Александр Минкин - Особое мнение - 2005-11-10
А. ВОРОБЬЕВ – Добрый день, добрый вечер либо доброе утро, в зависимости от того, где вы нас смотрите или слушаете, традиционное приветствие для всех радиослушателей радиостанции «Эхо Москвы» и зрителей телекомпании RTVI, в прямом эфире совместный проект телекомпании и радиостанции, «Особое мнение». Я , Алексей Воробьев, с удовольствием представляю сегодня Александра Минкина в качестве главного персонажа этой программы, с его «Особым мнением».
А. МИНКИН – Единственного.
А. ВОРОБЬЕВ – Единственного, конечно. Журналист «МК» Александр Минкин. День милиции. Есть слова, чтобы выразить ваше отношение к сотрудникам милиции?
А. МИНКИН – Вы знаете, у меня очень сильное предчувствие всегда, на короткий срок, у меня было ощущение, что начнется передача с Дня милиции, честное слово, я вам ни слова не говорил, но я знал, что да, День милиции. Мне поздравить…
А. ВОРОБЬЕВ – Вроде и не новость.
А. МИНКИН – Мне поздравить их не с чем.
А. ВОРОБЬЕВ – Но и плохих слов вы не скажете в их адрес?
А. МИНКИН – А они уже все сказаны, написаны. Катастрофа, это же министр их сказал, это не я сказал, не какой-нибудь злобный враг или оппозиционер.
А. ВОРОБЬЕВ – Стоит ли огульно все-таки винить во всем наши органы внутренних дел, возможно, значительная часть их работы скрыта от нас?
А. МИНКИН – От вас? Может, и скрыта.
А. ВОРОБЬЕВ – И от вас в том числе.
А. МИНКИН – Нет, я сталкивался.
А. ВОРОБЬЕВ – Может быть, мы потому не всегда адекватно можем оценить тот объем работы, который они делают?
А. МИНКИН – Отвечаю, мы, журналисты, привыкли обращать внимание на крупных начальников. Но я столкнулся недавно с самым низшим звеном, с то, что называется земля, это было отделение милиции в Подмосковье, куда я пришел с важным делом, с заявлением о необходимости возбудить уголовное дело о мошенничестве. И со мной разговаривал человек, который «мама мыла раму» не может написать. Ведь как возбуждается уголовное дело, вы же не знаете, вы никогда этим не занимались?
А. ВОРОБЬЕВ – Нет, не возбуждал.
А. МИНКИН – Чтобы возбудить уголовное дело, надо написать заявление, после чего будет назначена проверка, не следствие еще, а проверка, стоит ли его возбуждать. И эту проверку ведет человек, абсолютно неграмотный, ни в чем не заинтересованный, он только хочет ловить пьяных и брать у них деньги.
А. ВОРОБЬЕВ – А что нужно для того, чтобы он был заинтересован в чем-то?
А. МИНКИН – Мораль, зарплатой нельзя его заинтересовать, потому что, обирая незаконных мигрантов и пьяниц, он зарабатывает гораздо больше в день, чем государство ему может предложить в месяц. Поэтому только высокая сознательность, извините, такая честь, да, вы только не смотрите на меня с таким выражением, она же почему-то существует в других странах. Вы пробовали дать взятку?
А. ВОРОБЬЕВ – В других странах?
А. МИНКИН – Вы пробовали дать взятку кому-нибудь из полицейских в Европе или в Америке?
А. ВОРОБЬЕВ – Да, успешно.
А. МИНКИН – Получилось? В какой стране?
А. ВОРОБЬЕВ – В Польше. Да, Александр Минкин, не поймали, ну что же.
А. МИНКИН – Почему же? Поймал.
А. ВОРОБЬЕВ – Почему же?
А. МИНКИН – Потому что Польша – это не Америка и не Европа.
А. ВОРОБЬЕВ – Но Польша – это Европа.
А. МИНКИН – Это российская губерния не так давно.
А. ВОРОБЬЕВ – Да вы что, с каких пор?
