т.е. Грузии как партнера в переговорах не существует.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я понимаю, о чем можно говорить? Минута у нас.

С. ДОРЕНКО: Лавров, притом вся Грузия все равно идет в пакете, т.е. Грузия не идет как самостоятельный даже объект переговоров, даже темы такой самостоятельной нет. Т.е. Грузия, Косово, все эти ПРО, вся эта хрень, Бушер, плюс передача власти в России, все это месится вместе, и пакетное соглашение идет. А там Миша, может, что-то не успеет, поэтому Лавров намекает Кондолизе, что – Лиза, вы Мише позвонили, чтобы он сделал, что надо? Вот и все, никакого переговорщика в лице Грузии не существует.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, + 7 985 970 4545, пожалуйста, присылайте ваши вопросы к Сергею Доренко. Ровно через 5 минут мы продолжим наш разговор.

НОВОСТИ

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Программа «Особое мнение» с Сергеем Доренко. Идем дальше. Интересная новость, которая просто меня поразила самим фактом своим. В России начинает работать третейский суд по правам человека. Я не знаю, слышал ли ты информацию об этом, я напомню тем, кто не знает, еще раз повторю, что это идея, давняя идея, многолетняя идея Генри Резника. Туда входят известные люди. Это будет третейский суд, он будет действовать так, обязательно должны две стороны прийти, и этот третейский суд будет настроен на мировую. Это общественная организация, что ты по этому поводу думаешь?

С. ДОРЕНКО: Знаешь, если привод не будет обеспечен всякими сержантами с примкнутыми штыками, то вторая сторона туда не явится. Явится обиженная сторона, это первое. Второе, если он будет заниматься только примирением, это тоже здорово с точки зрения общественной жизни, все равно здорово. Но ведь не каждый раз удастся достичь примирения, и дальше что, у них есть судебные приставы и опять сержанты? Нет, этого нет. Поэтому это будет, в лучшем случае, неким новым общественным инструментом, в разной степени достоверно имитирующим общественную жизнь России, которая отсутствует.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это не по звонку сделано. Они уверяют, что это не по звонку. Я не представляю себе Генри Резника. Правда, мы с тобой знаем многие удивительные чудеса, которые происходят с юристами в последнее время, известными.

С. ДОРЕНКО: Да, мы знаем так, что, условно говоря…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но Генри Резник – это как-то…

С. ДОРЕНКО: …не по звонку сделано, это я охотно допускаю и даже приветствую, даже рад, потому что все равно, послушай, когда на кладбище первый мотылек пролетел, все равно же здорово, правда? Но я думаю, что все равно без отмашки нельзя такие вещи делать в том смысле, что инициатива не исходила от начальства. Но начальство должно было сказать – пущай.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, сказало «пущай», бог с ним.

С. ДОРЕНКО: Пущай себе, да. Дальше, не все пойдут, я желаю успеха этому предприятию, прямо.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, тоже важно.

С. ДОРЕНКО: Да, я желаю успеха как признаку жизни среди мертвечины, это здорово. Но получится или нет, не знаю.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И, наверное, нет, еще успеем. Смотри, Центризбирком зафиксировал значительное количество брака, та-та-та, у Михаила Касьянова. Забраковано около 15 тыс. подписей, это 7.5%, а всего нужно 5 для того, чтобы тебя вышвырнули. Но дело здесь не в этом. А дело в том, что представители Центризбиркома говорят об абсолютном нежелании представителей и самого Касьянова участвовать в этих процедурах подсчета, идентификации и т.д., что их очень удивляет. Для меня очень удивительно. Здесь пишут все, что, наверное, он специально в этом деле не участвует, потом чтобы объявить, что его вышвырнули, кровавый путинский режим.

С. ДОРЕНКО: Послушай, Касьянов – политик, с этим надо согласиться сразу. Если бы он был специальным дурачком-четвероклассником, который наивный и которого вызвали к завучу, чтобы выпороть, а он бы пошел, еще вдобавок прижал бы ладошки к брючкам, пока бы завуч его отчитывал. Касьянов – политик, Касьянов понимает, что он собирал свои, как он это делал, Касьянов отчетливо понимает, что если будет отмашка, то разрешат участвовать в выборах, если не будет, не разрешат. Т.е. от участия его представителей в подсчете вообще ничего не зависит. Это некая совершенно другая сфера, нельзя пойти и доказать, что это правильные подписи.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не могу согласиться.

С. ДОРЕНКО: А я твердо это знаю, я ровно, твердо.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, ладно.

С. ДОРЕНКО: Касьянов…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что ему надо?

