Особое мнение Леонида Млечина - Леонид Млечин - Особое мнение - 2007-12-17

С.БУНТМАН: Добрый вечер. Сергей Бунтман ведет эту программу. И наконец-то вернулся Леонид Млечин.

Л.МЛЕЧИН: Добрый вечер.

С.БУНТМАН: Добрый вечер. У нас тут такое происходит…

Л.МЛЕЧИН: Я наслышан.

С.БУНТМАН: Пока вы снимали ваше кино, у нас тут такое… и такое продолжается… и сегодня еще «такее»… Краткое содержание рассказывать не буду, но то, что сначала 4 партии пришли к Путину и предложили Медведева, а Путин согласился неожиданно, а потом Медведев сказал, что пусть у меня будет премьер-министром Владимир Владимирович Путин, тот сказал – «Я подумаю». И подумал. И сегодня сказал, что будет премьер-министром работать без перераспределения обязанностей.

Л.МЛЕЧИН: Это благородно. Когда в политбюро обсуждался вопрос, кто станет новым министром обороны после смерти Малиновского, Брежнев говорит – «А давайте Дмитрия Федоровича Устинова». Проголосовали за Устинова. Дмитрий Федорович берет слово, благодарит и говорит – «А теперь я хочу сказать – надо нам обязательно Леонида Ильича Брежнева сделать маршалом, а то что он у нас все генерал да генерал?»

С.БУНТМАН: Это после смерти Гречко, наверное…

Л.МЛЕЧИН: Да, то есть люди умеют вот как-то быть благодарными…

С.БУНТМАН: Нет, ну конечно, да. Нет, ну а как это может быть? потому что здесь неделю, пока все это происходило, все размышляли о том, и картинка была такая: вот представляете себе, Владимир Владимирович Путин приходит в Кремль, и телевизор это показывает, садится за этот шахматный столик и отчитывается Дмитрию Анатольевичу Медведеву… нет, этого не может быть! нет, нет, чур меня, – говорили все. А вот как это может быть – без перераспределения обязанностей Владимир Путин премьер?

Л.МЛЕЧИН: У нас в стране всегда президентство существовало в куцей урезанной форме – в виде председателя Верховного совета СССР, который по должности, формально по Конституции был выше генерального секретаря…

С.БУНТМАН: Ну Калинин, да, председатель ВЦИК…

Л.МЛЕЧИН: Их много было. Кончая Михаилом Юрьевичем Подгорным. Не говоря уж о генеральном секретаре, который вообще не был упомянут.

С.БУНТМАН: Потом объединил это Брежнев тогда. Потому что до него обычно объединяли с премьер-министром.

Л.МЛЕЧИН: Это все к чему? Что у нас официально всегда существовал некий президентский пост, на который по Конституции были возложены высшие обязанности. Но это всегда была фигура представительская. Это никого совершенно не смущало. И сейчас никого не смутит.

С.БУНТМАН: Но указы, законы о правительстве…

Л.МЛЕЧИН: И тогда все указы подписывал председатель Президиума Верховного совета.

С.БУНТМАН: Нет, есть указ и есть в законе о правительстве звездочка, и это определяется указом – например, назначение силовиков, о чем постоянно говорили. Вот силовиков назначает президент.

Л.МЛЕЧИН: И будет назначать президент. Какая проблема? У нас же страна неформальная, слава тебе господи, это ж не Германия какая-нибудь. У нас страна, существующая по своим традициям и законам. И какая разница, кто формально будет ставить подписи? Не вижу никакой проблемы. У нас такая система власти всегда складывалась. Давайте посмотрим. Медведев, кстати, фигура достаточно симпатичная, чисто по-человечески. Но это ведь человек без собственной политической базы, да?

С.БУНТМАН: Мы не знаем. Откуда мы знаем?

Л.МЛЕЧИН: Нет-нет, его политический путь, его карьера известна. У него нет собственной политической базы. Он не руководил крупной областью, он не руководил крупной отраслью, он не из силовых ведомств.