А. МИНКИН – Не так давно была, она сейчас Польша, да, а недавно была губерния сначала Российской империи, царство польское, часть Российской империи, а потом часть Варшавского договора, пакта, полностью подчиненная.
А. ВОРОБЬЕВ – И Россия тоже не Европа?
А. МИНКИН – И не так давно она выбралась, покалеченная, но не так сильно, как мы, но, тем не менее. Россия – Европа, специфическая.
А. ВОРОБЬЕВ – А Польша?
А. МИНКИН – И Польша – Европа, специфическая, если вы делаете вид, что не знаете разницы.
А. ВОРОБЬЕВ – У меня такое ощущение, что вы пытаетесь выкрутиться из этой ситуации со взяткой польскому полицейскому.
А. МИНКИН – Нет.
А. ВОРОБЬЕВ – Кстати, он меня спрашивал, когда-нибудь я скажу об этом или нет, я сказал – конечно, нет.
А. МИНКИН – Поляки, румыны, всюду, где мы побывали, как империя, всюду мы оставили некоторое растление. Немцы, объединив свою Германию, Восточную с Западной, до сих пор различаются на западных и восточных. Они уже сколько-то лет вместе, чуть ли ни 15 лет, по-моему, они вместе уже, и до сих пор восточные немцы – проблема для Германии.
А. ВОРОБЬЕВ – Александр Минкин в «Особом мнении», напоминаю, наши контактные координаты, 725-66-33, это эфирный пейджер, для абонента «Эхо Москвы», пожалуйста, ваши сообщения присылайте на него, и телефоны прямого эфира вы все отлично знаете, мы, собственно, сейчас с этого и начнем. Еще одна попытка, а затем переходим на вопросы, по Интернету пришедшие. Ждем звонки, но у меня есть вопросы для Александра Минкина.
А. МИНКИН – Пока вы ищите вопрос.
А. ВОРОБЬЕВ – Нет, секунду, у меня уже есть вопрос, у меня все записано, все ходы. Почему, по-вашему, в КВН перестали шутить на политические темы, Константин Кондратенко, слушатель.
А. МИНКИН – Уважаемый Константин, я не видел КВН много лет, я ничего не могу вам сказать о том, что они делают теперь. Раньше у них получалось очень смешно. КВН раньше, несколько лет назад был гораздо смешнее, чем все эти смеховые шоу, ток-шоу или как они называются, вся эта глупость. У них блестяще получались и пластика, и песни, и шутки. Что теперь, не знаю.
А. ВОРОБЬЕВ – Еще одна попытка, здравствуйте, надеюсь, удачная попытка.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ИРИНА (Москва) – Александр, дорогой, вопрос сейчас будет. Общественной палате, извините за выражение, уготована роль цензора в определенном смысле, а вопрос у меня такой: как вы отнесетесь, что одна очень вроде бы свободомыслящая радиостанция, во всяком случае, лет 10 она была таковой, теперь тоже ввела цензуру, заведя отдельную пейджерную линию с автоматическим определителем номера.
А. ВОРОБЬЕВ – Ирина, вы о чем, извините, я вас не очень понимаю, вы о чем? О какой радиостанции? Увы.
А. МИНКИН – Хорошо, Ирина или потеряла с нами связь, или сознательно ее отключила, боясь преследований, что ее сейчас вычислят, найдут ее за эту смелость. Я вам скажу, что про общественную палату, если хотят, могу сказать, что касается такого рода вопросов, уважаемые телезрители и радиослушатели, не надо спрашивать, если кое-кто где-то у нас порой честно жить не хочет. Мне кажется, что вопрос должен содержать конкретику, тогда и ответ может ее содержать.
А. ВОРОБЬЕВ – Совершенно верно, давайте по общественной палате. Вы представляете механизм или инструменты, которыми будет обладать общественная палата для того, чтобы отслеживать свободу слова?
