Максим Шевченко - Особое мнение - 2021-12-23
И.Воробьева
―
19:07 в Москве, здравствуйте, это программа «Особое мнение», у микрофона Ирина Воробьева. Политик, журналист Максим Шевченко у нас сегодня в гостях. Максим, здравствуйте.
М.Шевченко
―
Здравствуйте.
И.Воробьева
―
Максим, вы смотрели пресс-конференцию Путина хотя бы кусочками, следили?
М.Шевченко
―
Кусочками я все внимательно изучил в социальных сетях.
И.Воробьева
―
Какие-то конкретные кусочки вас интересовали?
М.Шевченко
―
Нет. Я все подряд, от начала до конца. Было много видеоотрезков самых разных, причем одних и тех же вопросов с разных ракурсов, снятые разными компаниями, все это очень интересно. Но вопрос номер один, на мой взгляд. Это вопрос Ксении Собчак.
И.Воробьева
―
Про пытки?
М.Шевченко
―
Ксения молодец, сразу хочу сказать. Конечно, понятно, что ей позволили так долго говорить, фактически такой монолог произнести. Но все равно это очень важный вопрос, и она затронула тему Иркутского СИЗО, про которое еще два года назад мы сообщали и тогдашнему губернатору. Сергею Левченко, и я знаю, что он тогда написал письмо в прокуратуру, и много чего другого было. И это, на мой взгляд, самый важный и самый актуальный вопрос нашего времени.
И.Воробьева
―
Устроил ли вас ответ Путина на этот вопрос?
М.Шевченко
―
Ну, он отделался шаблонными ответами: ведутся следствия, расследования, виновные будут наказаны. Но хотелось бы, чтобы этот процесс стал громким, стал резонансным. Хотелось бы понять причастность генералов – некоторые фамилии Ксения называла в своем вопросе, руководству ФСИН в организации сего этого дела. И, в общем, мне кажется, что эта зараза, эта пыточная тюрьма должна быть искоренена в России. Без этого мы просто не можем нормально дышать и нормально двигаться в будущее.
И.Воробьева
―
Эксперты, которые занимаются помощью людям, попавшим в такую ситуацию, например, есть Комитет против пыток, Игорь Каляпин, который говорит об этом довольно много – там, конечно, не 17 уголовных дел должно быть Президент говорит, что у нас 17 уголовных дел. Но это же крохи какие-то.
М.Шевченко
―
Наверное, президент опирается на ту информацию, которую ему предоставляют. На данный момент 17, я думаю, только Саратов имеется в виду. А Ксения говорила про Иркутск, а еще пошла информация, уже давно звучит, про Красноярск, про владимирские зоны информация. Вся эта информация изнасилования заключенных в оперативных целях должна получить, на мой взгляд, максимально широкий резонанс.И всех, кто нас слушает, я призываю вас сейчас не бояться сообщать о тех методах, которые были применены, может быть, к вам, или вы знаете о том, кто где-то применялось. Я считаю, что это общественно-значимое дело. И надо вскрыть эту заразу по всей территории нашей страны. И достойно наказать.
На мой взгляд, Путин очень позитивно отреагировал на этот вопрос, он ясно сказал, что да, это граждане и их права должны быть защищены в тюрьмах.
И.Воробьева
―
Если мы говорим про всю страну – сейчас продолжается история с пытками, но это история Саратова, иркутского СИЗО. Но о том, как пытают людей на Кавказе – это отдельная тема?