С.БУНТМАН: Погодите… а, не из силовых. Это единственное отличие от Владимира Владимировича Путина, который до 99-й года, после того как он ушел из органов и до 99-го года, когда он стремительно пошел вверх, у него практически не было ничего. Ну и что, что из органов? Какого уровня орган он представлял? Дальше – ничего.

Л.МЛЕЧИН: А Владимир Владимирович, когда пришел к власти в 99-м году, он тоже был человеком без политической опоры, но он ее себе сформировал за эти годы.

С.БУНТМАН: Почему Медведев не сформирует?

Л.МЛЕЧИН: Ну, вот это следующий вопрос. Первое – у него сейчас, на сегодняшний день нет политической базы. Второе – мне кажется, что по характеру своему он, на сегодняшний день – характер меняется, как и все, хотя не до конца, - он не похож на человека с суперамбициями, который, воспользовавшись тем, что он окажется в таком кресле, начнет из-под своего бывшего начальника, товарища, наставника, учителя и так далее вышибать кресло. Не похож по своей ментальности. Вот как мы его видим – не поход на такого человека. И едва ли ему будет предоставлена такая возможность.

С.БУНТМАН: Один из моих любимых режиссеров, Хичкок, говорил, почему ему не нравятся страстные брюнетки: он говорил, что самые интересные женщины – те, которые выглядят как школьные учительницы, с пучком такие…

Л.МЛЕЧИН: Да-да, и в очках, близорукие. Я понимаю его по-человечески. Снимаешь очки…

С.БУНТМАН: …входишь в лифт, и она тебя разорвет, говорил он. Почему здесь не может быть так?

Л.МЛЕЧИН: Ну, мы естественно, не специалисты по будущему, ни к кому не заглянем. Но вот на сегодняшний день картина рисуется такой. И я думаю, что достаточное число людей в таком правящем нашем слое заинтересовано в том, чтобы конфигурация такой и осталась, где есть некий президент, исполняющий больше представительские функции, и есть глава власти – неважно, как он называется. Как он у нас только ни назывался – то секретарем ЦК скромно писалось, то председатель совета министров. Между прочим, в последние годы Сталин подписывался председателем совета министров. И подписанные им документы в газетах печатались даже ниже, чем документы, подписанные Калининым, а потом Шверником. Ну и что? Какое это имело значение? Никакого.

С.БУНТМАН: Ну то есть мы переходим, снова мы возвращаемся в действия по понятиям. Мы уже достаточно вернулись. Принятая система. Ну и что, что так?

Л.МЛЕЧИН: Мы вернулись к принятым, устоявшимся традициям политической жизни. Обратите внимание, что все как заклинание произносят – «Важна преемственность». Вот преемственность вернулась. Эти политические традиции близки и понятны людям, они их устраивают. Больше, чем некая формальная демократия, где все жестко по буквам.

С.БУНТМАН: Значит, появляется такая… чтоб нам подытожить – такая система, что все прекрасно знают, где находится власть, прекрасно знают. Даже Путин при этом может ездить на Восьмерку, да?

Л.МЛЕЧИН: Может ездить на Восьмерку.

С.БУНТМАН: Это же самое интересное.

Л.МЛЕЧИН: Там же не обозначено. Там есть премьер-министры. Это ж никакой проблемы нет. Кого страна пошлет, тот и приедет.

С.БУНТМАН: И всем понятно, кто это будет.

Л.МЛЕЧИН: Конечно. Ну бывали технологические проблемы какие-то. Леонид Ильич Брежнев пока генеральным секретарем был, - как его представлять? Ну, представляли – член Президиума Верховного совета СССР. Нет проблемы, короче говоря.

С.БУНТМАН: Теперь по процедуре. То, что у нас спрашивают очень многие люди. Как неделю назад спрашивали, так и сейчас. «Путин предложил Медведева, Медведев предложил Путина, Грызлов поддержит Путина, и Путин попросил Грызлова поддержать Медведева. И где тут второе марта?» - спрашивает Владимир. Таких вопросов много, просто у Владимира самый художественный.

