Михаил Леонтьев - Особое мнение - 2006-10-31

О. БЫЧКОВА – Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». В прямом эфире телекомпании и радиостанции сегодня с нами журналист Михаил Леонтьев. Добрый вечер.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Добрый вечер.

О. БЫЧКОВА – Ну начать я бы хотела, конечно, с этой алкогольной истории, которая разворачивается уже не первую неделю. А ГД завтра будет тоже рассматривать этот вопрос и уже глава социального комитета ГД сказал, что будут разные жесткие вопросы к правительству по этому поводу. Правительство уже впрочем, признало, что вот эта система ЕГАИС она оказалась не вполне эффективной. ЕГАИС – это Единая государственная автоматизированная система учета оборота этилового спирта.

М. ЛЕОНТЬЕВ - То есть оказалось, что компьютер не работает. Вот и все. Проблема же в чем?

О. БЫЧКОВА – Что-то не учитывает, сказали.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Все он учитывает.

О. БЫЧКОВА – Было официально сказано.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Там проблема простая. Очень большая громоздкая компьютерная сеть, которую надо отладить. Проблема в чем – когда придумали этот ЕГАИС, никто из виноторговцев никто не протестовал. Все были согласны. Куда они спешили? Зачем нужно было…

О. БЫЧКОВА – Куда спешили?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Я не знаю, куда они спешили. Причем ладно, все говорят, что там какие-то злобные силы, темные силовики все это лоббировали. Ладно, они лоббировали, но вот здесь сидел не в этой студии, а на «Эхо Москвы» сидел интеллигентный человек Саша Жуков, когда ему говорили, что специалисты говорят, что будет на рынке кошмар, говорил: нет, ничего не будет, у нас все готово. Все люди, которые принимали нормативные решения о введении этой системы, ребята, если вы хотите работать с компьютером, вы сначала проверьте, он работает или нет. Или он виснет. Куда они спешили? Взяли бы сделали это через полгода. Ладно, на виноторговцев у нас всем плевать. Но бюджет потерпел огромный ущерб. И что касается теперь следующей антиалкогольной кампании…

О. БЫЧКОВА – Паленого продукта становится больше.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Да, было подозрение, что ЕГАИС имеет отношение к паленому продукту. Но не далее как несколько минут назад в эфире…

О. БЫЧКОВА – Было подозрение, что ЕГАИС имеет отношение к количеству смертей и огромного количества отравлений …

М. ЛЕОНТЬЕВ - Насколько мне кажется, я подозреваю, что ЕГАИС имеет отношение к нынешней кампании. Но никак ни к каким не смертям. Потому что количество умерших по всем официальным данным в этом году от отравлений суррогатами алкоголя, по непонятным мне причинам реально уменьшилось. Цифры, которыми нас пытаются пугать, 100 человек попало с отравлениями, ребята, а вы сравните с цифрами, которые были без всяких ЕГАИС и без всяких кампаний. В стране, где существовали одеколоны питьевой группы, вы нас будете пугать…

О. БЫЧКОВА – Это понятно. Но совершенно точно известно, что например в прошлом или позапрошлом году и вообще в таких…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Называется цифра в 40 тысяч.

О. БЫЧКОВА – 40 тысяч в год средняя цифра.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Сейчас 18.

О. БЫЧКОВА – Но было ли так, чтобы в течение недели или двух пачками поступали люди в больницы.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Они пачками и поступают. Для того чтобы 40 тысяч умерло в год, люди должны ежедневно поступать пачками. Извини, откуда ты 40 тысяч наберешь. В году 365 дней или 366.

О. БЫЧКОВА – В каких-то субъектах федерации объявляют чрезвычайное положение оттого, что люди пачками. А раньше не объявляли.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Ну не знаю. Кампания. То есть я подозревал, честно говоря, я от специалистов слышал, что резко сократилось производство качественных спиртов, хотя водки везде было полно. Объективно, я не знаю, я по стране не ездил, но где я видел, водки было достаточно. Резко сократился ассортимент на некоторое время. Но причем тут ассортимент?

