Эрнест Мацкявичюс - Особое мнение - 2000-11-06

С. КОРЗУН: Эрнест, добрый вечер.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Добрый вечер.

С. КОРЗУН: Я тут кое-что почитал, узнал, что в честь Хемингуэя Вас назвали. Так или нет, правда?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Да, было дело. Колебались между Че Геварой и Хемингуэем, вот, решили, что все-таки в честь последнего.

С. КОРЗУН: В честь Хемингуэя. Вам-то самому кто ближе Че Гевара или Хемингуэй?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Ну, они оба на меня влияли, когда я рос и происходило так называемое становление личности. Ну, безусловно, Хемингуэй. Просто имя обязывает, оно обязало перечитать его всего.

С. КОРЗУН: И еще узнал одну любопытную вещь, что девушки Вас стали узнавать на улице не знаю, правда или нет, - только после приключения в форте Байард, хотя, в общем, не заметить Вас на экране достаточно сложно.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Ну, наверное, узнавать начали пораньше, конечно же, но девушки определенного возраста (я так понял, это мой электорат)

С. КОРЗУН: Серьезный или нет электорат?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Телевизионный электорат, электорат в хорошем смысле этого слова. Они стали узнавать после форта Байард, и я понял, что мой электорат это от девяти до четырнадцати лет.

С. КОРЗУН: Ой, замечательный электорат. Вы телеведущий будущего, можно сказать, прямым ходом в XXI век, в третье тысячелетие.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Не знаю, может быть.

С. КОРЗУН: Ваша специализация Госдума и вообще политика.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Да.

С. КОРЗУН: Что для Вас является важнейшим (я, наконец, подошел к традиционному вопросу) вообще за последнее время, над чем Вы размышляли, о чем делали материалы? Это будет содержанием первой части нашей беседы.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Моя работа, безусловно, напрямую связана с нашим парламентом. Из ярких событий прошлого, прошлых заседаний это, наверное, бюджет, потому что это традиционно для каждой осени. Ваш вопрос касается того, что было в Думе или вообще в нашей политике?

С. КОРЗУН: То, что Вы считаете важным вообще. Эта программа исключительно авторская. Если это происходило в Госдуме значит там, если не происходило там значит в другом месте. Хотя бы в личной жизни, возможно, я не знаю, может быть, завтрашний красный день календаря для Вас является важным на сегодняшний день.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Если брать события прошлой недели с информационной точки зрения, то, безусловно, событием стала версия, которую командование нашего флота выдвигает как основную, версия столкновения подводной лодки "Курск" с иностранной подводной лодкой. И, безусловно, событием стало окончательное отстранение от выборов губернатора Курской области Руцкого.

С. КОРЗУН: Что касается подводной лодки, у Вас есть свои пристрастия в версиях или в каких-либо действиях властей? Что для Вас в этой проблеме наиболее важно?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Я, конечно, не специалист в этой проблеме, потому что я не выезжал на место событий, не общался с моряками, с военнослужащими, с командованием флота. Но в разговорах со своими коллегами я понял, что к версии столкновения надо относиться достаточно критически, как минимум, хотя бы потому, что если бы это столкновение произошло, то были бы обнаружены следы той подводной лодки, которая столкнулась с "Курском", если не сама эта лодка, потому что "Курск" - лодка огромная и, вот, одна из версий, что столкновение произошло с американской лодкой "Мемфис", она же на порядки меньше размерами, и для нее это столкновение безболезненно не прошло бы, особенно после того взрыва, который раздался на лодке. Поэтому эта версия требует очень серьезного изучения.

С. КОРЗУН: На Ваш взгляд, какая версия для Вас предпочтительнее? Как Вы оцениваете ситуацию?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Не хотелось бы сейчас говорить о каких-то версиях, но упоминаются версии, достаточно неприятные для наших военных.

С. КОРЗУН: И чтобы добить пока временно эту тему, вопрос такого плана. Журналисты обычно говорят (и в этой студии, в том числе, практически каждый понедельник): власти врали и продолжают врать относительно подлодки "Курск". Подтвердите, опровергните. Как по Вашим ощущениям?

