Сергей Медведев - Особое мнение - 2021-12-30
30.12.2021
А. Нарышкин
―
Дорогие друзья, всем добрый вечер. В эфире «Эхо Москвы» программа «Особое мнение». Мой гость на ближайшие 40 минут - Сергей Медведев, историк, профессор Свободного университета. Я вас приветствую Добрый вечер.
С. Медведев
―
Добрый вечер.
А. Нарышкин
―
Давайте начнем со срочных новостей. Расширен список иностранных агентов СМИ, добавились физические лица. И в их числе теперь хорошо знакомый и вам и нашей аудитории Виктор Шендерович и Марат Гельман. Также Надежда Толоконникова из «Pussy Riot» и Вероника Никульшина. Это я смотрю сейчас на сайте Министерства юстиции РФ. Пожалуйста, вам слово. Как вам такой подарочек на новый год?
С. Медведев
―
…Ну конечно, это печально, эта машина работает без остановки. И она работает достаточно прицельно. По оппонентам власти. Это все очень печально, но с другой стороны ожидаемо. Я не скажу, что сильно удивлен, но сильно опечален и взволнован за своих коллег.
А. Нарышкин
―
Как вам кажется, а расчет какой? Шендерович мне кажется не тот человек, которого можно запугать подобными ярлыками. Все-таки вряд ли властям с этим ярлыком удастся его как-то сделать поблагостнее, поспокойнее, менее критичным по отношению к российскому правительству. Цель какая?
С. Медведев
―
Осложнит его жизнь. И я думаю, сейчас цель в том, чтобы выдавить людей из страны. И это будет пример для остальных. Это будет знак для других, что внутри самой России занимать настолько критическую позицию становится все сложнее и сложнее. В любом случае такие точечные знаковые репрессии, которые посылают мощные сигналы всему обществу.
А. Нарышкин
―
Вы у себя в фейсбуке очень интересное наблюдение сделали, анализируя целый год прошедший. Который начался с посадки Алексея Навального, заканчивающийся ликвидацией «Мемориалов», двух организаций, которые признали иностранным агентом. вы прогнозируете, что следующий год будет годом ковровых уже репрессий. Как вы это видите и что вам дает основания рассуждать в таком ключе.
С. Медведев
―
Я написал, что это возможно. Просто переход количества в качество. В любом случае эта машина не имеет обратного хода. Она имеет собственную логику. Я даже не думаю, что эти точечные репрессии санкционируются, согласуются в Кремле. Конечно, отдельные особо знаковые случаи могут быть. Но в целом это машина набрала собственный ход. Есть большое количество интересантов в том, чтобы она не останавливалась. И известные силовые органы. И Следственный комитет, и Генпрокуратура, и Минюст, и все другие силовики. У всех свои интересы. Свои, наверное, целевые показатели, свои соцсоревнования. Под это создаются отделы, выделяются премии. Под это я думаю, что сейчас на новогодних корпоративах они будут подводить итоги, поздравлять друг друга с новыми иноагентами. Это же огромное количество отчетности, которая должна куда-то поступать. Эта отчетность должна анализироваться, создаются новые офисы, набираются новые люди. И надо видеть, что это не просто какая-то абстрактная машина зла, а это вполне конкретная ресурсная история, которая очень хорошо на этом, система на этом пухнет, жиреет и воспроизводит себя саму.
С.Медведев: Думаю, сейчас цель в том, чтобы выдавить людей из страны. И это будет пример для остальных
А. Нарышкин
―
В масштабах страны неужели Виктор Анатольевич Шендерович, которого теперь признали иностранным агентом, он представляет такую опасность, что его нужно потихонечку выдавливать из этой страны.
