Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2021-12-21
21.12.2021
С. Крючков
―
17 часов и 8 минут в российской столице. Меня зовут Станислав Крючков, и на «Эхе» со своим особым мнением экономист Сергей Алексашенко. Сергей Владимирович, я приветствую вас!
С. Алексашенко
―
Добрый вечер! Здравствуйте, зрители, здравствуйте, слушатели!
С. Крючков
―
Уже идет трансляция на основном канале «Эха» в YouTube, на площадке Яндекс.дзен, ну и присоединяйтесь с вопросами на наш SMS-номер +7-985-970-45-45. Всё оперативно будет появляться также на эховском телеграм-канале, который называется «Сказано на «Эхе»». «Некоторые недоброжелатели интерпретируют предложение по гарантиям безопасности как ультиматум, — говорит Путин, — но это не так». Вот мы с вами, Сергей Владимирович, ведь доброжелатели? Но и от интерпретаций, надеюсь, не станем воздерживаться. Собственно говоря, что это — ультиматум, не ультиматум?
С. Алексашенко
―
Я интерпретирую всё происходящее в последнее время, скажем так, в российско-американских или в российско-западных отношениях как некую волну страха. Вот есть волна ковида, а есть волна страха. Вот что-то такое случилось в головах высшего политического руководства России, что вот этот страх перед тем, что Россия входит в такое тесное соприкосновение с НАТО, обуял Кремль. Помните, был такой замминистра обороны в Америке, который выпрыгнул из окна с криком: «Русские идут!». Где-то, по-моему, 50-е годы или начало 60-х. Вот мне кажется, что примерно такое же настроение сейчас царит в Кремле, в Министерстве обороны. И у меня есть подозрение, что таким, как бы сказать, триггером, может быть, стала действительно повышенная военная активность подразделений НАТО вдоль российских границ. Сразу нужно сказать, что это не нарушает никаких международных договоренностей, что ни одни пролеты самолетов, ни одни проходы кораблей вдоль российских границ не приводили к нарушению российской границы. Они заставляли российские вооруженные силы, военно-морские силы, военно-воздушные силы реагировать. Противовоздушную оборону. Входить в режим, близкий к боевой готовности: а вдруг сейчас враг начнет нападать? На самом деле эта доктрина использовалась Рейганом в начале 80-х годов, когда еще шла та самая гонка вооружений, когда Рейган сказал: «Мы победим империю зла». И это приводит к такой повышенной напряженности, к повышенной нервозности: а вдруг что-то случится? И по большому счету, уже многие говорят о том, что у Владимира Путина картина мира такая сильно застарелая: что Россия всё время находится под угрозой, что русскому мишке вырвут когти. Вот Песков в своем интервью буквально на днях каналу RTVI сказал, что западные медиа хотят видеть другого президента, который отдаст российские территории. То есть вот эта паранойя, параноидальный страх, что сейчас Россию начнут дербанить на части, мне кажется, уже перешел какие-то границы и затронул вот эту нервную систему. Знаете, что-то такое тронули, и организм — военно-политический организм России — начал судорожно дергаться и говорить: «Не трогайте меня! Всё, вы уже достигли предела. Я вас предупреждаю!». Я бы воспринимал это как, может быть, не политический ультиматум, а нервно-паралитический ультиматум. То есть когда люди нервничают и кричат: «Отойдите от меня, а то я сейчас вам всем врежу, покажу». То есть это не означает, что я вам всем покажу после этого, но нервозность это совершенно точно отражает. Иначе я не могу объяснить. Знаете, такая волна заявлений. В пятницу в 1:30 дня по Москве МИД вывешивает свои проекты договоров (даже не обсуждая, что это такая несколько странная дипломатическая нота), а уже в понедельник, через 3 дня, из которых только 1 рабочий, Песков заявляет: «Мы еще не получили ответа из Вашингтона». Замминистра иностранных дел Рябков говорит: «Мы немедленно требуем ответа». При том, что 1:30 дня в Москве — это 5:30 утра по Вашингтону. Там, вообще говоря, все еще спят, и выходные дни еще не закончились. Вот у меня ощущение, что это действительно такая нервно-психологическая реакция на то, что происходит вдоль российских границ.