Э. МАЦКЯВИЧУС: К сожалению, по моим ощущениям, правды нам по-прежнему не говорят.

С. КОРЗУН: Теперь ко второй истории, которая Эрнесту представляется важной, - к истории с Руцким. Суд отстранил от участия в выборах, Верховный суд подтвердил это решение. Законность торжествует. Да? Нет?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Законность торжествует, но ни для кого не секрет, что у нас в последнее время законность торжествует относительно того, кто ведет себя неправильно. К сожалению, так происходит. Наши законы, по большому счету, опасны для каждого гражданина, потому что знание, что строгость наших законов сполна компенсируется необязательностью их исполнения, не обязывает граждан исполнять эту законы. Что же касается конкретного случая с Руцким, то история выглядит некрасиво хотя бы потому, что все произошло за несколько часов до выборов, до самого голосования, которое, кстати, на самом деле, уже началось, уже шло к тому моменту. И человек, губернатор просто не имел возможности защищаться. Мысль, что его убрали как неугодного любыми возможными способами, в первую очередь приходит в голову. Вызывает недоумение то, что произошло в результате. В результате, власть, которая отстранила от выборов неугодного ей по тем или иным причинам Руцкого, сейчас столкнулась с необходимостью работать с коммунистом Александром Михайловым, который в Думе зарекомендовал себя как ортодоксальный коммунист: с самыми жесткими оппозиционными лозунгами выступал именно этот депутат от коммунистической партии, в числе еще 4-5 других политиков от КПРФ.

С. КОРЗУН: Вы считаете, что власть федеральная стоит за этим отстранением Руцкого, или это дело местных судебных органов и местной избирательной комиссии? Рука Кремля прощупывается?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Это первое, что приходит в голову, тем более, что он был отстранен по заявлению его главного конкурента, причем, конкурента со стороны власти, Суржикова, и это решение было принято, и, в результате, конечно, Суржиков не получил того числа голосов, которое ожидалось, но явно на это было рассчитано.

С. КОРЗУН: Еще одно событие, которое в последние дни произошло или происходит, - в Латвии. Как Вы, вообще, относитесь к Латвии?

Э. МАЦКЯВИЧУС: К Латвии? Положительно, она соседняя республика с той, в которой я родился, - с Литвой.

С. КОРЗУН: Корни сохраняете в Литве?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Да, корни сохраняются, у меня там есть родственники. Единственное, мне кажется, в Литве болезненный в последнее время национальный вопрос решен куда более разумно, нежели это происходит в соседней республике Латвии.

С. КОРЗУН: Памятник бывшим легионерам СС, его открытие, в том числе, с участием министра обороны, правда, как частного лица. Ваши ощущения от этого?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Ощущения отрицательные, я бы даже сказал отвратительные. Я вырос в интернациональной семье: у меня отец литовец, мама русская. Собственно говоря, я постарался впитать традиции обоих этих народов. Я воспитывался в обычной советской семье, учился в обычной советской школе, поэтому это не могло не наложить отпечаток на мировоззрение. И мне кажется, что все расставила по своим местам История, она вынесла свой приговор такому явлению как нацизм и таким его представителям, как "замечательным" (в кавычках) эсэсовцам.

С. КОРЗУН: Вопросы на пейджер, пожалуйста, 7880088, абонент "Эхо Москвы", или по прямому телефону 203-19-22. Через пару минут его включим. У меня вопрос такой личный, по-журналистски. Работа в парламенте постоянная не обескураживает ли? Откуда берете в себе силы делать мини-спектакль из каждого включения, из каждого материала? Я помню еще тогда первые годы постсоветской эпохи, когда все просто смотрели прямую трансляцию (это был спектакль), но сейчас-то уже приедается, нет?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Ну, я бы, конечно, погрешил против истины, если бы сказал, что не приедается. Конечно, время от времени это становится не просто скучно, а мучительно скучно, хочется все бросить и делать что-то другое. Но в силу, наверное, национальных особенностей своего характера мне надо очень долго думать прежде, чем принять какое-то серьезное решение, поэтому становится просто жалко тех лет, которые потрачены на освоение этого сложного участка, и кажется, раз наработана какая-то квалификация, надо ее по полной программе использовать. Тем более что, конечно, какие-то информационные протуберанцы возникают, которые радуют журналиста с точки зрения своей яркости, возможности подать какой-то материал интереснее, так, чтобы зритель не засыпал.

