Андрей Мовчан - Особое мнение - 2022-01-26
М.Курников
―
Добрый вечер. В эфире программа «Особое мнение», в студии Максим Курников, а по видеосвязи со студией Андрей Мовчан финансист, основатель группы компаний по управлению инвестициями Movchan's Group. Здравствуйте.
А.Мовчан
―
Добрый вечер.
М.Курников
―
Ну, евро равен 90. Для человека, который получает зарплату в рублях, время переживать, как-то суетиться?
А.Мовчан
―
Ну, наверное, это связано с конкретным человеком. Я бы сказал, что скорее на инфляцию надо смотреть, чем на евро 90, - инфляция высокая, вот это уже проблема.
М.Курников
―
Это связанные процессы?
А.Мовчан
―
Курс евро скорее производное в данном случае, потому что инфляция, естественно, снижает покупательную способность рубля. Но там же есть и краткосрочные процессы, безусловно, валюта, в отличие рынка ценных бумаг очень чутко реагирует на все возможные изменения в текущем счете операций, а они являются следствием политических процессов.То есть, возникает идея, что запретят торговать, и сразу рубль, естественно, должен падать, потому что мы зарабатываем валюту на международной торговле. Вот то, что сейчас происходит вокруг Украины, вокруг санкций, и вся вот эта истерика обоюдная со всех сторон, она, конечно, негативно влияет на курс рубля.
М.Курников
―
Когда представителя Кремля Дмитрия Пескова спрашивают об обвале рубля, или падении рубля, падении российских рынков, он говорит: ну, это же рынки – сейчас падают, завтра будут расти, не переживайте. Он прав?
А.Мовчан
―
Ну, то, что они сегодня падают, а завтра в каком-то смысле будут расти, он прав - действительно, рынки то падают, то растут, это их свойство. С другой стороны, если целенаправленно вести политику, которая ухудшает состояние этих рынков, как это делает российская власть последние 10 лет, уж точно, - то они скорее будут падать, чем расти.Мы недавно считали, что за последние 10 лет Сбербанк принес примерно 22% убытка своим акционерам – если в долларах считать, не в рублях. Поэтому, несмотря на слова Пескова здесь падение больше, чем рост.
М.Курников
―
Вы говорите «целенаправленная политика по ухудшению рынка» - вряд ли кто-то сидит в Кремле и думает, как бы ухудшить рынок. Это скорее тоже производное?
А.Мовчан
―
Нет, я не так сказал, вы правы абсолютно. Я сказал «целенаправленная политика, которая ухудшает состояние рынков». Политика, конечно, направлена совершенно на другое. Понятно, что рынки их не волнуютНо я помню, как у нас на Сахарова висел огромный плакат, кем-то повешенный: «Есть вещи поважнее фондового рынка» - уж не знаю, кто повесил, но плакат был.
М.Курников
―
Тем не менее, о чем нам сейчас говорят те цифры падения, которые происходят. Это все из-за ситуации с Украиной, или есть более глобальные причины? Почему это происходит и где этому конец?
А.Мовчан
―
Смотря что вас интересует. Если говорить о валюте, то рубль упал естественно сейчас на политических новостях, которые транслируются рынком экономически. То есть, политические новости не про то какие союзы заключил, а про то, какие санкции экономические могут быть. И если хотя бы частично Россия будет ограничена в возможностях свободной продажи углеводородов, например, или зерна, - что тоже наша статья экспорта, или леса, металлов, - неважно. То это ухудшит счет текущих операций. Ухудшение счета текущих операций естественно, повлияет на курс валюты. Потому что баланс спроса и предложения валюты поменяется.
М.Курников
―
То есть, угроза санкций в первую очередь бьет по валюте?
А.Мовчан
―
Безусловно. Там прямая связь. Потому что санкции бьют по товарообороту, бьют по возможности накапливать резервы, вообще обеспечивать валютой наши импортные потребности. И естественно, они вызывают движение рубля. Плюс инфляция. Инфляция наша родная, она никак с политикой не связана, она тоже бьет по курсу рубля, естественно. Понятно, что инфляционный дифференциал тут же проецируется на курсы просто прямым образом.Поэтому да, валюта снижается сейчас, или снизилась уже, если хотите. Если не будет дальнейшей эскалации, то вот она снизилась. Если смотреть на какие-то чисто не политические факторы - скажем. Стоимость нефти на международных рынках, стоимость газа, то руль, конечно, должен быть дороже, чем он сейчас. Там можно по-разному оценивать, но вполне может быть оценка и 65 за доллар, и 68 за доллар – она будет вполне адекватной.
