Александр Минкин - Особое мнение - 2005-06-06
С. БУНТМАН – Добрый вечер, сегодня «Особое мнение» высказывает Александр Минкин, Саша, добрый вечер.
А. МИНКИН – Здравствуйте.
С. БУНТМАН – Мы будем реагировать и на ваши вопросы, и на ваши замечания тоже. Пока я бы хотел одну-две истории прояснить, Саша, первая, связанная с публикацией «МК», материалы следствия, осетинского следствия, которое после Беслана, единственный выживший террорист, «МК» публикует, за что и навлек на себя выемки, обыски, что там?
А. МИНКИН – Еще до этого не дошло, это у вас впечатления от НТВ, «Маски-шоу», этого не было.
С. БУНТМАН – Это я быстро уже иду, опережаю события.
А. МИНКИН – Факт такой, что в трех номерах подряд «МК» был опубликован материал нашей журналистки Светланы Метелевой, «Беслан без грифов», я думаю, что это значит без грифов «Секретно».
С. БУНТМАН – Имеются в виду грифы не птицы, а «Секретно», да.
А. МИНКИН – Да, без грифа «Секретно», на мой взгляд, очень сильный и убедительный материал, там не так много эмоций, там факты, факты и там, по-моему, вообще впервые цитаты из допросов. Не рассказы очевидцев, это очень многие журналисты, все, кто ездил в Беслан, печатали потом рассказы этих несчастных матерей, учителей, детей.
С. БУНТМАН – Это тоже нужно само по себе.
А. МИНКИН – Но одно дело – рассказы измученных и взбудораженных людей, другое дело – протоколы допросов, в том числе протоколы допросов профессионалов, т.е. людей, которые не столько эмоциями, сами понимаете, офицеры, если допрашивают офицера, он все-таки дает гораздо более точную картину, поскольку он не так подвержен эмоциям.
С. БУНТМАН – Конечно.
А. МИНКИН – Его детей там не было, в конце концов, так вот, публикация потрясающе сильная, и, к сожалению, она подтверждает, оставляя эти выводы читателю, почти Метелева этого не говорит, но абсолютно стопроцентно ясно, жертвы – это результат наших действий, хотите, называйте их федеральными действиями, хотите – силовиками, но это не боевики убили 300 с лишним учителей и детей. Это, к сожалению, так. После этой публикации в редакцию пришел следователь прокуратуры.
С. БУНТМАН – Что хотел?
А. МИНКИН – Я случайно оказался свидетелем, очень смешно, они непрофессиональны ужасно, вы знаете, что это, потрясающе, они все хуже и хуже работают. Я стою рядом, следователь прокуратуры должен допросить Метелеву об ее источниках, кто ей это все давал, кто это все ей рассказал. А я рядом. Он бы мог сказать – гражданин, вы мешаете, – или увести ее. Он прямо при мне, я ведь подписку никакую не давал, я при этом присутствовал, он настаивал, чтобы она раскрыла источники.
С. БУНТМАН – Но она имеет право не раскрывать.
А. МИНКИН – Она имеет право не раскрывать, а он имеет право ей говорить – а у вас тогда будут неприятности, вы нам сейчас скажите, кто, и все, вы свободны, а если вы не скажете, кто, будем возбуждать уголовное дело, наверное. Но она мужественно очень держалась.
С. БУНТМАН – Публикации будут продолжаться? Как в «Комсомольце» настроены?
А. МИНКИН – Надеюсь, что да, это, знаете, что загадывать? Чем больше я сейчас буду говорить об этом, тем меньше у нас будет простора для действий.
С. БУНТМАН – Она вообще, она не раскрывала свои источники?
А. МИНКИН – Нет.
С. БУНТМАН – Это закрытые материалы?
А. МИНКИН – В том-то и дело, что можно сказать, что нет, поскольку идет суд над единственным пойманным террористом, я не говорю – единственным оставшимся в живых, это власть утверждает, что это единственный, который остался в живых. Я могу сказать только, что это единственный пойманный террорист, может, еще кто-то остался жив, но убежал. Поскольку идут суд открытый, могли бы и закрыть, то материалы трудно называть секретными, если суд открытый. Я не могу вам сказать, если это она цитирует материалы из дела Кулаева, то это материалы, которые будут фигурировать в открытом процессе.
С. БУНТМАН – Или уже фигурируют.
