Николай Сванидзе - Николай Сванидзе - Особое мнение - 2007-11-09

А.ВОРОБЬЕВ: Я приветствую всех, кто в эти минуты смотрит телеканал RTVi и слушает радиостанцию «Эхо Москвы». Это совместный проект телекомпании и радиостанции под названием «Особое мнение». Традиционно по пятницам в это время на ваши вопросы отвечает Николай Сванидзе. Здравствуйте, Николай Карлович.

Н.СВАНИДЗЕ: Здравствуйте.

А.ВОРОБЬЕВ: Я – Алексей Воробьев. «В России через три недели общефедеральные общенациональные выборы, которые по закону проходят раз в 4 года, а на всех телеканалах одна Грузия. О чем это говорит?» - Артем спрашивает вас.

Н.СВАНИДЗЕ: Ну, сейчас просто в Грузии очень острые события. На самом деле, действительно, Грузия находится все-таки не на другой стороне земного шара, это наш сосед, долгие годы, столетия мы входили в состав одной страны, поэтому естественно, что то, что там сейчас происходит, это очень серьезный информационный повод.

А.ВОРОБЬЕВ: Не кажется ли вам, что есть… мы оба с вами занимаемся достаточно долго журналистикой, и не кажется ли вам, уж извините за такую формулировку, но что существует какой-то перекос в освещении событий внутриполитических, российских и обстановки в Грузии?

Н.СВАНИДЗЕ: В каком смысле «внутриполитических событий»? в том смысле, что мало освещаются внутриполитические события?

А.ВОРОБЬЕВ: Вы знаете, за три недели до парламентских выборов…

Н.СВАНИДЗЕ: Ну, не знаю, может быть. Но вот эти дни там действительно остро, в Грузии. Плюс к этому, мы понимаем, добавляется национальная составляющая, потому что совершенно очевидно, что российская власть болеет, и значительная часть российских СМИ болеет за грузинскую оппозицию. Вот как в спорте – болеют за кого-то. Вот болеют за грузинскую оппозицию, против Саакашвили. Чему есть весьма реальные причины и основания. И поэтому в данном случае здесь еще такой, с позволения сказать, хотя это немножко цинично звучит – несколько спортивный интерес к происходящему.

А.ВОРОБЬЕВ: То есть кто кого? Это журналисты болеют за оппозицию?

Н.СВАНИДЗЕ: Журналисты тоже болеют сейчас за оппозицию, потому что…

А.ВОРОБЬЕВ: Грузинскую, я имею в виду.

Н.СВАНИДЗЕ: Грузинскую, да. Потому что Саакашвили фактически, введя чрезвычайное положение, закрыл все СМИ, кроме официального телевизионного канала. И я знаю, что часть ведущих журналистов «Эха Москвы» в этой связи публично высказалось.

А.ВОРОБЬЕВ: Это правда, да. А что касается журналистов, скажем, на общефедеральных телеканалах?

Н.СВАНИДЗЕ: Отношения к этому?

А.ВОРОБЬЕВ: Они «болеют» за грузинскую оппозицию сами?

Н.СВАНИДЗЕ: Вы знаете, я, честно говоря, ни за кого не болею здесь. Я привык вообще говорить о себе. Я ни за кого не болею.

А.ВОРОБЬЕВ: Но вы же говорите, что российские журналисты, значительная часть, болеют за грузинскую оппозицию.

Н.СВАНИДЗЕ: Да, потому что… я объяснил, почему – власть болеет, потому что очень плохие отношение с Саакашвили, а журналисты болеют, потому что тоже неважнецкие отношение с Саакашвили и потому что он запретил прессу сейчас.

А.ВОРОБЬЕВ: Но перекос есть какой-то в освещениях событий в Грузии?