А. МИНКИН – Знаете, я не знаю, они отслеживать могут, что хотят, что из этого получится, никто не знает заранее, потому что она только создается, она будет организовываться. Знаете, когда правительство реорганизуется, оно полгода не работает, оно только пересаживается из кабинета в кабинет и выясняет, кто кому подчиняется. Что касается общественной палаты, мне кажется, что это очень интересное такое место, первых 42 назначил президент, наверное, всех бесплатно. Но я думаю, что последние 42 уже приготовили кошельки, потому что это же такой орган, приближенный к президенту, туда попасть почетно, и я думаю, что гангстеры, жулики всякие будут туда стремиться так же, как они стремятся в Думу, иммунитета палата не дает, но статус она дает.
А. ВОРОБЬЕВ – Вы слышали о назревающем политическом скандале в Свердловской области, там будто бы списки кандидатов на места в общественную палату прошли некую цензуру в полпредстве, понимаете, и выбрали только лояльных Кремлю людей. Нелояльных вычеркнули. Будто бы.
А. МИНКИН – То, что вы рассказали, то, что вы рассказываете, это полностью подтверждает мое предположение, потому что выбор лояльных, а по каким критериям, а где, а как он происходит, этот выбор? Если бы он происходил публично, с голосованием, с обсуждением, но если он происходит за дверьми, за коврами, за портьерами, то, может быть, это просто взятки. Им нам скажут – мы выбрали самых лояльных, а я скажу, а сколько стоит лояльность?
А. ВОРОБЬЕВ – Почему вы все деньгами меряете?
А. МИНКИН – У меня такое ощущение от наших чиновников, что они уже погрязли в коррупции по уши, с макушкой. Это не у меня одного, мне кажется, президент со мной согласен.
А. ВОРОБЬЕВ – Александр Минкин в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ (Украина) – Должен заметить господину Минкину, что мой папа родился в королевстве Румыния, еще до войны было, и взятки там брали всегда. Кроме того, есть такое в государстве Израиль, например, есть публичные дома, они, в принципе, запрещены, но все знают, что они работают.
А. ВОРОБЬЕВ – Я прошу прощения, давайте вопрос, пожалуйста.
А. МИНКИН – Вопрос понятен.
А. ВОРОБЬЕВ – Нет, секунду.
СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ – Косвенно можно судить о том, что там тоже полиция берет взятки.
А. ВОРОБЬЕВ – Спасибо.
А. МИНКИН – Да, все, кто берут взятки, в Румынии ли это, при царе или при советской власти, мне все равно.
А. ВОРОБЬЕВ – Да, Минкину, пишет Николай, вы не правы, вам есть, с чем поздравить милицию, с установлением памятника Дзержинскому на Петровке, 38.
А. МИНКИН – Поздравляю.
А. ВОРОБЬЕВ – Что вы думаете?
А. МИНКИН – Поздравляю с установлением памятника Дзержинскому. А Щелокову не поставили еще?
А. ВОРОБЬЕВ – Что вы думаете, спрашивает Николай, по этому поводу?
А. МИНКИН – Я бы, по этому поводу отвечаю, я бы на этом месте рядом с Дзержинским поставил бы еще Щелокова, может быть, этого самого оборотня какого-нибудь, заказать Церетели изваяние оборотня и поставить у входа в МВД.
А. ВОРОБЬЕВ – Давал взятку полицейским в Испании, все нормально, Андрей, Москва.
А. МИНКИН – Андрей, вы почаще ездите в разные страны, и постепенно все полицейские, смотря сколько.
А. ВОРОБЬЕВ – Аркадий из Москвы пишет, например, меня привлекли к уголовной ответственности за дачу взятки полицейскому в Германии. В общем, сколько людей, столько всяких историй.
А. МИНКИН – Его привлекли в Германии, я не знаю, сколько раз он успел ее там дать, наверное, это был первый и последний. А в России за все эти годы одного взяли под стражу взяткодателя, и то всем было ясно, что это просто смешно.
А. ВОРОБЬЕВ – Это молодой парень, да.
А. МИНКИН – Какой-то парень что-то пытался, 50 руб., им дать, и они устроили жуткий скандал, записали его.