С. Медведев
―
Я думаю, да. И действительно человек уже не одно десятилетие острый и критичный. Я думаю, что может быть здесь еще старые счеты. За «Куклы», за «Крошку Цахес» идет. Это одна из самых острых сатир на Путина, которая когда-либо была. Возможно вот это. Человек нисколько не поддается, не прогибается, продолжает свою деятельность. Продолжает концентировать. Это конечно не может не злить силовиков. Сейчас сводится очень много давних старых счетов. То же самое с «Мемориалом», то же самое с Дмитриевым. Это люди на протяжении многих лет раздражавшие власть, не внимавшие сигналам, потому что предупредительные сигналы всегда посылаются. И власть действует таким образом. Это все очень мерзко, очень безвыходно. Но это с другой стороны абсолютно логично. Абсолютно встроено в логику нынешней системы. И вот весь репрессивный год, о котором я писал, от посадки Навального до закрытия «Мемориала» и сейчас уже до последних надеюсь уже в этом году иноагентов – это все абсолютно предсказуемо, абсолютно логично. Это все было заложено в 20-м году. Начался новый этап путинизма, так скажем. Зрелого путинизма. И там фактически уже диктатуры. Перехода от авторитаризма к тоталитаризму. Тоталитаризм – это необязательно массовые расстрелы, собирать людей на стадионах, сбрасывать оппонентов с вертолета в море, как делали в Аргентине. И так далее. Тоталитаризм – это система тотального контроля и вот сейчас мы видим, как зачищается все по сусекам. Стендап комики, вся культурная сфера. То, что происходит это ковровое бомбометание уже по иноагентам пошло. Так что переход он был санкционирован изменениями в Конституцию, продлением сроков Путина. Пониманием, что существует ковид, дает новую совершенно санитарную ситуацию, в которой можно исключить любые совершенно массовые протесты. Любой выход людей на улицы. И вот ковид и изменение Конституции создали нам новый совершенно этап путинизма. В котором мы уже переходим в квазитоталитарное состояние. Что-то мы ближе уже к Ирану наверное.
А. Нарышкин
―
Поправьте меня, если я ошибаюсь. Но власть, Владимир Путин и «Единая Россия» они же себя позиционируют как такой монолит. У нас все хорошо, мы выигрываем уверенно думские выборы, президентские выборы. За нами большинство. Мы партия большинства. Зачем же тогда таким образом расправляться со своими оппонентами?
С.Медведев: Может быть здесь еще старые счеты. За «Куклы», за «Крошку Цахес»
С. Медведев
―
Это я вам сказал уже, логика репрессий. Не то что Владимир Путин и «Единая Россия» решили эту логику репрессий. Отстроена репрессивная машина, которая размножается подобно клеточной культуре. И она плодит новые дела, новые должности, новые звезды. Им нужны новые ресурсы, автомобили, дачи и так далее. И она имеет некую высшую политическую санкцию и живет своей жизнью. Очень многие дела этого года мне кажется, они не были санкционированы на высшем уровне. Даже мне кажется дело Шанинки, Зуева – это все работа среднего и такого верхнесреднего силового механизма. И потом уже Кремлю предъявляются итоги этой работы и когда-то, вот в редчайших случаях, как было сделано у Ивана Голунова, просто люди там взяли не по чину, залезли не по чину. Вызвало временную социальную дестабилизацию. И единственный случай когда машина сдала назад. И то не потому что мы все поставили аватары «Я/мы Иван Голунов», не потому что вызвали и вышли люди на улицы, это, условно говоря, силовиков только веселит. Это их не может никак переориентировать. Но исключительно потому что надо было поставить на место зарвавшихся людей внутри самой системы.
А. Нарышкин
―
Про аватарки вы правильно сказали. Насколько помню, у вас тоже есть в фейсбуке аватарка.
С. Медведев
―
Это история, можно посмотреть по аватарам.
А. Нарышкин
―
Эта история не работает сейчас уже.
С. Медведев
―
И Навальный аватар, и Немцов аватар, и Голунов. И «Я/мы Шарли» аватар. Можно писать историю современности…
А. Нарышкин
―
По-вашему, эта солидарность не будет работать при Путине. То есть мы прошли этот этап.
С. Медведев
―
Она на власть никогда не оказывала влияния. Она нужна скорее нам самим. Это некий моральный акт, гражданский акт. Это люди опознают себя. Ты признаешь тебе подобных. А то, что мы все в фейсбуке вдруг сменили аватары и где-то там в Кремле или в Следственном комитете или где-то еще увидели и испугались – это иллюзия.
А. Нарышкин
―
Насколько Владимир Путин с такой политикой приближается к Лукашенко? Лукашенко в этом смысле является какой-то величиной недосягаемой?
С. Медведев
―
Это как горизонт. Приближаешься к линии горизонта – ты все быстрее скачешь, вроде как уже настиг линию горизонта, а она отдаляется. Ну есть две генеративных модели российских репрессий. Это Кадыров и Лукашенко. Это некие опережающие модели. Кадыров все-таки очень исключительный случай. Это такое азиатское исламское ханство. Со своими уже традициями, которые абсолютно не вписываются ни в естественно европейскую, ни даже в российскую политическую культуру. Тем не менее, это некий анклав репрессий, который задает рамки возможного в рамках РФ и иногда Кадыров озвучивает мысли, которые не решаются то, что он по Украине говорил недавно. По сути, это считывается.