М.Шевченко
―
Об этом мы говорили много лет, и это имеется в виду не ФСИН – это СИЗО. Когда мы все время ездили с Михаилом Федотовым по Северному Кавказу, кажется, это был 16-й год или 17-й. И там обнаружила Елена Масюк и Игорь Каляпин и Андрей Бабушкин под Владикавказом некое СИЗО. Куда вообще привозили людей, не регистрируя их. Там пытали людей. То есть, людей, без регистрации задержанных привозили туда, и там их подвергали каким-то методам дознания, - как говорили очевидцы, противозаконным.Мы тогда об этом сообщили президенту во время встречи с ним в рамках Совета по правам человека, ему был передан огромный доклад о нарушении прав человека по всей территории Северного Кавказа. Так что эта тема не внове, над этим докладом работали многие члены СПЧ – и Каляпин, Масюк, Морщакова, Смысловский и многие другие. Но никакого резонанса, никаких последствий не было.
М.Шевченко: Эта пыточная тюрьма должна быть искоренена в России. Без этого мы просто не можем нормально дышать
Поэтому еще раз говорю, что озвучивание это показывает то, что статус СПЧ достаточно низок – что там ни говори, какую правду-матку не режь в глаза, какие доклады ни готовь, все это потом исчезнет просто в кулуарах администрации президента. А вот когда на пресс-конференции, которая транслируется всеми каналами, задается такой вопрос, очевидно, его уже забыть и обойти нельзя. Поэтому еще раз не устану поблагодарить Ксению Собчак за этот вопрос.
И.Воробьева
―
Когда мы обсуждали с вами Совет по правам человека, его тоже транслируют по федеральным телеканалам, чем отличается?
М.Шевченко
―
Нет, его транслируют не по федеральным телеканалам, его транслируют по какому-то специальному телеканалу, где-то там. На федеральных каналах идут репортажи об этом. А пресс-конференцию Путина транслируют по всем федеральным каналам.
И.Воробьева
―
Наши слушатели пишут: Как же так? Путин, например, позитивно отреагировал и на дело Сергея Зуева, сказал, что его не надо держать в тюрьме. А толку никакого нет.
М.Шевченко
―
И Зуева сразу же перевели в гражданскую больницу.
И.Воробьева
―
Не сразу же. Накануне пресс-конференции. А суд его не отпустил.
М.Шевченко
―
Ну, какие-то результаты есть. И это очевидно. Я, кстати, не видел видео с вопросом про Зуева.
И.Воробьева
―
Сегодня?
М.Шевченко
―
Ну, я этот вопрос пропустил, и поэтому эту радостную новость о том, что Путин отреагировал положительно, я не слышал. Сегодня этот вопрос прозвучал?
И.Воробьева
―
Нет. Вопрос был на СПЧ. Он тогда сказал прямым текстом, что он не считает, что Зуев должен быть в тюрьме, потом была апелляция и все осталось в силе.
М.Шевченко
―
Это классическая формула: жалует царь, да не жалует псарь. Те псари, которые организовали дело против Шанинки и против Путина и против Марины Раковой, очевидно полагают, что - ну, скажет Путин, а потом забудет Что для него дело Зуева, в конце концов? Он там с Украиной и с НАТО фронты выстраивает, а тут какая-то Шанинка, какой-то Зуев.Поэтому они продолжат с элегантностью бульдозера просто задавливать Сергея Эдуардовича в землю и уничтожать, как мы уже поняли, в коммерческих целях, поскольку там есть некий конфликт интересов между издательством «Просвещение», которое было главным экспертом по этому вопросу и которое получает огромные доходы от продажи бумажных учебников школам и методами, которые разрабатывала Ракова и Зуев в смысле перевода школ на электронного разного рода формы обучения, что удобно. Зачем школьнику носить в школу кипы учебников, когда можно носить планшет, специально подготовленный, в котором будут и все учебники, и домашние работы в современном электронном виде.
Поэтому я думаю, что тут надо просто бороться за то, чтобы они отвязались и от Шанинки, и от Зуева, и не стали препятствовать новым современным методам внедрения образования в средние школы, которому они препятствуют, - подчеркну, - из коммерческих интересов исключительно, чтобы не потерять рынок.
И.Воробьева
―
У нас произошел небольшой обрыв связи на моменте, когда мы обсуждали дело Сергея Зуева. Вы подчеркивали, что речь идет о коммерческих интересах.