О. БЫЧКОВА – А цена?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Цена не меняется. Цена осталась такая же. У меня появилось впечатление, что после того как президент, а потом и премьер заявили, что мы знаем, кто виноват, и сейчас мы назовем, кто с этим безобразием, с ЕГАИСом, тут же возникла совершенно туманная компания, начались крики о введении госмонополии на производство спирта. Кстати сама мера по себе обсуждаемая. Там есть какие-то…, например, мне кажется, что Россия, для которой качественная водка является мировым брендом все-таки, русская водка, существуют у нас очень дорогие водки, которые должны поддерживать этот бренд, потому что в принципе вообще водку производить может кто угодно. Большого умища не нужно. В мире ее все производят. И русские марки производят и псевдорусские. Зачем мешать людям, которые производят сверхдорогие водки, которые явно никаким образом не могут использоваться эти спирты как суррогатные типа Кауфманы и так далее. Но в принципе, ничего плохого в госмонополии, с точки зрения полицейского контроля это удобнее. Но я хочу что сказать. Что никакого существенного влияния на объем суррогатов, введение монополии, не монополии, не окажет. Окажет влияние только одно, да, конечно, полицейские меры против фальсификатов нужно применять. Но эффективны они могут быть только в одном случае реально. Если у вас акциз, то есть государство должно найти некое гармоничное решение, некую середину между желанием максимизировать фискальный доход с водки и вытеснением очень дорогой водки дешевыми суррогатами. То есть когда у вас цена дешевой водки, но не фальсифицированной, не дорогой, сопоставима с ценой суррогата, только тогда вы можете эффективно бороться против распространения суррогата.

О. БЫЧКОВА – Значит, государственная монополия не является средством повышения безопасности…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Нет, нет. В какой-то степени они является средством.

О. БЫЧКОВА – Это важный вопрос. Мы продолжим эту тему через пару минут.

РЕКЛАМА

О. БЫЧКОВА – Мы продолжаем алкогольную тему. Мы остановились на государственной монополии на алкоголь. Скажи, пожалуйста, который раз на твоей памяти уже выдвигается этот лозунг? В 20-й, 50-й, 150-й?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Я хочу без фанатизма, если говорить. Безусловно, государственная монополия на производство не на алкоголь, а на производство спиртов первичных, она в какой-то степени может расцениваться как довольно эффективная полицейская мера. Контроль легче. Это не панацея. Это средство, обсуждаемое, у которого есть свои плюсы и минусы. Я считаю, что обсуждать это можно. Это нормально обсуждать. Там есть свои резоны. Я еще раз говорю, что это не панацея и это недостаточное средство. Но это не значит, что нужно отказываться, если оно частично эффективно, тоже хорошо. Я что услышал сегодня из уст Грызлова, и что меня очень насторожило. Правда, надо отдать должное, это говорилось не как идея, а как предмет обсуждения. Это идея государственной монополии на торговлю алкоголем. Это совсем другая история. И эта история очень опасна. Не дай бог. Я очень хочу предупредить коллег, товарищей и так далее. Не надо это делать. Потому что розничная торговля в значительной части, а в некоторых регионах победнее в очень значительной части живет за счет торговли алкоголем.

О. БЫЧКОВА – А государственная монополия на торговлю алкоголем…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Это значит, что алкоголь будет продаваться в государственных магазинах.

О. БЫЧКОВА – Специальных государственных местах.

М. ЛЕОНТЬЕВ – Я не знаю, может, они крепкий алкоголь отдельно выделят, но частным магазинам не дадут торговать крепким алкоголем. Или вообще алкоголем, я не знаю. Вот это все очень опасно. Во-первых, это удар по розничной торговле очень серьезный. Это ведь и занятость реальная. А потом та торговля, которая сумеет выжить, она выживет за счет чего? Она же должна компенсировать это.