А. МИНКИН – Или уже фигурируют. Если это материалы какого-то другого дела, ведь Кулаев, наверное, выделен, есть такое их выражение, выделить.
С. БУНТМАН – В отдельное производство, понятно, ясно. Хорошо бы, конечно, эти материалы становились публичными, потому что это единственное средство не утаить, единственное средство добиться чего-то ясного.
А. МИНКИН – Именно поэтому. Именно поэтому, увидев, как он нажимает и как она сопротивляется, я взял на себя ответственность пойти и позвонить на «Эхо Москвы» и сказать – уважаемые товарищи на «Эхе Москвы», в сию секунду происходит, нельзя назвать допрос журналистки, потому что он протоколов не заводил, он с ней по-дружески.
С. БУНТМАН – Беседа?
А. МИНКИН – Беседа.
С. БУНТМАН – Беседа. Александр Минкин. У нас есть пейджер, по телефону вы тоже можете нам звонить. Буквально несколько секунд, какое осталось ощущение от энергетической речи президента?
А. МИНКИН – Потрясающе, мне очень понравилось.
С. БУНТМАН – Понравилось?
А. МИНКИН – Очень понравилось.
С. БУНТМАН – А что особенно понравилось?
А. МИНКИН – Если несколько секунд, то все, а если можно сказать, мне особенно понравилось, что в когтях теперь Чубайс, который говорил в 99-м – я сделаю все, чтобы поддержать Путина. Чубайс ведь должен был понимать, что он говорит, о ком он говорит. Сначала Чубайс сделал вместе с другими нашими известными знакомыми второй срок Ельцину в 96 году.
С. БУНТМАН – Потом Путин.
А. МИНКИН – Они сделали Ельцина, Ельцин сделал Путина, теперь хлебайте то, что вы сделали, и будет справедливо.
С. БУНТМАН – Александр Минкин, мы продолжим через минуту-другую.
НОВОСТИ
С. БУНТМАН – Сегодня Александр Минкин вам отвечает. Здесь сразу вослед Чубайсу, который сделал, который «родил» Ельцина, Ельцин «родил» Путина и т.д., сразу Наталья нам на пейджер задает такой вопрос – скажите пожалуйста, а вы хотели бы вместо Ельцина иметь президентом Зюганова?
А. МИНКИН – Отвечаю. Это ложный выбор. В 96 г. было 13 кандидатов, не буду их перечислять, Ельцин и Зюганов – эта пара была пиар-ходом, когда нам все СМИ говорили – у вас есть только или Ельцин, или Зюганов, вот и выбирайте. А это была неправда. Там был еще Явлинский, там был еще Лебедь, там было еще много народу.
С. БУНТМАН – Мы сейчас перейдем к телефону, но у меня еще, если мы говорим об отношении к выступлениям, как вам понравилось, из серии – как вам понравилось, а как вам понравилось выступление Колесниковой?
А. МИНКИН – Колесниковой выступление я не видел. А Путина сейчас увидел благодаря вашим новостям.
С. БУНТМАН – Это в RTVI.
А. МИНКИН – Очень понравилось, как Путин выступил, мне даже показалось, что это могло бы быть началом избирательной кампании его на третий срок. Просто он с таким напором, с акцентом, четко, как тогда, в 99 году – сейчас я Чечню вам уложу. Блеск, просто блеск, хорошо говорил.
С. БУНТМАН – Это не громоотвод ли то, что в «Мосэнерго» все завели, господина Евстафьева теперь как-то так, Чубайса-то самого вряд ли будут трогать?
А. МИНКИН – А кто их знает? Дело в том, что это ведь история-то, к сожалению, очень старая, все эти франкенштейны, которые изобретают каких-то человечков, а потом эти искусственно созданные человечки отвязываются и начинают поедать своих создателей. Это классическая история.
С. БУНТМАН – Здесь вопрос у нас был на пейджер еще один, сейчас я, вопрос о другом, так что тем за уик-энд накопилось некоторое количество, как, по-вашему, может измениться военно-политическая ситуация на Кавказе после перевода российских баз из Грузии в Армению? Борис, который задает этот вопрос, там не переводятся базы, там часть вооружений переводится в то, что находится в Армении.