М.Курников
―
То есть в нынешней цене больше политики и даже, может быть психологии, чем реальной стоимости?
А.Мовчан
―
Ну как? На 68 рублей экономики и еще на 10 там политики. Вот вам соотношение.
М.Курников
―
Вы сказали «инфляция наша родная», а президент говорит, что инфляция по всему миру, посмотрите какая инфляция в Америке небывалая, никогда такой не было. Это все-таки наша родная инфляция, или мы тут в глобальном мировом тренде?
А.Мовчан
―
По всему миру живут лисы, но у нас в России есть свои родные лисы, они же не обязательно завезенные. С инфляцией то же самое. Она есть во всем мире и даже часть причин в России совпадают с общемировой инфляцией, но все равно это инфляция наша. Это не ситуация, когда в Америке случилась инфляция, и потому она и у нас. Это не так.А.Мовчан: Инфляция цен на энергоносители не так сильно бьет по России
М.Курников
―
Причины частично совпадают, а частично какие только наши?
А.Мовчан
―
Гипермонетизация немонетизированного - это наше. В Америке деньги раздавали много лет и инфляции не было, потому что там спрос на деньги как таковой удовлетворен. В России под Конституцию, как говорят сейчас в кулуарах, под выборы, под ковид раздавали деньги, и они тут же ложились в спрос, - потому что спрос не удовлетворён сильно, и это тоже фактор, который влияет на российскую инфляцию. В России как раз перебои с поставками, проблема с предложением, не такое сильное оказывают влияние, поскольку России проще – Россия ближе к Китаю, внутри в России спрос удовлетворяется достаточно активно, чем в Америке, или чем в Европе особенно. Инфляция цен на энергоносители не так сильно бьет по России, потому что это все-таки внутренний товар в основном.А вот гипермонетизация спроса, безусловно, показывает себя, и все это тут же транслируется в инфляцию.
М.Курников
―
Правильно я понимаю, что в богатой стране раздают деньги, и эти деньги не так сразу выходят на рынок, не сразу тратятся. А в такой стране как Россия, где население считает, что оно недополучает что-то, они тут же идет и тратят эти деньги. И это тут же превращается в инфляцию.
А.Мовчан
―
Да, вы совершенно правы. Только надо поправить, что дело не в богатой или бедной стране как таковой, а скорее речь идет о стране, в которой хорошая монетизация спроса, как в Америке, где большой уровень дешевого кредита, например, и люди могли монетизировать своя спрос просто за счет дешевого кредита. А потом, когда они получили лишние деньги, они что сделали? – они отдали кредиты, потому что они купили все, что им надо, итак. Или понесли их в рынок активов, и там действительно резкий рост рынка активов связан был с монетизацией этого рынка.А в России, поскольку монетизация очень низкая, процент очень высокий, проникновение кредита очень маленькое, неравенство очень большое, бедных людей очень много, - там буквально мы видели, как раздавали в начале ковида деньги дополнительно на детей, если помните, и они практически все моментально оказались на рынке смартфонов. Просто матери получали эти деньги и покупали себе новый телефон.
И это очень характерно для стран, в которых низкая монетизация и высокое неравенство.
М.Курников
―
По инфляции понятно. Но рынки падают тоже очень ощутимо, кто-то говорит, что это одно из самых сильных падений за последнее десятилетие, если сравнивать январи каждого года. Это почему происходит? Тоже из-за Украины?
А.Мовчан
―
Нет. Наверняка украинский фактор присутствует, он в виде ухода иностранных инвесторов, он присутствует и в виде внутренней напряженности, тревоги и более осторожного отношения наших российских инвесторов, но огромный фактор – это общемировой тренд. После Нового года рынки стали падать, потому что, вообще говоря, падать им давно пора, потому что они перегреты большим количеством денег на рынках и в ожидании роста ставок и сокращения балансов, - конечно, они должны корректироваться.Но еще надо сказать, что здесь играет роль календарный фактор. Огромное количество игроков на рынках управляют чужими деньгами, и они отчитываются по итогам периода. Конечно, они достаточно осторожно себя вели, старались не продавать до конца года, чтобы зафиксировать комиссии, бонусы годовые у менеджеров.
