Максим Шевченко - Особое мнение - 2021-11-18
А.Соломин
―
19 часов, 7 минут в российской столице. Всем здравствуйте! В эфире радио «Эхо Москвы», YouTube-канал «Эхо Москвы», канал «Эхо Москвы» в Яндекс.Дзене. Меня зовут Алексей Соломин. Сегодня гость программы «Особое мнение» — Максим Шевченко, политик, журналист. Здравствуйте!
М.Шевченко
―
Здравствуйте, Алексей!
А.Соломин
―
Я начну с Владимира Путина. Он сегодня сделал достаточно неожиданное заявление: призвал белорусскую власть и белорусскую оппозицию к диалогу. Как вы думаете, это попытка давления на Александр Лукашенко или скорее ритуальная фраза?
М.Шевченко
―
Нет, почему? Это не попытка давления, не ритуальная фраза, а это реализация замысла по преобразованию Беларуси в более комфортное для Москвы пространство управления из Москвы территорией Беларуси. Потому что белорусская ситуация 20-го года была в основном создана Москвой. Бабарико был кандидатом Москвы, кандидат Москвы был Цекало. Да и Тихановская во много тоже, понимаете, была… по крайней мере, Сергей Тихановский, он точно в Крыму там проходил на семинарах каких-то, бывал и так далее.
А.Соломин
―
Тогда Кремлю выгодно, чтобы режим побыстрее закончился. А Кремль делает все, чтобы это режим подольше сохранился.
М.Шевченко
―
Ну, что значит, закончился? Дело в том, что попытки легального конституционного перехода к иным формам власти, допустим, вот победа Бабарико на выборах, которая была бы возможна, если бы его зарегистрировали, она привела бы к коренной смене белорусской элиты просто.
А.Соломин
―
Но контролируемой.
М.Шевченко
―
Дело в том, что нету единой политики Москвы в отношении Беларуси. Мы наблюдаем уже много лет: у разных групп разная политика. Мы видим, что у военных, которые имеют два стратегических объекта на территории Беларуси — это штаб ВМФ, который следит за всеми подводными лодками во всех океанах, по крайней мере, западного полушария, находится в Беларуси; и система раннего обнаружения пусков ракет. Эти два стратегических объекта, которые уникальные и которые не могут быть сейчас дезавуированы и демонтированы, которые привязывают Россию к Беларуси. Вот у военных есть одна линия. Поэтому все проблемы с Михаилом Бабичем, человеком достойным, который представлял интересы военных…
А.Соломин
―
Посол, да России?
М.Шевченко
―
Да, но он представитель именно военных. Михаил Бабич — это вэдэвэшник, легендарный грушник. Помимо того, что он был вице-премьером и все такое. Мы все прекрасно понимаем, что его, конечно, тема была, конечно, темой именно военной безопасности.
А.Соломин
―
И говорили, что Лукашенко не любил его очень и вообще белорусская власть.
М.Шевченко
―
Ну, потому что у военных свои достаточно жесткие и прямые подходы. Задача военного человека — решить конкретную задачу, а не вдаваться в эти, знаете ли, театральные постановки со сложными сюжетными поворотами.Вторая — это, допустим, Росатом. Вот там атомная электростанция построена. Это очень серьезный стратегический объект тоже, который нанизывает Беларусь к такой сети стратегических объектов России. Вот атомная электростанция в Беларуси, атомная электростанция в Армении есть, в частности. Поэтому понятно, что и Беларусь и армения, так или иначе, останутся в неком реестре стратегических территорий приоритетных для России. Поскольку поступиться контролем над ядерными объектами, как это случилось с Украиной, Россия просто уже не может, не имеет права это делать.
Или, допустим, третий вариант — это газовые трубы, которые идут. Кроме того в Беларуси есть еще четвертое — это мощные, достаточно сильные агрохолдинги, гораздо более мощные, чем в России существуют и очень современные по многим параметрам. Поэтому, допустим, летом прошлого года, когда я был в июне в Беларуси, символ русских либералов Герман Греф как раз открывал с Александр Лукашенко фонтаны и ходил там с ним в обнимку по Минску.