Н.СВАНИДЗЕ: Ну, достаточно очевидно, в том, что касается освещения событий в Грузии, здесь с большей симпатией дается позиция противников Саакашвили, что логично, повторяю, и я могу понять. Мне действия Саакашвили тоже абсолютно несимпатичны. Другой вопрос… ну а кому, собственно, они могут быть симпатичны? Единственное, что радует, это что пока что кровь не пролилась. Слава богу. Я надеюсь, что и не прольется. Но здесь другой вопрос – вопрос состоит в том, проблема в Грузии применительно к России, к российскому интересу в этой стране, что кто бы ни пришел к власти – станется ли Саакашвили, а шансы на это очень велики, что он останется, или придет к власти оппозиция – отношения-то России с Грузией не улучшатся. Потому что грузинская оппозиция состоит из людей, отношение которых к России, может, даже еще хуже, чем у Саакашвили. Ну для примера я назову только, поскольку все остальные широкой российской публике мало известны, ну, такие люди, как сын Гамсахурдии, или Зурабишвили, бывший министр иностранных дел Грузии, фактически французский дипломат, - они мало известны. А вот, скажем, Бадри Патакарцишвилми, ближайший соратник и правая рука Бориса Абрамовича Березовского, он очень хорошо знаком. И подозревать, что при этом человеке, если он или люди, с ним связанные придут к власти, отношения России с Грузией улучшатся, ну, по меньшей мере наивно.

А.ВОРОБЬЕВ: Что вы могли бы сказать о руке Москвы? Считаете ли, что спецслужбы российские каким-то образом причастны к тем событиям, которые происходят в Грузии?

Н.СВАНИДЗЕ: Ну, Алексей, я не имею, прежде всего, никакого отношения к спецслужбам российским, поэтому я здесь не могу ничего даже и подозревать. Не знаю…

А.ВОРОБЬЕВ: Но как бы вы отнеслись к обвинениям…

Н.СВАНИДЗЕ: Я бы сказал так – неплохо было бы, если бы российская дипломатия и российские спецслужбы имели бы какое-то отношение к внутриполитическим грузинским событиям. Так, по большому счету, нужно делать, когда что-то в соседнее стране не так, как тебя устраивает, как-то влиять нужно, но я боюсь, повторяю, судя по тому, что и оппозиция там антироссийская, боюсь, что мы к этому никакого отношения не имеем.

А.ВОРОБЬЕВ: Так официальный Тбилиси обвиняет грузинскую оппозицию в связях с российской властью.

Н.СВАНИДЗЕ: Они обвиняют, естественно. А мы всегда обвиняем оппозицию официально в том, что там рука Запада, ЦРУ, Моссад, черт с рогами. А грузинская власть обвиняет в связях с Москвой. Это нормально.

А.ВОРОБЬЕВ: Ну что же, Николай Сванидзе отвечает на ваши вопросы.

Н.СВАНИДЗЕ: Кстати, сам по себе факт о связях с Москвой свидетельствует о «популярности» Москвы сейчас в Грузии, да? о «популярности» в кавычках, к сожалению.

А.ВОРОБЬЕВ: Как со стороны официального Тбилиси, так и со стороны оппозиции. Давайте, мы вернемся скорее всего к этой истории, если на то будет желание слушателей. А пока все же о России. Наталья Герелс, переводчик из Германии: «А национальный лидер – это пожизненно?»

Н.СВАНИДЗЕ: А я не знаю.

А.ВОРОБЬЕВ: Ни отозвать, ни призвать к ответу?

Н.СВАНИДЗЕ: А я не знаю, что такое национальный лидер. Такой должности государственной в России нет. Конституция РФ, гарантом которой является президент РФ, сегодня это Владимир Владимирович Путин, Конституцией такая должность не предусмотрена, как национальный лидер. Поэтому что здесь имеется в виду, я не знаю. Имеется в виду какая-то такая моральная или духовная миссия, такая неофициальная, нигде не прописанная, вот что-то вроде того, чем был, действительно, Дэн Сяо Пин в Китае, который разные посты занимал и в том числе в последние годы, когда он был уже совсем пожилым человеком, но все равно был в невероятном авторитете в стране, он был всеми уважаемым патриархом китайской политики, он занимал, по-моему, пост президента Китайского общества игры в бридж, если не ошибаюсь. Он мог занимать любую должность – он занимал должность Дэн Сяо Пин под названием. Вот если Владимир Владимирович Путин, не занимая никакой должности, скажем, или занимая любую должность, условную, будет просто… вот у него будет такая должность – Владимир Владимирович Путин, потому что он действительно на данный момент реально не просто самый популярный и рейтинговый политик в стране, а никого даже в ближайшем приближении нет и, видимо, в обозримом будущем и не будет. Вот у него такая будет должность – Путин. Ну замечательно. Но пожизненно это или не пожизненно, сказать нельзя. Потому что это же не должность, это такая миссия.