С. КОРЗУН: За чем Вы следите в первую очередь: за тем, что ярко и интересно, или за тем, что представляет, ну как бы так, максимальный интерес для развития страны? Сложно я сказал, сам понял ли что сказал Но Эрнест, похоже, понял. Образ, скорее, или информация что важнее?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Надо искать "золотую середину", потому что, если подавать информацию сухим языком документов, которые принимает Госдума (на этом, кстати, по-моему, настаивает ряд парламентариев), то нас перестанут смотреть, рейтинги упадут. Поэтому мне кажется, что надо искать возможности вот эти сухие, скучные данные, сухие, скучные события (иногда они, действительно, проходят сухо) подавать интереснее. Скажем, каждый политик, более или менее ставший публичным и освоивший основные правила PR, понимает, что, в первую очередь, будут транслировать журналисты: это какую-нибудь ремарку, нестандартную фразу, которую он произнесет с трибуны или в интервью, в синхроне, как мы это называем, поэтому политики это понимают, выдают эти фразы, и, соответственно, у нас появляется возможность разукрасить свой материал. Суть проблемы можно пересказать самому, а вот этими вкраплениями, когда сухой, казалось бы, одетый в застегнутый пиджак политик, которому по статусу положено быть сдержанным и респектабельным, вдруг начинает говорить нетрадиционным для себя, ярким языком, - это только украшает материал и начавший засыпать зритель немедленно просыпается.

С. КОРЗУН: Еще один вопрос по Госдуме. Насколько Вы близки с депутатами, становятся ли они со временем друзьями, или Вы стараетесь соблюдать дистанцию с ними?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Я менял свою точку зрения на этот вопрос за время работы в Госдуме. Когда все только начиналось, вообще, все было очень демократично. Я в Думе работаю с 1994 года, со времени появления второй Государственной Думы, которая сменила Верховный совет. В какой-то момент мне казалось, что да, для получения полной информации, глубоких знаний о внутренних политических процессах, надо ближе знакомиться с депутатами, в общем-то

С. КОРЗУН: Корешиться.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Да, можно так сказать: корешиться, пить с ними не только кофе. Но потом у меня появилось ощущение, что эти новые отношения начинают тяготить и быть беспристрастным уже не получается. Я не могу пить с человеком кофе и не только кофе, а потом делать про него если не разгромный, то неприятный для него материал. Поэтому затем я для себя решил, что необходимо держать определенную дистанцию, то есть сохранять со всеми ровные, даже можно сказать приятельские отношения, но, тем не менее, быть постоянно немного в стороне. Хотя, безусловно, человеческие симпатии есть, они возникают, они все время меняются.

С. КОРЗУН: Насколько Вы, Ваша журналистская работа, влияет на деятельность депутатов, по Вашим ощущениям? Как четвертая власть влияет на первую, на законодательную?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Я думаю, что она влияет, и телевизионная журналистская работа влияет в особенности. Я могу даже судить по позиции своих коллег из агентств, из газет. Когда им нужно получить комментарии какого-то политика, они не рискуют идти к высокопоставленному депутату в какой-нибудь высокий кабинет самостоятельно, они просят нас с телевизионной камерой поработать таким бульдозером, то есть телевизионная камера это, действительно, такой бульдозер, который пробивает любые границы, любые приемные. Если камера стоит в приемной депутата, то 98%, что он обязательно выйдет, даст интервью, даст какой-то комментарий.

С. КОРЗУН: Вопросы на пейджер посыпались, и давайте по ним пройдем. "Господин Мацкявичус, НКВД уничтожило в десятки раз больше людей, чем СС. Хотелось бы услышать комментарии на эту тему человека, "воспитанного в обычной семье". Вас цитируют же.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Я абсолютно согласен. То, что делало НКВД так же отвратительно, как то, что делало СС.

С. КОРЗУН: Следующий вопрос: "Почему не перейдете на РТР к Добродееву?"