У каждой группы российской элиты в Беларуси есть свой интерес и свой подход. А Лукашенко единственный и уникальный. И он защищает себя, защищает сплотившуюся вокруг него группу из силовиков, из людей, которые отвечают за пропаганду, за управление, достаточно сильно. Поскольку эта защита просто для них… в случае перемены власти многие из них могут оказаться на скамье подсудимых.
А.Соломин
―
То есть им нужен Лукашенко, нашим российским элитам нужен Лукашенко?
М.Шевченко: Это делается под публичное помилование и под имиджевые задачи лидера нации
М.Шевченко
―
России нужен контроль над Беларусью. А обеспечат этот контроль над 4 факторами, которые я назвал, Лукашенко или кто-то другой, для Москвы самое важное — это контроль над этой территорией, стратегический контроль.Если права человека и все эти гуманитарные ценности в России не особо заботят власть, то с какой стати они должны заботить московскую власть в Беларуси? Вполне сознание нашей правящей элиты, оно грубое империалистическое в стиле первой половины XX века. В то время как западный мир уже перешел к более тонким дефинициям, разбирательства нюансов даже высказываний, то мы действуем по принципу, который американцы описали по отношению к Сомосой в свое время: «Да, он сукин сын, но это наш сукин сын».
Запад так же действует. Вот саудовская династия, например. Они могут расчленить журналиста, Хашогги убить, и ничего, что-то никто им санкции не объявляет. Королевская семья ведь не под санкциями, правильно?
А.Соломин
―
Но возмущение было очень серьезное.
М.Шевченко
―
Что такое возмущение? Если бы какого-то российского журналиста расчленили бы в российском посольстве на территории какой-нибудь страны и потом по кускам перевезли бы из этого посольства на территорию России, я вас уверяю, санкции не заставили бы себя ждать. То есть как бы своих мы не трогаем.И вот Путин зеркально показывает, что вы не трогаете своих одиозных персонажей и одиозные режимы, ну, а у нас и свои такие же будут, которые будут у вас как бельмо в глазу. Но мы вас заставим с ними разговаривать. И, в принципе, Меркель с Лукашенко… Тут еще какой момент. Потому что мы так рассматриваем российскую власть и Россию как такую вещь в себе, знаете, такой Dasein хайдеггеровский в каком-то смысле. Мол, как она там эта власть сама по себе сферический конь в вакууме. А это не так. Она теснейшим образом связана с европейскими западными элитами. Европейская власть вообще не существует без них. Российское государство современное, как и романовское, собственно, царское — это представительство интересов глобального финансового капитала на территории Евразии, Российской империи в прошлом или Советского Союза бывшего.
Поэтому тут вопрос. Не немцы играют вторую скрипку, а Путин — первую, а скорее, наверное, там первая скрипка. Потому что деньги там, в Германии, в Европе…
А.Соломин
―
Газ мы туда продаем.
М.Шевченко
―
Газ туда. Технологии там. БМВ, «Мерседес», «Ауди», столь любимые российской элитой производятся там.
А.Соломин
―
Поэтому и не очень понятно. Потому что Александр Григорьевич Лукашенко собирается тут газ перекрыть. Владимир Путин его аккуратно поправляет. То есть как будто Кремль ведет себя с ним, как с человеком, которого спокойно…
М.Шевченко
―
Слушайте, ну перекроет Лукашенко газ — это только приведет к подорожанию европейского газа и только усилит позицию Путина. Допустим, Лукашенко, он такой хулиган, на него нет управы…
А.Соломин
―
Это краткосрочный итог. А долгосрочный тут гораздо более плачевный.