А.ВОРОБЬЕВ: Ну вы не улавливаете какой-то иронии в этом вопросе.

Н.СВАНИДЗЕ: Я иронию не улавливаю, хотя иронии здесь очень много.

А.ВОРОБЬЕВ: Вам не скучно читать сообщения, информационные сводки в последние дни? Какие чувства вы испытываете в связи с появлением движений за Путина?

Н.СВАНИДЗЕ: Вот к сожалению, эти движения на полном серьезе. В них иронии нет. А в ситуации ирония есть, конечно же, и немалая. Потому что такое впечатление, что президента нашего куда-то тащат, причем помимо его воли. У нас есть президент, всенародно избранный, действительно очень популярный, который сказал – «Вот есть у нас Конституция – я буду ее выполнять. Я уйду». Сказал он это уже десять тысяч раз – как в Китае есть такое выражение: десять тысяч лет. Вот десять тысяч раз сказал. Иногда в неделю по несколько раз говорил. А теперь все говорят – «Нет, вы знаете, вы за Путина». А кто против-то, собственно говоря? «Мы за Путина», «поскольку мы за Путина, мы его любим…» - я не понимаю, что такое «любить Путина»? вот кто бы мне объяснил. Вот я понимаю: женщины могут любить Путина, какого-нибудь другого мужчину. Это вполне естественно, он им может нравиться. Но когда серьезные взрослые дяди в галстуках говорят с горящим глазом «Я люблю Путина», я этого не могу понять. Можно уважать пост президента. И каждый гражданин РФ должен уважать президента как государственный институт. Ты можешь уважать или можешь не уважать, симпатизировать или не симпатизировать лично Путину – президенту страны, уже как физическому лицу. Можешь уважать, можешь нет. Но любить – в этом есть что-то противоестественное. Вот я не понимаю этого.

А.ВОРОБЬЕВ: А президент – это личность или функция в большей степени?

Н.СВАНИДЗЕ: Он и функция, и личность. Естественно.

А.ВОРОБЬЕВ: Смешная получилась бы оговорка. Представители московских общественных организаций попросили Владимира Путина руководить страной и после окончания его президентских полномочий. Это в развитие темы. По информации «Коммерсанта», в ближайшее время состоится учредительное собрание Общероссийского общественного движения «За Путина», которое сформулирует от имени народа предложения по новой конфигурации власти во главе с национальным лидером Владимиром Путиным. Что скажете? Судя по всему, это могла бы быть некая такая разновидность политтехнологии. Если это движение оформлено юридически или формально, скажем так, то ничего, например, не стоит, в мгновение ока собрать необходимое количество подписей в поддержку любого человека, на которого укажет, скажем, президент Путин действующий в качестве преемника.

Н.СВАНИДЗЕ: Слава богу, он пока ни на кого, включая себя, не указывает.

А.ВОРОБЬЕВ: Считаете ли вы, что это часть политтехнологии, причем продуманной политтехнологии?

Н.СВАНИДЗЕ: Мне кажется, здесь очень много эмоций. Значит, к политтехнологиям здесь можно отнести одну составляющую всего этого странного, несколько хаотического и несколько истерического процесса. Ту, составляющую, которая относится к парламентским выборам и которая относится к прямому политическому интересу партии «Единая Россия». Дело в том, что президент Путин заявил себя в качестве первого номера партии «Единая Россия». Он главный и могучий паровоз этой партии. Действительно могучий. И поэтому сейчас это несколько странноватая накачка любви всенародной к Путину, который и так, повторяю, очень популярен, если она идет на пользу партии «Единая Россия» и исходит от нее, я это могу понять. Это нормальная политтехнология. Потому что накачивая своего лидера, они накачивают себя. Они увеличивают шансы на очень серьезную, масштабную, просто обвальную победу на выборах. А вот что касается всех остальных людей, которые вроде не имеют прямого отношения к партии «Единая Россия», вот этого я понять не могу.