А. МИНКИН – Как это очень неприятный для меня вопрос, я скажу так – мне не нравится, когда мы отступаем, мне не нравится, когда мы уходим из Грузии, мне не нравится, что мы ушли из Прибалтики, мне не нравится, что мы отдали Крым, мне не нравится, что мы отдали какие-то безумные наши базы на Кубе и во Вьетнаме. И больше всего мне не нравится, что мы их даром отдали. Если бы отдавать базу на Кубе, она нам, может, и не нужна.
С. БУНТМАН – А кому ее продавать-то там? Несчастной Кубе?
А. МИНКИН – Американцы хотели, чтобы мы оттуда ушли.
С. БУНТМАН – А, пусть они заплатят, чтобы мы ушли?
А. МИНКИН – Они должны были нам что-то за это дать, почему бесплатно-то? Этого я не понимаю.
С. БУНТМАН – И все очень любят говорить уже, 16-17 лет, 16, да, что стену сломали бесплатно тоже, Берлинскую.
А. МИНКИН – Да, известно совершенно, совершенно справедливо. Известно, что западные лидеры, я сейчас боюсь ошибиться с фамилиями, кто тогда возглавлял Западную Германию?
С. БУНТМАН – Канцлер Коль.
А. МИНКИН – Коль и еще американцы и французы, они были готовы несусветные давать инвестиции, субсидии, я не знаю, в какой угодно форме, это они сами потом говорили, Коль, по-моему, рассказывал, что он ждал цифры какой-то безумной и был готов на 100 млрд. марок согласиться, я не шучу, это он сам рассказывает. И вдруг он увидел в глазах Горбачева то, что он сказал – мы увидели, что он хочет нам понравиться, он хочет, чтобы мы его полюбили, и готов даром.
С. БУНТМАН – Понятно, зато не так много, может быть, разворовали, разворовали бы на несколько миллиардов.
А. МИНКИН – Нет, дело же не в этом, дело не в этом. Погублено было не тогда, я думаю, погублено было в 91, после августовского путча, когда власть упала в руки Ельцину, когда КПСС самоуничтожилась и попряталась, когда КГБ дрожало, я не знаю, где они попрятались все. Вы вспомните, хоть один попытался защитить Феликса, когда его сдергивали с пьедестала? Они все сидели по норкам. Тогда были все возможности, был энтузиазм нации, была поддержка с Запада, можно было сделать все по-хорошему, по уму, по-честному, как сделали многие другие страны. И конечно, в первую очередь, люстрацию. Люстрация, которая бы сказала, вы, тайные агенты, мы вас не сажаем в тюрьму, вы там стучали, доносили, мы вас не сажаем, но государственных должностей вы занимать отныне не будете. Так сделали в приличных странах. А этого не сделали, и у КГБ остались все досье. И прошло немного времени, наверное, в квартире какого-нибудь храброго реформатора молодого, даровитого реформатора звучал телефонный звонок, и кто-то ему говорил – Егорушка, как дела?
С. БУНТМАН – Значит, Егорушка?
А. МИНКИН – Может быть, не Егорушка, может быть – Толик. Короче говоря, оставили без люстрации, это значит – оставили простор для шантажа. И эта контора сохранила все досье, она немножко митрополитов кинула к толпе пожевать, помните?
С. БУНТМАН – Да и то не очень.
А. МИНКИН – Вдруг появились в печати расшифрованные митрополиты. Почему? Это якобы какие-то храбрые журналисты во главе с храбрым Глебом Якуниным проникли в подвалы.
С. БУНТМАН – Глеб-то храбрый, отец Глеб, действительно храбрый.
А. МИНКИН – Да, но не проник он никуда, ему дали, а он был счастлив, что ему дали митрополитов, это было его родное. И не было вопроса, а где политики, депутаты, министры, а это был сигнал такой – мы вам смотрите, что мы можем сделать с митрополитами, так их просто в лужу сунуть. И ведите себя, ребята, хорошо, а то и ваши досье появятся.
С. БУНТМАН – Тем не менее, все на своих местах, включая митрополитов.
А. МИНКИН – Простор для шантажа был оставлен.
С. БУНТМАН – Давайте телефон послушаем.
А. МИНКИН – С удовольствием.
С. БУНТМАН – Сейчас я включу.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА АННА (Германия) – Я задаю господину Минкину вопрос.
С. БУНТМАН – Пожалуйста.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА АННА – Представитель прокуратуры по делу Ходорковского сказал, что следствие не закончено. Не означает ли это, что Ходорковский никогда не выйдет и это будет не 9 лет, а неизвестно сколько?