О. БЫЧКОВА – Значит всякая гадость…

М. ЛЕОНТЬЕВ - За счет торговой наценки. Нет. Она вынуждена будет компенсировать убыток повышением торговой наценки на другие товары. Я не думаю, что повышение цен на товары является задачей, которую сейчас хочет парламент и депутаты наши исполнить. Это не самая популярная мера…

О. БЫЧКОВА – А что они хотят?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Они хотят принять меры. Есть кампания, теперь надо срочно отреагировать. Люди мрут как мухи. То, что они раньше мерли, никого почему-то особенно не беспокоило. Но это не значит, в принципе ничего плохого от этой кампании нет. Потому что реально действительно люди мрут. То, что они мрут немножко меньше, это не значит, что они должны дальше мереть с такой скоростью. Поэтому в принципе вполне достойная тема для обсуждения. Только идиотизмом не надо заниматься. И опять не надо вперед бежать впереди паровоза. Опять как с ЕГАИСом взять и принять это дурацкое решение, которое потом отольется прямыми, в том числе и политическими последствиями.

О. БЫЧКОВА – Следствием ЕГАИСа была эта летняя история с винами. И акцизными марками.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Винная история она винная история. И водочная история. Ведь в действительности реально прекращалось производство на крупнейших государственных заводах водочных. То есть реально с социальной точки зрения, поскольку водки было действительно достаточно, ЕГАИС особенно никого не беспокоил, потому что потребители импортного вина не являются социально значимой группой населения. Они акции протеста не устраивают.

О. БЫЧКОВА – Наплевать на них.

М. ЛЕОНТЬЕВ - На них может быть и не надо плевать, но это и плохо. Меня это страшно расстроило. Потому что мне казалось, что за откровенный тупой, абсолютно беспочвенный и бессмысленный идиотизм неплохо было бы ответить.

О. БЫЧКОВА – Кто-нибудь ответил?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Действительно реально стояли бы за этим какие-то злобные интересы, кто-то бы на этом что-то нажил. Они же все потеряли реально. Более того, они еще себе задницу подставили под президентское приветствие, и, скорее всего все-таки ее напестрят, даже, несмотря на отвлекающий кризис с отравлениями суррогатами. Зачем это люди делали? Вот зачем?

О. БЫЧКОВА – Еще раз, можно тебе задать вопрос…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Еще раз говорю, если кто-то хотел ввести ЕГАИС, - вводите. Никто же против не был. Но надо же сначала, чтобы компьютер заработал.

О. БЫЧКОВА – Об этом хочу спросить.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Чтобы система начала работать.

О. БЫЧКОВА – Ты уверен, что дело здесь в компьютере, в машинке…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Я знаю.

О. БЫЧКОВА – …которая оказалась плохо подключена.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Я знаю, это очень сложная система. Ее трудно наладить.

О. БЫЧКОВА – А не в системе, которая в принципе таким образом работать не должна.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Работают системы компьютерного учета. Может, ее плохо сделали. Значит, ее можно отладить. Но смотри, если бы был бы переходный период, но сделали бы ситуацию, при которой одновременно заранее, что год у нас будут ходить старые марки и новые, и постепенно мы будем переводить на эту новую систему. По мере того, как она начнет работать. Чтобы не было идиотизма, когда правительство сначала вводит систему, а потом начинает разрабатывать нормативные акты по перемаркировке уже оставшейся у торговцев или магазинов, ресторанов, продукции. Ребят, ну это же прямое хищение. В принципе это уголовщина. Такие вещи нельзя делать. Потому что это сознательное нанесение убытков материальных людям, которые ни в чем перед вами не провинились. Если они провинились, то вы их, пожалуйста, посадите за что-нибудь. Не надо же их грабить.

О. БЫЧКОВА – Алексей из Москвы так формулирует. «Государство пытается подмять под себя рынок алкогольной продукции». Но если у нас нефть, например, газ и все такое идет по трубам…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Ничего плохого, Олечка, пойми, ничего плохого в принципе оттого, что государство пытается. Вот в Финляндии подмяло государство рынок алкогольной продукции под себя и подмяло.