М.Шевченко
―
Судя по всему, да. Судя по тому, что журналисты пишут, расследуют и выявляют. Они называют издательство «Просвещение» как заинтересанта в уничтожении Шанинки и в уничтожении всей системы попытки введения новых форм электронного образования в наших школах, чтобы удерживать за собой коммерческий приоритет в бумажных учебниках, поставлять нашим детям килограммы книг.
И.Воробьева
―
Максим, а вы бы сами, если бы были на пресс-конференции Путина, о чем задали вопрос? На какую тему?
М.Шевченко: Путин все-таки не Иван Грозный, который реагирует на выступление дерзкого боярина
М.Шевченко
―
Я бы ему задал вопрос, как он бы прокомментировал нобелевскую речь Дмитрия Андреевича Муратова, как он относится к этой нобелевской речи, какие моменты в нобелевской речи российского гражданина, которого наградили Нобелевской премией мира кажутся ему, президенту России, наиболее важными и наиболее значимыми.
И.Воробьева
―
Это вопрос с подколом, вам не кажется?
М.Шевченко
―
Нормальный вопрос всегда вопрос с подколом.
И.Воробьева
―
Вам понравилась, я так понимаю, речь Муратова?
М.Шевченко
―
Мне очень понравилась речь Муратова.
И.Воробьева
―
Ее многие критиковали, что она слишком мягкая получилась.
М.Шевченко
―
Не знаю, я ничего мягкого там не увидел. Там обозначены все самые страшные и самые жесткие моменты нашего времени.
И.Воробьева
―
Возможно, наши слушатели неправильно вас поняли, но им показалось, что вы, отвечая на мой вопрос про пресс-конференцию Путина, Путина хвалили. Они ошиблись?
М.Шевченко
―
А я что, должен как Петрушка его ругать, если зрители этого хотят? Какие-то моменты я ругаю Путина, какие-то хвалю Путина. Я объективно отношусь к этому. Путин это объективная реальность, с которой надо соотноситься. Эмоционально, это что вот есть Путин и давайте будем его всячески гротескно унижать. А Путин это главнокомандующий, который может уничтожить нас с вами в любую секунду, если захочет.Поэтому мы соотносимся с ним как с некоей объективной реальностью. Допустим, за его ответ по ФСИН, - во-первых, я хвалил Собчак за вопрос. А что мне хвалить Путина?
И.Воробьева
―
Вы сказали, что он позитивно отреагировал на этот вопрос.
М.Шевченко
―
Ну, он сказал, что заведено уголовное дело, он же не наорал на нее «как вы смеете оскорблять сотрудников ФСИН», - такое же тоже могло быть. Значит, как-то позитивно. Понятно, что это все было заранее согласованный, скорее всего, вопрос. Понятно, что именно ей поручили его задать, что она все-таки своя девочка и особа, приближенная к императору. Но вопрос-то все равно важный, существенный, страшный и актуальный.А, допустим, ответ Путина про то, что Ленин создал Украину, ничего, кроме гомерического хохота вызвать не может. Я не знаю, кто пишет Путину исторические справки – неужели он правда полагает, что Украина возникла только с момента создания СССР? Тогда получается, что и все остальные республики должны отсчитывать, включая Российскую Федерацию, свою историческую жизнь от момента 1922 года, когда был создан Советский Союз.
Как будто не было ни четырех универсалов с марта 17-го по январь 18-го, объявляющих о государственности Украины, не было ни Виниченко, ни Грушевского, ни Петлюры, ни Махно, не было даже Пятакова, который возглавлял советскую власть на Украине, который был убит украинскими националистами, - всего этого не было для Путина, был только Ленин.
У него какая-то своя история войны с Лениным. То Ленин для него это агент по имени Старик, который мину заложил под Советский Союз, когда выбрал не проект автономизации, а проект с правом выхода из Советского Союза. То еще что-то.