С. БУНТМАН – Понятно, спасибо.
А. МИНКИН – Он сказал то, что и должен был сказать, прокуратура же существует, они работать должны. Или считает кто-то, что, посадив Ходорковского, они теперь должны уйти в декретный отпуск все на 9 лет? Нет.
С. БУНТМАН – Это такой срок беременности у прокуратуры, что ли, 9 лет?
А. МИНКИН – Ну так, глупая шутка, подвернулось на язык, нет.
С. БУНТМАН – Понятно.
А. МИНКИН – У них успех, они посадили Ходорковского, наверное, получили награды. Хочется еще награды получать, хочется еще угодить, кому следует угождать. Сейчас еще кого-нибудь возьмем, это машина, она должна работать. Если нет врагов, тогда зачем машина, тогда ее надо выгнать всю на улицу, уволить, она не нужна, это машина известная, она называется – механизм по раскручиванию репрессий.
С. БУНТМАН – Будут раскручиваться?
А. МИНКИН – Должны.
С. БУНТМАН – В реальности, я имею в виду не на словах.
А. МИНКИН – В реальности должны. Как же остановиться-то? Ведь справедливость-то не возникла, вы посмотрите, если бы посадили Ходорковского и возникла бы справедливость, пенсионерам бы стало много денег, ветеранам и инвалидам войны стало бы хорошо жить, и бесплатное метро. Ничего этого не случилось. Т.е. одного олигарха посадили, а жизнь народа не улучшилась, наоборот, параллельно с тем, как судили Ходорковского, у людей отнимали льготы. Значит, что-то не так. Значит, надо еще, может быть, тогда станет лучше жить.
С. БУНТМАН – И так до бесконечности? Пока кто-нибудь кого-нибудь не переживет?
А. МИНКИН – Вы знаете, я сегодня был в ФИАН, ФИАН – такое знаменитое место, там Сахаров работал.
С. БУНТМАН – Физический институт академии наук.
А. МИНКИН – Точно, физический институт академии наук, они меня пригласили на встречу, что-нибудь хотели, может быть, спросить или услышать доклад о текущем моменте. Я с потрясающими вещами сегодня там столкнулся, с потрясающими вещами, что все делается по указке олигархов, что процесс Ходорковского организован олигархами, что Путин – пешка в руках олигархов, что правительством крутит Израиль, нашим.
С. БУНТМАН – Это в ФИАНе говорят?
А. МИНКИН – В том-то и дело, я им сказал – товарищи, вы знаете, я ошеломлен не вопросами этими и этими мыслями, а я ошеломлен тем, где я их слышу. Какой-то человек возмущенно встал и сказал – мне стыдно, что вообще это происходит в этих стенах, ушел. Я думал, что он мною был возмущен, а потом мне кто-то сказал, что он возмущен этими словами, но он говорит – это вы не думайте, что это ученые, у нас на такие дискуссии вход свободный, может кто угодно с улицы зайти, черт его знает.
С. БУНТМАН – Наверное.
А. МИНКИН – Но я своими ушами слышал, я даже малую долю вам…
С. БУНТМАН – Физики шутят.
А. МИНКИН – Малую долю вам не говорю, чего там я наслушался. Это ужас, там был просто ужас. А когда я попытался уклониться от ответа – почему вы скрываете от народа, что Ельцин умер? Мы, журналисты, скрываем от народа. Я говорю – девушка, окститесь. Вы не хотите отвечать, сказала она.
С. БУНТМАН – Одно замечание, у нас на несколько секунд перед тем, как мы послушаем краткие новости. Юрий нам пишет – умные КГБ-шники начала 90-х никогда не стремились защищать портреты, иконы, изваяния, а, наоборот, с любопытством наблюдали, как варвары сбрасывают идолов, а в дальнейшем Минкин прав. Вот так вот здесь.
А. МИНКИН – Ну и спасибо большое.
С. БУНТМАН – Я напоминаю, что мы будем слушать и ваши телефонные звонки, и пейджер у нас активнейшим образом работает. Через 5 минут мы с вами снова слушаем «Особое мнение» Александра Минкина.
НОВОСТИ
С. БУНТМАН – И «Особое мнение» Александра Минкина. Александр, здесь пришло вслед встречи, которая в Физическом институте академии наук была. Анна Николаевна говорит – большинство сотрудников ФИАН голосует за коммунистов, меня всегда это потрясало. Нет, они имеют право за кого угодно голосовать.