А дальше они начали трансформировать свои позиции в соответствии с новыми ожиданиями. И оказалось, что они в основном хотят продавать. И на тех ценах, на которых они хотят продавать, покупка не состоялась. Значит, все пошло, естественно, вниз
Сейчас этот пар сойдет, рынки скорректируются, возможно, мы в начале длинной коррекции, возможно, в начале короткой – никто этого предсказать никогда не может. В принципе есть премии по американским акциям, и они не такие уж маленькие, там нет ситуации 2001 или 2007 года. Но, так или иначе, рынки в этом году не будут такими прекрасными, как в прошлом. Потому что восстановление завершилось и теперь надо как-то корректироваться обратно.
Но и русский рынок тоже не может быть в стороне от этого. Если все рынки двигаются, он тоже.
М.Курников
―
Ну, он зависит от них, это понятно. Но он корректируется в том же объеме, или больше, и тут какие-то факторы давят на него?
А.Мовчан
―
Это очень зависит от сегмента. Если смотреть на широкий рынок конвенциональных акций в Америке, то он падает меньше. А если посмотреть на какой-нибудь сектор высокотехнологический, то он падает больше. Это просто свойство рынка. Российский рынок маленький, волотильный. Ожидать от него, что он будет вести себя более спокойно, чем американский, нельзя просто по определению.Плюс надо понимать, что еще очень много за последние годы было сделано для того, чтобы российский рынок был более волотильным. В частности, было привлечено очень много мелких инвесторов, которые входили в рынок с плечом, и когда ты входишь в рынок с плечом, то естественно, тебя выносит на небольшой движении рынка. А когда тебя выносят, это дополнительная продажа. Любой марж-колл это продажа акций в рынок.
М.Курников
―
Тогда, чтобы попытаться понять. То есть, нельзя утверждать, глядя на эти красные стрелочки вниз, что из-за потенциального конфликта с Украиной инвесторы его так боятся, что потащили деньги из России?
А.Мовчан
―
Инвесторы потащили деньги из России, и утверждать это можно не глядя на рынок, а просто посмотрев на движение денег. Это открытая информация, она есть на рынках. Инвесторы, те оставшиеся, несчастные, обтрепанные инвесторы, которые все еще были, - часть из них, серьезная, потащила деньги из России - несколько миллиардов долларов там понесли.И это было, в том числе, триггером того «черного вторника», первичного падения российского рынка. Но конечно, это далеко не единственный фактор, который на рынок влияет.
М.Курников
―
Если говорить о том, насколько ситуация с Украиной оказывает влияние в целом на экономику России и сегодня, насколько это фактор?
А.Мовчан
―
Ну, на экономику России сегодня она вообще не оказывает никакого влияния, - это же экономика. То есть, завод по производству мороженого в Пензе продолжает работать ровно так же, поверьте. И более того, - как я уже говорил перед эфиром – мы продолжаем исправно платить за транзит газа через Украину, и продолжаем закупать у Украины сырье для производство титана, и мы продолжаем поставлять, продолжаем получать, - то есть, здесь как бы война сама по себе, а жизнь сама по себе более или менее.Если говорить про фондовые рынки, там этот компонент, конечно, есть. Он не оправдывает 50% движения российского рынка. Можно сравнить: сегодня с утра мне нужно было анализировать ситуацию на рынке в Америке. Январское падение этих рынков от 7 до 12% за январь. Это примерно так же, как российский рынок. Но на американский рынок Украина точно никак не влияет, но падение такое же. То есть, не стоит переоценивать политический фактор.
М.Курников
―
Если говорить о тех политических заявлениях, которые сейчас делаются, насколько они усугубляют или не усугубляют ситуацию? Когда лидеры «Единой России» говорят: «мы хотим помочь ЛНР и ДНР оружием» - это какая-то очередная ступенька для приближения к войне, а соответственно, и к звоночку для тех, кто инвестирует, или это шум?