М.Шевченко
―
Никакого долгосрочного итога не будет. Потому что на самом деле от повышения цен на раз выиграет Германия тоже, которая стала крупнейшим газовым дистрибьютором в Европе. Этот российско-германский консорциум, новая Священная империя германской нации, которая только создается теперь не с помощью огня и меча, а с помощью евро и банковских инвестиций на территории Европы. Германия является главной страной континентальной Европы. А Россия занимает позицию энергетического приложения к этой новой Германской империи, демократической безусловно, безусловно, учитывающей все ошибки прошлого, которые привели дважды немецкий народ к катастрофе — в 18-м году и в 45-м году. Но все равно поступательное мощное движение высококультурного экономического центра европейского пространства, к которому путинская Россия вполне прилагается.На этом фоне проблемы с Лукашенко — это скорее проблемы не для России и для Германии, а для непокорных поляков. Поляки являются для Германии проблемой. Потому что усиление Германии Польша не примет никогда, как и усиление России, собственно говоря. Поэтому, как в странные времена конца XIX века, германские элиты на Западе, германская принцесса в Москве взяли и раздавили польско-литовскую независимость вместе еще с третьими — германоговорящим Австрийским правящим домом. Немцы на троих — немцы в Потсдаме, немцы в Вене и немцы в Петербурге — разделили Речь Посполитую. Вот вам эта старая модель, которая никуда не делась. Вот это польско-литовское пространство, к которому во многом относится Беларусь цивилизационно, оно является всегда проблемой для этого германского мира или псевдорусского, а по сути, пангерманского мира, который является петербургским даже с учетом начала профессиональной деятельности нашего президента в Германии, в ГДР, все равно это геополитическая реальность.
А.Соломин
―
Мы сейчас сделаем короткий перерыв. Максим Шевченко в эфире «Эхо Москвы». Мы послушаем рекламу и вернемся в эфир.РЕКЛАМА
А.Соломин
―
Мы продолжаем эфир. 19-20 в столице. Максим Шевченко наш гость. Алексей Соломин ведет этот эфир. Нас возвращают к кризису с беженцами все-таки. В первую очередь хочу вас спросить. Вот накинулись на Ангелу Меркель, потому что она позвонила Лукашенко, пытаясь решить этот кризис, видимо. Многие считают, что она, таким образом, легитимизирует.
М.Шевченко
―
Это во многом говорит о том, что Лукашенко выгоден Ангеле Меркель так же, как он выгоден Путину. Это то, о чем мы говорили в первой части до перерыва, что германский… Pax Germanicа, частью которого является современная Россия, по крайней мере, через питерское свое окно туда, в Европу. Это же нормандское окно питерское. Вот Петр прорубил окно в германский мир по большому счету, и который там и существует. Оно заинтересовано в том, чтобы никогда это польско-украинско-литовское пространство не поднялось, не стало самостоятельным. А это пространство очень мощное. Украина, Польша и Литва совместно это более 100 миллионов человек на востоке Европы. Если их просуммировать, сложить, более 100 миллионов человек, обладающих своим, отдельным от европейского и от русского пространства менталитетом, языком, историческими мифами, которые доминируют в их пространстве, которые достаточно враждебны, между прочим, к тому, что для них находится с Востока, то есть наше пространство, также и к тому, что находится на Западе.
М.Шевченко: Чего вы из Рашкина раздули такой пузырь политический, каким он никогда не был
Поэтому, я думаю, что просто Лукашенко - бесценный партнер, скрытый партнер для Ангелы Меркель, для германской элиты. Наличие Лукашенко не позволяет полякам реализовать проект восстановления Речи Посполитой.
Сейчас же все перешли к неоимпериалистическим проектам, к их воплощению. Эрдоган строит новую Османскую империю. Путин строит новую Российскую империю. Почему полякам не построить новую Речь Посполитую, например? Немцы строят новую Священную империю германской нации.
А.Соломин
―
Насколько я помню, Владимир Путин все время говорит: «Ребята, мы уже давно обо всем договорились. Мировое устройство…».
М.Шевченко
―
Никто ни о чем не договорился.
А.Соломин
―
По итогам Второй мировой войны мир поделили.