Это говорит просто о том, что представления наших властителей об истории наших народов они подчинены сиюминутным их интересам. Если вот сейчас надо давить на Украину, то Украине можно отказать в государственности. Но одновременно в других вопросах Путин признает статус Украины как партнера по переговорам - критикует ее президента, или рассказывает о своих особых отношениях, собственно, о которых мы догадывались, с президентом Порошенко в 14-м году, говорит: «я ему говорил, что не надо этого делать» - когда говорил, в каком формате, по какому телефонному разговору? Все разговоры Путина с Порошенко тогда озвучивались. Или, может быть, были еще какие-то приватные разговоры, о которых мы, собственно, всегда догадывались.
М.Шевченко: Версия Стрелкова о том, что он не имеет отношения к пуску этой ракеты, тоже имеет место быть
Поэтому что там говорить – я внимательно слушал это как некое послание власти миру, в которой понятно, что это все заранее заготовленный спектакль, по большому счету, в котором расставлялись приоритеты на некоем специальном наверняка совещании где-нибудь в администрации президента: здесь вот улыбнитесь. Владимир Владимирович, здесь вот нахмурьте брови, здесь пошутите, здесь вот лучше выразить озабоченность, а здесь выразить соболезнование, - и все прочее.
Поэтому мы расшифровываем эти знаки, а не хвалим или ругаем Путина. Давайте это предоставим другим.
И.Воробьева
―
Нам напоминают, что Муратов не был на этой пресс-конференции.
М.Шевченко
―
Которого не допустили на пресс-конференцию. И это удивительно, конечно. Казалось бы, наоборот - это было место, где можно было бы перед всеми сказать - да, он на «Валдайском клубе» поздравлял Муратова, но вот сейчас он уже получил премию, можно было еще раз сказать: давайте дадим слово «Новой газете», гордости страны, Нобелевскому лауреату. То есть, газету, получившую Нобелевскую премию, не допускают, - и я хочу уточнить, я просто не поверил своим глазам – ее не допускают потому что «Новая» не захотела пойти, или потому что их отказались аккредитовать?
И.Воробьева
―
Вы помните, что в этот раз они сами приглашали журналистов, они не отказывали в аккредитации, их просто не позвали.
М.Шевченко
―
То есть, они не пригласили Нобелевского лауреата и его сотрудников на пресс-коференцию?
И.Воробьева
―
Да.
М.Шевченко
―
Это позиция. Это тоже знак, который мы тоже должны расшифровать как крайне негативное восприятие речи Муратова. Мы помним, что речь Муратова они попытались увести из информационного поля, подсунув Сокурову эту бумажку безумную, которую он зачитал на СПЧ, чтобы мы только не обсуждали речь Муратова, которая является мировым событием, которая уже стала фактом истории, поскольку каждая нобелевская речь уникальна сама по себе, в отличие выступления на СПЧ даже уважаемого кинорежиссера.Но шум вокруг Сокурова – лишь бы не обсуждать Муратова. Они боятся того, о чем нобелевский лауреат Дмитрий Муратов говорил в Стокгольме. Они этого боятся – это очевидно. Они боятся того, что Муратов говорил про убийства журналистов в Африке, потому что все яснее и яснее год за годом становится, что это была заранее подготовленное, спланированное и осуществленное убийство наших товарищей – Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко. Они боятся и других вопросов, поэтому и не позвали ни Муратова, ни «Новую газету».
И вообще они мечтают, наверное, о том, чтобы «Новая газета» провалилась куда-нибудь, исчезла, чтобы ее не было и чтобы вся эта Нобелевская премия – закрыл глаза, открыл: Ба, нет ни «Новой», ни Муратова, ни Нобелевской премии. Это для них был бы самый лучший вариант. Но мы им этого, конечно, не позволим сделать
И.Воробьева
―
Сегодня мой коллега, корреспондент «Эха» Максим Курников не позволил этого сделать и задал вопрос от Дмитрия Муратова, спросил он, известны ли лично Путину имена заказчиков убийства Анны Политковской и Бориса Немцова. И Путин сказал, что сделал все, чтобы расследовать эти преступления, - как вам кажется, он действительно сделал все, чтобы это расследовать?