А.Мовчан
―
Я считаю, что это шум. Кстати говоря, в шуме могут скрываться любые сигналы, просто их невозможно от шума отличить. Я не военный обозреватель, не специалист по геополитике. Может быть, кто-то может что-то прочесть в этих сигналах, но я что-то пока не видел ни одного такого человека. Причем, не только в русско-украинском конфликте, но и вообще исторически.А.Мовчан: Война никому невыгодна
Крупные политические обозреватели, корреспонденты, специалисты, аналитики - особенно хорошо это видно в Америке, там же много ток-шоу политических, - так вот их попадание в контекст равно 50% всегда, то есть, он абсолютно случайным образом связано с реальностью. Потому что реальность плохо предсказуема вообще, это надо понимать.
Но уж точно война не начнется из-за того, что кто-то в « Единой России» что-то сказал. Война начинается совершенно по-другому, и ведется совершенно по-другому. Я вообще, честно говоря, думаю, - простите меня за такое абсолютно непозволительное высказывание, потому что я все-таки в этом ничего не понимаю, - я думаю, что никакая война не начнется. Потому что как раз война никому невыгодна.
Вот напряжённость нагнетание обстановки, взаимный шантаж, истерика, переговоры, набивание себе цены, - это все выгодно. Но как только война началась, это все закончилось. Потому что уже обратно этот фарш провернуть невозможно. И кто будет упускать возможность шантажировать, угрожать, добиваться, вести переговоры? Зачем это надо?
М.Курников
―
Давайте попробуем по газовому треугольнику пройтись - Украина-Германия и России. Как ни крути, но «Северный поток» и транспортная система через Украину это связанные вещи. «Поток» достроен. Кто-то говорил, большинство экспертов сходились к тому, что в январе все будет запущено. В итоге ничего не запущено. Насколько это обострение замедляет введение «Северного потока»?
А.Мовчан
―
Я не думаю, что само по себе обострение что-то замедляет. Мне кажется, что там ситуация совершенно другая. В связи с газовым кризисом вообще, который выражается в росте цен, прежде всего и резким снижением «Газпрома» поставок, которые, в частности, и приводят к росту цен, и это сделано совершенно сознательно: для того, чтобы цены выросли и «Газпром» зарабатывал больше, поставляя меньше.В этих условиях газотранспортная система российского Запада недозагружена. И естественная позиция Германии в этом смысле - предлагать России решать насущную проблему раньше, чем стратегическую: загрузите до предела вашу систему, поставьте нам максимальное количество газа, давайте снизим цену на газ в Европе, мы увидим, что вам не хватает вашей нынешней газотранспортной системы, и будем говорить о «Северном потоке».
Позиция России, естественно, совершенно обратная, она говорит: как вам вот эти цены большие на газ, не нравятся? Раз не нравятся, если вы хотите, чтобы мы поставляли больше газа, запускайте «Северный поток», потому что нам это выгодно.
Понятно, что эти переговоры простыми не будут. Потому что уступившая сторона теряет преимущество стратегическое. И поэтому они какое-то время займу. Какое - тут надо спрашивать специалистов, я в деталях не разбираюсь.
М.Курников
―
Вы говорите, что «Газпром» недопоставляет газ по сравнению с тем, что мог бы поставлять в Европу, сознательно это используя как экономический рычаг. Это отличается от того, что говорит большая часть критиков «Газпрома», они говорят, что это политическое оружие. Вы считаете, что это скорее экономический рычаг для экономических интересов, а не политическая дубинка для Европы?
А.Мовчан
―
Я вынужден использовать бритву Оккама в данной ситуации. Действия «Газпрома» на сегодняшний день совершенно очевидно увеличивают его выручку. Потому что, условно говоря, на 10% сокращение поставок приходится, условно говоря, 20% роста цены. Если бы вы были в ситуации, когда вы можете сократить ваши рабочие часы, а вам за это станут больше платить за час, и в итоге вы получите больше денег – наверное, у вас был бы большой соблазн это сделать вне связи с политикой. Потому что вы в конечном итоге меньше работали и больше заработали.
М.Курников
―
На «Эхе» работают другие люди. Мы работаем-работаем, а зарабатываем так же.
А.Мовчан
―
Может быть. А в «Газпроме», похоже, работают другие. И мне кажется, если у нас с вами на руках такое простое понятное объяснение, странно искать еще одно.