А.ВОРОБЬЕВ: Кстати, «Единой России» нужна ошеломительная, ошеломляющая победа на парламентских выборах?

Н.СВАНИДЗЕ: Ну, кто бы отказался-то? Никто не откажется от ошеломляющей победы.

А.ВОРОБЬЕВ: Нет, это ответ на вопрос – могла бы или не могла бы быть. Нужна как воздух эта ошеломительная победа?

Н.СВАНИДЗЕ: Нет, ну что значит «как воздух»? не нужно так преувеличивать.

А.ВОРОБЬЕВ: Ну, «Единая Россия» заявляет, что это отнюдь не выборы, это референдум, знаете ли.

Н.СВАНИДЗЕ: Ну, потому что им выгодно так говорить.

А.ВОРОБЬЕВ: О доверии к уходящему человеку.

Н.СВАНИДЗЕ: Им выгодно так говорить. И это тоже абсолютно нормально. И я их понимаю. Я б тоже так говорил на их месте, если б я был одним из лидеров партии «Единая Россия», а у меня первым номером шел бы столь популярный человек, как Путин. Неважно, президент он или певец, или спортсмен – неважно. Просто такая популярная личность. Это референдум. Действительно, если превратить эти выборы, обозначить как референдум доверия Путину, а известно, что уровень доверия к нему очень высок, то это очень удобная действительно политтехнология. Очень удобная и, я б сказал, это правильная тактика политическая. «Не кажется ли вам…» - это не мои слова, а Джебраила из Баку, - «… что перед Новым годом Путин примет непредсказуемое решение, опираясь на результаты выборов в Госдуму?» В какой степени вы могли бы это исключать?

Н.СВАНИДЗЕ: Я не могу исключать ничего. Но что такое имеется в виду под «непредсказуемым решением»? я не верю в то – говорил это неоднократно и готов повторить – я не верю в то, что Путин зачеркнет жирно крест-накрест… есть такой русский глагол – «похерит», похерить – значит крест-накрест перечеркнуть, потому что буква, которая сейчас называется в русском алфавите «ха», она называлась в старом русском алфавите буквой «херъ», и от этого, прошу понять, это не ругательство, этот глагол…

А.ВОРОБЬЕВ: К филологии мы с вами, к лингвистике, еще вернемся.

Н.СВАНИДЗЕ: Да. Так вот. Что он вот это вот сделает со всеми своими многочисленными и очень убедительными заявлениями на данный предмет – что он не будет менять Конституцию, что он не останется на третий срок. Абсолютно убежден в том, что как он сказал, так он и поступит. А какой он пост займет и займет ли какой-то пост, вот как будет выглядеть его это «национальное лидерство», о котором идет речь, этого я не знаю. Здесь действительно могут быть и какие-то неожиданные решения.

А.ВОРОБЬЕВ: Георгий, юрист из Тбилиси, спрашивает: «Может ли быть истинным…» - ему кажется, что истинным лидером национальным можно быть только в условиях демократической страны, демократического общества.

Н.СВАНИДЗЕ: Немножко разные вещи просто в демократической и в недемократической стране понимаются под национальным лидерством. Потому что одно дело…

А.ВОРОБЬЕВ: Национальный лидер не равно фюрер?

Н.СВАНИДЗЕ: Ну конечно нет. Конечно, нет. Фюрер – это диктатор. Фюрер – это прямой перевод с немецкого «вождь», но в такой стране, как гитлеровская Германия или как сталинский Советский Союз, это всегда диктатор и, как правило, кровавый диктатор. Его, конечно, многие склонны были считать национальным лидером. А другое дело – национальный лидер в демократической стране. Это просто очень популярный и авторитетный человек, который крови не проливает.

А.ВОРОБЬЕВ: «Считаете ли вы, что президент ответственен за свою команду?» - Ирина спрашивает вас.

Н.СВАНИДЗЕ: Ну, любой лидер политический - вы знаете, от вождя племени в каменном веке и до президента современной большой страны – ответствен за свою команду всегда. Это одна из главных функций лидера – отвечать за свою команду.

А.ВОРОБЬЕВ: Маша из Москвы, экономист: «Как вы думаете, Путину самому не противно наблюдать это холуйство вокруг себя? Риторический вопрос. Иначе он все быстро прекратил бы» - полагает Маша.