Э. МАЦКЯВИЧУС: Ну, вы знаете, во-первых, я считаю НТВ не только своим образом жизни (хотя это так), но и своей семьей. По крайней мере, совершенно ответственно заявляю, что таких комфортных условий работы журналиста, как сейчас существует у нас, не было, наверное, с момента появления НТВ в 1993-1994 годах, они сохранялись там буквально год-полтора. То есть это опять ощущение, что мы делаем какое-то общее дело, что мы существуем отдельной командой, плюс предоставлена полная творческая свобода. Меня никто не редактирует, предоставлено максимум самостоятельности в Думе, и, кстати, это ощущение очень стимулирует творческий потенциал. Поэтому очень комфортны условия работы. И, кроме того, НТВ сейчас, как и весь холдинг, находится в непростом положении, и уход с него сейчас, на мой взгляд, был бы просто непорядочен. Я не хочу этим словом осуждать своих коллег, которые уже ушли. Но для себя я понимаю ситуацию именно так.

С. КОРЗУН: На пейджере есть комплименты, для краткости их опускаем, только существенные вопросы. "Эрнест, вы знаете хотя бы одного политика, который не воспользовался властью для улучшения своего материального положения?" - вопрос от Татьяны.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Надо подумать.

С. КОРЗУН: То есть сразу не приходит на ум?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Нет, такие политики существуют. Я не хочу обидеть тех политиков, которые, действительно, не воспользовались властью для улучшения своего материального положения, но я, честно говоря, не очень хорошо себе представляю себе их материальное положение. Это такая тема, которой я, в силу своей специализации, не касался. Поэтому я боюсь быть необъективным.

С. КОРЗУН: Вопрос от Людмилы касательно курских выборов: "Авторы этой акции, по-вашему, достигли своей цели или нет?"

Э. МАЦКЯВИЧУС: По-моему, они запутались, потому что вместо вполне лояльного и управляемого, в какой-то степени, Руцкого получили пока непредсказуемого коммуниста с ортодоксальными взглядами. Я не могу пока понять логику организаторов этой акции.

С. КОРЗУН: Здесь просьба рассказать о себе, о семье, сколько лет, сколько лет в журналистике и т. д. "Работает очень хорошо, - приписка. - Всегда с удовольствием слушаем".

Э. МАЦКЯВИЧУС: Спасибо. Я в телевизионной журналистике с 1991 года. Я окончил факультет журналистики.

С. КОРЗУН: Телевизионное отделение?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Нет, газетное отделение, дневное, причем. В 1991 году, когда произошел путч и когда произошла такая смена приоритетов, в ВИДе возникала программа "13.31", меня позвали в нее работать. Она, к сожалению, просуществовала недолго, это была такая молодежная программа. После этого поработал в ВИДе, поработал в студии международных программ под руководством Саши Любимова, он меня туда позвал. И когда образовалось НТВ, мой однокурсник Володя Ленский, который сейчас директор нашего корпункта в Соединенных Штатах, позвал меня туда, и я перешел. Вообще, надо сказать, что половина молодых сотрудников НТВ однокурсники. Что еще сказать?

С. КОРЗУН: По поводу семьи.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Семья у меня: мама, папа. Не женат, но близок к этому. Мне 32 года.

С. КОРЗУН: Ну, к телефону, наверное, после новостей пере йдем. Вот, к Вам вопрос, уже как к депутату: "Почему вы себе назначили пенсию, как депутату, а пенсионерам оставили одну тысячу на выживание?" Анна Ивановна из города Москвы спрашивает. Анна Ивановна, наверное, отождествила Вас с депутатом. Что бы Вы на месте депутата сделали? Вы ставили себя на это место?

Э. МАЦКЯВИЧУС: В принципе, настолько гармонично вписался в Государственную Думу, что уже практически стал депутатом. Нет, если бы я стал депутатом, я не стал бы принимать таких решений, сразу скажу.

С. КОРЗУН: А могли бы стать депутатом?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Теоретически, наверное, мог бы

С. КОРЗУН: По своим ощущениям

Э. МАЦКЯВИЧУС: Мне иногда жалко Мы так с ребятами-коллегами в Думе обсуждаем эту тему. Жалко того потенциала знаний, который накоплен о депутатах, о том, как стать депутатом, о том, как стать депутатом, которого всегда показывают по телевизору, что, правда, иногда думаешь: "Может, все бросить и пойти в депутаты?" Но нет, все-таки пока время не пришло. И, наверное, это не мое призвание. Но если совсем плохо станет, пойду в депутаты.