Л.МЛЕЧИН: А это вот, кстати, очень любопытный вопрос – как общество отзовется на такую вот идею, на такую конфигурацию, на предложенного им кандидата? Вот как оно проголосует? Вы знаете, это очень интересно, да. Любопытно будет посмотреть. Но я думаю, что это реальная будет цифра, что большинство проголосует за Медведева, имея в виду, что это Медведев Путина, что это тандем, что на самом деле они голосуют за Путина. Они не могут проголосовать за Путина – они голосуют за Медведева, зная, что это Путин.

С.БУНТМАН: То есть Путин сделал примерно то же, только там он тянул сверху «Единую Россию» на этих выборах только что прошедших, а здесь он подставляет плечо Медведеву, получается так, по постам.

Л.МЛЕЧИН: Ну, есть такое вот… я сожалею, что у нас нет таких интеллектуальных сил, которые бы изучили эту ситуацию, она крайне интересна. Но ведь действительно множество людей искренне хотят, чтобы Путин остался. Они говорят это не для формы. Есть другие, которые говорят, потому что это дорога вверх, это карьера и так далее, то есть те, которые просто лицемерят. Но есть достаточное число людей, которые хотели бы, чтобы остался, чтобы мы вернулись к понятной, привычной нам жизни – вот есть начальник, к начальнику можно обратиться, от начальника можно чего-то добиться. Это понятная простая жизнь. Какой смысл голосовать за оппозицию, если от этой оппозиции ты ничего не можешь получить. Что толку, что ты отправил в парламент оппозиционного депутата? Что ты от него получишь? Ничего. А от этого депутата, от этой партии ты что-то получишь.

С.БУНТМАН: А вот интересная вещь – от этой партии ты получишь не потому, что ты хочешь получить, а потому что вдруг партия и ее начальство захочет тебе дать.

Л.МЛЕЧИН: Это одна сторона. А есть и другая. Партия, тем не менее, когда она становится практически одной, она очень нуждается в поголовном одобрении. Эта борьба за цифры приобретает серьезный характер – нужно доказать, что вся страна поддерживает. Поэтому важно обеспечить этих избирателей, чтобы все-таки никто из них не взбунтовался. Поэтому кое-что перед выборами делалось. Так было и в советские времена, и сейчас – что-то будет делаться, и делается.

С.БУНТМАН: Объявляется очередное понижение цен на продукты.

Л.МЛЕЧИН: Тем более, что так чудовищно благоприятна ситуация. Действительно денег становится больше, действительно экономический рост за 7% перевалил. Действительно это есть. То есть и черт люльку качает, и реальность… ну заведен этот механизм рыночной экономики, он действительно дает эффект.

С.БУНТМАН: Ольга из Москвы… я напоминаю - +7 985 970 45 45 – телефон для смс: «Мужчины, обсуждать, как это будет выглядеть, гиблое дело. Вы увязнете в этом, как в болоте. Лучше бейтесь об заклад, сколько этот правительственный крендель продержится».

Л.МЛЕЧИН: Ну, из людей, о которых мы говорим, физически крепкий и здоровый Сергей Борисович Иванов. Когда он пришел, он сказал, что мы пришли надолго, у нас сил намного хватит. Я думаю, лет 20-25 мог бы поработать спокойно.

С.БУНТМАН: Сергей Борисович Иванов, только что упомянутый, это та фигура, которая вылетает из расклада очень серьезно. А это опасно.

Л.МЛЕЧИН: Почему? Я не думаю, что он вылетает из расклада.

С.БУНТМАН: А вот куда ему?

Л.МЛЕЧИН: А он по-прежнему на своем месте так и останется, так и останется вице-премьером, курирующим военную промышленность, военное производство.

С.БУНТМАН: Я понимаю все – преемственность, стабильность, эти все заклинания я прекрасно тоже знаю. Но при формальной перемене власти получается, что работает такое, когда он остается на своем посту, первый вице-премьер, только при премьере Путине. Он даже тогда психологически, вот если вывернуть мозги совсем наизнанку, он психологически даже чуть-чуть повышается. Но все равно это стагнация для него.