C.Алексашенко: Интерпретирую происходящее в российско-американских или российско-западных отношениях как волну страха
С. Крючков
―
Но если это реакция такая сермяжная, то есть коренная и идущая от души, то это значит, что Путин действительно испытывает такие опасения. Но сама форма (вы сказали о том, что публикация планов — это в дипломатической практике скорее не есть правило) говорит о том, что он всё-таки хочет серьезного разговора с Америкой по этому поводу, и гарантии в итоге должны быть каким-то образом юридически оформлены? При этом сегодня же Путин заявляет, что мы и юридическим гарантиям в конечном счете не вполне доверяем.
С. Алексашенко
―
Вот вы сами правильно ответили, Станислав, что у Путина какая-то такая странная каша в голове. С одной стороны, мы требуем юридических гарантий, а с другой стороны, он в этом же своем выступлении в Минобороны говорит, что Америка всё равно нарушает все договора, которые подписывает, и ей, собственно говоря, наплевать. Если вы считаете, что Америка всё равно нарушит договор, зачем требовать его подписания? Мне кажется, что вообще позиция российских дипломатов — это… Опять, спешка нужна при ловле блох. А здесь — сколько у нас? — 10 дней назад прошли разговоры Путина с Байденом, и вроде бы там Байден выслушал вот эти опасения Путина и сказал: «Давайте создадим рабочие группы, и пусть они двигаются и работают в этом направлении». И, собственно говоря, то, что я слышу в Вашингтоне — да, готовы обсуждать. Но это не означает немедленно принимать решение. Собственно говоря, позиция российского МИДа мне кажется продолжением такой гибридной войны, когда главная задача — вывести соперника из равновесия, загнать его в некомфортную ситуацию. То есть на самом деле такие стандартные приемы дзюдоиста, которому, прежде чем совершить решающий бросок (или решающий, а хотя бы очко заработать, ниппон какой-нибудь или иппон), нужно вывести соперника из равновесия. И вот эта публикация договоров, в которых четко прописаны совершенно односторонние интересы России, где Запад, Америка на всё обязаны и что-то должны пообещать, при этом со стороны России нет никаких обещаний. И на это опять тот же самый цитируемый мной сегодня Сергей Рябков, замминистра иностранных дел, говорит: «А почему мы должны заботиться о безопасности НАТО? Вот если их что-то беспокоит, пусть они сами вписывают в договор». То есть уже понятно. Если вы выдвигаете некий договор, такую крайнюю точку зрения как переговорную — нормально: любые переговоры начинаются с того, что стороны заявляют крайние позиции, а потом начинают потихонечку сближаться. Но вот проект российских договоров — это такая абсолютно крайняя и односторонняя позиция, что мы защищаем нашу безопасность, а на вашу безопасность нам наплевать. Но понятно, что даже если американцы и захотят обсуждать что-то, все эти страхи Путина, то тот договор, который представила Россия, точно не является платформой, и американцы должны хотя бы действительно подумать, что бы они хотели в концепцию такого договора или в концепцию таких отношений заложить. Но опять, юридические гарантии — я плохо понимаю, каким образом Америка или НАТО может дать юридические гарантии на всю оставшуюся жизнь, или хотя бы на всю оставшуюся жизнь президента Путина, не делать того, не делать сего. Тем более, что Россия требует, чтобы Америка не поддерживала российские НКО, не финансировала иностранных агентов и прочее. При том, что Минюст может назвать иностранным агентом кого угодно, не объясняя, почему это случается и что является причиной этого.