С. КОРЗУН: Вопрос в продолжение темы с пейджера от Анны Сергеевны: "Скажите, пожалуйста, ваши родители сейчас живут в Литве или в Москве? Большое спасибо за вашу работу".

Э. МАЦКЯВИЧУС: Спасибо за хорошие слова. Мои родители живут в Москве. Папа театральный режиссер. У него был такой театр, он его сам и основал, основал жанр такой в театральном искусстве, называется он "пластическая драма". Был такой московский театр "Пластическая драма" Гедриуса Мацкявичуса. А мама журналист. Она зав. отделом образования в "Вечерней Москве".

С. КОРЗУН: Ну, теперь вопросы по телефону. Наушники, пожалуйста, Эрнест. Добрый вечер, мы вас слушаем.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Можно вопрос Эрнесту?

С. КОРЗУН: Эрнест слушает вас.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Эрнест. Мое мнение такое. Вы как корреспондент очень хороший и очень нам нравитесь. Но дело вот в чем. Иногда какая-то скованность присутствует в Ваших репортажах. Чем это вызвано: этикетом поведения, правилами поведения репортера из Государственной Думы или это особенность Вашего характера? Но будьте чуть-чуть больше смелее, понимаете, и в Ваших оценках, и в самом проведении репортажа.

С. КОРЗУН: То есть вприсядку, Вы считаете, тоже можно перед микрофоном, да?

СЛУШАТЕЛЬ?: Нет, ну какой там Вприсядку нет, это перебор. Надо просто в словах, в выражениях, в оценках ситуаций, которые там бытуют, быть смелее, свое вносить больше, свое мнение.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Спасибо. Что касается скованности, да, она иногда присутствует, когда я появляюсь в кадре, когда устал, напряженная работа была. Такое иногда бывает, я понимаю, зритель этого видеть не должен. Моя работа всегда выглядеть бодрым и убедительным. Что же касается смелости и раскованности в оценках, то здесь как раз принципиальная позиция: я считаю, что этого быть не должно, я считаю, что зритель сам сделает выводы со знаком плюс или со знаком минус о том, что произошло в Государственной Думе, то есть оценки сделает сам и сам расставит акценты. Я же подаю информацию. У меня есть какие-то собственные пристрастия, конечно же, свой взгляд на какое-то событие, но я стараюсь от него максимально абстрагироваться. Иногда он сквозит, но от этого избавиться нельзя.

С. КОРЗУН: Политики перед микрофоном или перед камерой часто недоговаривают, и в силу этого кажутся скованными. У Вас нет такой проблемы? Всегда ли Вы можете сказать все, что знаете?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Конечно же, не всегда, конечно же, очень часто приходится намеками и полутонами доводить информацию, которую нельзя артикулировать вслух. Но для того, чтобы ее подразумевать, можно же сделать так, чтобы зритель догадался об этом. Так вот, для того, чтобы это сделать, надо самому обладать этой информацией. Для этого, конечно же, надо работать с депутатами, все-таки, общаться с ними отстраненно, но не до такой степени, избегать человеческого общения тоже не следует.

С. КОРЗУН: Добрый вечер, мы вас слушаем.

СЛУЩАТЕЛЬ: Добрый вечер, Сергей Львович, добрый вечер, Эрнест. Очень нравится мне Ваша работа. И кстати, вот, понятно Ваша некоторая робость и деликатность. Конечно, в той атмосфере работать тяжело, это понятно. И вот на один мой вопрос, на незаданный, Вы уже ответили: насчет верности каналу, сокращенно. Но есть еще зрительская верность каналу. И вот мне интересно: если полярно поменяется принадлежность канала, Вы будете для себя искать другое место и в каком векторе тогда?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Спасибо за вопрос. Вы знаете, мы те, кто сейчас работает на НТВ, в информационной службе, - мы задаем себе этот вопрос, обсуждаем, как вести себя в этой ситуации, и, безусловно, ряд журналистов уйдет. Но надо смотреть, какой будет эта перемена, если она состоится вообще. Если, как вы говорите, произойдет полярная смена приоритетов, то, разумеется, делать на НТВ мне будет больше нечего. Хотя это очень жалко, так кака, как я уже говорил, я считаю НТВ своим домом и своей семьей.