А. Нарышкин
―
То, что стесняется сказать Владимир Путин – говорит за него Рамзан Кадыров.
С. Медведев
―
Да. Ну Жириновскому соответственно можно. Жириновскому уже скоро 30 лет как…
А. Нарышкин
―
Зорькин недавно про смертную казнь написал.
С.Медведев: Очень многие дела этого года, мне кажется, они не были санкционированы на высшем уровне
С. Медведев
―
Боюсь я тоже этого, я несколько лет это ждал и не раз писал и эфиры по этому поводу делал. Я вот ждал: когда же, когда же. Вот, наконец, прозвучало. И это имеет, ну это чуждые ценности, отказ от смертной казни. Человеческой жизни. Это не наш русский путь. Наш русский путь – это со смертной казнью. И вот да, 70% поддерживает. Я боюсь, что часть этого тоталитарного перерождения в следующий год-два-три будет возвращение смертной казни. Торжественный уход из Совета Европы. Давно ожидавшийся. Будет ликование на госканалах по этому поводу. И в этом отношении Лукашенко, конечно, является опережающим примером. Беларусь никогда и не отменяла смертную казнь. Она применяется. И она политизирована, она очень жесткая. Я не помню, в Китае или Белоруссии надо платить за исполнение приговора. Условно говоря, за пулю. Следует платить. И Лукашенко, тоже всегда мне белорусские друзья говорили еще 5-10 лет назад: вот увидите, у вас будет все как у нас. Да нет, да не может быть. Это у вас такой неосоветский сталинистский анклав. Но нет, после 2020 года, рубежом был 2020. После 2020 можно все. Мы идем в пространстве за этой красной линией. После обнуления Конституции, после отравления, попытки убийства Навального, после этого ковидного года, когда Кремль увидел, что можно делать все и может быть высокая смертность в стране и, собственно, никому ничего за это не будет. Со страной можно делать все, что угодно, с обществом можно делать все, что угодно. Вот мы живем в этой ситуации уже год.
А. Нарышкин
―
Кстати, а вот Рамзан Кадыров как вам кажется, почему так часто позволяет себе высказываться по международным темам. Помните, он прыгал некоторое время назад, простите за это слово, на Эммануэля Макрона. Недавно была история с Эрдоганом, когда парк имени Дудаева открыли в Турции. И его высказывания по Украине. Почему ему это позволяют. Он же обычный на самом деле губернатор.
С. Медведев
―
Нет, он необычный губернатор. Это совершенно необычный губернатор. Это очень важная часть российской политической системы. Абсолютно выделенной из политической системы. Обычного губернатора можно взять и посадить, как это с ними и происходит. Это уже нормальная часть губернаторской биографии. Губернатор без этой строчки в резюме уже не губернатор. С Кадыровым так не обойтись. И Чечня всегда имела международные компоненты еще и при Дудаеве. И при старшем Кадырове. Были связи с арабским миром. И садились самолеты, совершенно неподконтрольные федеральным властям. С Ближнего Востока. И это часть его амплуа в российском политическом театре. Позволять себе заявления на международные темы. Выступать деятелем федерального или даже международного масштаба. Осуществлять в том числе операции за рубежом, когда посылаются люди, похищают чеченцев за рубежом. Чеченская зарубежная диаспора. Люди там не чувствуют себя в безопасности. Потому что рука Грозного она простирается и туда. То есть это удивительное политическое территориальное образование, выделенное из конституционного поля РФ. И в каком-то смысле Россия в заложниках у Кадырова. Путин тоже заложник Кадырова.
С.Медведев: В каком-то смысле Россия в заложниках у Кадырова. Путин тоже заложник Кадырова
А. Нарышкин
―
Путин – заложник Кадырова?
С. Медведев
―
Конечно. Путин многих заложник. Он заложник Лукашенко тоже.
А. Нарышкин
―
Давайте с Кадыровым разберемся. А где здесь в условно губернаторстве Кадырова издержки для Путина. Отправлять туда деньги. Там с правами человека беда.
С. Медведев
―
…Черная дыра. Это создание своего собственного силового аппарата. Причем совершенно неподконтрольного, подконтрольного одному Кадырову.