А. ВОРОБЬЕВ – Судили.
А. МИНКИН – И правильно, потому что 50 руб. – это оскорбление.
А. ВОРОБЬЕВ – Александр Минкин. Как вы относитесь к мнению, что беспорядки во Франции спровоцировали США, спрашивает Вера Сергеевна, пенсионерка из Таллинна.
А. МИНКИН – Пенсионерка из Таллинна, если возьмет учебник внука по истории, она прочтет про Варфоломеевскую ночь. Тогда в Париже все были абсолютно белые, все были абсолютно французы и все были христиане. И одна половина перерезала другую. Не было там ни арабов, ни негров, ни мусульман, они были все белые, все христиане и немножко, Варфоломеевская ночь осталась в истории. Поэтому они обошлись там без Америки, без Колумба и без ацтеков.
А. ВОРОБЬЕВ – Т.е. вы не верите в конспирологию в этом смысле?
А. МИНКИН – Я верю, что другие государства, в частности и Америка, могут извлекать выгоду из всего. Государство на это заточено. Как взорвется чего-нибудь, они говорят – мы теперь будем усиливать вертикаль, как где-нибудь что-нибудь сожгут, у нас вырос доллар. Т.е. извлекать выгоду из беды они умеют. Но это не значит, что они устроили эту беду.
А. ВОРОБЬЕВ – Александр Минкин в прямом эфире «Особого мнения».
СЛУШАТЕЛЬ КОНСТАНТИН (Чехов) – Александр, вы знаете, ко дню милиции, помимо того, что вспоминается Герман Галдецкий и Благовещенск, прочее, все-таки ваше мнение хотелось бы спросить по поводу инцидента с Русланом Нахушевым, это в Кабардино-Балкарии. Каковы, на ваш взгляд, его перспективы? Говорят, его РУО похитил. Спасибо.
А. ВОРОБЬЕВ – Спасибо.
А. МИНКИН – Это я не могу прокомментировать, потому что не знаю никаких подробностей. Что касается милиции, я вот что добавлю, раз к этому вернулся разговор, у меня есть знакомые, которые раньше работали в милиции, потрясающие, умные и очень честные и добрые люди. Но они оттуда бежали, постепенно-постепенно, кто-то продержался там дольше, кто-то меньше.
А. ВОРОБЬЕВ – Причина?
А. МИНКИН – Им было невмоготу оставаться там при тех изменениях, которые происходили. Они хотели ловить бандитов и не могли смириться с тем, что бандитов отпускают за деньги. Он ловит бандита, а потом другие начальники отпускают за деньги. С этим невозможно смириться. Они не могли мириться с тем, как начинает разлагаться их родное ведомство, подчеркиваю, умные, порядочные, добрые защитники общества.
А. ВОРОБЬЕВ – Владимир, инженер из Германии, он вновь возвращает нас к теме Франции, спрашивает, ваше мнение, почему обычно народ все молча сносит, что во Франции, когда у них сжигают машины, и люди боятся вечером выходить на улицу, но молчат трусливо, также точно и в России.
А. МИНКИН – До поры.
А. ВОРОБЬЕВ – Вы про Францию сейчас говорит или про Россию?
А. МИНКИН – Везде, когда-то это кончается.
А. ВОРОБЬЕВ – Немногословен сегодня Александр Минкин.
А. МИНКИН – Почему?
А. ВОРОБЬЕВ – Немногословен.
А. МИНКИН – Почему, про милицию я много говорил.
А. ВОРОБЬЕВ – Я отмечаю именно это.
СЛУШАТЕЛЬ АБДУЛЛА (Грозный) – У меня вопрос по поводу высказывания Путина в Гааге, что эти животные в облике человека.
А. ВОРОБЬЕВ – Это вы про кого?
СЛУШАТЕЛЬ АБДУЛЛА – Путин комментировал в Гааге.
А. ВОРОБЬЕВ – Извините, Абдулла, пожалуйста, пожалуйста, подготовьтесь к эфиру.