С. ДОРЕНКО: Давай представим себе, что мы штаб Касьянова, например, и мы с тобой говорим – пойдет наш человек, не пойдет, не имеет значения. Все равно ЦИК сделает так, как велит Путин или кто там отвечает за это дело и лично за Касьянова. Ходить просто как мартышками, клоунами стоять и потеть, не имеет ни малейшего смысла.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так в чем тогда смысл был, если просто они это дело закинули, зная, что, например, как ты говоришь, как скажет Путин. Понятно, Путин говорит, не пущать, так зачем они это все начинают? Он же все-таки политик.

С. ДОРЕНКО: Да, здесь все…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это кукольная политика или настоящая?

С. ДОРЕНКО: Нет, он как политик должен был сказать себе, но тут уже догадки, но все-таки попытка анализа. Он шел с согласия, с отмашки Кремля или без таковой. Он проект собственный, а собрать 2 млн. подписей – это понимаешь, что это, по крайней мере, по доллару за подпись-то надо, это 2 млн. долларов. Я думаю, больше, на самом деле. Это когда-то было по доллару за подпись. Он собственный проект, он собственные деньги тратил или все-таки он проект Романа Аркадьевича? Такой европейский проект. Если он проект Романа Аркадьевича, то он больше не нужен. Он не нужен, потому что европеец у нас Дмитрий Анатольевич Медведев. Еще сбоку от него рядом Богданов, который тоже европеец, за ЕС, чего хочешь, и масон, и чего-то еще, как говорили, тут я не ручаюсь, правда, за его эту любовь к мастерку. Понимаешь, тогда не нужен Михаил Михайлович. Если он не нужен, то…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, это ты сейчас говоришь, Сережа, ты говоришь о логике Кремля, ради бога, говори о ней.

С. ДОРЕНКО: И логике Касьянова. Но если Касьянов…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я не понимаю, Касьянов уже отказался, как по твоему мнению, от участия?

С. ДОРЕНКО: Разрешат, разрешат – будет участвовать. Не разрешат – не будет участвовать. 2 млн. подписей, два двести он сдал или что-то в этот раз, это просто некий ритуальный танец, понимаешь? Дело же не в подписях. И дело не в их бракованности или не бракованности. Это некий ритуальный танец, он его исполнил. Дальше ходить на порку, для чего ему ходить на порку-то? Разрешат, пойдет на выборы, не разрешат, обвинит кровавую гэбню, и все, и нет проблем. Вдобавок это будет все справедливо, и то, и то, понимаешь?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, хотел бы сейчас напоследок провести мостик между той передачей, которая сейчас, и той передачей, которая будет через 15 минут, это будет передача с Митволем. В России будет создано единое ведомство по контролю за экологией. Об этом сказал Медведев, и представители крупнейших экологических организаций страны уже приветствовали предложение Медведева. Я еще не знаю позицию по этому поводу Митволя, но, наверное, есть какая-то твоя позиция.

С. ДОРЕНКО: Я думаю, что надо было бы его объединить с пятым управлением все-таки ФСБ вдобавок. Нет, правда, главное это КГБ СССР, может быть, или, может быть, со вторым, с контрразведкой, чтобы придать ему больше боевитости и спецподразделения, понимаешь? Нет, послушай, мы узнали в последнее время, что экология, во-первых, никого здесь вообще реально не интересует, потому что всякие попытки зеленых баллотироваться куда бы то ни было, были провалены всюду. Всюду, включая какие-то химкомбинаты, все равно против них голосуют.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что это, разрушение структуры, чтобы убрать оттуда этих двух человек, Сая и Митволя, что ли? В чем смысл этой переделки?

С. ДОРЕНКО: Я думаю, что…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И самое главное, почему представители крупнейших экологических организаций приветствовали предложение Медведева? Ведь казалось бы, больше организаций, меньше давления.

С. ДОРЕНКО: Я думаю, что если Митволя после сахалинских подвигов, мы забыли про русское водохранилище, это все мелочи вообще какие-то, тараканьи бега, сахалинский подвиг один стоит увековечивания имени Олега Митволя.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, это правда, наклонил всех.

С. ДОРЕНКО: Да.

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Все приползли на коленях.

С. ДОРЕНКО: Конечно, конечно, поэтому я думаю, что если он все еще считает себя неудовлетворенным по каким-то позициям, то для него создадут ведомство. А если он удовлетворен до такой степени, что будет жить на собственной стометровой яхте где-нибудь в Индийском океане, путешествуя время от времени в Ниццу, чтобы наблюдать, как «Феррари» мчатся и еще что-то…

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Красиво, красиво.

С. ДОРЕНКО: Тогда он может и распустить к свиньям все эти ведомства, да. Олег Митволь сделал для них, для них – мы не скажем, для кого, он сделал Сахалин, и он так красиво все сделал, что этого одного достаточно за все, понимаешь?

М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, спасибо большое. Сергей Доренко. Через 15 минут по телевидению и по радио нашим будет передача с Олегом Митволем. Сережа, спасибо. Оставайтесь с нами.