А. Нарышкин
―
Батальон «Север» - это же то самое. Получается армия Кадырова.
С. Медведев
―
…История, когда Немцова пытались расследовать убийство, силовики из Москвы приезжают и не дальше аэропорта Грозного. Их там встречают, разворачивают и отправляют обратно в Москву. Это выделенная особая зона и понимаете, надо смотреть политические генезис режима путинского, вспоминать 1999 год, теракты, захваты, взрывы.
А. Нарышкин
―
Сергей, но вам на это скажут: зато в Чечне мир. Не знаю, в кавычечках или без.
С. Медведев
―
Да, я к этому веду. Чечня она внутри, она заложена внутри путинского политического режима. Что это одно из главных достижений, которые Путину обеспечивают первоначальную легитимность и это одновременно, сказать, что если что пойдет не так – то вот, пожалуйста, нестабильность, идущая из Чечни, она является угрозой российскому политическому режиму. И это удивительным образом означает, что, понимаете, считается, что Путин решает, Путин отдает приказания. На деле я считаю это достаточно слабый человек, который в заложниках у созданной им системы. В том числе он заложник Кадырова, и во вторую очередь – Лукашенко. Лукашенко крутит Россией как хочет. Это одна бюджетная черная дыра. Не помню, там были какие-то подсчеты, 10 млрд. долларов на Беларусь уходит. Сейчас будет еще больше, мы все платим за санкции против Беларуси.
А. Нарышкин
―
А как вы понимаете, почему Лукашенко научился так давить Путину на какие-то больные места. И Путин…
С. Медведев
―
Он политик, страшный человек, и диктатор, террорист. Но он достаточно умелый политик. За эти десятилетия он научился управлять Россией.
А. Нарышкин
―
Хорошо прозвучало: Лукашенко научился управлять Россией.
С.Медведев: Лукашенко крутит Россией как хочет. Это одна бюджетная черная дыра
С. Медведев
―
Да. Конечно. Это хвост, это типичный хвост виляет собакой. Беларусь виляет Россией. Мы расплачиваемся по всем лукашенковским авантюрам, долгам. Он начнет войну на границе с Польшей и Россия тоже будет вынуждена все это дело покрывать и расплачиваться. И так далее. Это удивительно, потому что ну вот это существует иллюзия некого большого имперского пространства, что якобы и Украина российская, и Беларусь российская. И Чечня российская. И поэтому Россия за эти, не Украину саму я имею в виду, как независимое государство, скажем, Донецк, Луганск, Крым. Россия берет ответственность, Россия берет на баланс все эти токсичные территории со всеми проблемами, которые затем встраиваются внутрь России. И мы за них отвечаем.
А. Нарышкин
―
Как вам кажется, хочет ли Владимир Путин Белоруссию еще сильнее к себе прижать.
С. Медведев
―
Хотеть не вредно. Но не получается. Я сейчас тоже написал итоговую колонку года, завтра ее опубликую. Потому что это такое пародийное издание российской империи. Потому что сейчас время подводить итоги. И года, и 21 год путинского правления. И вот на протяжении не все 21 год, но лет 15 Россия пытается всеми силами восстановить империю. И выглядит это все ужасно комично. Как Гегель писал, все повторяется сначала как трагедия, потом как фарс. Вот это третий акт российского имперского распада. Первый был в 17-м, второй – в 1991, а третий продолжается сейчас. Он абсолютно пародийный. Когда гигантские вот эти планы относительно Украины, пишутся статьи, объявляются красные линии, закидывается, стращается и… Запад. Байден звонит.
А. Нарышкин
―
Вот. Сергей, кстати, сегодня вечером после нашего эфира примерно…
С. Медведев
―
Сейчас договорю. Хотел закончить мысль, которую начал. Так что понимаете, объявляются гигантские совершенно имперские планы. Что типа и Украина, как Ноздрев, что до леса – то мое. И за лесом тоже мое. И за дальним лесом тоже мое. И вот с Украиной то же самое. Пишется статья, единый народ, это наше. И Беларусь наша. И про Северный Казахстан уже в прошлом году депутаты ГД возбухали, весь Казахстан бедный на дыбы встал. Что это тоже исконно русские земли. И Путин пишет, что все, что раздали – должны вернуть. Но смотрите, Алексей, что в итоге получается. А в итоге Россия получается с набором крапленых карт на руках. С токсичным поясом, который висит у нее, никому не нужный. Абхазия, Осетия, Донецк, Луганск, Приднестровье. Крым. Сейчас еще Беларусь террористическое государство. Вот висит такой токсичный пояс этих всех земель. И он испортил отношения России с окружающим миром, Россия за него имеет санкции, Россия закачивает туда деньги и оружие и, может быть, вообще получит войну. Из-за вот этих. И вот это пародийное издание российской империи по образцу 21-го года. Что, такую империю хотел…
А. Нарышкин
―
Так по всем этим территориям Владимир Путин, наверное, скажет: слушайте, Сергей, мы вообще там остановили войну. Начиная с Приднестровья в начале 90-х, заканчивая, например, Крымом и даже Донбассом. Слава богу, вмешались.