C.Алексашенко: Позиция МИДа мне кажется продолжением гибридной войны, когда задача — вывести соперника из равновесия
Поэтому я опять отношусь к этому как к такой истеричной реакции, которая заставляет Вашингтон находить условия... Ну поймите, вы получаете такое заявление: «А ну-ка немедленно дайте нам ответ, а то мы сейчас применим меры военного и военно-технического характера». И тут же Лукашенко заявляет: «А я за то, чтобы на территории Беларуси разместили ядерные ракеты». Ну кто их знает, этих русских-белорусских? Вдруг они действительно сейчас начнут завозить ядерные ракеты на территорию Беларуси? И поэтому для Вашингтона наступает такое состояние тоже необходимости выдачи какой-то, с одной стороны, осмысленной реакции, а с другой стороны, успокаивающей реакции — что типа, ребята, тихо-тихо... Ну, посмотрим.
С. Крючков
―
Сергей Алексашенко, экономист, со своим особым мнением. Мы продолжим после небольшой паузы.РЕКЛАМА.
С. Крючков
―
Мы продолжаем с экономистом Сергеем Алексашенко. На выходе что должно получиться по итогам этих договоренностей? Будет ли подключен к ним в Евросоюз? Будут ли эти договоренности двусторонние? Да и будут ли они вообще? Вот финальная стадия чем должна быть для Москвы, на ваш взгляд?
С. Алексашенко
―
Мы этого не знаем, потому что, как говорил известный монтер Мечников, согласие есть продукт непротивления двух сторон. Поэтому мало того, что Россия чего-то хочет — с этим должны согласиться страны Запада. У меня в голове такая конструкция, что Кремль интуитивно хочет создать какую-то такую большую Финляндию, нейтральную зону между Россией и если не странами НАТО… То есть понятно, что Польшу невозможно никуда передвинуть географически. Нельзя прорыть канал, который будет отделять Беларусь от Польши — шириной километров 500, например. Но зону, свободную от ядерного оружия. Так же, как во времена «холодной войны» Финляндия была нейтральным государством, Австрия была нейтральным государством, где Советский Союз мог спать относительно спокойно и не бояться какого-то военного вторжения. Мне кажется, что у Путина есть… Опять, повторяю, мы же можем ссылаться только на то, что говорит Песков или Путин. Они действительно боятся военного вторжения НАТО. Они считают, что задача НАТО, задача Запада, задача Америки — военным путем завоевать Россию, привести к смене политического режима, а еще лучше отхватить нефтегазовые месторождения в Западной Сибири и каким-то образом через Северный полюс протянуть нефтепровод в Америку. То есть такая концепция видения мира. И здесь у Путина… Не знаю, видимо, он слишком много общается с военными — общается по поводу гиперзвукового оружия и прочего. И у него — опять, моя интерпретация, что у него в голове сложилась конструкция, что если время подлета ракет до Москвы 10 минут, то у меня есть время, чтобы или защититься, или убежать, или нанести ответный удар. А если время подлета составляет 5 минут, то у меня таких возможностей нет. И это является тем критерием безопасности, который в голове Путина сегодня существует. То есть первое: НАТО рано или поздно на нас нападет, и этого не избежать. Второе: в случае нападения НАТО я хочу иметь 10 минут, чтобы что-то сделать. Вот, соответственно, чего он хочет. Он хочет, чтобы время подлета ракет не превышало 10 минут. Сегодня граница расположения военных сил НАТО по состоянию на май 1997 года, а если НАТО получает гиперзвуковые ракеты, значит, будем требовать, чтобы в Европе вообще не размещалось ядерное оружие стран НАТО. Что-то вот такое.
С. Крючков
―
Понятно. О нефтегазовых месторождениях, которые на территории России, вы упомянули. А меж тем биржевые цены на газ растут. Сегодня планку в 2.000 преодолело, и всё это на фоне новостей об остановке, развороте потока в трубопроводе «Ямал-Европа». Германия запустила обратный реверс в Польшу. Собственно, пытаюсь соотнести здесь какие-то факторы, объективные и привходящие. С одной стороны, вроде неплохо: я гражданин страны, в которой этот газ есть, где этого газа тьма. С другой стороны, а что мне с того? Плюс еще этот фактор нестабильности на фоне всего происходящего по периметру и на границах: мерзнущая Европа и прочее. На ваш взгляд, это элемент, который привносит какой-то фактор, что ли, расшатываемости ситуации, или это такая естественная логика жизни, логика современной экономики, того, как она устроена здесь?