А. МИНКИН – Надо приемники глушить, когда вы говорите по телефону, надо выключать звук, потому что все это там.
А. ВОРОБЬЕВ – Наверное, наверное.
А. МИНКИН – Мне кажется, что он сказал, что Путин кого-то назвал животными в Гааге. Я не помню про Гаагу, но когда поймали, по-моему, Радуева, он сказал – это животное, и мы всех их такими, что-то такое было, слово «животные» он произнес, но это было по отношению к Радуеву, Салману Радуеву, террористу, который много успел наворотить.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ИРИНА (Петербург) – Сегодня не пустили министра Эстонии внутренних дел на саммит к нам сюда.
А. ВОРОБЬЕВ – Иностранных дел, по-моему, да.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ИРИНА – Да-да, мотивировали то, что, во-первых, ему здесь, кто-то из наших бонз, что ему вообще нечего здесь делать, по поводу фашистского памятника, они там установили фашистский памятник. Так я просто подумала, может быть, московские власти, которые разрешили эту манифестацию фашистов и покрывающие продажу литературы в метро, тоже фашистской, тоже не выпускать за пределы Садового кольца?
А. МИНКИН – Согласен.
А. ВОРОБЬЕВ – Спасибо.
А. МИНКИН – Согласен, я тоже слышал, что памятник фашистам установлен, не просто памятник фашистам, а за государственный счет, эсэсовцам. Я считаю, что, конечно, эту страну, которая за государственный счет ставит памятники эсэсовцам, ее просто обносить забором, вышки, и пусть они там разберутся пока сами между собой. Это еще тоже не Европа.
А. ВОРОБЬЕВ – Да вы экстремист.
А. МИНКИН – Конечно.
А. ВОРОБЬЕВ – Главе МИД Эстонии, я позволю себе.
А. МИНКИН – А вы думали, у вас один Проханов, что ли, здесь?
А. ВОРОБЬЕВ – Значит, равняетесь, есть, на кого равняться.
А. МИНКИН – Я равняюсь на него, есть на него. Я видел его тут на днях.
А. ВОРОБЬЕВ – Прекрасно. Главе МИД Эстонии не дали визу в Россию. В МИДе России пояснили, что нота МИД Эстонии с запросом на визу поступила в российское посольство буквально за два дня до мероприятия и выдать ее можно было, только нарушив все действующие в России правила приема иностранных официальных лиц высокого ранга.
А. МИНКИН – Огорчен таким ответом, огорчен, потому что нужно было сказать, если у нас с ними все в порядке, то министру иностранных дел тормозить из-за визы, это очень глупо, просто глупо.
А. ВОРОБЬЕВ – Слушайте, но есть язык дипломатических отношений, вам не кажется?
А. МИНКИН – Вам не кажется, что если бы это был министр иностранных дел Германии или госсекретарь США, то не взбрело бы в голову говорить – вы знаете, у нас такой закон, подавайте за неделю. Я бы хотел послушать, как Кондолизе Райс отказали бы, когда она внезапно откуда-то летела куда-то и вдруг завернула в Москву.
А. ВОРОБЬЕВ – Давайте разберемся.
А. МИНКИН – Можно я отвечу?
А. ВОРОБЬЕВ – Вы что здесь не приемлите в этой формулировке, вы сам факт не приемлете?
А. МИНКИН – Отвечаю, вы не дали мне договорить.
А. ВОРОБЬЕВ – Либо формулировку ответа МИДа нашего?
А. МИНКИН – Вы не дали мне договорить.
А. ВОРОБЬЕВ – Давайте без взаимных обвинений.
А. МИНКИН – Я стараюсь это сделать. Я не приемлю такую формулировку ни в каком случае. Если у нас с Эстонией все в порядке, пустить министра надо было, несмотря на то, что сроки какие-то оформления документов – это все чепуха. Но если у нас с Эстонией что-то не в порядке, говорите – мы не хотим вас пускать, а не лицемерить, что у нас, мол, протокольная служба ушла обедать, печать закрыта в сейфе, ключ потеряли. Нет, надо было сказать прямо, устанавливаете памятники фашистам, мы должны подумать, принимать ли вас, разговаривать ли с вами.