С. Медведев
―
В Крыму вроде войны никакой не было.
С.Медведев: Лет 15 Россия пытается всеми силами восстановить империю. И выглядит это все ужасно комично
А. Нарышкин
―
Так в том и дело, иначе бандеровцы приехали из Львова и всех порезали. Нам же так продают историю с Крымом.
С. Медведев
―
Мало ли что он скажет. Я же говорю по итогам. Я говорю по фактическим итогам. Если где-то считают, что была война – можно зайти и уйти. Эти все страны они, если в долгосрочной перспективе взглянуть на Россию из условного 2050-го года, эти страны могли быть союзниками России. Россия в результате разогнала весь бывший Советский Союз. Всех распугала. Казахстан тоже сейчас на всех парах уезжает от России. Потому что там Китай, потому что там Турция. Потому что они с ЕС, потому что они смотрят на Крым. Потому что они слушают депутатов российских. Заявления. Украина уже тоже она никогда не будет частью российского имперского пространства. Все, выросло новое поколение. Россия – враг.
А. Нарышкин
―
Сейчас подождите, Байден с Путиным поговорят и еще посмотрим. Давайте перерыв сделаем. Послушаем новости и рекламу. Оставайтесь с нами.НОВОСТИ
А. Нарышкин
―
Продолжается прямой эфир «Эхо Москвы». Это программа «Особое мнение». Давайте, Сергей, разберемся с Байденом и Путиным. Сегодня у них вечером должен состояться телефонный разговор. Видеоконференция – теперь модная история. 10-го января и Захарова подтвердила уже переговоры основательные серьезные. Насколько тема важная для Владимира Путина. Все-таки давить на Штаты, шантажировать их. Насколько это укладывается в его имперское мышление
С. Медведев
―
Очень важная. Я думаю, что главная оценка Путина она в Вашингтоне. Белый дом – главная и последняя инстанция для Кремля. Что бы ни происходило – главное, что будет говорить княгиня Мария Алексеевна. Вот что будут говорить в Белом доме. И это часть этого ущемленного имперского сознания, что мы такие крутые, что мы можем, наш главный месседж – это американцы. Вот мы говорим на равных с Америкой. И сейчас надо сказать, что эта стратегия сработала во второй половине 21-го года. Стратегия запугивания, наращивания военного присутствия на границе с Украиной. Этот лязг гусениц в результате напугал весь мир. С Путиным говорят, на Западе всерьез пишут о сценариях военного вторжения в Украину. Хотя я считаю, этого не произойдет. Никогда. Но это именно классический блатной сделал распальцовку, порвал рубаху на груди, пошел наколками на тебя: сколько я зарезал, сколько перерезал. Помните, такой хороший был с Леоновым в «Джентльменах удачи». И человек так: откройте дверь. Ну вот примерно то же самое, те же самые блатные повадки сейчас и делаются. Человек блатной достал ножик и поигрывает им перед лицом собеседника.
А. Нарышкин
―
А нам с вами как россиянам что с этого поигрывания ножичком? Или мы здесь вообще в расчет не беремся.
С. Медведев
―
Нам – ухудшение отношений с окружающим миром. Россия уже окончательно видится как агрессор, неоимперская страна. И так далее. Ухудшение экономической ситуации, возможность будущих санкций. Никаких инвестиций в страну. Может быть, СВИФТ отключат. В какой-то момент. Чего хорошего, если твоя страна видится мировым злом. А сейчас власти, Кремль делают все возможное для того, чтобы Россию представить в виде этого достоверного зла, которая может много дров наломать, которая может начать войну, которая может взяться за ядерное оружие. И все делает для того чтобы люди в это верили.