О. БЫЧКОВА – Вот мы видим…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Ничего в принципе плохого нет. Разговор идет… ничего, удается. Они получают большой фискальный доход с этого. Реально, там есть еще одна маленькая проблема скандинавская. Скандинавы не могут пить умеренно. Это особенность организма. Вот просто. У них в культуре нет. У нас есть люди, которые могут выпить сильно, но не упасть при этом. У них обязательно, если скандинав напивается, он должен упасть. Просто упасть. Иначе тогда бессмысленно пить. Зачем. Поэтому здесь еще чисто культурная проблема.

О. БЫЧКОВА – Бедные скандинавы.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Ну вот да. Так вот, я к чему говорю. Что ничего плохого в принципе, подмять, не подмять, дело в том, что алкоголь вообще считается, что пьянство так же как игорный бизнес и так далее, это некие человеческие пороки, и запрещать их непродуктивно, потому что мы знаем, чем кончаются сухие законы. Поэтому если уж их нельзя запретить, их надо контролировать и взимать с них фискальный доход, то есть компенсировать доходами вред от этих пороков. Вообще смысл акциза исторический в том, что облагается какой-нибудь порок. Я просто не понимаю, почему нефть облагается акцизом. Добыча нефти тоже, наверное, считается человеческим пороком.

О. БЫЧКОВА – А нефть это предмет роскоши конечно.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Просто порок. Добывать нефть это порочная страсть. Нужно акциз ввести. Ну ладно. Я к чему говорю. Нужно говорить о том, эффективна эта мера или нет. Подмять, не подмять. То есть речь идет не о том, не о каких-то принципах либерализма. А о том, что глупости не надо делать. Вот умный, хороший - люблю, плохой – нет. И есть очень большое у меня подозрение, что все как-то очень быстро разогнались и очень пахнет глупостью.

О. БЫЧКОВА – Вот как раз хотела попросить тебя открутить немножко назад и все-таки объяснить мне, что на самом деле происходит. Откуда дровишки. Если вот это все так…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Я не понимаю до конца.

О. БЫЧКОВА – Ты говоришь о кампании, о том, что…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Есть статистка официальная, которая показывает, что у нас неожиданно и непонятно упал уровень смертности от отравлений, от алкогольных интоксикаций.

О. БЫЧКОВА – Хорошо. Значит, идет кампания. На фоне этой кампании дальше как следующий шаг раздаются призывы о государственной монополии. Значит это кому-то нужно не потому, что они все в маразме, правда, а, наверное, это чего-то стоит.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Ну конечно стоит. Это стоит… есть желание целенаправленно канализировать доходы от алкоголя в бюджет. Ничего опять в этом плохого нет. Если они действительно с одной стороны будут… Если это не нанесет ущерб отрасли, тоже надо подумать, а это можно подумать, если головой думать, а не другим местом. То можно это сделать.

О. БЫЧКОВА – Допустим, нанесет.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Если нанесет, то не надо. Потому что в бюджет доходов-то будет меньше.

О. БЫЧКОВА – Так это уже не первый раз, когда ведутся все эти разговоры, когда говорят о монополии. Когда начинают снова вычислять, нанесет, не нанесет, больше, меньше. Ну и что?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Есть еще один момент. Никакая государственная монополия не имеет никакого прямого отношения к производству суррогатов алкоголя, а также просто отравы. Потому что если государство сказало, что оно монополизирует производство суррогатов алкоголя, этанолов, которым будут спаивать население, оно будет умирать, я бы понял, что вот, пожалуйста, теперь государству пойдут все доходы. Но поскольку фальсификаты государство производить вроде бы не собирается, насколько я понимаю, то это совершенно другая проблема. Это проблема полицейская, и это проблема экономическая. С полицейской точки зрения наличие только государственных централизованных предприятий, которые в больших масштабах производят спирты, конечно, облегчает контроль. Оно не решает проблему радикально, но в принципе понятна логика. Ну, виднее. Если ты знаешь, что всякий не государственный спирт по идее криминальный, это уже легче.