А. ВОРОБЬЕВ – А теперь, господин Минкин, я вас возвращаю к вашим параллелям с госпожой Райс, например, вам не кажется, что это не совсем параллельные истории вы приводите в пример? Причем тут это, если мы не хотим пускать госпожу Райс в Россию?
А. МИНКИН – Тоже не надо ссылаться на протокол.
А. ВОРОБЬЕВ – Мы все равно ведь будем использовать дипломатический язык, не так ли?
А. МИНКИН – Это какие-то ваши предположения, я говорю о факте, эстонскому министру отказано по формальным соображениям, нужно было отказывать по существенным, а если существенных нет, тогда не отказывать из-за глупостей, потому что министры и президенты находятся не на том уровне, чтобы говорить им – печать и закрыто на обед, принтер сломался.
А. ВОРОБЬЕВ – Свое видение истории взаимоотношений России и Эстонии у Александра Минкина. Попробуем еще один звонок, очень быстро.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА – Здравствуйте, я хотела задать Минкину вопрос, как он относится к словам Доренко, который сказал, может быть, мы плюнем на Израиль с Ираном, пусть они уничтожат друг друга, а потом мы вмешаемся? Это было на той неделе. Как можно в «Особом мнении» говорить такие вещи?
А. ВОРОБЬЕВ – Спасибо большое.
А. МИНКИН – Как зовут даму?
А. ВОРОБЬЕВ – Увы, увы.
А. МИНКИН – Я отвечаю этой зрительнице или слушательнице. Я тоже, когда слушаю «Особое мнение», чужое, в машине или недавно видел по телевизору, находясь за границей, я шокирован некоторыми выступлениями, шокирован. Почему таким выступлениям дается трибуна? Почему это не считается уголовщиной? Это просто, вчера, что ли, была просто уголовщина в эфире. Могу сказать, чтобы не говорить «кое-кто у нас порой». Мне кажется, что происходящее, эти шествия в Москве, фашистские шествия, обрадовали господина Проханова, и в последний раз на этом месте он был очень возбужден, радостно возбужден, и он от этого стал несколько нахальнее и глупее, чем обычно.
А. ВОРОБЬЕВ – А мне кажется, лучше обсуждать такие проблемы, сидя за одним столом с господином Прохановым.
А. МИНКИН – С удовольствием.
А. ВОРОБЬЕВ – Но вы не попадаете по дням, среда и четверг.
А. МИНКИН – Устройте мне такую возможность.
А. ВОРОБЬЕВ – Может быть, такая возможность у вас, господин Минкин, и будет.
А. МИНКИН – Потому что некоторые вещи…
А. ВОРОБЬЕВ – Но такие вещи нужно обсуждать, как мне представляется, за одним столом, понимаете?
А. МИНКИН – Согласен.
А. ВОРОБЬЕВ – Потому что в следующую среду мне бы не хотелось, например, обсуждения господина Минкина из уст Проханова услышать. Мы уйдем, мы прервемся на паузу, оставайтесь с нами.
НОВОСТИ
А. ВОРОБЬЕВ – Снова здравствуйте, это «Особое мнение», я Алексей Воробьев, и журналист «МК» Александр Минкин отвечает на ваши вопросы. Сразу позвольте напомнить координаты, они изменились с этой недели, поэтому, наверное, нужно напоминать не один раз в ходе эфира. 725-66-33 для абонента «Эхо Москвы» – это пейджер, телефоны прямого эфира вы отлично знаете. Ну что, мы ушли на какой-то недоговоренности такой, да?
А. МИНКИН – Это не очень была приятная нота.
А. ВОРОБЬЕВ – Конечно.