М.Курников
―
С другой стороны, «Газпром» сейчас, на пике этих цен, не поставляет и не пользуется этими ценами, не продает за эти цены сейчас.
А.Мовчан
―
Почему? Отлично пользуется. Вы поймите, если бы он стал поставлять больше, цена бы упала. Как раз он это и делает.
М.Курников
―
Насколько я понимаю, он поставляет за счет долгосрочных контрактов, там цена зафиксирована, он не поставляет за новую цену, поставляет по старой цене.
А.Мовчан
―
Это часть Вторая часть идет по споту, и спот, естественно, лучше сейчас. Именно из-за спота и ведется борьба.
М.Курников
―
То есть, «Газпром» игрок на спотовом рынке газа?
А.Мовчан
―
Конечно. И более того, европейцы сами хотели этого в свое время, там очень много было переговоров для того, чтобы перейти на спотовые цены от долгосрочных, и на них перешли в какой-то части. И естественно, чем меньше ты сейчас поставил в Европу, тем выше спотовая цена, ты больше на споте можешь заработать.Опять же, вполне возможно, что политические факторы совпадают с экономическими, но здесь делать какое-то суждение о том, какие первичны, думаю, что экономические первичны.
М.Курников
―
Насколько здесь имидж «Газпрома» как поставщика страдает, и насколько в этом бизнесе имидж это стоящее что-то?
А.Мовчан
―
А вы можете поменять «Газпром» в ближайшее время на кого-то другого? Какая разница, какой у него имидж?
М.Курников
―
То есть, нет альтернативы?
А.Мовчан
―
Сейчас нет. Иначе они давно включили бы эти каналы. Более того, там же война за экологическую чистоту, в результате которой добыча газа в Северном море резко сократилась, которая хоть как-то могла бы сейчас это дело таргетировать.Нет, здесь «Газпром» квази-монопольный поставщик, от 50 до 90% в зависимости от страны. И, наверное, Европе надо было раньше думать, наверное, было совершено много ошибок в энергетической политике. Но они уже совершены.
М.Курников
―
Насколько в долгосрочной перспективе здесь европейцы будут оглядываться на эту историю с газом? Значит ли это, что они больше будут уделять внимания атомной энергетике, или это слишком дорого, долго и непопулярно?
А.Мовчан
―
Мы про европейцев, к сожалению, ничего не знаем по той простой причине, что Европа очень забюрократизированная территория, ЕС особенно. И очень многие решения чиновников сложно просчитать, потому что они нерациональны. Но мы слышим уже сейчас, как немецкие чиновники, например, стали говорить, что в ядерной энергетике нет ничего плохого. И что это хороший транзитный период при переходе к зеленой энергетике.Про газ они уже все в один голос говорят, что это отличное, достаточно экологически чистое топливо и не надо его бояться и не надо сокращать его производство и добычу. Поэтому да, Европа реагирует. Думаю, Европа будет потихоньку расшивать эту проблему, рассчитывать ее и через ядерную энергетику. Но это долгий процесс - строительство станций это много лет.
А.Мовчан: С Россией будут договариваться постепенно
Будет и через увеличение добычи газа, через увеличение получения его из других источников, ну и с Россией будут договариваться постепенно.
М.Курников
―
Насколько в этом треугольнике Украина-Германия-Россия, голос Украины слышен? Наверное. Сейчас это главная жертва в Европе, она выглядит такой, у нее такой имидж. Насколько этот имидж может помочь в переговорах с Германией по поводу «Северного потока», условий для Польши и Украины?
А.Мовчан
―
Не хочу загадывать на будущее, потому что мы не знаем будущего. Но в настоящий момент я совершенно не понимаю, чем Украина является жертвой, в эту конкретную секунду.Да, я знаю про Крым, про ЛНР и ДНР, - давайте мы это сейчас оставим как данность, оно есть.
М.Курников
―
Но это часть картины.
А.Мовчан
―
Но чем Украина стала жертвой в 2021 году, или в начале 2022? Разговорами о военных операциях? - военных операций нет, это разговоры. То есть, удобная тема демагогическая, которую можно использовать, Кремль может использовать для создания напряжения, Запад может использовать для создания напряжения. Но в этом смысле ни копейки жертвенности не прибавилось.Более того, транзит через Украину газа продолжает идти, и деньги за него продолжают платиться. И поэтому думаю, что это не тема для газовых переговоров в этой ситуации. Можно вести любые переговоры о коллективной безопасности, о нерушимости границ, о чем угодно, но при чем тут газ, я не понимаю.