Н.СВАНИДЗЕ: Не знаю, вопрос к Путину. Но мне кажется, что он человек с достаточным чувством юмора для того, чтобы испытывать определенное отвращение к этому. Почему не прекращает, не знаю.

А.ВОРОБЬЕВ: Здесь хорошо повесить паузу. Идем дальше. Клио, муза: «Николай Карлович, ведь когда-нибудь да закончится эта пропутинская вакханалия?» - я просто цитирую. «И что тогда? Как будут эти великие россияне – михалковы, астаховы, леонтьевы, прочие интеллигенты – смотреть в глаза народу? Или подхватятся со всей Рублевки и смотаются, напрочь забыв о патриотизме? Или будут рядиться в рубища жертв преступного режима? Или найдут новый объект для лизоблюдства? Все это мы уже не раз наблюдали в нашей истории. И вот снова».

Н.СВАНИДЗЕ: Не знаю. Все перечисленные люди очень разные. Я думаю, что каждый из них к этому по-разному относиться. Кто-то, вероятно, с большей степенью искренности, кто-то с большей степенью цинизма. Я думаю, что они себя найдут в любом случае.

А.ВОРОБЬЕВ: Лобов П.И. из Самары: «Николай Карлович, вот нам, русским, на практике показали в Грузии демократию, которую нам приготовили каспаровы, белковские, радзиховские и журналисты «Эха». А несогласных с такой развитой демократией они будут посылать на разработку месторождений в Сибирь для США и ЕС». И тут же, соответственно, вопрос, сходный по формулировке на смс-пейджере. Я сейчас, наверное, его не смогу найти, но – где больше демократии, на ваш взгляд – в Грузии или в России?

Н.СВАНИДЗЕ: Я, во-первых, хотел бы вернуться вот к этому перечислению фамилий. На мой взгляд, здесь в мешок высыпаны, или из мешка совершенно разные люди…

А.ВОРОБЬЕВ: И даже организации.

Н.СВАНИДЗЕ: Да, я по-разному совершенно отношусь к Каспарову, Белковскому и Радзиховскому. На мой взгляд, они друг с другом имеют очень мало общего, очень мало.

А.ВОРОБЬЕВ: К тому же, их нет в студии, они не могут ответить.

Н.СВАНИДЗЕ: Да, так что я к ним по-разному ко всем отношусь, обсуждать их не будем. Но что касается сравнительного уровня демократии – вы знаете, мы примерно с Грузией, на самом деле… я думаю, что многие меня сейчас возненавидят за этот ответ, но объективная реальность такова. Мы примерно с Грузией на одном этапе исторического развития. Мы оба вышли из-под вот этого обрушившегося Советского Союза, оба унесли ноги – мы с бОльшим успехом, потому что у нас после этого не было таких кровавых междоусобиц, как были в Грузии, разные страны по размеру, по темпераменту населения, по разным-разным показателям, но тем не менее, повторяю – оба вышли из Советского Союза, оба из сталинской шинели, и оба стараемся развиваться в сторону нормальной человеческой демократии с большим или меньшим успехом.

А.ВОРОБЬЕВ: Вопрос в том, у кого больший успех.

Н.СВАНИДЗЕ: Хочется думать, что у нас. Но на самом деле, будущее покажет.

А.ВОРОБЬЕВ: Скажите, могли бы вы представить у стен нашей Думы, скажем, 4-5 десятков тысяч человек, стоящих шесть суток подряд?

Н.СВАНИДЗЕ: Вы знаете, если этот вопрос связан с тем, что у кого можно себе представить, там и бОльшая демократия, ну, у стен английского парламента тоже несколько тысяч человек, стоящих несколько суток, тоже я не могу себе представить. А кто скажет, что в Англии нет демократии? Здесь, вы знаете, это разговор долгий и вязкий. В разных странах возможно разное и по разным причинам.

А.ВОРОБЬЕВ: А почему у нас это невозможно?

Н.СВАНИДЗЕ: А у нас у президента Путина какой рейтинг? Алексей, мы только что с вами это обсуждали.