М.Шевченко
―
Я вас умоляю. Незадолго до Первой мировой войны, по инициативе, кстати, Николая Второго была огромная конференция, на которой признали, что ни в коем случае нельзя употреблять газы, пулеметы, бесчеловечно бомбить людей с аэропланов. Прошло буквально несколько лет, и в полной мере человечество познало цену всем этим договоренностям.Вот Барбара Такман, великая английская ученая и историк в своей гениальной книге «Пушки августа», которую я всем советую прочитать, показал, что когда все правители говорят о мире и стремятся к миру, война становится практически неизбежной.
А.Соломин
―
Сергей Александрович, вопрос: «Применение Польшей водометов, слезоточивого газа против беженцев — это оправдано или за это нужно вводить санкции?»
М.Шевченко
―
У меня вопрос. Если, допустим, мы с вами — Алексей, Сергей Александрович — вот мы втроем решим, допустим, попасть в Польшу, допустим, решим в Берлин проехать.
А.Соломин
―
Через Польшу.
М.Шевченко
―
А как еще? Короткий путь через Польшу. И у нас не будет Шенгенской визы, потому что мы не хотим ее получать по каким-то причинам. Лень нам заполнять анкеты. И мы с вами поедем через польскую границу, и когда нас польский пограничник спросит: «Шенген есть?», мы скажем: «Да на хрен нам твой Шенген, польский пограничник? Мы хотим в Германию вот и всё». После этого к нам применить на польской границе силу — это будет нарушение наших прав? А если мы хотим попасть в Россию, допустим, у нас нет паспорта, допустим, потеряли мы паспорт где-то? У меня так было один раз.Меня в Шереметьево остановили (мне потом его прислали из того места, где я его потерял), я написал заявление, заплатил штраф. Но так, без паспорта меня бы не пропустили. Это достаточно сложно было.
Поэтому каждое государство имеет право защищать свою границу. Тем более, Евросоюз защищает границу Евросоюза. У меня другой вопрос. Вот я прилетал в Минск несколько раз, в том числе, пересекал государственную границу Беларуси. Это достаточно жесткая граница. Белорусские пограничники — это, в принципе, серьезная пограничная служба. И там смотрят, осматривают. Тем более, что это единая граница, фактически общая. Попасть в Беларусь, вы считаете, что попали в Россию практически. То есть вы можете сесть на поезд и приехать в Россию.
То есть эти иракцы, попав в Беларусь, считайте, что в Россию попали. Считайте, что эти 10 тысяч человек могут оказаться в Москве, например, или в Петербурге, или на Рублевском шоссе завтра могут оказаться. А почему нет? Вопрос: А если можно попасть в Беларусь, и они такие несчастные, почему Беларусь не даст, в конце концов, убежище?
А.Соломин
―
Это вопрос к ним, почему они не останутся в Беларуси?
М.Шевченко
―
Конечно.
А.Соломин
―
Или вопрос к белорусским властям?
М.Шевченко
―
Ко всем. Мы их так жалеем. Ну, может быть, тогда скинемся, поможем. Какой-нибудь фонд объявим. Почему надо обязательно гнать их туда, на Запад, в эту Польшу?
А.Соломин
―
Но устройство беженцев — это для государства определенная проблема, задача. Это не так просто решить всегда.
М.Шевченко
―
А почему эту проблему должно решать польское государство, а не должно решать Белорусское государство, которое пустило их на свою территорию?
А.Соломин
―
Не совсем об этом ведь речь. Речь идет, может быть, о применении неоправданной жестокости (или оправданной в зависимости от того, как вы считаете).
М.Шевченко
―
Я против жестокости. Но я не знаю, какие там бывают меры на границе положены. Если я пойдут просто тупо через границу, в меня, наверное, даже стрелять начнут, правда ведь? Вот мы с вами идем через границу. — «Паспорт есть?» Мы говорим пограничнику: «Да пошел ты!» и идем дальше через границу. После этого пограничник логично, наверное, передергивает затвор и сначала дает предупредительный выстрел в воздух, правда? Мы продолжаем идти с вами, еще достаем бутылочку, распиваем по дороге, например. После этого нас либо арестовывают, если мы оказываем сопротивление, то, наверное, с нами что-то делают.Но почему если в отношении нас такие меры не покажутся странными — наоборот, скажут: «Вот, правильно. Хулиганов остановили, попытались через границу без Шенгена пройти), — то в отношении курдов, которые прилетели на достаточно недешевом рейсе из Багдада в Минск… То есть вы попробуйте сейчас в Aviasales загляните, посмотрите, сколько стоит билет до Багдада. У меня таких денег, например, нету.