О. БЫЧКОВА – Тогда я не понимаю…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Но опять же еще раз говорю, что важнейшим средством все-таки борьбы с массовым, не вообще с появлением суррогата, человек всегда найдет, что выпить… Ваш покорный слуга из хулиганских побуждений пил духи «Клима» в молодости.

О. БЫЧКОВА – Духи «Клима» это не средство для знаешь ли, чистки унитаза.

М. ЛЕОНТЬЕВ – Я не думаю, что это сильно полезно. Там не средство чистки, там пьют технические спирты, насколько я понимаю.

О. БЫЧКОВА – Перечисляли, что люди пьют. Средство для обеззараживания покрытий каких-то из пластика, еще что-то. Коктейль «слеза комсомолки» просто отдыхает на этом фоне.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Ну и раньше отдыхал. Все всегда.

О. БЫЧКОВА – Так вот я не понимаю все равно…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Еще раз говорю, разница в цене. Мы же прекрасно знаем, что в цене водки, розничной цене ее себестоимость занимает меньше половины.

О. БЫЧКОВА – Понятно.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Зачастую гораздо меньше половины. Так вот не надо взвинчивать эти акцизы до такой степени, что у вас просто технически сокращается потребление, даже с экономической точки зрения это неразумно, потому что у вас оборот уменьшается. А вместо нее оборачиваются суррогаты. Или самогоны, которыми отравиться сложнее, но фискальный доход они не дают.

О. БЫЧКОВА – Поняла. Я не поняла только одного. Нет никакой связи, получается, между государственной монополией и всеми этими разговорами про акцизы…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Еще раз…

О. БЫЧКОВА – И отравлениями, о которых сейчас так много говорят.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Связь есть, но она не прямая. Это не панацея. И потом у всякой государственной монополии есть свои некоторые отрицательные стороны. Их надо взвесить. Вот у меня по тому, что я слышу и по тому, что вдруг начинается на пустом реально месте какая-то совершенно шизофреническая кампания, у меня есть серьезное подозрение, что взвешивать никто не собирается.

О. БЫЧКОВА – Подозрение – это правильное слово, которое здесь вполне уместно. Мы прервемся на несколько минут.

НОВОСТИ

О. БЫЧКОВА – Вопрос у нас пришел от Юрия Николаевича, я следую пожеланиям наших слушателей, которые говорят, что кроме водки есть еще другие истории и проблемы в стране. Да, некоторые считают…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Есть, но мало.

О. БЫЧКОВА – Михаил Леонтьев согласен с тем, что практически нет. Тем не менее, Юрий Николаевич задает вопрос: почему так называемый праздник 4 ноября, установленный «Единой Россией», оборачивается неприятностями для нашей страны?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Неприятностями для страны может обернуться все, что угодно.

О. БЫЧКОВА – Легко.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Даже вождение автомобиля, предположим. Во-первых, про праздник пару слов. Мне кажется, что это один из самых естественных, самых органичных, самых актуальных праздников. Мне бы казалось, что неплохо было бы вообще людям объяснить, что мы празднуем, было бы еще лучше.

О. БЫЧКОВА – Понимаешь, если он единственный органичный и актуальный, то его не надо объяснять.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Нет, дело в том, что праздники вообще не приживаются, для того чтобы прижился праздник сразу как 9 мая, надо было немножко кровушки пролить. Этот праздник понятно, почему праздник. Новый год отнюдь не сразу прижился. А теперь он есть праздник. И 23 февраля, у которого формальная причина вообще фуфловая будем говорить, тем не менее, существует и у российских офицеров, у военных колоссальная традиция. Праздник этот отменить нельзя.

О. БЫЧКОВА – Ты намеренно забыл про 8 марта.