Л.МЛЕЧИН: Ну, во-первых, это достаточно высокий пост…

С.БУНТМАН: Ну я понимаю, да.

Л.МЛЕЧИН: Есть должности – выше только…

С.БУНТМАН: Нет, ну для замначальника лаборатории это, конечно, все недостижимая вещь.

Л.МЛЕЧИН: У него, возможно, были президентские амбиции, да.

С.БУНТМАН: В глубине души, где-нибудь там, в глубинах мозга или чего-нибудь там это все равно сидит, наверное…

Л.МЛЕЧИН: Ну, это во многих людях сидит. Ну ничего, мирятся с этим и так далее. Ну, конечно, было ощущение у нас со стороны, что Путин выбирает – Медведев или Иванов. Но вот при таком раскладе, при том, что мы знаем, при нашем уровне познаний выбор в пользу Медведева очевиден, потому что я говорю, что А – нет собственной опоры, политической базы, Б – нету таких серьезных амбиций. А Сергей Борисович Иванов – другого характера человек, и лучше, когда он у тебя подчиненный, мне кажется.

С.БУНТМАН: Я напоминаю, что Леонид Млечин у нас сегодня в гостях в программе «Особое мнение». Вопросов очень много здесь. Ян у нас прислал смску и поворачивает так вот – зеркально до парадокса все доводит: «Увеличит ли свой рейтинг на выборах президента Жириновский, если он предложит пост премьера Лукашенко?»

Л.МЛЕЧИН: Ну, Лукашенко – одна из самых опасных фигур для Москвы.

С.БУНТМАН: Все еще?

Л.МЛЕЧИН: Конечно, и всегда была.

С.БУНТМАН: Как и 10 лет назад?

Л.МЛЕЧИН: И всегда будет. Потому что он же суперпопулист. Здесь тоже товарищи пытаются как могут. Но он прирожденный, это совсем другое. Он характерный, талантливый…

С.БУНТМАН: Он еще и умелый. Он хитрющий. Он очень умелый. Знающий и владеющий всеми секретами этой профессии популиста.

Л.МЛЕЧИН: Сделано все, чтобы он, конечно, был лишен возможности участвовать в российских выборах. Конечно.

С.БУНТМАН: Да. Но при этом есть у нас замечательный кредит на 15 лет. Есть у нас визит в Белоруссию, о котором столько говорили, столько было на эту тему и размышлений, и слухов, и сливов, и спекуляций по этому поводу, что буквально почти сейчас объединение, и может Путин занять пост президента объединенной страны. Это как? Там были многие реальные вещи. Это совсем ерунда или это отложенный вариант?

Л.МЛЕЧИН: Нет, можно прикидывать такие вещи. Но здесь есть масса опасностей. Первая из них – Лукашенко, с которым просто не хотят связываться.

С.БУНТМАН: А купить?

Л.МЛЕЧИН: Нет-нет-нет. Ну что вы?

С.БУНТМАН: Не покупается?

Л.МЛЕЧИН: Ну что вы, это челочек с безумными, чудовищными амбициями. Зачем ему что-то, когда власть? Как Сталин – ходил в протертом костюме – зачем ему костюм, если у него в руках власть необъятная? Так и здесь – невероятные амбиции. Невероятные. Поэтому с ним договоренность никакая невозможна. Он просто недоговороспособный человек. Поэтому объединение исключалось в силу даже одной только этой причины.

С.БУНТМАН: Как долго Лукашенко сохранится как фактор?

Л.МЛЕЧИН: Сколько здоровье ему позволит, сколько медицина, столько и будет.

С.БУНТМАН: Но дальнейший ход или в объединении или, скажем, в зависимости очень серьезной, гораздо еще большей, чем газовая или нефтяная, например, зависимости Белоруссии от России?