М.Шевченко: Россия занимает позицию энергетического приложения к новой Германской империи
А.Соломин
―
Это организованный кризис? Это привезенные люди.
М.Шевченко
―
Это очевидно просто. Мне кажется, что эти люди не плыли по Западной Двине, потом куда-то еще, по Бугу, как плывут из Африки на лодочках в Испанию, например или в Италию на Сицилию. Там, наверное, как говорится, можно просочиться через пылающую Ливию, через какие-то еще страны. А как попасть в Беларусь кроме как…?
А.Соломин
―
Хорошо. Если приедет семья курдов…
М.Шевченко
―
Куда?
А.Соломин
―
В Беларусь, в Россию…
М.Шевченко
―
На каком основании она должна сюда приехать? Вот у меня товарищ грузин, допустим, у него нет российской визы, и его не пустят в Россию.
А.Соломин
―
Как объясняли белорусские власти, туристическая поездка в Беларусь достаточно легко организуется. Там, по-моему, даже для этого виза не нужна, или она проставляется в аэропорту (надо это уточнить). Приехала семья и попросила у России, у Владимира Путина убежища, потому что в их стране война…
М.Шевченко
―
Мне кажется, Россия обязана предоставлять политическое убежище тем, кто просит политического убежища.
А.Соломин
―
Если их 10 тысяч.
М.Шевченко
―
Я не знаю. Но вот смотрите, была же у нас коллизия, когда адыги из Сирии хотели приехать в Адыгею, и там для ни были готовы построить и строили дома, целые поселки построили. Им, например, не дали визу, их не пустили в Адыгею — адыгов, которые бывшие потомки мухаджиров, которые ушли оттуда, из этих мест: из Краснодарского края, из Адыгеи. Мы занимались этим делом вместе с Федотовым, когда я был членом СПЧ.
А.Соломин
―
У нас же даже, по-моему, есть закон о возвращении соотечественников.
М.Шевченко
―
А вот они не считаются соотечественниками — ни адыги, ни чеченцы, — которые когда-то ушли с Северного Кавказа из-за преступлений царских войск. Не считаются почему-то соотечественниками. Странно.Мне понятно, почему так чисто логично — страшно потому что назвать их соотечественниками. Вот им же не позволили вернуться в таком количестве. А курдам… Я вообще за то, чтобы Россия, если есть такая возможность, помогала беженцам. Но прежде, чем помогать иностранным беженцам, надо помогать своим гражданам, потому что граждане России живут в большей части в такой бедности, в такой нищете, в таком аду живут. Вот как показывали в прекрасных роликах Виталия Наливкина, которые там арестованы, их хотят судить за то, что они так изображали реальность в России, эти замечательные ребята из Приморья.
А.Соломин
―
Которых преследуют сейчас.
М.Шевченко
―
Не просто преследуют — хотят дать 6, 7 лет и так далее. Абсурд совершенный. Вот так живет страна. Поэтому, прежде чем готовы принимать беженцев… Мне понятно, почему Германия, допустим, готова. Потому что очень высокий уровень жизни в целом в Германии, гораздо выше, чем в России. А как в России? У нас масок нету в больницах.
А.Соломин
―
А как в России, мы сейчас узнаем из новостей. Это Максим Шевченко. Программа «Особое мнение».НОВОСТИ
А.Соломин
―
Мы продолжаем эфир. В Москве 19-34. В программе «Особое мнение» на «Эхо Москвы» — политик, журналист Максим Шевченко, наш гость. Меня зовут Алексей Соломин.К другим темам стремимся перейти. Валерий Рашкин. Вы в своем Телеграм-канале сравниваете его с Евно Азефом. Почему?