М.Курников
―
Но Украина и Польша связывает эти темы, говорит, что зима показала, что коллективная безопасность и газ взаимосвязанные вещи. Это их мнение. Вы не согласны с ними?
А.Мовчан
―
Нет, не согласен. Потому что я не понимаю, при чем тут Украина. "Газпром» мог сократить поставки и без Украины, мог увеличить поставки без Украины. Мировая цена на газ могла измениться вне всякой связи с Украиной. Украина просто транзитер, в Украине идет магистраль, по которой качается газ. «Газпром» хочет диверсифицироваться и иметь магистраль в Балтийском море - по большей части из политических соображений, безусловно. Но это касается «Норд Стрима» - вот это политический вопрос. А то, что касается самих поставок газа, это чисто экономика. Ну да, лежит страна-Украина, через нее идет трубопровод. Не имеет никакого отношения к текущей политической ситуации.
М.Курников
―
Мы сейчас прервемся ненадолго, послушаем новости, а после продолжим разговор. У нас в гостях Андрей Мовчан финансист, основатель группы компаний по управлению инвестициями Movchan's Group.НОВОСТИ
М.Курников
―
Продолжаем разговор. В студии Андрей Мовчан финансист, основатель группы компаний по управлению инвестициями Movchan's Group.Перейду к вопросам слушателей. Илья: «Как вам кажется, есть ли экономическая составляющая в возможной войне с Украиной, что нам там брать?»
А.Мовчан
―
Думаю, что здесь как раз экономическая составляющая на государственном уровне крайне отрицательна. Любая война это большие расходы. Ну, давайте предположим, поиграем сейчас в игру. Предположим, что победоносная Российская армия заняла треть территории Украины, половину территории Украины - 20 миллионов населения теперь оказалось на этой территории, и все это присоединено к России, и в России ВВП на душу населения 10 тысяч долларов, и средний доход на человека 600 долларов в год, условно говоря, чистый. А мы еще присоединили с вами 22 миллиона человек, где ВВП надушу населения до войны был 3 тысячи долларов, а сейчас он стал, может быть, полторы. И средний доход на душу населения вообще не просчитывается в этой ситуации.Это такое миниатюрное присоединение ГДР к ФРГ. Не считая проблем на границе, санкций, эмбарго, не считая разрывов цепочек поставок, взорванной, условно, диверсантами, а также снарядами танков инфраструктуры, оборудования и ущерба газопроводам тем же самым, которые идут по Украине, не считая прерывания поставок сырья, титана, и еще кучей вещей, которые идут из Украины.
Не учитывая обрывов связей на более низовом уровне, вы получили еще 15% населения плюс, которые оказались за чертой бедности и которых надо финансировать. А еще там надо обеспечивать закон и порядок, работу инфраструктуры, оттуда идут болезни и оттуда возвращается сейчас 25 тысяч человек, которые только что убивали других, и с ними надо тоже что-то делать внутри своей страны.
Представляете экономический эффект этого всего? Выдержит это Россия? Здесь эффект может быть сравним с военным эффектом Первой Мировой войны. Несмотря на то, что политически ситуация более стабильная, но эффект может быть очень похожим экономически. И в какой-то момент, когда в Санкт-Петербурге не будет хлеба, - мы не должны этому удивляться. Это не потому что страна погрузилась в голод, это потому, что мы порушили много всего по дороге. И все получилось в авральном порядке, и средства пришлось сильно оттащить
Или Чечне мы не сможем давать столько денег каждый год после этого, потому что их просто не будет. Вот это экономический эффект.
А с точки зрения конкретных бенефициаров может быть очень большой позитивный экономический эффект. Война все списывает, любые ресурсы можно пустить в топку, кто-то может получить доступ к новой территории, новым бизнесам, новым возможностям. Кто-то будет гуманитарную помощь населению распределять - огромные деньги на этом делаются, естественно.