Л.МЛЕЧИН: А Белоруссия в неважнецком сейчас находится положении. Вот сейчас он же отменил все социальные льготы. Он все отменил.

С.БУНТМАН: Тогда на чем будет держаться это государство?

Л.МЛЕЧИН: Это все, на веем он держался, - на социальных льготах. Он все отменил, потому что дела его не очень хороши. Но тем не менее все равно там еще более пассивное общество, еще более привыкшее все это спокойно и покорно терпеть. Это хорошая черта у белорусов, я сейчас говорю словами Быкова Василя, и не очень хорошие есть. Кроме того, у него абсолютный контроль над этой небольшой страной. Да я думаю, что он еще долго проработает.

С.БУНТМАН: Здесь нам и из Интернета приходят сообщения. «Медведев сказал о правлении Путина – «курс, предотвративший гражданскую войну». Господин Млечин, вы как историк не напомните, когда Путин предотвратил гражданскую войну?»

Л.МЛЕЧИН: Я ничего не знаю насчет гражданской войны. Последняя, насколько я знаю, на территории нашей страны закончилась в 22-м году. Так историки обычно…

С.БУНТМАН: Ну, Чеченская война – в общем, тоже гражданская.

Л.МЛЕЧИН: Ну, это локальная. Это все-таки немножко другое. А вот гражданская – это когда все общество. У нас такого, тьфу-тьфу, слава богу, вроде не было.

С.БУНТМАН: Вообще, 93-й год по сути своей тоже – элемент гражданской войны.

Л.МЛЕЧИН: Ну нет, оценивается он по-другому – как вооруженный мятеж, и все это локально. И тут же легко подавленный, в один день. Гражданская война – это не один день.

С.БУНТМАН: Мятеж – это не победившая революция.

Л.МЛЕЧИН: Нет-нет, у нас не было никакой гражданской войны. У нас нету, к счастью, и, надеюсь, не будет таких чудовищных противоречий, которые раскололи бы так общество, чтобы люди взялись бы за оружие, даже говорить не хочется об этом.

С.БУНТМАН: Ну вот постоянное заклинание о том, что Путин предотвратил если не гражданскую войну – так, может, можно в цветистом тосте сказать, - но предотвратил развал страны…

Л.МЛЕЧИН: И развал страны, мне кажется, тоже нелепо предположить. С какой стати Россия должна развалиться? Что в ней заложено такого? Не знаю, люди, которые об этом говорят, либо не верят в свою страну, либо не знают… а почему Россия должна была развалиться? Советский Союз был сконструирован силой частями. Части были некоторые были силой присоединены, они и отвалились. Это было действительно так. Их как в холодильник засунули, а когда отключили заморозку, то все и растаяло. Там, где когда-то Красная армия присоединила части какие-то, они и отвалились, но Россия сама по себе – я не вижу никаких оснований для развала и распада. Почему? Кто этого хочет и кому это нужно? Нет-нет. Путин сыграл совершенно другую роль. Он, как примаков когда-то, которого сделали главой правительства, и в тот же день общество успокоилось после дефолта. Оно успокоилось на следующий день. Так и Путин – действительно, привел к некоему успокоению общества. Это правда. Это было. Мы это наблюдали. Он стал сначала главой правительства, потом президентом, и общество как-то успокоилось, обрело уверенность, потому что действительно Ельцин был в очень плохой форме. Он то болел, слухи ходили, что он уже умер. Какое-то безумие было. И Путин снял это напряжение.

С.БУНТМАН: Ну да, я еще в 96-м году видел чудесную газету «Бильд», которая открывалась этим сообщением – «Умер Ельцин».

Л.МЛЕЧИН: Это действительно все нервировало общество. Приход Путина это все снял. Это правда. Он вселил уверенность. Он вселил во многих спокойствие. Он породил ощущение надежности. Это все так у многих. Он у многих вызвал резкое отрицание сразу же, и они забеспокоились о судьбе демократии, но у очень многих он вызвал ощущение спокойствия, что, в общем, надо было.