М.Шевченко
―
Я не знаю, сделал ли он все, но опять-таки, расшифровывая его знаки, из его ответа я понял, что он знает, что заказчики есть. Потому что, судя по ответу, говорит, что следствие будет идти дальше. То есть, он не сказал, что заказчиков нет. Он сказал, что сейчас осуждены те. Кто есть, но дальше он не исключил, что существуют некие заказчики. Это создает интересную возможность развития этого сюжета, прямо скажем.
М.Шевченко: Это политика: сегодня вы надуваете щеки и говорите «ни за что», а завтра у вас меняются приоритеты
И.Воробьева
―
Наши слушатели обратили внимание на вашу реплику по поводу Сокурова, - вы сказали, что ему бумажку подсунули.
М.Шевченко
―
Потому что Сокуров две фамилии из списка ингушских мучеников прочитал неправильно, как будто он их впервые видел. Он перепутал фамилию Мальсагова и еще одну перепутал. У меня ощущение было - я пару раз прослушал эту его речь, - что он вообще впервые видел только на этом заседании то, что ему дали прочитать.
И.Воробьева
―
И вы считаете, что дискуссия довольно широкая по этому вопросу. Который поднял Сокуров – конечно, не про ингушских мучеников…
М.Шевченко
―
Я не считаю, что он поднял какую-то дискуссию. Я считаю, что он как раз сделал все, чтобы мы не обсуждали речь Муратова, общественно и политически значимую для страны. И я считаю, что это серьезная ошибка. Сокуров уже сам извинился за это свое выступление. Не потому, что кого-то боится, а я верю, что он, как по-настоящему великий художник, каким я считаю Сокурова, - просто пойдя в политические вопросы не до конца понял, что в политических делах надо несколько по-другому расставлять приоритеты и делать паузы.Я считаю речь Сокурова по-прежнему крайне вредной и сознательно инспирированной политпропагандистами власти.
И.Воробьева
―
Вы думаете, Сокурову не угрожали после этого выступления?
М.Шевченко
―
Думаю, что с него даже волосок упасть не может, если его президент России открыто пригласил пить чай, говорит: приходите, попьем чай, поговорим с вами тет-а-тет. С человеком, которому такое предложение он публично высказал, не то, что угрозы, а пылинка на него не может опуститься без того, чтобы ее ФСО вместе с ФСБ не проверило.
И.Воробьева
―
Но согласитесь, что реакция Путина на вопрос Сокурова была очень яростной.
М.Шевченко
―
Ну и что? Подумаешь. Путин все-таки не Иван Грозный, который реагирует на выступление дерзкого боярина или митрополита Филиппа. Ну, вот такая реакция у Путина. А в конце чай пригласил пить.Поэтому так и было задумано – чтобы шум от этого диалога и от этого выступления увел, - еще раз говорю, услышьте меня, - из информационного поля речь Нобелевского лауреата Дмитрия Муратова, которая по-настоящему расставила жесткие и страшные для власти приоритеты.
И.Воробьева
―
Ну, не мог же Сокуров в этом участвовать сознательно?
М.Шевченко
―
Ну, я не знаю.
И.Воробьева
―
Чтобы увести внимание от Муратова?
М.Шевченко
―
А сознательно он подписывал письмо в поддержку второй войны в Чечне в 2000-м году? Сознательно, или тоже бессознательно Сокуров это делал? Я думаю, что да, наверное, пользуются его некоей «неотмирностью», некоей гипер-интеллигентностью и некоей художественной романтичностью.