А. Нарышкин
―
Как можно этот образ Мальчиша-Плохиша монетизировать. С этого Россия что получает. Хорошо, мы поугрожали США. Мы не считаемся с Украиной.
С.Медведев: Войны не произойдет. Никогда. Но это именно классический блатной сделал распальцовку
С. Медведев
―
…Ничего не получает. Есть Кремль, а есть Россия. Кремль получает респект. Кремль получает звонок с Байденом. В том числе Кремль получает инструмент давления на элиты, инструмент создания некой околовоенной, предвоенной чрезвычайной ситуации, в которой возможно дальнейшее укрепление власти. Ведь они решают свои внутренние проблемы. Никто не решает проблемы благополучия россиян, роста ВВП. Никто не решает проблемы борьбы с ковидом, со СПИДом, глобального потепления. Это все какие-то другие политики в других странах. Кремль решает проблемы свои. Проблемы власти. Транзита 24-го года. И, конечно, этот транзит лучше осуществлять в такой околовоенной ситуации. Потому что все прижаты к ногтю, общество трепещет. Протест невозможен. Запад озабочен перспективой возможной войны. И элиты тоже все стоят во фрунт, никаких возможных телодвижений нет. Конечно, в таких условиях гораздо легче проводить транзит, обеспечивать преемственность власти. И вообще царствовать бесконечно.
А. Нарышкин
―
Тут кстати про отношения России с США, сегодня речь пойдет в программе «Пастуховские четверги» с Алексеем Венедиктовым и Владимиром Пастуховым. Сегодня в эфире «Эхо Москвы» в 21 час. Не пропустите. В том числе на канале «Эхо Москвы» в Ютубе. Сергей, а как вам кажется, как воинственную риторику население воспринимает российское. Насколько увлечение империей заряжает народ.
С. Медведев
―
В какой-то степени, это меньше работает, конечно, Крым был ярким всплеском таким. Уже нынешней войной с Украиной так народ не увлечешь. И вот этот крымский синдром не сработает. Ну отчасти работает мне кажется. Часть этого российского мышления, понимаете. Все равно российское мышление традиционное оно замешано на больших имперских мифах. Оно не замешано на моем доме, на благополучии, на росте ВВП. На открытости. Россия должна выглядеть, мы должны выглядеть как крутые парни. Которые бросают вызов всему миру. Которые, находясь в проигрышной ситуации, находят какие-то немыслимые выходы. И это, к сожалению, продлевается на протяжении столетий уже. И это воспроизводится как некая часть российской матрицы при разных правителях. Это находит отклик.
А. Нарышкин
―
Владимир Путин, условно нагибающий Запад – это тот образ, который поддержит, например, избиратель в 24-м году, если он будет выдвигаться.
С. Медведев
―
Да, я думаю, что это еще работает. Ну ездят машины по стране - 41-45-й. И там «можем повторить». Серп и молот нагибает свастику. Вот образ нагибания того, что мы кого-то ставим на четвереньки и заставляем слушать и уважать себя, - он очень хорошо пропагандистски работает. Замещает проблемы дома, инфляцию, рост цен. И тому подобные вещи. У нее есть свои пределы, конечно. Если реальная война, война в Афганистане, она уже когда затянулась, когда приходили цинковые мальчики, груз 200 начал приезжать, да и груз 300 тоже, это стало иметь эффект такой. Но пока этого нет. Пока все эти войны абсолютно такие виртуальные.
А. Нарышкин
―
Идея и вообще скрепа, связанная с памятью о войне – она насколько людей заряжает. Насколько она людей объединяет. Я просто вспоминаю все последние действия Следственного комитета, наших силовых структур по преследованию тех, кто описывал стенд с фото ветерана. Где-то не так сфотографировался. Подошел к вечному огню, прикурил или пожарил шашлыки. Это очень жестко бьют по рукам и по всем другим частям тела. Это для чего?
С. Медведев
―
Война превратилась в репрессивный еще один инструмент репрессий. Православие, скажем, именем православия осуществляются репрессии. И теперь именем победы осуществляются репрессии. Такие очень хорошие вещи, понимаете, глядя на это, в будущем я думаю, будут писать учебники по этим репрессивным технологиям, которые были изобретены. Берутся некие такие традиционные скрепы или изобретаются. Такие как 45-й год победы 9 мая. Возводятся в государственную религию, в государственную идеологию и от имени этих государственных религий, будь то религия православия или религия победы, начинают осуществляться такие достаточно широкие репрессии, которые вообще невозможно было представить, ну окей, помочился на этот стенд. Дурацкое хулиганство. Но колония, приговоры такие за все давать. Память о победе – да Навального же тоже судили за оскорбление ветерана.