А. МИНКИН – А чего тут удивляться? Коммунисты давали на физику больше, чем эти.
С. БУНТМАН – Неужели там правда спросили?
А. МИНКИН – Запросто.
С. БУНТМАН – И правда спросили, что почему вы от нас скрываете, что Ельцин умер?
А. МИНКИН – Девушка какая-то спросила, я не знаю ее ученой степени, может, она чокнутая, но она это спросила.
С. БУНТМАН – Это ход мысли это интересный показывает в аудитории.
А. МИНКИН – Там жуткие вещи были, жуткие.
С. БУНТМАН – Может быть, чаще надо, что и не все так страшно, есть еще вещи пострашнее, может быть, почаще ходить на встречи?
А. МИНКИН – Даже если это не сотрудники ФИАНа.
С. БУНТМАН – Что скорей всего.
А. МИНКИН – Что скорей всего, однако же это москвичи. А что делается в головах у доярок?
С. БУНТМАН – Ой, у доярок все в порядке.
А. МИНКИН – Нет, я не сомневаюсь в их здравом уме и что детей они любят, что коров они правильно доят и любят свою скотину и всякое такое. Но что они имеют в представлении о происходящем в стране? У них же кроме Первого канала, если у них вообще есть время смотреть, а так это просто мифы, они живут в мифической стране. Не меня надо приглашать, на самом деле, а приглашать ученого и доярку, и сравнить их мифические представления о происходящем.
С. БУНТМАН – Хорошая идея, можно сделать такую передачу.
А. МИНКИН – Супер.
С. БУНТМАН – Но пока программа «Особое мнение». Мы же слушаем телефон.
СЛУШАТЕЛЬ МИХАИЛ (Москва) – У меня такой вопрос. Сегодня день рождения Пушкина. Интересную я заметил закономерность, стало как-то модно подчеркивать и называть Пушкина то негром, то эфиопом, то арапом, причем это говорят довольно известные люди – Познер, потом в программе Швыдкого, Соловьев.
С. БУНТМАН – Вы видите тенденцию в этом какую-то?
СЛУШАТЕЛЬ МИХАИЛ – Если такие известные люди это говорят.
С. БУНТМАН – То тенденция. Спасибо, Михаил.
А. МИНКИН – Я с удовольствием отвечу, хороший вопрос. Я тоже, случалось, называл его эфиопом в печати. Отвечаю, почему, объясняю, почему и надеюсь, что и другие делают это также. Это очень приятно сказать русскому фашизму в лицо – вы не забывайте, что величайший поэт России – эфиоп, частично. Фашистам очень полезно это знать, а Пушкину никакого ущерба, потому что он гений. Мы-то его воспринимаем как гения, а фашисты всех воспринимают по анализу крови. Мы воспринимаем Пушкина как гения, душу, ум, а они хотят, чтобы все снимали штаны и посмотреть, что там такое. Вот вам эфиоп.
С. БУНТМАН – Но мне кажется, фашистам тоже наплевать, когда говорят так.
А. МИНКИН – Черт их знает, пошли они, пардон.
С. БУНТМАН – Так, тогда пропустили, сделали "бип".
А. МИНКИН – Да ничего я не сказал.
С. БУНТМАН – А мы ничего и не слышали.
А. МИНКИН – А я спохватился.
С. БУНТМАН – Мы слушаем вас, алло, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР (Вильнюс) – Я вчера никак не мог дозвониться в вашу студию. Очень меня интересует товарищ Ходорковский.
С. БУНТМАН – А что такое?
СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР – У меня такое разумение, что все-таки человека посадили не за какие-то там финансовые дела, а чисто за политические.
С. БУНТМАН – Понятно.
СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР – По одной простой причине, что, по-моему, он решил залезть в политику очень крупно, его тут же взяли с налогами.
С. БУНТМАН – Понятно, спасибо. Это, в общем, да.
А. МИНКИН – Это перепето сто раз, действительно, полез.
С. БУНТМАН – Интересно, что после всего этого процесса, и когда было вывалено столько уже экономических, конспирологических и других дел, кому-то становится ясно, как нашему товарищу из Вильнюса становится ясно, после всего этого процесса. Т.е. можно ли сказать, что этот весь процесс, следствие, суд, бесконечное чтение приговоров, что они не повернули ощущение, так скажем, что это дело политическое? Не повернули или нет?