А.ВОРОБЬЕВ: А давайте напомним – мы час назад примерно, в предыдущем эфире вспоминали как раз историю этой девушки из запрещенной ныне НБП, которая с какого-то этажа гостиницы «Россия», тогда еще стоявшей на своем месте, вывесила плакат «Путин, уйди сам!» - 3,5 года лагерей.

Н.СВАНИДЗЕ: На мой взгляд, идиотизм. Опасный идиотизм.

А.ВОРОБЬЕВ: Или политика?

Н.СВАНИДЗЕ: Опасный идиотизм. Что значит «политика»? В данном случае она осуждена за политику. Но я говорю еще раз – это опасный идиотизм. И подобного рода штучки у нас были, есть и, к сожалению, видимо, еще долго будут.

А.ВОРОБЬЕВ: Марш несогласных?

Н.СВАНИДЗЕ: Что «Марш несогласных»?

А.ВОРОБЬЕВ: Ну вспомните эти события, когда был разогнан Марш несогласных в центре Москвы.

Н.СВАНИДЗЕ: А вопрос в чем, Алексей?

А.ВОРОБЬЕВ: Вопрос, собственно, в сопоставлении этих возможностей, степеней свободы. В Грузии, скажем, на Украине, в России.

Н.СВАНИДЗЕ: Алексей, я еще раз говорю – в разных странах по-разному. Вот в Грузии сейчас запрещены СМИ фактически, кроме одного госканала, у нас – нет. Понимаете, вы меня сейчас подталкиваете к тому, чтобы я сказал, что в Грузии демократия выше. Я с этим не согласен. В чем-то, наверное…

А.ВОРОБЬЕВ: Я вас ни к чему не подталкиваю. Я пытаюсь понять, что вы думаете.

Н.СВАНИДЗЕ: А я вам только что сказал, что я думаю. Я думаю, и я это уже сформулировал, что мы примерно, плюс-минус, на одном этапе исторического развития. Деталями мы различаемся – и экономическими, и политическими, и личностями лидеров, и темпераментами народов, и экономикой – различаемся, но где что-то… у нас очень много различий, но этап примерно один.

А.ВОРОБЬЕВ: Николай Сванидзе. Мы вернемся через 5 минут.

НОВОСТИ

А.ВОРОБЬЕВ: Еще раз здравствуйте, это «Особое мнение». Николай Сванидзе отвечает сегодня на ваши вопросы. В этой части эфира мы подключим телефон прямого эфира – 363 36 59, код Москвы всем известен - +7 495. Марина… я вам обещал, помните, Николай Карлович, вернуться к образу… или не к образу, а, скажем, к лингвистике и философской теме. Так вот, Марина спрашивает: «Слово образ и образина имеют одинаковы корень, а значение прямо противоположное. Где же проходит та грань, где кончается образ и начинается образина? Переступили мы ее или еще нет?»

Н.СВАНИДЗЕ: Это очень абстрактный вопрос. Я не вполне понимаю, что в данном случае автор имеет в виду.

А.ВОРОБЬЕВ: А вы любите отвечать на конкретные вопросы?

Н.СВАНИДЗЕ: Нет, образ и образина – это намек на характер нашего политического режима или на что? Мне трудно здесь гадать. Если бы…

А.ВОРОБЬЕВ: Давайте дальше. Андрей Соколов из Москвы – «пока еще не отнятый бизнес» - сфера занятости у него такая: «Николай Карлович, вы лично смогли бы публично в восторженных подобострастных тонах выразить свою любовь к какому-нибудь человеку, если это не ваша любимая женщина?»

Н.СВАНИДЗЕ: Ну, пока не приходилось. Думаю, что не получится никогда. Это не мой жанр.

А.ВОРОБЬЕВ: Так, телефоны прямого эфира, подключаем прямо сейчас. 363 36 59. Здравствуйте, как вас зовут? Алло.

Слушатель: Добрый вечер.

А.ВОРОБЬЕВ: Добрый вечер.

Слушатель: Николай Карлович, Сергей, город Барнаул.

А.ВОРОБЬЕВ: Да, Сергей.

Слушатель: Николай Карлович, вот постоянно слушаю ваше «Особое мнение» и никак не могу понять все-таки. Вот вы журналист такого высокого уровня, и чью вы позицию занимаете? Потому что в наше время довольно-таки амбивалентных оценок… вы за политику Путина или против политики Путина? Непонятно.