С. Алексашенко
―
Как говорится, и ты прав, и ты прав. С одной стороны, это естественный результат трансформации газового рынка рынка в Европе, где значительная часть такого маржинального потребления газа осуществляется за счет покупок на спотовом рынке. То есть, в принципе, основные потребители газа, конечно, закупают газ по каким-то долгосрочным контрактам — не знаю, 70%, 80% потребляемого газа. А вот если тебе нужно что-то сверху, если нужно срочно увеличить переработку, производство электроэнергии, срочно нужно произвести побольше удобрений, ты закупаешь чуть больше газа на спотовом рынке. И в этом отношении «Газпром» занимает такую супержесткую позицию, когда говорит: «Окей, у меня есть долгосрочные контракты, и я по своим контрактом поставляю ровно столько, сколько у меня потребители запрашивают». Причем потребители могут запросить чуть больше, потребители могут запросить чуть меньше, но они должны сформировать свою заявку на месяц вперед. То есть нельзя «Газпрому» в рамках долгосрочных контрактов сказать: «Знаете, мне 22 декабря поставьте газа больше, а 23-го уже его столько ставить не надо». Вы должны до какого-то ноября сказать «Газпрому»: «В течение всего декабря мне увеличьте поставку газа на столько-то миллионов кубометров в день». И тогда «Газпром» будет эту плановую закачку осуществлять. Поскольку на спотовом рынке никто не готов покупать объемы газа на целый месяц вперед, то, соответственно, этот газ, который «Газпром» теоретически мог бы поставить, туда не приходит. А что касается спотового рынка, «Газпром» — хозяин-барин. Во-первых, он организовал свою торговую площадку. Он не продает газ на европейских торговых площадках, а на своей торговой площадке он выставляет лоты с поставкой газа через год. То есть говорит: «Ребят, мне неинтересен ваш спотовый рынок. Эти ваши 2.000 долларов или 2.000 евро за 1.000 кубометров получать не хочу. Мне и того хватает, что вы сегодня платите 300-400 долларов за мои 1.000 кубометров. Я и так счастлив, у меня и так всё хорошо». То есть позиция «Газпрома» — она такая, типа, что называется, чем хуже, тем лучше. «Это ваши проблемы. Вот вы себе устроили спотовый рынок, вы с ним и разбирайтесь. Мне спотовый рынок никогда не нравился». Мне, как «Газпрому». «Я всегда говорил, что газ мы добываем на крупных месторождениях, труба работает долго, мы заинтересованы в долгосрочных поставках. Поэтому всё, что у нас есть по договорам, мы делаем, а спот — хотите, играйтесь. Нам всё равно. Мы с интересом смотрим за тем, что у вас происходит».
С. Крючков
―
То есть в этом смысле в качестве политического инструмента «Газпром» здесь не используется, когда они говорят: «Мы в январе не будем заказывать дополнительные мощности для транзита через Украину»? Просто это логика экономики, логика того, как организован этот процесс, не более того?
С. Алексашенко
―
Да, исходя из тех запросов… У нас, у «Газпрома» есть заявки потребителей на поставку газа в январе. Мы знаем, сколько мы должны прокачать. Мы загружаем «Северный поток» на полную катушку, мы загружаем Украину ровно на те 40 млрд. в расчете на год — соответственно, получается 3 млрд. кубометров в январе-месяце, чтобы прокачать. Оставшуюся его часть мы качаем через Беларусь. Всё, ребята, больше к нам претензий никаких нет. Сколько должны, столько прокачали. Если бы нам нужно было прокачать больше, мы бы взяли больше мощностей «Ямал-Европа», мы бы взяли больше мощностей Украины. Но нам не надо — у нас не просят столько газа.