С. КОРЗУН: Вопрос с пейджера от Владимира из Новосибирска относится, наверное, к тому, чего я не знаю или не помню: "Эрнест, как же все-таки называется парламент в Казахстане?" Какая-то история связана с этим?

Э. МАЦКЯВИЧУС: Да, была такая история. Я был еще Я ее рассказывал, но могу рассказать еще раз, если есть время. Я был молодым начинающим журналистом, буквально месяца полтора работал на НТВ, писал текст о выборах в казахский парламент, и мне на хватало какого-то национального колорита, чувствую, суховато получается, и я попросил наших бывалых журналистов, Петю Орлова и Сашу Герасимова, вот так, оторвавшись от текста на секунду, и лихорадочно спросил: "Ребята, как называется казахский Верховный совет?" Они засмеялись и в один голос произнесли слово "тырмандыр". Дело в том, что слова "тырмандыр" не существует ни в русском, ни, тем более, в казахском языке, это такой их собственный неологизм, который возник во время мучительных поездок на Байконур. И вот они произнесли это слово и засмеялись. Но мне было не до смеха, у меня чувство юмора отсутствовало напрочь, потому что оставалось где-то минут 50 до эфира, - по тем меркам это было очень мало (это сейчас уже не страшно), а тогда казалось, что очень мало времени, некогда было готовиться. И Петя Орлов еще, выходя из комнаты, сказал: "Старик, я тебя прошу, скажи это в эфире". И засмеялся. Слово опытного товарища закон, и я вставил это слово в текст и произнес на многомиллионную аудиторию, что во время выборов в тырмандыр, казахский парламент, произошло то-то и то-то. Причем, редактор посмотрел и сказал У меня сначала вообще был еще хуже вариант, у меня было: "Во время выборов в казахский тырмандыр". Просто, когда я услышал это слово, я подумал, что все знают, как называется казахский парламент, и только я, такой молодой и темный, еще не в курсе. Редактор прочитал и сказал: "Я не пойму, старик, ты расшифруй, что такое "тырмандыр". Я говорю: "Нет вопросов, расшифрую". Расшифровал, и вот, все это прозвучало на многомиллионную аудиторию. После того, как стало ясно, что произошло, у нас просто взрывы хохота волнами прошлись по этажу, от комнаты в комнату, пришлось срочно Мы тогда семичасовой выпуск повторяли в 9 часов в эфире пятого канала. Срочно пришлось вырезать слово "тырмандыр". Герасимов, который мне дал совет произнести это слово, взял кассету, куда-то ушел с ней, вернулся через пятнадцать минут весь заплаканный (он ее слушал, вероятно). А из студийного продолжения (у нас очень осторожно относятся к национальной тематике) Я ждал либо скандала, либо серьезного пистона со стороны начальства, но в понедельник Добродеев (тогда он был у нас главным редактором) сказал: "Ребята, только что в одном информационном агентстве была летучка, гендиректор упрекал своих подчиненных в том, что они пишут сухие, никчемные тексты, с которыми невозможно работать. Почему только компании НТВ стало известно, что казахский Верховный совет называется тырмандыр?" После этого мне пожали руку и сказали: "Молодец".

С. КОРЗУН: Как на самом деле называется? Я вопрос слушателя не забыл.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Вот этого я как раз и не знаю просто. Слово "тырмандыр" настолько вытеснило все остальные понятия, что мне даже в голову не пришло сказать какое-то другое слово.

С. КОРЗУН: То есть придется Верховному совету Казахстана смириться с этим наименованием.

Э. МАЦКЯВИЧУС: Да, я надеюсь, они не обиделись.

С. КОРЗУН: Спасибо Вам огромное. Удачи Вам в вашей работе. Эрнест был сегодня "персонально вашим".

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был Эрнест Мацкявичус, обозреватель информационных программ НТВ.