М.Шевченко
―
Я не могу сравнивать с Азефом. Азеф — это масштабная фигура, фундаментальная в русской истории.
А.Соломин
―
Но смысл в том, что он двойной агент.
М.Шевченко
―
У меня есть ощущение, что это провокации. Либо это просто глупость несусветная, стыдоба, от которой просто хочется закрыть глаза: «Нет-нет-нет! Это все мне приснилось». Потому что ну как? Кто тебя тянул за язык? Ты сам это создал с самого начала. Ты врал с первой минуты. У него было, как я уже говорил, много возможностей.
А.Соломин
―
А почему врал? Он же сразу сказал — провокация. И дальше ничего не объяснял.
М.Шевченко
―
У меня вопрос, почему врал? Потому что либо дурак просто круглый — пусть не обижается Валерий Федорович, я не говорю, что он дурак, я говорю — как, будто бы… Потому что ты мог как депутат сказать: «Я депутат, это машина депутатская. Не имеете права обыскивать». И на самом деле всё, не имеют. И тогда вопрос: «А что у вас там, в машине», ответ: «Не ваше дело». Дальше едешь, и дальше уже, как говорится, начались без спекуляции. Почему ты друг выходишь… у тебя нет удостоверение. Ты свое оружие нарезное с инфракрасным прицелом, из которого, как выясняется, ты кабана убил, приняв его за лося… Как можно перепутать? Кабан в холке 1.50, лось — около 2 метров по любому. Ну, лосиха ладно, поменьше — 1.80. Как-то они отличаются, мне кажется. Я много видел животных в своей жизни… Но не важно, оружие выкидывается просто. А если бы кто-то нашел другой это оружие?И ты врешь, главное. Ты врешь как-то безыскусно, одновременно под камеру, понимая, что тебя снимают, рассказывая все про себя… То есть как будто он создавал две реальности. В одной реальности он выглядел жалким и ничтожным, каким он и выглядел, когда он шел, показывал… отказывался от алкогольного обвинения. В другой реальности сразу же он зачем-то дает комментарии RTVi в тот же день, что это провокация, толпа эфэсбэшников… Выясняется, что там, по-моему, два или три егеря было, которые на звук выстрелов поехали. Толпа, провокации… меня оклеветали…
А.Соломин
―
Там камеры были.
М.Шевченко
―
У них сейчас положены камеры просто у всех сотрудников.
А.Соломин
―
Он говорит про людей с камерами.
М.Шевченко
―
Я не знаю.
А.Соломин
―
Что все это было подготовлено.
М.Шевченко
―
Подготовлено — кем подготовлено? Зачем врать-то? Зачем давать комментарии RTVi, что я над трупом лося нашел рядом нож-топор и просто решил отвезти в полицию, просто разделал. Сказал бы с самого начала. Там была масса возможностей. С самого начала было максимальное залезание в самую какую-то липкую середину этого постыдного скандала, который можно было разрешить на всех этапах с гораздо меньшими потерями. Защититься корочкой депутата Государственной думы, защититься тем, что товарищ взял на себя вину. Непонятно же кто стрелял.
А.Соломин
―
Это надо еще товарища попросить об этом.
М.Шевченко
―
Ну, товарищ на то он и товарищ, чтобы помочь человеку. Потери какого-то Александра и потери депутата Государственной думы, политические и моральные, они очевидные, если, конечно, ты не полный кретин. Поэтому можно такие вещи с самого начала… Можно было не врать, а сразу сказать: «Да, я, к сожалению, ошибся, убил лося. У меня есть удостоверение, лицензия, просто я не взял ее с собой, не успел оформить…». Ну да, проступок, конечно…
А.Соломин
―
То есть он из всех способов выбрал максимально плохой.