М. ЛЕОНТЬЕВ - 8 марта то же самое, кстати. Тоже хорошенький повод отпраздновать и прижилось. Так вот и не надо с этим бороться. Есть традиция. Так что я про 4 ноября. Этот праздник введен был Алексеем Михайловичем, когда Россия вышла из смуты. Это праздник преодоления смуты. Причем преодоления не кровавого, а путем именно национального согласия. И выход из смуты был долго. А почему избран этот день, поляки в этот день покинули Москву.

О. БЫЧКОВА – Да.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Но надо представить себе, в каком состоянии действительно в 11-м году в декабре была страна. Да, это день почитания иконы чудотворной иконы Казанской Божьей Матери, которую митрополит Казанский послал в войско Минина. И с этих пор эта икона считается небесной покровительницей, то есть она покровительница России. Это колоссальная, мудрая традиция. И праздник совершенно чудесный. Потому что надо себе представить, это было реально чудом. У нас три смуты было. Все мы их знаем.

О. БЫЧКОВА – Не углубляйся.

М. ЛЕОНТЬЕВ – Это абсолютно наш нынешний праздник.

О. БЫЧКОВА – Я боюсь только, может быть ты помнишь, как это происходило все при Алексее Михайловиче. Я не помню.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Ну так надо вспомнить. Должна быть историческая память. Вот Виталик Найшуль человек, на мой взгляд, гениальный, сказал очень правильную вещь, что душевное состояние нации, оно очень хорошо видно по праздникам. Когда у вас с праздниками бардак, чушь какая-то творится, то это значит, что в голове, душе, в социально-культурном пространстве данного народа что-то не так. Вот этот праздник он восстанавливает, поскольку смута-то еще в голове осталась, поэтому существуют такие странные коннотации вокруг этого праздника. Какие-то идиоты решили, например, устраивать ксенофобские выходки именно почему-то 4 ноября. Почему 4 ноября?

О. БЫЧКОВА – А вот почему?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Да могли в любой день устроить.

О. БЫЧКОВА – А почему не 31 декабря? Странно, да?

М. ЛЕОНТЬЕВ - А что странного? Дуракам закон не писан.

О. БЫЧКОВА – Ага.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Не писан дуракам закон. Взяли и решили использовать. Они 7 ноября могли бы ходить. Ради бога. Тоже мне… страшная горесть, мы взяли, отменили праздник, когда русские люди начали в огромных количествах резать русских людей. Вот большего праздника конечно для нашей нации нет. Вот насколько праздник выхода из смуты и праздник вхождения в смуту они некоторым образом отличаются. Вот душевнобольные празднуют вхождение в смуту, а нормальные празднуют … Если люди не учили историю, ну надо этого стесняться. Ребята, не надо с декларациями выступать…

О. БЫЧКОВА – Почему так получается?

М. ЛЕОНТЬЕВ - …что вы не знаете собственной истории.

О. БЫЧКОВА – Почему так получается, что…

М. ЛЕОНТЬЕВ – Вот глупый, наверное, человек был…

О. БЫЧКОВА – …праздник выхода из смуты превращается…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Любой праздник можно превратить…

О. БЫЧКОВА – …в праздник русского национализма.

М. ЛЕОНТЬЕВ - …во что угодно. 1 сентября превратили в День Беслана. Почему так получается? Давайте мы отменим 1 сентября и учиться перестанем на этом основании. Потому что использовали люди. Кто-то по глупости, а кто-то с умыслом. Потому что есть системно заинтересованные люди, чтобы дискредитировать российское государство и российскую власть. И есть глупые люди, с помощью которых злобные люди, используя глупых, могут добиваться позитивных результатов. Устраивать в день преодоления смуты праздник ксенофобии и ненависти. Я хочу заметить, что если бы кто-то посмотрел на историю, что никакой победы над поляками мы не празднуем, поляки вообще в смуту завелись, как блохи заводятся от отсутствия политической гигиены. Поляков мы сюда заманивали. Это была наша собственная проблема. Так же как 1917 год был нашей проблемой, как 1991 год был нашей проблемой, это наш маразм. Почему никого не удивляет, что мы празднуем так называемый День независимости. Вот это-то что за праздник?