И.Воробьева
―
Мы продолжим программу «Особое мнение» с Максимом Шевченко буквально через несколько минут.НОВОСТИ
И.Воробьева
―
У нас в гостях писатель и журналист Максим Шевченко. Не могу вас не спросить про Украину – точнее о том, что сказал Путин, отвечая на разные вопросы, например, о статусе Донбасса – сказал, что будущее Донбасса должны определять люди, которые живут на Донбассе. Сразу возникает вопрос, как он это видит? Получается, что это второй Крым?
М.Шевченко: Статус СПЧ низок – какие доклады ни готовь, все потом исчезнет в кулуарах администрации президента
М.Шевченко
―
Во-первых, я не понимаю, почему ЛНР и ДНР называют Донбассом. Половина Донбасса находится на территории Украины. Или мы уже исключили из Донбасса Славинск или Краматорск, или Кривой Рог, или еще какие-то важные города. Мариуполь это что, не Донбасс?Поэтому когда это называет Донбассом это, по меньшей мере, не совсем точно. Давайте называть это все-таки Донецкая народная республика. Луганская народная республика. Потому что в самой ДНР и ЛНР полагают, что то, что находится за линией фронта на территории Украины, там тоже Донбасс. Поэтому такое замещение – Донбасс, - то есть, мы уже как бы территорию Донбасса ополовинили, странно. Но ничего странного, потому что это тоже все пропагандистские уловки, демагогические просто.
Но в принципе я никогда не возражал, чтобы люди решали свою судьбу там, где они живут. И в 14-м году была такая возможность на самом деле. И там референдум был принят. И если бы тогда не началась военная операция летом 14-го года, то глядишь бы и вообще все это миром бы обернулось каким-то еще. Ну, случилось, как случилось.
Да, я согласен – люди должны решать. А кто должен решать? Нелюди, или правители должны решать судьбы людей, кто чему принадлежит и кто где живет?
И.Воробьева
―
А вы считаете, что ситуацию с Крымом люди решили?
М.Шевченко
―
Ну да, в принципе люди решили, да. Я был наблюдателем в Крыму, и я могу сказать, что там были те, кто были против вхождения в Россию, это были в основном крымские татары, 17 или 13%. Но в основном все остальное население Крыма было за вхождение в Россию. Возможно, сейчас уже по-другому они видят эту ситуацию. Но да, в 14-м году это было именно так.Возможно, референдум был проведен не совсем корректно, без международных наблюдателей, но если бы он был проведён абсолютно по всем нормам международным, то я вас уверяю, точно такой же был бы результат в 14-м году. Сто процентов он повторился бы зеркально.
И.Воробьева
―
Еще про Украину Путин говорил, что дважды украинские власти пытались решить силой ситуацию, и Минские соглашения единственно возможны. Как вы относитесь к "Минским соглашениям", они реально единственно возможны?
М.Шевченко
―
На данный момент никаких других соглашений, которые регламентируют переговорный процесс, просто не существует. «Нормандский формат» это участие больших людей – Германия. Франция, Россия. А «Минские соглашения» подписывали Саша Захарченко, по-моему, был там, царствие ему небесное, человек, которого оттуда убрали потом, из ЛНР был. Так или иначе, там были представители республик.Поэтому да, я считаю, что за рамками «Минских соглашений» никакой перспективы и в 15-м году не было, и сейчас нет.
И.Воробьева
―
И еще про Украину. Продолжающийся процесс по делу МН-17, где прокуратура представила обвинительное заключение и затребовала пожизненные сроки для четырех обвиняемых, ни одного из которых там нет. Какие последствия, как вам кажется, могут быть у этого решения в том случае, если суд примет решение, что эти люди виноваты и им нужно дать пожизненные сроки?
М.Шевченко
―
Вы имеете в виду прокуратуру Нидерландов, потому что суд проходит в Нидерландах.