С.БУНТМАН: Так. Лариса прислала: «Общество перед выборами попросят взять открепительные талоны и проголосовать по месту работы». Ну Ларис, если вам этого хочется. Я не знаю, вот это как Иа-Иа все время рассуждал – «Ну вот, опять будут на нас давить…» Не хотите, Лариса, чтобы на вас давили, не давайте на себя давить. А если хотите, то тогда не оправдывайтесь. Я не знаю, это тоже элемент спокойствия? Элемент этих самых советских понятий? Всего этого? Общества такого?

Л.МЛЕЧИН: Ну, у нас все-таки воспитаны все в ощущении, что выборы – это какой-то такой забавный смешной ритуал, а не что-то серьезное, в чем ты, в частности, берешь на себя ответственность определенную. Ты избираешь сознательно. Ты понимаешь, что ты совершаешь какой-то шаг, который определяет твою жизнь, жизнь твоей семьи. Этого ничего нет. Выборы все равно воспринимаются как что-то такое забавное, они вносят разнообразие в жизнь. И день выборов – он всегда такой заметный, музыка звучит на улицах. А ощущения вот этой серьезности нет. Потому что все выборы были дарованы нам сверху, а не были завоеваны, не были осознаны, что нам надо. Это было все даровано. Ну да, как говорится – бог дал, бог взял.

С.БУНТМАН: Ну, как – даровали, и вот все побежали в 89-90гг голосовать, поиграли в это дело, в 91-м поиграли, в 93-м чуть-чуть…

Л.МЛЕЧИН: Да, увидели, что счастье не пришло. Ждали как счастья: пошел проголосовал, пришел домой – а там уже счастье сидит в гостях. Счастье не пришло в один день, потому что это долгий тяжелый процесс.

С.БУНТМАН: Самое последнее в этой части перед перерывом. Вот эти войны, эти подковерные, как о них очень многие говорят, эти таинственный схватки, битвы, компроматы друг на друга – спецслужбы здесь какую могут сыграть роль во всей этой конструкции Медведев - Путин, или тоже они так благостно все сядут на своих лубянках и в других местах?

Л.МЛЕЧИН: Нет, каждый из них, конечно же, в надежде, что всякая перемена, что что-то будет меняться, какие-то люди выпадут из колоды, откроются вакансии, что-то продвинется, откроются какие-то возможности… поэтому нет, это всегда вызывает…

С.БУНТМАН: Что значит надежда? Они вполне рулят сами многими вещами. Что им надеяться на милости от природы? Взять их – их задача тоже, нет? не будут?

Л.МЛЕЧИН: Нет, это все люди, которые сами ничем не рулят, и все это достаточно несамостоятельные люди, если мы внимательно посмотрим. Нет-нет, они как раз и ждут, что вот, может, тут выпадет какая-то, окошко приоткроется и можно будет пересесть из этого кресла в другое. А там своя подпирает вертикаль, которая тоже мечтает. Нет-нет, большое оживление у этих людей, я думаю.

С.БУНТМАН: Леонид Млечин. Мы продолжим через пять минут.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН: Мы продолжаем. Леонид Млечин у нас. Ведет программу Сергей Бунтман. Вчера с ночи мы все время говорим о невероятном… ну, наверное, обычном для нынешних времен, но каком-то совершенно по своему идиотизму происшествии в Домодедове, когда Наталью Морарь выгоняли. Сначала не поняли, кто она, зачем и откуда. Поезжайте в Израиль назад без визы, а потом как гражданку Молдавии ее отправили в Молдавию без объяснения причин, без объявления войны, по указанию из центрального аппарата, как сказали. О чем центральный аппарат как-то не очень знает, потому что ЦОС, например, не в курсе как-то был ФСБ, что там происходит, посольство не в курсе. Вот что это такое?