С. Крючков
―
А вот это не аукнется, собственно говоря, самой Европе тем, что они будут подмерзать? Уже, собственно говоря, начинает подмерзать этой зимой.
С. Алексашенко
―
Это запросто может аукнуться Европе тем, что она начнет подмерзать. Но я думаю, что скорее всего это аукнется тем, что в Европе будут останавливаться предприятия, которые потребляют газ не на выработку электроэнергии. То есть в конечном итоге, если наступят сильные морозы, или начнут закупать газ у «Газпрома», что называется, на любых условиях — «давайте качайте нам сколько сможете, чтобы нас спасти», либо просто будут отключать промышленных потребителей для того, чтобы подать газ в жилые районы и подать газ на газовые электростанции для выработки электроэнергии.
С. Крючков
―
3 минуты до перерыва. Хочу еще один аспект с энергопоставками и с делом, возбужденным в отношении Порошенко. Там предъявлено подозрение, как называют это на Украине, в госизмене и в содействии деятельности террористических организаций. Всё дело в том, что в 2014-2015 году, насколько я понимаю, он организовал поставки угля с территории самопровозглашенной ДНР, по каким-то схемам заключив контракт. На ваш взгляд, это всё-таки бизнес-история или это история политической мести, такого политического разбирательства, что ли, с бывшей единицей власти на Украине в лице Порошенко?
C.Алексашенко: Активность от офиса президента Украины и правоохранительных органов в отношении Порошенко зашкаливает
С. Алексашенко
―
Станислав, смотрите, из тех документов, из тех материалов, которые я видел, я понимаю, что организацией поставок угля из оккупированных районов Донецкой и Луганской области занимался Виктор Медведчук, известный кум Владимира Путина. И он организовывал эти поставки, и, что называется, его отпечатки пальцев там имеются. Есть косвенные показания на то, что эта схема была одобрена Петром Порошенко, когда он был президентом. Но таких четких доказательств я пока не видел, я про них пока не слышал. И дальше нужно понимать, что Владимир Зеленский, действующий президент Украины, начал такую большую антиолигархическую войну, один против всех. И Петр Порошенко давно является его главной мишенью. По крайней мере, он считает, что это наиболее легкая мишень, потому что Петр Порошенко еще является теоретическим конкурентом Зеленского на следующих президентских выборах. Он понимает, что сегодня у Порошенко второй электоральный рейтинг. И здесь я бы сказал так, что активность от офиса президента Украины и активность всех правоохранительных органов в отношении Порошенко, конечно, зашкаливает абсолютно. Потому что подозрение («пiдозра», то, что в Украине) — это, вообще говоря, как бы сказать? у следователя возникли некие сомнения. Это вообще не является возбуждением уголовного дела. Это даже не является обвинением. «Давайте поговорим» — это как бы приглашение к разговору. Другое дело, что оно всегда может трансформироваться в предъявление обвинения. Мне кажется, что те методы, которые использует Зеленский — внесудебные методы расправы с политическими противниками — в России это делается через Генеральную прокуратуру, через Роскомнадзор, через Министерство юстиции (все эти списки иностранных агентов и прочее), а в Украине это всё делается через решение Совета национальной безопасности и обороны, который принимает решение о введении санкций против украинских граждан, что на самом деле украинский закон не допускает, но в суде оспорить это практически невозможно. Просто всё нужно делать в Верховном суде, и еще никому не удалось дойти до конца этого процесса. Поэтому я пока во всём этом деле вижу больше политическую составляющую, нежели реальную фактуру для уголовного дела.
С. Крючков
―
Экономист Сергей Алексашенко со своим особым мнением. Мы вернемся в эту студию после новостей и рекламы на «Эхе».НОВОСТИ
С. Крючков
―
Меня зовут Станислав Крючков. Со своим особым мнением сегодня экономист Сергей Алексашенко. Довольно резко Эльвира Набиуллина в отношении инвестирования в криптовалюты высказалась, дескать, инфраструктура финансовая криминализируется и вот это вот все. И на этом фоне уже в январе 2022 года обещают начать тестирование прототипа цифрового рубля. Это будет еще один способ оплаты, как говорят, наряду с безналичным и наличным расчетом. Я не понимаю, в ЦБ в этом смысле в ногу со временем шагает или просто одна нога в одну сторону идет, а другая – в другую? Как вам это все видится?