А. МИНКИН – Я хочу уточнить, во-первых, мы позволяем себе обсуждать то, что сказал Путин или Буш, и никто не говорит, что это неэтично в их отсутствие. Второе, когда я обсуждаю, что сказал тот или иной человек, даже если это гости вашей радиостанции, я обсуждаю то, что они сказали, не личность, а их мнение. Это мне кажется вполне допустимым с точки зрения этики. Я не обсуждаю личность Проханова, я обсуждаю его высказывания. Это абсолютно мое право. Если бы я говорил про кого-то – лысый, импотент или еще какие-нибудь гадости, это было бы ужасно. Но если я обсуждаю мнение этого человека, его взгляды политические, то это вполне этично и допустимо.
А. ВОРОБЬЕВ – Может быть, так считает Александр Минкин, мне-то кажется, что у него должна быть возможность ответить или отстоять свои взгляды за одним столом вместе с вами. Но не будем.
А. МИНКИН – За ним не заржавеет.
А. ВОРОБЬЕВ – Не будем тратить время на выяснение позиций, принципиальных подходов, что называется.
А. МИНКИН – Конечно.
А. ВОРОБЬЕВ – Давайте, вопросы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ БОРИС (Москва) – Я хотел господину Минкину задать вопрос в связи с его нашумевшей статьей, извините, в «МК», перед днем Победы. Она вызвала скандал в той части, когда он предположил, что это могло бы быть лучше, если бы СССР тогда проиграл, победа Гитлера была бы недолговечна, зато бы двух диктаторов не стало. Я хотел бы выяснить, господин Минкин до сих пор придерживается того же мнения или он все-таки поторопился, короче говоря?
А. МИНКИН – Я понял вопрос.
А. ВОРОБЬЕВ – Спасибо, Борис, да, спасибо.
А. МИНКИН – Он задел очень серьезную и очень болезненную тему. Действительно, я напечатал статью, действительно, она называлась «Чья победа», я предвидел ужасную реакцию, она оказалась еще гораздо более мягкой, чем я предполагал, я думал, что вообще будет кошмар, взрыв ярости. Оказалось, нет. Тем не менее, я хочу быть понятым даже теми, которые статью не читали и могут решить, что я бы предпочел, чтобы Гитлер победил. Там было, так нельзя обрывать на середине фразы, я сказал, что если бы Гитлер победил, эта победа была бы ненадолго. Он не удержал бы Россию даже до Урала, уж не говоря до Тихого океана. Но был бы уничтожен сталинский режим, точно также, как Гитлер, победив, простите, их я путаю все время, точно также, как Сталин и СССР, победив Гитлера, они Германию освободили от гитлеризма. А потом там в освободившейся, вы заметьте, что Германия сама от Гитлера и от фашизма не освободилась, ее освободили мы с союзниками, так вот, если бы Сталин проиграл, с его режимом было бы покончено, но Гитлер не удержал бы партизанское движение, расстояние, год бы он продержался или два, он был бы сметен самим ходом истории. Тысячелетний рейх – это вообще бред, этого не может быть. Поэтому я вовсе не желаю родине остаться в вечном рабстве под Гитлером, даже мысленно у меня такой идеи нет, понимаете? Но если бы Сталин был уничтожен, а Россия уничтожила бы Гитлера, а это бы обязательно было, этот человек или другие люди, которые так были возмущены - они что хотят сказать? - что не будь Сталина, мы сейчас жили бы под властью фашистов, что ли, что Сталин был, мы победили, а не было бы – проиграли?
А. ВОРОБЬЕВ – Мне ход мыслей понятен.
А. МИНКИН – Это очень трудно так излагать, это болезненно ужасный вопрос, его никто не может до сих пор, да и я сам тоже не могу, до сих пор его, как это сказать, холодно, разумно разбирать. Тут эмоции так переполняют, что логика просто уходит на второй план, и сама, эти два слова, а что было бы, если бы Гитлер победил, она взрывает так людей, что дальше они уже даже не слышат, что мы бы его смели бы, мы, Советский Союз.
А. ВОРОБЬЕВ – Да, ну что же, давайте еще один вопрос попробуем по телефону прямого эфира принять. Вы все отлично знаете эти координаты.
СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИСЛАВ – Я бы хотел вопрос задать господину Минкину, к сожалению, не знаю его отчества.
А. МИНКИН – Что?
А. ВОРОБЬЕВ – Ваше отчество.
А. МИНКИН – Нет, что-то он хотел сказать.
А. ВОРОБЬЕВ – Он спросил ваше отчество.
А. МИНКИН – Викторович.
СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИСЛАВ – Это неважно, я вот о чем, у нас в последнее время очень часто говорят о борьбе с коррупцией, это вообще стало таким общим местом, а в то же время есть такая проблема, как незаконные поборы с предпринимателей, в принципе, рэкет. Я к тому, что налоги, которые лично я, допустим, плачу, они в несколько раз меньше, чем-то, что приходится отстегивать так называемой крыше. Я бы с удовольствием платил это вместо налогов тем же милиционерам, которые кричат – у нас маленькая зарплата, но никак не защищают меня. Почему так происходит?
А. ВОРОБЬЕВ – Благодарю вас. Вы слышали вопрос?
А. МИНКИН – Мне кажется, он говорил, что он платит налоги и еще платит, по-моему, еще что-то.
А. ВОРОБЬЕВ – Разумеется, эти налоги меньше, чем то, что он отдает в виде взяток чиновникам, милиционерам.
А. МИНКИН – Я вижу только один способ, в том городе, где он живет, он, наверное, знает многих бизнесменов, скорей всего, все они находятся в этом положении. Что если в один прекрасный день они все выйдут на улицу? Закроют свои магазины, фабрики, дансинги и эти рулетки, казино, выйдут, скажут – так, либо вы берете с нас налоги, либо взятки, но и то, и другое – нет.
А. ВОРОБЬЕВ – Такое ощущение, что вы каждый раз в этом видите решение проблемы, помните, в связи с убийством адвоката Штейнберга?
А. МИНКИН – Вы знаете, почему, Алексей, да, вы абсолютно правы. Почему у меня постоянно в голове такой способ решения проблем, как выйти на улицу? - Потому что государство-то ничего не делает, люди, которые получают зарплату, президентскую, министерскую, депутатскую, они за эти годы же ничего не сделали, чтобы это изменить, все только в этом смысле, в этом смысле стало только хуже. Взятки исчисляются, годовые взятки в России исчисляются десятками миллиардов долларов, фонд «ИНДЕМ», по-моему, проводил обследование, там сумасшедшие деньги ходят. Поэтому у них все в порядке, для них, видимо, это золотое дно. Не видимо, а совершенно точно. А что у нас остается? Вы знаете, какое интересное изменение в конституции произошло? Я собираюсь гаранту написать об этом письмо.
А. ВОРОБЬЕВ – Ваше очередное письмо.
А. МИНКИН – Ага, как-нибудь соберусь, я боюсь его отвлекать.
А. ВОРОБЬЕВ – Давайте, 30 секунд у нас, не так много времени.
А. МИНКИН – 30 секунд, я скажу, в предыдущей конституции было написано, в самом начале, власть полностью принадлежит народу, а в новой, теперешней написано – источником власти является народ. Какая разница замечательная, там власть принадлежит народу, а здесь народ является источником. А кто присосался к источнику, пардон?
А. ВОРОБЬЕВ – Въедливый Александр Минкин.
А. МИНКИН – Это написано.
А. ВОРОБЬЕВ – Будет писать письмо президенту Путину, он обычно так делает.
А. МИНКИН – В свободное время, в свободное свое время.
А. ВОРОБЬЕВ – В газете «МК», да, увы, я так понимаю, ответа до сих пор нет?
А. МИНКИН – Почему? Это вам кажется.
А. ВОРОБЬЕВ – От Путина? Или есть? Есть, об этом в следующий раз.
А. МИНКИН – Он по телефону их дает.
А. ВОРОБЬЕВ – Благодарю вас. Я Алексей Воробьев, до свидания.