М.Шевченко: С самого начала было максимальное залезание в самую липкую середину этого постыдного скандала
М.Шевченко
―
Максимально чудовищным, максимально постыдный, максимально скандальный, максимально компрометирующий все протестное движение вместе с ним. Сначала он стянул на себя весь протеста, стал трибуном, который собирает людей на Пушкинской. И слился вот таким образом. Чижика съел буквально — лосиху убил. Сравнение с Азефом, оно было почему? Потому что разоблачение Азефа, которое сделал бывший начальник департамента полиции Алексей Лопухин, который вместе с журналистом Бурцевым, знаменитым, оно нанесло страшный удар по партии социалистов-революционеров. Выяснилось, что все ее операции — минимум 29 терактов, включая убийство министра внутренних дел Плеве и московского губернатора великого князя Сергея планировал Азеф…Дело Азефа также нанесло удар по власти, потому что выяснилось, что Столыпин врал, когда выступал в Государственной думе, что Азеф не было провокатором. А Столыпин, как потом выяснилось, знал, что он был провокатором. Лопухина осудили на 5 лет каторги. Это был честнейший человек, юрист русский из дворян, который из побуждений совести на самом деле… Я там немножко был неправ, потому что у меня возникло ощущение… на самом деле неясно, есть версия, что из побуждений совести, а я думаю, что это все-таки была борьба группировок в силовых структурах Российской империи.
Но я не сравниваю никак, потому что дело Азефа — это масштабнейшее дело, в котором море крови…
А.Соломин
―
Его самого убили, по-моему.
М.Шевченко
―
Я даже не помню, чем Азеф кончил. Когда его разоблачили, царское правительство, считая его своим сотрудником просто спецслужб, они давали ему деньги и фальшивый паспорт, по которому он жил потом в Германии. Не хочу углубляться в историю. Современная просто провокация очевидна.
А.Соломин
―
Смотрите, агенту легко дать фальшивый паспорт, и дальше он доживает спокойно с кучей денег в своей жизни. Валерий Рашкин политик, он совершает политическое убийство, если он идет на эту провокацию. И не только политическое самоубийство, он фактически просто…
М.Шевченко
―
А, может быть, его не существовало как политика, может быть, мы его выдумали как политика. Юлия Латынина может написать книжку: «Рашкин с тысячью лиц», понимаете? Миф. В чем его политическое особо действие? Московские выборы он прошел, прошел его друг Обухов и прошел Денис Парфенов. По региональному списку.
А.Соломин
―
Но он считается раскольником коммунистическим.
М.Шевченко
―
Да это вы так считаете? Каким он раскольником считается?
А.Соломин
―
Который благодарит Навального за то, что пришел к власти.
М.Шевченко
―
И что? И как только его Зюганов одергивает, Рашкин бежит и сразу же стоит перед Зюгановым во фронт, и говорит: «Вы неправильно поняли, я с Геннадием Андреевичем вместе». Когда надо, он исключает из партии Шувалову Елену Анатольевну, причем вопреки мнению первичной организации. Когда надо он делает все, что ему приказывают. Поэтому какой он вдруг оппозиционер? Какой он раскольник? Чего вы из него как бы раздули такой пузырь политический, каким он никогда не был просто, поверьте.
А.Соломин
―
Его неоднократно называли. Почему «вы», я же не придумал. Его называли преемником…
М.Шевченко
―
Он не мог быть преемником. Это абсурд. Это тот, кто не знает ситуации внутри КПРФ — а я ее очень хорошо знаю, — тот мог знать Рашкина преемником. Это абсурд. Просто абсурд абсурдович. Всегда я это говорил.
А.Соломин
―
У него есть лояльные люди в партии, которые доверяют ему, Рашкину, а не Геннадию Зюганову?
М.Шевченко
―
После всего этого… Нет, таких, которые не доверяют Зюганову и которые находятся в партии на серьезных постах, таких людей в партии нету, поверьте. Те, кто не доверяет Зюганову, из партии либо вычищены, либо убраны с каких-то может быть знаковых мест типа секретаря обкома или чего-то еще. Не может быть секретарь МГК человек, который находится в конфликте с Геннадием Зюгановым. Это нереальная ситуация.
А.Соломин
―
Почему Зюганов защищает его, если это либо глупость, либо провокация?