О. БЫЧКОВА – Потому что мы его не празднуем.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Слава тебе, Господи. Но мы его отмечаем. Он у нас числится как атавизм. Это праздник освобождения РСФСР от России. Фантастический праздник. Праздник, вот пока он в календаре стоит, мы фиксируем состояние маразма, в котором находится наше общество. Состояние маразма мешает понимать, в том числе и нормальные толковые правильные праздники. Кроме того, деградация системы образования пришла к тому, что люди не знают, что было в 1612 году. Просто не знают. Ну и что? Ну не знают они. Так это повод вспомнить русскую историю, ее величайший эпизод. Это чудо.

О. БЫЧКОВА – Почему мы не празднуем Куликовскую битву и Бородинское сражение?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Во-первых, мы празднуем Куликовскую битву. Бородинское сражение одно из сражений большой войны. Тогда уже надо праздновать Березину или капитуляцию наполеоновскую. А что касается Куликовской битвы, отмечали и чествовали и татары протестовали. Все было. Так вот это действительно фантастический праздник. Еще раз говорю. В том состоянии, в котором находилась Россия в 11-м году, она описана словами как из книжки про новороссийские фокусы. Когда Ключевский пишет, что разгул безудержный федерализма. Когда самозванцы по России ходили толпами.

О. БЫЧКОВА – Праздники, которые спускаются сверху…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Он не спускается сверху…

О. БЫЧКОВА – …они не работают.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Ну что ты глупости говоришь. У нас все праздники спустились сверху. У нас нет других праздников. И все они работают. А Новый год был спущен большевиками с единственной целью - изгадить Рождество. Не было другой цели у них. Изгадить Рожество и сделать так, что Рождественский пост, чтобы пьянка приходилась на Рождественский пост.

О. БЫЧКОВА – В разных странах отмечают Рождество и Новый год.

М. ЛЕОНТЬЕВ - У нас Новый год, не может быть Новый год перед Рождеством.

О. БЫЧКОВА – Ты говоришь о том, что праздник должен быть органичным, понятным…

М. ЛЕОНТЬЕВ - Он и есть органичный и понятный. Надо просто объяснить. Я тебе клянусь, когда восстановили празднование Пасхи и Рождества, их праздновало меньшинство. Значительное количество людей, но меньшинство. Сейчас празднуют почти все. А скоро будут праздновать все поголовно. Потому что они входят в жизнь. И эта идея, что праздники сверху не устанавливаются. Все праздники устанавливаются только сверху. Что значит праздник, установленный снизу. Даже 9 мая было введено сверху.

О. БЫЧКОВА – 9 мая.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Тем более 8 марта, 23 февраля и так далее.

О. БЫЧКОВА – И получается, что реально мы празднуем Новый год, Рождество и все такое, потому что это в природе человека.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Что в природе? Великие даты в истории чудо. Спасение страны.

О. БЫЧКОВА – Мы празднуем 9 мая, потому что мы об этом помним.

М. ЛЕОНТЬЕВ - Олечка, чудо спасения страны, об этом надо помнить. Если не помнят, надо напомнить. Это чудо действительно, потому что страны не было. Просто ее не было вообще. Она рассосалась в стороны.

О. БЫЧКОВА – Почему об этом вспомнили только сейчас, скажи мне?

М. ЛЕОНТЬЕВ - Потому что у нас были 70 лет большевизма. А потом были 10 лет идиотизма. Когда мы праздновали победу над собой самими. День независимости, день освобождения от узбекских, украинско-белорусских захватчиков, которые попирали своими сапогами нашу землю российскую. И никогда их больше нога не ступит на нашу землю.

О. БЫЧКОВА – Будем надеяться, что 4 ноября все-таки не превратится в праздник, в день русского националиста. Очень хочется в это верить.

М. ЛЕОНТЬЕВ - В день русского националиста может превратиться любой день. Это не повод забывать святые исторические даты.

О. БЫЧКОВА – Михаил Леонтьев в программе «Особое мнение». Время истекло. Извини. Спасибо.