Л.МЛЕЧИН: Ну, люди же… есть вот работники, есть аппарат. Есть центральный, есть провинциальный, есть отделы, управления, есть множество людей не очень занятых. Но они должны продемонстрировать, что они тоже стараются, они участвуют, все в едином порыве, и каждый из них что-то делает, каждый из них находит каких-то врагов, вычисляет или тех, кто не идет в общем строю. И по возможности показывают, что они очищают страну от врагов. Ну а как же? конечно, и сверху приходят какие-то указания, но их же мало, сверху ж всего не увидишь, за каждой мелочью не уследишь. Поэтому долг каждого низового работника – показать, что он тоже понимает общую задачу и в меру своих собственных сил участвует в общем подъеме. Так и стараются, кто что может. Кто ученого посадит, кто вот журналистку вышлет… работают люди.

С.БУНТМАН: Но мне как-то странно было бы, если домодедовский уполномоченный, я не знаю, как он называется, сидит там какой-нибудь эфсэбэшник, наверняка ведь должен быть в аэропорту…

Л.МЛЕЧИН: Конечно, оперативное обслуживание аэропорта осуществляется соответствующим подразделением, да.

С.БУНТМАН: Но пограничники говорят – у нас, в общем-то, ничего нет… У пограничников нет. Но чтобы пришел тамошний эфэсбэшник и сказал, или районный или подмосковный, домодедовский и сказал бы – «Вы Морарь не пускайте сюда» - вот они этого делать не будут.

Л.МЛЕЧИН: Нет, это, конечно, невозможно.

С.БУНТМАН: Все-таки, наверное, указание какое-то из центра Москвы.

Л.МЛЕЧИН: Конечно, самодеятельность такого рода недопустима.

С.БУНТМАН: Так что это, наверное, все-таки…

Л.МЛЕЧИН: При всех слабостях этой системы там существует вертикаль власти. Поэтому если низовой работник что-то делает, то только получив соответствующее указание. Так не может быть. И их, естественно, не оповещают. Пограничного инспектора не оповещают. Зачем, вы что? Ему только становится конкретная задача – когда появляется такой-то, в страну не впускать. Вот и все. И никогда ему не объясняют.

С.БУНТМАН: А он обязан не впускать?

Л.МЛЕЧИН: Да, обязан. Он не военнослужащий. Неисполнение приказа будет равносильно совершению воинского преступления. Конечно, он обязан это сделать.

С.БУНТМАН: История подняла достаточный шум, и, я надеюсь, поднимет его дальше. Там какая-то система телескопического обмана существует. Одна в другой. И, например, говорят «Приходите в российское посольство в Кишиневе – вам там все объяснят», в понедельник прямо. В посольстве вообще никто ничего не знает. Они только крутят... и в Интернете видно…

Л.МЛЕЧИН: Вообще, у нас ведь с Молдавией нет визового режима, поэтому любой гражданин может приехать-уехать. Ограничения на въезд, запрет на въезд какому-нибудь гражданину Молдавии, конечно, сверхординарное дело, и это, конечно, случай, который должен быть выяснен, потому что – что такое произошло? Что, этот человек совершил преступление? Тогда ему должно быть предъявлено обвинение. Если человек считается опасным для России, тогда нужно объяснить, в чем опасность. Может, еще есть какие-то опасные люди, а мы о них не знаем. Хорошо было бы объяснить. То есть такой случай, конечно, уникальный (пока еще). И он, конечно, и не должен был остаться без внимания. Но кто ж это сделает? В реальной ситуации это соответствующие общественные организации, депутаты парламента. Ну, у нас общественные организации есть – их никто не слушает уже. А депутаты парламента не будут беспокоиться.

С.БУНТМАН: Нет, ну здесь уже даже вступила Элла Памфилова, сразу сказала – «Что за ерунда?»

Л.МЛЕЧИН: Конечно, запредельно. Это как с учеными – каждый старается, сколько может.

С.БУНТМАН: Ну, это понятно, да. Но здесь, наверное, надо все-таки не спускать так. Это нельзя спускать.