А. МИНКИН – Я тут написал заметку на днях, она вышла в «МК», очередное письмо президенту.
С. БУНТМАН – Кстати, в Интернете нас спрашивают о нем.
А. МИНКИН – Оно прямо так начинается – Владимир Владимирович, не помните ли вы фамилию судьи, который вынес приговор Бухарину? Нет? А Зиновьеву? Нет? Владимир Владимирович, не огорчайтесь, никто не помнит. А если спросить, кто уничтожил Зиновьева и Бухарина, все сразу же ответят – Сталин. И поэтому фамилию судьи Колесниковой через полгода никто не вспомнит, а о вас будут помнить долго. Так начинается это письмецо и т.д., кстати, называется «Дорога Сталина».
С. БУНТМАН – Забавно здесь пишут нам, в какой из пяти частей ФИАН, образовавшихся после расчлененки, вы побывали?
А. МИНКИН – Ленинский.
С. БУНТМАН – Кто там вообще остался после этого?
А. МИНКИН – Ленинский, подчеркиваю, слышите, уважаемые слушатели и телезрители, название улицы, Ленинский проспект, 53. Почему не в ФРГ, почему не такой успех, потому что нет в ФРГ ни гитлеровских, ни гиммлеровских проспектов нет, Ленин устроил красный террор, Ленин писал записочки, сколько расстрелять, или визировал записочки Дзержинского. И вот, пожалуйста, еду по проспекту Ленина в ФИАН.
С. БУНТМАН – Точка.
А. МИНКИН – ФИАН ФИАНом.
С. БУНТМАН – Мы слушаем вас, алло, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА МАРИНА ВИТАЛЬЕВНА (Санкт-Петербург) – Я хотела бы вернуться к теме Беслана, она очень важна для нас, я работала в школе много лет, сейчас на пенсии, несмотря на такой молодой голос.
С. БУНТМАН – Да, очень молодой.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА МАРИНА ВИТАЛЬЕВНА – Я очень переживаю, и мои коллеги, мои друзья, мы все следим по крохам из разных изданий.
С. БУНТМАН – Пожалуйста, вопрос сформулируйте, у нас очень мало времени.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА МАРИНА ВИТАЛЬЕВНА – Вопрос, насколько есть надежда, что мы будем знать правду о том, что произошло тогда в Беслане?
С. БУНТМАН – Спасибо.
А. МИНКИН – Отвечаю. Уважаемая дама с молодым голосом из Петербурга, вы правду уже знаете, вы просто не хотите себе признаться, но вы ее уже знаете. Вы ее знаете, как и многое другое, но люди очень боятся сказать себе – да, я знаю. Они это все от себя отталкивают, и это было всегда. И люди, например, отталкивали от себя ужасы сталинского террора – нет, это я ничего не знаю. И потом, в 56 году, когда Хрущев, 20 съезд, оказалось, что все всё знали. Как же вы не знали, вы же знали. Но так, это двоемыслие, оно описано. Не будем о грустном. Я лучше смешное расскажу, хотите, я смешное расскажу?
С. БУНТМАН – Если за 20 секунд.
А. МИНКИН – За 20 секунд. Это был 96 год, Чечня, я сижу там на пороге какого-то чеченского дома в ожидании каких-то там событий. И со мной два чеченца, вооруженные боевики с автоматами. Вот, война, так плохо все. И вдруг один из них, старший, говорит – это все устроил Черномырдин. Я оторопел, я говорю – почему Черномырдин? Если кто не помнит, Черномырдин был тогда премьер-министр.
С. БУНТМАН – Понятно-понятно.
А. МИНКИН – Я говорю, почему Черномырдин? Мне этот пожилой чеченский боевик говорит – потому что он еврей. Я говорю – как Черномырдин – еврей, с чего вы взяли? И ответ был потрясающий – если бы он не был евреем, он был бы человеком, сказал мне чеченский боевик. Чеченский боевик даже не понимал, с кем он говорит.
С. БУНТМАН – Александр Минкин, мы это понимаем.
А. МИНКИН – Это мифы.
С. БУНТМАН – Ясно. Спасибо, мы чуть-чуть перебрали времени, спасибо, всего вам доброго, программа «Особое мнение».