И.Воробьева
―
Да, прокуратура Нидерландов, разумеется
М.Шевченко
―
И там Стрелков…
И.Воробьева
―
Там Игорь Гиркин, он же Стрелков, Сергей Дубинский. Олег Пулатов и один украинец Леонид Харченко.
М.Шевченко
―
Который, по-моему, дал показания. Или Пулатов?
И.Воробьева
―
Пулатов, его там защищает команда юристов.
М.Шевченко
―
Да, Пулатов дает показания. Ну, я считаю, что они это решение приняли, у них есть доказательная база, которую они могут представить и это достаточно серьезное событие, юридически достаточно серьезно событие.
М.Шевченко: Шум вокруг Сокурова – лишь бы не обсуждать Муратова. Они боятся того, о чем он говорил в Стокгольме
И.Воробьева
―
И что будет дальше? Никого нет на скамье подсудимых, Россия все отрицает.
М.Шевченко
―
Дальше Россия, если захочет, договорится с Западом, она рано или поздно - сейчас не выдаст, а если захочет договориться, возьмет и выдаст там обвиняемых в обмен на что-то.
И.Воробьева
―
Вы рассматриваете такой вариант, что Россия может так поступить?
М.Шевченко
―
Да, конечно. Это политика, это такое дело, что сегодня вы надуваете щеки и говорите «ни за что», а завтра у вас меняются приоритеты и вы поступаете совершенно по-другому. Поэтому это, на самом деле, если рассмотреть это с точки зрения циничной глобальной политики, для России минимальное – ну, скажем, это снятие всех больших, если они, условно говоря, говорят: этих людей мы считаем ответственными за сбитие этого самолета.Да, там есть важный процесс – почему не судятся украинские власти, которые не закрыли небо для пролета гражданской авиации над территорией, на которой до этого уже несколько дней, а то и недель. Использовались средства ПВО, где уже были сбиты штурмовые самолёты и вертолеты, военно-транспортный самолет в Луганске с десантниками украинскими был сбит.
То есть, понятно, что надо было закрывать это небо. Почему киевские власти этого не сделали? Это, думаю, мы когда-нибудь поймем, не было ли тут сговора между Москвой, Киевом, или между какими-то силами, Москвой, Киевом и еще какими-то транснациональными силами, которые по-своему разыгрывали этот кровавый пасьянс.
Но я считаю, что да, эти четыре фамилии. Которые там названы, что ими, в конце концов, могут просто с целью, условно, смягчения отношений с Западом, начать торговаться. А кто они? Они не действующие сотрудники, никто. Почему нет?
И.Воробьева
―
Ну, такой подход может касаться не только этих обвиняемых по делу МН-17, а большого количества людей.
М.Шевченко
―
Ну, эти обвиняемые это наименьшие моральные потери для российской власти в данном случае. Но я думаю, что с другой стороны, выдать так их голландскому правосудию это признать, собственно говоря, вину России. Потому что «Бук» если и появился, то появился из России, а если не из России и это украинский «Бук», то как он туда попал?В общем, там очень большие перспективы очень большого крючкотворства и разного рода политических игр и спекуляций. Но возможно все. В политике возможно абсолютно все.
И.Воробьева
―
Вот я вас сейчас слушаю, и мне кажется, что…
М.Шевченко
―
Если бы можно было базу НАТО в Ульяновске разместить, то значит, возможно все. Сегодня мы говорим, что НАТО подходит к нашим границам, ай-яй-яй, но мы не забыли, как в Ульяновске была база НАТО – да, транзитная, подскоковая, но туда приезжали грузы, садились самолеты НАТО, потом, через территорию России, двигались в Афганистан. Поэтому видите как? Сегодня так, а завтра эдак.Вчера Сергей Борисович Иванов кажется, если мне память не изменяет, говорил, что мы должны стремиться к вступлению в НАТО – были у нас такие эпизоды, в том числе не только в ельцинское время. А сегодня НАТО – ай-яй-яй, на подлетное время приближается к Смоленску. Поэтому мы тоже все помним.