С. Алексашенко
―
Действительно, Эльвира Набиуллина сделала фантастическое заявление, выступая в Государственной думе, о том, что нельзя использовать... Выступая после заседания совета директоров, извините. В Думе Чистюхин выступал, ее заместитель. Что в криптовалюту россиянам не нужно инвестировать, потому что криптовалюта используется для финансирования нелегальной деятельности. Вот я хочу повторить, что больше всего для финансирования нелегальной деятельности в России используется российский рубль. Следуя логике Эльвиры Набиуллиной, в общем, россиянам и рубль не нужен, нужно бы все это дело запретить. К сожалению для нее, это не случится, и россияне будут продолжать покупать криптовалюты, потому что инвестиционные предпочтения россиян в последнее время сильно... На самом деле, нужно хорошо понимать, что не у всех россиян есть деньги для инвестиций. А у тех, для кого есть, российских финансовых активов уже более чем достаточно. И россияне хотят покупать что-то другое, потому что всю осень российские инвесторы покупали иностранных ценных бумаг гораздо больше в деньгах, чем российских. Да, им хватит Газпрома, Сбербанка, Роснефти и дальше по списку. Они уже хотят покупать Apple, Amazon, Google, ну и в другую сторону. И поэтому обороты на Санкт-Петербургской бирже растут, как статистика ковида – экспоненциально вверх. То же самое и с криптовалютами. Большое количество инвесторов во всем мире считает, что криптовалюты – это защита от инфляции. И, соответственно, если есть желание купить, то всегда найдется эта возможность. Поэтому заявление Эльвиры Набиуллиной о том, что вот это будет запрещено и российскую инфраструктуру использовать нельзя, – это, мне кажется, просто человек не очень хорошо понимает, что инфраструктура глобальная. И если российский инвестор каким-то образом переводит рубли в доллары в российском банке, а потом доллары отсылает куда-то еще и покупает на торговой площадке биткоин или эфир (Ethereum), то, в общем, это все равно использование российской инфраструктуры. То есть делать такие заявления – мне кажется, это крайне непрофессионально.
C.Алексашенко: Больше всего для финансирования нелегальной деятельности в России используется российский рубль
Но, возвращаясь ко второй части вопроса относительно цифрового рубля, первое, что нужно хорошо понимать, что цифровой рубль и криптовалюты – ничего общего между ними нет. Вы говорите, идет ли Центральный банк в ногу со временем? Он идет в ногу с Народным банком Китая. Вот очень уверенно продвигает цифровой юань Народный банк Китая. И Россия идет по этому же пути. Все основные центральные банки основных стран все изучают этот вопрос, но пока никто не собирается всерьез этим заниматься, потому что, по большому счету, если абстрагироваться от всяких блокчейнов и прочего, то это вытеснение частных банков из коммерческого бизнеса. Было заявление одного из руководителей Федеральной резервной системы где-то месяца полтора назад, что мы не видим необходимости вытеснять частные банки из сектора расчетов между людьми и между компаниями. Цифровой рубль, если очень упрощать ситуацию, означает следующее, что все россияне (физические лица), юридические лица будут иметь счета, которые непосредственно находятся под контролем Центрального банка. То есть технически они могут быть оформлены в коммерческом банке, но у Центрального банка к ним есть доступ, ну и, соответственно, у всех государственных структур, которые Центральный банк об этом попросит. И все финансовые транзакции внутри Российской Федерации будут отслеживаться Центральным банком, налоговой службой, Федеральной службой безопасности, Росфинмониторингом и прочее, прочее, прочее.