А.ВОРОБЬЕВ: Понятно, спасибо.

Н.СВАНИДЗЕ: Объясняю. Я занимаю свою позицию. Я высказываю свое особое мнение и занимаю свою позицию. Я против той части политики Путина, которая мне не нравится, и за ту часть политики Путина, которая мне нравится.

А.ВОРОБЬЕВ: Давайте тогда поясним – что вам не нравится в политике Путина и что нравится? Давайте начнем с первой части – что НЕ нравится?

Н.СВАНИДЗЕ: Вы знаете, я в принципе по своим убеждениям человек, который считает, что Россия должна идти по достаточно известному пути развития, который намечен западной цивилизационной моделью. Это не значит, что мы должны смотреть на Запад. Мы должны смотреть на себя. Но просто модель, которая предложена несколькими веками развития Западной Европы, которая основана на частной собственности, на примате прав личности над правами государства в отношении этой личности, на разделении властей, на свободных СМИ – вот эта система исторически, на мой взгляд, доказала свою эффективность…и в данном случае я…

А.ВОРОБЬЕВ: И здесь вы не видите, что режим движется по этому пути.

Н.СВАНИДЗЕ: Я вижу, что режим сейчас находится на развилке. Потому что с одной стороны, Путин представляется мне человеком, который очень внимательно смотрит, наблюдает за тем, как развивается именно западная цивилизационная модель, и относится к ней с уважением. С другой стороны, в последнее время на него, на мой взгляд, оказывается очень серьезное давление в сторону того, что умом Россию не понять, и что мы должны идти по своему пути развития. Я повторяю – у меня здесь своя есть точка зрения. Путин, как правильно было сказано предыдущим человеком, который задавал вопрос, - это не любимая женщина. И вовсе не нужно смотреть на него исключительно с восторгом. Или исключительно с ненавистью нужно смотреть трезво на лидера своей страны.

А.ВОРОБЬЕВ: Николай Сванидзе отвечает на ваши вопросы. Еще один звонок. Здравствуйте. Как вас зовут?

Слушатель: Алло. Здравствуйте.

А.ВОРОБЬЕВ: Здравствуйте.

Слушатель: Меня зовут Аня.

А.ВОРОБЬЕВ: Да, Аня.

Слушатель: Я совершенно равнодушна к политике, и все эти партии меня не интересуют, но мне очень нравится Николай Сванидзе. Я хотела выразить ему свое уважение и пожелать ему крепкого здоровья.

Н.СВАНИДЗЕ: Аня, спасибо вам огромное. Мне это очень приятно. У вас очень красивый голос, поэтому вдвойне приятно.

А.ВОРОБЬЕВ: Да, видите как, Николай Карлович. Вот так вот.

Н.СВАНИДЗЕ: Бывают приятные минуты.

А.ВОРОБЬЕВ: Здравствуйте. Как вас зовут? Алло.

Слушатель: Меня зовут Валентина, я звоню из Кельна.

А.ВОРОБЬЕВ: Да, Валентина.

Слушатель: Я могу задать вопрос господину Сванидзе?

А.ВОРОБЬЕВ: Вы в прямом эфире. Поэтому немедленно задавайте свой вопрос, иначе я вас отключу.

Слушатель: Сначала у меня такой вопрос. Господин Сванидзе, что так могло изменить вас за последнее время? Почему вы так изменились…

А.ВОРОБЬЕВ: Спасибо.

Н.СВАНИДЗЕ: Спасибо. Это относится к моей внешности?

А.ВОРОБЬЕВ: Нет.

Н.СВАНИДЗЕ: А к чему, интересно?

А.ВОРОБЬЕВ: Вероятно, к вопросу из Барнаула.

Н.СВАНИДЗЕ: Я не наблюдаю за собой изменений. Вот если мне будут сформулированы изменения. Ну, скажем так – раньше я кому-то признавался в восторженной любви, а теперь не признаюсь. Или наоборот – раньше я кривил носом, а теперь я не кривлю носом по чьему бы то ни было поводу. Я своих политических взглядов не менял долгие десятилетия, поэтому я ни в чем не изменился.