И.Воробьева
―
Вернёмся к МН-17. Мне показалось, что вы не верите, что это российский «Бук», не верите, что люди, которые сейчас на скамье подсудимых…
М.Шевченко
―
Ира, это что, вопрос веры?
И.Воробьева
―
Нет, это вопрос изучения той информации. Которая есть.
М.Шевченко
―
Мы что, обсуждаем католические догматы? Есть как минимум несколько версий этой информации. Я считаю, что это достаточно серьезная и аргументированная версия была озвучена в Нидерландском суде.
И.Воробьева
―
Про то, что «Бук» российский?
М.Шевченко
―
Я не читал полностью материалы, там сказано, что обвинение полностью проследило, как этот «Бук» туда попал. Но у меня есть главный вопрос - если американские спутники в режиме 24 часа в сутки следят и висят над нашей территорией, в том числе над территорией Украины, над территорией России, то почему нет нигде фотографий или видео пуска этой ракеты? Это были не пасмурные дни, достаточно безоблачное было небо. Неужели нет никакой спутниковой фотографии, откуда можно было бы понять, откуда, с какого места стартовала эта ракета.
И.Воробьева
―
Насколько я помню, там был снимок.
М.Шевченко
―
Никакого снимка не было.
И.Воробьева
―
Там был виден в небо устремленный след дыма и следы от техники.
М.Шевченко
―
Нет, следы не в небо устремленные, а спутниковый видео-сюжет это постоянная съемка пуска этой ракеты.
И.Воробьева
―
Чтобы спутник снял этот сюжет, он должен быть постоянно над точкой. А спутник двигается.
М.Шевченко
―
Там постоянно висят военные спутники над этим – не рассказывайте сказки. Пожалуйста. Это территория, на которой сконцентрированы достаточно большие военные и важные серьезные военные объекты. Там от Снежного до Ростовской области всего ничего. То есть, там спутник покрывает территорию. Допустим, он следит не за Украиной, - ладно, но за территорией Ростовской области, Шахтинского района, и так далее.Вот если есть такое, пусть официально скажут: мы не следили в этот день. Но так не бывает. Должен быть какой-то снимок, какая-то видеофиксация пуска ракеты. А так во всем остальном я считаю…
И.Воробьева
―
Но если нет видеофиксации пуска ракеты, то что, всем остальным нельзя доказать?
М.Шевченко
―
Ира, вы считаете, что суд Нидерландов это Папа, который выступает на кафедре и мнение которого неопровержимо, не поддается осмыслению?
И.Воробьева
―
Так я вас спрашиваю, как вы считаете.
М.Шевченко
―
Я считаю, я полагаю, что есть несколько версий. Версия Стрелкова о том, что он не имеет отношения к пуску этой ракеты, тоже имеет место быть. Стрелков сказал, что он не имеет отношения к уничтожению этого самолета. Пусть доказывают до последнего момента.Но я еще раз говорю – моя позиция следующая: я считаю, что руководство Украины, которое не закрыло небо и подвергло угрозе жизни людей, которые не только в этом самолете, и в других летали самолетах, должны тоже предстать перед судом и ответить, почему они не закрыли небо для гражданской авиации над территорией, на которой ведутся боевые действия.
И.Воробьева
―
Да, хорошо. К сожалению, у нас на этом закончилось время. Хотели еще про НАТО поговорить, которое на восток все активно расширяется, но мы поговорим об этом в других программах.
М.Шевченко
―
Про НАТО мы с вами поговорили. Был момент, когда базы НАТО были на территории России, а руководство России хотело вступить в НАТО. А теперь они с НАТО борются на территории Украины. Какому периоду руководства России и их заявлениям мы должны верить? На мой взгляд, это игра, в которой могут быть разные варианты.
И.Воробьева
―
Спасибо большое. Это была программа «Особое мнение», политик и журналист Максим Шевченко был сегодня с нами.