Кто-то, узнав о том, что завтра начнётся война, просто зашартит российский рынок на большую сумму, например. И украинскую гривну. То есть, у всего всегда есть бенефициары.
М.Курников
―
То есть, конкретные люди могут заработать, а государство в целом вряд ли. Вы упомянули Рамазана Кадырова. Согласны с его экономической оценкой происходящего в Чечне? Он говорит, что Чечня не может существовать без этих 300 миллиардов долларов, которые Россия оставляет там каждый год, потому что она инвестиционно непривлекательна. Действительно это такая черная дыра, в которую только вкладывать и ничего не получишь?
А.Мовчан
―
Мне кажется, что 300 миллиардов долларов Россия все-таки не вкладывает.
М.Курников
―
Я сказал долларов? Простите, рублей, конечно.
А.Мовчан
―
А рублей может вполне – это понятная цифра. Знаете, это очень большой вопрос. У Рамзана Кадырова на него ответ определенный, у меня определённого ответа на него нет. В том состоянии, в котором Чечня находится сегодня, - нет никаких сомнений. Мы не видим инвесторов, которые собираются туда инвестировать
М.Курников
―
А почему?А.Мовчан: Население бедное, население небольшое, неравенство высокое
А.Мовчан
―
По огромному количеству причин. И не только политических, и не только субъективных, хотя их полно этих причин, политических и субъективных, - глупо как-то если мы их все начнем сейчас перечислять, мы все это прекрасно понимаем.В том числе это территория, которая не выходит ни к одному морю, это территория, на которой нет развитой инфраструктуры логистической, территория, которая не вписана нормально ни в одну цепочку экономическую. Это территория, на которой непонятно, - пока непонятно, - как организовать какие-то устойчивые возможности зарабатывания.
Население бедное, население небольшое, неравенство высокое. В общем, это все такие понятные для инвесторов вещи. Но у нас же есть огромное количество в мире примеров подобных территорий, которые описываются прямо такими же словами, которые являются очень инвестиционно привлекательными и которые активно существуют.
Не будем приводить какие-нибудь шокирующие примеры типа Швейцарии, - тоже внутреннее государство. Тоже горы, тоже маленькая, тоже разделенная на мелкие части, как Дагестан.
Давайте посмотрим на какую-нибудь Словению, например. У Словении выход к морю совершенно условный, государство тоже постсоветское, пост-социалистическое, государство, которое образовалось недавно, где нет никакого натурального преимущества какого-то – ни многовекового, ничего. Но Словения не получает помощь от России. И вполне существует.
М.Курников
―
Но если говорить о том, насколько это решаемся задача, по крайней мере, пока Кадыров у власти, торический она может быть решена, или Кадыров здесь главное условие, главное препятствие. Или кадыровский режим, не Кадыров лично, но тот режим, который он там установил?
А.Мовчан
―
Кадыров это все-таки фамилия.
М.Курников
―
Знаете, здесь скорее функция, чем фамилия.
А.Мовчан
―
Я имею в виду именно это, поэтому подхожу с другой стороны, что вот конкретный человек Рамзан Кадыров это просто Рамзан Кадыров, это человек, человек не может быть препятствием ни к чему, и не может быть ни к чему дорогой. Вопрос, что происходит в стране.А дальше у меня возникает вопрос, а может ли там происходить что-то другое? Так же, как Россия бенифициирует от поставок за рубеж нефти, газа, металлов, зерна, и свое ресурсное проклятие отрабатывает по полной программе со всеми симптомами ресурсного проклятия.
Так же точно Чечня отрабатывает ресурсное проклятие со всеми симптомами ресурсного проклятия, но только ресурсом является Россия в этой ситуации. Понятно, что этот ресурс ровно так же централизован, ровно так же обеспечивает элиту, элита ровно так же будет монопольной, поскольку ресурс централизован. Никакой разницы в этом смысле нет.
М.Курников
―
А нефтяные активы, которые там были, о них надо уже забыть?
А.Мовчан
―
Почему? Это тоже ресурс. Большой он или маленький, он тоже ресурс, он тоже централизуется ровно так же.Теперь чисто теоретический вопрос. Допустим, завтра Россия прекращает это субсидировать. Что там будет происходить? Там будет строиться развитая экономика. Или там начнутся беспорядки? Я подозреваю, что начнутся беспорядки.