Л.МЛЕЧИН: Теоретически этого вообще не может быть. Вот в местах, где я снимал фильм, в США, там произошла такая история: в ЦРУ стерли пленки допроса от 2002 года. Их потребовали к расследованию, а в ответ заявили – «А мы их стерли». И началось сразу же выяснение этого дела в Конргессе. Председатель Комитета по разведке сказал, что мы сформируем комиссию, директора ЦРУ немедленно вызвали для объяснений, и это в прямом эфире показывали, как ему задавали эти вопросы, он очень невнятно объяснялся, и весь Конгресс этим занимается, и все общество. Им это дорого… тем, кто это сделал… понятно, в общем, почему они сделали – они не хотели, чтобы было видно, как они допрашивали, но мы-то понимаем, как это делается, у нас это более развитая система. Им это, конечно, с рук не сойдет. Это обычное функционирование системы. Потому что т.н. правоохранительные органы или спецслужбы, точнее, они всегда пытаются нарушить закон, это естественная вещь. Но для этого естественного дела в обществе существует процедура, которая им мешает, и все время ограничивает их, и сдерживает, и сковывает им руки, и пугает их. И не каждый уже готов нарушить закон, зная, что это плохо закончится. У нас спецслужбы тоже есть, а механизма сдерживающего нет.

С.БУНТМАН: Причем этот механизм все дальше и дальше. Потому что есть борьба с терроризмом, есть закон об экстремизме, есть законы… гостайны, все больше становится гостайн, все туманнее экстремизм, все больше становится террористов, и все больше того, что «делай что хочешь и ни в чем себе не отказывай и не отчитывайся».

Л.МЛЕЧИН: Ну, если нет никаких ограничений, если ты, в общем, практически свободен, а нужно давать какой-то результат, нудно отчитываться, что ты сделал сегодня, сколько ты врагов разоблачил за этот месяц, а сколько за год, то люди работают. Структура должна давать какой-то результат.

С.БУНТМАН: Петр из Саратова говорит: «А разве произвол низов не компрометирует верхи силовых структур и организацию в целом?»

Л.МЛЕЧИН: Не знаю. А что, это вызывало какие-то протесты?

С.БУНТМАН: Что?

Л.МЛЕЧИН: Вот то, что низы что-то не так сделали, что где-то кто-то потребовал председателя ФСБ к ответу в истории с учеными?

С.БУНТМАН: Нет, Петр из Саратова говорит в принципе. А здесь, конечно, никаких призывов к ответу.

Л.МЛЕЧИН: Истории с арестом ученых, с обвинениями их, от которых потом же и отказывались, конечно, должны были стать предметом изучения в ГД, в комитетах соответствующих. Это должно было вызвать вопрос – «Как это у вас происходит?» Надо ж понять механизм, почему это происходит. Для этого существует парламент. Но этого у нас не делается ничего и вряд ли уже будет делаться.

С.БУНТМАН: Ну да.

Л.МЛЕЧИН: С новым составом.

С.БУНТМАН: Да, вот мне интересно, недавно потребовали газеты пленку об избиении женщины пожилой, бездомной, по-моему, в милиции. Причем формулировка какая – «проверить на предмет, не специально ли сделано, чтоб провести дискредитацию органов», ведь сначала проверяются факты и подлинность пленки, но с целью выяснить картину, если было преступление, а здесь уже заведомо на первую строчку ставится – не дискредитация ли это?

Л.МЛЕЧИН: Я «Ревизор» недавно смотрел – унтер-офицерская вдова сама себя высекла.

С.БУНТМАН: Да, конечно. Последний здесь замечательный вопрос: «Будет ли портрет Медведева висеть в кабинете Путина?»

Л.МЛЕЧИН: Вот это неожиданный вопрос.

С.БУНТМАН: Очень, между прочим, интересно. По этому, абонент 7 903 59, мы поймем, что происходит…

Л.МЛЕЧИН: Нет, я счастлив, что наши люди не теряют ни чувства юмора, ни других качеств хороших.

С.БУНТМАН: Леонид Млечин, «Особое мнение» по понедельникам в 17 часов. До свидания.