С. Крючков
―
Есть еще инфраструктура у нас судебная. Она как-то функционирует худо-бедно, но всякий раз в репрессивном ключе. Сегодня Мосгорсуд оставил под арестом ректора «Шанинки» Зуева. И, в принципе, мало что удивляет в этой жестокости. Но если бы на встрече СПЧ Путин не сказал, что не видит смысла в его содержании в тюрьме, если бы послезавтра не была бы запланирована пресс-конференция, где наверняка вопрос такой вновь будет кем-то задан в адрес главы государства. На ваш взгляд, что это такое? Правосудие работает так, как ему и должно, независимо от указов со стороны главы государства, или у нас все равно не бывает так, это сигнал был как-то уловлен не должным образом?
С. Алексашенко
―
Я думаю, что Путин для знающих людей послал не очень внятный сигнал или такой, типа: да, конечно, нехорошо, бывают разные обстоятельства; конечно, по экономическим преступлениям сажать в предварительное заключение нехорошо, но давайте посмотрим. Я думаю, что на своей пресс-конференции он скажет: «Ну конечно, у нас суд независимый. Я не могу влиять». Достанет какую-нибудь справочку, скажет, что у человека есть загранпаспорт или что кто-то от его имени забронировал билет для полета за границу. В общем, я не думаю, что для Путина составит труда выкрутиться из этой ситуации. Как говорится, если звезды зажигают – значит, это кому-то нужно. И если ректора «Шанинки» суд оставляет в предварительном заключении после того, как Путин сказал, что это нехорошо, – значит, есть какие-то очень влиятельные силы или достаточно влиятельные сил в российских правоохранительных органах, которые правильно понимают слова Путина, что делайте то, что считаете нужным, и я в это не буду вмешиваться. К сожалению, опять вы правильно сказали, ничего нового здесь не произошло. И мне кажется, что было бы удивительным, если бы Сергея Зуева выпустили. Вот крокодил крайне редко разжимает свои челюсти.
С. Крючков
―
А от времен «хватит кошмарить бизнес» мы ушли очень далеко и вспоминать о них сейчас не стоит, да? То есть это далекое-далекое наше прошлое на сегодняшний день.
С. Алексашенко
―
Давайте скажем, что Сергей Зуев – это, вообще говоря, не бизнес. А про «кошмарить бизнес» – действительно, мы ушли далеко. Бизнес, мне кажется, уже настолько привык к кошмариванию... Нужно посмотреть на последний съезд Союза промышленников и предпринимателей, на котором все заявления звучали примерно так: «Спасибо, родная партия и лично Владимир Владимирович, за то, что вы нас так хорошо кошмарите. Кошмарьте нас и дальше. Мы готовы кошмариться».
C.Алексашенко: Было бы удивительным, если бы Сергея Зуева выпустили. Вот крокодил крайне редко разжимает свои челюсти
С. Крючков
―
Там даже визуально это выглядело, когда Шохин с Путиным на сцене, а все весьма высокопоставленные задающие вопросы где-то с галерки и из партера задавали свои вопросы и высказывали свои реплики. Кстати, по поводу деятелей современной российской экономики. Министр промышленности и торговли России Денис Мантуров сегодня похвалил Иосифа Сталина за развитие промышленности в СССР: «Великий политический и государственный деятель, в период правления которого было сделано много для развития промышленности». И мне кажется, важно, чтобы мы с вами сейчас проговорили, почему вроде не глупые люди раз за разом воспроизводят вот этот миф, что экономика на костях – это великое дело. Что такое сталинская экономика, если без пропагандистских штампов и тезисно? Можно ли довериться словам Мантурова?