А. Нарышкин
―
Ну а вокруг чего на самом деле государство могло бы предложить объединяться. Если не церковь, не вера и не война, что тоже по сути верой является.
С.Медведев: Все равно российское мышление традиционное оно замешано на больших имперских мифах
С. Медведев
―
Есть масса вещей. Во-первых, вообще я не считаю, что государство должно предлагать объединяться вокруг чего-то. Это какое-то очень древнее мышление.
А. Нарышкин
―
Какая-то концепция должна быть. Образ будущего. Вот в России 140 миллионов ради чего-то живем. Нас объединяет что. Не только же территория. Не только Владимир Путин.
С. Медведев
―
Скажем, идея благополучия, достатка, роста, идея модернизации. Путин игрался этими идеями, понимаете. Путин образца 2001-2002 года. Выборов тех же 2000 года. Часто вспоминаю вот это. С такой ностальгической иронией. Когда он говорил, примерно на ваш вопрос, что национальная идея России – это конкурентоспособность. Прекрасная национальная идея. Догнать Португалию по ВВП на душу населения.
А. Нарышкин
―
Я это помню. Почему отказались? Долго, дорого.
С. Медведев
―
Ну воспроизвелась эта имперская матрица, постепенно были вытеснены слабые попытки модернизации образца 2001-2002 года и примерно, начиная с 2003 года с дела ЮКОСа, Ходорковского, и затем уже 2004 год – Беслан. Отмена выборов губернаторов. Путинская речь после Беслана. Мюнхенская речь 2007 года. Начинает отстраиваться это здание. Ну, здесь вопрос элит. Вопрос тех, кто принимает решения, вопрос тех, кто стоит за теми или иными поворотами в политике. Здесь очень много сложилось, не реформированность элиты. Возрастание роли силовиков. То, что у нас сохранилось силовое перераспределительное государство. С разными государственными сословиями. Огосударствление экономики. Тут масса вещей. Они все происходили в 2000-х годах. И они олицетворены Путиным, но Путин, сейчас уже ему даже не надо двигать эту систему. Он восстановил эту квазиимперскую, неосоветскую систему. И она едет на собственном паре и пока есть нефть и газ в недрах России, она на них будет ехать.
А. Нарышкин
―
У нас минута остается. Большой вопрос задам, но в расчете на то, что мы с вами еще встретимся в эфире. И продолжим разговор. Насколько все-таки окружение Путина, самого Путина заботит транзит. Нужен ли транзит. Если мы говорим про 24-й год.
С.Медведев: Путин восстановил эту квазиимперскую, неосоветскую систему. И она едет пока есть нефть и газ
С. Медведев
―
Мне кажется очень заботит. Странно, они озабочиваются таким вещами, такой вольготный авторитарный диктат и вроде не должен быть. Нужно действовать уже красиво. Взять и отменить выборы. Провозгласить себя монархом. Мне иногда даже хочется, чтобы они это сделали. Я просто посидел бы и поаплодировал. Нет, они играют в выборы, смотрят рейтинги «Единой России». Тасуют губернаторов, какие-то списки делают, пойдет Медведев во главе или не пойдет. То есть, есть какая-то остаточная идея легитимности. То есть они хотят вот эту иллюзорную потемкинскую деревню легитимности обеспечить себе и по части выборов, и по части транзита. Хотя по сути, конечно, это чистая симуляция. Власть авторитарна, консолидирована, власть абсолютно ничем не сдержана, ей не нужны подтверждения на выборах, ей даже не нужны рейтинги. Она может позволить себе все. Вот они играют в эти вещи. Здесь я думаю это вопрос ресурсов. Потому что есть большие политические элиты. И аппараты, которые за счет этого получают деньги.
А. Нарышкин
―
Спасибо большое. Это Сергей Медведев, историк, профессор Свободного университета. Не забудьте, что в 19 часов «Особое мнение» Максима Шевченко. В 21 час – «Пастуховские четверги». А в 22 часа – вместо программы «Агенты» - повтор «Цены победы» про советскую разведку. Оставайтесь с «Эхо Москвы».