А.ВОРОБЬЕВ: Здравствуйте, как вас зовут? Вы в прямом эфире. Алло. Молчание – не наш формат. Здравствуйте, как вас зовут? Алло. И здесь тоже. Люди не дожидаются. Здравствуйте, как вас зовут? Я надеюсь, что это успешный звонок.

Слушатель: Алексей Алексеевич.

А.ВОРОБЬЕВ: Да, Алексей Алексеевич.

Слушатель: Извините, пожалуйста, я из старшего поколения. Скажите, пожалуйста, почему мы такие забывчивые? Вот дежавю. Я вот, старшее поколение, помню всех этих ткачих, поварих, которые кричали, помню все эти собрания, которые сейчас собираются – «Останьтесь, останьтесь!» Ведь это же ужасно, что мы это повторяем. Мы наступаем на те же грабли, которые нас уже хорошо-хорошо стукнули по лбу.

А.ВОРОБЬЕВ: Спасибо.

Н.СВАНИДЗЕ: Вы знаете, две стороны у этой медали. Одна сторона – та, что ткачиха, повариха, бобариха и все прочие представительницы разных профессий, они имеют точно такое же право на выражение своего мнения, как и профессора, и актрисы, и спортсменки знаменитые, и так далее. Точно такое же право. Поэтому в самом по себе факте того, что ткачиха выходит на трибуну и что-то говорит, ничего плохого-то нет – пусть выходит и пусть говорит.

А.ВОРОБЬЕВ: Вы в самом деле считаете, что это не срежиссированная история?

Н.СВАНИДЗЕ: Другой вопрос – что это напоминает нам, и здесь не ткачиха в этом виновата, дай ей бог здоровья, а сам этот прием, а это похоже на политический прием пропагандистский, он нам очень сильно напоминает наше не очень хорошо забытое прошлое. Это правда. И поэтому, действительно, возникает идиосинкразия.

А.ВОРОБЬЕВ: Вы не сожалеете о том, что эти времена возвращаются?

Н.СВАНИДЗЕ: Если они действительно вернутся, я буду очень сильно сожалеть об этом. Не то слово, как я буду сожалеть!

А.ВОРОБЬЕВ: Но вы не ощущаете дыхания их?

Н.СВАНИДЗЕ: Дыхание есть.

А.ВОРОБЬЕВ: Николай Сванидзе. Идем дальше. Еще один телефонный звонок. Здравствуйте, как вас зовут?

Слушатель: Да, Олег из Москвы.

А.ВОРОБЬЕВ: Да, Олег.

Слушатель: Вот я хотел сказать Николаю Карловичу, что вот вы говорите – кривить носом. Вы не носом кривите, а душой, понимаете? Вот вы…

А.ВОРОБЬЕВ: Олег, у вас есть вопрос, извините?

Слушатель: Да, конечно, есть вопрос.

А.ВОРОБЬЕВ: Прошу вас.

Слушатель: Вот пока у вас не отнимут мигалки и что-то еще, что вас держит у этой власти, вы все будете лизоблюдствовать. А не лизоблюдствует один Немцов.

А.ВОРОБЬЕВ: Спасибо, у вас нет вопроса.

Н. СВАНИДЗЕ: Олег, а какого черта вы меня оскорбляете? Вот вы знаете меня в лицо, знаете меня по фамилии. Я о вас знаю только, что вы Олег. И вы смеете звонить в эфир с оскорблениями! вам не стыдно? По-моему, это трусливо и гадко.

А.ВОРОБЬЕВ: Ну что же, по всей видимости, мы уже не успеем ответить на телефонный звонок. Был какой-то любопытный маленький вопросик. Не смогу теперь уже его найти. По-моему, лучший вопрос был, в самом деле, в самом начале, да? «Национальный лидер – это пожизненно?»

Н.СВАНИДЗЕ: Да-да, хотя ответа на него нет. Потому что никто не знает, что такое национальный лидер.

А.ВОРОБЬЕВ: Да, Николай Сванидзе – традиционно по пятницам. Раз в неделю мы встречаемся в этой студии, и он отвечает на ваши вопросы. И я – Алексей Воробьев. До свидания.

Н.СВАНИДЗЕ: Спасибо.