С. Алексашенко
―
Сталинская экономика – это экономика рабского труда, когда основные промышленные предприятия, которыми хвалится Денис Мантуров, которые до сих пор используют российские бизнесмены для зарабатывания прибыли (это и «Магнитка», это и «Норильский никель» и много других предприятий), когда они были построены руками заключенных. Это бесплатный рабский труд. Это когда страна умирала с голоду, когда в Украине и в Поволжье был голодомор, а Сталин вывозил зерно за границу, для того чтобы закупать оборудование для производства танков. Сталинская экономика – это вывоз музейных ценностей из Эрмитажа. И все только для того, чтобы создать вот этот щит Родины, для того чтобы вместе с Гитлером поделить Польшу. Понимаете, назвать Мантурова неглупым человеком, наверное, правильно. Когда с ним общаешься на какие-то темы, не производит впечатление идиота. Он вменяемый человек. Но если он говорит про Сталина, что это талантливый и эффективный менеджер, то это примерно то же самое, как кто-то сегодня в Германии начнет говорить о том, что Гитлер – великий трансформатор немецкой экономики, потому что в условиях крайне неустойчивого платежного баланса он смог модернизировать немецкую промышленность, он смог построить замечательные дороги, он создал Volkswagen, народный автомобиль, и много чего хорошего для экономики Германии сделал. Он вообще создал уникальную технологию по производству бензина из угля и вообще топлива для двигателей внутреннего сгорания. Вообще говоря, много экономических успехов. И вообще, Германия сделала замечательный прорыв в годы войны, создав реактивный самолет, а еще создав вот эти ракеты «Фау-2», на основе которых американцы построили свою космическую программу. То есть, в принципе, у Гитлера было огромное количество таких достижений с точки зрения экономического прорыва. Поэтому когда Мантуров это все говорит (или кто-то другой), то мне кажется, что он интуитивно понимает, чего хочет слышать Путин. Значит, вот эти фразы о том, как хорошо управлялась экономика во времена Сталина: стукнул кулаком, сказал слово, приказ – все побежали выполнять. И вот глядя на то, как в России сегодня Путин трансформирует всю систему управления государством – этот закон о публичной власти в регионах, следующий за ним закон об организации публичной власти в муниципалитетах – это типичная такая сталинская модель управления: я стукнул, я приказал – все побежали, и все исполнили. Поэтому это и есть тот политический ветер, который сегодня дует в Кремле.
С. Крючков
―
Собственно, подписан закон, упомянутый вами, об организации публичной власти в регионах. Теперь нет президентов. Собственно, в одной республике только оставался. Можно более, чем на 2 срока по 5 лет избираться с согласия региональных парламентов. На ваш взгляд, зачем это было сделано? Это опять-таки чтобы укрепить вот эту систему представлений о должном одного конкретного лица или в этом был какой-то такой собирательный смысл подморозить, как у нас любят говорить, подцементировать расшатывающуюся систему?
С. Алексашенко
―
Я бы сказал, здесь есть два движущих тезиса. Первое: надоело мне запоминать ваши названия, кто там – президент, кто – глава республики, кто – глава региона, кто – губернатор. Хочу, чтобы все вы назывались одинаково. Вот единообразие. Все должны называться одинаково, чтобы у меня голова не болела и не запоминал я ваши названия должностей, которые вы себе там как-то придумываете и красиво называете.
С. Крючков
―
Стрижку под «канадку» еще можно всем сделать.
С. Алексашенко
―
Ну вот да. И второе. Путина время от времени прорывает, если смотреть на все эти совещания, которые связаны особенно с технологическими катастрофами (вот после этой аварии на «Листвяжной»), что приказы не выполняются. А раз приказы не выполняются, вертикаль власти нужно цементировать, нужно делать ее еще более жесткой.
С. Крючков
―
Сергей Владимирович, благодарю вас. Сергей Алексашенко, экономист, сегодня был гостем программы «Особое мнение». Провел ее я, Станислав Крючков.После 19, кстати, нас ждет особое мнение писателя Александра Проханова. В 20 часов вновь вернемся к теме с МИДовскими планами по гарантиям безопасности. В гостях у Светланы Сорокиной и Юрия Кобаладзе Сергей Караганов. И в 21 час «Статус» с Екатериной Шульман, ведущий – Максим Курников. Оставайтесь с нами. Это будет интересно. До скорых встреч. Всего вам доброго.