М.Шевченко
―
Во-первых, смотря как он его защищает. Вот я внимательно прослушал выступление Геннадия Андреевича на «Комсомольской правде», по-моему. Такая очень странная защита, знаете ли. Зюганов в этой защите ссылается на то, что лицензия на отстрел была, просто ее не взяли с собой. Я вообще полагаю, что в интересах власти и, возможно, этим и кончится, никто с Рашкина депутатскую неприкосновенность не снимет, и более того, он останется секретарем Московского комитета партии, потому что это самый лучший кандидат для власти главного московского коммуниста, потому что с ним никаких проблем вообще. Ну, выведет он на улицы вместе с Удальцовым 500 храбрецов или 2 тысячи храбрецов. Это вообще не проблема. А вот если МГК возглавит толковый, современный человек, который обеспечит наблюдателей на выборах, который обеспечит нормальную работу информационных ресурсов. В Москве их просто нету у коммунистов. При огромных ресурсах, которые есть, при огромных деньгах. Который обеспечит реальное партийное строительство, договориться с Шуваловой, с другими исключенными коммунистами, вернет их в партию. Это для власти будет проблема. Я думаю, они приложат все усилия, чтобы Рашкин остался.
А.Соломин
―
Скоро может состояться встреча СПЧ с Владимиром Путиным по теме «Мемориала».
М.Шевченко
―
Нет, это будет встреча с Путиным, в которой, может быть, будет тема «Мемориала».
А.Соломин
―
Сегодня об этом говорили на пресс-конференции. Есть ли какой-то теоретический шанс, что Владимир Путин наложит условное вето свое на требование Генпрокуратуры?
М.Шевченко
―
Есть такая версия, которую мы обсудили с Александром Андреевичем Прохановым, например, что да, может быть и такой вариант, что это делается для того, чтобы он пришел и некий пакт с либералами заключил: «Вот «Мемориал» трогают? Сталинские преступления? Нет, это невозможно». Путин же открывал, в конце концов, памятник жертвам политических репрессий, на Бутовском полигоне был. И вдруг на этом фоне внезапно — «Мемориал». То есть может, сейчас «Мемориал» возьмем и помилует. И все скажут: «Вот оно!..» Да и для европейских партнеров, знаете ли, публичное помилование «Мемориала» — это отличная просто вещь, как бы хорошее приложение к российскому газу, которые в Европу идет.
А.Соломин
―
Российские власти считают «Мемориал» иностранным агентом.
М.Шевченко
―
Да, там их два «Мемориала». Так есть исторический и юридический. Какой из них считают?
А.Соломин
―
Это сейчас не обязательно, Максим. Нам просто нужно об этом сказать.
М.Шевченко
―
Я думаю, что это делается под публичное помилование и под имиджевые такие задачи лидера нации.
А.Соломин
―
Тем не менее «Мемориал» стал организацией, которую российские власти считают иностранным агентом самой первой организацией. Владимир Путин разве изначально не знал об этом.
М.Шевченко
―
Будут большие послабления, в том числе, и в иностранных агентах. Потому что я видел список тех, кто просит Путина о послаблении. Там люди не случайные. Там люди очень системные, в том числе, подписали это все. Системные люди никогда не подписывают открытые письма, руководствуясь только страданиями души или зовом совести. Они подписывают открытые письма только тогда, когда им говорят: «Это письмо не только можно, но и нужно, чтобы вы подписали». Тогда они подписывают такие письма. Поэтому да, намечается большой консенсус, может быть, даже к годовщине ареста Алексея Навального, суда над Навальным будет такой общий конгресс интеллигенции, на котором президент выступит и скажут: «Господи, да президент у нас либерал, оказывается». А иностранные агенты, особенно те, кто работает на западные спецслужбы — это ай-яй-яй!
А.Соломин
―
Максим Шевченко на «Эхо Москвы». Это была программа «Особое мнение». Провел ее Алексей Соломин. Всего доброго, спасибо!
М.Шевченко
―
До свидания!