Значит, мы находимся в некоторой ловушке. Либо авторитарная власть, которая контролирует эту территорию в связи с тем, что она имеет ресурс, и значит нужен этот ресурс. Либо ресурс исчезает, возможности для авторитарной власти контроля территории значительно меньше, и естественное развитие событий - период хаоса. Кто-то хочет допустить период хаоса для того, чтобы из него потом что-то выросло? Думаю, что у ни у кого не хватит, как говорят американцы, «гатс» чтобы такое допустить. Соответственно, мы находимся в некоторой ловушке.
М.Курников
―
Еще одна тема – разнонаправленные заявления разных российских властей, экономических и финансовых о криптовалюте, что это такое, почему так по-разному разные головы этого дракона, говорят?
А.Мовчан
―
Ну что, демократия в действии. У всех свое мнение – почему нет?
А.Мовчан: Криптовалюта это вещь очень неважная для России, как вы понимаете.
М.Курников
―
Как-то мы отвыкли от такого.
А.Мовчан
―
Потому что криптовалюта это вещь очень неважная для России, как вы понимаете.
М.Курников
―
Правда, неважная? Это разве не про будущее, не про инвест-климат глобальный?
А.Мовчан
―
Нет, это не про будущее и не про инвест-климат. Криптовалюта это один из экзотических видов активов, у него есть свое место в мире, так же как у картин Ван Гога, например. Представляете, если бы у нас в правительстве было разное мнение относительно картин Ван Гога? Ну и ладно, ну, оно разное, кто-то любит, кто-то не любит. А картины Ван Гога тоже стоят сотни миллионов долларов, это тоже очень дорогой актив.Криптовалюты как-то будут жить дальше, расти в цене, падать в цене, занимать какую-то долю рынка, не очень большую, скорее всего. Может ли Россия прожить без криптовалют? - запросто. Может она прожить с криптовалютами? – запросто. Сильно ли это что-то изменит? – не сильно.
М.Курников
―
А для авторитарного государства наличие этого рынка это стресс. Или нет? Китай запрещает. Иран запрещает.
А.Мовчан
―
Это стресс настолько, насколько хорошо вы хотите собирать налоги и бороться с отмыванием денег. Дело здесь не в авторитарности государства, а в уровне контроля. Скажем, Великобритания и Штаты считают, что они умеют достаточно хорошо контролировать выходы и входы в этот рынок для того, чтобы не очень бояться там масштабного отмывания.А Россия, видимо, не считает, что она достаточно хорошо может выходы и выходы проконтролировать, поэтому она это старается скорее ограничить.
М.Курников
―
А это действительно для любой государственной налоговой, финансовой системы, это проблема?
А.Мовчан
―
Ну, это легкая головная боль, конечно. Потому что это способ передачи стоимости. Вы не можете туда внутрь войти и сделать комплайнс, потому что это идет по другому каналу. Но там, где вы можете это сделать на входе и выходе, там вы будете более или менее спокойны, а там, где вы не сможете на входе и выходе это сделать, или, например, вход у вас, а выход на другой территории находится, как в России, то конечно, вы будете волноваться.
М.Курников
―
Но рано или поздно государства дожмут крипту и заставят быть белыми перед ними. Или нет, у них нет рычагов?
А.Мовчан
―
Там конструкция сама такая, что это не очень просто сделать. Сколько вы ни будете жать кэш, кэш это такая конструкция, что его заставить быть белым невозможно. НО можно контролировать входы и выходы и чувствовать себя спокойно.
М.Курников
―
Я так понимаю, что входы и выходы будут контролироваться. Насколько здесь государство как игрок может продолжить какой-то продукт, или тогда теряется весь смысл?
А.Мовчан
―
А зачем государству предлагать продукт в области криптовалюты?
М.Курников
―
Такие заявления были.
А.Мовчан
―
Нет, говорили про электронную валюту, про спецвалюты, специфические валюты, которые все равно централизованы, но просто работают по-другому, другими способами.Но конечно, сейчас все ищут какие-то новые решения, но государства не будут делать биткоин, это абсолютно другая функция.
М.Курников
―
Спасибо большое. С нами на связи был Андрей Мовчан финансист, основатель группы компаний по управлению инвестициями Movchan's Group.